Текст книги "Последний орк"

Автор книги: Сильвана Де Мари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Розальба и пятеро всадников достигли уложенных штабелями дров. Прерванные внезапной атакой людей, орки не успели полить дрова смолой. Один из орков бросил горящий факел, но тот зашипел и погас, подняв столб густого дыма. Без смолы пламя не разгоралось. Огонь, который должен был сжечь детей живьем, так и не вспыхнул.

На орка, бросившего факел, кто-то напал сверху: из-под облаков раздался хриплый крик, и распахнулись два больших бело-голубых крыла. Наконец-то Ангкеель вернулся с охоты! Джастрин был для него самым дорогим существом после Эрброу. Орк завопил и упал. Его боевая маска была разодрана когтями и залита кровью.

Розальба направила Энстриила к костру и смогла добраться до Джастрина: одним ударом меча Йорша она разрубила цепи, которыми мальчик был прикован к столбу. При этом ей пришлось наклонить голову, и очень вовремя: в тот самый момент на волосок от нее просвистела стрела и вонзилась в древесину столба. Роби пожалела, что не захотела тратить времени на поиски шлема: ее голову защищала лишь корона. В любой момент туча стрел могла заслонить свет солнца. Жаркий ветер окончательно разогнал туман. В высоком, бескрайнем небе кружили над Догоном чайки. Роби подумала, что если подыхать, то уж лучше во время града или хотя бы грозы.

С мечом наперевес она набросилась на цепи остальных детей. Ее всадники сражались с лучниками орков, выигрывая для нее время. На этот раз не было никакого побега или непонятных проклятий – орки сражались со всей своей жестокостью. Два солдата были ранены. Матери пленников и другие женщины тоже заметили, что орки не сражались с ними и старались их избежать. Женщины бросались на лучников со своими нелепыми топорами для разделки мяса и ножами для чистки рыбы, чем тоже выигрывали хотя бы несколько мгновений.

Внезапный звук рога пронесся над равниной.

Роби подняла глаза и увидела отряд всадников, приближавшийся с востока. Варил выслал им подкрепление! Мир Людей наконец-то решил подняться с колен и сражаться за право своих детей на жизнь!

Солнце стояло в зените. Скакавший впереди отряда воин был без шлема. Даже если бы Роби не узнала прекрасного пепельного скакуна, блеск волос всадника не оставлял сомнений. Аврора вернулась и – вечная ей честь и хвала! – прихватила с собой человек пятьдесят вооруженных кавалеристов. Они были без знамен, и даже издалека можно было различить кирасы из кусков грубо выделанной кожи, соединенных неизвестно чем, разномастные наголенники и помятые шлемы легкой кавалерии. Зато как они сражались! Рядом с тем, кто казался их командиром, неслась собака. Собака?

– Это волк! – крикнул командир стражников, прибежавший Розальбе на помощь.

Мгновенно определив самый уязвимый участок правого фланга вражеской армии – строй низкорослых болотных орков, отряд всадников прорвал ряды врага и пришел на помощь защитникам Далигара. Сотня громадных горных орков попыталась выстроить вторую линию сопротивления, но всадники в пылу своей ярости прорвали и ее. Они тоже увидели детей на уложенных штабелями дровах, и теперь ничто не могло остановить их гнев. Их крики слились в одно яростное рычание:

– Вперед! ВПЕРЕД! ВПЕРЕ-Е-ЕД!!!

С каждым разом этот призыв становился все громче. Роби узнала в общем крике собственный голос. Узнала голос Джастрина, голоса матерей.

– Вперед! ВПЕРЕД! ВПЕРЕ-Е-ЕД!!!

Мужество возродилось. Люди сражались. Освобождали свою землю. Ужасу перед орками пришел конец. Сегодня. Сейчас.

Отряд всадников остановился между орками и Роби, дав ей возможность собрать своих и увести их в безопасность, за городские стены. Все дети были освобождены. Вслед за ними, один за другим, в город вошли и кавалеристы, предпоследней была Аврора, а за ней – тот, кто, несомненно, являлся капитаном отряда. Это был очень высокий воин верхом на не слишком благовидной кляче, которая, едва почувствовав себя в безопасности, так резко встала, что чуть не сбросила своего наездника. Из-под шлема великана раздались проклятия.

Его волк, тяжело дыша от быстрого бега, остановился рядом с ним.

Одному из орков, громадному кавалеристу, оставшемуся без коня, удалось прыгнуть на подъемный мост, когда тот был уже в воздухе, и проскочить под опускавшейся железной решеткой. Вид у него был ужасающий: его шлем и боевую маску полностью покрывали волчьи зубы. Орк бросился на Розальбу, но споткнулся о метнувшегося ему под ноги волка. Капитан прибывшего войска воспользовался замешательством и одним ударом своего меча, похожего на меч орков – без эфеса, выкованного одним сплошным куском вместе с рукоятью, – обезглавил нападавшего.

Мало что могло сравниться с ненавистью, которую испытывала Роби к тем, кто пытался ее убить, но все же в обезглавливании было нечто совершенно невыносимое. Она вновь задалась вопросом, имели ли орки отцов и матерей, были ли когда-то новорожденными. Неподалеку лежали трупы полудюжины орков, очевидно, проникших в город за те несколько секунд, когда открыли решетку для последней вылазки, и убитых лучниками, оставшимися оборонять Далигар.

Роби хотела упасть на колени и возблагодарить Небо или того, кто был за ним. Они не только вернулись из атаки живыми, но и получили первое подкрепление. Капитан отряда снял шлем, и Роби подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.

На смену ликованию пришла ярость. Она узнала капитана легкой кавалерии Далигара.

Она видела его всего один раз – восемь лет назад, в ущелье Арстрид, но этого было достаточно, чтобы его лицо навсегда запечатлелось в ее памяти.

Это был человек, который убил Эрброу. Человек, который хотел перебить их всех, до последнего вшивого ребенка, и лишь последний великолепный полет последнего великолепного дракона помешал ему в этом, закрыв узкий проход через ущелье.

Перед глазами Роби опять встали огромные зеленые крылья, распахнутые под луной, и стрелы, вонзавшиеся в них. Она вспомнила неясное зеленое пятно, которое занимало ее детские сны, успокаивая и согревая по ночам.

Ее ненависть к капитану была сравнима лишь с тем чувством, которое она испытала бы, встретившись лицом к лицу с Судьей-администратором.

Всем и во всем капитан был подобен Судье.

Капитан легкой кавалерии Далигара тоже увидел и узнал ее, а если и не узнал, учитывая, что прошло много времени и черты ее изменились, то наверняка понял, кто она такая. Он спешился и подошел к ней.

Роби все еще сжимала в руках свой меч – эльфийский клинок сверкнул, когда она приставила его к горлу капитана. Тот был действительно очень высок, очень силен; он и вправду казался непобедимым. С невероятным удовольствием Роби увидела страх в его глазах. Послышалось грозное рычание.

– Придержи своего волка, – приказала ему Роби.

– Лизентрайль, держи его, – произнес капитан. И вновь Роби с дикой радостью прочла на его лице страх.

Глава шестая

С того момента, как Аврора принесла ему страшные вести, сердце Ранкстрайла сжималось от ужаса. Он уже потерял Последнего Эльфа и теперь боялся, что не успеет прийти на помощь его супруге и детям.

Ранкстрайл даже не догадывался, какая опасность угрожала Йоршу. Он поспешно решил, что тот неуязвим, и не предполагал, что Йоршу может понадобиться помощь. Даже если Ранкстрайлу суждено было дотянуть до ста лет, он никогда не простил бы себе того, что не смог помешать убийству Последнего Эльфа.

Так Мир Людей лишился единственного воина, который мог спасти их, мог повести в контратаку. Люди забили, словно бродячего пса, того, кто мог принести им победу.

Нескольких мгновений, проведенных с Эльфом, оказалось достаточно, чтобы Ранкстрайл решил поклясться ему в своей вечной преданности. После того как Аврора сообщила ему о смерти Последнего Эльфа, Ранкстрайл поклялся самому себе, что любой ценой защитит его супругу и его детей.

У него не было ни единого сомнения, что женщина, которая, несмотря на свою беременность, смело бросалась против океана орков, спасая невинных детей, – не кто иная, как супруга Последнего Эльфа и наследница последнего великого короля Далигара.

Он узнал не только меч и корону, он узнал ее мужество.

В своем стремлении помочь ей он не задумывался ни о чем другом.

Лишь когда королева-ведьма приставила к его горлу клинок того самого меча, сияние которого освободило Варил, Ранкстрайл понял свою ошибку: он не подумал о том, что для нее он был не кем иным, как убийцей дракона и, хуже того, слугой Судьи.

В то мгновение, когда лезвие меча оцарапало ему шею, Ранкстрайл почувствовал ужас.

Эти солдаты последовали за ним только потому, что были преданы своему капитану до конца. Более приличная половина его армии, состоявшая из уроженцев Варила, у которых были в городе какие-то родные или даже полноценная семья, осталась под командованием принца Эрика. Те, что пришли с Ранкстрайлом в Далигар, не имели никакой родины или пришли из мест, которые трудно назвать этим словом. У них не было никакого прошлого или же было такое, о котором лучше не рассказывать. Отбросы, проклятые, изгнанные. Каждый из них знал на собственной шкуре, что такое тюрьма или палач, за исключением разве что отряда гномов, вооруженных топорами и вырванных армией Ранкстрайла из тисков принудительного труда в рудниках. Этих не хотели держать даже в тюрьмах, чтобы не пачкать помещений.

Единственное, что объединяло эту свору джентльменов, помимо ненависти к оркам, – это он, их Капитан.

Если бы королева-ведьма убила его, его солдаты разорвали бы ее в клочья. После того как он потерял Йорша, не говоря уже о драконе, Ранкстрайл оказался бы повинен и в смерти супруги Эльфа. А после того как они разделались бы с королевой, наступила бы очередь Авроры, которая, помимо прочего, была дочерью и без того не слишком почитаемого Судьи-администратора. Они убили бы ее, убежденные в том, что своими призывами о помощи она всего лишь желала заманить их в смертельную ловушку.

Ранкстрайл жестом остановил тех, кто хотел броситься ему на помощь. К счастью, Лизентрайль смог удержать Волка до того, как тот накинулся на воительницу и перекусил ей горло. Аврора спешилась и тоже бежала к ним.

– Госпожа, – начал он спокойным голосом, – меня зовут Ранкстрайл, я капитан наемников Далигара. Я знаю, кто вы. Я поклялся вашему супругу, что мой меч будет принадлежать только ему, и теперь я принес свой меч вам, чтобы защитить вас и ваших детей, насколько это в моих силах. Если вы считаете, что вину за убийство Последнего Дракона можно искупить лишь моей жизнью, то, клянусь, я не буду удерживать вашу руку – но только не сейчас, а после того как будет снята осада.

Лизентрайль побледнел как полотно. Сглотнул и, все еще придерживая Волка за загривок, сделал несколько шагов вперед.

– По правде сказать, дракон… – неуверенно начал он.

– Молчать, – твердо прервал его капитан.

– Вы видели Йорша? Вы были знакомы с моим супругом? – спросила королева-ведьма. Давление клинка на горло Ранкстрайла несколько ослабло.

– Мы скакали с ним вместе. Вместе с ним мы освободили город Варил, осажденный орками… Он… я… мы гнались за ним с приказом схватить его и передать в руки Судьи, – продолжил капитан. Давление клинка усилилось. Со стороны солдат Ранкстрайла все громче доносилось разъяренное бормотание: с минуты на минуту оно могло превратиться в рычание. – У нас был приказ схватить его и передать Судье. Мы не знали, что Варил окружен, Судья скрыл от нас это, но ваш супруг знал, что город бился в агонии, и повел нас на его освобождение. Из преследуемого нами он стал нашим предводителем… мы… вместе с ним.

– Вместе с вами? С убийцей Эрброу? – королева и не пыталась скрыть сарказм. Давление клинка почти исчезло.

– Но ведь той ночью, когда умер дракон, мы спасли вас… – смущенно залепетал Лизентрайль, снова пытаясь вступить в разговор.

Королева-ведьма не отличалась кротостью нрава. Она резко отняла меч от горла Ранкстрайла, но лишь для того, чтобы приставить его к горлу капрала. Ранкстрайл облегченно вздохнул: он повернулся к своим воинам и жестом показал, что не нуждается ни в чьей помощи и не желает, чтобы кто-то из них шевелился или даже дышал.

– Когда умер дракон! – гневно повторила королева. – Недурно сказано. Как будто он умер от глистов или, может, от насморка.

– Госпожа, лишь я один отвечаю за действия и слова моих солдат! – вновь обратился к ней капитан. – Если вы хотите моей смерти, то я сдамся вам, но только после того, как в окрестностях Далигара не останется ни одного орка. Но все же, госпожа, – добавил он после недолгой паузы, – мы только что спасли вам жизнь.

– А я этого и не отрицаю, – невозмутимо ответила правительница. – Вы спасли меня от орков, но кто поручится, что вы сделали это не для того, чтобы передать меня через пару дней Судье, слугой которого, простите за выражение, вы являетесь? Кроме того, вас позвала на помощь дочь того самого человека, который приказал повесить моих родителей и убить моего супруга. Уж не говоря о том, что эта девица добралась до вас через земли, переполненные орками, и – надо же, какое везение! – никто не тронул и волоска на ее прекрасной головке! К тому же – вот совпадение! – те же самые орки, по-видимому, совсем недавно получили от кого-то подробный план города, что позволило им поджечь три склада с продовольствием. Скажите мне, капитан, почему я должна доверять вам, и сделайте это побыстрее!

Королева-ведьма стояла неподвижно. Волк, все еще удерживаемый Лизентрайлем, глухо зарычал. Наконец капитану пришла в голову одна мысль.

– Госпожа, у вас – сотня солдат, у меня – пятьдесят, но они на конях и лучше вооружены. Я не буду сражаться против вас, но мои солдаты не потерпят моей казни. Если мы перебьем друг друга здесь и сейчас, то некому будет остановить орков.

– Я предпочла бы знать, на чьей вы стороне, учитывая, что у меня сотня солдат, а у вас всего пятьдесят и что орки стоят у порога.

– Ваш супруг доверял мне. Мы вместе освободили Варил.

Правительница долго раздумывала над его словами, и лишь рычание Волка нарушало тишину. Затем она медленно опустила меч.

– Это правда, – сказала Роби, – теперь я вспомнила – это правда. Он говорил о вас, пытаясь убедить Судью сразиться с орками или по крайней мере не мешать в этом… «Я и ваш ужасный капитан с его ужасной армией» – эти слова он произнес перед тем, как его убили. Это правда. Он вам доверял. Он готов был заключить с вами союз… Вы говорите, подождать, пока кончится осада, и потом выяснять, кто прав, а кто виноват… В этом есть смысл. В любом случае, у меня не так уж и много вариантов. А пока прикажите вашим солдатам держаться от меня подальше и держать рот на замке в моем присутствии. Терпение не входит в ряд моих бесчисленных достоинств.

Королева повернулась и широким шагом пошла прочь. Проходя мимо только что освобожденного худого паренька, она наклонилась к нему и спросила, всё ли в порядке.

– Тебе что-нибудь сделали, Джастрин?

– Нет, ничего, Ро… то есть моя госпожа, – ответил мальчик. – Ты появилась вовремя. Ты вообще молодец.

– Спасибо, – ответила правительница. Даже сейчас она не улыбнулась.

– Эй, Ро… то бишь моя госпожа, знаешь, почему орки разбегались от вас? – с триумфом спросил Джастрин.

– Нет, но я уверена, что ты это знаешь.

Паренек довольно улыбнулся.

– У них, у орков, такие нормы приличия, строгие правила. Женщины для них настолько низкие существа, что на иерархической лестнице их общества они занимают ту же ступень, что и собаки. Бродячие. Не понимаешь? То, что вы были им противны, сыграло в вашу пользу! Если бы какой-нибудь воин попался тебе на пути и ты победила бы его, это не только стоило бы ему жизни, но и покрыло бы позором весь его клан и всех его потомков до скончания веков. Но и в случае победы над вами сам факт, что он сражался с женщиной, навсегда лишил бы его чести, а утрата чести для них, для орков, на самом деле тяжелее и мучительнее смерти.

– Почему же они сражались со мной прошлой ночью?

– Потому что они тебя не узнали. Они не поняли, что ты женщина. Это настолько невероятно, чтобы беременная женщина бросалась в бой, что они, должно быть, приняли тебя за мужчину. Твоя голова обрита, ты скакала галопом, закутанная в плащ, было темно. Если кто-то и понял, что ты женщина и в придачу беременная, что для них еще хуже, то темнота защитила его от остальных орков. Теперь же они тебя разглядели.

– Занятно, – прокомментировала правительница, – действительно занятно. Жаль только, что эти их строгие правила объявляют недостойным сражаться с вооруженной женщиной, но ничего не имеют против стрельбы в нее из лука.

– Ну, знаешь ли, то есть знаете ли, не всё же сразу! – совершенно серьезно произнес Джастрин. – А знаете ли вы, что для орков еще хуже, чем сражаться с женщиной? И даже ужаснее, чем потерпеть от нее поражение? Быть обезглавленным! Пусть даже после смерти. Обезглавливание не дает воину перейти, как положено, в царство мертвых. Поэтому они так любят насаживать на колья головы людей: так они не просто убивают, но и уничтожают их вечные души.

– Ну-ка, ну-ка, повтори, – заинтересовалась Розальба, – то есть даже если орки, перед тем как подохнуть, убивали, увечили людей и сносили им головы, то они все равно имеют полное право оказаться в царстве мертвых – при том лишь условии, что у них самих всё еще держатся на плечах головы?

– Да, именно так.

– И что же, по мнению орков, ждет их в царстве мертвых?

Джастрин неопределенно махнул рукой.

– Почти то же, что нравится оркам при жизни, да еще и в немереном количестве. Но только при условии, что умерший орк всегда храбро сражался на стороне орков и что у него даже после смерти осталась голова на плечах. Любой орк предпочтет сгореть заживо или умереть под пытками, чем в собственной кровати, но зная, что потом ему отрубят голову.

– Правда?

Королева пересекла площадь и подошла к колодцу, возле которого лежали два раненых солдата.

Когда она отошла настолько, что не могла их слышать, Лизентрайль вновь подал голос.

– Она жена Эльфа? – спросил он. – Значит, она ведьма.

Многие из солдат приблизились к ним, пытаясь понять, что происходит.

Ранкстрайл кивнул, и ему опять пришла в голову мысль, что она – прирожденный командир, каких мало.

– Да уж, теперь понятно, почему Эльф ничего не боялся – с такой-то женушкой! Эй, капитан, а Эльфа-то как убили? Небось нелегко им пришлось: он один мог выстоять против целой армии.

– Они взяли в заложники его дочь, совсем еще ребенка. Эльфу пришлось позволить им убить себя, иначе они убили бы девочку, – пояснил капитан.

– Грязное дело. И вправду грязное. Капитан, а ты-то откуда все это знаешь? Тебе дочка Судьи рассказала? А по мне, так он не помер. Небось только притворился.

– Нет, он действительно умер, – ответил капитан. – Его тело сожгли, и потом, там, где пролилась его кровь, выросли ромашки, как было и с драконом. Эльф точно умер. Ей, дочке Судьи, рассказал об этом ее отец.

– Так королева из-за этого такая бешеная? А чего она на нас-то взъелась? Это что, мы, что ли, ее мужа убили? Дракона – да, мы убили, а мужа ее мы и пальцем не тронули.

– Но мы служили этому безумцу и преступнику, – ответил капитан, – и это бесчестие будет преследовать нас всегда. Нас и наших детей. Бесчестие – это замкнутый круг, из которого уже не вырвешься.

– Не говори глупостей, капитан, мы же наемники. Разве нам суждено дожить до рождения наших детей? Не говоря уж о том, что вряд ли найдется женщина, которая на нас вообще захочет посмотреть. Эй, капитан, – внезапно спохватился Лизентрайль, – у тебя есть какая-нибудь идея насчет того, что нам есть и где спать? Ежели мы подохнем, ромашки точно не вырастут и никто даже не заметит этого, так что, может, мы хотя бы поедим перед смертью? Мы как бешеные скакали целый день на пустой желудок, чтобы попасть в город, осажденный орками, где были бы рады от нас избавиться. Если даже орки не сдерут с нас шкуру, то ведьма уж точно вздернет на виселице… Как говорила золовка одной моей кузины, во всем надо видеть что-нибудь хорошее…

Ранкстрайл все еще смотрел на правительницу. Ей было не занимать ума, смелости и умения быстро принимать решения. К сожалению, она также отличалась способностью мыслить логически, а логика в настоящий момент была не на его стороне.

Если только она сможет удержаться от несправедливости, к которой ее толкают боль и ярость, она будет великой королевой.

Аврора, окаменев, наблюдала за столкновением королевы и капитана. Неожиданно через двор пробежала маленькая босая девочка с черными кудрями и в голубом переднике. С радостным смехом она бросилась в объятия Авроры, и та счастливо улыбнулась ей в ответ.

Королева тут же оказалась возле них.

– Не смейте дотрагиваться до моей дочери, – прошипела она.

Улыбка исчезла с лица Авроры, так же как и с лица девочки. Голубые глаза малышки и зеленые глаза принцессы настолько потускнели, что казались серыми. Аврора опустила ребенка на землю и повернулась к королеве.

– Моя госпожа, – спокойно проговорила она, – прошу прощения, но я не давала вам повода думать, что я могу сделать ей что-то плохое.

– Не смейте дотрагиваться до моей дочери. Никогда, – повторила королева, взяв девочку на руки.

Среди присутствующих – воинов, горожан, матерей с освобожденными детьми на руках – наступило полнейшее молчание, прерываемое лишь редким кудахтаньем далигарских кур.

– Моя госпожа, я спасла вам жизнь.

– Да, от орков, – подтвердила Роби. – Ведь без меня спасти Далигар невозможно, и, очевидно, вы и ваш отец все-таки очень дорожите этим городом. Объясните мне сначала, каким образом вам удалось пройти невредимой по занятым орками землям и откуда они знали, где мы храним припасы. И объясните мне это как можно подробнее, а то я сама никак не могу понять.

Аврора не отвела взгляда, ее зеленые глаза твердо смотрели в темные глаза королевы.

– Мое платье и мой конь практически незаметны в темноте и тумане. Кроме того, я знаю короткий путь, который позволяет срезать излучину Догона. Он пролегает среди колючек и кустов, и найти его может лишь тот, кто уже прошел им однажды. Так я добралась до Варила, и тем же путем мы с солдатами пришли обратно. Орки не знают об этой дороге, поэтому она свободна. Что касается карты города, возможно, ее передал им мой отец. Он пытался договориться с орками. Он предал Варил, обменяв план шлюзов на мир с Далигаром. Теперь он пытается обменять Далигар на что-то еще. Я дочь моего отца, госпожа, это невозможно отрицать. Но одного этого недостаточно, чтобы так сомневаться во мне. Я – это я, моя госпожа, а не мой отец.

– В ваших жилах течет кровь вашего отца, вы – его дочь. Ваши руки – той же формы, что и у человека, который приказал уничтожить моего супруга, взяв в заложники мою дочь. Вы похожи на него лицом, у вас такая же улыбка. Почему я не должна бояться, когда теми же руками вы обнимаете мою дочь? Почему я не должна ожидать, что вы, взяв ее в заложники, убьете меня и ребенка, которого я ношу под сердцем? У нас говорят, что яблочко от яблони недалеко падает. Как уже заметил ваш друг капитан, орки у порога не оставляют мне выбора, но предупреждаю вас: не смейте трогать мою дочь, не смейте даже смотреть в ее сторону, не то я лично убью вас.

Лицо Авроры потемнело. Ее глаза канули в пустоту.

– Госпожа, – вмешался капитан, который не мог больше вынести этой сцены, – дама Аврора скакала ночь напролет, чтобы прийти к вам на помощь, на каждом шагу рискуя своей жизнью. Она рисковала жизнью по прибытии в Варил, по крайней мере вначале, когда ее приняли за разведчика ее отца, уже подозреваемого в предательстве. Она рисковала ею сейчас, когда мы пришли к вам на помощь, избавив детей, захваченных орками, мужчин и женщин, пытавшихся освободить пленников, и вас саму от неминуемой ужасной гибели. Но особенно принцесса рисковала этой ночью, когда она, хрупкая женщина, благодаря лишь своей отваге и своему коню в одиночку пересекла лагерь орков, рискуя гораздо большим, чем собственной жизнью. Что касается меня, то я признаю свою вину и готов ответить за нее так, как вам будет угодно, когда осада будет снята. Но я требую справедливости для моих солдат, которые покинули город, где к ним относились как к друзьям и освободителям, и пришли сюда сражаться, а может, и умереть за вас. Как вы можете быть такой жестокой?

– Ни вы, ни кто-либо другой не имеете права требовать от меня чего бы то ни было. Вы спасли меня, это правда, но, повторяю, без меня город погиб бы, и спасти меня – значит не желать, чтобы город достался оркам. Я видела, как стрелы пронзали тело моего мужа, моя дочь должна была смотреть, как он умирал. И вы называете себя сторонником моего супруга! С такими сторонниками и врагов не надо. Если бы вы не убили дракона, Йорш был бы непобедим. Если вы стали его соратником, то почему же вас не было рядом с ним, почему вы не пришли ему на помощь, когда его убивали? Как я могу быть такой жестокой? Я старательно учусь этому каждый день, – сухо ответила королева. – Господа, единственный воин, наделенный не только бесконечным мужеством, но и учтивостью, был убит как бродячая собака. Лишь моя жестокость отделяет теперь моих детей от смерти, и я клянусь вам, что этой жестокости я ни для кого не пожалею.

Лицо Авроры было мертвенно-бледным, но при звуке голоса капитана ее глаза вновь заблестели. Изящным жестом она остановила Ранкстрайла, угадав, что он готов ответить королеве. Все еще не отрывая взгляда от лица правительницы, девушка слегка кивнула головой в знак согласия.

– Вы правы: зверства моего отца превращают в неосторожность любую вежливость, любую терпимость, даже самую малую. Впредь я буду избегать всего, что может обеспокоить вас, в том числе встреч с вашей дочерью, потому что я понимаю вашу тревогу и понимаю, что моя непричастность к преступлениям моего отца не может служить вам достаточной гарантией.

Над ними появился орел с бело-голубыми крыльями – капитан впервые видел такую окраску. По рядам его солдат пронеслось удивленное бормотание. Орел сделал несколько кругов в безоблачном небе и опустился на плечо королевы-ведьмы. Девочка у нее на руках крепко прижалась к птице и спрятала лицо в ее перьях.

С городской стены донеслись крики: солдаты повторяли какие-то имена, но не так, как когда зовут кого-то, а как когда узнают знакомых. Фаволо, Кароло, Аироло… Один из часовых обратился к королеве:

– Госпожа! – крикнул он. – Идите сюда! Они… они обезглавили кавалериста, погибшего в первой вылазке. И тех, кто стоял в карауле у сигнальных огней. Госпожа! Идите сюда! Посмотрите, что они сделали с их головами!

Лизентрайль опять оказался возле капитана, а с ним и Тракрайл.

– Эй, капитан, – негромко спросил капрал, – они что, первый раз, что ли, это видят? Тогда понятно, чему они так поражаются.

В толпе на площади послышались плач и стоны, многократно повторяемое «нет», снова выкрикивались имена: Фаволо, Кароло, Аироло…

– Это, должно быть, родственники, может, матери и жены… – заметил Тракрайл и воскликнул: – Не пускайте их на стену! Не пускайте их!

Королева бросила на Тракрайла быстрый взгляд, потом повернулась к женщинам с намерением остановить и утешить их, но было поздно: те уже поднимались по крутым ступенькам. Королева тоже побежала наверх, но не могла за ними поспеть: помимо беременности, ей добавляли тяжести ребенок на руках и орел на плече. Вслед за ней на стену поспешил какой-то важный сановник.

Сверху раздался женский плач, горький, но сдержанный, без завывания. Королева почти без сил добралась до верхней ступени крутой лестницы и прислонилась к стене, чтобы перевести дух. Потом она выглянула наружу, и у нее снова перехватило дыхание, она побледнела – быть может, из-за тошноты, – в то время как из лагеря орков доносились ругательства и угрозы на ломаном языке людей.

Девочка вновь заплакала. Королева передала ее на руки сановнику, после чего подошла к группе женщин и попыталась отвлечь их, утешить и увести со стены.

– Уходите, оплакивайте их подальше отсюда. Вспоминайте ваших мужчин в расцвете их красоты и силы. Госпожа, вы помните вашего мужа в тот день, когда вы поженились? Тогда прекратите смотреть на его останки, над которыми глумятся орки, тогда исчезнет и само глумление. Госпожа, вы помните, как ваш сын улыбнулся вам в последний раз? Помните это мгновение и не смотрите на все остальное. Они не хотели бы, чтобы вы видели их такими. Отвернитесь.

Одна за другой женщины отходили и спускались со стены. Плач постепенно утихал.

Но орки увидели девочку. Теперь они знали, что слабое место королевы Далигара – маленькая черноволосая девочка в голубом переднике.

Капитан всем сердцем пожелал, чтобы орки никогда не воспользовались этим.

Королева, бледная от ярости, повернулась к капитану и к командиру стражников:

– Обезглавьте всех орков, которые попадут к вам в руки, – жестко приказала она, – начиная с тех, что пришли сегодня сюда, на площадь, чтобы найти здесь свою смерть. Один уже готов – позаботьтесь об остальных. Сделайте с их головами то же самое, что они сделали с головами наших воинов. Немедленно.

Девочка вновь ударилась в отчаянный плач, который, казалось, невозможно унять.

– Обезглавить всех, – приказал капитан, – и насадить их головы на шесты так же, как это делают они. И повыше, чтобы было лучше видно.

– Капитан, они еще вешают на шесты какую-то еду, а разве у нас она есть?

– Вешайте что хотите, лишь бы было поярче.

Многие из наемников, включая абсолютно всех гномов, встретили его слова дикими криками.

Лизентрайль почему-то молчал, а Тракрайл попытался воспротивиться.

– Капитан, – едва слышно прошептал он, – мы этого никогда не делали.

– Значит, теперь и начнем, – сухо ответил капитан, – раз единственный способ вызвать у этих зверей страх – это заставить их разгуливать по царству мертвых без головы.