Текст книги "Цвет"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

7. Зельде

Лена настояла на своем. Вернуть корабль Рустаму на ближайшей реперной станции. Мои доводы, что это его обидит, во внимание приняты не были. Мы даже поругались. Пришлось брать свои слова назад и мириться. В первый раз.

Всего лишь пересадка.

Да и кто нас пустит вниз, в заповедник, без разрешения, визы, туристической карты? Ни денег, ни связей. Так что в планах посещение смотровой палубы, выставки панорамных снимков Зельде и скучное ожидание космолета, следующего в нужном направлении.

С возвращением корабля Рустама получилось здорово – я договорился с диспетчером. Рейсы на Хань редкость, а товары потребляют и там. Так что мне, кроме билетов, еще и доплатили за предоставление грузового объема.

Я уже привык ждать. Наверно, правильно. К чему спешить? Наверняка родители сделали всё, чтобы их было труднее найти. Только тщательный поиск и отсев лишней информации позволит достичь цели, где бы она не находилась. Не верится в быстрый результат.

После того, как мы поселились в одной из кают станции, ничего не оставалось, как последовать намеченному плану. Смотровая палуба – всегда интересно. А на планете-заповеднике – вдвойне. Если телескопы настроены, можно рассматривать поверхность, словно находишься внизу. Это прекрасно компенсирует невозможность спуститься.

Но, естественно, не будешь целый день сидеть, уставившись в одну точку на поверхности. И даже Ленины восхищенные возгласы всё меньше умиляют. Хочется как-нибудь отвлечься от сине-зеленых разводов и посмотреть на что-нибудь желто-красное. Я ей сказал, а она сразу осуждать. Дескать, прекрасного не понимаю, и всё мне едино: что инопланетный пейзаж, что дурацкая картинка простым карандашом. На это я резонно ответил, что карандаш может быть в руках мастера, и что я позже еще посмотрю, чтобы подтвердить впечатление. А пока отдохну.

Я предпочитаю отдыхать, делая что-нибудь полезное. И не только полезное, но и необходимое. Чего зря время терять? Можно продолжить просмотр данных. Ведь искать их можно где угодно – имелся бы подключенный терминал. Я его нашел. Но на большинство вопросов он ответил «не знаю». Лишь о Зельде он давал исчерпывающую информацию. Пришлось довольствоваться ею.

Планета почти полностью покрыта водой. Существуют лишь мелкие островки в экваториальной части, на которых может поселиться человек. Зель живут на мелководье. Так что конфликтов между аборигенами и пришельцами быть не должно. Климат мягкий, морской. Экваториальное течение в направлении против вращения планеты с завихрениями в более высоких и низких широтах. Ближе к полюсам небо постепенно заволакивают облака. Но на экваторе, над которым мы висим на станции, небо всегда чистое.

Фотографии с орбиты и с поверхности впечатляют. В довершение, планету позиционируют как абсолютно экологически чистую. Из истории открытия и освоения я узнал, что первый прилетевший сюда космолет спустил космический лифт с зельде-стационарной орбиты. И что именно он сейчас и продолжает работать. Интересное решение, нетривиальное. Только сдается мне, что без посадки не обошлось: для закрепления несущей ленты лифта требуется иметь на поверхности причальную станцию. Причем, мощнейшую! Чтобы удерживать восемь несущих лент на одной платформе, требуются не только значительные геометрические размеры, но и соответствующая энергия.

Но зачем на такой планете восемь космических лифтов, я не понял. Лифты экономически выгодны, если существует постоянный поток каких-либо грузов с планеты или на планету из космоса. Здесь такого не наблюдалось. Да, за два дня поехали вниз две группы туристов, а одна поднялась. Но ведь им неделю спускаться, чтобы просто поглазеть на местных жителей, водную гладь, эндемичных животных и растений. Набрать сувениров и еще неделю подниматься обратно. Грузового сообщения я не заметил, хотя половина лифтов именно грузовые. Или плохо смотрел? Конечно, когда скучно и надо убить время, еще и не тем займешься. Но зачем мне влезать во всю подоплеку местной жизни? Через трое суток придет корабль, и мы с Леной улетим от этой странной планеты-заповедника.

А пока мы гуляли, обнявшись, по смотровой палубе. Нам это нравилось – обниматься. Мне, по крайней мере. Местный народ мало жаждал смотреть на планету через приборы. Они прилетали всё это увидеть живьем, с поверхности. Но ждать приходилось и им: расписание лифтов жесткое. И всё равно на смотровую тянуло одну молодежь. Люди старше среднего возраста предпочитали совсем другие развлечения: азартные игры, выпивку, секс. В общем, отрывались по полной. А у молодых еще оставалось любопытство. И времени хватало на всё, даже просто постоять с девушкой под звездным небом и полюбоваться планетой внизу.

Иногда Лена куда-то ускользала, предоставляя мне возможность развлекаться по своему усмотрению, и я опять прилипал к терминалу. История открытия, характеристики видов, климатология, особенности быта, нравов, культуры, законотворчество на планете, правовые акты… Я читал всё подряд, даже не сильно вникая – убивал время. Кстати, откопал договор между правительством Зельде и Содружеством о предоставлении всех прав на транспортные средства, находящиеся на поверхности планеты, народу Зельде. В свою очередь, правительство Зельде обещало обслуживать имеющиеся в ее распоряжении транспортные средства за свой счет. По этому договору выходило, что лифты – собственность планеты. Ну, зачем им четыре законсервированных грузовых лифта, не приносящих прибыли?

Оказалось, я тоже любопытен, на манер молодежи. Мне тут же захотелось посмотреть на эти таинственные лифты. Убедившись, что Лене ничего срочного от меня не надо, я побрел в ту сторону, где на плане были обозначены лифтовые шахты.

Никаких вывесок о том, что за этими дверями находится шлюз и надо быть осторожным, я не встретил. Да и двери совершенно не подходили под размеры и назначение грузовой кабины. Тогда я положил руку на стену и неторопливо пошел по наружному обводному коридору станции, пытаясь на ощупь определить местонахождение шлюза.

Разумеется, так ничего найти невозможно. Да особо и не старался. Я, скорее, развлекался, благо в этой части станции никого не было. Вероятнее всего, тут находились резервные помещения для туристов или персонала, в ожидании наплыва первых. Что ж, это разумно. Аналогично можно объяснить и дополнительное количество лифтов.

Но я всё так же упорно шел, касаясь ребристой стены, вознамерившись обойти станцию вокруг и вернуться к тому месту, с которого начал. Совершить, так сказать, кругосветное путешествие местного масштаба.

Я вышел из-за выступа, где и столкнулся с Леной, занимающейся тем же самым. Поисками.

– Ну! И что мы тут делаем?! – возмущенно спросили мы одновременно друг друга.

– Наверно, чего-то ищем? – высказал я предположение.

– Наверно! – отрезала Лена.

Найдя на стене вирт-экран, я включил его и затребовал план станции. На плане появилась стрелочка с надписью «вы здесь», а рядом с ней, буквально в двух шагах, обрисовались громадины грузовых кабин.

Почему-то действительность расходилась с планом. Ничего подобного я не видел. Лена тоже не видела. Хорошая маскировка. Но от кого? Туристам не придет в голову искать таинственный лифт и пользоваться им – у них же билеты на другой! Или жители Зельде спрятали шлюзовые двери от всех людей?

Разобраться было бы интересно, но – незачем.

Больше того – некогда.

Вежливый приятный голос компа станции оповестил публику:

«Приближается катер миротворческих сил земного базирования. Стыковка через три часа. Всем гражданам пройти к месту приписки и оставаться там до соответствующего распоряжения. В случае отсутствия в установленном месте могут применяться меры физического воздействия. Выполняйте распоряжения, и ваш отдых не будет нарушен».

На вирт-экране зажглась звездочка, обозначающая катер, и начала неторопливо приближаться к изображению станции. Что им тут надо, землянам этим? Выглядит, как военная операция. Или правоохранительная? Тогда кого они ищут?.. Нет, это уже мания преследования.

– Мы уходим! – сказал я излишне резко.

– Куда? – не поняла Лена. – И зачем?

– Это за нами. Вернее, за мной.

– С чего бы? – Лена фыркнула, но как-то неуверенно.

– Не спорь.

– Да я и не спорю! – ответила Лена таким тоном, что сразу стало понятно – почему не спорит. С идиотами просто незачем разговаривать.

– Ты не веришь мне? – стало до жути обидно и неприятно.

Лена посмотрела на меня. Хотела, видно, сказать какую-то колкость, но передумала. У нее даже голос изменился. Стал тихим и извиняющимся:

– Наверно, ты прав. Не сердись на меня. Если что, ты одергивай, я же не останавливаюсь, – и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ.

– Так собирайся! – я нервничал. Не хотелось опять выяснять отношения с вооруженными людьми. Хотелось спрятаться, и чтобы не нашли.

Однако удивляла настойчивость властных структур. В то, что это может быть частная организация, я не верил – не по ним размах действий, направленных против меня лично. Чтобы устранить одного члена общества, достаточно одного наемного убийцы и немного денег. Но я был до сих пор жив. Следовательно, их цель – захват и дальнейшая изоляция. И что я знаю такого, что не знает никто другой? Да ничего. Даже родителей не отыскал.

– У нас же нет ничего. Ты чего, забыл?

Я отмахнулся, пытаясь сообразить – что делать дальше.

По всему выходило, что здесь нас и накроют.

Мы стояли как раз на противоположной от шлюза стороне баранки станции. Что налево идти, что направо – всё равно будешь приближаться к миротворцам, которые наверняка начнут методичное прочесывание жилых помещений станции. Когда пристыкуются. Следовательно, желательно находиться в этот момент подальше от них и не светить в любом диапазоне.

– И куда нам теперь? – не выдержала Лена молчания.

Я сумрачно огляделся. Возвращаться в жилую зону смысла не было никакого. Перейти на технический уровень конечно можно, но мы там быстро потеряемся. Да и вряд ли попадем без специального ключа. На обслуживающий уровень вход разрешен только персоналу станции – с этим контроль еще строже, чем на техническом.

– Вниз, – мрачно ответил я и показал пальцем, куда конкретно.

– Это что – на лифте?! Кто ж нас туда пустит?

– А мы никого и спрашивать не будем! Просто воспользуемся. На поверхности немного другие правила.

– Ну, знаешь, Илья. Такого я от тебя не ожидала, – растерялась Лена.

– Ладно, потом возмущаться будешь. Сейчас помоги. Нужно активировать рабочие лифты.

– Мы их даже не нашли…

– А это не важно. Когда нужен аварийный спуск на поверхность? Когда людям на станции грозит гибель. Вот сейчас мы это и устроим, – я довольно потер руки.

– Ты чего, идиот? Станцию загубить захотел? Здесь же люди!

– Вот именно. Объявят сигнал тревоги, и двери лифта откроются, как бы их не прятали.

– Хороший способ лечиться от перхоти – отрезать голову, – буркнула Лена.

– Не всё так фатально.

– Ты не болтай! Ты делай! – настойчиво попросила Лена.

– Нужен открытый огонь.

– Не курю, – отрезала Лена. – Да на станции и запрещено – у всех еще в шлюзе воспламенители отбирают.

– Нет фантазии у тебя, – сказал я, как будто сожалея. – Есть много способов добыть открытый огонь в космосе. Сейчас продемонстрирую.

Я отыскал пожарную нишу, вскрыл дверцу, вынул контактный резак, включил и настроил на нужную температуру.

– Что поджигать будешь? – язвительно спросила Лена.

Я посмотрел на нее и ответил:

– Думал, какую-нибудь одежку спалить. У тебя ее много. Давай, чего не жалко.

Лена прямо задохнулась от возмущения. Конечно, я был не прав – надето на нас было абсолютно одинаково: комбинезон, рубашка и некий предмет нижнего белья. Но почему бы не пошутить? Нашел место и время, называется. Нельзя насмехаться над женщинами. Они тогда полностью теряют рассудок и оказываются способны на всякие безумные глупости.

Лена с силой дернула меня за воротник, так что затрещали застежки, и заявила:

– Снимай!

Почему я всё время потакаю ее желаниям? Неужели мне нравится, когда мной командуют? Наверное, да. Что бы не спорить, я стащил рубашку, бросил ее на пол, а потом прикоснулся резаком рядом с тканью. Пол стремительно раскалился, а рубашка затлела и сильно задымила.

– Отлично. Теперь подождем, пока пожаротушение сработает.

– Как сработает, так сразу всё и потушит, – Лена охладила мой пыл, – а лифты не откроются.

– Значит, будем раздувать.

Глубоко вдохнув, я присел и собрался с силой подуть, как Лена прервала меня:

– Я поняла. Это какой-то хитрый ход. Не проще ли разрезать стену в нужном месте?

Интересно, почему каждый раз я выдумываю сложные решения, вместо того, чтобы воспользоваться простым и даже тривиальным? И неважно, если разрез пройдет в стороне: всегда можно сделать еще один. Если миротворцы не помешают.

Я провел резаком по стене, вырезая прямоугольник. Запахло горелым металлом, и вырезанный кусок чуть не придавил меня, с грохотом ударившись о палубу.

– Молодец! Решил привлечь внимание?

– А могла бы и поддержать… Не ругайся. Сейчас лифт найдем.

Рубашка продолжала дымить. В горле першило. Глаза слезились. Лифт не находился. Я уже вырезал почти всю стену между двумя ребрами жесткости, с ужасом понимая, что если ничего не найду и не уберусь отсюда, то за вандализм на станции с меня сдерут крупную сумму.

Неожиданно с потолка ударили струи пламягасящего порошка, а прямо рядом с нами распахнулись створки грузовой кабины, и вежливый женский голос сказал:

– Аварийный спуск на поверхность. Прошу всех занять места. Начинаю отсчет. Десять, девять, восемь…

Я вскочил в кабину, дернул за руку завизжавшую Лену, задраил шлюз и прыгнул в кресло. Сразу вслед за этим кабина ухнула вниз.

Это только так называется – спуск. На самом деле включается ракетный двигатель и с крейсерской скоростью около полутора тысяч метров в секунду кабина летит к поверхности. Стопорные захваты отстреливаются, а для мягкого приземления используются сначала тормозные двигатели, а потом и система парашютов. Хотя мягкой посадку назвать сложно. Но, по крайней мере, к ней можно нормально подготовиться – полет длится шесть часов.

Удобств в грузовой кабине никаких: лишь запас кислорода на случай аварии и амортизационные кресла. Ни еды, ни питья, ни хорошей видимости, ни прочих развлечений. Выжить можно, если не впадешь в панику. А для этого надо, всего лишь, занять себя делом. Птичек посчитать, цветочки поразглядывать. Ах, это я говорил про плохую видимость? Но даже она лучше, чем вообще никакой.

Нет, флору и фауну не различить – она всё равно ближе ко дну океана. Можно полюбоваться на посадочную платформу. На поселок людей при биологической станции. Наверно, они весьма удивляются внеплановому спуску кабины.

Интересно, погасили пожар? Как там себя повели миротворцы? Прочесали все помещения станции, прежде чем обратить внимание на странный старт лифта? Неизвестно. Надеюсь, и не узнаю этого.

Забраться в кресло и отдохнуть, забыться. Не видеть, не смотреть. Не думать, что может произойти за шесть часов спуска. Всё, что угодно.

Но так, чтоб это нас не коснулось.

Эти люди явно не были миротворческим контингентом. Больше всего они напоминали бандитов. И внешним видом, и своими действиями. Гораздо проще было бы сесть на планету на том же катере – плевать, что заповедник: «антитеррористическая операция, жизни людей под угрозой!» и перехватить лифт при посадке. Или оповестить местные службы с тем, чтобы те задержали опасных преступников. На худой конец, поставить в известность местное население. Нас бы ждала жаркая встреча. Ничего этого они не сделали. За то время, что они опускались вслед за нами, я успел выяснить в отделении самоуправления их полномочия, сходить в местное бюро найма и кое о чем договориться.

Всего их было восемь человек – вооруженных новейшим оружием.

Вначале они действовали вполне грамотно: распахнули дверь шлюза и, под прикрытием оружия, выскочили и залегли полукругом. Едва они успели занять позицию, как оставшиеся внутри присоединились к остальным. Несколько минут они лежали, ничего не делая, поворачивая стволы по своим секторам обстрела, надеясь нащупать цель. Целей не было.

Я не стал подставляться.

Я нашел другое решение.

– Люди, прибывшие в лифте, положите оружие и покиньте нашу планету, – ровный бесцветный голос без акцента. Женский. Непонятно, с какой стороны он шел.

– Ты кто такая? – нагло спросил один из псевдо-миротворцев.

– Тебе незачем знать это.

– Ну, так и молчи в тряпочку! – и бандит грязно выругался.

Женщина чуть помолчала и вкрадчиво спросила:

– Неужели не догадываешься, кто ты есть и кем станешь?

– Я – это я. Слушай, заткнись, а? Мне тут надо с одним фруктом разобраться. Не мешай. А то следующей будешь.

– Ты – вассей, – голос стал презрительным, – а живых вассеев не бывает.

– Ты давай, выйди! С глазу на глаз поговорим! Посмотрим, какая ты смелая, – и бандит нехорошо осклабился.

Около выхода появилась девушка. Невысокая, тонкая, в черной облегающей одежде и с пустыми руками.

Она еще не успела повернуться, как бандит выскочил из шлюза, замахиваясь широким длинным тесаком. Блестящее лезвие было нацелено в шею девушке.

Я вздрогнул. Миротворец двигался очень быстро и по сравнению с девушкой был выше, крепче и тяжелее. Казалось, ничто не может ее спасти. Но я оказался неправ. Девушка шагнула к нападающему, слегка разворачиваясь, легко придержала его руками, и он пролетел мимо нее, кувыркаясь и падая на пластбетон.

Он тут же поднялся, повернулся, шагнул к противнице, делая обманное движение левой рукой, а правой нанося прямой удар в голову. Девушка подхватила его руку, развернулась, чуть ли не спиной к нему и, сделав шаг, легко толкнула. Мужчина с грохотом повалился.

Девушка не прикладывала никаких видимых усилий, а бандит раз за разом нападал и падал, упрямо вставал, бил и падал снова. Да, он был крепким и тренированным, но вскоре стала заметна его усталость. И через некоторое время девушка вообще перестала сдвигаться с места, просто отклоняя корпус и пропуская противника мимо себя.

Миротворец, наконец, понял, что с ним играют, что он вчистую проигрывает какой-то малявке. Ну, кто из этих крутых позволит смеяться и издеваться над собой? Они не признают поражений и поэтому терпят их. Он сорвал с пояса малогабаритный гранатомет и выстрелил в девушку.

Кумулятивная граната пробила стенку кабины лифта и взорвалась, бия багровым пламенем из люков и слабых мест. Огонь ослепил меня, и разглядеть, что стало с девушкой, я не мог. Только и оставалось, как броситься в ту сторону, чтобы самому прикончить бандита.

Он тоже плохо видел: заслонил глаза ладонью и всматривался в горящую и чадящую кучу, в которую превратил кабину.

Девушка спокойно стояла за спиной наемника, дожидаясь, когда тот насмотрится на огонь.

Глупцы. Эти псевдо-миротворцы не знали, с кем связывались.

Она похлопала его по плечу, он повернулся…

И тогда зель убила его.

Зель– Автохтонное население планеты Зельде. Двоякодышащие псевдогуманоиды. В Сообществе выполняют функции высокопрофессиональной охраны. Придерживаются собственного кодекса воинов.

8. Зельде

Теплые волны накатываются на берег к самым ступням. Каждый раз я инстинктивно поджимаю пальцы ног, хотя прекрасно знаю, что это просто вода.

Сколько раз я приходил и садился на берегу. Сколько раз я смотрел на закат. Сколько раз я видел Шандар.

О, Шандар!

Как прекрасна ты. Как быстра и сильна.

Твои руки, как струи воды. Теплой, неспешной, ярко-зеленой. Или холодной, стремительной, насыщенно-синей. Зелень и синева переплетаются, но никогда не соединяются вместе. Ты – как океан, в котором резвятся водяные драконы, шаловливо выпрыгивающие в воздух и с грохотом падающие обратно.

Твои движения легки и стремительны. Глаз не в силах уследить за тобой. Ты можешь исчезнуть, когда захочешь, и вновь появиться, когда пожелаешь.

Мерно гудит тонкая выделанная кожа водяного дракона, натянутая между раздвоенным концом древесного осота. Ты успеваешь бить в этот бубен и вить вокруг себя узоры смерти тонкой серебряной нитью. Словно кружевная ловчая сеть гигантского паука-рыболова, висящая в синей воде.

Нить тонко звенит, а маленький тяжелый шарик на ее конце гневно гудит, резонируя с бубном. Песня смерти.

Не каждому выпадает честь видеть танец зель.

Шандар ловит серебристую бусину открытой ладонью и застывает. Ее тело спокойно и напряжено одновременно. Черные свободные волосы по плечам. Горячий красный румянец на щеках. Взгляд превосходства над неуклюжими людьми.

Ах, Шандар!

Ты сводишь с ума всех.

И плевать, что ты не человек. Пусть ты зель, но ты – совершенна.

Шандар отпускает нить, кладет свернувшееся гибкое оружие в кармашек на поясе и идет ко мне. Я жду.

– Ты хотел увидеть меня? Ты увидел.

Она права. Но что мне сказать ей? Как я стану счастлив, если она будет рядом со мной? Что моя жизнь без нее подобна сброшенной коже красной жабы? Или что моя смерть смотрит мне в глаза?

– Скажи, почему у тебя такое имя?

– Его дали вы, люди.

– Ты даже не знаешь, что оно означает?

– Зачем мне знать? Имя для тех, кто не понимает сущности. Знак, который вы навешиваете на всё подряд, – Шандар поводит плечом отметающим жестом и кладет ладонь на рукоять ножа. Нет, не угроза. Намек на серьезность разговора.

– Тогда не буду говорить, – я прислоняюсь к теплой черной скале и обхватываю колени руками.

Шандар гневно сверкает глазами. Но что мне ее гнев? Я смотрю на мелководье, где мелкие серебристые тритоны выскакивают на поверхность, пробегают несколько метров по воде, а потом неуклюже зарываются носом в воду, запутавшись в собственных лапах. Следом, клацнув зубами, высовывается пасть кархара. Он потешно двигает бровями, будто удивляется – куда это тритончики подевались, и почему ни одного из них не оказалось на языке – а потом, ухнув, уходит под воду.

Я хорошо знаю кодекс воинов Зельде. Шандар должна спросить, чтобы я имел право ответить. Она не спешит. Играет ножичком, лениво подбрасывая его на ладони. Мы ждем оба. То, что серьезно, требует необходимой отсрочки.

– Ты странный человек, Илья. Один из немногих, кто понимает. Почему ты такой?

– Я знаю, чего хочу. И тебе это может не понравиться. Даже тебе.

– Вы не любите убивать. Хотя смертность от ваших рук превышает все разумные пределы.

– Это потому, что человек убивает не сам, – поясняю я, – а с помощью многочисленных механических приспособлений.

– Извращенцы, – бурчит Шандар, – какое удовольствие в этом?

– Мы с тобой разные, – примирительно говорю я.

– Но ведь ты засматриваешься на меня, да? – Шандар хватает нож за лезвие, внимательно разглядывает, а потом кидает высоко вверх.

Могу поспорить, что, достигнув верхней точки амплитуды, лезвие из зуба кархара аккуратно повернется и нацелится мне в темя. Ну, почему я терплю ее выходки? Она, конечно, поймает нож над самой моей головой. Сложность в том, что мне нельзя ни двинуться, ни даже моргнуть, пока Шандар выделывает свои штуки.

Неуловимо быстрым движением Шандар выхватывает нож из воздуха и продолжает лениво подбрасывать его на ладони. Нельзя не восхищаться ею.

Я раньше думал, что Зельде сделали заповедником потому, что ее природа уникальна. В какой-то мере – да, как уникальна она на любой другой планете. Теперь я понял. Всему причиной искусство зель. Искусство создавать смерть. Человек не может понять восхищения перед смертью. Для него смерть лишена эстетики. И это хорошо – для людей.

– Ты хотел сказать. Говори.

Разрешение получено.

– Давным-давно, когда человек еще только пытался стать властелином Галактики…

Шандар презрительно хмыкает.

– …на одной из пустынных планет он нашел странное вещество, хлан, которое могло заменить любой из его органов. Но кроме этого вещества, на планете жил страшный невидимый хищник, убивающий всякого, кто прикасался к нему. Пища его была скудна – ведь пожирал он только больших теплокровных животных, в число которых входил и человек. Но когда он наедался, то распадался на маленькие кусочки хлана. Прошло некоторое время, пока человек не понял, как связаны хлан и хищник. Когда же понял, то восхотел иметь много хлана. Для этого он забрал хищника с родной планеты и изменил его. Научил есть всё живое. Научил быстро двигаться. Научил быть умным. Не раз хищник вырывался на свободу. И гибли многие…

– Так значит, его зовут шандар? – усмехается зель.

– Её.

– Да, вассей был прав, когда называл меня так.

– Ты даже помнишь – кто это был? И почему – вассей?

– Мне пришлось убить его. И это было далеко от искусства.

– Ты знаешь, почему я здесь? – я перехожу к тому, ради чего сегодня пришел на берег.

– Да, – отвечает Шандар. – Люди, спустившиеся за тобой. Они всё еще готовы убить. Мы остановили их. Но могло быть иначе. Если я не вмешаюсь – прилетят новые. Я не хочу этого.

– Я – тоже.