Текст книги "Аттестат зрелости 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 35

Глава 35.

Девушка с сюрпризом

Извиняться перед Альбиной я так и не стал. Может быть, поэтому наши отношения несколько охладели. Нет, она вновь с понедельника, как у меня закончились каникулы, стала заходить к нам на ежевечерний ужин. По-прежнему она с maman ездили вместе утром на работу и вместе вечером возвращалась.

В первую неделю апреля мы пару раз вырвались в кино, сходили в кафе («Театральное», там привычней и спокойней). А после возвращения домой я даже оставался у неё до утра.

После поездки в Кочары я передал ей привет от Цветаны. Альбина нахмурилась, кивнула, то ли поблагодарив, то ли просто приняв к сведению. И, кажется, немного обиделась, когда я протянул maman презент от белой ведьмы – сама Альбина-то осталась без внимания.

Отчужденности в наших отношениях пока не наблюдалось, но вот я заметил, что у меня пропало напрочь то чувство восторженной влюбленности, которое было у меня с момента знакомства с ней. И я часто стал ловить себя на мысли, что Алька с её кукольной внешностью, во-первых, не самая красивая, во-вторых, у неё есть недостатки, которые мне совсем не нравятся, а в-третьих, иногда она пытается манипулировать мной и maman. Даже не иногда, а достаточно часто.

Немного посидев, подумав, прикинув и взвесив «про» и «контра» («за» и «против» по-латински), я пришел к выводу, что конфликт, точнее, пока разногласия, с моей подружкой стали развиваться с неделю назад, когда я наложил на себя конструкт защиты Разума.

В этот же день, после ужина после того, как Альбина, очаровательно улыбаясь, чмокнула maman в щеку, а меня по-французски в губы, я наложил этот же конструкт на maman. Лишним не будет, это уж точно!

Однако в субботу 11 апреля случилось то, что я уж совсем не ожидал. От слова вообще!

Утром я привычно умотал в школу, не трогая maman, которая собиралась встать чуть позже и метнуться по магазинам и другим торговым точкам.

Отсидев четыре урока (суббота всё-таки, расписание щадящее) я поспешно вернулся домой. Одноклассники постепенно прониклись важностью предстоящих экзаменов, до которых оставалось полтора месяца. Поэтому никаких предложений, связанных с походами в кино, кафе и дискотеки (суббота же!), ни от кого не прозвучало. Даже Мишка угрюмо сообщил, что сегодня вечером у них аж целых два часа занятий на вечернем подготовительном отделении в политехе. Я этот момент как-то упустил.

– К вступительным экзаменам готовимся с Андрэ, – рассказал он. – Сказали, кто на «подготовку» регулярно без пропусков ходит, тому на вступительных экзаменах «тройки» уже гарантированы. А если еще и что-то скажет, то и повыше.

– Что будете сдавать?

– Математика, физика, английский – устно, сочинение – письменно.

– Это вы на какой факультет собираетесь поступать?

– Автоматика-телемеханика, куда же еще? – засмеялся Мишка. – Самая востребованная специальность – инженер-электрик. Куда я от своих проводов денусь? А ты-то определился? Вроде с нами хотел…

– Я на естественно-географический в пединститут документы подавать буду, – соврал я. – Сочинение письменно, остальные – химия, биология, немецкий устно.

Я не хотел никому озвучивать, что собираюсь делать после школы, даже друзьям Мишке и Андрюхе. Никуда я не собирался поступать. Учиться дальше для меня означало терять время. Меня ждал дом в Простоквашино… Прошу прощения, в Кочарах. А еще меня прямо-таки глодало желание поэкспериментировать с акацией, с соснами и плодово-ягодными культурами на отдельно взятом участке. Я собирался всю свою жизнь посвятить изучению магии.

Пару раз я созванивался с лесником, узнать, как дела. Василий Макарович в форме доклада сообщил, что дубки не вянут, несмотря на холодную погоду, утренние минусовые температуры и периодические снегопады, сохраняют зеленую листву. И Еремеич вроде как проснулся, и даже очень сильно хочет меня лицезреть…

Василий Макарович рассказал, что Данила, с которого я снял сглаз или порчу (сам не знаю), вернулся к жизни, устроился опять на работу в лесхоз помощником лесника и параллельно подает документы на вечернее отделение в лесотехнический техникум, который находился в райцентре. Про причины сглаза или порчи юноша молчал, но лесник выразил мнение, что он знает, кто его так уделал.

В этот же день я объявил maman, что на первомайские праздники (3 дня выходных!) выезжаю в деревню. В свою деревню, в Кочары, а не в Бахмачеевку к бабке Нюше, которая меня ненавидит. Maman тут же объявила, что будет рада составить мне компанию. И даже настаивает на этом.

В субботу после уроков я вернулся в половине второго. Долго простоял в Химике, автобусов почему-то не было. В принципе, обычная картина – чем ближе к лету, тем больше проблем с транспортом. А в мае по утрам в выходные к автобусам лучше и не подходить – затопчут дачники с мешками, ведрами, граблями, лопатами. Причём и в одну, и в другую стороны. В одну, из посёлка – до ближайшей железнодорожной станции, чтобы попасть на электричку. В другую, это в поселок, чтобы дальше рассосаться по окрестным садово-дачным кооперативам, выросшим вокруг Химика.

Maman, конечно, дома не наблюдалось. Записка на столе свидетельствовала, что она вернется не раньше пяти вечера. А может, и позже: «Ушла по делам. Буду вечером не раньше пяти». Почти как у Милна в его книге про Винни-Пуха: «Ушел. Щасвирнус».

Я едва успел переодеться, собрался пообедать, как в дверь позвонили. Чертыхаясь, пошел открывать. На пороге стояла Альбина.

– А ты разве с maman не ушла? – удивился я вместо приветствия.

– Нет, – она тоже не поздоровалась. – У меня свои дела были. Пошли!

Она потащила меня к себе.

– Подожди, – воспротивился я. – Я еще не обедал. Составишь компанию?

– Потом поешь! – она упрямо тянула меня к себе. – Идём!

– Да подожди ты! – отмахнулся я. – У меня суп на плите стоит. Сейчас выключу и приду.

Она зашла ко мне, закрыв за собой дверь.

– Выключай, я подожду.

Я нарочно не спеша прошел на кухню, открыл кастрюлю с супом, посмотрел внутрь, закрыл крышку. Суп успел вскипеть. Значит, не прокиснет.

– А то, может, пообедаешь со мной? – предложил еще раз я, нарочно раздражая её.

– Пошли наконец, Антон! – взорвалась она.

– Ну, пошли, пошли, – осклабился я. Я закрыл дверь квартиры на ключ и поплелся за ней.

Мы вошли в квартиру. Альбина ухватила меня за рукав, потянула в комнату.

– Входи! – она зашла мне за спину и буквально втолкнула меня в помещение.

– Здрасьте! – я замер на пороге.

– Здравствуй, Антон!

В кресле возле журнального столика сидела Светлана и пыталась улыбаться.

Глава 36

Глава 36

Всё возвращается на круги своя

Я вздохнул:

– Что ни чудней, то лучше. Здрасьте вам, Светлана Аркадьевна! И что вы тут делаете у моей невесты?

Сзади за моей спиной икнула Альбина. Светка сжалась. Я получил толчок между лопаток и был вынужден сделать еще пару шагов в комнату.

– Не стой на пороге! – сурово заметила Альбина. – Садись!

Он толкнула меня опять в сторону дивана. Хорошо, хоть не кресла.

– Будешь пихаться, не женюсь! – предупредил я. Альбина нахмурилась. Светка широко раскрыла глаза.

– Зачем ты её привела? – продолжал глумиться я с серьезным выражением на лице уже с дивана. – На вас обоих я всё равно жениться не буду. И не просите. У меня принципы и воспитание. А еще я чту уголовный кодекс.

Светка постепенно багровела, Алька закипала, а на меня накатило веселое бесшабашное настроение.

– Я себя не отношу к сторонникам мусульманских или там мормонских традиций, – сообщил я. – Но готов пересмотреть их, но только за очень свежие плюшки. Или у вас это разовая акция? Так сказать, сравнительный анализ?

Светлана побледнела. Альбина прошипела:

– Заткнись! Заткнись, пожалуйста!

– Затыкай рот, знаешь кому? – я встал с кресла, улыбнулся милой улыбкой людоеда. – Вот так!

И направился на выход.

– Антон! – крикнула мне в спину Светлана.

– Антон! – а это уже подала голос Альбина. – Помоги ей! Пожалуйста! Помоги!

Надо было уходить. Не останавливаться. Послать их обеих, хотя бы мысленно и уйти. А я остановился. Да что ж я такой добрый-то? Я обернулся и с насмешкой в голосе произнес:

– С какого перепугу я ей буду помогать? Ей! Не тебе, ни кому-то там еще? А ей! Альбиночка, ты ничего не напутала, часом, а?

Светлана встала и хотела выйти, но Альбина перехватила её и с силой усадила обратно.

– С какого перепугу? – она встала, подошла ко мне. – Потому что я тебя прошу об этом. Я! Твоя невеста. Ты сам об этом сейчас сказал. Я тебя прошу.

Последние слова она произнесла совсем уж тихо, глядя мне в глаза. И я сдулся. Спёкся. Сломался.

– Раздевайся, – сказал я Светке. – Трусы можешь оставить. Ложись на диван мордой кверху. А ты…

Я повернулся к Альбине:

– Неси стул и ставь чайник. Завари мне чай покрепче и послаще.

Светка, смущаясь и краснея, стараясь не смотреть в мою сторону, стала раздеваться. Она аккуратно сложила одежду на кресло, осталась в одних трусиках, совершенно простых, бабских, лишенных малейших намеков на эротизм, попыталась лечь на диван.

– Стой! – скомандовал я, ничуть не смущенный её наготой. Подошел к дивану, разложил его. Тело должно лежать свободно, а не скукожившись и упираясь локтем в спинку, а другая рука/нога в положении «виса».

Затем на глазах Светланы я залез в бельевой шкаф, вытащил чистую простыню, постели поверх покрывала.

– Вот теперь ложись!

– Глаза закрывать? – робко спросила она.

– Как хочешь, – отозвался я. – Ты б хоть белье красивое ради меня надела бы…

Светлана моментально покраснела опять. А сзади меня раздалось:

– Я тебе дам красивое бельё!

Мне под колени упёрся стул. Я тут же на него опустил свою задницу. Рядом села Альбина. Она себе тоже стул захватила, решила поприсутствовать.

Светлана моментально закрыла глаза. Я осмотрел её магическим оком и тут же получил удар кулаком по плечу:

– Ты её не разглядывай! Ты давай, лечи!

«Зрение» сразу отключилось. Я вскипел, медленно, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться, повернулся к Альбине и, глядя ей в глаза, чеканя каждое слово, сказал:

– Ты мне мешаешь работать!

Я закрыл глаза, попытался успокоиться и сосредоточиться. Увы, получилось плохо. Точнее, совсем не получилось. Сидящая рядом со сжатыми в ниточку губами блондинка прямо-таки пылала гневом, отвлекая меня. Я встал, осклабился и скомандовал:

– Одевайся, Светлана Аркадьевна! Пойдем ко мне, пока maman не вернулась.

– Ты что? – взвилась Альбина.

– Ты мне мешаешь работать! – отмахнулся я. – Отвлекаешь.

– Чего это я тебе мешаю? – продолжала допытываться она.

– Отвлекаешь, – равнодушно повторил я.

– Я уйду на кухню, – предложила она.

– Нет, – покачал головой я. – Я уйду.

Светлана оделась, встала и стала ждать, пока мы закончим выяснение отношений.

– Я с вами! – сказала Альбина. – Я на кухне у вас посижу.

– Нет! – я вышел из квартиры. Светка подхватила куртку, обулась и послушно направилась за мной. Я открыл дверь, запустил Светлану и встал на пути Альбины:

– Не вздумай. Ты сама этого хотела.

– Ты точно не будешь с ней… это? – жалобно спросила Альбина.

– Не буду, – отрезал я, закрывая дверь перед её носом.

Я посмотрел на Светку, стоящую в прихожей.

– Что встала? Разувайся. Куртку на вешалку, моя комната – вон. Проходи!

Светлана, осторожно ступая, босиком прошла в комнату, огляделась.

– Уютно у тебя, – заметила она. – Давно квартиру получили?

– Как ты уехала, так и получили, – грубовато ответил я. – Раздевайся, готовься.

Я разложил свой диван, достал из шкафа простыню, постелил поверх покрывала. Всё, как в комнате у Альбины. Я даже улыбнулся этому сравнению. Светлана заметила мою улыбку.

– Ты что?

– Ложись, – отмахнулся я. – Лицом вверх. Лифчик снимай. Майку можешь оставить. Она так и сделала. Легла, зажмурила глаза. Я сел рядом, осмотрел её. Организм был в порядке. Неудивительно, я ж с полгода назад её всю прочистил, исцелил до идеального состояния.

– У нас соревнования союзные в июне, – сообщила она, не открывая глаз. – А у меня опять, как тренер сказала, мышцы костенеть начали. На приземлении пару раз споткнулась. Она меня и сняла.

– Молчи! – буркнул я. – Не отвлекай.

На всякий случай Светка получила от меня в лоб конструкт сна и замерла. Я положил свои руки ей на плечи, процесс пошел. Потом отдельно «прокачал» «кольцом» каждую руку, ноги, живот. Перевернул спящую Светку на живот, прочистил также «кольцом» мышцы на спине. Перевернул обратно на живот. Всё.

Только на всю эту процедуру, описание которой уложилось в один абзац, у меня ушло два с половиной часа. И, конечно, я вымотался до такой степени, что обратно Светку я еле перевернул, чуть не уронив с дивана.

Не стал даже будить. Сходил на кухню, трясущимися руками вытащил из холодильника банку со сгущенным кофе (другого ничего подобного не было), ковырнул консервным ножом две дырки и выпил одним махом всё, почти без остатка.

После этого прямо из носика чайника запил водой. И уж тогда с облегчением вздохнул.

Выждав пять минут, пока перестали трястись, как у старика-мандрахитика, руки, поплелся в комнату. Сел рядом. А, пожалуй, что фигурка-то у Светки была получше, чем у Альбинки. Грудь поменьше, до второго размера не дотягивает, но торчит даже в положении «лежа на спине», бедра поуже, но вся подтянутая, мускулистая… Да и мордашка не кукольной блондинки. М-да.

Я криво улыбнулся. Прошла любовь, завяли помидоры. Да и фиг с ней!

Я направил в Светку импульс «живой» силы, отменяя сон. Девушка встрепенулась, широко открыла глаза, ойкнула, не сообразив спросонья, где находится, непроизвольно пытаясь закрыть и грудь, и промежность ладошками. Потом очухалась, села.

– Всё, да?

– Всё, – подтвердил я. – Да!

Светлана стала одеваться, повернувшись ко мне спиной. Надела джинсы, подошла ко мне спиной:

– Застегни, пожалуйста!

Я застегнул крючки лифчика.

– Я тогда очень испугалась, – сказала она. – Не знала, что делать. Металась как…

– Да и фиг бы с ними! – равнодушно оборвал её я. – Одевайся.

Прислушался к своим ощущениям. В душе ничего не ёкнуло. Значит, всё нормально. На пороге квартиры я ей вместо того, чтобы попрощаться, сказал:

– К Альке зайди, спасибо ей скажи! Если б не она, я б тебя выгнал бы.

И закрыл перед ней дверь, не давая сказать ни слова.

Я с минуту постоял перед закрытой дверью, тупо уставившись в дверное полотно. В груди-то всё равно что ёкнуло, стоило мне захлопнуть эту дверь. Неслабо так ёкнуло.

На кухне в холодильнике стояла початая бутылка водки. Я достал её, налил в гранёный стакан грамм сто пятьдесят и опрокинул одним махом. Горло мгновенно обожгло. Я поспешно присосался к носику чайника. Тут же, как назло, в дверь позвонили. Я подошел. Меня слегка стало пошатывать. Алкоголь начал действовать, тем более, что был употреблён на почти пустой желудок.

– Ну, кто еще?

На пороге стояла Светка.

– Нету дома твоей невесты! – сообщила она, скорчив носик. Видимо, учуяла идущий от меня свежеалкогольный запах.

– Ну, нет и нет, – улыбнулся я резиновой улыбкой. – Пока!

И опять захлопнул дверь, не услышав, что там мне сказали – «пока», «пошел на… алкаш» или «спасибо».

Глава 37

Глава 37.

Закулисье

– Прикинь, Григорий Иванович, – сказал сподвижник вора в законе Гриши Фарта тощий вор по кличке Студент. – Генка Судак-то за твоей спиной с директором магазина столковался. Сговорился грохнуть пацана за пять кусков.

Вор в законе Гриша Фартовый или Гриша Фарт с грузинской фамилией Ботковели, но совсем не похожий на выходца из Закавказья, кивнул, обозначая, мол, слушаю тебя, продолжай.

Они сидели в зале частного дома, ставшего штаб-квартирой воровской общины. Кузьма Строгий ухитрился обставить помещения дома новой достаточно неплохой мебелью. В зале, например, поставили набор мягкой мебели, да еще три кресла отдельно, но подобранные в тон. Кроме мягкой мебели и кресел в зале стояла тумбочка с большим современным цветным телевизором.

Сейчас в зале вместе с Гришей расселись все его приближенные: Дима Молдованин, Кузьма Строгий, Студент, Ксюха Шило и Андрюша Барбос, сорокалетний плечистый здоровяк с пудовыми кулаками и смешной фамилией Собачкин, из-за которой он и получил свою кличку.

– Судак угнал грузовик-бочку, – продолжал Студент. – Он же угонами промышлял. Дождался, когда пацан домой пойдет, подловил его на переходе.

– И что?

– А дальше непонятки, Григорий Иванович, – осклабился Студент. – То ли он в столб влупился, то ли еще куда. Дорога скользкая, гололед, однако. Не рассчитал, дурачок.

– Так что, его повязали? – не понял Гриша Фарт.

– В том-то и дело, что нет, – развел руками Студент. – Помер он. Вытащил его наш пацан из разбитой машины, а Судак взял и помер. Инфаркт. Сердечко не выдержало. Лежит сейчас невостребованный в морге. Родственников-то у него нету.

– Да и хрен с ним! – отмахнулся Гриша Фарт. – Сам виноват. Будет лежать в номерной могилке.

– Сам-то сам, – протянул Студент. – Только вот на следующий день Владлен, который директор, в ванной поскользнулся, головкой своей приложился да так, что наглушняк. А вечером сына его в психушку отправили. Выцепили в городе, а он себя не помнит. Прикинь, Гриш?

Гриша Фарт задумался, буркнул:

– И что ты мне хочешь сказать? Что этот пацан непростой да интересный? Я это и так знаю. Что ты предлагаешь?

Студент развел руками.

– Ну, может, встретиться с ним? Побеседовать? За жизнь поговорить?

– С чекистами давно не беседовал? – выдала Ксюха Шило, попивая чефир из большой керамической кружки. – Вот и побеседуешь. Они за ним по пятам ходят. Забыл?

– Странно это всё, – помолчав, заключил Гриша. – Значит так, Барбос…

Сидящий на диване молчаливый здоровяк встрепенулся, поднял голову:

– Чё?

– Надо его пощупать слегонца, – продолжил Гриша. – Найди трех-четырех бычков, дай им по червончику. Нет, по червонцу много. По петрофану хватит! Пусть ему рёбра посчитают. Только не наглушняк и чтоб с нами никто не связал.

– Да за двадцатку я и сам, – осклабился Барбос. – Пару раз в дыню суну. Не велика задачка.

– Ты не дуркуй! – оборвал его Гриша Фарт. – А то вон как Судак будешь лежать, полёживать в холодной. Сделай, как я сказал. А лучше вообще найди какого-нибудь левого приезжего, чтоб бычкам задачу эту спустил. Чтоб хвост к нам не привёл. Понял?

– Понял, – с некоторой обидой ответил Барбос.

– Ну, вот и молодец! И сам пригляди, как они ему ребра считать будут. Чтоб не кинули.

* * *

– Значит, стало быть, всё же директор магазина «Океан», – задумчиво проговорил Денис, просматривая сводки происшествий. – Амельченко Владлен Георгиевич. И тут же сын его Дмитрий Владленович попадает в психушку.

Он встал, сделал пару шагов по кабинету к двери, вернулся обратно, опять подошел к двери. Других происшествий с трупами и связанными с ними близкими родственниками не наблюдалось.

– А Дмитрий Владленович бывший инженер с химзавода, где у Ковалева работает мать и подружка, – вспомнил Денис. Он поднял трубку внутреннего телефона, набрал номер:

– Привет, Слав. Это Денис. А кто у вас курирует химзавод? Понял, спасибо!

Химзавод по кураторству относился к шестому отделу. Денис снова набрал номер:

– Алексей Алексеевич, приветствую. Устинов беспокоит. Я зайду?

Устинов спустился на этаж ниже, который занимал отдел № 6, курировавший объекты промышленности и транспорта. Химзавод курировал, а точнее, говоря оперативным языком, занимался контрразведывательным обеспечением подполковник Стерехов Алексей Алексеевич, опер предпенсионного возраста, мужик неплохой, среди коллег пользовавшийся вполне заслуженным уважением.

Устинов поздоровался, сел за стол напротив.

– Ну, и каким ветром к нам занесло генеральского помощника? – в шутливой манере поинтересовался Стерехов.

Устинов протянул коллеге тетрадный листок.

– Дмитрий Владленович Амельченко, Кубанова Альбина Федоровна, Ковалева Нина Павловна, – вслух прочёл Стерехов. – И что?

– Они все работают на химзаводе, – сказал Устинов. – Мне нужно знать о них всё по максимуму, Алексей Алексеевич, и очень срочно. Анкетные данные не нужны.

– Срочно? – поднял брови подполковник. – Максимум, послезавтра. Не раньше. Даже если я сейчас всё брошу, всё равно раньше не получится.

– Хорошо, – согласился Устинов. – Но послезавтра крайний срок. Потом мне снимут голову. Зверкову позвонить, чтобы обеспечил тебе «зеленую улицу»?

Полковник Зверков был начальником шестого отдела. «Зеленая улица» означала санкцию на проведение любых мероприятий для достижения нужного результата. В рамках закона, разумеется.

– Какой ты авторитетный, – иронично хмыкнул Стерехов. – Прям отец-командир…

И спросил:

– От шефа поручение?

– От него, – кивнул Денис.

– Ладно, сделаю как смогу, – пообещал Алексей Алексеевич. – Не ходи к Зверкову. Не надо.

* * *

Спустя два дня.

– Держи! – Стерехов протянул Устинову два машинописных листа. – Всё, что удалось надыбать.

Денис взял листы, сунул их, не читая, в папку.

– А что туда не вошло? – спросил он.

– Что? – хмыкнул Алексей Алексеевич. – Говорят, что Кубанова родственница замначальника УВД, что её любовник сын Ковалёвой, а ему всего 16 лет. Кроме того, Дмитрий Амельченко якобы приревновал Кубанову к любовнику и пытался её зарезать, но только попортил одежду. Папаша, директор магазина «Океан», сам понимаешь, фигура, всё в милиции уладил. А Кубанова, как говорят на заводе, еще та профура. Только уж сильно разборчивая. С простыми парнями любовь не крутит. Ей богатых подавай. Любовница директора завода, за что и получила квартиру. А еще шепнули, что она вроде как ведьма.

– Ага, – усмехнулся Денис. – Баба Яга.

– Да нет, – Стерехов покачал головой. – Совсем не Баба Яга, а очень даже красивая девица. Но себе на уме. Вчера я специально ходил на завод, всех посмотрел. Прямо-таки куколка, Мерилин Монро с Любовь Орловой вместе взятые. А Ковалева Нин Пална тоже баба ничего. Вроде как под сороковник, а выглядит чуть ли не моложе этой Кубановой. Кстати, с некоторых пор они подруги.

Стерехов развел руками.

– Если это всё написать, впору уголовные дела возбуждать, – заметил он. – Так что вот так… Только в устном порядке.

– Спасибо, Алексей Алексеевич! – с чувством сказал Денис, пожимая руку старому оперативнику. – Выручил.

– И еще, – вдруг сказал Стерехов. – будешь начальству докладывать. Про меня не говори. Ладно? А то потом нытья от Зверкова не оберешься: почему я не знаю, почему без меня, без моей санкции?

– Как скажешь, Алексей Алексеевич!

У себя в кабинете он прочёл, что ему наваял Стерехов аж на двух листах.

«Дмитрий Владленович Амельченко. Инженер. Образование высшее, поступил на завод после окончания политехнического института по протекции своего отца директора магазина „Океан“. Пытался ухаживать за своей соседкой по кабинету Кубановой Альбиной Федоровной….»

Дальше шли характеризующие данные на этого самого Амельченко. Потом было про Кубанову, начиная с института и заканчивая последними слухами, кроме молодого любовника и конфликта с Амельченко.

Дальше целый лист был посвящен Ковалевой Нине Павловне. Ушлый Стерехов умудрился «вытащить» информацию и про развод, про конфликт с участковым в поселке Химик, разборки с цыганами, про двух недавних любовников, одним из которых был Спиридонов, он же Рыков. Про брата, насквозь засекреченного офицера Генерального штаба. Устинов с удивлением узнал про недавно приобретенный домик в деревне. Только вот адрес установить не удалось.

Картина постепенно прояснилась, мозаика складывалась. Только вот до конца непонятно было сам Ковалев убил Амельченко-старшего или так сложились обстоятельства? То, что он приложил руку к тому, что Амельченко-младший попал в дурдом, Устинов ни капли не сомневался.

Тем не менее, докладывать Киструссу о своих выводах он не спешил.