Текст книги "Нечестивый союз"

Автор книги: Сюзанна Грегори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

IX

На следующее утро, приступив к опросу студентов, Бартоломью выяснил, что они прочли лишь первый из заданных разделов книги, а ко второму даже не приступали. Он приказал им продолжать чтение и в обязательном порядке посетить лекцию по астрономии, которую собирался прочесть мастер Кенингэм. Во время испытательного диспута будущим докторам нередко задавали вопросы, связанные с этой наукой, и Бартоломью надеялся, что лекция поможет им освежить в памяти знания.

Бонифаций выглядел отдохнувшим и не таким угрюмым, как обычно. Он робко приблизился к Бартоломью. Он попросил освободить его от занятий, поскольку намерен провести весь день в церкви, предаваясь молитве. Доктор с готовностью дал разрешение, полагая, что в отсутствие Бонифация занятия пойдут более успешно. Сам же Бартоломью решил посетить лекцию Кенингэма вместе со студентами. Причина была не только в желании удостовериться, что юнцы выполнили его распоряжение. Мастер Кенингэм обладал чрезвычайно глубокими познаниями, к тому же был страстно увлечен своей наукой, и Мэттью слушал его с неизменным удовольствием.

Когда колокол оповестил, что настало время обеда, к Бартоломью подошел Кинрик. Согласно распоряжению канцлера, тела Фруассара и неизвестной женщины должны были сегодня предать земле. Кинрик сообщил, что церемония будет закрытой и гробы уже запечатаны, дабы скрыть покойных от любопытных глаз.

Трапеза проходила в молчании. Тишину нарушал лишь голос одного из студентов-теологов, читавшего вслух главу из Книги Притчей Соломоновых. Судя по всему, студент был не слишком сведущ в латыни. Бартоломью, как и другие преподаватели, недоуменно пожимал плечами: произношение чтеца лишало священные строки всякого смысла. Майкл сидел рядом с Бартоломью и ворчал себе под нос – по обыкновению, он был недоволен пищей. Он попробовал несвежего маринованного угря и с отвращением отодвинул тарелку. В самом деле, и рыба, и жидкая овсяная похлебка выглядели не слишком аппетитно; но Бартоломью был голоден и потому не привередничал. Еды, впрочем, оказалось так мало, что многие встали из-за стола, не утолив голода.

– Будь она неладна, эта чума, – пробурчал Майкл. – Те, кого пощадила черная смерть, теперь рискуют умереть от голода.

Разговор, начатый минувшей ночью, Бартоломью и Майкл решили продолжить в пустующем зале собраний. Зал заливали потоки солнца, и Майкл, лениво рассевшись на подоконнике, прикрыл глаза. Бартоломью мерил комнату шагами и пытался собраться с мыслями.

– Я уверен, что в преступлениях замешана Джанетта, – произнес он наконец. – Возможно, именно она убила женщин.

– Ты думаешь, убийца – Джанетта? – недоверчиво переспросил Майкл. – Но это вряд ли возможно. Она недостаточно сильна.

– Для того чтобы перерезать человеку горло, много силы не нужно, – возразил Бартоломью. – К тому же ей мог помочь кто-нибудь из городских оборванцев, она держит их в подчинении. И возможно, именно Джанетту я заметил в саду колледжа после убийства Фрэнсис.

– Ты забываешь, что Сибилла видела убийцу, – напомнил Майкл. – По ее словам, то был ничем не примечательный мужчина среднего роста. По-моему, даже если страх затуманил ей глаза, она вряд ли приняла бы Джанетту за мужчину. Предположим, Джанетта нарядилась в мужское платье. Но все равно для мужчины она мала ростом. А вот Николас вполне подходит под описание Сибиллы.

– Так же как и Бакли. Нам до сих пор не удалось обнаружить никаких его следов. И то, что он исчез в ночь смерти монаха-взломщика, нельзя считать простым совпадением.

– А мне кажется, все это дело рук Талейта, – заявил Майкл.

Бартоломью резко остановился.

– Да, будучи шерифом, он может отлучаться по ночам, не вызывая подозрений, – произнес он. – К тому же он, подобно своему отцу, состоит в сатанинской секте.

– Если бы нам удалось узнать, кто возглавляет общину Пришествия, разгадка тайны оказалась бы у нас в руках, – заметил Майкл. – Скажи, ты не заметил в его внешности ничего примечательного? Может, он припадал на одну ногу или, скажем, сутулился?

– Нет, и походка, и осанка у него самые обычные, – покачал головой Бартоломью. – Я разглядел лишь, что он прячет лицо под красной маской, как и тот человек, с которым я схватился в саду. Да, нам следовало воспользоваться случаем, окружить церковь и захватить сатанистов. Тем более с нами был проктор.

– Проктор не обладает достаточной властью для столь решительных действий, – возразил Майкл. – В его ведении лишь дела университета, а распоряжаться горожанами он не имеет права. Тут нужен шериф. Но, сам понимаешь, Талейт вряд ли пришел бы нам на подмогу.

Бартоломью устало потер лоб. Тупики, в которые он неизменно попадал, приводили его в уныние. Он попытался направить мысли в иное русло.

– Если мы подозреваем, что убийца городских проституток – Талейт, логично предположить, что именно он является главой секты, – заметил он. – Ты ведь помнишь, этот самый глава предсказал, что до появления новой луны в городе произойдет еще одно преступление. Не иначе, он намерен совершить его сам.

– Да, до появления новой луны, – пробормотал Майкл, задумчиво теребя рукав сутаны. – В пору, когда стоит особенно непроглядная тьма.

Какое-то время они еще строили предположения, но вскоре осознали, что все их версии повисают в воздухе. Для того чтобы мысли обрели четкость и помогли сдвинуть дознание с мертвой точки, требовались доказательства, а их не было. Весьма недовольные собой, друзья вышли из Майкл-хауза и направились в церковь Святой Марии, где готовились похороны. На ярко-голубом небе не было видно ни единого облачка, в воздухе роями носились мухи. Спустившись в церковный подвал, они встретили там Гилберта. Де Ветерсет и отец Катберт, без которых церемония не могла начаться, еще не прибыли. Вездесущие мухи проникли даже в подвал и с жужжанием кружили над запечатанными гробами.

Заметив, что крышки обоих гробов забиты гвоздями, доктор недовольно нахмурился. Проведя пальцами по грубой деревянной поверхности гроба, где лежала женщина, он нагнулся, словно хотел проверить, плотно ли прилегает крышка. Гилберт и Майкл в недоумении наблюдали за его действиями.

– Кто приказал заколотить гробы? – обратился Бартоломью к клерку.

– Я сделал это без всяких приказаний, – пожал плечами Гилберт. – Канцлер сказал: никто не должен знать, что в церковном подвале лежат трупы. Погода сейчас жаркая, а вы не хуже моего знаете, что в такую жару происходит с трупами. Вот я и заколотил гробы. Решил, что если даже кто и сунется в подвал, по крайней мере, не станет глазеть на покойников.

Тут на лестнице показался отец Катберт, за ним следовал де Ветерсет.

– Я привел с собой четырех клерков, – сообщил канцлер. – Они помогут вырыть могилы.

Дабы скрыть свое беспокойство, он с озабоченным видом потирал руки.

– Им я сказал, что мы хороним двух нищих. А чтобы никто не догадался, как долго гробы стояли здесь, мы сами вынесем их из подвала.

Прежде чем все двинулись к гробам, Бартоломью предупреждающе вскинул руку.

– У меня есть просьба, которая, возможно, покажется вам довольно странной, – заявил он. – Тем не менее я на ней настаиваю. Необходимо вскрыть гробы и удостовериться, что там именно те, кого мы собираемся хоронить.

Де Ветерсет посмотрел на гробы с отвращением, а у Гилберта слова доктора вызвали откровенную ярость.

– По-моему, подобные предосторожности совершенно излишни! – процедил он сквозь зубы. – Не лучше ли побыстрее покончить с тягостной церемонией? Не думаю, что вид гниющих трупов доставит кому-то удовольствие!

Канцлер сочувственно похлопал по плечу возмущенного клерка.

– Да, Гилберт, это зрелище не из приятных. Я понимаю, что вы устали. В последнюю неделю вам пришлось выполнять множество поручений, не входящих в обязанности клерка. Но можете не сомневаться, ваши усилия будут достойно вознаграждены.

– Я стараюсь добросовестно выполнять то, что от меня требуется, и не жду за это награды, – покачал головой Гилберт. – Все, чего я хочу, – поскорее покончить с гробами и трупами. Давайте предадим земле тела несчастных, пусть покоятся с миром.

– Пожалуй, вы правы, Гилберт, – кивнул де Ветерсет. – Дальнейшие проволочки излишни.

Он наклонился, чтобы взяться за один из гробов, и сделал знак Бартоломью подойти с другого конца. Однако Бартоломью твердо стоял на своем.

– Дело не займет много времени, – заявил он, не двигаясь с места. – Если вам тяжело при этом присутствовать, подождите на улице. Я справлюсь один.

– Не понимаю, зачем вам лишняя возня? – бросил де Ветерсет, неодобрительно глядя на доктора.

– Когда мы осматривали труп неизвестной особы, разложение зашло уже довольно далеко, – пояснил Бартоломью, указывая на гроб женщины. – Гроб, как вы видите, сработан грубо, крышка подогнана неплотно. А вам, мастер де Ветерсет, без сомнения, известно, что гниющий труп распространяет зловоние и его трудно заглушить даже при помощи ладана. Будь здесь та самая женщина, смрад ощущался бы уже на крыльце.

– Звучит не слишком убедительно, доктор! – воскликнул де Ветерсет. – По-моему, смрада более чем достаточно. Боюсь, потрясение, пережитое во время вскрытия гроба Николаса, губительно сказалось на ваших умственных способностях. Теперь вам всюду мерещится подмена трупов. Я не вижу необходимости в проверке. Не будем медлить и предадим земле сии бренные останки.

Бартоломью оглянулся на Майкла в поисках поддержки. Монах, словно избегая встречаться взглядом с товарищем, возвел глаза к потолку. Тем не менее он все-таки пришел на помощь Бартоломью.

– И в самом деле, не нужно много времени, чтобы открыть гробы, – пробормотал он. – Почему бы нам этого не сделать?

– А почему бы нам не оставить в покое бедных мертвецов? – негодующе возвысил голос Гилберт. – Мало того, что оба они пали жертвами убийцы! Даже после смерти тела их подвергаются поруганию.

Де Ветерсет колебался, не зная, чью сторону принять. Он растерянно переводил взгляд с бледного взволнованного Гилберта на непреклонного Бартоломью.

– Что ж, дабы удовлетворить нездоровое любопытство доктора и избежать дальнейших упреков с его стороны, я не буду чинить препятствий, – наконец изрек канцлер. – Доктор, вы можете открыть гробы.

Гилберт резко повернулся и направился к дверям.

– С меня хватит гниющих трупов, – бросил он на ходу. – Я подожду вас в церкви.

– Я составлю вам компанию, – заявил де Ветерсет. – У меня тоже нет ни малейшего желания любоваться содержимым этих гробов.

Отец Катберт не проронил ни слова и последовал за канцлером и клерком. На пухлом лице его застыло осуждающее выражение.

Оставшись наедине с Бартоломью, Майкл сразу же набросился на него с упреками.

– Скажи на милость, с чего тебе взбрело в голову устраивать покойникам смотрины? Если оба на месте, де Ветерсет будет рвать и метать. А Гилберт поддаст жару.

– Никто не заставляет их смотреть на трупы, – невозмутимо заявил Бартоломью. – Кстати, расследование мы проводим по поручению твоего епископа.

Недовольный монах уселся на ступеньку, всем своим видом показывая, что не желает принимать участие в возне с гробами. Бартоломью извлек из сумки нож, подошел к гробу женщины и принялся вытаскивать из крышки гвозди. Легко справившись с этим, он сдвинул крышку и подался назад, пораженный открывшимся зрелищем. Потом, глубоко вздохнув, он обернулся к Майклу.

– Ну, что там? – вопросил монах.

Не проронив ни слова, Бартоломью перешел к гробу Фруассара, дабы проделать те же манипуляции. Майкл, охваченный любопытством, приблизился к вскрытому гробу. Несколько мгновений он, словно не веря глазам, смотрел на лежавший там труп. Затем повернулся к гробу Фруассара, но Бартоломью захлопнул крышку прежде, чем монах успел бросить взгляд внутрь.

– Можешь поверить мне на слово, там не кто иной, как Фруассар, хотя и далеко не в лучшем состоянии, – процедил доктор.

Майкл в ужасе оглянулся на первый гроб.

– Но куда она могла подеваться? – пробормотал он.

Взглядом он обшаривал темные уголки подвала, словно рассчитывал обнаружить там исчезнувший труп.

– Я бы тоже хотел это знать, – ответил Бартоломью, задумчиво почесывая голову. – Так или иначе, нам следует поставить в известность де Ветерсета.

Майкл отправился за канцлером, а Бартоломью тем временем заколотил гвоздями крышку гроба, где лежало тело Фруассара. Де Ветерсет спустился в подвал и с опаской заглянул в открытый гроб.

– Николас из Йорка! – потрясенно выдохнул он. – Как он здесь оказался?

Бартоломью тщательно осмотрел загадочный труп. Тело успело окоченеть, но, судя по многим признакам, Николас скончался не далее чем сутки назад. Глубокая багровая борозда на шее свидетельствовала: подобно Фруассару, он был удушен гароттой.

Бартоломью сообщил об этом де Ветерсету, однако слова, казалось, не доходили до сознания канцлера.

– Как такое могло произойти? – беспрестанно повторял он. – И где труп женщины?

– Кто-то его похитил, – предположил Майкл. – Правда, Гилберт утверждает, что дверь в подвал все время была заперта. И он следил за тем, чтобы никто к ней не приближался. Каким же образом злоумышленнику удалось совершить очередную подмену?

– Кстати, а где Гилберт? – спохватился Бартоломью.

Он только что заметил, что маленький клерк не счел нужным спуститься в подвал вслед за своим патроном.

– Ему нездоровится, – со вздохом пояснил де Ветерсет. – Я разрешил ему остаться в церкви вместе с отцом Катбертом. Все эти хлопоты довели беднягу Гилберта до полного изнеможения. Так все же как труп мог исчезнуть из запертого подвала?

– Возможно, подвал не был заперт, – вполголоса предположил Бартоломью. – Или у злоумышленника был ключ.

Канцлер воззрился на него, словно ушам своим не верил.

– На что вы намекаете? – процедил он. – Гилберт служит у меня десять лет. Я имел немало случаев убедиться в его добросовестности и всецело ему доверяю.

– Насколько я понял, Гилберт неизменно присутствовал при том, как вы или Бакли открывали университетский сундук, – медленно проговорил Бартоломью. – Он был осведомлен о летописи, над которой работал Николас из Йорка. Вместе с вами он обнаружил в сундуке тело мертвого монаха. Он помогал нам достать тело Фруассара, спрятанное на колокольне. А теперь выясняется, что лишь у него имелся ключ от подвала, откуда непостижимым образом исчезло тело убитой женщины.

– Все ваши подозрения не имеют под собой ни малейших оснований! – гневно возвысил голос де Ветерсет. – Не знаю, доктор, из каких соображений вы возводите на моего клерка напраслину. С таким же успехом можно утверждать, что за этими отвратительными деяниями стоите вы сами.

– Я полагаю, сейчас для нас нет смысла препираться и вступать в пустые споры, – вмешался Майкл, бросив на Бартоломью предостерегающий взгляд. – Самое разумное, что мы можем сделать, – немедленно поговорить с Гилбертом. Идем в церковь.

С этими словами Майкл двинулся вверх по лестнице. Остальные последовали его примеру.

Де Ветерсет направился прямиком к часовне Богоматери, где оставил Гилберта. Однако ни клерка, ни отца Катберта там не оказалось. Канцлер в недоумении окинул пустую церковь взглядом.

– Возможно, они вышли на улицу подышать свежим воздухом, – предположил он.

Однако и в церковном дворе Гилберта не было. Де Ветерсет подозвал служку, подметавшего дорожки. Тот торопливо подошел.

– Ох, боюсь, мастер Гилберт не на шутку захворал, – сообщил он в ответ на вопрос канцлера. – Он вылетел из церкви так быстро, словно она охвачена пламенем, и припустил прямиком в кусты. Вчера он имел неосторожность поужинать в таверне «Кардинальская шапка». Я предупреждал его, что добром это не кончится.

Де Ветерсет бросил негодующий взгляд на Бартоломью.

– Вы довели беднягу до расстройства желудка! – заявил он.

Бартоломью внимательно оглядывал заросли, куда указал служка.

– Думаю, моей вины тут нет.

Он стал выискивать взглядом два могильных камня и дерево – приметы, по которым можно обнаружить тропу, соединяющую церковный двор с улицей Примроуз. Де Ветерсет и Майкл недоверчиво наблюдали, как Бартоломью копошится в кустах. Наконец доктор издал торжествующий вопль.

Когда Майкл и канцлер подбежали к нему, он указал на тропу, едва различимую в разросшихся кустах. Тем не менее можно было не сомневаться, что путь этот часто использовали.

– Не понимаю, что вы доказывали? – пожал плечами де Ветерсет. – Гилберт! – окликнул он, вглядываясь в заросли. – Вы здесь?

Не дождавшись ответа, канцлер решительно двинулся по тропе. Майкл последовал за ним. Бартоломью прекрасно помнил, чем закончилась его собственная попытка воспользоваться потайной тропой, и схватил Майкла за сутану.

– Погоди! – непререкаемым тоном заявил он. – Прежде необходимо позвать проктора и педелей!

Нагнав де Ветерсета, он остановил того почти так же бесцеремонно, как и своего друга-монаха.

– Подождите!

Тут в воздухе раздался свистящий звук, и вслед за ним – глухой удар. Де Ветерсет в изумлении уставился на стрелу, вонзившуюся в ствол дерева всего в нескольких дюймах от его головы. Не проронив более ни слова, он повернулся и, оттолкнув Бартоломью, тяжеловесной трусцой припустил в сторону церкви. Бартоломью последовал его примеру, хотя и без особой поспешности. Он не сомневался, что стрела служила лишь предостережением. Если бы люди Джанетты намеревались убить канцлера, выстрел попал бы точно в цель. Судя по всему, сбежавший Гилберт и правда был предан своему патрону – по крайней мере, не желал ему смерти.

Выбравшись из зарослей, Бартоломью перевел взгляд с бледного де Ветерсета на растерянного Майкла.

– Боюсь, несчастный Гилберт уже мертв, – дрожащим голосом изрек де Ветерсет. – Или тяжело ранен.

– А я полагаю, что стрелка прислал именно он, – заявил Бартоломью.

Де Ветерсет с неожиданным проворством подскочил к нему и тряхнул за плечо.

– Воздержитесь от вздорных обвинений, доктор! – взревел он. – Иначе университет будет вынужден отказаться от ваших услуг.

Полоснув Бартоломью злобным взглядом, канцлер выпустил его и зашагал к церкви, на ходу приказывая одному из клерков сбегать за проктором. Майкл задумчиво проводил его глазами.

– Ты и в самом деле подозреваешь Гилберта? – обернулся он к Бартоломью.

– Я не стал бы утверждать с уверенностью, что убийства – его рук дело, – сказал Бартоломью, поправляя висевшую на плече сумку. – Но то, что он замешан по самые уши, по-моему, очевидно. Вспомни, ведь он помогал нам извлечь разлагающийся труп, приколоченный гвоздями к колокольному стану, и при этом держался молодцом. А сегодня моя просьба открыть гробы едва не довела его до истерического припадка. Я нахожу этому одно лишь объяснение. Он знал о подмене.

– Да, судя по всему, ты прав, – после недолгого раздумья кивнул головой Майкл. – Кстати, я давно предполагал, что один из церковных клерков – пособник злоумышленников. Гилберт подходит для этой роли лучше всех. Канцлер безоговорочно ему доверяет и посвящает в свои тайны. Именно поэтому наши усилия так долго не приносили результата. Все планы, действия и намерения незамедлительно становились известны преступникам!

– Помнишь, мы едва не раскопали могилу мистрис Эрчер, поскольку именно на ней оказалась метка, – задумчиво потирая подбородок, припомнил Бартоломью. – Метку оставил Гилберт.

– Да, тогда он заявил, что все это проказы мальчишек, игравших в церковном дворе, – подхватил Майкл. – Но, скорее всего, мальчишки здесь ни при чем, и Гилберт сам пытался ввести нас в заблуждение.

– К тому же он прекрасно осведомлен о существовании потайной тропы, – заметил Бартоломью, оглядываясь на заросли. – Он устремился по ней без всяких колебаний. На улице Примроуз он предупредил своих сообщников об опасности, и они выслали нам навстречу стрелка, вооруженного луком.

– Хотел бы я знать, что за темные дела творятся на этой улице Примроуз, – сказал Майкл. – Неспроста тамошние обитатели столь ревниво оберегают свои владения!

Если бы только удалось проникнуть в тайны, что скрывают жалкие хибары и лачуги, теснящиеся за церковью… Бартоломью вздохнул. Возможно, тогда они наконец узнали бы, кто виновен в смерти Фруассара и Николаса и кому понадобилось исчезновение Бакли.

– Откровенно говоря, я в полной растерянности, – заявил он, разводя руками. – Мы не можем попросить Талейта разобраться с жителями улицы Примроуз, ибо шериф вызывает серьезные подозрения. Университетские прокторы бессильны предпринять какие-либо действия, ибо обитатели трущоб не имеют отношения к университету. И наконец, мы не можем сунуться туда сами, ибо в этом случае тамошние головорезы не оставят нас в живых.

На церковном крыльце появилась дородная фигура отца Катберта. Когда священник приблизился к Майклу и Бартоломью, те с удивлением увидали, что на щеках его блестят слезы.

– Это правда? – дрожащим голосом вопросил отец Катберт. – Там, в подвале, лежит тело Николаса из Йорка?

Майкл молча кивнул, не сводя с отца Катберта подозрительного взгляда.

– Последнюю неделю Николас провел в моем доме, – пояснил священник. – Признаюсь, я едва не лишился рассудка, когда передо мной предстал восставший из гроба мертвец. Но Николас сказал, что его преследуют и он был вынужден измыслить собственную смерть, дабы ввести врагов в заблуждение.

– Преследуют? – переспросил донельзя заинтересованный Бартоломью. – И кто же его преследовал?

– Этого я не знаю, – вздохнул отец Катберт, громко всхлипнул и утер лицо рукавом. – Николас сказал, что мне лучше ничего не знать о его врагах. Для моей же безопасности. Я видел, что он испуган, очень испуган.

– Господи боже, но почему вы ничего не рассказали нам? – возмущенно возопил Майкл.

– Потому что Николас умолял меня не делать этого. Сказал, если я проговорюсь хотя бы одной живой душе, то навлеку на него смертельную опасность. Да и на себя самого тоже. Я не сомневался, что он говорит правду, – возвысил голос отец Катберт. – Я знаю Николаса давно, но никогда прежде не видел его в таком смятении.

Взгляд священника тревожно перебегал с Бартоломью на Майкла.

– Служка, запиравший церковь, однажды заметил Николаса во дворе. В ужасе он сообщил мне, что встретил ожившего мертвеца. Я настоятельно посоветовал ему держать язык за зубами. А на следующий день узнал, что служка сбежал из города.

– Отец Катберт! – дрожащим от гнева голосом воскликнул Бартоломью. – Вы не имели права молчать! Разве вы не понимаете, что Николас мог быть беспощадным убийцей, отправившим на тот свет нескольких женщин!

– Он никого не убивал! – с горячностью возразил отец Катберт. – Николас не способен на убийство, – добавил он более спокойно.

– Тем не менее в его гробу найдена убитая женщина, – напомнил Бартоломью. – Как вы объясните сие обстоятельство?

– В ночь, когда мы раскапывали могилу Николаса, я уже знал, что он жив, – сказал отец Катберт. – И понимал, что он никоим образом не может лежать в могиле. Но того, что в гробу окажется труп женщины, я не ожидал. Вернувшись домой, я рассказал Николасу о нашей страшной находке. Рассказ мой поверг его в величайшую печаль. Он был убежден, что в гробу находится та самая женщина, с которой он встречался до того… до того, как ему пришлось прикинуться мертвым.

– Господи, вы так много знали и держали нас в неведении! – с досадой воскликнул Майкл. – Скажите, а вы были знакомы с женщиной Николаса? В гробу действительно была она?

– Не могу ничего утверждать с уверенностью, – покачал головой священник. – У той были роскошные черные волосы, а покойница в гробу оказалась почти лысой. Я сообщил об этом Николасу, рассчитывая его утешить. Однако же он сказал, что его возлюбленная лишилась волос вследствие какого-то недуга и постоянно носила парик.

– Возможно, мертвая женщина – и правда любовница Николаса, – заметил Майкл. – Но из этого отнюдь не следует, что он не мог ее убить.

– Николас был привязан к ней всей душой, – уверенно заявил отец Катберт. – Стоило взглянуть на них, и становилось понятно, что они созданы друг для друга. Верьте мне на слово, никогда бы Николас не поднял на нее руку! К тому же он, как и я, являлся членом общины Святой Троицы. Да будет вам известно, мы стремимся искоренить грех и вернуть заблудшее человечество на стезю добродетели. И никто из нас не запятнает свою душу столь тяжким грехом, как убийство!

Бартоломью не счел нужным возражать, лишь скользнул по лицу отца Катберта недоверчивым взглядом. Майкл вместе с печальным священником отправился в домик Катберта около церкви, чтобы осмотреть место, где провел последние дни Николас. Бартоломью остался в церковном дворе и нетерпеливо прохаживался взад-вперед.

– Ну, что скажешь? – спросил он, едва завидев Майкла. – Такого поворота событий мы с тобой никак не ожидали!

– Надо все хорошенько обдумать, – заявил Майкл, усаживаясь на низкую стену, окружавшую церковный двор. – Итак, по словам отца Катберта, Николас явился к нему неделю назад. Он пребывал в величайшем смятении и просил убежища и защиты.

– Давай начнем со смерти Николаса, – предложил Бартоломью. – Точнее, с мнимой смерти. Если верить словам отца Катберта, Николас решился на столь рискованный розыгрыш, потому что был безумно напуган.

– Именно так, – кивнул головой Майкл. – А разыграть собственную смерть – самый надежный способ скрыться от опасности. Никто не станет преследовать покойника.

– Если женщина, которую мы обнаружили в гробу, действительно была любовницей Николаса, скорее всего, она помогала осуществить его план. Возможно, Николас пустил в ход особые снадобья и притирания, чтоб притвориться мертвым. А в ночь накануне похорон женщина пришла в церковь и хотела помочь ему выбраться из гроба.

– И что произошло после? – вопросил Майкл. – Нам остается лишь теряться в догадках. Может статься, он убил ее, дабы избавиться от свидетельницы своей отчаянной затеи. Но почему лицо убитой скрывала омерзительная козлиная маска?

– Что бы там ни произошло, Николас сбежал из города и вернулся неделю спустя, – сказал Бартоломью. – А когда отец Катберт сообщил ему, что в его могиле найдена мертвая женщина, он сразу понял, кто она такая.

– Но какие причины толкнули Николаса на столь чудовищную мистификацию? – задумчиво произнес Майкл. – Я полагаю, причины эти наверняка связаны с университетской летописью, над которой он работал. Может статься, ему угрожали, требовали рассказать о неких событиях, вошедших в книгу?

– Вероятно, ты прав, – поразмыслив, кивнул Бартоломью. – После мнимой смерти Николаса некто, желавший во что бы то ни стало узнать содержание летописи, решил действовать по-другому. Он нанял бродячего монаха, чтобы тот похитил книгу. Но отравленный замок не дал осуществиться его намерениям.

– Основываясь на наших предположениях, можно сделать один вывод, – изрек Майкл. – Какие бы тайны и разоблачения ни скрывала университетская летопись, злоумышленнику не удалось ею завладеть. Ведь из книги не пропало ни единой страницы. Ты помнишь, как тщательно проверил ее де Ветерсет.

– Напрашивается еще один вывод, – заметил Бартоломью. – Не лишено вероятности, что некто, питающий столь настойчивый интерес к университетской летописи, и убил Николаса.

– А также Фруассара, – подхватил Майкл. – Ведь они оба удушены гароттой. И очень может быть, эти убийства – дело рук тихони Гилберта.

– Да, на него указывают многие обстоятельства, – согласился Бартоломью. – Лишь у Гилберта были ключи от подвала. Следовательно, он один мог заменить труп женщины на труп Николаса.

– Пока мы не знаем, зачем он это сделал, – заметил Майкл. – Но если убийца – Гилберт, становится понятно, каким образом мертвый монах оказался в закрытом сундуке. Гилберт мог спрятаться в подвале, так что у монаха не было ни малейших подозрений, что в церкви он не один. Потом, когда служка запер церковь, а монах поднялся в башню за сундуком, Гилберт вышел из своего убежища. Возможно, он намеревался лишь удостовериться, что все идет по задуманному плану. Обеспокоенный тем, что монах слишком долго возится, Гилберт поднялся в башню. Он обнаружил мертвеца, в приступе паники затолкал тело в сундук и захлопнул крышку.

– Де Ветерсет тщательнейшим образом пролистал книгу и заявил, что ни одна страница не исчезла, – напомнил Бартоломью. – Если эту рискованную авантюру затеял Гилберт, почему же он не похитил важную для него часть летописи?

– Я почти уверен, что именно так он и поступил, – заявил Майкл, задумчиво почесав голову. – Да, я прекрасно помню: в то утро, когда в университетском сундуке нашли мертвого монаха, канцлера более всего заботила сохранность летописи. Он пролистал ее и убедился: страницы, о которых он беспокоился, целы и невредимы. Но листы, извлеченные Гилбертом, представлялись де Ветерсету столь маловажными, что он не обратил внимания на их отсутствие. Таким образом, в пресловутой летописи есть по крайней мере две главы, исполненные особого значения, – та, что заботила де Ветерсета, и та, что похищена Гилбертом.

– Предположим, все это верно, – продолжал размышлять Бартоломью. – Внезапная смерть монаха, скорее всего, не особенно встревожила Гилберта. Никому и в голову не могло прийти, что между ним и мертвым взломщиком есть какая-либо связь, и он прекрасно понимал это. Итак, затолкав труп в сундук, он спустился в церковь, открыл дверь, запертую монахом на засов, и вышел прочь. Один из клерков сообщил мне, что кто-то, без сомнений, отодвигал засов. По его мнению, это доказывало, что в церкви помимо монаха находился еще один человек.

– Мы совсем забыли о некоем отце Люции – по словам стражников, его пустил в церковь Фруассар, – напомнил Майкл. – Возможно, то был Гилберт?

– Нет, вряд ли, – покачал головой Бартоломью. – Со стороны Фруассара пускать кого-либо в церковь – чистой воды безрассудство. Я почти уверен, что дверь для отца Люция отпер Гилберт, до нужного момента скрывавшийся в подвале. Фруассар к тому времени, скорее всего, был уже мертв. Чтобы втащить труп на колокольню, Гилберту и понадобилась помощь неизвестного отца Люция.

– И Фруассар, и Николас удушены гароттой, – сказал Майкл. – Скорее всего, с ними разделался один и тот же преступник. Пока что концы сходятся. Но нам неизвестна причина, толкнувшая Гилберта на целую череду злодеяний.

– Пока де Ветерсет будет играть в свою игру, мы обречены блуждать в потемках, – заявил Бартоломью. – А канцлер, судя по всему, не собирается посвящать нас в тайны летописи.

– Да, похоже на то, – кивнул Майкл. – О, гляди-ка, Кинрик, – воскликнул он, увидав маленького валлийца, торопливо шагавшего через двор. – Видно, кому-то нужен доктор. А я, пожалуй, попробую убедить канцлера сменить гнев на милость. Попытаюсь доказать ему, что необходимо отыскать сбежавшего Гилберта.

Бартоломью поспешил навстречу Кинрику, и тот сообщил, что доктора просят навестить раненого солдата из замка. Кинрик вызвался сопровождать его. Он признался, что ему некуда девать время, оставшееся до вечернего свидания с Рэйчел Аткин.