Текст книги "Аттестат зрелости 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19

Глава 19.

Математический романтизм

или последствия новогодней ночи

Начало 3-й четверти ознаменовалось отстранением меня и Мишки от работы в школьном радиоузле.

12-го января в понедельник мы по привычке зашли в кабинет директора и обнаружили там наших сменщиков Гарика и Дэна – тех самых восьмиклассников Игоря Разуваева и Дениса Манухина, которые перед новым годом помогали проводить школьную дискотеку. Игорь-Гарик сообщил, что с сегодняшнего дня школьный радиоузел переходит под его чуткое руководство.

Мишка немного удивился:

– А разве не с 23-го февраля?

– Степан сказал с сегодняшнего дня, – ответил Денис-Дэн.

– Фигасе… – хмыкнул Мишка. – И мне ничего не сказал.

– Завуч напела, – вполголоса пояснил Гарик, с опаской взглянув на входную дверь.

– Отлично! – заключил я. – Флаг в руки вам, ребята, барабан на шею и стройными рядами стройте коммунизм в отдельно взятой школе! А мы пошли.

Мы с Мишкой подхватили дипломаты и поспешили на урок. Первым была алгеброметрия. Новое постоянное расписание еще не вывесили. На доске объявлений возле учительской висела «времянка» – два тетрадных листочка в разворот с однодневным расписанием.

Странно, еще звонок не прозвенел, а весь народ уже сидел на своих местах. Даже Наташка присутствовала. Мы поздоровались. Она только кивнула в ответ.

– Сейчас открытый урок будет! – сообщил мне вполголоса Юрка Никитос. – Наталья Михайловна объявила.

– Хренасе! – удивился я. – В честь чего такое счастье?

– А кто знает? – пожал плечами Юрка.

– Ковалев! Никитин! – нервно повысила голос Наталья Михайловна. – Прекратите разговоры!

А ведь урок еще даже и не начался. Звонка не было.

– Готовимся к уроку, – скомандовала Наталья Михайловна. – У каждого на столе должны быть учебник, тетрадь, дневник, ручка, карандаш, линейка. У каждого, а не один учебник на двоих!

У нас давно в классе была практика таскать один учебник на двоих, чтобы не загружать портфели.

– У кого нет с собой учебника, сразу двойка в журнал!

Это было жёстко. На моё счастье, я взял с собой всё из вышеперечисленного. Юрка-сосед тоже. А вот у Мишки с Андрюхой был один учебник на двоих. Наталья Михайловна криво усмехнулась, подошла к шкафу вытащила несколько старых учебников – в шкафу всегда был запас.

– У кого еще нет?

Подняли руки еще трое. Наташка быстро раздала учебники.

– После урока вернёте!

Всё-таки она была молодец!

Прозвенел звонок. Наташка продолжала молча стоять у доски, не подавая никаких команд, как обычно. Мы тоже сидели и тихо бездельничали в ожидании гостей.

Дверь открылась. Наталья Михайловна подала команду:

– Класс!

Все встали. В класс вошли и замерли у доски завуч Малевская, директор Матвеев, какая-то толстая крашеная пергидролем тётка под 50 и майор милиции.

Я удивился. Впрочем, не только я. Милиционер-то здесь с какого перепугу?

– Здравствуйте, садитесь.

Мы сели.

– Сегодня у нас проводится открытый урок с присутствием директора школы Матвеева Ивана Степановича, – сообщила Малевская. – Меня, завуча и парторга школы, представителя РОНО Кулешовой Марины Юрьевны и начальника инспекции по делам несовершеннолетних Некрасова Геннадия Ивановича.

Вот, оказывается, кто такой этот майор – инспектор по борьбе с несовершеннолетними. Почти что инспектор по борьбе с бездетностью. Я улыбнулся.

– Ковалёв! – тут же повысила голос Малевская. – Что смешного я сказала? Почему ты улыбаешься? Ну-ка, встань, объясни нам!

– Настроение хорошее, Людмила Николаевна, – я встал с места. – Начало учебного года, мне нравится учиться.

– Не юродствуй! – взорвалась Малевская.

– Людмила Николаевна… – подал голос директор. Завуч сразу замолчала. Гости прошли и заняли места за последними столами – на «камчатке». Расселись. Директор кивнул головой, предлагая Наталье Михайловне начинать урок. Наташка начала.

– Мы начинаем урок с повторения пройденного в первом полугодии материала. К доске пойдёт…

Класс замер. Наталья Михайловна провела пальцем по странице журнала, выбирая кандидата на заклание. Я не сомневался, что сейчас она вызовет к доске кого-нибудь из отличников в области алгебры – Зеленчука, Комарова, либо Ленку-Жазиль или Верку Подгорину.

Я не угадал. По классу прошла едва заметная волна удивленно-облегченного вздоха.

– Ковалёв, к доске! Держи задачник, задание номер…

Я встал, обреченно едва заметно пожал плечами и направился к учительскому столу.

– А можно мне выбрать ему задание? – вдруг вылезла Малевская. Она быстрым шагом пересекла класс, выхватила из рук Натальи Михайловны тоненькую брошюрку «Сборник задач по алгебре», открыла его и наугад ткнула пальцем:

– Это, это и это…

Ехидно улыбнулась мне и торжествующе добавила:

– И это!

– Это из нового материала, – подала голос Наталья Михайловна. – Мы еще его не проходили.

– Ну, пусть попробует! – Малевская снова улыбнулась мне, словно кобра раздула капюшон. Меня охватило злое веселье.

– А давайте!

Я вышел к доске, взял в руки мел.

– Остальным решать задачи из учебника номер… – бесстрастным голосом сказала Наталья Михайловна.

Класс зашелестел страницами. Я застучал мелом по доске, выписывая уравнения из задачника. Первое было из темы квадратных уравнений. Второе – из простейших тригонометрических уравнений. Третье – построение графика функции.

Четвертым заданием, что подкинула мне гюрза по имени Малевская, было «доказать возрастание функции на промежутке ×1», да еще найти интервалы возрастания и убывания этой самой функции…

Я решал уравнения молча, безо всяких комментариев. Сначала выписал уравнение. Потом, отложил задачник на первую парту, за которой сидели близняшки Селезневы, быстро написал решение, благо память (спасибо великому Герису! – он бы мне за такое славословие точно подзатыльников надавал бы) подсказала, что мы такое уже решали всем классом в ноябре. Я даже точную дату вспомнил.

Затем пошло решаться второе уравнение и также третье. Четвертый пример из еще неизученного материала я тоже решил. Не так быстро, но я вспомнил, как, изнывая от скуки на одном из уроков от нечего делать стал читать учебник и дошел до теоремы Лагранжа. Совершенно случайно. Я мысленно еще раз поклонился Герису за удачные опыты над моим серым веществом.

– Готово, Наталья Михайловна! – я сделал шаг к двери, давая возможность ознакомиться с решениями на доске.

С места встала дама из РОНО. Она сняла очки, подошла поближе, внимательно изучила все мои каракули и заметила:

– Почерк мог быть и получше. А так всё верно!

Наталья Михайловна усмехнулась, сказала:

– Садись, Антон! Пять баллов. Неси дневник.

Потом окинула взглядом класс, задержав его на Малевской и Матвееве и задумчиво произнесла:

– Может, у кого-то еще вопросы появились, почему у Ковалёва стоит за полугодие «пятёрка»?

Директор поднялся с места:

– Я думаю, не стоит мешать проведению урока. Наталья Михайловна, продолжайте!

– Пойдемте, не будем мешать учителю! – он повернулся к милиционеру и завучу. Вместе с ними из класса вышла и тётка из РОНО.

– Ты что-нибудь понял? – спросил меня вполголоса Юрка.

– Ага! – я осклабился в ответ. – Они, падлы на меня красивого посмотреть приходили. Сто пудов!

– Ковалёв! Никитин! – снова повысила на нас голос Наталья Михайловна. – Давайте этот вопрос обсудим на перемене!

Однако на этом, оказалось, сюрпризы совсем не закончились. Сразу после звонка в класс заглянула секретарша директора Зоя Павловна и сообщила:

– Наталья Михайловна, Ковалёв! Вас к себе вызывает Иван Степанович. Немедленно!

И пошла вперёд словно ледокол, расталкивая льды в виде групп школьников на встречном курсе, виляя «кормой». Наталья Михайловна пошла следом, прихватив сумочку. Я замыкал шествие, тоже прихватив с собой дипломат.

Мы прошли через канцелярию. Зоя Павловна села на своё место, махнув нам в сторону кабинета директора, мол, вас ждут, идите. Наталья Михайловна первой, я вторым вошли в кабинет. Матвеев восседал на своём месте, Малевская вместе представителем РОНО и милицейским майором за приставным столом, с одной стороны. Мне указали место напротив них. Наталью Михайловну посадили в угол кабинета к одежному шкафу на одиноко стоящий табурет.

Наташка села. И я обратил внимание, что села она, как-то неестественно выпрямив спину, плотно сжав колени и положив на них руки, словно примерная ученица. А еще она вдруг почему-то была бледной как мел.

Я уселся напротив майора. Слева от него скалилась Малевская, справа тётка из РОНО.

– Ну-с, Ковалёв, расскажите нам, – начала медовым голосом Малевская. – Как вы отдохнули на новый год?

– Нормально отдохнул, – я пожал плечами. – В деревню съездил. По друзьям походил.

– А в новогоднюю ночь ты что делал? – грозно спросил майор. – Давай, рассказывай!

Единственная мысль у меня была про Хляпика. Неужели заяву на меня накатал? Я ж его тогда… Даже близко подходить не буду. Помрёт, как отец Остапа Бендера, в страшных муках! Всё это у меня промелькнуло в голове за доли секунды, а сам я выдал:

– Можно узнать, чем вызван такой интерес ко мне?

Краем глаза я увидел, как Наталья Михайловна достала из сумочки свернутый лист бумаги, развернула его. Я успел прочитать на нём «заявление об увольнении…», написанное крупными буквами.

– Отвечай, как ты провёл ночь с 31 декабря на 1 января! – повторил майор.

– Тебя видели с твоей учительницей, как ты вошел в её квартиру в обнимку в два часа ночи! – не выдержав, выкрикнула Малевская. – А вышел ты оттуда в полвосьмого утра!

– Можно я поясню… – привстала Наталья Михайловна.

– Молчать! – рявкнул на неё майор. Наталья Михайловна заплакала, достала из сумочки кружевной платочек…

– А, понятно, – я широко улыбнулся. – Вон вы что хотите знать! Сейчас расскажу. Я приехал в поселок Химик из дома к новому году, то есть где-то в районе 11 вечера. Поздравил своего батю с новым годом, потом пошел с друзьями Савиным Михаилом и Комаровым Андреем гулять на стадион на ёлку.

Майор тут же стал записывать мои слова на бланке. Я мысленно оскалился – пиши, пиши! Подробней пиши! Будет, кому почитать, если не успеешь уничтожить!

– Потом мы с одноклассниками пошли гулять, – продолжил я. – Потом я собрался идти в гости. Но встретил Наталью Михайловну, поздравил её с новым годом и пошел её проводить домой.

Наташка сидела ни жива, ни мертва.

– Я проводил её до квартиры и ушел в гости к своим бывшим соседям, – развел руками я. – К тёте Маше, то есть Марии Гавриловне Киселевой, полковнику милиции в отставке, бывшему начальнику отдела борьбы с бандитизмом, если вы не в курсе. Там у неё был дед Пахом… Простите, Герой Советского Союза полковник в отставке Родионов Пахом Дмитриевич с женой Клавдией Никитичной. Они подтвердят, что я всю ночь до самого утра был у них, точнее у тёти Маши. Мы у неё новый год отмечали.

Я был уверен на все 200 процентов, что ни майор, ни Малевская, ни тем более эта тётка из РОНО не сунутся ни к тёте Маше, ни к деду Пахому.

– Тебя видели утром выходящим из её квартиры! – взвизгнула Малевская.

– Так я, когда Наталью Михайловну провожал, ей перчатки свои отдал, – ответил я и посмотрел на учительницу. – Она свои потеряла. У неё замерзли руки. А утром, когда я собрался домой, вспомнил про них и пошел забрать.

Наталья Михайловна бледно улыбнулась.

– Вы в обнимку шли! – сделала последнюю попытку Малевская. Матвеев бесстрастно смотрел перед собой, не вмешиваясь в разговор.

– Какое в обнимку? – возмутился я. – Она меня под руку взяла, чтобы не упасть на гололёде!

Майор сморщил переносицу.

– Вы мне тут дурака не валяйте, – сквозь зубы начал он. – Тебе едва 16 исполнилось, а ты уже со взрослой училкой роман решил закрутить? Говори, как дело было!

Он повысил голос на последней фразе и хлопнул ладонью по столу. Вздрогнули все, даже директор.

– Хорошо, – согласился я, вынашивая мысль, не подпустить ли здесь всем, кроме Наташки, хитрый конструкт, заставляющий бегать народ на перегонки в место, куда «не зарастёт народная тропа» (прости меня, Александр Сергеевич, но эта фраза красовалась в нашем школьном туалете на внутренней стороне дверки кабинки уже несколько лет).

– Вечером, прежде чем ехать отмечать новый год, я позвонил Ивану Георгиевичу Воронцову домой, поздравил его с новым годом, – решил я перейти в наступление. – Дать его домашний телефончик?

Майор нахмурился, но уже иначе.

– Потом я позвонил Зинаиде Павловне Наумовой, – оскалился я в сторону Малевской. – Тоже поздравил с новым годом. А 1-го января я у неё в 14.00 отобедал и получил в подарок «Паркер» с золотым пером.

Я хвастливо улыбнулся, больше оскалился. Малевская глубоко вздохнула.

– Наумова Зинаида Павловна это… – вдруг подала голос тётка из РОНО. – Я правильно поняла?

– Правильно, – согласился я. – Сейчас я отсюда выйду и первым делом выдам звонки и Воронцову, и Наумовой. И даже в Управление КГБ, Иван Степанович не даст соврать, у меня там тоже очень хорошие друзья есть. Пусть мне тогда объяснят, на каких основаниях меня и, – я бросил взгляд в сторону Натальи Михайловны, – учительницу математики здесь допрашивают, словно в гестапо?

– Ну, ты слова-то выбирай! – заметил директор.

– А как это назвать иначе? Извините, Иван Степанович, – ответил я. – Я ученик не из последних, не имею замечаний по поведению, спортсмен, решил поступать на физмат нашего пединститута, попросил Наталью Михайловну меня подтянуть по предмету.

– Я это и хотела сказать! – пискнула со своего места Наталья Михайловна. Я бросил на неё взгляд и пустил широкий импульс теплой «живой» силы её в грудь. Наташка сразу порозовела.

– И тут сразу мне предъявили аморальное поведение! Да еще с учительницей! Целого майора милиции в школу позвали, а родителей на беседу даже не пригласили. Кстати, моя мама тоже Наталью Михайловну просила со мной позаниматься. Она это тоже подтвердит. Извините, Иван Степанович, но я теперь буду жаловаться. Прям вот выйду из школы и сразу буду звонить по всем инстанциям: от обкома партии до УВД и КГБ.

Я опять осклабился. В любом случае я остаюсь в выигрыше. А вот они… Они в любом случае останутся в проигрыше. В большой и грязной… луже.

Кстати, после моих слов Малевская побледнела. Майор, наоборот, побагровел. Тётка из РОНО сохранила каменное выражение лица.

– Подожди, Ковалёв, не горячись! – ответил директор. – Выйди-ка в коридор. Подожди там. Нам кое-что здесь обсудить надо.

– И вы, Наталья Михайловна, тоже в коридоре подождите.

Мы вышли в канцелярию. Я хотел остаться тут, но Наташка потянула меня за рукав дальше, в коридор. Правильно, в канцелярии сидела, «грея уши», ушлая секретарша, которая всё потом донесёт-расскажет директору, ну и приврёт еще, естественно.

В коридоре Наталья Михайловна улыбнулась мне и заявила:

– От тебя, Ковалёв, одни только проблемы! Я ведь заявление на увольнение написала.

– Я тоже вас люблю! – прошептал я одними губами и произнес чуть громче. – Интересно, кто ж такой бдительный нашелся, чтоб пасквиль на вас и на меня сразу накатал?

– А ты не знаешь? – тоже едва слышно удивилась Наталья Михайловна. – Одноклассник твой, Гена Помазков. Он в гостях у своей подружки был, которая на одной площадке со мной живёт.

– Ну, ни фига себе! – воскликнул я. Тогда всё складывалось: и якобы необоснованная «пятерка» за полугодие, и постновогодние разборки. Ну, Генчик, держись!

– Не вздумай с ним драться! – всполошилась Наталья Михайловна.

– Ну, что вы? – успокоил я её. – Конечно, не буду. Я ж не идиот.

Наконец нас снова пригласили к директору. Иван Степанович встал, оглядел нас, задержал взгляд на мне и вдруг неожиданно подмигнул и едва заметно улыбнулся. Но потом опять состроил серьезную мину на лице и сказал:

– Антон! От лица школы прошу принять наши извинения! Мы оказались неправы в отношении тебя и просим нас извинить.

Малевская и милиционер молчали, уставившись в стол. Тётка из РОНО безразлично смотрела куда-то в сторону.

– Мне-то что? – буркнул я. – Вы перед ней извиняйтесь!

Я встал и показал на смущенную от моих слов Наталью Михайловну.

– Такого педагога обидели…

– Я тебя очень прошу, Антон, – директор встал со своего места, вышел из-за стола, подошел ко мне и положил мне руку на плечо. – Пожалуйста, не надо выносить мусор за порог. Людмила Николаевна, – он бросил гневный взгляд в её сторону, – переусердствовала, за что получит взыскание.

Малевская вскинулась, хотела что-то сказать, но не решилась, смолчала.

– Договорились? – он протянул мне руку.

Я её пожал, скрепив, таким образом, наш своеобразный договор.

* * *

– Наталья Михайловна, не уходите, пожалуйста, – попросил директор. Учительница было встала с места и направилась к двери вслед за Ковалёвым, снова села на стул.

– Марина Юрьевна, – директор обратился к тётке из РОНО. – Раз уж мы во всём разобрались, я прошу прощения у вас за беспокойство.

Тётка из РОНО спокойно встала, кашлянула, словно прочищая горло, и ответила:

– Мне, честно говоря, непонятно, Иван Степанович, зачем вы это всё устроили. К чему этот спектакль? Вам нужно уволить учительницу? Или выгнать из школы ученика, которому осталось полгода до выпуска?

– Извините, Марина Юрьевна, – ответил директор. – Вся эта… процедура была организована без моего участия нашим завучем.

Малевская поникла, вжала голову в плечи.

– Я об этом узнал сегодня утром, – он усмехнулся. – Практически с вами вместе.

– Однако, – засмеялась Марина Юрьевна, – инициативные у вас завучи… Ладно, я поеду.

Она встала, кивнула и вышла из кабинета. Вслед за ней встал и майор.

– Постойте, – попросил директор. – Пару слов.

Милиционер повернулся к нему.

– Я понимаю, что у вас работа с неблагополучными детьми, – сказал директор. – Профессиональная, так сказать, деформация и всё такое. Только не надо так себя вести с детьми. Это ваша профессиональная ошибка. Тем более, с нормальными детьми. Он вам не уголовник. С жуликами своими так общайтесь. И чтоб в школе я вас не видел. Совсем!

Матвеев, разговаривая с майором, даже не повысил голос, а милиционер, тем не менее, съёжился.

– Вы свободны.

Майор ушел.

– Я тоже пойду, – поднялась Малевская.

– Сидите! – приказал директор. – Я с вами еще не закончил.

Малевская села.

– Людмила Николаевна, – сказал директор. – Я жду от вас объяснительной о своих действиях и заявления с просьбой об освобождении от должности завуча. Думаю, что у вас нет должного опыта работы на этой должности. Также я поставлю вопрос на партсобрании, стоит ли вам оставаться парторгом.

Малевская сидела, не поднимая глаз.

– И объясните мне, какого чёрта вы всё это затеяли, при этом умудрившись даже не поставить меня в известность?

Глава 20

Глава 20

Жизнь молодая

Происшествие со мной и Натальей Михайловной на моей жизни, что в школе, что дома совсем не отразилось.

Я никому, даже Мишке с Андрюхой, о беседе в директорском кабинете не рассказал. Сочинил, что, мол, уговаривали меня директор вместе с РОНОшницей поступать на физмат в пединститут, дескать, обещали направление дать и всё такое. На что я обещал подумать.

Малевская на следующий день неожиданно ушла на больничный. А я в этот день после уроков перед тем, как ехать домой заскочил к тёте Маше и попросил ей обеспечить мне алиби на новогоднюю ночь. Тётя Маша посмеялась, но обещала в случае чего подтвердить, что всю ночь я спал в её квартире. То есть, сначала отмечал, а потом спал.

А вот в качестве подарка она мне попыталась всучить четырехтомную медицинскую энциклопедию из своей библиотеки. Даже сумку для неё подготовила. Каждый том величиной с энциклопедический словарь. Четыре «кирпича» общим весом килограммов 15, не меньше. Пришлось забрать.

Тётя Маша взглянула на мою разочарованную тяжкой ношей физиономию и не смогла сдержать улыбки.

– Тебе пригодится, – сказала она.

– Не могу не согласиться, – ответил я. – Но уж больно тяжелые эти знания…

Весь январь я прокрутился, как белка в колесе: школа, вождения, занятия, медитация.

В школе дела шли ни шатко, ни валко. Наталья Михайловна меня весь месяц игнорировала, но «домашку» проверяла исправно, как у всех. По остальным предметам особых сдвигов не было. Разве что вдруг Молекула стала мне ставить не «трояки», а «четверки» и даже один раз «пятёрку» – за лабораторную работу.

Вождение у меня занимало ежедневно три часа. Ездил я уже исключительно по городу.

По возвращении ужинал, занимался своими растениями и после того, как maman ложилась спать, медитацией.

Едва удалось пару раз вырваться с Альбиной сходить в кино, а затем в кафе. Как я понял, в кино Альбина меня вытаскивала, в основном, из-за того, чтобы продемонстрировать своего кавалера, то есть, меня, перед то ли знакомыми, то ли подругами, которых мы постоянно встречали то возле касс, то в фойе, то в зрительном зале.

Во время походов в кафе мы почему-то никого из знакомых, кроме разве что директора химзавода, не встречали. Впрочем, ходили мы (инициатором был, конечно, я) исключительно в кафе «Театральное»: там и готовили неплохо, и недорого было, да и потанцевать при желании тоже можно (всего трёшку бармену и он включал магнитофон на весь вечер).

С директором завода Вострецовым Николаем Васильевичем мы столкнулись в наш первый совместный выход, после просмотра кинофильма «Бездна» в кинотеатре «Октябрь».

Оба они – и Николай Васильевич, и Альбина – на секунду замерли, столкнувшись друг с другом в зале, и тут же расслабились после того, как я помахал рукой директору. Николай Васильевич кивнул мне, но подходить не стал. Он тоже был с дамой, и дама была совсем не его жена Валентина Викторовна.

После того, как я сделал заказ, он, поймав мой взгляд, едва заметно кивнул мне в сторону фойе, приглашая на разговор. Я извинился перед Алькой (она сердито поджала губы) и вышел вслед за ним.

Мы обменялись рукопожатиями.

– Как жизнь, студент? – весело поинтересовался он.

– Нормально, школу заканчиваю, – ответил я. – Хату обживаю. Вон, – я кивнул в сторону Альки, – невесту выхаживаю, в город вывожу, развлекаю, так сказать.

Я поймал себя на мысли, что действительно стал воспринимать Альбину, как будущую жену. И при этом ни она, ни maman не возражали.

– Ого! – восхитился директор. – Весьма ответственное заявление.

И вполголоса поинтересовался:

– Деньги есть? Может, чем-то помочь?

Я улыбнулся:

– Есть.

И тут же придумал:

– Можно матери Почетную грамоту выдать, а?

– Запросто, – согласился директор. – К 8-му марта сделаем!

Мы поговорили еще с минуты три и разошлись, довольные встречей. А я задумался. Как же, сказал, что обживаю квартиру, а нормальной мебелью до сих пор не обзавелся!

Однако этот вопрос пришлось отложить до начала февраля, пока я не обзавёлся водительскими правами. А если быть честным, пока у меня не закончилось обучение с вождением. Уж очень оно занимало много времени.

С мебелью мне помогла директриса ЦУМа Зинаида Михайловна. Правда, взамен она попросила помочь её подруге.

– Со здоровьем у неё вроде всё нормально, – рассказала она. – Но вот насчет помолодеть… Ты ведь поможешь, Антон?

– Давайте встретимся, подумаем, – уклончиво ответил я. – Зинаида Михайловна, тут же всякое может быть. Я ж её не видел. И опять, вы её озвучивали сумму?

Зинаида Михайловна медленно кивнула и вполголоса сообщила:

– Ты знаешь, чья это жена? Директора «Металлита»!

Завод «Металлит» считался одним из градообразующих предприятий в регионе, половина продукции в качестве сырья уходила в оборонку на всякие радио– и приборные заводы, половина продукции поставлялась за границу, причем не в страны СЭВ, а в капстраны. Устроиться на работу туда, даже простым работягой, считалось невероятной удачей.

– А насчет мебели не беспокойся. Румынскую стенку я тебе сделаю через пару дней. Полный гарнитур, включая стенку, мягкую мебель, прихожую будет стоить 4500 рублей.

Я присвистнул и почесал затылок.

– Не свисти, денег не будет, – засмеялась Зинаида Михайловна. – Самый простой вариант стенка в зал 800 рублей. Включает в себя 5 шкафов: 2 одёжных, книжный, зеркальный посудный, секретер.

Я выбрал самый простой вариант. Насчет этой жены директора «Металлита» мы договорились встретиться через неделю.

Однако стоило мне позвонить через день по поводу мебельного гарнитура, как Зинаида Михайловна обозначила:

– Приезжай в среду, 5 февраля после обеда. Тонечка будет ждать тебя в 15.00.