Текст книги "«Watch You Bleed»: Сага о Guns N’ Roses"

Автор книги: Стивен Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

Поиски продюсера проходили не легче. Том Зутаут хотел записать группу в Лондоне и, возможно, даже выпустить сначала в Англии, по примеру Джими Хендрикса. Он связался с Биллом Прайсом, британским продюсером и звукорежиссером, принесшим славу Sex Pistols, который уже был в курсе слухов о новой рок-группе из Калифорнии, ходящих по Лондону и Нью-Йорку (Слэш: «Спасибо Киму Фоули»). Прайс, востребованный как звукорежиссер благодаря работе над первым альбомом Pretenders, начал переговоры с целью пригласить Guns на «Wessex Studio» в Лондоне, где записывался «Never Mind the Bollocks» ^[15]. «Я слышал демозаписи Guns, и они показались мне отличными, – говорил Прайс. – Я действительно хотел заняться ими». Но потом здравомыслящие люди из компании Геффена поняли, что бросить новичков, особенно новичков без менеджмента и какой-либо дисциплины, на улицы Лондона с бюджетом на запись – не самая лучшая идея. «Геффен испугался, – вспоминал Прайс. – Лейбл вполне обоснованно не хотел упускать группу из вида. Дэвид Геффен лично настаивал, чтобы запись проходила в Лос-Анджелесе, и просил меня отправиться туда и заняться группой, но я ему отказал». Прайс недавно обзавелся семьей, да и работа на «Wessex» не позволяла ему все бросить и уехать на неопределенный период в Лос-Анджелес. Он стоял на своем.

Затем послушать группу пришел продюсер Mötley Crüe Том Верман. «Он заявился на репетицию, – говорит Дафф, – а потом заткнул уши и сбежал». Конец игры.

Заняться продюсированием группы думал и Рик Нилсен, гитарист Cheap Trick. Он пригласил Guns к себе – но совершил ошибку, предложив Слэшу проверить, кто кого перепьет. Что произошло дальше, точно не известно, но не обошлось без драки и вызванной соседями полиции. Нилсен предполагает, что, наверное, он подрался со Слэшем. Иззи утверждает, что Нилсен напал на них в алкогольном угаре, так что Иззи пришлось садануть наглецу по яйцам. «Я несильно», – объяснял Иззи журналу «Rolling Stone».

Глава пятая

Жажда

Подросткам нужна была группа вроде нашей.

Дафф Маккаган

Самый рок-н-ролльный чувак

Весь май 1986 года Guns N' Roses терроризировали соседей, которым не повезло жить рядом с их замусоренным домом на Фонтейн-авеню. Слэш бесил даже собственную группу тем, что бросал пустые бутылки из-под виски «Джек Дэниелс» об заднюю стену дома в предрассветные часы – как, впрочем, и в остальное время, – поскольку он сидел на героине и жил по вампирскому режиму дня. Предполагалось, что креативная энергия группы должна идти на написание материала к альбому, пока лейбл не найдет менеджера и продюсера. Но на деле музыканты в основном обдалбывались до полной отключки.

Некоторые участники группы обустроили собственные комнаты. У Слэша имелся аквариум для Клайда, его любимой домашней змеи. За Иззи числилась комната для курения опиума. Остальные спали где придется; роуди обосновались в гостиной. Повсюду тусовались девушки; днем и ночью приходили и уходили клиенты Иззи; постоянными посетителями были представители закона. (Однажды они пришли в поисках дорогого микшерского пульта из «Whisky». Его вынесли из клуба, и полицейский информатор утверждал, что видел его у Иззи в комнате. Клуб назначил награду в 2000 долларов за возвращение пульта и обещал не задавать вопросов, но Иззи все отрицал, так что пульт так никто и не нашел.)

Эксл часто уставал от общего бардака, запирал свою комнату и отправлялся в байкерский бар на бульваре Санта-Моника, где сидел в компании Веста Аркина, музыканта и журналиста Дела Джеймса и других любителей «харлеев». В окружение группы влился Тодд Крю, басист Jet Boy, глэм-группы из Сан-Франциско, которая переехала в Лос-Анджелес и заключила контракт на запись с «Elektra». Все, кто общался тогда с GN'R, помнят огромного, покрытого татуировками Тодда Крю.

«Тодди был классный парень, – говорит Стивен Адлер. – Мы с ним знатно веселились. Он напоминал хардкорного Джеймса Дина. Ну, Джеймс Дин весь такой крутой и отлично выглядит, так? Но Тодд был свой чувак! Он был самый рок-н-ролльный чувак на свете, но был так же крут, как Джеймс Дин».

Однако, помимо этого, Тодд был клиентом Иззи. Из Jet Boy его выгнали, поскольку он предпочитал уколы героина репетициям, так что Guns дали ему работу в команде, и он тоже переехал к ним. Дафф Маккаган и Тодд Крю собрали кавер-группу Drunk Fux, которая 10 мая дала концерт в «Night Train» на Сансет. Флаер гласил:

Лос-анджелесская премьера – в своей вечной битве с трезвостью – DRUNK FUX – (включает участников Guns N' Roses) и другие знатные алкаши.

Drunk Fux просуществовали около года, пока Guns не уехали в турне. Главным образом эта группа служила способом выпустить пар для Даффа. В Drunk Fux играли Вест Аркин и другие местные музыканты, когда появлялись редкие концерты. Часто выступления являлись лишь оправданием, чтобы нажраться и поиграть перед публикой с Тоддом.

В июне Guns под руководством гитариста Мэнни Чарлтона из шотландской группы Nazareth, которую Эксл и Иззи обожали в школе, записали длинную демокассету. Guns посетили все семь июньских концертов Nazareth в Южной Калифорнии, и Эксл попросил Чарлтона руководить записью. Они записали двадцать семь песен на «Sound City Studio» в Голливуде, включая ранние версии «Paradise City», «Back Off Bitch», «The Garden», «Sentimental Movie», «Crash», «Bad Obsession», «Anything Goes» и «Just Another Sunday». Эксл также сыграл Чарлтону ранний вариант «November Rain», сказав, что «оставит эту песню для второго альбома».

Позднее в этом же месяце Guns устроили у себя дома барбекю. Вечеринка превратилась в одно из самых крупных глэм-фрик-событий 1986-го, поскольку вдобавок к стриптезершам, клубным официанткам, фетишистам в коже и друзьям группы пришли почти все остальные банды Лос-Анджелеса. Там были Faster Pussycat, недавно воссоединившиеся L. A. Guns, Redd Kross, Social Distortion, Shanghai, Angel, Prodigal Sons, Ratt, Cinderella, Hanoi Rocks и даже пара чемпионов эпатажа из W.A.S.P. Jet Boy на праздник не пригласили, a Poison сами знали, что лучше не появляться.

Guns тщательно наблюдали за социальными патологиями других групп, их современников и конкурентов. Они живо интересовались имиджем сцены и старались дистанцироваться от глэмовых ярлыков, которые на них навешивали. Репортеру из «Concert Shots», который пришел на вечеринку с диктофоном, Слэш прошептал: «Если ты поставишь нас рядом с настоящей глэмовой группой, ты увидишь много различий. Мы носим кожу и джинсы, а они укладывают волосы, постоянно красятся и любят вычурные побрякушки. Но не важно, что мы носим, – даже одевайся мы как глэм-группы, между нами все равно была бы офигенная разница».

«Мы просто устроили барбекю, – сказал Эксл позже, – и глэмстеры оказались не в большинстве. Они не вписывались в нашу компанию. Они не ходят на наши вечеринки не потому, что мы их не пригашаем, – они просто не вписываются. Мы ведь на барбекю не треплемся о сраной моде. Мы говорим о музыке,о песнях и материале, над которым работаем. Мы слушаем блюзовые кассеты».

Слэш относился к большинству коллег с пренебрежением: «Лос-анджелесская сцена плоха тем, что она вся напоказ. В том, как группы выбирают себе модные стили, слишком много фальши. Они упускают основы, которые действительно важны, и проводят большую часть времени в размышлениях о своем „имидже". Что за фигня? Вот что я вам скажу: глэм-сцена крута, и в ней есть много групп, которые нам нравятся, но в целом она крайне фальшива».

Слэш гордился аудиторией своей группы. «Приходите на наши концерты и посмотрите, – заявлял он. – Вы увидите абсолютно разные группы фанатов. На нас ходят хардкорные металлисты, хардкор-панки, любые категории людей. Там можно встретить белолицых глэмстеров с черными волосами и совсем юных пацанов, только окончивших школу».

«Самое крутое, – изрекал Слэш своим низким голосом, – что на нас нельзя навесить ярлык». Он был прав. Группа стала смешением всего того, что нравилось в роке ее участникам. Не было другой молодой команды, хотя бы отдаленно похожей на Guns N' Roses. И это нравилось Слэшу больше всего.

Лето 1986 года в Лос-Анджелесе выдалось жарким, поскольку Guns продолжали выступать. Одно из шоу, устроенное ими с панк-группой Social Distortion, прошло особенно ужасно. Толпа малолетних панков терпеть не могла рок-группы, и когда Guns вышли на сцену, в них полетели бутылки. Юнцы из первых рядов плевали в Слэша. «Они просто ненавидели нас, – вспоминал Эксл. – Так что мы стали бросать их дерьмо назад и плеваться в них, и им это понравилось!

Они начали аплодировать. Там были скептики, которые кидали в нас бутылками, но мы одержали победу».

Флаер к концерту Guns в «Troubadour» 11 июля гласил: «Прощай, Л. А.», будто группа все еще собиралась уезжать на запись в Лондон после шоу. (К тому времени от этого плана уже отказались.) Теперь Guns стали почти официальными резидентами «Troubadour», проделав за год большой путь. «Каждый раз, когда мы там играли, куче людей мы не нравились», – вспоминал Эксл. Но теперь Guns считались крутыми. На концерте 11 июля Эксл обратился к аудитории. Он объяснил, что группа делает альбом для Геффена, но сначала собирается выпустить независимый лонгплей, чтобы порадовать настоящих фанатов. Предполагалось нечто вроде авторизованного бутлега на основе материала сырой демозаписи, которую музыканты сделали с Мэнни Чарлтоном.

Толпа аплодировала новостям. «Прекраснее всего было видеть позитивную реакцию этих людей. Они хотели наш альбом, они дрожали от нетерпения услышать его».

Идея так называемого независимого релиза принадлежала Геффену. Группа приобрела известность по всей стране, но у Guns по-прежнему не было продюсера, как не было и записей – нечего было продавать. Альбом для Геффена планировалось завершить через полгода, а к тому времени ажиотаж вполне мог утихнуть. Выпуск мини-альбома на подставном «независимом» лейбле группы в 1986 году должен был вывести музыку группы на рынок и поддержать интерес фанов к дебютному альбому 1987-го. В любом случае никто не собирался ставить решения Геффена под вопрос, ведь у группы так и не было менеджера. Лейбл в ту пору действовал почти безошибочно. Они заключили контракт с Aerosmith, чья новая версия «Walk This Way» с рэперами Run-DMC затем попала в основную ротацию MTV и на вершины чартов продаж.

Другие группы, вроде Poison и Cinderella, уже выпускали записи и отправлялись в тур, Эксл не сомневался, что этим летом Guns – главная команда Лос-Анджелеса. Он говорил интервьюеру: «Мы дали группам Лос-Анджелеса причину бороться за свою музыку. Не нужно стремиться быть „коммерческим". Элтон Джон когда-то тоже считался некоммерческим и не мог найти лейбл. А в семьдесят пятом он стал воплощением коммерции. Только не надо меня убеждать, что „Someone Saved My Life Tonight" – актуальная, написанная в радиоформате песня. Или посмотрите на Metallica. Мы ничем на них не похожи, играем совсем другую музыку, но у нас есть нечто общее».

Слэш развил тему: «Metallica – это группа, которая пробилась, занимаясь тем, что ей нравится, и мы еще одна группа, которой это удалось, и после нас придут и другие такие музыканты. Когда-нибудь вы увидите группу подростков, которые жесткости и твердости превзойдут все ожидания. Для многих людей это станет сюрпризом. [Намек на гангста-рэп.] Мы не пытаемся изменить этот гребаный мир. Мы просто хотим, чтобы подростки лучше понимали, что творится вокруг».

Реабилитационное шоу

20 июля 1986 года Guns снова выступали в «Troubadour». Флаер к субботнему концерту бил прямо в точку:

ТОЛЬКО ЧТО ИЗ КЛИНИКИ

GUNS N' ROSES

«РЕАБИЛИТАЦИОННОЕ ШОУ»

«TROUBADOUR»

20:30

2 доллара с флаером

Группа решила, что раз об их серьезном пристрастии к наркотикам все равно знает каждый, то зачем скрывать очевидное? Наркотики составляли часть жизни на улицах Голливуда. Алкоголь лился сквозь музыку Guns, словно полноводная река «Столичной», а их субботняя публика отличалась той же неадекватностью, что и сами музыканты (разве что за исключением Эксла, который иногда выступал трезвым как стеклышко, но его настолько переполнял адреналин, что его трезвости все равно никто не замечал).

Guns считали своим главным хитом «Move to the City», но многие фанаты признавали одной из лучших песен сета «Think About You». Это одна из первых песен группы, в которых брутальная панк-рок-атака уравновешена нежностью в голосе Эксла. Это настоящая баллада о любви, исполненная с неприкрытой тоской и классической романтической чувственностью. (Трейси Ганс утверждал: «Эта песня о девушке по имени Моник, с которой мы все встречались. У Эксла на руке есть тату в ее честь».) Это неожиданное сочетание – дворовая банда поет о любви – и стало той ракетой, которая в итоге вывела Guns на их орбиту в стратосфере.

Новая черта в голосе Эксла – неожиданная у демонического рок-н-ролльщика нежность – появилась примерно в тот период, когда Эксл начал серьезно встречаться с Эрин Эверли. Когда красивая миниатюрная Эрин начинала двигаться под музыку, от нее невозможно было оторвать взгляд. Она происходила из рок-н-ролльной семьи. Ее дед Айк Эверли, звезда кантри из Кентукки регулярно появлялся в радиопередаче «Grand Ole Оргу». Ее отец, Дон Эверли, был одним из Everly Brothers, божественного дуэта раннего рок-н-ролла. (После туров Everly Brothers по Англии в конце 1950-х и начале 1960-х феерическая игра Дона Эверли на ритм-гитаре вдохновила многих гитарных героев будущего британского нашествия. Кит Ричардс скопировал у него технику ветряной мельницы, вращая рукой по кругу и цепляя струны. Вскоре это движение присвоил себе Пит Тауншенд из The Who, который сделал на этой технике карьеру.)

Эксл Роуз и Эрин Эверли познакомились в начале года в нью-йоркском клубе, где Эрин работала моделью. Летом они начали встречаться. Девушка переехала в Лос-Анджелес, чтобы быть с возлюбленным, а затем они поселились вместе в ее квартире. Эрин продолжала работать моделью, чтобы платить за жилье. Отношения длились четыре беспокойных года и находили отражение почти во всех песнях Guns N' Roses того периода.

Никто не думал, что их связь затянется надолго: частенько Эксл и Эрин дрались на людях. Эрин была уроженкой Беверли-Хиллз, дочерью актрисы Винишии Стивенсон, а сам Эксл описывал себя как «деревенскую задницу» из ниоткуда. Эрин была умна и хорошо воспитана, а Эксл наполовину остался дикарем, только что сбежавшим из резервации. У нее был отличный дом, а он слонялся между чужими квартирами и тусовками. Она была почти нормальной, а он страдал явным психозом. И все-таки те, кто близко знал эту пару, считали их отношения глубокими и крепкими. «Она была славной девочкой, – говорил друг пары. – Такая милая, полная противоположность Эксла. Когда они ладили, у них все шло очень хорошо. Когда нет – начинался сущий кошмар. Просто не верилось, что они в итоге смогут ужиться».

Лето 1986-го. Вечер. «The Rainbow Ваr and Grill». Звучит хитовый альбом Metallica «Master of Puppets». Эксл, потягивая чай со льдом, дает интервью Джори Фарру из «Дэйли пресс», который спрашивает его о выступлениях в шотландском килте и кожаных стрингах. Не слишком ли это… по-гейски?

«Я ношу то, что мне хочется, – отвечает Эксл, – и не желаю вникать в подспудные причины, а то ведь можно и напугаться. Да, я люблю делать пышные прически и краситься. Но когда я только приехал, я думал, что сценические костюмы и макияж – лишь фальшивый имидж, которым прикрываются геи. Я был наивным».

Guns в последнее время получили несколько плохих отзывов. «Они пишут, что я слишком патетично пою, то есть переигрываю. Или говорят, что я пресыщенный позер. Это полная хрень! Все, кто со мной знаком, знают: все, что я делаю, – по-настоящему. Все, что делает группа, – по-настоящему». Эксл добавляет, что в любом случае ненавидит критиков, и его не волнует, что они там пишут. (Вот уж неправда.)

О группе: «Наша любимая музыка – хард-рок. С примесью блюза. Раньше мы называли себя хеви-метал/панк-группой, но смешение стилей не вчера родилось… Дух блюза, блюзовые риффы, блюзовое мироощущение – все это мы пытаемся вернуть в музыку».

Имея в кармане немного денег, Эксл тем летом еще чаще попадал в передряги. По большей части у него случались проблемы с агрессивными торговцами (в основном иранскими иммигрантами), которые не желали его видеть в своих магазинах. Однажды Эксл с братом пошли в магазин оружия, чтобы купить электрошокер, потому что: «Мы выступали в „Whisky" [где у Guns недавно были проблемы], и ситуация вышла из-под контроля, так что я подумал: надо бы купить электрошокеры. Тогда не придется ломать челюсти, мы просто ткнем обидчиков шокером, а кто-нибудь их вынесет».

Итак, Эксл с братом зашли в магазин, и Эксл попросил продавца: «Извините, сэр, будьте любезны, не могли бы вы показать электрошокер?»

Продавец средних лет оглядел Эксла: длинные рыжие волосы под шелковой банданой, зеркальные авиаторские очки, кожаная куртка, помятые вещи. Он фыркнул: «Сынок, не надо мне тут этого дерьма. Давай проваливай отсюда ко всем чертям».

Эксл вспоминал: «Мой брат говорит: „Поймите, он недавно подписал контракт, он может купить хоть десять таких". А продавец ему: „Мне плевать. Тебе я их продам, а ему – нет"». Братья покинули магазин, злые от унижения. «Такое часто со мной происходило, – позже рассказывал Эксл. – Я просто не врубаюсь: ладно бы, если я нарушаю закон, но зачем грубить, когда я веду себя нормально?»

В другой раз Эксл и Слэш зашли в продовольственный магазин и повздорили с продавцом, грубым смуглым иранцем, напоминавшим специалиста по пыткам из секретной полиции последнего шаха. Когда Эксл выказал ему недовольство, здоровый иранец схватил разделочный нож и выскочил из-за кассы.

«Он гнался за нами по улице с мясницким ножом, потому что ему не понравилось, как мы одеты, – рассказывал Эксл. – Напугал меня до усрачки». Эксл терпеть не мог чувство страха – оно выводило его из себя. Он схватил оранжевую крышку пластикового мусорного контейнера и двинулся навстречу иранцу с этим щитом, матерясь что есть духу. «Я не собирался отступать», – говорил Эксл. Крича что-то на фарси, иранец ретировался обратно в магазин и запер двери.

Спустя пару дней попытка Эксла воспользоваться туалетом на заправке на углу Ла-Брея и Ромейн закончилась тем, что Эксл угрожал иранскому менеджеру взорвать колонку. Полиция появилась почти сразу, но Эксл совершил стратегическое отступление. Эти и другие случаи притеснений со стороны людей, которых Эксл не считал американцами, вскоре вылились в новую песню, которую Эксл сочинил в квартире Веста Аркина. Эксл бренчал на гитаре Веста и смотрел по «НВО» выступление комика Сэма Кинисона, пытаясь придумать песню, которая по злобной ярости напоминала бы монологи Кинисона.

Сэм Кинисон был близок Экслу по духу. Кинисон начинал проповедником-пятидесятником, а затем переключился на сатиру. Его репризы включали множество смелых шуточек, подчеркиваемых его фирменным звериным рыком. Рок-звезды тех лет любили его. Кинисон был одержим СПИДом и обвинял гомосексуалистов в том, что они испортили всем секс. (Эта точка зрения была также распространена среди молодых рок-звезд. Они первыми в шоу-бизнесе начали опасаться обильного случайного секса, который был одной из черт профессии. Слэш, уже переболевший различными венерическими заболеваниями, очень боялся подцепить СПИД.)

Эксл с приятелями обсуждали случай, когда два черных громилы ограбили Веста Аркина на 98 центов прошлым Рождеством, и когда Эксла избили сутенеры на автобусной остановке в центре Лос-Анджелеса.

Эксл рассказывал: «Я начал писать о том, что хочу ненадолго уехать из Лос-Анджелеса. Я бывал в центре, на автобусной станции. Там ошивается много черных, торгующих наркотой и крадеными драгоценностями, причем большая часть наркотиков паленая. К подросткам, которые сходят с автобуса, еще не понимая, где оказались, пристают грабители. Так и я приехал в город, чувак».

На гитаре Аркина было всего две струны, но тогда Эксл написал первые строчки новой песни. «Ниггеры и полиция, – начал он, – убирайтесь с дороги». Кто-то засмеялся над этим, но Вест подбодрил Эксла. «Иммигранты и пидоры, – начинался второй куплет, – зачем они нужны. / Они приезжают в нашу страну / И разносят поганую заразу».

Вот так жарким пыльным летом 1986-го родилась «One in a Million». Эксл Роуз мог наслаждаться славой, о которой мечтал с детства, но внутри Билла Бейли зиял черный колодец негодования, который два года спустя, когда Guns выпустили песню, разжег национальный конфликт.

Остальные участники группы тоже не были добряками. В интервью «Лос-Анджелес уикли» Слэш говорил: «Дети просто хотят быть свободными.Они хотят гулять и веселиться.

Они не желают, чтобы им указывали, как поступать. И один из выходов – это рок-н-ролльные группы и вообще весь рок-н-ролльный образ жизни. Единственное место, куда могут пойти подростки, – это клуб. Там они слушают музыку и забывают про дерьмовых учителей, долбаных родителей и все те авторитеты, которые твердят им, что они должны делать. На концерт ходят для того, чтобы забытьвсе это. Всех своих врагов, всех копов и учителей, все это дерьмо. Все они набрасываются на детей, и это выматывает. А потом они набрасываются на тех, кто влияет на детей, – например, на рок-группы».

Эксл согласился, что жизнь трудна: «В жизни – моей, по крайней мере, – больше вещей, которые раздражают, чем тех, которые приносят радость, настоящую искреннюю радость, когда ты переполнен счастьем. Можно завести подружку или жену, но за всю жизнь можно по пальцам пересчитать моменты, настолько прекрасные, чтобы их помнить – всегда. Сложно писать о таких мгновениях. Они так коротки».

Слэш добавил: «Насколько счастливым можно быть в Лос-Анджелесе? Типа, смотришь на дерево, а на него собака гадит, вокруг толкутся шлюхи, и в воздухе висит смог».

«Об этом я и пишу, – продолжал Эксл. – Кому-то это кажется депрессивным, но я такой, какой есть, и это мир вокруг меня».

ИНТЕРВЬЮЕР: Чего вы ждете от следующего года?

ИЗЗИ: Платинового альбома или типа того. Просто чтобы отправиться в тур и играть.

ЭКСЛ: Мирового тура. Возможности сыграть с теми людьми, которых мы годами слушали, которых мы уважаем. Выйти на сцену и надрать столько задниц, сколько сможем.

СЛЭШ: Если и когда нам доведется разогревать AC/DC – это будет поворотный момент в моей жизни.

ИЗЗИ: Я бы сыграл даже на разогреве Motley Criie. ЭКСЛ: Для меня конечная цель – выступить с Rolling Stones. Да!

ИЗЗИ: Это было бы самое оно.

Новый менеджмент

Майк Клинк был не первым кандидатом на роль продюсера решающего дебютного альбома группы. Но летом 1986-го Guns были на околомузыкальной тусовке и веселились на шумной, приправленной наркотиками пьянке в Голливуде, которую нельзя было пропустить. В такой обстановке все ключевые продюсеры забыли о страхе провести следующий год в душной студии, нянчась с пятью дегенератами.

Майка Клинка нашел Том Зутаут. Клинк начинал в качестве звукорежиссера на прославленной лос-анджелесской студии «Record Plant», доме Eagles и других мастодонтов калифорнийской поп-музыки. В основном он был известен работой с Роном Невисоном, который сотворил KISS, Europe и Оззи. К 1986 году Клинк успел поработать с Metallica, Heart, The Babys, Эдди Мани и Jefferson Starship. Он переключился на продюсирование недавно и славился серьезным подходом к потенциально неуправляемым группам, деловой этикой и невмешательством в музыку. Что лучше всего – он не боялся. Ему нравились Guns N' Roses, и он хотел получить эту работу.

Guns начали записываться с Майком Клинком в начале осени 1986-го, сразу после выступления на разогреве у Lords of the New Crunch в «Timbers Ballroom» в Глендоре. Сначала они работали на «Take One Studio», затем на «Rumbo Recorders», скромной (и недорогой) студии в Канога-парке, по дороге в долину Сан-Фернандо. (Студией владел Дэррил Дрэгон, Капитан из поп-группы Captain & Tennille.) Майка Клинка сразу впечатлило прошедшее огонь и воду оборудование группы: старые усилители, разбитые барабаны; на гитаре Слэша до сих пор стояли струны, которые были на ней при покупке. Клинк понял, что Guns настоящая уличная группа. И постепенно, песню за песней, Майк Клинк и Guns начали создавать дебютный альбом.

Слэш позже рассказывал: «Как Майк контролировал нас? Тонко. Он держал нас на расстоянии вытянутой руки. Мы все были молоды и счастливы работать над первой записью. В это время мы очень жестко тусовались, но когда приходили в студию, вели себя тихо. Только бутылка „Джека Дэниэлса" – никаких наркотиков и подобного дерьма».

Все в группе понимали, что теперь ставки высоки. Если их запись провалится, у них не будет никакого второго шанса. «Мы действительно усердно работали, – вспоминает Дафф, – репетировали дважды в день. Когда надо потрудиться, мы воспринимаем это очень серьезно».

Но затем героиновая зависимость поставила карьеру группы под вопрос. Как-то ночью у них дома Слэш посинел. Его привели в чувство, но быстро поползли слухи, что один из Guns умер. Также на улицах болтали, что группа распалась после громкой публичной ссоры в «Club Lingerie». Эксл почти каждый день угрожал уйти. Сотрудники Геффена начали нервничать. Некоторые считали, что контракт с Guns был ошибкой. Общий бюджет составлял 375000 долларов, необычайно большую на то время сумму для дебютного альбома. Требовалось много денег, чтобы записать диск и затем продвигать его, а ведь приходилось еще и следить, чтобы группа не развалилась. Далее начались разговоры, что Геффен отказался подписывать вторую часть сделки, собственно контракт на выпуск альбома, пока Guns N' Roses не завяжут с наркотиками.

Слэш к этому моменту действительно стал законченным торчком. «Был момент, – вспоминает он, – когда я вообще бросил играть на гитаре и даже не разговаривал с группой, за исключением Иззи, поскольку мы оба употребляли». Тем летом на протяжении трех месяцев Слэш неохотно покидал дом группы, разве что бегал на рынок за сигаретами. Однажды ночью его нашли в канаве возле Голливудского бульвара, босого и без сознания. Кто-то помог ему добраться до дома. На фотосессии, организованной Геффеном, Слэша пришлось буквально держать, чтобы он не падал.

Стивен Адлер, по словам друзей группы, тоже употреблял наркотики. Дафф выпивал по бутылке водки в день. Эксл на три недели забивался в нору в девушкой и мешком героина. (Эксл говорил, что они слушали подряд все записи Led Zeppelin, снова и снова.) Иззи торговал героином – настолько открыто, что журнал «Spin» послал нью-йоркского репортера написать о героиновом подполье, из которого поднялись Guns N' Roses.

Героиновая эпидемия охватила лос-анджелесские группы после постпанковской революции начала 1980-х. Первым умер от передозировки лос-анджелесский герой протопанка Дарби Крэш из Germs. Затем пришел черед Джона Белуши, которого в 1981-м прикончил спидбол из бурого героина ^[16]. Это выглядело не предупреждением, а скорее приглашением или вызовом. «Героин был популярен у панков Лос-Анджелеса в начале восьмидесятых, – рассказывал Эксл. – Потом на какое-то время он исчез. А затем, абсолютно внезапно, когда пришел хеви-метал, он опять стал по-настоящему популярен».

Позже Эксл откровенно признавался: «Вообще-то это Иззивернул его».

По свидетельствам современников, зависимость Иззи невероятно повлияла на лос-анджелесскую сцену. Если Иззи принимал героин, это определенно работало на него и его группу. Другие музыканты равнялись на Guns: четверо участников были невменяемы, но Guns продолжали оставаться крутой рок-группой и получили престижный контракт. Это сделало образ музыканта-наркомана еще более привлекательным. По словам менеджера Doors Дэнни Шугермана, он тоже покупал у Иззи наркотики: «Сотни музыкантов в Лос-Анджелесе с головой погрузились в наркотический дурман, надеясь претерпеть такие же алхимические трансформации, превратившись из неизвестных бедняков в рок-звезд».

Когда в конце августа Геффену стало известно, что сессии записи Guns остановились – Слэш просто не приходил в студию, – в игру вступил Том Зутаут.

«Том хороший парень, – говорила Вики Хэмилтон, – но при необходимости он умеет манипулировать людьми и даже быть жестоким». Том начал убеждать Эксла, который казался самым вменяемым участником группы, что будущее Guns N' Roses под угрозой. Потрачены сотни тысяч долларов Геффена, а показать почти нечего. Бывший сотрудник Геффена вспоминал: «Том просто угрожал им. Он сказал, что лейбл крайне обеспокоен и многим грозит увольнение. Том вынес им строгое предупреждение – если они не разберутся со своими вредными привычками, сделка будет расторгнута».

Позже Зутаут рассказывал VH1: «Я беспокоился, выживут ли они вообще, потому что нельзя просто сказать наркоману, чтобы он бросил принимать наркотики. Они, наверное, смеялись, когда я говорил им: „Эй, парни, вы можете стать самой крутой группой в мире. Не стоит разрушать все это наркотой"».

«Единственным, что действительно остановило меня [от злоупотребления героином], – вспоминает Слэш, – был звонок от Даффа, который сказал: „Ты отрезаешь себя от всех остальных". И поскольку они единственные люди, с которыми я был близок, это действительно задело меня, и я наконец завязал».

По крайней мере на какое-то время.

«Если я правильно помню, – говорит Иззи, – в какой-то момент они [ «Geffen Records»] собирались нас бросить». Участники группы насильно убедили Тома Зутаута не отказываться от них. И Слэш, и Иззи отправились в реабилитационные клиники, которые на самом деле не работали, но такой маневр хотя бы позволил продолжить сессии записи позднее в 1986-м. Прошло немного времени, и больше никаких тревожных сигналов из «Rumbo Sound» не поступало. Все сотрудники рекорд-компании были поражены и вздохнули с облегчением, когда стратегия Зутаута сработала и группа смогла продержаться вместе достаточно, чтобы записать «Appetite for Destruction».

То, что Геффену понадобилось пять месяцев, чтобы найти менеджера для потенциально самой крутой группы в мире, наглядно демонстрирует, какой ужас наводили Guns N' Roses на музыкальную индустрию. Менеджер Eagles Ирвинг Азофф отказался от них. Тим Коллинз сказал «нет». Док Макги заявил, что ни за что не согласится. Все известные менеджеры, которым звонил Том Зутаут, либо сразу отказывались, либо не перезванивали. Никто не хотел рисковать своей карьерой, особенно после того, как пошли разговоры, что вокалист настоящий псих, а остальные четверо наркоманы.

Слэш признавал: «Нам не сиделось на месте. Мы подписали контракт, нам дали кучу денег, сняли жилье. Мы не выходили и не давали концертов… Так что в конце концов пришла смертельная скука, и мы начали злоупотреблять наркотиками, пить запоями и дебоширить. А все менеджеры нас боялись. Это было плохо. Мы теряли чертово время».