Текст книги "Тайная дочь"

Автор книги: Шилпи Сомайя Гоуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Сомер пытается понять, когда они последний раз были по-настоящему счастливы. Было ли это на выпускном Аши? Или на Гавайях во время их последнего семейного отпуска? В какой-то момент после поступления Аши в колледж Сомер и Кришнан стали друг от друга далеки. К тому времени как их дочь уехала в Индию, они отдалились еще больше. Они как будто стояли на разных берегах реки, и ни у одного из них не было возможности переплыть ее. Колкие фразы, которые они бросали друг другу, падали на дно, словно камни, оставляя на поверхности только круги грусти.

Перед тем как выбраться из постели, Сомер медленно садится в кровати и ждет, пока стук в висках немного утихнет. В ванной она умывается холодной водой и, держась за раковину, достает из зеркального шкафчика аспирин. Закрыв дверцу, она упирается взглядом в собственное отражение. На нее смотрит женщина средних лет. Пятьдесят два. Через несколько недель Кришнан уедет к Аше в Индию и Сомер останется здесь совсем одна. И хотя в самолет сядет и полетит муж, точно так же как несколько месяцев назад сделала их дочь, Сомер не может отделаться от мысли, что это она вынудила их уехать. Может быть, на самом деле она сама давно их бросила.

41
ДВЕ ИНДИИ

Мумбай, Индия, 2004 год

Аша

– Параг говорит на шести из двадцати с лишним основных языков Индии, а еще и на английском. Аша, он тебе пригодится, – настаивает Мина.

Она хочет взять в Дхарави переводчика, чтобы он помогал им брать интервью.

– Так ты сможешь сосредоточиться на вопросах и получить всю необходимую информацию. Не беспокойся, он не будет мешать.

Аша глубоко вздыхает.

– О'кей.

Она сама не понимает, почему нервничает. Девушка подготовилась, изучила архивы «Таймс» и опросила нескольких чиновников, отвечающих за вопросы развития и планирования города. Большинство из них рассказали одну и ту же историю возникновения гигантских трущоб. Когда-то на месте Дхарави было мангровое болото. Потом ручей пересох и жившие в тех местах семьи рыбаков покинули свои дома. К тому времени в город в поисках лучшей жизни стали съезжаться жители окрестных деревень и маленьких городков. Инфраструктура Мумбай не справлялась со столь мощным притоком новых жителей. Так возникли Дхарави – огромный район трущоб. Аша знает историю. Она собрала факты и статистику. У нее уже есть план будущей статьи. Остается вдохнуть в повествование жизнь. Интервью помогут ей разбавить сухие факты о трущобах личными историями людей. И благодаря этому ее статья будет задевать за живое, а не звучать как очередное новостное сообщение.

– Ты же хочешь все записать, так? – спрашивает Мина.

– Да. Давай возьмем еще и ее, – говорит Аша, беря свою видеокамеру. – Если ты, конечно, не против на время стать оператором. Так я смогу сделать стоп-кадры, если понадобится.

– Я прихвачу еще вот это. – Мина подхватывая пакет с разными сувенирами, на которых красуется логотип «Таймс»: блокнотами, ручками, текстильными сумками. – На случай, если нужно будет кого-нибудь подкупить.

* * *

На деле же простого визита трех незнакомцев в трущобы оказывается достаточно, чтобы вокруг чужаков собралась целая толпа. Аше приходится быстро выбирать, с кем из них ей заговорить в первую очередь. Ее внимание тут же привлекает маленькая девочка. Взгляд Аши выхватывает ее из толпы. Мина включает камеру, а Параг подходит поближе. На вид девочке около двух лет. Она одета в простенькое бежевое платьице из хлопчатобумажной ткани, а на шее висит шнурок. Малышка ходит босиком, а волосы на ее голове отросли всего на полсантиметра. За руку малышку держит девочка постарше, с косичками и тусклым золотым кольцом в носу, контрастирующим с ее темной кожей.

– Это Бина и ее младшая сестренка Яшода, – начинает переводить Параг, в то время как Аша, улыбнувшись девочкам, приседает, чтобы оказаться с ними одного роста. – Бине двенадцать, а Яшоде три.

– Сколько они уже живут здесь и откуда они? – Аша протягивает малышке руку. Параг переводит, и Бина быстро отвечает энергичным высоким голосом.

– Она говорит, что их семья приехала сюда как раз перед последним сезоном муссонов, то есть около восьми или девяти месяцев назад. Из своей деревни они добирались сюда двое суток, – говорит Параг.

Яшода уже увлеклась кольцами на Ашином пальце.

– Спроси ее про семью. Чем занимаются родители? – спрашивает Аша.

– Их мать служанка, а отец работает на швейной фабрике. У них три брата. Самый старший работает вместе с отцом, а двое младших учатся в школе.

Аша заглядывает в блокнот.

– А она, Бина, почему не учится в школе?

Параг молча смотрит на Ашу.

– Спроси ее. Узнай, почему она не в школе.

Аша видит, как Параг колеблется еще секунду, потом бросает взгляд на Мину и только потом снова обращается к Бине. Услышав вопрос, Бина смотрит на Ашу, а потом себе под ноги. Параг переводит ее краткий ответ:

– Ей нужно присматривать за сестрой, готовить и стирать.

Ашу этот ответ не совсем устраивает, но она чувствует по взглядам, которыми обмениваются Параг и Бина, что большего ей вытянуть не удастся.

– Спроси ее, почему у сестренки такие короткие волосы. – Аша гладит девчушку по голове.

– Возможно… – начинает Параг.

– Я хочу, чтобы ты спросил у нее. Мне нужен ее ответ.

Он обращается к Бине, говорит, слушает, затем снова поворачивается к Аше.

– Она говорит, это из-за паразитов, – тихо произносит Параг. Бина снова глядит себе под ноги и пинает комок грязи. Аша с трудом сглатывает. Яшода все еще смотрит на Ашу своими прелестными глазами и размахивает рукой.

– Вот, – говорит Аша, присаживаясь на корточки и пытаясь снять кольцо с пальца, отекшего от жары. Наконец ей удается стащить с мизинца тонкое серебряное колечко с маленьким бордовым камешком. Девушка протягивает его Яшоде. Малышка смотрит сначала на сестру, затем снова на Ашу. Она с восхищенным видом хватает украшение и обвивает ручки вокруг Ашиной шеи.

– Спасибо, что поговорили с нами, – выпрямляясь в полный рост, говорит Аша Бине. Параг переводит, и Бина с застенчивой улыбкой кивает Аше в ответ. Девушка наконец выпускает маленькую ручку Яшоды.

Аша делает знак Парагу и Мине, и они идут дальше. Они замечают усталую женщину, которая стоит у двери лачуги и громко кричит.

– Что она говорит? – спрашивает Аша.

– Она кого-то зовет и просит поторопиться, – говорит Параг.

В следующий момент женщина оборачивается, замечает камеру и направляется к ним, чтобы поприветствовать. Она обменивается с Парагом вежливыми репликами, и переводчик сообщает Аше:

– Она собирается вести ребенка в школу. Девочка постоянно опаздывает.

– О, здорово! Она может минуту побеседовать с нами? Сколько лет ее дочке?

– У нее четверо детей, но только двое живут с ней здесь… Один уже ушел в школу, ему тринадцать. Второй ребенок, дочь, еще дома. Ей десять.

– Ее десятилетняя дочь ходит в школу? Это замечательно.

– Да, она говорит, что школа – это очень важно, – переводит Параг. – Она провожает и встречает девочку каждый день. Иначе та не смогла бы учиться.

– Чем занимается ее муж? – спрашивает Аша.

Женщина отвечает одним словом, которое Параг переводит как «умер».

Аша кратко записывает это в блокнот, соображая, какой вопрос можно было бы задать после такого ответа. В эту секунду она замечает, что Мина смотрит на что-то за ее спиной, и оборачивается. Сначала ей кажется, что это ребенок выползает из лачуги, но затем она с ужасом понимает, что девочка калека. Вместо ног у нее обрубки, и она передвигается по земле при помощи рук, раскачивая тело из стороны в сторону. От этого жуткого зрелища у Аши перехватывает дыхание, и она опускает голову. Когда девушка снова поднимает глаза, Мина смотрит на нее и кивает, чтобы она продолжала интервью. Аша обращается к собеседнице как раз в тот момент, когда та приседает к земле и ее безногая дочь каким-то образом залезает матери на спину. Прежде чем Аша успевает задать следующий вопрос Параг произносит:

– Ей надо идти, иначе она опоздает. Школа в двух километрах отсюда.

Переводчик благодарит женщину, сложив ладони вместе, и Аша следует его примеру. Все трое смотрят, как женщина с ребенком на спине растворяется в толпе.

У Аши кружится голова. Это от жары? Она старается дышать глубже, но в ноздри бьет удушающий смрад сточных вод и экскрементов. Аша качает головой и обращается к Мине:

– Я вернусь через минуту.

Девушка бросается к газетному киоску через дорогу, радуясь, что ей удалось хотя бы ненадолго сбежать. Она не подозревала, что увиденное сегодня так впечатлит ее, хотя думала, что готова ко всему. Но у всех фотографий, что она видела, была рамка, а кадры видеорепортажей ограничивались экраном. Здесь же, в Дхарави, страдания разливаются, как море, до самого горизонта. Отвратительная вонь, ужасающие условия и отсутствие перспектив в жизни этих детей вызвали у Аши чувство глубокой жалости. Девушка покупает бутылку «Лимки» – газировки со вкусом лимона и лайма, к которой она пристрастилась в последнее время. Вытерев губы, Аша залпом выпивает половину лимонада. Мимо проезжает двухэтажный автобус, и она замечает на противоположной стороне улицы нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу Парага и Мину. Она должна собраться. Девушка осушает бутылку, отдает ее торговцу, который радуется возможности оставить себе депозит за тару размером в одну рупию, и мчится обратно к коллегам.

– Все, просто нужно было немного освежиться. Я готова. Идемте, – Аша старается говорить как можно убедительнее. Они идут дальше, пока девушка не останавливается перед халупой, возле которой сидит женщина в выцветшем зеленом сари. Одной рукой она держит маленького ребенка, еще двое детей жмутся к ее ногам. Левая рука от локтя до края сари покрыта черными синяками. Женщина время от времени что-то помешивает на огне и кормит рисом младенца.

– Как думаете, она поговорит с нами? – спрашивает Аша Парага и наблюдает за тем, как они переговариваются.

Женщина показывает рукой на свой рот.

– Она спрашивает, дадите ли вы ей что-нибудь… немного денег на еду, – поясняет Параг. Аша достает из кармана банкноту достоинством в пятьдесят рупий и протягивает женщине. Та прячет деньги в складках сари. Когда она улыбается, видно, что у нее нет передних зубов.

Аша набирает побольше воздуха.

– Спроси, как давно она попала сюда и откуда приехала.

Параг долго беседует с женщиной. Во время разговора та машет свободной рукой, показывая на лачугу, а затем на какое-то место в отдалении.

– Она живет здесь, в этом доме с тех пор, как вышла замуж два года назад. Раньше она жила там, – Параг указывает куда-то вглубь трущоб, – с родителями.

– Здесь в Дхарави? Как долго она прожила здесь с родителями? – переспрашивает Аша, не в силах поверить, что в таком месте люди могут жить поколениями. Городские власти преподносили трущобы как временное пристанище.

– С детских лет, сколько себя помнит, – передает ответ женщины Параг. – Она говорит, что этот дом лучше, чем у ее родителей. Здесь живут только они с мужем и дети. А там ютились восемь или десять человек.

Он говорит так, будто просто докладывает о погоде, будто в содержании его сообщения нет ничего шокирующего. Аша предполагает, что, возможно, он делает это нарочно, чтобы вывести ее из себя.

– Ей нравится… она счастлива здесь? – задает очередной вопрос Аша, понимая, насколько глупым он может показаться женщине, которая всю жизнь живет в трущобах, но девушке не приходит на ум ничего лучше.

– Она говорит, ничего. Ей бы хотелось когда-нибудь жить в нормальном доме, но денег пока недостаточно.

Аша думает о банкноте в пятьдесят рупий, припрятанной в сари этой женщины, и о том, сколько таких же бумажек в кармане у нее самой. Их общая сумма равна примерно десяти американским долларам.

– А где работает ее муж?

– Он работал рикшей, – говорит Параг и замолкает, чтобы дослушать ответ. – Работал с напарником посменно, но два месяца назад потерял место, потому что пил и опаздывал.

– Чем они теперь зарабатывают на жизнь?

После того как Параг переводит вопрос, женщина смотрит на котел. Она опускает ребенка на землю, и тот шустро убегает вместе с другими детьми. Женщина отвечает, понизив голос.

– По вечерам она ходит в бордель, – говорит Параг. – Тут рядом есть один. За несколько часов ночной работы она получает пятьдесят рупий, потом возвращается домой. Она говорит, что детей с собой не берет, оставляет с соседкой. Она не хочет, чтобы дети видели это место и знали, что там происходит. Она не хочет, чтобы они что-то поняли.

Аше с трудом верит в услышанное.

– Этого достаточно? Я имею в виду, пятидесяти рупий…?

– Она говорит, этого хватает на то, чтобы накормить семью. И надеется, что муж скоро устроится на работу, чтобы ей больше не пришлось ходить туда.

У Аши снова все плывет перед глазами, потому что она опять не знает, о чем еще можно спросить. К тому же девушка не уверена, что сможет вынести еще что-то. Она смотрит на Мину, и та кивает ей. Аша пробегается глазами по списку вопросов в блокноте и усиленно моргает, пытаясь сосредоточиться.

– Сколько ей лет? – задает последний вопрос Аша.

Переводчик разговаривает с женщиной, которую тянут за сари подбежавшие к ней дети. Мать наклоняется, чтобы снова взять на руки малыша.

– Двадцать, – отвечает она.

Аша невольно содрогается при виде женщины, которая живет в нищете и вынуждена продавать себя ради того, чтобы просто выжить. Несчастная провела здесь всю свою жизнь. У нее трое маленьких детей, пьяница муж и почти нет надежды на лучшую участь.

Они с Ашей ровесницы.

* * *

На обратном пути в редакцию журналисты не разговаривают. У Аши перед глазами проплывают только что увиденные сцены, она будто снова слышит немыслимые истории. Девушка чувствует на себе взгляд Мины.

– Ну, что скажешь? – прерывает молчание наставница. Ее вопрос звучит мягче, чем ожидала Аша.

Признаться ли ей, в каком она ужасе оттого, что в этой стране люди живут вот так? Что у маленьких девочек никогда не будет возможности пойти в школу, потому что они вынуждены заниматься работой по дому уже в три года? Что отсутствие ног у ребенка никому не кажется чем-то ненормальным?

– Я думаю, для начала неплохо, – говорит Аша. – А тебе как кажется?

– Думаю, ты хорошо справилась. У нас появились хорошие истории, очень характерные для Дхарави. Есть ли что-нибудь, что ты упустила и хотела бы узнать в следующий раз? – спрашивает Мина.

– Мы не поговорили ни с кем из мальчиков. И мужчин. На самом деле, я что-то и не увидела ни одного.

Аша смотрит из окна на переполненные в разгар рабочего дня тротуары.

– Почему, когда я иду куда-нибудь, на улицах полно мужчин, а в Дхарави сегодня мы видели одних только женщин?

– Понимаешь, Аша, – объясняет Мина, – так же как существуют две разные Индии для богатых и бедных, существуют и разные Индии для мужчин и женщин. Территория женщины – это дом. Она заботится о семье, дает распоряжения слугам. Территория мужчины – за пределами дома. Работа, походы в рестораны. Вот почему, когда ты, будучи женщиной, идешь здесь по улице, то ощущаешь себя в меньшинстве. На улицах только мужчины. И они порой не прочь повысмеивать тех из нас, кто отважился высунуть нос из дома.

Аша вспоминает не один раз попадавшихся ей на улицах мужиков, которые присвистывали и пялились ей вслед, тем самым вызывая острое желание применить приемы самозащиты, отработанные на занятиях в студенческом общежитии.

– К тому же это не просто так кажется, это факт, что в этой стране нас меньше. Ты же знаешь о том, что за уровнем рождаемости в Индии следят очень плохо? У нас появляется около девятисот пятидесяти девочек на каждую тысячу мальчиков.

Мина смотрит прямо перед собой и добавляет:

– Похоже, Индия-мать любит своих детей не одинаково.

42
ОДНО ЛИШЬ СОЖАЛЕНИЕ

Мумбай, Индия, 2004 год

Джасу

Джасу просыпается обессиленным, хотя день еще не начался и до смены есть время. Прошлой ночью он опять проснулся в поту и подскочил на кровати, пытаясь дотянуться руками до вечно ускользающей лопаты. Она всегда исчезает, стоит ему открыть глаза. Джасу задыхался, его сердце бешено стучало, а лицо и грудь были мокрыми от пота. Кавита положила мужу на лоб влажную тряпку и попыталась успокоить, чтобы он снова заснул. Но ничего из того, что предпринимает жена или в чем он сам пытается себя убедить, не помогает. Сегодня, перед тем как отправиться на фабрику, ему придется зайти в храм.

Он бежит и вскакивает на подножку уже отъезжающего поезда. В то утро мужчина понимает, что его молодость ушла, и в какой-то момент его охватывает страх, что он может соскользнуть с подножки. Джасу не верится, что он ездит на этом поезде каждый день с тех пор, как поселился в Мумбай четырнадцать лет назад. Его передергивает при мысли о том, как мало он знал тогда о жизни в этом городе и тех трудностях, с которыми ему пришлось здесь столкнуться. Порой он видит того себя среди новоприбывших: каждый день на фабрику в поисках работы приходят мужчины в простой деревенской одежде. Теперь он мастер, и именно ему приходится отказывать им, зная, что из-за этого несколько деревенских семей могут остаться вечером голодными. Джасу заглядывает этим мужчинам в глаза и видит все трудности, которые выпали на их долю, и страхи, которые их терзают. Все они, как когда-то он сам, приехали сюда в ожидании, что большой город обеспечит им хорошую жизнь и достаток, но получили полную противоположность.

На прошлой неделе в цех с черного входа постучал босоногий молодой человек в рваной рубахе. За его спиной стояли четверо детей и беременная жена. Он сказал Джасу, что им негде остановиться. Он был почти сломлен, когда Джасу объявил ему, что на фабрике нет вакансий.

– Пожалуйста, сагиб, пожалуйста, – тихим голосом умолял он Джасу, так чтобы его семейство не слышало сквозившего в нем отчаяния. – Я буду делать все, что вам нужно. Любую работу. Хотите, буду подметать пол? Чистить туалеты?

Парень сложил ладони в умоляющем жесте, словно в молитве. Джасу дал бы ему работу, если бы только мог. Ведь даже в должности мастера у него не было полномочий решать подобные вопросы. Он протянул бедолаге банкноту в пятьдесят рупий и сказал, чтобы приходил через месяц. Ему становится не по себе при виде таких семей, тем более что себя он считает счастливчиком, поскольку его такая судьба миновала. Прошло без малого пятнадцать лет после того, как он покинул родной дом и приехал в этот чужой город. И только сейчас у него наконец появились хорошая работа, стабильный заработок и приличный дом. Да, он пахал для этого, как вол, и все же Джасу понимал, что во многом ему просто повезло.

На этом отрезке жизни у него было столько моментов, когда все могло обернуться плохо. Травма, которую он получил много лет тому назад, могла быть гораздо серьезнее. Он мог потерять руку или ногу, как это произошло со многими другими мужчинами, и ему пришлось бы просить милостыню на улице вместе с остальными калеками. В тот единственный период безработицы он почти сбился с пути: пьянствовал, спустил практически все деньги семьи и почти угробил собственную жизнь. Его спасла Кавита. С годами Джасу все отчетливее понимал, что все, чего им удалось добиться, произошло только благодаря жене: ее силе, любви и уверенности в своем муже. Если бы у них было несколько детей, возможно, он, как тот парень в рваной рубашке, отчаялся бы от катастрофической нехватки рупий. Хотя на самом деле, если бы у них было несколько детей, он, наверное, не возложил бы все свои надежды на Виджая, вставшего на преступный путь. Джасу вспоминает все важные решения, которые они принимали с момента рождения сына. Многие из них были сделаны ради Виджая. Джасу не может припомнить ни одного случая, когда их выбор был бы неверным. Он делал все, что, по его мнению, отец должен был сделать для сына, и все же Виджай разочаровал их. Джасу всегда был уверен, что хорошо понимает, как будет лучше для его семьи, но возраст и опыт смягчили его характер.

Джасу сходит с поезда на железнодорожном вокзале Викхроли и направляется к небольшому храму в паре кварталов от станции. После ночных кошмаров его часто сюда тянет. В последнее время он приходит в храм каждые несколько дней. Это скромное здание, которое внешне ничем не отличается от других построек поблизости. Джасу оставляет шлепанцы за дверью и проходит мимо расположенного у входа белого мраморного фонтана. Опустившись на колени и закрыв глаза, мужчина мысленно возвращается к единственному моменту за всю его жизнь, о котором он сильно жалеет: к той ужасной ночи, когда Кавита дала жизнь их первому ребенку. Это было сиюминутное решение, принятое всего за несколько секунд, но даже спустя двадцать лет Джасу не может смириться с ним. Он чувствует тело извивающегося на руках младенца и летящие ему вслед крики Кавиты. Он отдал девочку двоюродному брату, который должен был как можно скорее избавиться от малышки. Сам Джасу присел на корточки возле хижины, закурил биди и ждал.

Увидев возвращавшегося из леса с лопатой в руке брата, Джасу понял, что все кончено. В мимолетных взглядах, которыми они обменялись, каждый прочитал осознание жуткой правды. Джасу так и не рассказали, где похоронен ребенок. Он знал, что брат не стал говорить ему, решив, что Джасу это безразлично. Но на самом деле Джасу не спросил об этом, потому что не смог бы этого вынести. В тот день он всего лишь сделал то, чего от него ждали. Так же поступили другие его кузены, и точно так же сделают его родные братья. Джасу даже не думал, что у него была возможность выбора. Но только до тех пор, пока не увидел, как двоюродный брат возвращается с лопатой. Только тогда он понял, что ошибался.

Долгие годы Джасу не допускал и мысли, будто его решение было неверным, хотя он очень долго не мог найти в себе силы снова взглянуть в глаза Кавите и увидеть ее израненную душу. Боги избавили его от совершения того же греха во второй раз. Когда повитуха сказала ему, что младенец умер во сне, потому что был слишком слаб и не пережил первой ночи, Джасу вздохнул с облегчением. Но даже эта божья милость не облегчила глубокой скорби Кавиты. А у него не хватило духу защитить жену от осуждения своей родни. «Две дочери, – говорили родители, – значит в прошлой жизни нагрешила». Они хотели, чтобы он выгнал ее и нашел себе другую жену. Родители заставили их пойти на УЗИ во время третьей беременности и дали ему денег, чтобы Кавита прямо в той клинике сделала аборт, если бы это понадобилось. Тогда он и решил во что бы то ни стало уехать из родительского дома, пусть ради этого и придется покинуть Дахану и подвергнуть себя риску. Джасу всегда претил выбор между уважением к родителям и опекой жены, но они сами вынудили его. Даже несмотря на то, что мать с отцом изменили свое отношение к Кавите после рождения Виджая, Джасу уже не мог воспринимать их так, как прежде. И сейчас, навещая родную деревню, он не в силах смотреть на двоюродного брата без воспоминаний об утре, когда кузен шел с лопатой в руке.

Они с Кавитой никогда не говорили о той ночи, ни разу. Джасу не позволяли поднять эту тему как гордость, так и стыд. Он знает, что из-за содеянного выглядит чудовищем в глазах жены, а возможно, и перед лицом божеств. Большую часть жизни Джасу пытался воздать Кавите за ту единственную ночь, показать ей, что он может быть хорошим человеком, и доказать божествам, что достоин своей семьи. Он знает, что сделанного уже не изменить. И он отчаянно пытался оставить грех в прошлом и построить другое будущее: новый город, новый дом, новая работа. Все это позволило Джасу немного оправдаться перед собой, но не лишило его чувства вины, которое тяжким грузом лежало на сердце. Кошмары на время прекратились. Их не было на протяжении тех нескольких лет, когда все наконец наладилось. Но потом настал ужасный вечер, когда они обнаружили дома полицейских с обыском.

Как только у Виджая начались проблемы, кошмары не только вернулись, но стали мучить Джасу еще больше. Он понял: все, что было главным источником гордости в его жизни, в итоге обернулось величайшим разочарованием.