Текст книги "Аттестат зрелости 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, никакого дискомфорта. Нормально всё.

– Погоди!

Я схватил ящик в руки и метнулся за ворота.

– Еремеич! – заорал я. – Силантий Еремеевич!

Лесной хозяин нарисовался метрах в пятидесяти от меня. Встал, погрозил мне пальцем. Я аккуратно поставил ящик на землю возле ворот и побежал к нему.

– Тебе это мешает? – я показал ему на реликвию.

– Нашли всё-таки, – хмыкнул лесовик. – Инквизиторы эту штуку лет триста-триста пятьдесят назад сюда привезли, спрятали. Потом пропали. Снова приходили, искали её. Нашли, да не забрать не смогли, оставили.

– Понятно, – кивнул я. – Спрятать бы её, Силантий Еремеевич? Временно…

«Ей место в церкви, – подумал я. – Только не у католиков. У нас. А за это можно себе какие-нибудь преференции выбить!»

– Пошли за мной! – буркнул Еремеич. Он шел впереди, я за ним, выдерживая дистанцию в пятьдесят метров. Через полчаса мы вышли на поляну, посередине которой возвышался дуб. Знакомая поляна, знакомое дерево. Кажется, здесь началось мое знакомство с лесовиком. Точно! Этот дуб я вылечил в прошлом году. Удобная штука эти «короткие лесные тропы»!

Я руками раскопал яму под корнями дерева, благо земля была мягкая, песчаная. Вложил туда ящик, зарыл, забросал дерном.

– Запомнил? – спросил Еремеич издали.

– Запомнил!

– Ну, пошли тогда обратно! Только имей ввиду, Антон! – лесовик погрозил мне пальцем. – Не надолго эта захоронка. Месяц, не более!

– Ага, – согласился я. – Сдам экзамены, приеду, выкопаю. Только куда б её деть дальше?

– Дома держать нельзя! – строго предупредил лесовик. – И домовой, и банник, все сбегут! У Цветаны всё её колдовство пропасть может! Так что держи её подальше. А лучше спрячь в городе!

Лесник уже выехал за ворота и в нетерпении ходил вокруг машины. Завидев нас, пошел навстречу.

– Где был? – поинтересовался он.

– Ящик прятал, – ответил я. – Нельзя ему в деревню.

– Нельзя, – согласился Макарыч. – Ладно, поехали!

Глава 49

Глава 49.

Последний звонок

Большую часть трофеев мы выложили к Макарычу. Себе я забрал половину найденных денег, золотых монет, пистолет с патронами (там тоже оказались серебряные пули!), пару карабинов (тоже, разумеется, с патронами), ну и с десяток гранат. Разгрузились ближе к полуночи, когда maman уже легла спать.

Лесник загнал «уазик» во двор, помог мне выгрузиться и спрятать арсенал на чердак дома. Деятельное участие в этом принял домовой Авдей Евсеевич, пообещавший наложить отвод глаз на припрятанное оружие.

Maman упорно занималась сельским хозяйством на отдельно взятом участке и, кажется, ей это нравилось. Моё участие в процессе по-прежнему ограничивалось вечерним поливом сельхозкультур и дневным набором воды из колодца в бочки (да здравствует насос!). После того, как maman вечером уходила спать, я экспериментировал над её посадками.

Уместно ли после этого говорить, что её лук, укроп, редиска и прочие овощи росли, как на дрожжах. Maman восторгалась и твердила, что виной всему местный чернозём и удачно подобранные семена. Цветана её в этом поддерживала и при этом мне подмигивала.

Выбрав момент, она спросила меня про Альбину. Я развел руками, мол, нашла девушка себе другого юношу, более достойного. А насчет учебы, увы, жизнь в провинции не для неё.

– Её способности я заблокировал, – признался я. – У неё сила существенно подросла…

– Правильно сделал! – заявила Цветана. – Необученная ведьма. От неё, неизвестно, что можно ждать. Пока она молодая, она всё равно не почувствует, что дар заперли.

– Да и не белая она, – вздохнула ведьма. – Как я…

– А что ж вы её к себе в ученицы хотели взять?

Цветана вздохнула:

– Тут уж не до жиру…

Дубки с акацией подрастали. Лесной хозяин, как обещал, притащил два саженца липы. Один я обработал и посадил возле старого дома, нынешней бани. А второй, который Силантий Еремеевич просил для себя, прикопал рядом с дубками.

– После экзаменов приеду, пересадим, – пообещал я ему.

Из деревни в город мы вернулись уже поздно вечером. Я отправился ставить машину в гараж. Когда пришел, maman уже спала.

Наутро, придя в школу, я обнаружил, что всё, уроков у нас больше не будет. Закончилась наша учёба. На послезавтра было объявлено проведение последнего звонка.

Хорошо, хоть не потребовался костюм. Только школьная форма в парадном варианте – белая рубашка, галстук, обязательно черные туфли и комсомольский значок.

– Кто придёт в кроссовках под костюм, – предупредила Лавруха, – буду глумиться над ним весь день.

Глумиться она умела…

Свободный день перед последним звонком я посвятил себе: с утра побегал до местного футбольного поля и обратно, помедитировал досыта, а потом поехал к Зинаиде Михайловне за костюмом для выпускного вечера.

Как ни странно, но в выходные, в деревне я за оба дня ни разу не медитировал. Разве что в Астрал зашел допросить душу инквизитора. А здесь посидел, записал свои дела в дневник чародея, почитал учебники некромантии и травоведения, отработал построение и применение двух новых конструктов на астральном полигоне.

Если с травоведением было всё понятно и ожидаемо: новая тема по работе с плодовыми культурами, типа яблонь, вишен, груш и прочих, два новых конструкта (улучшение качества плодов и защита от всяких паразитов жучков-червячков), то очередной раздел некромантии меня неожиданно удивил. Он был посвящен созданию из мертвой плоти, точнее, плоти и костей (а можно даже и только костей) разных существ для выполнения определенных задач. Раздел был исключительно описательный: что можно было собрать, для чего и (обязательно!) после выполнения этих самых задач созданное существо необходимо было разрушить, упокоить.

Согласно описанию сначала из мертвой материи собиралась конструкция, в неё вливалась мертвая энергия, подселялась душа и параллельно накладывались несколько нужных конструктов-заклинаний: от конструкта подселения, конструкта подчинения, конструкта удержания души в существе и до конструкта упокоения души и конструкта разрушения существа. Сложность заключалась в том, что ряд действий осуществлялись одновременно, параллельно друг с другом. Процесс легко мог выйти из-под контроля и привести от несрабатывания, то есть разрушения созданного существа, до того, что существо могло попытаться уничтожить создателя.

Параграф заканчивался мыслью, что создание некротических конструкций сложного порядка, например, костяных драконов, по силам только высшим магам-некромантам. Сложность конструкции якобы свидетельствует о степени могущества некроманта.

«Знать бы раньше! – подумал я. – Собрал бы какую-нибудь конструкцию, вселил туда душу Гериса. Хоть пообщались бы нормально!»

«Я тебе вселил бы!»

Я подскочил в кресле, огляделся по сторонам. Нет, вокруг никого не наблюдалось. Неужели показалось? Но фраза прозвучала так отчетливо, так реально, с характерными нотками насмешки в голосе. Когда у меня что-то не получалось, именно такой у Гериса был тон!

Я снова попытался его вызвать. Бесполезно. В конце концов уверил себя, что это была лишь моя фантазия.

Я посидел минут пятнадцать, успокаивая себя, потом приступил к травологии.

Всего занятия в Астрале у меня на этот раз заняли не меньше трех часов по местному времени. Фактически в реале прошло всего двадцать минут.

Я набрал номер Зинаиды Михайловны, обрисовал ей свою проблему насчет костюма и обуви.

– Приезжай, подберем! – сразу отозвалась она. Мне показалось, что она даже обрадовалась моему звонку.

Вообще-то maman заявила, что костюм поедем выбирать вместе с ней. Но я, во-первых, не хотел «светить» своё знакомство с Зинаидой Михайловной. Во-вторых, выбирать что-то стоящее из ширпотреба, висящего в общей доступности, было практически нереально. А объехать сразу все промтоварные магазины города, да еще за один вечер, ну, это вообще было что-то из области научной фантастики.

Я махнул рукой на пожелание maman. С ней как-нибудь объяснюсь, а костюм мне Зинаида Михайловна сама, в конце концов, посоветует в случае чего.

В кабинете у директора ЦУМа, кроме неё, кто-то был еще. И беседа велась на повышенных тонах. Мужской, смутно знакомый мне, голос гневно выговаривал Зинаиде Михайловне:

– Почему, я тебя спрашиваю, не оплатили до сих «швейку» из Грузии? Ты совсем нюх потеряла?

– Я не могу принять товар без накладных! – услышал я голос Зинаиды Михайловны. – Я не хочу в тюрьму из-за вашего тряпья!

– Тебе надоело работать? Завтра будешь улицу мести! Потому что тебя больше никуда не возьмут! Ясно?

Я не стал дожидаться окончания спора, толкнул дверь, окинул взглядом помещение и присутствующих – Зинаиду Михайловну и (ну, конечно, кто бы мог подумать⁈) Евгения Евгеньевича Агафонкина, начальника управления торговли.

– Здрасьте вам! – я шутливо изобразил поклон. Зинаида Михайловна вздохнула, а Евгений Евгеньевич отреагировал иначе:

– Пошёл вон, пацан! Не видишь, люди разговаривают?

– Комсомольский прожектор! – объявил я. – Общественный контроль!

– Что⁈ – вызверился Агафонкин, шагнул ко мне. Даже поднял руку, чтобы отвесить затрещину. Наивный! Конструкт паралича – он повалился на пол. Я едва успел его подхватить и усадить на диванчик.

– Что с ним? – испугалась Зинаида Михайловна.

– Что хотите, то и будет, – весело отозвался я. – Хотите – инсульт? Хотите – инфаркт? Хотите – просто понос на неделю? Любой ваш каприз!

– Я серьезно спрашиваю! – повысила голос Зинаида Михайловна.

– Ничего страшного, – отмахнулся я. – Очухается. Что он от вас хотел?

Зинаида Михайловна поморщилась, махнула рукой, не желая делиться.

– Ну, как хотите! – усмехнулся я.

Я кинул в Агафонкина конструкт отмены. Он пошевелился, получил тут же конструкт подчинения.

– Зинаида Михайловна – твой лучший друг и самый главный для тебя авторитет, – скомандовал я ему. – Ты бесконечно её уважаешь и даже немного побаиваешься. И никогда на неё не посмеешь повысить голос! Как только выйдешь из кабинета, ты забудешь про меня.

Я снова кинул в него конструкт отмены. Зинаида Михайловна ошарашенно молчала, наблюдая всю процедуру. Она смолчала и тогда, когда Агафонкин поднялся на ноги, виновато улыбнулся, протянул взял её за руку, осторожно поцеловал и сказал:

– Простите меня великодушно, Зинаида Михайловна! Ради бога, извините! Не знаю, что на меня нашло! Работайте, как работали и не берите в голову…

Он коротко поклонился и быстро вышел из кабинета.

Зинаида Михайловна посмотрела на меня, перевела взгляд на дверь, устало опустилась на диванчик, где до этого сидел Агафонкин.

– Долго этот гипноз продержится? – спросила она.

– Это не гипноз, – ухмыльнулся я. – Это на всю жизнь!

Она криво улыбнулась мне и, кажется, не поверила.

– Поспорим? – улыбаясь, предложил я. После этой моей фразы Зинаида Михайловна стала «оттаивать».

– Что случилось-то? – я повторил вопрос. Директриса с минуту молчала, наконец решилась:

– Машину джинсы пригнали без документов. Самопал. Агафонкин требует срочно пустить в продажу. А это сто процентов «засветки». ОБХСС сразу за жопу возьмет!

Она так и сказала – «за жопу». Зло усмехнулась:

– Знаешь, какой срок за это дают? До пятнадцати лет! А я в тюрьму совсем не хочу.

Она вздохнула:

– Придется увольняться… Ладно! – отмахнулась она. – Что тебе до моих проблем? Давай тебе подберем наряд! Идём… – она улыбнулась мне по-доброму, – в закрома родины!

Мы вышли из её кабинета, прошли по длинному узкому коридору, упёрлись в высокие двойные двери. Зинаида Михайловна открыла одну створку, приглашая меня войти первым:

– Заходи!

Я зашел и замер. Передо мной расстилались кипы одежды. Нет, горы одежды – всякой, упакованной в целлофан, развешанной на распялки и вывешенной на вешалки, в ящиках, просто в грудах.

– Идём! – директриса толкнула меня в спину. – Нам чуть дальше.

Мужская одежда, в частности, костюмы оказались чуть дальше. Мы, лавируя, прошли, мимо вешалок и ящиков, остановились.

– У тебя 50-й, – задумчиво сказала Зинаида Михайловна. Она сняла с вешалки темно-серый костюм.

– Подойдет! Держи.

В другом углу склада она взяла три светлых рубашки, потом по пути назад ухватила пару коробок с туфлями, передала мне.

– Тащи!

Мы направились к ней в кабинет.

– Хоть перед увольнением одену тебя! – невесело улыбнулась Зинаида Михайловна.

– Хотите поспорить? – опять предложил я. – Никто вас не уволит!

Я положил на стол 100-рублевую купюру.

– Сто рублей против вашего рубля, хотите?

– Убери! – нахмурилась Зинаида Михайловна. – Воронцова попросишь?

– Нет, – скривился я. – Агафонкин теперь за вас хлопотать будет.

– Посмотрим, – не стала спорить директриса. Но настроение у неё поднялось.

За «всё про всё» она взяла с меня немногим более четырехсот рублей. Туфли югославские оказались аж за 60 рублей!

Я обещался ей перезвонить позже, завтра-послезавтра. Она только пожала плечами, мол, зачем, чем ты мне можешь помочь?

Сначала, ожидая торжественную линейку, часа полтора мы просидели в классе, нарядные, веселые. Девчонки даже чуточку подкрасились. Лавруха даже слова не сказала против. Андрей притащил старенький «Зенит-3М», сделал несколько снимков. Я уныло вздохнул. Как это я свой фотик умудрился забыть?

– Пойдем покурим? – второй раз за полтора часа предложил Мишка. Предложил громко, даже Лавруха услышала, ничего не сказала, только буркнула:

– Особо не задерживайтесь!

Карабалака в его классе не наблюдалось. Мы пошли втроём. Мишка открыл туалет своим ключом. Андрюха распахнул окно.

– Что потом делать будем? – спросил Андрэ.

Я пожал плечами. Мишка тоже не знал.

– Может, чаепитие какое с дискотекой? – снова предположил Андрэ.

– Не, – покачал головой Мишка. – Пьянка теперь только на выпускном.

– Да, ладно, какая пьянка? – ухмыльнулся я. – Вместе с папами-мамами? Они ж с нами всю ночь будут, только за соседним столом. Сегодня-то что делать будем после этой линейки?

Как мероприятие, так называемый «последний звонок» представлял собой торжественную линейку на школьном дворе, благо позволяла погода. На улице по-майски было тепло и солнечно.

Мы, два десятых класса, чуть больше тридцати человек (а ведь в нашем первом классе было аж 42 ученика!), выстроились слева от трибуны. Справа, напротив нас, встали первоклашки.

Напротив трибуны встали родители, кто смог придти, разумеется. Моя maman, увы, не пришла. После торжественных речей руководства школы (директор, завуч, классные руководители) выступили представители шефствующего над школой предприятия – нашего химзавода. Директор завода Николай Васильевич Вострецов не пришел, видимо, занят. От его имени с напутственным словом выступил председатель профкома завода, невысокий красномордый мужичок, провожая нас либо в последний путь, либо на большую дорогу. Скорее всего, из-за того, что уже успел отметить наш последний звонок. После него держал речь секретарь комитета комсомола завода, совсем молодой энергичный парнишка. Весь смысл его речи сводился к тому, что нам одна дорога после школы – в химтехникум, а потом на родной завод.

– Цеха вас ждут! – заключил он.

Меня передёрнуло. Я вспомнил экскурсию на завод в восьмом классе, которую организовали «шефы» устроили в начале мая, рассчитывая, что часть «выпускников-восьмиклассников» после школы пойдёт учиться в химтехникум и, далее, работать на завод.

Нас провели по основным цехам предприятия: химическому, прядильному, кислотному. От экскурсии осталось тягостное впечатление: ядовитая вонь, слезящиеся глаза, разноцветные лужи на бетонном полу, постоянная капель с бесконечных труб. Мне не повезло. Трубы шли даже над воротами, над дверями в цеху. И, когда я входил в цех, мне с такой трубы что-то капнуло на куртку. Эта капля прожгла верхнюю одежду и оставила бурое пятно на школьном костюме. Ребята посмеялись, работники завода, сопровождавшие нас, развели руками, Лавруха невнятно буркнула:

– Аккуратнее надо быть! Смотри, где ходишь!

А дома от maman влетело.

Нет, на такое предприятие идти работать я не собирался.

После речей «главного комсомольца завода» первоклашки вручили нам тюльпанчики, которые мы передали Лаврухе и Наташке – нашим классным руководительницам.

Нас сфотографировали на фоне фасада школы – по классам, всех вместе, всех вместе плюс первоклашек, всех вместе плюс родителей – загрузили в «мягкий» автобус, «Икарус» междугороднего типа, предоставленный «родным» предприятием, и куда-то повезли. Наши «класснухи» Лавруха с Наташкой составить нам компанию отказались.

– Куда едем? – спросил кто-то.

– В музей истории ленинского комсомола, – сообщила единственная сопровождающая Елена Игоревна Русакова, наша школьная пионервожатая, совмещающая должность учителя географии. Она была немногим старше нас, поэтому все её звали и в глаза и за глаза Ленкой. Впрочем, она не обижалась.

– А кормить будут? – тут же поинтересовался Андрюха Комаров.

– После экскурсии вы можете сходить в кафе-мороженое, – назидательно сообщила Ленка. – В музее тоже есть буфет.

– Как ты думаешь, – обращаясь ко мне, задумчиво, но громко, на весь автобус, произнес Мишка. – Если мы в этот музей не пойдем, а сразу направимся в кафе, нас тогда из школы не выгонят?

Все, кто сидели рядом, грохнули смехом. Ленка покраснела, повысила голос:

– Мальчики! Вам про это в характеристике напишут – о вашей политической безграмотности и общественной пассивности! Это точно!

– Но из школы не выгонят? – с самым серьезным выражением лица уточнил Мишка.

– Не должны, – так же серьезно ответил Андрэ.

– Поддерживаю! – подхватил я. – Как мнение, так и предложение.

– Десятый «б»! – разозлилась Ленка. – После музея можете делать всё, что хотите. Но только после музея.

Мы – я, Мишка, Андрей – переглянулись.

– Девчонки, вы с нами? – Андрюха обернулся назад, там сидели Ленка-Жазиль и Майка. Немного подумав, они кивнули.

– Алёнку спроси с Лариской! – посоветовал я Мишке.

– У тебя деньги есть? – шепотом поинтересовался он.

– Есть! А ты что, сегодня бедный?

На всякий случай я сегодня с собой захватил 50 рублей.

– У меня тоже есть чуток, – успокоил Мишка. – Куда пойдем? Есть идеи?

– Пошли в «Льдинку», – предложил я. – Недалеко, рядом Кремль, набережная. Потом прогуляться можно. Или, наоборот, сначала прогуляться, потом в кафе.

– У меня денег нет, – негромко предупредил Андрэ. – Зато есть бутылка шампанского!

– Отлично!

Автобус остановился возле одноэтажного здания, окруженного сквериком.

– Выходим, выходим! – скомандовала Ленка. – Строимся возле входа…

– По парам, – добавил Севка Щеглов.

– Щеглов! – повысила голос Ленка.

– Да ну вас! – возмутился Севка. – Нашли, куда везти! Да еще в такой день!

Он махнул рукой, развернулся и пошел прочь.

– Щеглов! – еще возмущенно крикнула Ленка. – Вернись!

– Я всё прощу! – громко добавил Андрэ. – Пошли, мальчики-девочки…

Как оказалось, с нами пошел весь наш класс, плюс Мишкина и Андрюхина подружки Алёнка и Лариска. Не пошёл только Санёк Помазков да и то по «технической» причине. Памятуя, как она «сдал» меня с Наташкой Малевской, я подошел к нему и, ткнув кулаком в бок, рекомендовал идти в музей.

– Не забудь потом Малевской про экскурсию рассказать! – добавил я. Мой совет убедил его окончательно.

Наш городской Кремль был недалеко. Мы пешком добрались до него за десять минут.

Кремль был историческим местом нашего города. Его строили аж в 15–16 веках. Сначала он играл роль оборонительного сооружения, потом исключительно стал резиденцией переславских князей.

В наше время это стало любимое место прогулок горожан.

– Идём на набережную! – предложили девчонки. – На теплоходе покатаемся!

От набережной с мая по сентябрь курсировали экскурсионные теплоходы. Час экскурсии стоил всего 40 копеек. Кстати, на теплоходах были буфеты.

– Идём!

Никто не возражал. Девчонки разместились на верхней палубе. Мы с Мишкой пошли вниз, в буфет. Одну бутылку шампанского нам продали. Буфетчица вздохнула и даже смахнула слезу, глядя на нашу дружную компанию. Я тоже вздохнул и купил еще одну бутылку.

Правда, пришлось пить по очереди. На открытой палубе столы были не предусмотрены, вдвоем мы ухватили, кроме двух бутылок, только пять стаканов. У Ленки-Жазиль нашлась большая шоколадка. Андрей достал свою «заначку».

Первым тостом, конечно, был «За школу!». Потом за учителей, за нас. Выпили все, даже «отличница-комсомолка-спортсменка» Верка Подгорина, не говоря уже про Ленку-Жазиль.

К концу экскурсии – 20 минут вниз по реке, 20 обратно, 20 на все развороты и причаливания – мы слегка захмелели.

Хмель не выветрился даже после прогулки по набережной. По пути в кафе «льдинка» как-то незаметно от нашей компании «отвалились» Коля Артамохин, Димка Зеленчук, Олег Тараскин и близняшки Селезневы.

Ленка-Жазиль, подхватившая меня под ручку, с сожалением заметила:

– Всё меньше и меньше солдат и гранат… А через месяц вообще навсегда разбежимся. Представляешь?

Она несильно ущипнула меня чуть выше локтя. Я согласился:

– Да, могли бы и напоследок посидеть за компанию.

– Застеснялись пацаны, – пояснил Мишка. – Денег нет, вот и слились.

Андрюха с надеждой посмотрел на меня.

– Ну, на пару-тройку мороженок найдём, – бодренько отозвался я. – А если Миха добавит, то и на рюмку коньяка хватит!

– Миха добавит, – степенно подтвердил Мишка.

Кафе «Льдинка» представляло собой эдакий кубик из стекла и бетона. Рядом в летнее время на площадку перед входом выставляли дополнительно еще пяток столиков под солнцезащитными зонтиками, увеличивая число посадочных мест.

– Пойдём в помещение, – предложила Майка. Мы с ней согласились. С реки подул ветер, сидеть и кушать мороженое на открытом воздухе становилось некомфортно.

Мы сдвинули три стола вместе. Буфетчица из-за прилавка посмотрела на нас с улыбкой, но смолчала. Я, Мишка, Андрей и Севка подошли к кассе:

– Нам 9 салатов «Оливье», – важно провозгласил Севка, оглядев нашу компанию. – 9 мороженых с шоколадом, 9 кофе…

– Бутылку шампанского, – добавил Мишка. – И 250 грамм коньяка.

– По 50 грамм на брата к кофе, – пояснил Андрэ.

– Ну, если к кофе, – засмеялась буфетчица. – То ладно. А то вдруг вы еще маленькие…

– Не, – с серьезным выражением на лице ответил Мишка. – Исключительно к коньяку.

– 40 рублей 25 копеек, – подсчитала буфетчица. Я протянул 25-рублевую купюру. Остальное доложили Мишка, Севка и Юрка Никитос. К бутылке шампанского буфетчица нам выдала даже 4 фужера на длинных ножках. Коньяк разлила в рюмки поменьше.

Салат, мороженое и кофе мы пошли получать в раздаточном окне.

Шампанское девчонкам хватило на два тоста. Конечно, коньяк нам пришлось тоже растянуть на два раза. Мишка порывался взять еще, но я был против, денег не дал, а своих у него уже не хватало.

В кафе зашла еще одна компания. И тоже выпускники – нарядные девчонки в белых фартуках с белыми бантами в волосах, парни в белых рубашках, начищенных туфлях.

Мы им отсалютовали бокалами-рюмками, они радостно поприветствовали нас.

– Пойдем курить!

Мы с Мишкой и Андрэ вышли на улицу, отошли немного в сторону, чтобы не мешать некурящим. К нам присоседился Севка. К нашему удивлению он вытащил из кармана пачку манерного настоящего «Кента» (настоящего, а не лицензионного кишиневского), протянул нам:

– Угощайтесь!

Мишка немедленно угостился, я и Андрэ воздержались.

– Я думал, ты куришь! – удивился Севка. – Ведь всё время курить с Савиным ходишь.

– За компанию рядом постоять, – пояснил я. – Исключительно в качестве пассивного курильщика.

Прямо ко входу, по тротуару, напрочь игнорируя правила дорожного движения, зарулила белая «волга». Из неё вальяжно вывалились три молодых представителя Северного Кавказа или Закавказья (кто их там разберет?) с двумя девушками. Мы посторонились, пропуская их внутрь. Первыми прошли, конечно же, мужчины – в черных брюках, лакированных туфлях, ослепительно белых рубашках с коротким рукавом. Одного я опознал – Алик! Конечно, Алик! За кавказцами в кафе прошли девушки. И тоже знакомые – Альбина и Ирина, её подруга. Полумиллионный город оказался теснее, чем мы думали.

Кстати, странно, вроде как четверг, рабочий день, а девчонки почему-то не на работе.

Альбина опустила глаза, отвернулась и постаралась прошмыгнуть мимо нас побыстрее и незаметнее.

Не вышло. Мы её опознали и даже поздоровались:

– Привет, Альбина!

Разумеется, она не ответила.

– Невеста моя, – пошутил я в ответ на недоумённый Севкин взгляд и добавил. – Была.

Мишка с Андреем заржали во весь голос. На улицу выскочила Ленка-Жазиль:

– Мальчики! Ну, долго вас ждать? Потом покурите!

Мы поспешно зашли в кафе. Компания школьников-выпускников сидела рядом, тоже сдвинув столы. Ребята тоже шампанское заказали.

Я сел на свое место. Подошел Мишка:

– Еще по коньячку?

Я покачал головой:

– Тогда девчонкам шампанское надо взять. Денег не хватит.

– Обидно…

– Не у девчонок же просить.

– Это верно!

Соседи допили шампанское. Мы доели мороженое.

– Ребята, вы с какой школы? – кто-то крикнул из них.

– Двадцать шестая! – ответил Андрэ. – А вы?

– Сорок девятая!

Теперь по сценарию надо было бы поискать общих знакомых. Увы, я никого не смог вспомнить, кто бы из моих знакомых учился в сорок девятой школе. По всей видимости, мои одноклассники тоже.

– А это твоя подруга? – шепотом спросила Ленка, наклонившись к моему уху.

– Ага, – кивнул я. – Бывшая подруга.

Алик с друзьями ожидаемо заказали шашлык – с улицы потянуло запахом жареного на огне мяса. На столе у них стояли две бутылки коньяка, овощная нарезка.

В этой компании Альбина выглядела как-то невесело, уныло. Даже её подружка Ирина, с которой она в мою бытность поругалась, вела себя игриво и вызывающе. Она искоса поглядывала в мою сторону, стараясь это делать как можно незаметнее. Я пару раз посмотрел на неё равнодушным взглядом и поймал себя на мысли, что в душе ровным счетом не ворохнулось абсолютно ничего.

Ко мне вновь прильнула Ленка.

– А она на тебя таращится! – тихо сообщила она. В ответ я легонько поцеловал её в шею под ушко. Ленка не отстранилась. Альбина вспыхнула, покраснела. А с её-то белой кожей это было очень заметно.

– А вы что, – вдруг спросил Севка, – опять пара?

– А мы всегда были парой, – вызывающе громко сообщила Ленка.

– Ё-моё! – удивился Севка. Мишка едва сдержал улыбку.

– Исключительно в целях конспирации, – добавил я. – Вон Мишка знает!

Мишка многозначительно кивнул. Майка смотрела за нами, открыв рот. Можно было со стопроцентной уверенностью утверждать, что об этом завтра же, нет, сегодня вечером будет знать весь поселок Химик.

Альбина демонстративно прильнула к Алику, что-то шепнула ему на ухо. Алик что-то гыркнул по-своему, обхватил её, смачно поцеловал в губы. Его друзья-джигиты одобрительно загоготали, как гуси. Альбина украдкой вытерла губы салфеткой.

– Ну, пойдём? – спросила Верка. – Ой, мальчики-девочки, я такая пьяная…

Мы встали, махнули на прощание ребятам с 49-й школы, вышли на улицу. Я шел последним. Оглянувшись, я прищурился и чисто из озорства многозначительно, но едва заметно кивнул Альбине. Она испуганно широко раскрыла глаза.