Текст книги "Аттестат зрелости 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Аттестат зрелости-2

Глава 1

Копирование и размещение материала без моего согласия, как правообладателя, запрещено Согласно закону об авторском праве, согласно Федеральному закону от 24 ноября 2014 г. N 364-ФЗ наименование статьи 15.2 настоящего Федерального закона.

Все события, лица, организации —

исключительно плод воображения автора.

Любые совпадения случайны.

Наследник чародея.

Книга шестая.

Аттестат зрелости-2

Глава 1.

Похищение

«Уазик» скакал по зимней, едва заметной в темноте, дороге, как мячик. Казалось, еще немного, и на очередной кочке или ямке он подскочит и выпрыгнет в кювет. Тем более, что снаружи кружило, вьюжило. Поднялась метель. Несмотря на это водитель, словно фокусник-жонглёр, крутил рулём то влево, то вправо, реагируя на заметные только ему препятствия и ямы, мгновенно переключая рычаг передач, сбавляя или, наоборот, повышая скорость. «Уазик» подскакивал, подпрыгивал, но неизменно вставал на все четыре колеса и пёр дальше, сохраняя темп езды практически неизменным.

– Ты задолбал, Грач! – в который раз опасливо повторил рядом сидящий пассажир, длинный нескладный парень лет 25-ти с узким костистым лицом. – Сбавь обороты!

– Не ссы, Котяра, – отозвался водитель. – Чуток осталось, скоро дома будем. Батон глянь, как там мамзелька, не развязалась?

– Что ей будет? – с заднего сиденья отозвался третий член «экипажа», плотный, скорее даже пухлый, парень того же возраста. – В отключке до сих пор лежит! Мы ей матрас кинули. Лишь бы не обделалась.

Сзади в багажнике полулежал длинный сверток-мешок, стянутый веревкой, из которого торчали ноги в женских сапогах. Свёрток на кочках и ямах нещадно било об пол и стенки багажника. Тело в нём никаких признаков жизни не подавало.

– Да и хрен с ней! – буркнул в ответ Котяра. – Сдохнет, туда ей и дорога!

– Э, нет! – водитель по прозвищу Грач сбавил скорость, обернулся назад. – Сдохнет, нам тогда Оскар яйца оторвёт с корнем. Батон, глянь!

Толстяк по прозвищу Батон, сидящий на заднем сиденье, смачно выругался, обернулся и полез через сиденье в багажник, тронул сверток-мешок рукой, сел обратно:

– Вроде дышит!

– Гут, – водитель снова прибавил скорости.

«Уазик» впотьмах проскочил одну деревеньку, другую.

– Поворот не проворонь! – заметил Кот.

– За собой смотри! – не поворачиваясь, огрызнулся Грач. Он вдруг резко затормозил и повернул. Кот завопил, едва не врезавшись головой в лобовое стекло:

– Ты что, сука творишь?

– Не видишь, поворот! – ухмыляясь, отозвался водитель. Сзади флегматично хихикнул Батон.

– Новый год скоро, – совершенно не в тему заметил он. – Нажрёмся…

– Всё б тебе нажраться, – злобно ответил Кот. – Рожа уже в дверь не вписывается.

– А в табло? – равнодушно хмыкнул Батон. Кот моментально заткнулся. Рука у Батона была тяжелая, да и Грач был приятелем скорее толстяку, чем Коту, поэтому в случае размолвки на чьей он стороне окажется, догадаться было нетрудно.

Машина проехала еще с пару километров. По бокам стали появляться силуэты домов, едва различимые в темноте зимней ночи. Уличных фонарей, увы, в селе отродясь не водилось.

«Уазик» проехал еще немного, повернул к воротам одного из домов.

– Не вздумай бибикать! – предупредил Кот. – Всю деревню перебудишь!

– Не учи отца и баста! – ответил Грач. – Иди, стучи да ворота открывай.

Кот поморщился, выскочил на улицу, поёжился, подбежал к калитке, нажал на кнопку звонка. В окне дома вспыхнул свет. Хлопнула дверь. Кто-то подошел к воротам, вполголоса спросил:

– Это вы?

– Мы, мы! – торопливо ответил Кот. – Открывай, Валёк! Приехали.

Ворота стали открываться. Сначала одна створка. Кот помог открыть вторую, встал под свет фары машины, махнул рукой, приглашая заезжать во двор.

«Уазик» рыкнул, чихнул и, выпустив клуб сизого дыма, въехал во двор. С водительского сиденья вывалился Грач.

– Бензин кавно! – громко заявил он. С водой что ли бодяжат?

Валёк, плечистый парень одного возраста с ними, только выше всех ростом, с огромными пудовыми кулаками, подошел к нему, протянул для рукопожатия руку, спросил:

– Привезли?

– Ага, – Грач махнул в сторону машины. – В багажнике в мешке.

– Да ну на! – восхитился Валёк. – Нашли сразу? Люкс!

– Оскар где? – лениво поинтересовался Грач. – Он поляну обещал.

Тем временем Кот с Батоном закрыли ворота, подошли к ним.

– Бабу оттащите в баню, – приказал Валёк. – И заприте там!

– Она там кони не двинет? – задумчиво сказал Грач.

– Вроде не должна, – отмахнулся Валёк. – Оскар сказал, в бане запереть до утра. Там тепло еще. Давайте, тащите её, запирайте да в дом. Поляна накрыта! Водка греется!

Грач открыл багажник. Батон вытащил сверток-мешок, из которого торчали ноги, попытался поставить. Бесполезно. Ноги девушки подкосились, она повалилась на землю. Батон успел её подхватить.

– Всё еще под кайфом! – гыгыкнул Кот. – Два часа гнали, так и не очухалась.

– Тащите её! – рявкнул Валёк. – Что встали?

Кот и Батон подхватили сверток-мешок и потащили его в баню – бревенчатый сруб в глубине двора. Вспыхнул свет над дверью.

– Догадались включить, – ухмыльнулся Грач. – Пошли в дом, холодно. Эти догонят.

Дом даже во тьме ощутимо отличался от соседских приземистых, в основном, бревенчатых избушек. Он был непривычно большим, двухэтажным из белого кирпича, высокой мансардой и четырехскатной крышей. От посторонних глаз и дом, и двор были отгорожены двухметровым забором из плотно подогнанных досок. Да и само домовладение находилось на значительном удалении от соседских строений.

Валёк и Грач поднялись по высокому крыльцу, вошли в террасу, разулись.

– На кухню, – скомандовал Валёк.

– А Оскар где?

– Спит, – отмахнулся тот. – Усугубил, так сказать, немного, пока вас ждал.

– Блин, Валёк! – возмутился Грач. – 150 кэмэ до города, 150 обратно, да по такой дороге. Я думал вообще к утру только приедем. Метель на улице!

Следом за ними в дом вошли Кот с Батоном, разулись, разделись, прошли на кухню и сели за огромный дубовый стол. Валёк вытащил из холодильника и водрузил на стол три бутылки «Пшеничной», выставил три гранёных стакана.

– А хрусталь для братвы пожалел? – осклабился Кот, намекая на красивые хрустальные стопочки в серванте. Валёк ловко отвесил ему затрещину, разлил каждому по полстакана водки.

– А ты? – поднял брови Грач. В ответ Валёк только поморщился:

– Глядеть на неё, проклятую, уже не могу.

Грач, Кот и Батон чокнулись, выпили, принялись жадно закусывать, благо еды на столе хватало: и варёная говядина, и сало, и колбаса с сыром, квашеная капуста, соленые огурцы, маринованные грибы.

– Рассказывайте! – потребовал Валёк, наливая себе в граненый стакан самодельного томатного сока из трехлитровой банки.

– Ого! – воскликнул Грач, забирая у него банку. – Сделать водку ароматной может только сок томатный!

После чего тоже налил себе полный стакан сока.

– Ну, вздрогнули!

– Значит, выцепили мы её на остановке у завода, как он и сказал, – начал Грач, махнув рукой в сторону Батона. Тот согласно кивнул и добавил:

– Я ж говорил, батька врать не будет!

– Еле её узнали, – добавил Кот. – Раньше Алька-глиста была, а сейчас такая фифа стала. Охренеешь!

– Батон её зажал, Котяра марлю с хлороформом ей под нос и готово! – продолжил Грач, прожевывая солёный огурец. – Два часа везли, так и не очнулась.

– Вы её по дороге, – с подозрением посмотрел на них Валёк, – не того?.. Не чпокнули?

– Обижаешь! – осклабился Кот. – Ищи дурака. Оскар, вон, хотел её трахнуть… А сейчас что? Ну её нафиг!

– Смотрите, – предупредил Валёк. – Не дай бог… Она ему целой нужна. Вы её развязали?

Батон согласно промычал. Он старательно пережевывал кусок мяса – остывший шашлык. За него ответил Кот:

– Развязали, мешок с головы сняли. Спички из бани тоже убрали, мало ли что? До утра не замёрзнет.

Валёк удовлетворенно кивнул головой.

– А зачем она ему нужна? – веселым пьяным голосом поинтересовался Кот. – Жениться что ли всё хочет? Или так, повеселиться? Может, и нам обломится?

– Не твоё дело, – нахмурился Валёк. – Может, и обломится. Но не тебе.

– Говорят, если ведьму сжечь, то все её сглазы проходят, – вполголоса объяснил Батону Грач. Кот услышал, пьяно заржал:

– Езуиты поймали ведьму, привели к своему пастору, говорят: «Мы ведьму поймали!» Пастор им в ответ: «Сжечь её!». Они: «Она же молодая, красивая!» Пастор подумал, подумал, а потом и говорит: «Ладно. Но потом всё равно сжечь!»

Валёк поморщился:

– Во-первых, не езуиты, а иезуиты. Во-вторых, ловлей ведьм и колдунов занималась инквизиция, но никак не пасторы. Дурак ты, Котяра.

– Подумаешь, – усмехнулся Кот. – Главное, смысл понятен!

Глава 2

Глава 2.

Погоня в метельной ночи.

Почти как в песне.

Maman достала из сумки норковую шапку-кубанку.

– Вот, – сказала она. – Когда её в машину затащили, у неё с головы слетела. И сумочка…

Она достала маленькую черную сумочку. Верно, сумка была алькина. Альбина большие сумки ненавидела, называя их «домохозяйскими», «старушачьими». Я вздохнул.

– Надо милицию вызывать, – сказала maman.

– Надо! – согласился я, снимая трубку телефона, по памяти набрал номер рабочего телефона Дениса. Бесполезно, длинные гудки. Никто трубку не берет. Набрал еще раз, потом еще и еще. Понятно, рабочий день закончился. Номера домашнего телефона у меня не было. Набрал номер рабочего телефона Шишкина. Тот же результат – длинные гудки, трубку никто не снимает. Да и какая работа, если до Нового года осталось три дня?

– Звони в милицию, – я передал трубку maman. – А я подумаю…

Думать было нечего. У меня был носовой платок с кровью Альбины. Достаточно, чтобы определить её местонахождение через заклятие поиска. Я вышел в зал, закрыл за собой дверь, вытащил из-под дивана свой чемоданчик с «сокровищами». Платки (а также просто клочки материи, листочки бумаги и т.д.) с пятнами засохшей крови лежали у меня в общей тетради между страниц. Носовой платок (целый носовой платок! Кровь других у меня порой была на клочках бумаги) с бурыми пятнами и подписью «Алька» лежал самым первым.

Я вытащил его, потом вытащил из чемодана нож колдуна, повесил себе на пояс. На всякий случай кинул в карман пачку карандашей с конструктами лечения и регенерации, а также вытащил все деньги, которые у меня имелись, и тоже рассовал по карманам.

– Ну что, ма? – я вышел в прихожую. – Дозвонилась?

– Сейчас приедут! – maman облегченно вздохнула.

– Думаешь, если они приедут, то сразу бросятся на поиски и тут же найдут? – скептически усмехнулся я. – Как бы нафиг не послали. Кто мы ей?

Я развел руками.

– Только лишь соседи…

– Антон! – сердито сказала maman. – Почему у тебя такие дурацкие мысли? Как ты можешь такое думать?

– Мэм, не будь наивной! – усмехнулся я. – Вспомни хотя бы ситуацию с цыганвой! Ладно…

Я махнул рукой.

– Не буду спорить, сама увидишь!

Наряд приехал достаточно быстро, минут через 15 после звонка: возрастной толстый капитан с замученным взглядом (типа, век бы вас не видеть заявителей!) и не застегивающимся на пузе кителем и молоденький, не старше 25 лет, улыбчивый сержант. Они, не разуваясь, попёрлись было в зал, но я упрямо, едва не хватая их за рукава шинелей, которые они снимать не пожелали, потащил их на кухню.

Как я и предполагал, капитан, по-хозяйски усевшийся за обеденный стол, выслушал maman, делая вид, что что-то записывает в блокнот, поинтересовался:

– А кем она вам приходится?

Узнав, что никем, просто соседкой и подругой, едва скрывая радость от этой новости, развел руками:

– Мы заявления о пропаже людей принимаем только от близких, родственников или от руководителей предприятия, где они работают.

Maman попыталась возмутиться, но он её оборвал:

– Вы ей никто. Это, во-первых. Во-вторых, работа по заявлениям о пропавшем лице начинается только по истечении трех суток. Это установлено законом. Вам ясно?

Maman что-то хотела сказать, но тут вступил в разговор сержант:

– Будете возмущаться, составим протокол о ложном вызове. Привлечем вас к административной ответственности.

Maman ошеломленно замолчала.

– Заявление вы обязаны принять в любом случае, – влез в разговор я. – Здесь речь идёт не о пропаже, а о похищении человека.

– Ты кто такой, малец? – презрительно спросил, словно сплюнул, капитан.

– Я её друг, – ответил я. – Если не верите, давайте спросим у полковника Воронцова Ивана Георгиевича. Сейчас ему позвоним на работу или домой и спросим.

Я сходил в прихожую, взял аппарат, принес его на кухню, благо позволяла длина шнура, снял трубку телефона, поднес палец к наборному диску.

– Ладно, – поспешно махнул рукой капитан. – Пишите!

Maman взяла ручку, лист бумаги. Пока она писала, капитан повернулся ко мне:

– Вы откуда Ивана Георгиевича знаете?

Он уже стал называть меня на «вы»! А то – «малец»…

– Да дружим мы с ним, – отмахнулся я и, наклонившись к уху милиционера, шепнул:

– Альбина Федоровна – племянница Воронцова…

– Ё-моё! – так же шепотом отозвался капитан. – Правда, что ли?

– Точно! – подтвердил я. – Калугин в курсе.

Капитан нахмурился, переглянулся с сержантом.

– М-да… Дела… Ему ж доложить надо… Воронцову.

– Обязательно, – кивнул я. – И немедленно принять меры к розыску.

Капитан вздохнул, опять скривился, сложил папку, встал.

– А расписку? – словно невзначай поинтересовался я.

– Какую расписку?

– О приеме заявления.

Капитан снова разложил папку, вытащил какую-то книжку с отрывными листочками, похожую на гаишную книжку с квитанциями штрафов, написал на ней несколько строчек, расписался, оторвал и выдал – мне. Мне, а не maman!

– Спасибо! – поблагодарил я.

Милиционеры ушли. Мы проводили их до лестничной площадки. Maman хотела что-то у них спросить, но не успела – слишком уж быстро они выскочили на улицу. Вполне возможно, чтобы как раз избежать лишних расспросов.

– Ну, и что, мэм? – удрученно хмыкнул я. – Думаешь, они прямо сейчас бросятся на её поиски?

Maman смолчала, смахнула слезу с глаз и ушла на кухню. Я направился вслед за ней, но догонять и утешать не стал, а стоя в дверях, попросил:

– Мамуль, ко мне в зал 15 минут не входи и меня не беспокой не под каким предлогом. Ладно?

Она повернулась ко мне, испуганно посмотрела мне в лицо:

– Почему?

– Буду Альку искать…

Я заперся в зале, на всякий случай защелкнув щеколду. Как заселился, так сразу и прикрутил шурупами с внутренней стороны небольшой засовчик-щеколду. Особой преградой для вхождения в зал она отнюдь не была, а служила скорее предупреждением, что меня не стоит сейчас беспокоить.

Наложение конструкта поиска по крови требовало погружения в Астрал. Сначала я уколол себе палец иглой, выдавил капельку крови на засохшую кровь Альбины, наложил на платок заклинание поиска, зажал его в руке и скользнул в Астрал.

Сидя за воображаемым столом, я представил себе карту города. Красной точки – разыскиваемого носителя крови – на карте не нашлось. Я удивился. Даже если объект был мёртв, он всё равно был бы. Я вздохнул и мысленно стукнул себя по лбу за недогадливость – её в городе просто не было. Я представил себе карту области. Вот теперь красная точка светилась где-то на окраине области, километрах в ста пятидесяти. Я увеличил карту в районе место нахождения. Какая-то деревня непонятная, строения. В одном из них и находилась моя Алька.

Я снова уменьшил карту, запоминая населенный пункт и дорогу к нему. Попутно, ну раз уж зашел помедитировать, прогнал несколько раз силу по каналам организма. Всё. Теперь можно за ней ехать. Только кто мне составит компанию, кто отвезет до этой деревушки и привезет обратно? То, что я смогу забрать Альку оттуда, я даже и не сомневался.

Я вышел из Астрала, по привычке взглянул на часы. Прошло меньше пяти минут.

До Устинова снова дозвониться оказалось невозможно. Позвонил еще раз Шишкину. Увы, того тоже не оказалось на рабочем месте. Оставалось два варианта – Степан и Зинаида Павловна. Почему-то я даже не сомневался, что старушка с удовольствием составит мне компанию.

Я набрал номер Степана. Трубку сняли.

– Степан Никифорович? Здравствуйте, Антон Ковалёв беспокоит.

– Добрый вечер Антон, – отозвался тот. – У тебя что-то случилось?

Я с облегчением выдохнул:

– Нужна ваша помощь, Степан Никифорович. Очень сильно нужна.

– Сейчас подъеду, – ответил он. – Ты ж теперь в центре живёшь? На Кропоткина?

– Ага, – подтвердил я. – Кропоткина, дом 7.

– Минут пятнадцать-двадцать.

– Спасибо, жду.

Я поднял глаза и увидел maman, которая с кухни, стоя в дверях, смотрела на меня.

– Ты что собираешься делать?

Она подошла ко мне, схватила меня за плечи.

– Ты…

– Хочу вот Альбину домой привезти, – ответил я, растягивая губы в резиновой улыбке.

– Не смей! Ты…

– Я справлюсь, мэм, – я обнял её за плечи. – Алька моя девушка. И кто, как не я, ей поможет?

– Не пущу! – maman вцепилась мне в руку. – Нет! Не смей!

Я тут же выпустил в неё конструкт сна. Maman стала оседать. Я подхватил её на руки, отнес в комнату, положил на кровать. Конструкт был уже готов заранее – я всё-таки предполагал такую реакцию.

Взглянул на часы. До расчетного времени – до приезда Степана оставалось несколько минут. Я поспешно оделся-обулся и вышел из квартиры.

Степан подъехал буквально через минуту. Я увидел фары въезжающей во двор машины, пошел навстречу. Степан приехал на своей «шестерке».

Я уселся рядом с ним, поздоровался, пожал руку и, предупреждая его расспросы, сообщил:

– Соседку кто-то похитил, мою девушку. Поедем, заберем?

– Так просто? – иронично хмыкнул он. – Ты знаешь, где она?

– Знаю, – кивнул я. – Мне обратиться не к кому. Я бы один доехал, да транспорта нет. Бензин оплачу без проблем.

Я попытался вытащить из кармана купюры. Степан пресек мою попытку, хлопнув по руке.

– Прекрати!

– Ладно, – кивнул я. – Сочтёмся.

Степан вздохнул, взглянул на часы. Ехать в ночь ему не хотелось. Да и погода отнюдь не благоприятствовала. Начинался снегопад, метель.

– До завтра не терпит? – буркнул он. – Хотя бы до утра?

– Вряд ли, – отозвался я. – Уж очень всё нехорошо получилось.

– По дороге расскажешь, – наконец принял окончательное решение Степан. – Надеюсь, никого убивать не будем?

Мне понравилось его это «не будем». То есть он уже посчитал себя и меня одной командой.

– Не будем, – согласился я, а сам подумал: «В крайнем случае, проклянём»…

Сами тогда умрут и очень мучительно.

Пока Степан выруливал со двора, я объяснил, куда надо ехать. Он присвистнул:

– Да это чёрт-те куда!

И снова вздохнул.

– Хорошо, хоть резина зимняя.

Из города на трассу мы выбрались достаточно быстро – на улицах встречались только одиночные автобусы-троллейбусы и больше никого, ни одной машины. Даже таксисты куда-то исчезли.

– В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит, – заметил Степан.

– Поэтому едем без собаки, – немедленно отреагировал я. Степан тут же хохотнул. По мере того, как мы ехали, я рассказал ему, что случилось, в том числе и про вызов милиции. Умолчал про звонки Устинову и Шишкину да про то, как узнал местоположение Альбины. Впрочем, про последнее Степан спросил сам:

– А как ты узнал, где её держат?

Вопрос о том, что похитили её или она уехала сама, уже не стоял. Я ответил уклончиво:

– Степан Никифорович, у каждого свои способы…

Степан ухмыльнулся, но смолчал. Машину он вёл уверенно, скорость держал относительно приличную для таких погодных условий, не меньше 60–70 километров в час, хотя дорога едва угадывалась в свете фар. Неожиданно буквально, как говорится, «в миллиметре», разминулись с какой-то встречной грузовой машиной, неопределенной в темноте марки. У меня мурашки табуном от страха пробежались вверх-вниз, а Степан лишь невозмутимо хмыкнул.

Он даже ухитрился повернуть на просёлок в нужный момент.

– Ты здесь был? – спросил я. – Знакомые места?

Степан неопределенно хмыкнул, усмехнулся и бросил:

– Довелось как-то прокатиться.

И добавил:

– Исключительно по работе. Летом здесь замечательно. Лес, речка, грибы, рыбалка.

Он поморщился и, словно нехотя, сообщил:

– Храм здесь был. Старый настоятель умер. А новый батюшка председателю колхоза не понравился. Ну, и закрыли храм.

– А поп что? – спросил я.

– Батюшка, – мягко поправил меня Степан. – Я понимаю, что ты атеист, к религии относишься, может, даже свысока…

– Не просто свысока, – перебил его я. – А вообще отрицательно. Из-за одного попа я теперь бабушку свою навестить не могу. Она меня за сына дьявола считать стала!

Я замолк. Я знал, кем и где работает мой знакомец Коломойцев Степан Никифорович. А знает ли он, что я это знаю, я не знал. Вот такая тУфтология.

– Это частности, – отмахнулся он. – Исключение, которое как раз подчеркивает правило. Наличие одного дурака…

– Фанатика, – снова перебил я.

– Фанатика, – согласился Степан. – Совсем не означает, что все священнослужители негодяи, а Церковь всего лишь культовая община для отправления религиозных обрядов… Совсем наоборот…

Он не договорил. Вдоль дороги показались тёмные силуэты домов. Машина остановилась.

– Ну, – спросил он. – Куда дальше?

– До конца, – ответил я, воссоздавая в памяти отрезок карты. – Я скажу…

Степан рассмеялся, выжал сцепление, нажал педаль газа. Машина, тихо урча мотором, покатила вдоль темной улицы.

– Ты что? – спросил я.

– Нет, нет, ничего… Даже интересно… – он не договорил.

– Стой, вот здесь! – я показал нужный дом – целая усадьба за высоким забором. Причем от остальных домов в этом то ли селе, то ли деревне (пожалуй, всё-таки селе – если со слов Степана здесь была церковь) усадьба находилась на отдалении, словно какая-нибудь крепость.

– Однако… – задумчиво проговорил Степан, глядя на железные ворота. – И что ты собираешься делать?

Я вышел из машины. Степан вылез вслед за мной, встал рядом.

– Может, позвонить? – предложил я, указывая на кнопку звонка. – Хозяева возьмут, да и откроют.

– Здесь живёт тот самый председатель колхоза, – заметил Степан. – Который нашего батюшку избил, а потом во все инстанции писал, что здесь, дескать, ведется антисоветская пропаганда и укрываются диссиденты. Вот и закрыли приход.

– Понятно.

Я переключился на магическое зрение, подошел к воротам. Внимательно осмотрел их. Без шума не обойтись. Ворота были добротные, металлические, как в гаражах. И калитка тоже основательная.

Я снова осмотрелся и хохотнул.

– Ты что? – напрягся Степан.

– Ворота железные, калитка тоже, – ответил я. – А забор из двухсантиметровых досок.

– Действительно, – усмехнулся Степан. – У меня, кстати, в машине топор есть. Только не убивай никого.

Я повернулся к нему. Степан не шутил.

– Не буду, – тоже вполне серьезно ответил я.

Первым делом я наложил конструкты «каменной кожи» на себя и, на всякий случай, на Степана. Пару раз пропустил «живую силу» по каналам, сконцентрировав её сгусток в правой руке. На секунду замер, окинув через деревянный забор магическим взглядом двор. Два сантиметра древесины для меня не оказались непреодолимой преградой. Недалеко, метрах в пяти справа обнаружилась собачья будка. Я выпустил в неё конструкт сна, благо расстояние позволяло. Пес шевельнулся и замер. Мне показалось, что он даже всхрапнул. Я хихикнул. Степан стоял рядом.

– Может, всё-таки топор принести? Или лом?

– Не надо.

Я глубоко вздохнул и ударил кулаком в середину доски. Громкий треск ударил по ушам. Доска проломилась внутрь. Я ухватил её обломки, потянул на себя, вырывая их вместе с гвоздями. Ухватил вторую доску, которая рядом была прибита, потянул на себя. Мне показалось, что треск должен был разбудить всех в округе. Оказалось, что я ошибся. Окна дома оставались темными. Никто не выскакивал из дверей, не бросался на нас с дикими воплями. Всё было тихо.

Я полез через дыру во двор. Степан сунулся за мной, но я его одёрнул.

– Я сам. Лучше машину разверни!

– Понял!

Я огляделся, осторожно ступая, направился в глубь двора, где стояла отдельно от всех строений квадратная избушка с высокой шиферной крышей. Замков снаружи на двери не наблюдалось. Зато сама дверь оказалась припертой под ручку массивным колом. Я раздраженно врезал по деревяшке ребром ладони, легко разломив ее. Боли не почувствовал, чему даже ничуть не удивился. «Каменная кожа» защищала даже в том случае, если наносил удар сам.

Распахнул дверь.

– Ну, наконец-то!

Альбина бросилась мне на шею.

– Я уже вся замёрзла!

Я отстранил её от себя, окинул взглядом.

– Ты цела?

– Да всё нормально! – сердито ответила она. – В целом. Только шапку и сумочку потеряла. Может, у них в машине лежат?

– Твою шапку и сумку maman подобрала, – отмахнулся я. – Тебе они ничего не сделали?

– Не успели! Бежим отсюда!

– Тихо! – я ухватил её за рукав. – Осторожней!

Мы дошли до пролома, кое-как вылезли на улицу, сели в машину. Я на переднее сиденье рядом с водителем, девушка сзади.

– Стой! – остановил я Степана. – Подожди!

Повернулся к Альбине. Её трясло, но скорее от холода.

– Кто это был? Что за люди?

– Уроды, – буркнула она. – Мой жених. Якобы жених, – тут же поправилась она, заметив мою гримасу. – Точнее, его дружки. Выследили меня. Я тебе рассказывала. Забыл? Когда школу закончила, поступила в институт. На каникулах приехала к родным. А он заявился свататься. Дал моим родителям денег, они и согласились. Я сбежала. Он меня там нашел. В общем, я милицию вызвала, их забрали и всё такое. Теперь вот опять нашли!

Она сжалась, заплакала.

– Вон там мои мать с отцом живут, – она махнула рукой. – А я видеть их не хочу. Продали меня как проститутку какую…

– Они ж опять приедут, – задумчиво сказал Степан. – Дорожку протоптали… Не скроешься.

– Может, грохнуть их? – ухмыльнулся я. – А дом сжечь нафиг!

– Нет! – категорично отозвался Степан. – Заявление в милицию писать надо.

– Опять? – засмеялся я. – Ладно. Сидите, я сейчас.

У меня родилась озорная идея.

– Куда? – крикнул мне вслед Степан.

– Сейчас приду! – отозвался я.

Я пролез в дырку, подошел вплотную к крыльцу, оглядел фасад дома. Сквозь кирпичную стену магическое зрение почти не «пробивало». Но, тем не менее, я смог различить несколько светящихся розовым светом силуэтов: четыре на первом этаже, один на втором. Они не двигались. Спали.

Теоретически конструкты должны были «добить». Всё-таки объекты воздействия были недалеко.

Пять заклинаний магии Разума, пять конструктов «ночной кошмар», по одному на каждого, обильно напитанных магической энергией, «ушли» по назначению.

Я рванулся обратно, к машине. Проскочил через дырку, плюхнулся на переднее сиденье.

– Погнали!

– Что ты сделал? – спросил Степан, нажимая газ.

– Ничего особенного, сон им испортил.

Мы успели услышать звон разбитого стекла и нечеловеческий, полный кошмарного ужаса душераздирающий вопль. Степан резко вжал тормозную педаль до упора. «Шестерку» развернуло, крутануло полтора раза вокруг своей оси. Алька сзади завизжала.

– Ты что натворил? – Степан попытался схватить меня за грудки. У него это получилось плохо, слишком уж плотная ткань была у зимней куртки. Сзади донёсся еще один вопль, мало похожий на человеческий.

Я засмеялся, стукнул его по рукам:

– Сон им немного подпортил. Тебе какая разница?

Его вопросы меня начали раздражать.

– Ты ж их запретил убивать, – добавил я. – Поехали. Мне еще в школу надо успеть.

Степан посмотрел на меня словно на сумасшедшего. Сзади подала голос Альбина:

– Я на работу не пойду. Мне выспаться надо!

«Шестерка» рванула вперёд.

Во двор родного дома мы зарулили ближе к пяти утра. Всю дорогу Степан мрачно молчал. Альбина дремала. Я бодрствовал, держа наготове конструкт подчинения. На всякий случай.

Я предложил уже у подъезда:

– Давай я тебе хоть за бензин денег дам?

И достал «четвертной» – 25 рублей. Степан скривился, потом вдруг неожиданно выдал:

– У тебя карандаши есть?

Я оторопел и переспросил, не сообразив, что он имеет ввиду:

– Какие карандаши?

Степан смутился, стушевался, промямлил:

– Ну, эти… Которыми лечить можно. Которые ты сам делаешь…

Я молчал, не зная, что и сказать в ответ. Получается, что церковь знает про мои амулеты. Интересно, откуда?

Степан тоже молчал. Сзади сопела Альбина. Я решился. Сунул руку во внутренний карман, вытащил коробку с десятью карандашами:

– Держи. Здесь пять лечебных, пять восстанавливающих. На лечебных один ободок вырезан. На восстанавливающих два.

– Спасибо, – удивлённый Степан бережно сунул коробочку в карман, смущенно поинтересовался. – Сколько я тебе должен?

– Нисколько, – махнул рукой я и тронул Альбину. – Алечка, вставай, солнце. Мы приехали!

– Спасибо! – я пожал ему руку. – Выручил.

В ответ Степан сжал мою руку и тихо спросил:

– Всё-таки, а что ты с ними сделал?

– Напугал до усрачки, – ответил я. – Надеюсь, после этого они забудут сюда дорогу. Ты только никому не рассказывай, что мы сегодня ночью делали. Ладно?

– Хорошо! – кивнул Степан.

– Думаешь, не расскажет? – бросила Альбина, поднимаясь по ступеням.

– Не расскажет, – ответил я. – Будет молчать как партизан.

Ведь я, прежде чем высказать эту просьбу, наложил конструкт подчинения.

* * *

– Товарищ полковник, разрешите? – в кабинет начальника районного ОВД полковника милиции Булкина заглянул начальник отделения уголовного розыска капитан Лысков.

– Заходи! – буркнул Булкин. – Что скажешь?

– Ваш сын Егор вместе с друзьями Скориком Олегом, сыном председателя колхоза «Заветы Ильича», Грачевым Русланом, водителем председателя колхоза, и Кошкиным Ильей помещены в изолятор районной больницы.

Капитан пожал плечами и виновато добавил:

– Уж очень они себя неадекватно ведут. Им поначалу ввели транквилизаторы, потом добавили снотворное. Сейчас они все спят. Но главврач «районки» настаивает, чтобы их отвезли на обследование в областной психоневрологический диспансер.

– Какого хрена⁈ – взорвался полковник. – Моего сына в психушку⁈ Да что ж такое-то⁈

Он вскочил, в сердцах швырнул на пол карандаш, заходил по кабинету. Капитан развел руками.

– Моя жена там?

– Так точно! Ваша супруга Елена Юрьевна в настоящее время находится в больнице.

– Ладно, – вздохнул полковник. – А этот, оставшийся что говорит?

– Валентин Самарин рассказывает всякую ерунду, – вздохнув, ответил Лысков. – Про каких-то мертвецов, чертей, ведьму, которая их всех прокляла. Внятного ничего не сказал. Дескать, вчера попарились в бане, потом вечером выпили. А вот дальше непонятки сплошные, товарищ полковник. Ведьма у них появилась и прокляла их.

– Что они хоть пили? – скривился полковник.

– Водку, товарищ полковник, – ответил капитан. – Мы проверили. Только водку.

– И «белочку поймали», – со злостью закончил Булкин. – А сам-то председатель где?

– Председатель колхоза вместе с женой уехали в дом отдыха на три недели, – доложил капитан. – Приедут только после 10 января.

– А вот хрен им! – злобно заявил Булкин. – Узнай в правлении колхоза, куда они поехали, и дай команду отправить телеграмму. Сильный бардак в доме?

– Окна в трех комнатах выбиты, мебель раскурочена, – ответил капитан. – Посуда вся побита. Телевизор разбит. Кто это сделал, даже экспертиза не нужна. Только в одном месте забор разломан, будто кто-то залез к ним. Но если кто-то и был, то всё равно следов нет, – капитан развел руками, – снегопад всю ночь шел.