Текст книги "Цвет"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

– Ой, Илья, смотри какая штучка! – голос у Лены стал нежно-просящим.

Я повернулся посмотреть. Действительно, «штучка». Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.

И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что он хотел увидеть в данный момент.

Ко мне сзади подошла Шандар и тихо сказала:

– Не смотри. Эта вещь сама заставляет тебя купить ее.

– Всё равно у меня нет столько денег, – успокоил я зель.

– Мужчины мыслят по-другому. А Лена… Сам посмотри.

Лена неотрывно глядела на штуковину, сцепив пальцы и изредка перебирая ими. Кроме блестящих нитей и разноцветных иголочек для нее сейчас ничего не существовало. Желание единолично владеть этой вещью заставило ее забыть обо всем. Полная зависимость от жуткой вещи. Потеря свободы – это называется так.

Не люблю.

Торговец оценивающе посмотрел на Лену, на меня, на напрягшуюся Шандар и вернулся к Лене, как к потенциальному потребителю его товара.

– Желаете приобрести и наслаждаться? – любезно спросил он.

– А сколько это стоит? – робко спросила Лена.

– Для вас, красавица, сущие пустяки!

Лена покраснела на «красавицу», но повторила вопрос:

– Так сколько в галактах?

Купец поманил ее пальцем, что-то написал на экране, быстро показал, а потом стер запись. Лена повернулась ко мне и с совершенно убитым видом, так что подрагивали уголки губ, пытаясь сложиться в скорбную маску, сказала:

– Илья, у тебя сколько денег?

Я потянул ее к себе и сказал на ухо:

– Ты думаешь, они у меня есть?

Торговец обладал замечательным слухом, хотя для бурха, возможно, это было в порядке вещей. Он услышал мой шепот и тут же прореагировал.

– Нет денег? Что же вы делаете на ярмарке?

– Мы не покупаем. Мы – ищем.

Бурх выудил из-под стола листок бумаги и положил перед собой на прилавок, за который зашел, едва мы вошли в его лавку.

– Стандартный договор на предоставление услуг, – пояснил он. – Вы можете расплатиться не только деньгами. Подпишите, и товар – ваш.

– И что мы должны сделать?

– Тут всё написано… На земном языке, – предупредил он мой вопрос.

Я взял листок, повертел и кинул обратно. Да, один из самых распространенных в Галактике земных языков. Китайский. Традиционное письмо. Жаль, я ничего в нем не понимаю.

Сильная рука ухватила меня за плечо. Шандар. Она сузила глаза и отрицательно помотала головой. Я расслабился и перестал тянуться к ручке, вставленной в держатель у экрана.

Торговец наклонил голову, всматриваясь в листок и словно пытаясь найти непоставленную подпись, и чего-то напряженно ждал. Лена неожиданно вздрогнула и отвела взгляд от штуковины. Еще раз недоуменно взглянула на нее, словно что-то проверяя, и сильно потерла лицо ладонью.

– Пошли, – потянула меня Шандар. – Торговец скоро в себя придет.

– Почему ты мне не дала поставить подпись?

– Когда ты сам будешь думать?!

– А что?

– Ты хоть когда-нибудь будешь интересоваться значимыми фактами?

– Не подписал же.

– Результатом могло быть попадание в пожизненное услужение к весьма неприятным личностям.

– Тебе сложно было узнать? Растяпа! – высказалась Лена, чуть ли не подпрыгивая от скрываемого нетерпения.

Как-то мне ее слова не понравились.

Мы вышли на улицу. Пусто. Лишь ветер, несущий мелкую желтую пыль, подул сильнее. Шандар пошепталась с Леной и та быстро пошла куда-то в сторону. На мой вопрос зель ответила, что нечего рисковать здоровьем девушки, когда без этого можно спокойно обойтись.

– А как же мое здоровье?

Шандар скептически посмотрела на меня и объяснила ситуацию:

– Ты – в группе риска. Защищать одного проще, чем двоих. На нее не будут нападать.

– Что-то я никого не вижу…

– Могут быть неприятности, – Шандар поджала губы, намекая, что виноват в неприятностях буду только я.

Как накаркала. Перед нами встали трое мужиков. Я на всякий случай оглянулся. Нет, не убежать – сзади тоже вышли трое, полностью перегораживая дорогу.

– Уйди, девочка, – сказал один из них.

Хуже нет оскорбления для зель, чем пренебрежение ее силой и возможностями. Шесть противников и один лезущий под ноги – не так много для профессионала.

Шандар сделала шаг назад, несильно толкнула меня в грудь и уложила на землю. Не останавливаясь, вынула из кармашка шарик на металлической нити и метнула его в одного из задних. И следом же во второго. Третий увернулся: разжал зажим на поясе, вытащил обернутый вокруг пояса меч и встретил нить лезвием, отсекая шарик от нити.

Едва ощутив начало сопротивления, Шандар сменила противника, делая шаг обратно и разворачиваясь, уходя от удара в голову и отправляя мужика на землю. Второй ударил ногой. Зель поймала ногу, закрутила бойца и бросила того на третьего.

На ногах остался один: тот, что с мечом.

Он выставил лезвие вперед и аккуратно приближался к зель, фиксируя каждое ее движение. Шандар явно была в невыгодном положении: оружия у нее уже не было, а воспользоваться ножом в драке не позволял кодекс воина.

Я ошибался. Зель думала совершенно иначе. Она просто ждала явного нападения. В какой-то момент нервы бандита не выдержали, и он рубанул мечом наискосок. Шандар ушла от лезвия, завладела мечом и направила острие оружия в горло.

Короткий всхлип, и меч вышел из затылка бандита.

– Пошли? – коротко сказала Шандар.

– Пошли, пошли, – буркнул я, неловко поднимаясь и отряхиваясь. Валяться рядом с мертвыми и полумертвыми телами казалось всё более неприятным.

Дома у Рустама Лена ходила из угла в угол и, даже когда мы вошли, не прекратила своего движения по диагонали.

– Вот и мы! – бодро сказал я.

– Вижу… – скривилась Лена, не останавливаясь.

– Случилось что? – я забеспокоился.

– Думаю.

Видимо, это самое и случилось – то, что она вообще думает. Интересное происшествие. Я уже хотел было ее подколоть по этому поводу, как заметил в ее руках знакомый предмет.

– Откуда это у тебя?

– Что – это?

– В руках.

– Оно само! Я не хотела!

Само, как же. Стащила понравившуюся штуковину, вот торговец и послал бойцов, чтобы вернуть вещь. А то, что они сначала нами с Шандар занялись, так бурх мог и не видеть, кто именно украл. Странно, что он еще не подал официального заявления властям… Или тут так не принято?

– Может, вернуть?

– В тюрьму захотел? Даже с учетом явки с повинной, десять лет на отдаленной планете тебе будут обеспечены, – блеснула знаниями Шандар.

– Я проконсультируюсь у властей. Без уточнения факта. Как о гипотетическом событии.

– С чего бы законопослушному гражданину интересоваться, что с ним сделают, если он совершит кражу на Бриссе? – Лена сжимала штуковину так, что побелели костяшки пальцев. – Давайте просто улетим.

Я покачал головой.

– Нет. За расспросы еще никого не привлекали. В любом случае абориген знает местные условия гораздо лучше любого пришельца. С этим ты не станешь спорить?

– Кто сказал, что в правительстве туземцы?! – с чувством превосходства воскликнула Лена.

– Мы же не в правительство пойдем, – пояснил я. – Нам в ближайшее местное отделение сил правопорядка. И не обязательно там будет сидеть абориген. Достаточно человека, долго прожившего на Бриссе.

– Именно человека? – скепсис Лены так и лез из каждого произнесенного ею слова. – Гланга, скажем, не подойдет?

– Не подойдет, – серьезно ответил я. – Нужен человек или кто-нибудь антропоморфный. А таких рас среди инопланетников немного.

– Психолог, то же мне, – Лена выплюнула слова, как ругательство. – Нашла, с кем связываться.

Я предпочел пропустить мимо ушей ее нелестное замечание. Кому охота настроение портить перед делом? Хотя и не сложным, но тягомотным. Общение с любым представителем любой власти можно порекомендовать только мазохистам. Пришлось им на время стать…

Даже на Бриссе здание администрации оказалось точь-в-точь, как на Тсаворите. Единственное отличие – народа там было не в пример больше, чем на далеком окраинном мире. Сотрудники администрации целеустремленно бегали по делам, всем своим видом выражая высшую степень занятости.

Некоторые посетители пытались что-то спрашивать у них, но сразу же получали стандартный ответ: «Обратитесь в информаторий». Как будто обращение туда поможет получить просителю нужную справку с печатью.

Мне справки не требовались. Я пришел, чтобы получить информацию. Набрал правильно сформулированный запрос, и общественный терминал в холле выдал подробные сведения об отделениях правопорядка с планом города и списком вопросов, которые не следует задавать служителю, чтобы не попасть под административную ответственность за оскорбление лиц при исполнении служебных обязанностей.

Ближайшее находилось совсем недалеко. Точнее, в этом же здании, только вход располагался с другой улицы. Мы завернули два раза за угол и остановились под соответствующей вывеской.

Я сразу сказал, что пойду один – иначе могут возникнуть проблемы. На что Лена, как обычно, буркнула, что самой большой проблемой в этом городе являюсь я. Не сомневался в другом ответе. И чтобы развеять скепсис девушек, предложил им заглянуть в приоткрытую дверь.

Зрелище могло отвратить любого, привыкшего к эффективной работе властей и их вниманию к рядовому члену Сообщества.

Народу было много, даже слишком: сидячие свободные места отсутствовали напрочь, а чтобы занять стоячие, приходилось некоторое время расталкивать посетителей.

За барьером сидел флегматичный служитель и в произвольном порядке тыкал пальцем в понравившегося ему разумного. Разумный безумно радовался, устремлялся к барьеру и выкладывал свою просьбу. После чего служитель иногда думал, иногда отвечал сразу, но проситель отходил и больше не возвращался, и не переспрашивал.

Именно то место, куда я стремился. Теперь можно продемонстрировать зрителям искусство общения с властью и способы проникновения к ее представителям.

Я протолкнулся между двумя эстами, злобно застрекотавшими мне вслед. Поднырнул под животом танланцзы, чуть не наступившим мне на ногу своей богомольей лапой. Стукнул годда по плечу и, пока тот поворачивался, обошел его с другой стороны. Теперь никто мне не заслонял вид на представителя власти. Он как раз закончил очередной комментарий и выискивал следующего желающего. Увидел меня, даже как-то приветливо улыбнулся и нацелил палец в мою грудь.

Я быстро обрисовал гипотетическую ситуацию и наши сомнения.

«Да, вы правы, мы ничего не сможем поделать…» «Да, действительно, силы правопорядка не занимаются мелкими кражами несертифицированных изделий…» «Да, конечно, владелец может проводить частные расследования своими силами, если это не задевает чувств и интересов других разумных…» «Да, никто посторонний не станет вмешиваться…» «Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания – у меня много работы…»

Представитель власти отвернулся и занялся разговором с бурхом – плотным человечком небольшого роста, выплевывающем слова изо рта, как очереди из пулемета.

Я вернулся к девушкам и сказал им мнение власти. Шандар пожала плечами, в точности копируя привычный жест Лены. А сама Лена только рукой махнула: дескать, где этого ильмека найти и кто это вообще такой.

– Ильмеки – аборигены, я посмотрел. Живут в лесу. В местах большого скопления разумных бывают редко.

– И как они выглядят? – уточнила Лена и сразу завертела головой.

– Обычно, – я приподнял брови, недоумевая. Ничего особенного в их внешности не было.

– Где их искать? – не сдавалась Лена.

– Я же сказал – в лесу!

– Но где именно – в лесу?

– Зайдем в лес – увидим, – До леса было совсем недалеко, и я надеялся, что мы быстро найдем аборигена.

Шандар фыркнула на мои слова, но не стала возражать, когда я заявил, что надо идти прямо сейчас, не откладывая на завтра. Лена тоже не стала возмущаться. Видимо, они надеялись, что придя к лесу и не найдя ни одного ильмека, я пойму всю дурость своего поведения и мне станет стыдно перед ними.

Рано радовались. Всё вышло по моему.

Ильмек ждал нас на опушке. Он сидел на земле, скрытый травой почти до плеч. Обезображенное лицо и жуткий шрам на шее. Темная морщинистая кожа. Красное перо в волосах.

– Ицли – мое имя, – сказал он.

– Илья, – представился я.

Девушки промолчали.

Шандар вдруг обнажила нож, чего я не видел за всё наше путешествие, и демонстративно наставила его на ильмека. Какая может быть опасность от этого старика? Который продолжает сидеть с непроницаемом выражением лица, никак не выказывая агрессивности.

– Убери нож, зель, – сказал Ицли, – ты не сможешь убить меня. Ты же знаешь, когда и как применять его. И против кого. Только те, кто дорог тебе, могут ощутить тепло его стали…

Но Шандар даже движения не сделала, а лишь прошипела для меня:

– Он очень опасен. Он может сделать…

– Что сделать? Скажи яснее, – меня всегда раздражало, когда собеседники говорят о чем-то своем, думая, что все вокруг них всё понимают.

– Да, зель, ты права, – подтвердил ильмек. – Я – могу. Но не значит, что буду. Сейчас – просто разговор. Но ты можешь бояться меня.

И ильмек приподнял верхнюю губу в улыбке.

Лена вообще спряталась за нашими спинами, и даже голоса не подавала. Что они так? Обычный старичок, побитый жизнью. Мы сами к нему шли… Ицли тут же опровергнул мою мысль:

– Я знал, что ты придешь.

– Кто сказал тебе?

– Никто. Просто знал. Ты всегда приходишь.

Что-то непонятное. Он говорит так, будто я уже неоднократно здесь бывал и приду еще много-много раз.

– Давно это было? – саркастически спросил я.

– Когда еще не было этих ран, – ильмек показал на свое лицо.

– Не было этого, – уверенно сказал я, оглядываясь на спутниц. Но поддержки в их лицах не увидел.

– Ты же не знаешь, кто такие ильмеки? На что они способны? Ты пришел за помощью. И ты получишь ее.

– Ты поможешь мне, да? – я вдруг на секунду стал счастлив. – Скажешь, где родители? Чем я смогу тебя отблагодарить?

Ицли поднялся на ноги. Он был ниже меня всего на пару сантиметров, и его глаза в упор смотрели на меня.

– Вы, люди, слишком необычны. Странны. Вы желаете многого, но хотите совершенно иного. Зачем вам эта сила? Если вы не можете ее использовать?

– Какая еще сила?

– Сила менять прошлое.

– Зачем его менять?

– Ты задаешь пустые вопросы, – Ицли сузил глаза. – И сам знаешь на них ответы. Ты пришел разговаривать сам с собой?

– Нет, я хочу…

– Ты желаешь, чтоб это услышали все? – казалось, ильмек удивляется.

– Мне нужно вернуть штуковину! Больше ничего! – закричал я.

– Как просто… Но разве это именно то, что желаешь ты? – Ицли говорил со мной, но смотрел на Шандар.

– Я хочу многого, ты прав. Но это – первое из всего.

– Ты не видишь ствола за лианами. Не принимаешь жизнь такой, какова она есть. Пытаешься менять то, что менять не нужно.

– А что нужно?! Что? Да, я ищу родителей. Но есть такое понятие – «совесть».

– Проще не вернуть вещь. Проще – не брать. Дай руку. В тебе есть эта сила. И ты способен понять сразу. Но, поняв, подумай – а стоит ли оно того?

Ицли протянул мне руку, и я автоматически подал ему свою. Вскрикнула Шандар.

В одно мгновение померкла и опушка леса, и ильмек, и Шандар с Леной…

11. Брисс

Торговец сделал шаг нам навстречу, невзначай закрывая проход вперед, и радушно показал на вход в свою лавку:

– Заходите, заходите! У меня в лавке вы найдете всё, что угодно душе и телу. Здесь чудо становится реальностью!

Я споткнулся. Этот торговец, и его лавка… весь этот день, когда на нас напали. Разве он может повториться? И куда делся ильмек, которого мы встретили на опушке леса? Он что-то говорил про изменение прошлого. И что лучше не вернуть, а не брать…

Шандар с Леной уже собирались прислушаться к словам торговца, но я их остановил:

– Подождите меня здесь. Это важно. И ты, Шандар, тоже.

Но я зашел. Палящее солнце осталось за дверью, а здесь был свежий приятный чуть прохладный воздух, напомнивший мне о море.

Я медленно шел вдоль стены, разглядывая стоящие на полках безделушки – красивые, но не задерживающие мой взгляд на себе. Лишь невзрачный камешек под стеклом привлек мое внимание. С виду он казался простым булыжником, но стоило чуть двинуться или посмотреть под другим углом, он внезапно изменял и цвет, и форму, и прозрачность. Представлялся то зеленым авантюрином, то розовым турмалином, то фиолетовым чароитом, то мерцающим опалом, то голубым сапфиром.

Если же сейчас повернуться, то можно увидеть некую штучку. Действительно. Она блестела, находясь в затененной нише, излучая собственный свет, вспыхивающий то зеленым, то красным, то фиолетовым. Тонкие, казавшиеся стеклянными, нити, тянущиеся из утолщения в средней части, двигались изломанными движениями. Вся эта конструкция стояла на множестве тонких красных иголок и словно кружилась на одном месте: иголочки то появлялись, то исчезали, создавая иллюзию вращения.

И вместе с тем, предмет не выглядел живым. Он казался искусным механизмом, созданным безумным резчиком по камню, и показывающим зрителю именно то, что тот хотел увидеть в данный момент.

– Будете брать? – любезно спросил торговец, заметив мой пристальный взгляд.

– Зачем мне это? – не менее любезно ответил я таким тоном, чтобы он не понял – хочу ли я отказаться от покупки, или просто хочу узнать больше о предмете.

Торговец предпочел считать правильной вторую версию.

– Этот предмет не имеет аналогов во всей обитаемой части Вселенной. Он позволяет видеть то, что недоступно простому взору. Активизирует мыслительные процессы смотрящего на него, одновременно успокаивая и расслабляя…

Я делал вид, что внимательно слушаю его, а сам пытался понять – что же такое на самом деле эта игольчатая конструкция.

– И сколько это стоит? – перебил я торговца.

Торговец поперхнулся и совершенно неожиданно сказал:

– Для вас – бесплатно.

– А вы сколько заплатили за него? – насмешливо спросил я.

– Эта вещь сама выбирает себе хозяина… – тихо ответил торговец.

– Она не нужна мне.

– Вы не можете отказаться. Она не позволит.

– Вот еще! – возмутился я.

Торговец осторожно вынул из ниши предмет и поставил его на прилавок передо мной. Я скептически посмотрел на торговца и на игольчатый предмет в ожидании, когда тот начнет заставлять меня его взять. Что он применит: гипнотическое воздействие? Эмпатическую привязанность? Наркотическую зависимость? Угрозы? Щедрые обещания? Что может предмет?

Ерунда. Не стоит даже внимания на него обращать.

Иголочки замельтешили быстрее, поплыли, становясь еле различимыми, и исчезли.

Всё исчезло.

Я вспомнил.

Теплый летний дождь, мелкими каплями сеющийся по лицу. Солнце, с трудом пробивающееся сквозь белые облака на горизонте. А над головой – синее небо. И непонятно – откуда капает, ведь нет туч в этой глубокой синеве.

Не нужно прятаться от дождя – это просто вода, ничем не загрязненная: ни радиацией, ни ангидридами, ни мелкой ядовитой пылью. Да, такое бывает. Но тогда я об этом не думал. В том возрасте такое и в голову не приходит: как можно сомневаться, что вода иногда совсем не то, что можно пить или в чем можно купаться.

Мне хорошо. Меня распирает от желания или крикнуть, или подпрыгнуть, или пойти колесом, а лучше всё сразу. В общем, сотворить нечто такое, от чего станет еще лучше и радостнее. А ведь произошла такая малость: со мной заговорила Ли Ло-вэй. И не важно, что она спросила какую-то форменную чепуху, что-то там о задании на выходные. Главное, что она вообще со мной заговорила! До этого я был для нее пустым местом. Ну, не совсем пустым, а чем-то вроде шкафа или стула, который стоит на проходе и мешает пройти.

Приятно быть не мебелью, а живым человеком. Если она спросила раз, то, вполне возможно, спросит и другой. Но Ли – девушка умная, не чета нам, разгильдяям. Чтобы вызвать ее интерес, надо знать что-нибудь, что она не знает, и успеть вставить это в разговор, пока она еще смотрит на тебя.

В чем я могу быть лучше других? Что этакого не знает и чем не интересуется ни один из моих сверстников? Ладно, посмотрим, что можно будет к месту сказать. А то брякнешь невпопад – только хуже сделаешь.

– Принес? – спрашивает она назавтра.

– Конечно! – я выкладываю перед Ли то, что обещал.

– О, тут много…

– Много, – глупо подтверждаю я. Хоть бы еще спросила. И спрашивала так без конца. Сегодня, завтра, всегда-всегда. А я бы отвечал…

– Илья!!

Так, Ли недовольна. Неужели я прослушал, что она мне сказала? Что-то важное? Или у меня настолько дурацкий вид?

– Что? – только и могу сказать с виноватым видом.

Ло-вэй сменяет гнев на милость:

– Я говорю – поможешь сумку донести? А то твои задания слишком тяжелые…

– Конечно! Разумеется!!

Мой энтузиазм, наверно, бьет через край, но ничего с собой поделать не могу. Уж я донесу! Это ж надо! Вот как случается!!

Голые эмоции и сплошные выражения вместо слов. Я еще не знаю, что за большой радостью приходит большая печаль. У меня и радостей-то раньше никаких не было.

Мы идем до ее домика. Она – впереди, а я – сзади, тащу две тяжеленные сумки. Ерунда! Главное, что я с ней рядом. Ну, почти. Короче, вместе. Вот. Мы – вместе. Идем. Клёво. А ведь Ли могла бы позвать любого. И любой бы согласился проводить ее. Но выбрала она меня! Значит, что-то она во мне нашла. Интересно, что?

Мы на секунду останавливаемся, и Ло-вэй открывает дверь в домик.

– Зайдешь? – легко спрашивает она. – Предков дома нет…

– Ага, – сиплю я. Это всё пыль – в горле пересохло. Я набираюсь наглости. – Водички бы выпить…

Ли хмыкает, улыбается и впускает меня в дом. Я осторожно захожу, оглядываясь.

– Не боись! – фыркает Ли. – Никто не укусит!

Не укусит. Ну, наверно. Я ей верю. Ведь это – Ли Ло-вэй! Она не может говорить неправду.

– Ай! – я вздрагиваю и застываю – что-то мокрое тычется мне сзади в шею.

Ли хохочет. «Это ж – цвирра», – сквозь смех выговаривает она. Тогда и я облегченно смеюсь. Кидаю сумки, куда Ли мне показывает, и отправляюсь вслед за ней на кухню. Я внимательно смотрю, как она мне наливает эту воду, которая булькает в прозрачном стакане тонкого стекла, как подает мне стакан, как я беру его, случайно соприкасаясь с Ли пальцами, и чуть не роняю от неожиданности.

Нужно владеть собой. Еще не хватает побить в гостях посуду и облить хозяйку.

– Ты пока попей, я сейчас, – быстро говорит Ли и убегает в комнату.

Я жду. Наверно хочет приодеться. Или, там, украситься. Девчонки – они все такие.

– Ну, как? – спрашивает она, появляясь.

У Ло-вэй на шее висит светло-зеленый ограненный камушек на серебряной цепочке. Большой камень, качественно обработанный.

– Красивый берилл, – брякаю я.

– Дурак, это – изумруд, – окатывает меня презрением Ли и хвастается. – Чжан подарил.

– Да нет, это точно – он, – продолжаю настаивать я. – Изумруд же тоже берилл, только определенного цвета – темно-зеленого. А у тебя – светлого.

– Ах, какой он умный! – зло возмущается Ли. – Если Чжан сказал, что изумруд, значит изумруд! Чжан всякую гадость мне не будет дарить! Давай, вали отсюда! Знаток, тоже мне…

Она распахивает дверь и показывает пальцем на выход.

А ведь сам виноват. Никто не тянул меня за язык, не просил рассказывать правду о камне. Ведь она и позвала меня для того, чтобы я восхищался, как знаток. А я разрушил все ее надежды.

Я выхожу на крыльцо домика Ли, смотрю в это тусклое небо, второй день моросящее мокрым гнусным дождиком, и понимаю, что так будет всегда. Я всегда буду всё портить. Всегда буду говорить ненужные глупости.

Неудачник…

Иголочки застыли и взгляд сфокусировался на них.

Интересная игрушка. Пережить еще раз счастливый момент, который случился давным-давно. Вспомнить его, прочувствовать. На это можно поймать любого.

Не меня.

Оказывается, я никогда не был счастлив. А то, что сначала казалось счастьем, тотчас сменялось чем-то другим. Всегда. Даже как-то грустно.

Я отодвинул игольчатый предмет в сторону, уперся руками в прилавок и выжидающе уставился на торговца.

– Не берешь?

– Нет, – в который уже раз ответил я.

– Ты сильный, – оценивающе сказал торговец. – Что дает тебе силу?

– Не знаю, – отрезал я. У меня не было желания разговаривать об этом.

– Хочешь что-нибудь другое? – торговец обвел рукой помещение лавки.

– Ты продаешь счастье? – усмехнулся я.

– Некоторые вещи вполне могут сделать человека счастливым…

– Если он любит эти вещи, – перебил я. – Ты думаешь, что-то может стать мне настолько нужным?

Торговец внимательно посмотрел на меня.

– Есть такая вещь. Доска для игры. Найдешь ее – будешь играть. Только выиграть на ней невозможно.

– Зачем тогда играть? – скривился я.

– Сыграешь – поймешь, – таинственно ответил торговец.

Ну, его! Нечего тут больше делать. Я невежливо повернулся спиной к торговцу и вышел в душный вечер.

Шандар приподняла голову и недовольно сказала:

– Долго прохлаждался. Я Лену домой отправила, нечего ей тут париться.

– Хорошо.

– Что там было? – Шандар не отставала.

– Ничего не было. Разговаривали.

– Тебе виднее. Хоть бы о безопасности подумал.

Я вздохнул и нехотя сказал:

– Он долго уговаривал меня купить одну штуку, а я отказывался. Потом про счастье поговорили.

Зель не поверила, но свое мнение высказывать не стала. Проще не спорить со мной, а делать по-своему. Не спрашивая о моих планах, она направилась в обратный путь.

Я остановил ее:

– Мы пойдем другой дорогой.

– Это не нужно. Нет опасности, – возразила Шандар.

– Сейчас нет. Но может и появиться.

Зель скривилась, но спорить не стала. Я даже представил, как она думает: «Что с дурака взять, всё равно ничего не поймет…»

Нет, опасности не было. Двое для зель – пустое место. Даже с оружием в руках. И если бы их действия хоть чем-то напоминали нападение, Шандар уложила бы их за три секунды.

Они решили быть оригинальными.

Не доходя до нас пяти шагов, отбросили плазменники в сторону и вывернули карманы, продемонстрировав их пустоту. Один снял рюкзак и вытряхнул из него в руки другому тот самый предмет, который я отказался взять в лавке. Мужик с небольшим поклоном протянул мне игольчатую штуку и сказал:

– Тебе. Сказали отдать. Бери, бери, у нас еще куча дел.

Я растерянно протянул руки, и он всунул мне тяжелую и неудобную вещь, которую я раньше совсем не собирался брать. Уверившись, что она у меня в руках, мужики повернулись и побежали со всей возможной скоростью, на какую были способны. Наверно, иначе не успевали заняться неотложными делами.

– Наверно, нам тоже пора идти?

– Пошли, пошли, – буркнул я, всё еще недоумевая. Штуковина оттягивала руки, и хотелось положить ее как можно скорее. Оставить на земле этот предмет мне показалось неуместным.

Лена ходила из угла в угол и, по ее меткому выражению, думала. Я не успел спрятать штуковину и так и встал, держа ее перед собой. Лена вдруг просияла, словно увидела нечто ценное, прекрасное и давно ожидаемое.

– Это мне?

– Тебе, конечно, – ответил я автоматически.

– Спасибо!! – Лена порывисто обняла меня и чмокнула в щеку.

Такого изъявления чувств я от нее не ожидал. Мне стало неудобно, словно я ее обманул. Нет, не словно. Я действительно не сказал ей правды. Воспользовался случаем, чтобы избавиться от штуковины.

– Где ты это достал? – продолжила Лена восторженно.

– У торговца, куда я заходил.

– Класс!! – Лена вертела игольчатую штуку и не могла насмотреться.

– Я старался, – довольно сказал я.

– Врет он, – мрачно бросила Шандар. – Ему эту штуку двое грабителей дали, а потом убежали, будто за ними хищник гнался.

– Но сначала мне ее торговец втюхивал, – я решил не отступать.

Лена прекратила выражать восторги, сощурилась и с плохо скрываемым возмущением выговорила:

– Ты зачем меня обманываешь? А?! Зачем?! Эх, Илья…

Только теперь до меня дошло, что я сделал.

– Это надо вернуть. Нельзя брать было. Подсудное дело. Надо жалобу составить… – я пытался глупо оправдаться.

– Это смешно. Двое грабителей, которые не грабят, а всучивают странную вещь, и потом улепетывают, будто ты их догонишь и убьешь на месте. Кому ты собираешься жаловаться и на что? К тому же, я не собираюсь ее отдавать.

– В администрацию. На хулиганское поведение двух разумных, – я не обратил внимания на последние Ленины слова. – Обладание не принадлежащим тебе предметом карается весьма строго, каким бы образом не был получен этот предмет. А принадлежать предмет может только после его покупки, пусть и за смехотворную сумму. Так что, пока нас не замели по полной, я предпочитаю сдаться и чистосердечно во всем признаться.

– Посадят тебя, – Лена почти довольно закивала головой.

– Илья, – вмешалась Шандар, – может, просто избавиться от этой штуки? Отнести подальше и оставить.

Я подивился ее наивности:

– В таком случае нам вменят в вину еще и попытку сокрыть преступление. За это срок удваивают.

– Тебе же! – фыркнула Лена.

– Ошибаешься. Мы живем вместе, следовательно, представляем собой организованную преступную группу. Срок увеличивается.

– Ну, Илья, такого я от тебя не ожидала! Ловить надо было этих антиграбителей и в суд сразу тащить.

– Не сообразил сразу.

Лена только рукой махнула.

– Ничего, – решил я, – схожу в местное отделение сил правопорядка, поговорю с человеком.

– С чего ты взял, что там будет человек? – подозрительно спросила Лена, поглаживая артефакт.

– Ни с кем другим не имеет смысла говорить – не поймут.

– Вот же – психолог, – процедила Лена. – Нашла, с кем связываться.

И в этот раз я предпочел проглотить обиду.

Я не стал заходить в администрацию – еще не забыл, где находится отделение правопорядка. Протолкался между разумных и, когда представитель власти благосклонно показал на меня, вкратце объяснил ему ситуацию.

«Да, вы правы, мы ничего не можем поделать…» «Да, действительно, ваши действия попадают под закон о присвоении предметов, имеющих сертификат принадлежности…» «Поиск разумных, вручивших вам незаконный предмет, не входит в юрисдикцию администрации…» «Да, вы можете обжаловать решение суда, но только после того, как он состоится…» «Да, вы вправе предстать перед судом в любое удобное для вас время до того момента, как вы покинете планету…» «Хотите маленький совет? Найдите ильмека и поговорите с ним. Бывает, они помогают иностранцам. А теперь до свидания – у меня много работы…»

Он что, всегда заканчивает советом обратиться к ильмеку? Зачем я к нему ходил, спрашивается? Или тут действует инерционность поступков? Так я про себя назвал действия, необязательные к исполнению, напрямую не влияющие на события, но всё равно выполняемые, как наиболее естественные, в канве прошлого варианта.