Текст книги "Мордант превыше всего!"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 97 страниц)

Зажатая между подушками и его рукой, Териза ощущала свою беспомощность, но все же сумела заставить себя спросить:

– Но почему? Почему вы хотите появления этого Воина? Он ведь опасен.

Мастер Эремис приподнялся, чтобы встретиться с ней взглядом. Его лицо было серьезным, и он сказал нравоучительно:

– Оружие и войны опасны. Могущество опасно. Однако ничто другое спасти нас не может.

Вы не знаете Пердона. Конечно, вы видели его ярость. Он любит своих людей. Он гордится Мордантом – и своим местом в королевстве. Но король отказал ему в поддержке. В отчаянии он пойдет на что угодно, лишь бы защитить то, что любит.

Ей показалось, что она слышит стук в дверь. На мгновение Мастер Эремис застыл. Но звук был довольно слабым и не повторился.

– Я тоже такой же, – продолжал он. – Я насмехаюсь над моими коллегами Мастерами, но лишь потому, что талант к воплощениям – не гарантия ума и смелости. Я люблю ту силу, которую представляет Гильдия, и с радостью стал бы сражаться, защищая ее. Однако я тоже оказался обижен. Король отказался признать меня своим советником.

И потому я без колебаний воспользуюсь одной ложью или несколькими, чтобы обрести силу, в которой нуждаюсь.

Она не совсем понимала то, что видела в его глазах или слышала в его голосе. Его манипуляции с Гильдией были слишком сложны для такой простой цели; его объяснение было слишком порядочными. Но физическая близость его и ощутимое прикосновение лишали ее способности рассуждать; запах пряностей и поцелуи были убедительнее логики.

Ее губы отвечали ему, словно сами знали – как. Проскользнув под рубашку, его рука охватила грудь. От его прикосновения соски заныли. Она невольно выгнулась, прижимаясь к нему сильнее. Он распахнул ее рубашку, и груди предстали обнаженными. Затем его рот оставил в покое ее губы, и Мастер жадно задышал:

– Миледи, я был прав. Вы созданы для услады мужчин, – и его язык пополз по ее груди, пока губы не сомкнулись на соске.

Готовая рискнуть в этот момент чем угодно, Териза обхватила руками его голову и удерживала ее там, где она находилась, чтобы он не прекращал своего занятия.

Она была настолько зачарована, что никак не реагировала, лишь просто смотрела, когда в комнату вошла Саддит.

Подобно Джерадину, служанка старательно избегала смотреть на Мастера Эремиса или Теризу. Она держала голову склоненной, и выражение на ее лице было совершенно непроницаемым.

– Мастер Эремис… – начала она.

Он яростно вскочил с дивана, его рука застыла на взлете, словно он ожидал увидеть Джерадина и хотел ударить его.

– Мастер Эремис, – повторила Саддит, вздрагивая, и быстро, бойко заговорила, стараясь отвести от себя его гнев, – мое вторжение непростительно, я знаю, но вы все же должны простить меня. У меня не было выбора. Вы не отвечали на стук в дверь. Миледи, вы должны простить меня, у меня не было выбора…

– Не было выбора? – распознав Саддит, он опустил руку. Тем не менее, ему понадобилось какое-то время, чтобы справиться со своими чувствами. – Ты – служанка. Как можно говорить о выборе, когда ты входишь в мои комнаты без приглашения?

– Простите меня. Я знаю, то, что я сделала, непростительно. – Так как лицо Саддит было пустым, а тон ее почти совсем нейтральным, в голосе не очень-то ощущалось моление о прощении. – Но мне приказано привести леди Теризу. Леди Мисте желает побеседовать с ней. Она – королевская дочь, Мастер Эремис. Я не могла ослушаться ее. В ее власти наказать меня, и даже причинить мне вред. – Однако похоже было, что она не слишком напугана. – И если леди Мисте пожалуется на меня Смотрителю Леббику…

Эремис прервал ее:

– Ты могла бы сказать леди Мисте, что не нашла свою госпожу.

Он уже справился с собой. И вздохнул:

– Но ожидать этого от тебя было бы чересчур. – Он повернулся к Теризе. – Миледи, вы должны идти. Дочери короля капризны – а наш король позволяет им делать все, что вздумается. Не стоит игнорировать их требования.

Только глаза выдавали его. Они были темными и убийственно жестокими.

Теризе захотелось завыть от разочарования и от внезапного ужаса. Его свирепость живо напомнила ей свирепость ее отца. Она испытывала головокружение, ей хотелось расплакаться – или рассмеяться. Но облегчение ее было так же сильно, как чувство потери и тревоги.

И поскольку она не знала, что еще остается делать, то молча принялась застегивать рубашку.

10. ПОСЛЕДНИЙ ПОСОЛ АЛЕНДА

Все еще слабо дрожа, переполненная смущением и стараясь не показывать, этого Териза вышла следом за Саддит.

Мастер Эремис открыл засов и кивком попрощался, провожая ее из комнат. Но при этом, на лице его появилась улыбка довольства и превосходства; он снова был нечувствителен ко всяческим потрясениям. И если бы Териза не видела при этом его глаз, то ее испуг тут же прошел бы.

Когда дверь закрылась, она невольно облегченно вздохнула, потому что Саддит, а не Джерадин, прервала Мастера Эремиса в третий раз. Она не хотела даже пытаться представить себе, что произошло бы, если бы ярость Мастера обрушилась на пригодника.

Однако Саддит выглядела так, словно гнев Эремиса ничуть ее не беспокоил. Вместо проявления смущения или озабоченности на лице ее застыло удовлетворенное выражение.

Теризе хотелось спросить, почему леди Мисте захотела вдруг видеть ее? Но еще больше ей хотелось задать вопрос: «Как тебе удалось прийти в самый неподходящий момент?» Но едва они с Саддит вышли из того ответвления, что вело к покоям Мастера Эремиса, к ним присоединился Джерадин.

Он не делал никаких попыток сдержать свои чувства и сиял, словно счастливый щенок.

– Саддит, ты – чудо! – Схватив ее за руки, он принялся пританцовывать с ней, пока не наткнулся на стену и чуть не сшиб служанку на пол; затем он запечатлел на ее щеке сочный поцелуй и отпустил. – Я твой должник. Навеки! Как тебе это удалось?

И, не дожидаясь ответа, чуть ли не прыжком повернулся к Теризе.

Она не замедлила шаг.

Трудно было сказать, что он увидел на ее лице; но что бы это ни было, настроение его тут же изменилось. Однако на сей раз он хотя бы не стал извиняться.

– Я знаю, что это совершенно не мое дело, – он старательно сдерживал ликование по поводу ее освобождения, – но у меня появилось очень сильное ощущение… – он скривился в гримасе. – Мы, кажется, уже говорили насчет моих ощущений. Я уже говорил вам, что они почти всегда подводят меня. Но я продолжаю делать то, что они меня заставляют. Несмотря ни на что. И на сей раз у меня было очень сильное ощущение, что вам грозит опасность.

– Конечно же, была опасность, – насмешливо ответила Саддит. – Но вы спутали свои ощущения. У вас появилось очень сильное ощущение, что вы сами хотите затащить леди в постель, и вам было неприятно думать, что кто-то попользуется ей до вас. А может быть, к тому же, вы боялись, – сказала она с насмешкой, – что если она хоть раз попробует заняться любовью с Мастером Эремисом, то уже не заинтересуется вами.

При этих словах Саддит глаза Джерадина стали огорченными, и он покраснел как мальчишка.

Дрожь Теризы внезапно усилилась. Она подошла так близко, так близко к тому, что не могла назвать, к какому-то жизненно важному осознанию – кто и что такое она есть. Мастер Эремис уверял ее, что она не существует. Но его прикосновения… Она вся дрожала. Голос ее звучал глухо:

– Вы хотите сказать, что Мисте вовсе не хочет меня видеть? Что вы это придумали?

Пригодник встрепенулся, но Саддит опередила его:

– Конечно же, нет, – сказала она шутливым нравоучительным тоном.

– Я не врунья, миледи. – С некоторым усилием она подавила желание улыбнуться. – Леди Мисте действительно хотела бы побеседовать с вами. Я провела некоторое время в поисках вас, прежде чем встретила пригодника Джерадина и он сообщил мне, где вы находитесь.

После такой поддержки Джерадин признал:

– Но правда и то, что леди Мисте не из тех дам, которые настаивали бы на ваших поисках.

Саддит кивнула:

– Мне кажется, она совершенно не понимает, что значит быть дочерью короля.

– Если бы она знала, где вы, – продолжал Джерадин с нотками довольства, пробивающимися через напускную серьезность, – я уверен, она приказала бы подождать, пока Мастер Эремис не закончит с вами.

– Однако, – подвела итоги служанка, – я все же заставила его поверить в обратное. В будущем он будет более осмотрителен в своем выборе.

Джерадин не смог больше сдерживаться; он запрокинул голову и расхохотался.

Саддит присоединилась к нему.

Удивительно, но их смех был таким искренним, что состояние, из-за которого у Теризы началась дрожь, начало медленно рассеиваться. Ей тоже захотелось смеяться.

– Он так злился. – В этот момент она почувствовала, что не сможет произнести ни слова, не рассмеявшись. – Надеюсь, он не умрет от разочарования? Выглядел он на редкость глупо.

Слова о том, что Мастер Эремис выглядел глупо, вызвали новый приступ смеха у Саддит и Джерадина.

Смеясь и не замечая по дороге ничего, они чуть не сшибли Мастера Квилона.

Из-за неприметного плаща и непримечательной внешности он появился перед ними словно из ниоткуда. Его улыбка была выражена лишь легкой растянутостью губ.

– А, вот и вы, пригодник, – скороговоркой сказал он. – Вы-то мне и нужны. Пойдемте со мной.

Териза почувствовала, что тон его не понравился Джерадину.

– Мастер Квилон… – Джерадин казался обиженным, – я выполнил на сегодня все свои обязанности и хотел бы провести вечер…

– Да-да, вот именно, – перебил его воплотитель. – Вы хотели провести вечер, помогая мне. Я должен закончить свои исследования до того, как Мастер Гилбур вызовет своего Воина и нам придется отложить все наши дела из-за войны, которая непременно при этом начнется. Пойдемте.

Он проворно повернулся и пошел от них по коридору.

– Мастер Квилон! – запротестовал Джерадин. – Ведь принято позволять пригодникам распоряжаться своим свободным временем после того, как они выполнили возложенные на них обязанности!

Мастер остановился, оскалился так, что вид у него стал дикий и хищный, но глаза при этом оставались холодными.

– Стыдитесь, Джерадин, – сказал он спокойно. – Лень никогда не сделает из вас Мастера. Только труд. Как же вы надеетесь выучиться, если не хотите затрачивать на это никаких усилий? – Затем он нахмурился. – Я не шучу, пригодник. Пойдемте со мной.

И быстро засеменил прочь.

– Идите же, Джерадин, – прошептала Саддит. – Не будьте глупцом. Что стало с вашим желанием стать Мастером? Своим непослушанием вы навредите только самому себе.

Пригодник скривился, воздел руки к небу и потрусил за Мастером Квилоном.

Саддит снова рассмеялась, на этот раз над Джерадином; но в ее веселье не было насмешки.

– Он хороший мальчик, миледи, весьма привлекательный. – Она улыбнулась. – И его неловкость может быть в чем-то пикантной. Но на вашем месте я бы не забивала себе голову им. Вы можете метить гораздо выше.

Если вы смогли заинтересовать Мастера Эремиса, – теперь она говорила серьезно, даже слегка раздраженно, – не прилагая со своей стороны никаких усилий, то вы наверняка можете метить гораздо выше! К примеру, рассмотрите кандидатуру Смотрителя Леббика. Вам трудно поверить, после того как вы столкнулись с его языком и его настроениями, но он прекрасный кандидат. К тому же, жена его давным-давно умерла – после продолжительной болезни. Вот человек, безумно нуждающийся в женщине. Я могла бы попытаться привлечь к вам его внимание. Уверяю вас, что служанкой в Орисоне я останусь недолго.

– Саддит, что мне делать? – спросила Териза, повинуясь импульсу. Сейчас, когда Джерадин ушел, она испытывала страстное желание поговорить с ним. Несмотря на распоряжение Мастера Барсонажа, она хотела рассказать ему все. И хотела знать, как он ответит на доводы Мастера Эремиса. Но со служанкой обсуждать все это она не могла. – Я не воплотитель. И я ничего не знаю о мужчинах. – Затем, вспомнив руки Эремиса – и его губы – она добавила: – Мастер Эремис и Джерадин ненавидят друг друга.

– Миледи, – сказала Саддит, стараясь, чтобы это прозвучало весело, – я постаралась бы сделать все, чтобы Мастер Эремис не возненавидел меня.

По коридору пробежал холодок – видимо, где-то забыли закрыть окно. Териза вздрогнула. Саддит молчала до самого конца их пути.

Териза ожидала, что служанка отведет ее в апартаменты, которые леди Мисте делила со своей сестрой, в башне над комнатами короля Джойса, но Саддит отвела ее в ее же комнаты. Мисте ждала Теризу здесь.

Саддит, как обычно, обменялась игривыми репликами со стражниками и ввела Теризу внутрь. Они застали леди Мисте у одного из окон. Несмотря на холод снаружи, солнечный свет подчеркивал летний цвет ее волос и кожи, делая ее более красивой, чем она казалась в своих комнатах, в компании Элеги. Однако она смотрела на лежащие внизу окрестности замка и на зиму так, словно хотела бы оказаться где угодно, только не здесь.

Лицо ее выражало отстраненность, но как только Териза вошла, Мисте отвернулась от окна и улыбнулась.

– Миледи… – начала она и тут же поправила себя, – Териза, как мило с вашей стороны, что вы пришли так скоро. – Тот странный восторг, с которым она восприняла, что Териза не могущественный воплотитель и не женщина, наделенная особой силой, а простой секретарь миссии, еще не исчез. – Я надеюсь, что не отвлекла вас от чего-нибудь важного. Боюсь, ничего срочного у меня нет. Для Элеги все срочно, а я просто хотела немного поговорить.

Это признание заставило Теризу задуматься. Она подсознательно ощущала, что Мисте была одной из немногих здесь, кто не видел в ней диковинку или не имел относительно нее каких-нибудь планов – одной из немногих, с кем она может просто дружить. Но она совершенно не знала как ответить. Ей было слишком мало известно о дружбе.

К счастью, Саддит пришла ей на помощь. Присев в реверансе, она невозмутимо изрекла откровенную ложь:

– Леди Териза как раз возвращалась сюда, когда я ее встретила, миледи. Она присутствовала на заседании Гильдии, но теперь заседание уже закончилось. К тому же, время еды давно миновало, – воскликнула она. – Не принести ли вам чего-нибудь поесть? Вы сможете поговорить и за столом.

Какое-то время Териза ожидала, что именно Мисте ответит Саддит. Мисте ведь была дочерью короля. Но потом поняла, что это ее комнаты, а значит, в ее обязанности входило проявлять гостеприимство.

– Да, пожалуйста, – поспешно сказала она. – Я проголодалась. – И тут же, торопясь исправить свою ошибку, спросила Мисте: – А вы? Не знаю, что принесет нам Саддит, но уверена, что произойдет это скоро.

Мисте продолжала улыбаться. Ее взгляд был прямым и в то же время отстраненным, словно бы насквозь проходил через глаза и мозг Теризы и уходил куда-то дальше.

– Благодарю. Вы очень любезны.

– Хорошо, миледи, – сказала служанка. – Я скоро буду. – На пути к двери она повернулась так, чтобы оказаться к Мисте спиной, и строго посмотрела на Теризу. Взгляд ее, казалось, говорил: «Очнитесь же. Проявите внимание. Эта женщина – дочь короля». Затем Саддит вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

С точки зрения Теризы тот факт, что Мисте была дочерью короля, не имел ровным счетом никакого значения. А имело значение лишь то, что Териза внезапно захотела подружиться с Мисте, так сильно, что от этого желания внутри у нее похолодело. Ведь у нее никогда не было настоящего друга…

Нет, конечно же, у нее были друзья: приятели по играм в детские годы, девочки, которые шептались с ней в школьных коридорах, обмениваясь сплетнями. Но родители никогда не позволяли ей поддерживать дружбу. Они не отпускали ее в гости к ее юным приятелям и никогда не приглашали ни одну девочку в их дом. Такое отношение родителей приветствовалось в тех различных частных заведениях, куда ее отдавали, в школах для избранных, где все было направлено на формирование характера, а не на создание круга друзей.

А может быть, причина ее одиночества была в ней самой, возможно, избыток пассивности и сомнений возводил для других неодолимый барьер, в то же время становясь для нее незаживающей раной.

И она не хотела терять эту возможность.

Териза неловко указала на два стоящих рядом кресла.

– Не желаете ли присесть? – Затем вспомнила про графин, стоявший на одном из столов. – Может быть немного вина? – Но ее попытки вести себя вежливо были настолько жалкими, что она сама себя презирала. – Простите, – сказала она, отбросив всякие претензии на то, что знает, как себя вести в подобных ситуациях. – Я в полнейшей растерянности. Мне все здесь так ново. У меня ведь никогда не было гостей в моей квартире.

Мисте не могла знать, что это чистая правда, но восприняла ее суетливость нормально.

– Пожалуйста, не извиняйтесь. Мне кажется, вы очаровательно справляетесь с обязанностями хозяйки. А если еще принять во внимание случившееся с вами за последние три дня… Вы попали в странный и чуждый для вас мир. Оказались в замке, полном конфликтов и заговоров. Половина вашего окружения верит, что вы можете спасти их от войны и хаоса. На вашу жизнь покушались. Если бы я была на вашем месте… – в ее тоне послышались нотки зависти, – то гордилась бы, если б вела себя хотя бы наполовину так рассудительно.

Неожиданно глаза Теризы наполнились слезами. Участие Мисте застигло ее врасплох.

– Спасибо. – Она попыталась объяснить причину своей благодарности. – Мне очень часто кажется, что я теряю рассудок. Все хотят от меня, чтобы я делала что-то, а я едва ли понимаю, что происходит.

– Лучше присядьте, – Мисте взяла Теризу за руку и подвела ее к одному из кресел. Затем леди достала из рукава своего платья изящный носовой платочек и протянула его Теризе. – То, что с вами произошло, чрезвычайно странно. И вы, должно быть, думаете, что всякий, с кем вы встречаетесь, плетет против вас какие-то интриги. Только что вас вынудили присутствовать на заседании Гильдии. Я сомневаюсь, что они вели себя галантно, когда узнали, что вы не воплотитель.

Териза кивнула, вытирая глаза платочком:

– Все от меня чего-то хотят. Гильдия хочет, чтобы я ничего не говорила королю. Он хочет, чтобы я ничего не сообщала Гильдии. И все они хотят, чтобы я ничего не обсуждала ни с кем другим. – Она чуть не добавила: «Кроме Мастера Квилона и Знатока Хэвелока». – А все Мастера устраивают заговоры друг против друга. Мастер Эремис… – Он поцеловал меня! Он целовалмою грудь! – Смотритель Леббик кричит на меня. – Она заколебалась на долю секунды, затем высморкалась в тонкий материал. – Даже Джерадин – он хочет, чтобы я оказалась воплотителем.

– О, Джерадин, – в голосе Мисте послышалась улыбка. – Не могу поручиться за остальных, но ему, во всяком случае, можно верить. Можно сомневаться в его суждениях: он – неудачник. Но сердцу его можно верить. Общепризнано, что у Домне нет плохих сыновей.

После паузы она добавила:

– Я хотела бы быть вашим другом, Териза.

Териза встретилась взглядом с глазами леди. Та смотрела прямо на нее, выражение лица Мисте было честным и прямым, а взгляд ее не был отстраненным.

И, чтобы не расплакаться вновь, Териза отвела взгляд. Предложение Мисте затронуло ее слишком сильно, чтобы это могло быть объяснимым. Неужели такая, как она, может иметь друзей? Уклоняясь от самого важного – и ненавидя себя за это – она сказала:

– Вы о нем лучшего мнения, чем Элега.

Мисте снова улыбнулась; но при этом взгляд ее устремился куда-то вдаль и вновь стал отстраненным. Она тихо ответила:

– Я лучшего мнения, чем она, в отношении очень многих вещей. Элега – истинная королевская дочь и жаждет занять важное место в делах Морданта. Она не прощает ни отца, ни общество, окружающее ее, и вообще никого и ничего, что, как ей кажется, стоит между ней и ее естественным правом плести интриги, манипулировать и строить заговоры наравне с любым лордом. Она никогда не простит Джерадина за то ошибочное решение, из-за которого она когда-то была его суженой. – Мисте пожала плечами. – Мне же кажется, что гораздо лучше быть просто женщиной. Я думаю только хорошее о власть предержащих в Орисоне. – Тон ее был деликатным и успокаивающим, говорила она тихо, словно беседовала сама с собой, и звучала в ее голосе нотка раздражения, которой она как бы нехотя подчеркивала, что не совсем согласна с собственными словами. – И потому о себе я думаю тоже только хорошее.

Териза кивнула, словно поняла ее мысль:

– Именно об этом вы и хотели поговорить со мной?

– О нет, – мягко возразила Мисте. – А может быть, и да. Впрочем, я вообще-то не хотела говорить ничего особенного. Мне просто хотелось побольше узнать о вас. Вы для меня – чудо. Вы утверждаете, что вы – обычная женщина, и я вам верю. – Она поспешила продолжить: – Я верю во все то, что вы говорите о себе, хотя мне трудно счесть женщину из другого мира вполне обычной, а кроме того, вы оказались здесь, в Морданте, во время великого кризиса. И если в вашем мире нет воплотителей, то такое воплощение должно вам казаться невероятным.

Что же касается меня, то со мной никогда не происходило ничего экстраординарного. Я никогда не бывала в другом мире. Да что говорить, в последние несколько лет я редко покидала даже Орисон. А на что похож ваш мир? Как вы живете там? – При этих словах она слегка оживилась и даже слегка покраснела от любопытства. – И каково это – вот так просто шагнуть в зеркало и обнаружить, что все вокруг изменилось? И что делают в вашем мире зеркала, если их отливают не для магии?

– Пожалуйста… Не столько вопросов сразу. – Териза невольно улыбнулась, заметив восхищение во взгляде Мисте. – У нас вообще нет ничего магического. Зеркала просто… – она попыталась найти точное сравнение, – просто отражают. Они показывают лишь то, что стоит перед ними. Если они плоские. Если же они не плоские, то все равно отражают то, что перед ними, только искажая пропорции.

В моей квартире… – она засмущалась. Ей еще никому не приходилось признаваться, что она завесила все стены своей комнаты зеркалами, чтобы постоянно иметь возможность убеждаться в собственном существовании. Дрогнувшим голосом она закончила: – Там у меня множество зеркал.

– Тогда вы, должно быть, очень умны, – пробормотала Мисте, словно бы выдавливая из себя каждое слово.

– Умна? Почему же?

– Вы можете видеть себя такой, какая вы есть. Вы можете видеть все так, как оно есть на самом деле. У меня нет такой возможности. А те, кто смотрит на меня, делают это с предубеждением, относясь ко мне как к королевской дочери, а вовсе не как к женщине, отчего их взгляд часто бывает просто сконфуженным. Никто из нас не знает в точности, как он выглядит в глазах окружающих.

– Но у нас все точно так же, – заметила Териза, – и точно такая же предубежденность. Мы ведь смотрим лишь на внешность. Все, что нас заботит,

– это внешняя оболочка. – Она с усилием заставила себя быть искренней. – Я, конечно же, видела, что собой представляю. Но все равно не знаю, какая я. Это не помогает узнать, какова я на самом деле.

Мисте такая точка зрения казалась смешной и трогательной.

– Значит, вы считаете, что вы не умны?

После короткой паузы Териза ответила:

– Мне кажется, я не знала никого, кто был бы по-настоящему умен. – Разве что можно было считать признаком ума бесполезное самоотречение преподобного Тетчера.

При этих словах леди улыбнулась:

– Тогда вы наверняка ошибаетесь, Териза. Вы действительно самая умная женщина в Орисоне, потому что не похожи на тех, кто верит, что они умны. Вы знаете разницу между реальным и кажущимся и не пытаетесь судить об одном на основание другого.

– Это вы называете умом? – Теризе хотелось рассмеяться уже просто из-за того, что Мисте была довольна. Веселый нрав Мисте подчеркивал ее родственную связь с королем: ее улыбка была почти такой же обезоруживающей и очаровательной, как у него. – Разве тот факт, что я ничего не понимаю, не засчитывается против меня?

Мисте снова рассмеялась:

– Ну конечно же, нет! Понимание – это дело королей и мудрецов, а не обычных женщин. И оно всегда ошибочно. Потому что зависит от знания тех вещей, о которых знать что-либо невозможно, – от знания того, что увидеть нельзя.

Скажу вам откровенно, Териза, что в Элеге мне хотелось бы видеть меньше понимания и больше мудрости. Вы мудрее ее.

Какое-то время они молчали, погрузившись в серьезные раздумья, затем Мисте спросила:

– Так откуда же такая мудрость? Расскажите мне о своем мире. Каковы там ваши нужды и обязанности? Как вы проводите свои дни?

Несколькими минутами раньше этот вопрос смутил бы Теризу. Но дружелюбие Мисте развеяло все барьеры. И, не успев еще подобрать слова, Териза начала рассказывать о своей работе в миссии.

Раньше она никогда и ни с кем не обсуждала ее. Слова, казалось, сами цеплялись одно за другое, когда она описывала работу в миссии, человеческие обломки и реликты, о которых они заботились, условия, окружение; и свою работу, печатание на машинке, заполнение бланков и подшивание бумаг, свои отношения с преподобным Тетчером; и причины, по которым она занималась этой работой: она считала, что на этом месте сможет действительно хоть что-то сделать, потому что могла позволить себе получать нищенскую зарплату, потому что не считала себя в силах заниматься чем-то более престижным или необходимым. Она рассказывала все это без перерыва, пока вдруг некое несоответствие между тем, что она говорит, и восторженным блеском в глазах Мисте не остановило ее. Леди поглощала каждую ее фразу так, словно слушала сказку о великих подвигах и страстной любви. Териза виновато сказала:

– Простите. Я не хотела рассказывать такую чепуху.

– Это же просто чудо, – выдохнула леди. Блеск все еще был заметен в ее затуманенном взгляде. – Простите меня за то, что я повторяюсь, но какой же странный существует мир! И вы – часть его.

– Очень маленькая часть, – прокомментировала Териза. – И с каждой минутой становлюсь все меньше. Преподобный Тетчер, наверное, уже успел найти мне замену. – И отец наверняка не имеет никаких причин желать ее возвращения.

Мисте восторженно поднялась с кресла.

– Но в этом-то все и дело. – Она стала шагать взад-вперед по ковру, ее глаза при этом смотрели на все, что угодно, кроме собеседницы. – Вы обычная женщина, и вы говорите, что ваша жизнь в вашем мире совершенно обыденна. Но как странно это звучит для меня! А ведь я тоже обычная женщина.

Я королевская дочь – ну и что? Это лишь случайность, просто факт моего рождения. Это обязывает меня хорошо одеваться и командовать слугами. А в остальном, мне кажется, я – обычная женщина, и это прекрасно.

Я окружена людьми неудовлетворенными. Отсутствие у Элеги влияния приводит ее в ярость. Джерадин доводит себя неизвестно до чего, пытаясь обрести такое мастерство, какое ему все равно никогда не будет доступно. Половина Гильдии хочет избавиться от ограничений и всяких не нужных им дел, чтобы заняться только исследованиями. Остальные Мастера жаждут власти над Мордантом. Жизнь Смотрителя Леббика крутится вокруг женщины, и тем не менее в своем горе он ненавидит всех женщин. Аленд и Кадуол стремятся нарушить мир, который принес им больше пользы, чем все века войн.

Териза, я не считаю, что бездеятельность моего отца – это правильно. Я просто не понимаю этого. Я в достаточной мере его дочь, чтобы осознавать важность борьбы и необходимость риска. Пассивность меня не удовлетворяет. Но мы должны понимать, что не так уж это ужасно – быть теми, кто мы есть на самом деле.

И вы – тому доказательство. – Мисте повысила голос, чтобы придать словам больший вес. – По своим запросам вы – самая обычная женщина, без какого-либо опыта обращения со сверхъестественными силами и без предрасположенности к этому. Но ваша жизнь, тем не менее, вовсе не бессмыслица. Великие силы бурлят сейчас по всему Морданту, и вы тоже во все это вовлечены. Нет ни единой жизни, которая не была бы важна; каждый может в любой момент соприкоснуться с величием, да и не только соприкоснуться, но и удержать его в своих руках.

Мгновение Териза пристально смотрела на Мисте. С отчаянием, которое удивляло ее саму, она хотела воскликнуть: «Величие? Это невозможно даже вообразить. Что общего могу я иметь с величием?»

К счастью, Мисте почти сразу же сообразила, какой эффект производят ее слова. Отгоняя прочь всю свою серьезность, она рассмеялась и тут же снова стала застенчивой.

– Элега, – сказала она, демонстративно пожимая плечами, – хоть и не говорит этого прямо, но считает меня бездумной. Она полагает, что «романтические настроения» находят на меня потому, что я не удовлетворена своей жизнью. – В ее голосе появилась нотка печали. – Но отец всегда уважал мои убеждения. Он любил меня за них, и это еще больше крепило наши узы. – Ее лицо стало суровым. – Но с тех пор, как он изменился, для нас обеих стало невозможно беседовать с ним.

Териза затаила дыхание, заставляя себя слушать дальше, сдерживая свои чувства. Но ведь это больше не было необходимо, не так ли? Она была свободна, разве не так? Прошлое не существовало. Все, что она говорила или делала, не имеет значения. Она вполне может сказать Мисте правду. Териза медленно выпустила воздух из легких и попыталась расслабиться.

– Мой отец никогда не менялся. Он всегда был именно таким.

– Вы имеете в виду – пассивным? – спросила Мисте. – Потерянным и одиноким?

– Нет. Я хочу сказать, что с ним всегда было невозможно о чем-либо поговорить.

Постепенно, словно зверушка, выбирающаяся из норки после урагана, она начала улыбаться. Только что она критически отозвалась о своем отце – и ничего ужасного не произошло. Может быть, несмотря ни на что, дружба все же возможна?

Мисте снова села рядом с ней. Выражение лица леди было спокойным и доверительным.

– Расскажите мне о нем.

Но именно в этот момент Саддит постучалась в дверь и вошла в комнату, неся подносы с едой.

Не в состоянии открыться в своих чувствах при служанке, Териза поспешно встала – быстрее, чем намеревалась, – чтобы поблагодарить Саддит и помочь ей накрыть на стол.

Если Мисте и удивляли манеры Теризы, она ничем не показала этого. Похоже, она тоже чувствовала, что между ними происходило нечто значительное, требующее уединения, и потому не стала поддерживать разговор. Когда Саддит накрыла на стол и снова вышла, Мисте вежливо притворилась, что получает от еды удовольствие, и, пока они ели, держала свое любопытство в узде.

Благодарная Мисте за сдержанность, Териза провела несколько минут, занятая только мясом, запеченным в толстой оболочке из теста. Затем, чтобы на некоторое время увести разговор от опасной темы, она задала практичный вопрос, из числа тех, интересоваться которыми приучила ее работа в миссии: как Орисон умудряется так хорошо кормить столько людей в середине зимы?

В ответ Мисте описала систему снабжения Орисона пищей и материалами. Многие поколения, возможно, даже века экономическая система базировалась на ведении войн, в которых владыки-лорды сражались за привилегию брать то, в чем они нуждаются, силой. За это время численность населения Морданта уменьшилась почти в десять раз, несмотря на постоянное пополнение человеческих ресурсов. Одним из самых знаменательных деяний короля Джойса было то, что он заменил войну торговлей. И постепенно сделал Орисон основным покупателем и продавцом всего, что Мордант производит и в чем нуждается. Все поселения Демесне и все провинции Морданта торговали с Орисоном, и Орисон использовал доходы от этой торговли, чтобы покупать то, в чем нуждаются его жители; богатство, таким образом, действовало как удобрение, принося королевству Джойса еще большее богатство. Подобная же система торговли установилась с Алендом и Кадуолом – которые так нуждались в ресурсах Морданта, что не могли не пойти на сделку с королем Джойсом. Эти доходы тоже унавоживают почву благосостояния Морданта. В результате все провинции уже почти избавились от последствий кровавого режима с которого начиналось правление короля Джойса.