Текст книги "Рассвет (ЛП)"

Автор книги: Ша Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 32

Пустой Клык

Каэл пытался держать разум чистым, пока они летели к месту ночлега. Его ссора с Руа добавила бед: теперь Килэй можно было принимать облик дракона, только если их вызовут в красные горы. Пока они были на берегу, она должна быть человеком.

Их вряд ли вызовут, пока они не найдут ответ. Проблема была в том, что они понятия не имели, какой этот ответ.

Горм следовал за ними. Каэл ощущал тень макушкой. Его послали в наказание за нападение на Руа: они решили, что если дракон и пострадает от заклятия, то пусть это будет Горм.

Он будет следить за ними днем и ночью. Они не смогут отдохнуть, уединиться. Каэл был мрачен, но отгонял такие мысли, чтобы Килэй не уловила их. Он старался сохранять спокойствие.

Он сдерживался, пока они не приземлились. Он соскользнул и с ее плеч и отошел, тьма заполнила его.

– О чем ты думаешь?

Голос Килэй заглушил его мысли, как всегда.

– Ни о чем.

– Не ври. Я вижу, что ты думаешь…

– Не надо, – он не дал ей прикоснуться к себе. – Хватит утешать меня. Я знаю, что ты все взвалила на себя. Только потому я еще не вырвал себе волосы, да? – он вспомнил странную ярость в глазах Руа.

Когда он коснулся Его-Руа, его голова загорелась. Она злилась на Килэй. Он знал, что драконы могут разделять боль. Он предполагал, что они тогда могут и делиться эмоциями…

Жаль, что он не увидел этого раньше.

– Ты забирала мою тревогу, чтобы я ее не ощущал. Ты делала так, чтобы все казалось меньшим, чем является. Я не могу тебе больше это позволить.

– Я пыталась помочь.

– Это не помогло! – рявкнул он. Его кулаки дрожали, осознание хлынуло на него, чуть не утопив его в ярости. – Я был сам не свой днями из-за этого, я бродил по острову как идиот. И если ты продолжишь, тебе будет плохо.

– Из-за тебя мне плохо! Я не могу терпеть, когда ты такой мрачный. Да, какое-то время больно, – сказала она, увидев возражение в его глазах. – Но большая часть меня радуется, когда знает, что тебе не нужно нести все самому. Так все кажется не таким ужасным.

– Я работаю лучше, когда мне плохо. Если ты и дальше будешь на меня так влиять, я не смогу думать, – твердо сказал Каэл. Он отвел взгляд и попытался собрать мысли в порядок. – Его-Руа хочет твои имена… твое имя оборотня?

Килэй посмотрела на море, на темнеющее небо. Ветер бури убирал волосы с ее глаз, и он видел, как они сияют.

– Она хочет имена моих душ, моих двух половин.

Каэл что-то вспомнил. Казалось, вечность назад он застрял на Бесконечных долинах, хоронил с Вечерокрылом одного из магов лорда Гилдерика. Но он все еще помнил слова полусокола:

«Все оборотни – связанные души, человеческая и животная. Наша связь позволяет принимать облик друг друга. Мальчик, с которым я связан, еще здесь… мы защищаем друг друга. Я знаю тайны земли, а он знает слова людей…

Каэл выбрался из мыслей, медленно все соединив.

– Она хочет имена, которые у тебя были до становления оборотнем – имя женщины и дракона. Ты их не помнишь?

Она закатила глаза.

– Конечно, я их помню. Мы застряли в этом Судьбой забытом месте забавы ради.

– Килэй, – прорычал он. – Я пытаюсь помочь.

Ее пальцы сжались на хвостике. Она повернулась, чтобы он не видел ее глаза.

– Я знаю. Просто… я ненавижу это. Когда я что-то не помню… и я не уверена, что хочу вспоминать.

– Придется. Что ты первое вспоминаешь?

– Это не поможет…

– Попробуй.

Килэй покачала головой.

– Я могу добраться лишь до Пустого клыка.

– Один из полуволков?

– Первый вожак, которого я помню. Кровоклык был его дальним правнуком.

Каэл вспомнил. Она говорила с ним как-то раз, перед тем, как он сообщил о смерти Кровоклыка. Горечь подступила к его горлу от мысли, но Каэл отогнал это. Если в ее истории были подсказки, он должен найти их. Должен сосредоточиться.

– Что ты помнишь о нем?

Килэй без предупреждения протянула руку.

– Посмотри сам.

Каэл замешкался.

– Только воспоминания, ладно?

– Только воспоминания, – пообещала она.

Он переплел пальцы с ее и закрыл глаза, появилась картинка юноши, жителя леса. Он был с голой грудью и подтянутым телом. Его темные глаза смотрели из-под волос.

– Углеклык?

Его голос был приглушенным. Черная пелена была на памяти Килэй, она закрыла глаза. А потом стук и шорох донеслись до ее ушей.

– Ты должна проснуться, дитя, – прошипел юноша во тьме. – Мы не готовы тебя отпустить.

Эти слова подняли черную пелену. Темные глаза юноши стало видно, а еще глаза дюжины других вокруг него. Они обступили Килэй. Над их головами были густые листья.

Руки юноши были на ее ушах. Они и шуршали из-за их грубости. Каэл видел кончик его большого пальца, обводящего круг под ее глазом. Темнокожие люди за ним склонились. Рты многих были открыты.

– Пустой клык…

Он оскалил зубы в волчьей улыбке, когда Килэй назвала его имя.

– Я рад, что ты помнишь. Ты поступила смело ради нас. Хотя, боюсь, мы не сможем отплатить тебе за твое сокровище.

– Как… смело?

Пустой клык чуть повернул голову, когда люди за ним зашептались.

Гул тут же пропал.

– Ты защитила свою семью. Отдала все ради стаи. Ты была хорошим волком, Углеклык. Я горжусь, что зову тебя сестрой.

Он смотрел ей в глаза, снова провел большими пальцами под ними.

– Что там?

– Ничего страшного, – сказал Пустой клык. Его ладони скользнули к ее плечам. – Идем, нам нужно охотиться перед зимой…

Каэл пошатнулся, когда Килэй отпрянула.

– И все. Я не помню, что я сделала. Я даже не знаю, что он говорил о сокровище. Пустой клык так и не сказал мне, – добавила она. Ее голос был резким, хотя взгляд оставался далеким. – Он сказал, что тьма – это дар, что это меня успокоит. Он не хотел отнимать мое счастье.

– Но кое-что ты помнишь, – возразил Каэл, подойдя ближе. Он хотел взять ее за руку, но передумал. Когда они найдут ответ на вопрос Его-Руа, он сможет держать ее. Но пока ему нужно быть осторожным. – Ты сказала, что помнишь северные моря. Должно быть воспоминание…

– Я вижу сны порой… обрывки, – прошептала Килэй, глядя вдаль. – Подо мной толпы людей. Я слышу крики, они бегут от моего огня. Их тела такие маленькие и беспомощные… мне даже стыдно их ранить. Но только так я могу выманить остальных.

Ее голос стал рычанием, тело застыло на берегу. Каэл боялся дышать. Он не сразу обрел голос:

– Каких остальных?

– Драконов, – она оскалилась. Ее пальцы впились в броню. – Мой народ умирает, и это было связано с другими драконами. Они меньше меня, но яростные. Их самцы делят небо без проблем, их женщины принадлежат им всем. Они сражаются как одно существо, их сила увеличена из-за количества. Но хотя они бесстрашные воины, страшнее всего их глаза…

Они стояли почти вплотную. Каэл был между огнем и морем, очарованный пламенем, боящийся воды.

– А что с их глазами? – прошептал он.

Килэй скривилась.

– Они синие, – она моргнула и посмотрела на него. – Я знаю, это не помогает, но это мне снится.

После ее слов, после ее воспоминаний не было сомнений, что Килэй говорила правду. Он верил, что в ней есть душа дракона, душа, что воевала с людьми и боролась с другими драконами. Он знал, что ее воспоминания не потеряны, а зарыты глубоко в ее разуме…

И он догадывался, как их вытащить.

– Помнишь, что я сказал тебе тем утром в горах?

Ему не нужно было уточнять. Она знала, какое утро он имеет в виду – единственный важный рассвет. Килэй отвела взгляд от моря, посмотрела на него, и глаза стали теплыми.

– Ты просил меня быть смелой.

Он взял ее за руки, смотрел в глубины ее глаз, готовясь потеряться в их глубине, упасть в мир, где он надеялся больше не побывать. Он боялся того мира…

– Тебе нужно быть смелой еще раз, Килэй, – прошептал он, Родина ускользала. – Мне нужно, чтобы ты доверилась мне…

ГЛАВА 33

Ярость дракона

Первым, что ощутил Каэл, был пол под его животом. Он был холодным и неровным, каменным. Он не хотел открывать глаза и смотреть, где оказался. В ушах звенела тишина.

В этом мире тишина означала беду.

Он медленно открыл глаза, не зная, что обнаружит. Хотя каменный пол был холодным, коридор перед ним был полон света. Лучи падали с потолка: прорези были там, где стена соединялась с потолком, их разделяло расстояние в пару ладоней. Каэл знал, что в прорезях стекло, и оно было таким хорошим, что не искажало свет.

Он знал, потому что сам сделал прорези и вставил стекло.

Это был коридор в Насесте, их коридор – путь вел в их комнату. Коридор располагался так, что ловил солнце: одна сторона – рассвет, а другая – закат. Из-за стекла в этом проходе было жарче, чем в остальном замке, но Килэй любила свет.

Он помнил, как она улыбалась, когда увидела, что он сделал, и он знал по ее ладоням, сжавшим его руки, что она в восторге. Но он не догадывался, как много значит для нее этот коридор – так много, что он стал проходом в ее разуме.

Гобелены украшали стены. Они покрывали камень целиком. Сердце Каэла забилось быстрее у ближайшего. Он тут же узнал сцену: они были в Тиннарке, сидели у окровавленного стола лазарета.

Изображение было сплетено, словно он смотрел глазами Килэй, и он видел себя напротив нее. Каэл невольно улыбнулся, увидев свой хмурый взгляд на миску между рук. Он почти ощущал запах подгорелого рагу.

Этот гобелен был маленьким среди больших, странно, что она это сберегла. Но он был рядом с их приключениями: бурей, Ведьмой, днем, когда они освободили великанов.

Каэл шел медленно, добрался до ее воспоминаний о Белокости. Его пальцы ног сжались от зубов существ, что были червями, о которых она ему рассказывала. От вида Сайласа и Элены он рассмеялся, а у следующего гобелена замолк.

Там была Надин, она обвивала руками плечи девочки, присев. Даже через гобелен он ощущал их агонию на лицах.

Он зашагал быстро. Лицо Надин напомнило ему, что будет, если Средины захватят королевство, и как все будет испорчено. Королевство будет таким, как раньше: люди будут жить без надежды.

Когда он видел Надин в последний раз, она стояла рядом с Декланом на корабле, что плыл к Бесконечным долинам, и группа рыжих детей с гор окружала ее. Он хотел запомнить то лицо, когда она сияла улыбкой.

И он сосредоточился на задании.

Вскоре он перестал узнавать сцены на гобеленах. Видимо, он миновал время, которое знал ее. Он был почти на середине коридора, когда заметил огромный цветной гобелен, и там был красивый узор завитков…

Каэл моргнул, но ничего не изменилось. Хотя цвета и узор были красивыми, в них… не было смысла. Там не было сцены или слов. Он отошел, и что-то будто начало проясняться в узоре.

Он прищурился, и это пропало.

Все в коридоре дальше было таким. Они притягивали его взгляд, сначала проясняли его сердце, а потом он отступал, разочарованны. Даже пара вещиц на полках была разбитой, и он не мог понять, что это. Все было в беспорядке.

Каждый дверь была другой, менялись и цвета, и структура дерева. Некоторые ручки были ржавыми, некоторые – медными, некоторые – простыми кольцами. На одной двери были засовы, и Каэл решил, что это важная дверь.

Он отодвинул засовы, слушая, как внутри щелкает что-то опасное.

«Опасайся монстров Страха и Сомнения, они поглотят все».

Ему не нравилось, что в голове звучал голос Бена Покорителя смерти, особенно теперь, когда он знал, что это Покоритель смерти начал Шепчущую войну и повел мятежников против королевства. Ему это не нравилось так же, как голос Гилдерика в его голове.

Но книга Покорителя смерти научила его всему о ходьбе по разуму, и если Каэл хотел выжить, ему нужно было слушать.

Последний засов открылся, и он замер. За дверью стояла тишина. Он приоткрыл ее, чтобы заглянуть. Там пугающего не было.

Вода покрывала пол: он слышал, как она плещется у двери. Свет из прохода упал и озарил рябь. Она возникала там и тут, и он не успевал приглядеться. Но то, что он видел, напоминало гобелены. Рябь путала еще сильнее, чем обрывки сцен в воде.

Их было видно на камне над ним призрачной тенью. Он уловил шепот, доносящийся от линий света, что были все четче. Он почти видел картинки, почти слышал голоса. А потом призрачный свет пропал так же резко, как появился.

Он начинал понимать расстройство Килэй. Это не было похоже на пустоту разума Бренда: комнаты были полными, и света было много. Но все было не так. Оно не было четким и понятным. Он жалел, что столько раз закатывал глаза, когда она говорила, что не помнит.

Если он доберется до настоящего, то извинится.

Каэл закрыл дверь и запер на засовы. Ему казалось, что смятение будет за всеми дверями, и он не знал, как все исправить.

– Ау? – позвал он, надеясь, что кто-то ответит.

Отозвались Секреты. Он узнал их высокие голоса, они пытались привести его к дверям, но их слова были путанными, как и все остальное. Каэл так растерялся, что они не могли даже заманить его к смерти.

Смятение росло с каждым шагом. Коридор словно тянулся вечность. Но он нашел конец. Он узнал лестницу перед собой: ступени привели бы его в их с Килэй комнату.

Он не знал, куда приведут его эти ступени здесь. Если он зайдет слишком далеко, попадет в ее сердце, в дом ее души, Внутреннее убежище. И он поднимался, решив, не заходить далеко. Если коридор продолжится, он не пойдет. Он откроет дверь их комнаты, и все.

Пол продолжился наверху, и он тянулся дальше, чем в реальности. Второй этаж тянулся во тьме. Каэл не знал, что будет за дверью их комнаты… но он надеялся, что узнавать не придется.

Дверь их комнаты была небольшой и скругленной сверху. Он повернул знакомую ручку, не слушая, что внутри, веря, что там пусто, как везде.

Но он ошибался.

«Здравствуй, любимый».

Каэл чуть не отпрыгнул. Он не ожидал оказаться нос к носу с белым большим драконом, и его удивление сбило его с ног.

– Здравствуй? – смог он сказать.

Голову дракона была так близко, что пылающие зеленые глаза были всем перед ним. Ее зрачки были узкими, а не круглыми, как у Килэй. Но в остальном драконесса была такой же, как ее второй облик. И только это удержало его от паники, когда зубы драконессы сжали его сапог.

Она была удивительно нежной для своего размера. Каэл старался не отбиваться, пока она втаскивала его в комнату.

«Я слышала, ты звал меня, но я не могла ответить. Я знала, что ты сам придешь ко мне. Что ты найдешь меня».

– Да? А я не был уверен. Тут… странно, – сказал Каэл, драконесса снова склонилась к нему.

Она закрыла глаза, когда он прижал ладонь к ее голове. Белая чешуя была гладкой и теплой. Она прижалась к его ладони.

«Ты всегда был так добр ко мне, каким бы ни был мой облик. Редкие люди терпели меня. Некоторые боялись. Многие ненавидели. Они видели другую половину моей души как Мерзость, извращение над тем, что для них важнее».

– Над чем? – спросил Каэл.

Она приоткрыла глаз.

«Красота, – прошептала она. – Все люди любят красоту. Они хотят то, что радует их глаз, тратят короткие годы на поиски этой радости, не замечая, что, если они дотронутся, красивые вещи рассыплются в пыль в их руках. Красота проходящая и хрупкая, как люди. Может, потому они ее и ищут. Даже ты подвержен этому».

Лицо Каэла пылало, глаз драконессы закрылся.

– Ты красивая, – тихо признался он.

Он никогда не говорил этого вслух человеческой половине Килэй. Почему-то ему всегда было удобнее говорить с драконом. Хотя он знал, что Килэй любила его, частичка его переживала, что если он скажет ей, как она красивая, если озвучит слова, что звучат в его душе во время их поцелуев… если скажет ей, то будет в плену у нитей своего сердца…

Он боялся, что она посчитает его глупым.

«В день, когда я показала тебе свою вторую половину, я знала, что моя душа разобьется, если ты возненавидишь меня, – прогудела драконесса. – Это был самый страшный момент в моей жизни, самая опасная высота. Мое сердце было открытым, билось у твоих ног. Но… – глаза драконесса медленно открылись, – ты не раздавил его. Твое отношение ко мне не изменилось. И за это я буду всегда благодарна».

Каэл не знал, что сказать. Килэй ему о таком не говорила.

Они часто говорили допоздна о сражениях и приключениях. Он любил ее истории о Шепчущей войне, она любила задавать вопросы про жизнь в горах. Пока они были вместе, и над головами не висела беда, он многое узнал о ней.

Теперь он понимал, что была другая сторона, с которой он еще не говорил – сторона, что скрывалась за ее смехом и улыбками. Эту ее часть она защищала, эту драконью половину, что была уязвимой, как он.

«Ты ведь пришел не просто так?».

– Да, – сказал Каэл, пытаясь сосредоточиться на задании, хотя в голове было не меньше сотни вопросов. – Ты не знаешь свое старое имя? Имя до связи?

Драконесса покачала головой.

«Я знаю лишь имена Углеклык и Килэй. Нас ведет человек, но я всегда здесь. Мы были одним существом, сколько я себя помню. Но… есть способ найти твой ответ».

– Как?

Драконесса долго смотрела на него. Она склонилась и прикусила его сапог. Каэл держался за живот, пока она поднимала его на плечо, словно это помогло бы ему удержать внутренности. Она медленно повернулась, словно растягивала комнату, чтобы в ней влезло три дракона.

Может, ее когти задерживала робость.

За драконом была большая каменная стена. Каэл скользнул по ней взглядом и увидел, что она пропадает во тьме, словно потолок был таким высоким, что свет не достигал его. Он висел вверх ногами и вытянул шею, чтобы увидеть пол. Он пытался сосредоточиться, пока раскачивался, а потом заметил окна.

В реальности в их комнате было одно окно. Но в разуме Килэй их было два. Они были маленькими и простыми. Потертые ставни плотно закрывали их. Железные засовы держали их запертыми. С каждого свисал замок размером с кулак.

«Там наше прошлое, – драконесса опустила его. – Они заперты с начала моей памяти, и я их сторожу. Ты найдешь ответ за этими порталами».

Каэл подобрался к ним, сердце колотилось.

Эта стена напомнила ему ту, что он разрушил в своем Внутреннем убежище, и та стена держала его Страх. Это лежало за окнами? Килэй боялась узнать прошлое?

– Как их открыть? – сказал Каэл.

«Замки откроются в твоих руках, любимый. Я ничто от тебя не скрыла бы».

Голос драконессы был тяжелым. Каэл повернулся, а она смотрела на окна.

– Что будет, когда я их открою?

«Я… не знаю. Мы не помним прошлое. Мы не знаем, что ты там увидишь, – ее когти царапнули пол, она спрятала лапы под себя и посмотрела на Каэла. – Но если ты откроешь их, мы вспомним. И… это беспокоит меня».

– Ты боишься, что если вспомнишь, кем была раньше, перестанешь быть Килэй, – понял Каэл по тревоге в глазах драконессы. – Ты боишься, что правда изменит тебя.

Она кивнула.

«Может, к лучшему… может, нет. Но ты должен открыть их, любимый. Есть лишь этот путь».

Каэл задумался.

– А если я приоткрою их, чтобы просто заглянуть, но не выпустить все?

Чешуйчатые губы драконессы растянулись в улыбке.

«Попробуй».

Это был единственный вариант. Он сомневался, что другие комнаты в разуме Килэй помогут больше. И если драконесса говорила, что это был единственный путь, он ей верил.

Женщина могла быть хитрой, но дракону он доверял полностью.

Каэл подошел к левому окну. Оно загремело, когда он потянулся к нему, словно ветер ревел за ним. Он коснулся замка, и тот упал ему в руку.

Засов гремел о ставни, ветер ревел. Он почти слышал, как железо стонет, чтобы удержать ветер. Каэл прижал локоть к одной половинке ставен. Он двигал засов медленно, воин в нем боролся с порывами ветра.

Засов отъехал, и он приоткрыл ставни на узкую щель. Каэл заглянул в мир за ними.

* * *

Огонь ударил его по глазам, злые языки желтого пламени. Они слепили его, злили. Он ударил когтями по сердцу огня и оскалил клыки, когда порвал плоть.

Он сжал крылья и упал в сторону крика боли. Маленький белый дракон летел к земле, к высокой стене большого города. Его шпили сияли в свете вечера. Бледный кирпич светился от солнца: а внутри была зелень, и все озарял закат.

Гнев вспыхнул в его груди от мысли, и большие крылья били по бокам, неся его к белому дракону.

Ее голова обернулась, странные синие глаза расширились от страха. След его когтей был алыми следами на ее груди.

– Прошу… хватит!

Слова ничего не значили для Каэла. Не было хватит. Ничего не хватит. Эти монстры не перестанут убивать его народ. Они убивали драконов беспощадно сотни лет, не думая. Даже когда похолодели земли кладки, Половинные не прекратили убивать.

Теперь ему снился конец драконов.

Нет, они не получат его милосердия.

Каэл впился когтями в спину дракона. Вой ветра заполнял уши, он летел камнем с неба. Он обрушил тело белой драконессы на землю, радуясь треску ее костей.

Ее кровь лилась на его когти, каждая капля кипела огнем. Она проникала в щели меж его чешуи и жгла плоть. Его глаза слезились от боли, но он заставлял себя рыть, ломать ее кости и поливать больше крови.

Голос Килэй вырвался из его груди злыми словами:

– Раскрой земли с кладкой, Половинная! Скажи, где они, и я убью тебя быстро.

Злой визг раздался над ним. Каэл ощущал тени врагов, летящие к нему, чтобы спасти товарища из его хватки. Они разорвут его кровь, вырвут сердце из его груди. Они растерзают его так быстро, ведь их было много, что он даже не успеет дать отпор.

Плевать.

Пусть летят.

– …не знаю… кладки… – Половинная скулила под ним. – Мы не… не…

– Агх! – Каэл бросился всем весом и сломал шею Половинной. Он провел когтями по земле, чтобы унять жжение ее крови.

Тень стаи упала на него: женщины всех цветов носили шкуры тех, кого он потерял. Они насмехались над его друзьями. Он видел ярость в их синих глазах, но не боялся.

Был лишь гнев.

Небо между ними пропало, он бросился в бой. У них была сила земли за ними. Половинные нападут толпой и придавят его к земле. Они сломают его шею, как он сделал с их подругой.

Каэл не замедлялся. Он врежется в них и унесет с собой столько, сколько сможет. Их тела смягчат его падение…

Рев пронзил небеса, сотряс их. Крылья Каэла бились с новой скоростью, огромный черный дракон пронзил стаю Половинных. Его когти рвали их крылья. Зубы терзали их глотки. Взмахом хвоста он сбросил их разбитые тела с небес.

Но были и другие.

Странный звук донесся из города: звон металла в форме песни. Каэл ненавидел этот звук и боялся его. Это означало, что Половинные летят стаей, и их ведет человек с жутким огнем.

– Лети, бой проигран!

Каэл насторожился от голоса черного дракона. Ослепительный белый свет появился в центре города. Он подпрыгивал в руках человека. Каэл издалека видел, что на него смотрели, и его разум затуманила жажда крови.

Тысячи выбежали из города за мужчиной, несущим свет, и они принимали украденный облик. Мужчина стал самым большим Половинным, и большая стая полетела за ослепительным огнем, что он нес.

Пусть летят!

Каэл хотел убить всех до единого…

– Мое сердце связано!

Каэл перевел взгляд от стаи на черного дракона над ним. Он увидел всю его боль в глазах. Кровь горела между его чешуи. Его гордая голова была опущена от усталости. Он знал вес боли Каэла. Ему доверили нести это бремя.

Но он не справился.

Он вспомнил, как гнев черного дракона понес его за моря в сердце Диких земель. Понес начать бой, что он не мог выиграть.

– Прошу, мое сердце… я не выдержу, если тебя убьют за миг до меня. Еще будет время на бой с Половинными, но на сегодня сражение проиграно.

Мир перевернулся, и город пропал. Каэл полетел за черным драконом в небо. Половинные сражались быстро, но их крылья летали хуже. Их людские половины ослабляли дракона. Каэл быстро оторвался от них.

Он увидел ледяные моря, слышал шум крыльев черного дракона. Огонь его гнева вдруг угас. Печаль ждала за ним.

– Наши гнезда пусты, наши земли кладки остыли. Если мы не остановим Половинных, они уничтожат тех, кто остался. Боюсь, наше время на исходе.

– И я боюсь, мое сердце, – сказал черный дракон рядом с ней. Его голос едва заглушал шепот ветра. – Но потом вспоминаю, что Судьба сплела наши души из ничего, она подняла Родину из моря. Думаю, она не дала бы нам жизнь, если бы хотела, чтобы остальные украли ее.

Каэл тяжко вздохнул.

– Но они ее украли. Мы могли остановить Половинных. Но человек с огнем… его не остановить. Я вижу это в его глазах.

– Со временем Половинные падут, Моя-Дорча. А человек… – глаза черного дракона вспыхнули, – я сам прослежу, чтобы он пал.