Текст книги "Цвет"

Автор книги: Сергей Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

7. Фейн. Хельга

Лучше всего, когда не лезут с вопросами.

На молчащих людей скорее обратишь внимание, чем на вечно озабоченных своими делами работников станции. Каждый из них считает своим долгом хотя бы раз что-нибудь спросить у меня. Надеются, что я проболтаюсь? Ждите. Ага.

А этот молчал. Да и видела я его в первый раз. Он сидел передо мной, хлебал свой суп, изредка, без всякого интереса, поднимал на меня глаза и снова опускал взгляд в тарелку.

Зачем я завязала разговор? Или всеобщее внимание стало для меня привычкой?

– Вы давно на станции?

Он посмотрел недоуменно, но ответил:

– Недавно.

– И с какой целью вы сюда прилетели?

– Без цели.

Тут до меня дошло.

– Но ведь последний корабль из метрополии был месяц назад!

– Вам-то что?

Ну, да, мне не было ни кого дела до этого человека. И до его поступков – тоже.

– Меня зовут Хельга, – слегка нелогично продолжила я. Но надо же как-то знакомиться, раз уж завязала разговор.

– Илья.

– Вы тут надолго?

– Еще не знаю, – Илья отложил ложку, отодвинул пустую тарелку и придвинул к себе стандартное второе.

– Вкусно?

Он вздохнул. Наверно, я ему уже надоела.

– Нормально.

– Почему вы такой не разговорчивый?

– А почему вы такая разговорчивая? И именно со мной? Ни к кому другому у вас такого интереса нет. Прямо допрос устроили.

– Да ну их! – я отмахнулась. – Надоели. Лезут с дурацкими вопросами. Узнать всё хотят.

– И теперь, для разнообразия, с подобными вопросами вы решили поприставать ко мне? – Илья ехидно усмехнулся.

Вот чего глупости говорить? К нему со всей душой, а он смеется.

– Вот расскажу всем, что вы тут нелегально, – мстительно сказала я, – тогда посмотрим, кто над кем смеяться будет.

– Милая девушка! Мне никто ничего плохого сделать не может. Понимаете?

Я не понимала. Любой любому может сделать какую угодно гадость. И человеку будет плохо. Иногда очень плохо.

– Давайте, я вас стукну! Вам будет хорошо?

Илья весело рассмеялся.

– Вы чудн ая. Во-первых, вы в меня не попадете, и есть вероятность, что ушибетесь сами. А во-вторых, если не буду успевать отодвинуться, я перемещусь в какое-нибудь безопасное место.

– Серьезно? Давайте проделаем опыт… – я уже собралась отвесить ему плюху.

Илья чуть повернулся, моя рука проскочила мимо его щеки, и я чуть не сверзилась со стула. Он поймал меня за руку и водворил обратно. Сказал так, будто я его вынудила:

– Хорошо. Я действительно прибыл на вашу планету внепространственным способом, буквально вчера вечером. Кстати, как планета называется? Мне тут всё в новинку. Может, расскажете кратенько – что тут у вас где?

– Я вам информаторий, да? – настала моя очередь язвить.

– Да. Причем, весьма назойливый.

Ну, что тут скажешь! Издевается просто. Вот не буду с ним разговаривать, тогда узнает!

Я отвернулась.

– Хельга…

– М-м.

– Хельга!

– М-м-м?

– Ладно тебе дуться, уж и пошутить нельзя!

О! Мы, оказывается, уже на «ты».

– Дурацкие шутки, – буркнула я сквозь зубы. – Еще так пошутишь, и ты в игноре.

– Договорились! – Илья несильно хлопнул ладонью по столешнице. – А теперь давай серьезно. Я вижу – ты девушка не сильно занятая. Так как насчет ознакомить меня с местными достопримечательностями?

Я вздохнула. В общем-то, сама первая к нему полезла.

– Планета наша Фейн называется. И точно так же – местное разумное население. Они живут в лесу, а мы – на биологической станции. Остальное – владения Корпорации. Что они там делают, по большому счету я не знаю и знать не стремлюсь. Лично я тут на практике, меня отец сюда запихнул. Скукота…

– Что, и никаких развлечений?

– Стандартные для колоний первого уровня освоения: для работяг.

– И происшествий не бывает?

Я замялась.

– Да было тут одно. Из-за чего теперь все ко мне и лезут.

– Сильно лезут? – удивился Илья. – Так чего ж ты им не расскажешь?

– Слишком личное, потому что…

Ну, вот. И этот сразу полез. Так и норовят выведать. Подговорили, небось, вот он и старается. Никому нельзя доверять!

– Понятно… Тогда не будем об этом. Тебе не кажется, что мы тут засиделись? Прогуляемся?

Надо же! Я была не права. Вдруг всё не так плохо? И человек просто хочет больше узнать о незнакомом ему мире?

– Да тут особо и гулять негде, – тихо сказала я.

– Ничего. Поищем – найдем.

Илья поднялся, церемонно подал мне руку, и мы вышли в горячий день.

Ну, и где тут гулять? Одна улица, с левой стороны застроенная жилыми домиками, а с правой – лабораториями, ведущая к реке, в это время года изрядно обмелевшей. Можно походить по отмели, пособирать пиявок и пресноводных крабиков – внести свой вклад в науку, так сказать. Если они, конечно, не попрятались по такой погоде. Надо же, выбрали мы время для прогулок – в разгар жары, после плотного обеда. Вот получим солнечный или там тепловой удар, сразу директор с нотациями полезет. Дескать, Хельга Артуровна, извольте соблюдать инструкции поведения на планете контакта – они писаны в том числе и для вас; и даже ваше несознательное поведение не избавляет меня от ответственности за вашу жизнь и здоровье; и что я скажу вашему отцу?

Тьфу! Надоели с нравоучениями. И главное, больше всего боятся именно отца – что он скажет и какие меры потом примет, когда выяснится, что не уберегли его любимую дочку. Интересно, догадывается кто-нибудь, что у меня с папашей весьма натянутые отношения?

Илья вел меня к реке, крепко взяв под локоть, и стараясь идти по теневой стороне. Интересно, как он ее выбрал? В этакий солнцепек все листья на деревьях ребром к светилу поворачиваются, так что тени днем с огнем не найдешь. Наверно, думал, что у воды посвежее будет. Возможно. Но не настолько, чтобы стало комфортно.

А еще его явно что-то беспокоило – вон, за карман всё время хватается, будто у него сердце пошаливает. Это вряд ли – молодой еще. Хотя, с другой стороны, никаких знаков внимания мне, как женщине, не оказывает. Странно.

Илья приостановился, запустил палец в карман, пошарил там, что-то обнаружил и с выражением крайнего недовольства вынул. Не иначе таракана достал. Ан, нет. На пальце сидело светящееся насекомое со стрекозиными крылышками и недовольно жужжало.

– Ну, и чего ты здесь потеряла? – недовольно сказал Илья. – Осталась бы с Нейдаром. Эх, ты…

И он подкинул насекомое в воздух.

– Ой, а это кто?

– Это? – Илья поднял голову, провожая летающий огонек взглядом. – Это – тирби-тиль.

– Я таких раньше не видела.

– Не мудрено. Она со мной прилетела.

Интересно, эта тирби-тиль мягкая или колючая? Жжется она или просто греет? А может, холодная, как обычное насекомое, и всё это свечение – лишь оптический обман?

Наверно, на лице у меня что-то такое проявилось, потому что Илья вдруг улыбнулся и махнул рукой, подзывая свою тирби-тиль. И она к нему послушно спустилась. Вот это да! В жизни такого не видела, чтобы ручные насекомые были.

– На, потрогай. Не бойся.

Вот еще! Бояться! Я в таких переделках побывала, что ему и не снилось! Со стаей орнитоидов сражалась, пока меня от них не отогнали; огневой барьер ставила, чтобы диких козлоедов от станции отвадить. Нет, ни одна из лабораторий не сгорела – там автоматическое пожаротушение стоит. Правда, система уже не работает, а у меня зажигалку отобрали.

В общем, я тирби-тиль по спинке пальцем погладила и руку сразу отдернула – а вдруг жжется? Нет, тепленькая. Тогда я еще раз погладила. А она сидит, крылышками двигает вверх-вниз, видно, что нравится ей. И так мне вдруг хорошо стало, как давно не становилось.

– Она – что такое?

– Тирби-тиль? Да я толком и не знаю…

– Ну, вот! Она к тебе так хорошо относится, а ты про нее ничего и не знаешь. Равнодушный ты, да?

Илья смутился.

– Хочешь, я про нее всё узнаю? – спросила я, чтобы он так не мучился.

– У кого?

– Да у неё же! Хочешь?

– Попробуй… – Илья улыбнулся, и тирби-тиль чуть взлетела и уселась мне на плечо, щекоча щеку крылышками.

Мы с тирби-тиль сразу поняли друг друга. Это вам не черствые мужики, до которых стучись-стучись – не достучаться. Мы можем к ним относиться как угодно хорошо, но свои тревоги будем рассказывать только подруге, которая поймет именно так, как ей скажешь. Жаль, что на Фейне не было таких женщин. Они смахивали на кого угодно, только не на женщин: зажатые в своем мире науки и не помышляющие ни о чем другом.

А тилька – совсем другая. Ей можно всё рассказать, она выслушает, покивает головкой – и на сердце сразу спокойнее становится. С ней хорошо, но не могу же я одна целый день разговаривать. Иногда хочется и умных разговоров послушать. Но таких, чтоб не грузили тягомотиной всякой. А то наши, как начнут, сразу на какие-то нуклеотидные цепочки сворачивают. Вот, даже слово выучила, хотя и не хотела. А что они, для чего, почему – не объясняют. Да мне и не интересно. Занудные они.

Сперва я думала, что и Илья такой, как все. Ан, нет. Почти сразу это поняла. Наверно, тирби-тиль и подсказала. Она ж у него как ангел-хранитель какой. Значит, ничего плохого я Илье не сделаю. Может, и помогу чем. Было бы здорово. Например, не сможет он что-нибудь умное придумать – а тут раз, и я скажу свое слово. Ему умная мысль в голову и взбредет.

Да, Илья умный. Вроде, ничего такого и не говорит. Не то, что наши, со станции. Те, как начинают своим интеллектом глушить – можно сразу уходить. И не заметят, что нет никого. Шуты высоколобые. У них эти знания на манер пропуска в высшее общество. Как будто они сами всё это выдумали. Нет же. Выучили, а теперь кичатся. Вот пригодится ему в личной жизни знание о том, что такое теломераза, например? Сомневаюсь. Таким словом только нормальных девушек пугать.

Я, конечно, не такая образованная, как они. Так оно мне и не к чему. Нормальные люди понятными словами разговаривают. Вот как Илья, например. А еще у него есть такая здоровская тирби-тиль! Прислушивается к разговору, понимает, выводы делает. И вообще всё очень здорово! Радужное настроение у меня было. Счастливое.

Этот день так и тянулся, нескончаемо долго. Может, он был и не один, но всё это как-то проходило мимо меня. Мы разговаривали с Ильей о чем-то важном в тот момент, но тут же забываемом, едва переходили на другую тему. Он много повидал, и слушать его было интересно. Словно бесконечная сказка, герои которой не могут остановиться и вынуждены идти вперед, к новым приключениям и невероятным происшествиям.

Наверно, я делала что-то и общественно-полезное: никто не лез ко мне с надоедливыми претензиями. Но что – не помнила. Всё ушло на второй план, всё казалось неважным в те дни. Кроме разговоров с Ильей.

Маленький слепой паучок размером с каплю дождя неловко выкарабкался из-под дерна, потыкался во все стороны, выбирая путь, и засеменил, прижимаясь брюшком к опавшей листве. Он знал, что опасность грозит отовсюду. И это было единственным знанием, доступным ему. Кроме цели для него не существовало ничего. Он мог только прятаться или бежать вперед, перебирая тонкими гибкими ножками.

Ему был нужен носитель. Попробуй, найди такого, попавшего под золотой дождь. Другие не подходят. Что с того, что они рядом – большие, здоровые? Был бы выбор… Но выбора нет, и надо бежать всё дальше и дальше, на тонкий золотой запах, боясь его потерять. Сколько сменится дней и ночей, когда отыщется нужное существо? Ведь оно должно быть еще и разумным.

Паучок помнил это, но, конечно, не мог сказать, что такое разум. В его памяти всего лишь крепко сидел нужный образ, но и он был обобщенный. А если личные особенности существа не дадут понять – разумно ли оно? Останется одно – погибнуть. И тогда новый лес не скоро взойдет на планете: появление паучков редкость.

Но пока паучок бежал, стремясь к носителю, не заботясь о том, что будет делать, когда найдет его. Сначала найти. Инициация – после. Такова программа. Лес должен расти, а без носителя это невозможно.

Угроз много. Любой может съесть беспечного путешественника. А если не питается такими, как он, – просто раздавить. Нужно уметь выбрать момент. Перебежка. Остановиться. Еще одна – и опять замереть. Ненадолго. Промедление не менее опасно, чем неудержимый бег вперед. Шажок. Прижаться к листу. Притвориться невидимым. Потом рвануть изо всех сил, со всех своих восьми ножек, чтобы проскочить. Юркнуть в щель, затаиться, переждать. И снова бежать.

Запах всё сильнее. Он совершенно другой, легко узнаваемый. Не острый колючий запах опасности, не тягостный заунывный необратимости, не едкий ядовитый любопытства. Он как теплое пламя, к которому тянешься, чтобы согреться в холодную пору, но не обжигающий. Теплый, родной.

Дурманящий запах золотого дождя. Он тянет к себе, заставляет забыть об опасности. Быстрее, быстрее, добежать и вкусить сладостного нектара – крови разумного существа, насыщенной золотыми каплями. Десять шажков, два, один…

– Ай! – вскрикнула Хельга. – Кусается.

– Первый раз, что ли? – меланхолично ответил Илья. – У вас тут всё кусается и не боится сдохнуть от несовместимости белков.

– Почему-то кусают именно меня! – возмутилась девушка. – Тебя, почему-то, никто не трогает.

– Это потому что я ядовитый, – усмехнулся Илья и перевернулся на спину. – Это любому неразумному существу понятно и без пробы. А ты – весьма аппетитное создание, отведать которое стремится каждый.

– Ну, тебя! – скуксилась Хельга и почесала укушенное место. – Болит. И чешется.

– Сейчас инфекцию занесешь: поселится в ранке микоид и прорастешь поганками. Если уже не.

Хельга быстро вскочила и побежала к аптечке, чтобы обеззаразить ранку. Мазнула антисептиком и заодно проверила – кто ее укусил и что вредного занес в организм.

– Надо же! «Неизвестный вид… Дешифровке не поддается… Используйте стандартные меры безопасности…» Ничего себе советы!

– Плюнь. Почувствуешь себя плохо, тогда и будешь лечиться.

– Тебе хорошо – ты не болеешь. А я вот раньше каждый год болела.

– Здесь тоже?

Хельга подумала и, чуть запнувшись, признала:

– Нет. Как здесь живу – ни одной болячки.

– Вот видишь. Значит, и не заболеешь.

– Это потому, что меня всякой гадостью перед посадкой накачали! А то бы точно слегла.

– Тебе именно это надо? Болеть неизвестно чем, и чтоб врачи вокруг тебя бегали и не могли поставить диагноз? Оказаться в центре внимания?

Хельга смутилась.

– Что, другие не хотят? Может, потому и не хотят, что им достаточно. И внимания, и признания, и почета с уважением. А у меня нет ничего. Мать я вообще не помню. А отец и раньше одной работой занимался, и теперь. Нет у меня никого.

Она сидела, подтянув колени к подбородку, обхватив их руками и уперев подбородок. Девушка выглядела глубоко несчастной. Илья приподнялся. Вдруг ему удастся что-нибудь изменить в ее жизни? Приоткрыть створку, в которую залетит маленькая птичка счастья?

– Пойдем на берег, – сказал он.

Хельга устало вздохнула и пошла за единственным человеком, с которым она свободно могла поговорить на Фейне.

8. Фейн

По мелководью, со стороны леса, размашисто шагала невысокая женщина в черном комбинезоне. Каждый шаг ее поднимал тучу брызг, которые оседали на одежде. Темные волосы растрепались. Заходящее низкое солнце, светившее ей в лицо, не могло смягчить бледность кожи.

Она не обращала внимания ни на облако насекомых, маленьким смерчем крутившемся над ее головой, ни на орнитоидов, с довольными криками пожирающих даровую пищу, ни на двух людей, стоящих у нее на пути.

Вероятно, солнце слепило ее, потому что женщина остановилась, не дойдя лишь одного шага до пары. Она мрачно осмотрела обоих и сказала обвиняющим тоном:

– Ах, вот ты где?

– Ну, да… – Илья стал прятать глаза.

– Что, с девушками развлекаемся?

– Ты откуда здесь, Шандар?

– Он еще спрашивает! Ты лучше на вопрос ответь.

– Я тут по делу.

– И какому? Давай у твоей девушку спросим… Вас как зовут?

– Хельга.

– Хельга, значит. Так вот, милая Хельга, расскажите нам, что этот оболтус здесь с вами делает?

– Мы ничем таким не занимались! – возмущенно возразила Хельга.

– Я подозреваю… – оборвала ее Шандар. – Вероятно, это убожество вообще ничем полезным не занимается.

– Почему убожество? – попытался вставить слово Илья.

– А ты молчи, я не с тобой разговариваю. Ты тут вообще слова не имеешь. Дезертир!

– Зачем вы с ним так? В чем Илья виноват? – Хельге совсем не понравилась молодая женщина, столь яростно напавшая на Илью.

– Смотри-ка! Она тебя защищает. Тебя! Ты понимаешь?!

– Ну, Шандар…

– Шандар, Шандар… Дурак.

Зель внезапно замолчала и отвернулась.

– Это кто? – Хельга наклонилась к уху Ильи.

Тот помолчал и ответил с ожесточением:

– Мой друг. Шандар.

– Она к тебе прилетела, – непонятным тоном сказала Хельга.

– Это ты спрашиваешь?

– Это я говорю, – рассердилась девушка. – Утверждаю.

Шандар стояла, не обращая внимания на разговор, и помахивала сорванной веточкой. С отломанного конца капал оранжевый маслянистый сок, оставляя несмываемые, как Хельга уже знала, следы. «Вот так она и простоит, – поняла Хельга, – пока Илья не заговорит с ней. Гордая».

Илья поежился, не решаясь выбрать, чтобы не обидеть другую. Но нельзя же вечно сомневаться. Всегда кого-нибудь да ущемишь.

– Хель, извини, мне нужно поговорить, – Илья вымученно улыбнулся.

Девушка вздохнула, но отошла в сторону, демонстрируя свою незаинтересованность.

– Что случилось, Шандар? – Илья тронул ее за локоть.

– Я научилась плакать, – сказала Шандар напряженным голосом.

Она резко повернулась к Илье, обхватила его за плечи и сдавленно зарыдала, уткнувшись лицом ему в грудь.

– Воин не должен плакать, – слышал Илья вырывающиеся слова. – Он просто не может себе этого позволить. Я – не воин. Я – вообще никто. Просто Шандар… И у меня нет родной планеты…

Илья не знал, как успокоить зель. Она расскажет, что случилось, когда придет нужное время. Но видеть плачущую Шандар было странно. От этого у Ильи гулко билось сердце, отдаваясь в голове, и дрожали руки. Чем возместить утрату? Зель не шутят.

– Что я могу сделать для тебя?

– Для меня? Уже поздно. Уже для многих поздно… Ты знаешь, что на Гессе уничтожили всех людей? – Шандар подняла чуть помятое лицо.

– Теперь знаю, – Илья был подавлен информацией, которою вывалила на него Шандар. То одно, то другое. Даже сам приезд зель выбил его из колеи.

Они сели на упавшее в последнюю бурю стволе дерева и стали негромко разговаривать, не поворачивая головы друг к другу. Хельга пошла на станцию: двоим нужно было обсудить старые дела. Невежливо навязываться и лезть в них. Ясно, что это нечто серьезное: уж слишком хмурыми были Илья и эта женщина, так внезапно появившаяся, но сразу разрушившая то, что начинала чувствовать она, Хельга.

«Нет, Илья не виноват. Он сильный, справится. Наверняка справится. Но вот что будет со мной? Рано думать об этом. Завтра мы собирались отправиться в лес. Не надо загадывать. Илья – человек слова», – мысли Хельги крутились вокруг одного. Разочарование всё больше охватывало ее. Но мало ли как повернется. Всё впереди.

– Славная девушка. Молодая, – сказала Шандар в спину Хельге, когда та отдалилась достаточно, чтобы не слышать разговор.

– Это комплимент?

– Констатация факта.

– Почему ты вернулась? Только не говори о спасении мира.

– Я не знаю. Честно. Вот есть я. А вот – ты. На самом деле – мне больше не к кому было идти, – зель устало улыбнулась. – Мне стало очень плохо. Ты не представляешь – как. Наверно, любому несчастному одинокому существу нужна поддержка. Даже зель. В определенный момент. И я летела к тебе. Ты ждал меня?

Илья не знал, что ответить. Говорить, что забыл о ней – значит обманывать. Сказать, что надеялся на встречу – тоже неправда.

– Ждал. Но ведь ты могла и не прийти.

– Могла. Но это не оправдание. Хотя, я вижу, ты держался в рамках, – зель успокаивалась.

У Ильи появилось чувство, что вот прямо сейчас он должен задать какой-то самый главный вопрос, Шандар ответит на него и всё изменится к лучшему, станет замечательным и прекрасным. Но вопрос не находился, а время шло. Миг – и всё станет прежним: простым, понятным и пресным. «Спроси! – сам себе кричал Илья. – Спроси!» Не было слов.

– Откуда ты всё знаешь, Шандар?

– В отличие от тебя, я интересуюсь не только той жизнью, которая находится рядом со мной, – выговорившись, Шандар перешла на ядовито-обвиняющий тон.

– Этих данных не было в открытом доступе. Я тоже слежу. Не было.

– А в закрытый тебе доступа нет?

– Я скрываюсь. Меня ищут. Ты же знаешь. Приходится пользоваться чужим входом. А у Хельги низкий допуск.

– Да кому ты нужен!

Илья опешил.

– Раньше ты говорила по-другому.

– Раньше не гибли люди. А теперь они гибнут ценой твоего спокойствия.

– Из-за своих ошибок и своего упрямства!

– А ты стоишь над всеми и мудро качаешь головой…

– Зачем ты так, Шандар?

– Затем, – огрызнулась зель. Она уперлась руками в ствол и попыталась подняться.

Илья взял ее за запястье и не дал уйти.

– Подожди. Выход можно найти. Его всегда можно найти. Расскажи новости.

Шандар вздохнула. С Ильей стало сложно. Неудобно. Что-то мешало нормальному разговору. Но нельзя отказываться от дела, если тяжело разговаривать с человеком. Личное – подождет.

Зель собралась и перестала без толку сыпать обвинениями.

– После твоего сообщения, любимым занятием всех людей стал поиск шандар у себя на планете. Иногда даже находили их следы.

– Бред. Если шандар выпустить, она уничтожит биосферу подчистую.

– Ты хочешь, чтобы такое случилось?

– Да какой сумасшедший будет это делать? Человеку не нужна мертвая планета, если можно получить живую. Угрозы – вполне возможно. Но не применение.

Шандар подняла голову на Илью.

– Вот ты и сказал нужное слово. «Человеку». Допусти на мгновение, что те, кто выпустит шандар, – не люди.

Илья вздрогнул.

– Ты хочешь сказать, гессы…

– Может быть. Уничтожить всё живое для демонстрации Сообществу серьезности своих намерений. Иначе, кто будет с ними считаться?

– Даже гессам нужен кислород для дыхания и пища для их тел. Они не глупцы. К тому же, будет такой резонанс по Содружеству, что правительство не сможет не принять мер. Гессов уничтожат. Сбросят астероид на Гессонит и всё.

– Кто лучше тебя знает гессов? Кто общался с ними вплотную?

– Да какое там общение? – Илья прятал глаза. – С ними никто не может разговаривать. Даже колонисты…

– Которых уже нет!.. – жестко сказала Шандар.

– Ну, нет. Я же их предупреждал…

– Ох, Илья. Ты лучше меня знаешь людей. Ну, когда они слушали предупреждения, которые наверняка могут поменять привычный для них образ жизни?

– И чем теперь помочь тем, кого уже нет? – жестко сказал Илья. – Помнить о них? Скорбеть?

– Остановить гессов. Они вышли в космос.

– И куда направляются?

– Сюда, Илья. Сюда. Фейн – ближайшая планета на векторе их пути.

– Вот прибудут, тогда и разберусь с ними.

– Будет поздно, – зель встала с бревна.

– Я буду думать, – ответил Илья.

Шандар промолчала. Она уходила к станции, чуть ссутулившись, совсем не похожая на того воина, каким недавно была. Усталая и разочарованная. Не нашедшая поддержку у того, кому доверяла больше всего.

– Шандар! – крикнул Илья вслед. – Я обещал Хельге…

Зель обернулась.

– Ты часто обещаешь. Выполняй…

Легко плыть по течению, изредка чуть подправляя ход челна. Течение само несет решетчатую конструкцию, обтянутую пленкой. Ход ровный, неспешный. Острый нос неслышно режет гладкую поверхность реки. Маленькие растения, состоящие из двух листочков и гибкого корешка, забили всё мелководье, и от этого вода кажется темно-зеленой. Вертя корешком, как пропеллером, они выпрыгивают из воды, стараясь уцепиться за деревянное весло. Приходится постоянно его встряхивать, чтоб избавиться от назойливых гостей.

Хельга лежит на животе, лицом к носу, опустив одну руку в реку и пропуская меж пальцев струи, иногда выхватывая из воды какой-нибудь цветок, а потом отбрасывая его обратно. Илья сидит на корме и правит. Они не спешат. Путешествие намечено долгое. Оно еще даже как следует не началось: заповедник – за барьером.

Барьер Илья с Хельгой преодолели легко: он отключался нейтрализатором, который девушка позаимствовала у Ибрагима. Небольшое электрическое потрескивание, и челн проскользнул на территорию заповедника. Левый берег здесь высоко поднимался, подтачиваемый течением, а правый лишь чуть горбился.

Речка постоянно петляла, уводя течение то к одному берегу, то к другому, и Илье приходилось всё время оставаться начеку, чтобы их не вынесло на мелководье. Каждый поворот открывал что-нибудь новое, непривычное. То мост из наклонившихся к середине реки и сросшихся деревьев. То заводь, сплошь покрытая черными цветками водяных лилий. То шумно лакающие воду неизвестные животные с синей шерстью. Но всё это Илья видел мельком. Вот остановятся, тогда и будет смотреть. Насладится красотами, так сказать.

Этим пока занималась одна Хельга.

– Смотри, кто это?! – Хельга показала пальцем, и Илья повернулся в ту сторону.

На берегу стоял немолодой фейн и ждал. Илья направил челн к нему: пропустить-то их сквозь барьер пропустили, но игнорировать хозяев этих мест и ссориться с ними нет никакого смысла. К тому же, вдруг он скажет что-нибудь важное.

– Давай, мимо проплывем. Не нравится он мне что-то. И вообще, старый какой-то – далеко за средний возраст вышел. Фейны долго не живут.

Все разглагольствования Хельги пропали впустую: Илья упрямо не сворачивал с выбранного курса.

– Ну, и пожалуйста, – обиделась она, – потом не говори, что я виновата.

– Не виновата, не виновата, – подтвердил Илья, лишь бы девушка немного помолчала.

Он пристально разглядывал фейна, выискивая отличия от человека. На первый взгляд – их не было. Чем объяснить схожесть внешнего облика? Только ли одинаковостью природных условий, в которых формировались разумные? Почему нет естественной дивергенции? Все отличия в пределах видового разнообразия. Или это постарались нораны? Какие-нибудь другие высшие расы, жившие прежде них? Может, это такая шутка Создателя?

Илья потряс головой, отгоняя несвоевременные мысли. Надо было общаться с фейном, а не решать философские проблемы, в которых ничего не понимаешь. Между тем, фейн смотрел исключительно на Хельгу, второй человек его нисколько не интересовал. Хельга же уперлась и ни за что не хотела выходить на берег, говоря, что если ему надо, пусть сам идет, она останется, и ничто ее не подымет с места. Кого она имела в виду – Илью или аборигена, было не понятно. Илья не стал с этим разбираться: сгреб девушку в охапку, поднялся по склону и поставил ее перед фейном.

Делать нечего, пришлось Хельге выслушивать то, что ей собирались сказать.

– Нам нужна помощь, – без предисловий, хмуро сказал фейн.

– Но…

– Ты можешь пойти не одна. Возьми его, – фейн показал на Илью, сразу отметая возражения.

– Что случилось? – теперь уже Илья заинтересовался.

– Мы не знаем, – ответил абориген, не повернувшись к нему. – Такого не было. Оно идет. Сметая всё живое на пути. Надо остановить.

– Куда идти? – деловито спросил Илья.

Фейн мрачно посмотрел на человека, но всё же ответил:

– Плыви. Ты увидишь.

Хельга, кроме возмущенного «но», так ничего и не сказала. Ее просто использовали. Это было возмутительно и с этим обязательно надо было что-то делать. Вот только сядет поудобнее и всё Илье выскажет. Непременно. Главное – освободиться от какого-то барахла, которое совершенно случайно упало ей на голову, когда она шлепнулась на дно лодки. Освободиться и не раскачать челн, а то Илья сразу же кричит на нее. Подумаешь, зачерпнет бортом! Нет, не подумаешь! Вода мокрая и холодная. Да, надо осторожнее, а то можно перевернуться и вообще насквозь промокнуть, не говоря уже о потоплении.

Хельга что-то тихо бубнила сама себе – Илья не прислушивался. Он с силой греб, стараясь как можно быстрее доплыть до места и гадая, что же фейн имел в виду. Предчувствиям не хотелось верить. Только бы не это. Только бы…

Оно самое.

Илье хватило одного взгляда. Уж слишком хорошо помнил он о том, как шандар уничтожают жизнь, а разговор с зель подготовил его. Зеленая линия леса переходила в серую каменистую пустыню не постепенно, а так, словно великан соскреб железным совком верхний дерновый слой вместе с деревьями. Только возле реки росли отдельные кустики травы: шандар старались избегать воды.

Он среагировал быстро: погрузил весло в воду, притормаживая и одновременно разворачивая лодку и выводя ее ближе к середине реки – подальше от опасных берегов.

Хельга недовольно вскрикнула: вода опять плеснула на нее.

– Потише!

– Да, нет, побыстрее, – сквозь зубы пробормотал Илья, – А ты смотри, запоминай. Если не остановим – так будет везде.

И сильнее замахал веслом.

Тяжело грести вверх по течению. Гудят все мышцы от плеч до поясницы, затекают ноги, дрожат руки. Боишься упустить весло. Случись такое – не выловишь, уплывет. Вниз было легче. Плыли – отдыхали. Теперь надо гнать, надрываясь, чтобы успеть.

Почему он не взял связевик? Сейчас вызвали бы аварийный катер и были уже на станции. Ведь Шандар предупреждала. Одна надежда, что их скорость выше, чем у шандар: успеют добраться до станции и что-нибудь придумать. С собственным спасением проблем нет, тут бояться нечего. Стандартная эвакуация при биологической опасности. Отправляют всех на орбиту и выдерживают в изоляторах. В первый раз, что ли? Но вот угробленного живого мира будет жаль.

– Выйдем!

– Что? – Илья не сразу понял, что говорит ему Хельга. – Некогда.

– Глянь на берег.

Илья посмотрел. У самой кромки сидел маленький фейн, вцепившись кулачками в упругие стебли травы, и радостно их дергал, гугукая.

– Спасти хочешь? У него есть родители.

– Мы и родителей спасем, – уверенно заявила Хельга, выпрыгивая из причалившего челна в мокрую траву. – Пошли, еще есть время.

Они не сделали и пары шагов, как из-за деревьев выскочила фейна, подобрала малыша и убежала обратно.

– Вот и родитель. Теперь осталось их убедить.

– Не веришь в мои силы? – Хельга подбоченилась.

– В силы – верю. В результативность – нет. Да и не спасешь ты всех…

Хельга дернула плечиком и не ответила. Она проломилась сквозь кустарник и вышла на край селения, если его было можно так назвать. Илья – следом. Круглую поляну окружали несколько толстых деревьев с мощными ветвями. На нижних крепились помосты, а с верхних ветвей спускались живые лианы, создающие своеобразный занавес.

– Никого нет, – констатировал Илья.

– Спрятались, – как о чем-то понятном ей одной объяснила Хельга.

– Некогда в прятки играть.

– Эта игра называется по-другому, – Хельга подобрала с земли сук и с силой ударила им по ближайшему дереву с помостом. Ствол загудел, да так, что Илье пришлось закрыть уши руками.

– Ого! – только и сказал он.

Неторопливо и мягко к ним подошла фейна, которую они видели на берегу. Прежний наряд, состоявший из обмотанного вокруг бедер куска древесной ткани, сменился причудливо украшенной накидкой, полностью закрывшей тело. Встав перед людьми, фейна надменно сказала: