Текст книги "Аттестат зрелости 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Рюмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

А еще в помещении совсем не было пыли. Даже запаха не чувствовалось. Может, выдувало сквозняком?

Не обнаружив здесь ничего, в том числе люка в полу, я направился дальше, в следующий дом.

Но стоило мне выйти на улицу, как громыхнул выстрел. В грудь мне шарахнуло крупной то ли дробью, то ли картечью. От неожиданности я отшагнул назад, ударился спиной об косяк. Ударился больно! Стукнулся сам, от этого «каменная кожа» не спасает. А картечины или крупная дробь осыпались под ноги. Странные они какие-то были – блестящие и не похожие на свинец.

Еще один выстрел. На этот раз в голову, кажется, прямо по глазам. Ощущения непередаваемые! Картечь летит в тебя, прямо по глазам и… и осыпается вниз. Слава «каменной коже»!

Я швырнул конструкт паралича. Рослый мужик в странной короткой черной рясе до колен и черной шапочке, похожей на тюбетейку, шумно повалился навзничь, раскинув руки. На груди у него висел на простой короткой веревке странный деревянный крест, который при магическом зрении прямо-таки горел оранжевым светом, словно маленькое солнышко. Короткоствольная, похожая на обрез, двухстволка-горизонталка отлетела в сторону.

Ну, вот, обнаружился один «товарищ». Я нагнулся, собрал картечины в горсть, посмотрел. Неужели серебро? Получается, этот черноризец меня за нечисть принял?

Я подобрал ружье, повесил его себе за спину. Стянул с него пояс-патронташ, повесил себе на плечо. Пошарил по карманам брюк под рясой, вдруг там нож или пистолет запрятан? Пистолета не оказалось. Был квадратный фонарик да спички, которые я тут же изъял. Несколько купюр да монет я трогать не стал. А вот крест забрал, срезав веревку ножом, сунул в задний карман джинсов. Дома разберусь, что за хрень такая. Пнул его – то ли со злости, то ли для профилактики.

Мужик лежал с открытыми глазами и таращился на меня, не в силах что-либо сказать: паралич, что поделаешь? Я влепил в него конструкт отмены. Он сразу пошевелился, привстал, тут же получил заклинание подчинения и замер.

– Где лесник? Говори!

Я опять пнул его в бок. На этот раз чисто символически. Мужик молчал, напрочь игнорируя заданный вопрос. Я удивился. Неужели заклинание не работает? Почему тогда паралич сработал? Я повторил:

– Где находится Василий Макарович? Отвечай!

– Он есть в подвале! – ответил продавец опиума для народа. Как-то странно он строил фразы, а в речи вообще непонятный акцент присутствовал. Он что, не русский что ли? Казачок засланный? Клиент товарища Устинова?

– Вставай, показывай, где тут у вас подвал!

Охотник на нечисть встал, развернулся, пошел к бывшей церкви. Я направился за ним. Он замедлил шаг, словно хотел остановиться.

– Иди, показывай, где находится Василий Макарович! – повторил я. – Покажешь и остановишься, будешь ждать меня. Уходить и что-либо делать запрещаю. Понял?

– Да! – равнодушно ответил он. – Есть!

В церкви оказался небольшой закуток, на который я не обратил внимания. Там и обнаружился ловко замаскированный люк в подполье.

– Открывай! – потребовал я.

Мужик откинул в сторону обломки старых досок, приподнял старую дверь, снятую с петель, оттащил её в сторону, освобождая люк в полу.

– Открывай! – повторил я.

Он послушно ухватил за кольцо и с некоторым трудом приподнял и откинул крышку.

– Он есть там.

– Лезь, вытаскивай его! – приказал я, немного подумав. Вдруг там ловушки какие или еще что-то нехорошее. Мужик стал осторожно спускаться вниз.

– Стой! Стой! Вылезай назад! – я передумал. Сам полезу. Мало ли, что там

Мужик вылез, замер возле люка.

– Ловушки есть? – спросил я.

– Нет! – ответил он. Я наложил на него паралич. Непонятный церковник сполз на пол, чуть не сверзившись в люк.

– Макарыч! – крикнул я. – Ты там живой? Я за тобой иду!

Деревянная лестница в подвал оказалась вполне нормальной, даже свежей. Я мог поклясться, что её сделали не более года назад. Дерево еще сохранило свой светло-желтый цвет.

Я осторожно спустился вниз. Вот здесь и пригодился трофейный фонарик. Я включил его, осмотрелся и ахнул. Сам подвал был еще тот подвал! Не подвал, а целое бомбоубежище. Высота потолка два с половиной метра, не меньше! Я вытянул руку вверх, потолка так и не достал. Стены выложены красным кирпичом. И какой контраст с деревянной церквушкой наверху. У ближней стены справа стояли четыре старинных сундука. Я такой у своей бабки в Бахмачеевке видел. Стояли еще два топчана, пара табуретов и стол. И тоже, как лестница, достаточно свежих. Поодаль стояли еще две железных канистры по 20 литров каждая.

Потолок подпирали четыре столба-колонны, каждый в два обхвата, не меньше. И к одному из них был привязан человек. Руки у него завели назад и связаны за столбом. Сам пленник сидел на земле с закрытыми глазами и еле дышал. На шее у него была накинута петля, а конец веревки привязан к костылю, вбитому в столб-бревно. Попробуешь пошевелиться, петля неминуемо затянется. Хитро придумано.

Я понял причину неприятного запаха в подвале. Всё-таки лесник не один день сидел здесь привязанным. И в туалет его, видимо, никто не выводил.

Первым делом я, конечно, срезал петлю с шеи. Как у меня в руках оказался мой нож-кинжал, я даже и не понял. Потом разрезал шнур, стягивающий руки. Лесник тут же обессиленно повалился на пол.

Я зажег керосиновую лампу, стоявшую на столе, вернулся к Василию Макаровичу, сел возле него. Магическое зрение выдало, что внутри организма Макарыча клубится непонятная серая субстанция. Кроме того, пальцы рук вообще были черными! Кончики пальцев были раздроблены! Его пытали, оказывается. Ничего, вылечим. Нет такой крепости, которую не могли бы взять большевики!

– Ну, ты чего, Макарыч? – сказал я, подливая в его организм «живую» силу. – Вставай, хватит притворяться. Некогда. Идти надо!

Приговаривая так, я вливал в него силу, загнал пару конструктов – «айболит» и «хвост ящерицы» – снова вливал силу. Серая субстанция постепенно рассеивалась. Пальцы посветлели и приняли свою первоначальную форму.

Наконец он открыл глаза, глубоко вздохнул.

– Вот это я задремал!

– Давай, просыпайся, пошли!

Пока Макарыч приходил в себя, я решил взглянуть на содержимое сундуков. Вдруг там сокровища какие?

Я поднялся на ноги, открыл один сундук. Увы, он был забит одеждой. Вполне нормальной, современной, но исключительно рабочей – телогрейки, спецовки, простенькие рубашки, портянки. Всё новое, чистое. Второй сундук был забит консервами, причем, исключительно железными банками.

За спиной лесник подал голос:

– Мля! Я не задремал! Антоха, я всё вспомнил! Они меня сжечь, падлы, собирались!

Я повернулся:

– Очнулся, Василь Макарыч! Давай, собирайся, переодевайся вот!

Я ткнул рукой в сторону сундука с одеждой.

– Выбери себе что-нибудь. А то ты совсем не озонируешь.

Лесник подошел ко мне, обнял меня, прижался щекой. Отодвинулся.

– Ты это, извини, если что, – пробормотал он.

В углу я обнаружил канистру с водой, сообщил об этом леснику. Он кивнул, поспешно освободился от штанов. Я отвернулся.

В третьем сундуке были крупы, сахар, макароны. А вот в четвертом ножи, топоры, сулицы, даже мечи. Кованые!

Я постоял рядом, соображая, зачем они могли понадобиться. Сзади ко мне, прыгая на одной ноге, напяливая штаны, подскочил лесник. Посмотрел, хмыкнул.

– Это инквизиторы, Антон. Это их оружие.

– Ручной работы? – удивился я. – А смысл?

– Ручной ковки, – мрачно пояснил Василий Макарович. – С серебряной режущей кромкой. Против таких, как я, против ведьм, оборотней… Ладно, пойдем.

Он взял один из кинжалов – длинный, узкий, обоюдоострый. Мы поднялись по лестнице: я первым, лесник вторым. Черноризец лежал возле люка и злобно таращился на нас. Василий Макарович буквально подскочил, когда увидел его.

– Тварь!

Я не успел среагировать, как он подскочил к нему и воткнул ему кинжал в грудь по самую рукоять. Вытащил, воткнул снова! Мужик выгнулся, захрипел и обмяк.

– Он меня сжечь собирался, – пояснил Василий Макарович. – Весь ливер мне отбил в подвале. Гадина. Пшек грёбанный!

– Кто? – не понял я.

– Поляк это, – пояснил лесник. – Инквизитор. Католик. Охотник за колдунами.

Он подхватил труп за ноги, потащил к выходу. Я вздохнул, пожал плечами, закрыл люк, стал маскировать его – положил на него старую дверь, скинул обломки досок.

– Его прикопать бы надо, – Макарыч стоял во дворе. – Чтоб не нашли. Где б лопату взять?

– Успокойся!

Я запустил в труп инквизитора конструктом праха, как неделю назад лешего. Василий Макарович ошеломленно посмотрел на меня, на кучку то ли праха, то ли песка под ногами – всё, что осталось от охотника за колдунами, включая и его одежду.

– Ну, ты силён!

– Где твоя машина? – поинтересовался я.

– Не знаю, – лесник развел руками.

– Ладно, пошли!

Глава 43

Глава 43.

Возвращение в усадьбу

Силантий Еремеевич сидел на пенечке.

– Спасибо тебе, Силантий Еремеевич! – я поклонился ему в пояс. – Выручил нас.

Лесник положил руку на сердце и, как и я, поясно поклонился, только молча. Лесной хозяин улыбнулся, вскочил, протянул руку леснику, игнорируя меня.

– Здрав будь, Василий Макарович! Как же ты так, а? Опростоволосился? А еще колдун!

Лесовик захихикал. Лесник вздохнул, развел руками, мол, и на старуху бывает проруха.

– Идём за мной! – сказал Еремеич.

Он направился вдоль скита. Мы за ним. Метров через пятнадцать мы вышли на большую поляну, на которую с одной стороны выходила стена старой церкви.

Посередине поляны стоял высокий бетонный столб с двумя вмурованными в него кольцами. Рядом возвышалась куча аккуратно попиленных-порубленных поленьями березовых дров.

– Это для тебя приготовили! – пояснил Силантий Еремеевич. – Завтра тут тебя бы и сожгли.

И пояснил мне, не дожидаясь моего вопроса:

– Слышал я, как они между собой говорили.

– Кто они? – спросил я.

– Священник с Коршево Алексий, убивец колдунский да служка его.

– Отца Алексия неделю назад отлучили, – задумчиво заметил Василий Макарович. – Сняли с него сан. Тут, понимаешь, всё очень и очень непросто…

Он огляделся вокруг, присел на какой-то пенек, спросил:

– У тебя поесть с собой ничего нету? Кишки узлом завязываются!

К моему удивлению Силантий Еремеевич достал откуда-то здоровенный ломоть хлеба, кусок сыра, протянул леснику:

– На здоровье!

Василий Макарович впился зубами в хлеб, сыр. Замычал от удовольствия.

– А машина его где? – поинтересовался я у Еремеича.

– Да здесь недалеко, – лесовик махнул в сторону. – Сейчас пойдем, покажу.

Пока Василий Макарович трапезничал, я огляделся. За бетонным столбом (сюрреализм какой-то, в самом деле – кругом старинные развалины, сплошной антиквариат, рухлядь и современный бетонный столб!) метрах в двадцати из земли торчали покосившиеся деревянные кресты непонятной формы – с перекладинами, с «крышечками». Некоторые уже даже давно попадали, из травы торчали подгнившие обломки деревяшек.

– Кладбище, – подтвердил Силантий Еремеевич. – С незапамятных годов…

Лесник доел, лесовик тут же протянул ему армейскую фляжку, которую вытащил неизвестно откуда. Василий Макарович сделал один глоток, другой.

– Всё, хватит, хватит! – Еремеич чуть ли не вырвал флягу из рук.

– Что это? – лесник утер рот рукавом. – Как огонь по жилам потёк.

– Живая вода, – сообщил лесовик. – Ну, почти живая вода… Вот посадит он мне дубраву…

Он ткнул рукой в мою сторону.

– Так вот там будет родник с настоящей живой водой!

– Да ладно? – не поверил лесник.

– Посмотришь!

– Посажу, посажу, – подтвердил я. – Мы теперь в долгу у тебя, Силантий Еремеевич.

Машина обнаружилась совсем недалеко, в кустах орешника. Кто-то её замаскировал, накрыв куском брезента и закидав ветками. Без лесного хозяина мы бы её точно не нашли.

– Дорогу сами найдёте! – сказал на прощанье Еремеич. – Откроешь короткий путь до Кочаров сам.

Мы попрощались, обнялись.

– Всё-таки хороший он, – заметил я. – Еремеич.

– Своеобразный, – ответил лесник. – Мы у него теперь сильно в долгу. Особенно я.

– Ты знаешь, что старый скит – это вообще местная легенда! – вдруг спросил Василий Макарович. – Все про него слышали, но никто к нему дороги не знает! Я здесь уже 20 лет, а его так и не обнаружил. Хотя местные леса почти все исходил.

– Ну, тебя туда ж привезли? – удивился я. – Выходит, кто-то про него знает.

Василий Макарович в ответ только выругался.

– Там раньше, говорят, до революции старообрядцы жили, – сообщил он. – Только уж что-то не похоже на них. И церковь другая, и кресты какие-то… Своеобразные.

– Может, сектанты?

– Не похоже, – возразил Василий Макарович. – Эх, было б время осмотреть там всё!

– Осмотрим, – ответил я. – В следующий раз съездим да осмотрим. Приберем там всё… Что с бою взято, то свято.

Лесник засмеялся. Мы выехали на окраину Кочаров. Василий Макарович заглушил двигатель «уазика», но выходить не спешил.

– Я ж нашел, кто на Данилку порчу наслал, – сказал он. – Бабка Трандычиха ладанку ему дала. Понимаешь?

– И что? – не понял я.

– Ладанка оказалась не со святыми мощами, а с могильной землей, – пояснил лесник. – Сама земля взята с могилы самоубийцы. Старуха Трандычиха в церковной лавке у Алексия трудилась. Он вполне её мог подговорить или обмануть.

– Так давай устроим дознание, – предложил я. – Поговорим с попом. Давно у меня на него зуб…

– Поздно, – Василий Макарович развел руками. – Пропал Алексий. Как его сняли, от сана отлучили, сразу и пропал. Дом пустой. Жена его тоже куда-то сразу съехала. Как будто знали.

– Надо было Еремеича расспросить, – сообразил я. – Где этого Алексия искать? Если он в лесу, то Силантий Еремеевич наверняка знал бы. Кроме того, он про какого-то инквизиторского служку говорил. Якобы он в ските остался.

Мы распрощались. Лесник направился к себе. Я открыл ему короткую дорогу. Я – к себе. По дороге помахал рукой Селифану, выглянувшему из-за ворот.

– Всё нормально! – крикнул я. – Нашлась пропажа.

Оборотень как-то несмело махнул мне рукой тоже.

* * *

До самой темноты я трудился над саженцами, отлучившись только на обед. Акации я сразу высадил «на задах» вдоль забора. Саженцы дубков, что принес мне Еремеич, рассадил рядом, чтобы недалеко было выкапывать и нести в лес, когда придёт время. Собственно, я рассчитывал, что через два месяца они уже будут готовы к пересадке, благо опыт работы с сельхозкультурами имелся. А вот три отростка сосны я решил забрать в город. С хвойными породами я еще не работал, хоть и имел представление об этом.

Когда стемнело, и я собрался идти домой, ко мне вдруг подошел домовой Авдей Евсеевич, похлопал меня по спине, от чего я чуть не подпрыгнул и сообщил:

– Федул баньку затопил. Пойдем, попаримся втроём.

Предложение было достаточно неожиданным, но весьма к месту.

– Сам растопил? – удивился я.

– Ну, ты ж ему пива привёз, – развел руками домовой. – Должен же он отдариться? Вот и решил истопить. А сам-то ты, небось, устал?

– Устал, – согласился я. – Сейчас maman предупрежу…

– Матушка твоя спать уже легла, – улыбнулся Авдей Евсеевич. – Так что не беспокойся!

Я зашел в дом, взял чистое белье и ощутил, как я вымотался за этот день. С тоской взглянул в сторону кровати. Поспать бы, да неудобно, баню для меня истопили специально. Я, едва волоча ноги, направился в баню.

Баня, истопленная самим банником, оказалась просто великолепной. Авдей Евсеевич и Федул в четыре руки двумя вениками буквально вернули меня к жизни. Федул выставил на стол моё пиво. Только оказалось, не для меня.

– Мал еще! – буркнул Авдей Евсеевич.

И поставил на стол кувшинчик холодного квасу.

– У Ярёмы одолжил, – объяснил он. – Домовой у Селифана.

После третьего захода я не заметил, как задремал прямо за столом.

– Устал хозяин, – услышал я сквозь сон.

– Утомился…

На следующий день я проснулся в своей кровати. Однако! Я же прекрасно помнил, что вырубился в бане!

– Авдей Евсеевич! – громко сказал я в никуда. – Спасибо большое тебе и Федулу!

Мне показалось, что кто-то кашлянул.

Maman полдня проковырялась в огороде: что-то полола, поливала, удобряла, рассаживала. Я с удивлением обнаружил, что у нас на грядках появились рассады помидоров, перцев, даже огурцов! Когда она это всё успела только?

– Яблок в этом году будет много, – сообщила маман. – Завязи на яблонях хорошие.

Я вздохнул. Эти три старых дерева в саду, в которые я на всякий случай слил «живую» силу, оказались яблонями.

Я выбрал время и «подкормил» деревья конструктами «регенерации». Лишним не будет, еще годик другой, третий, четвертый проживут. Магия Жизни нашла своё применение в сельском хозяйстве. Я хихикнул.

– Давай к деду с бабкой заедем! – маман уже не просила, а чуть ли не ставила в известность, когда мы собрались наконец домой.

– Поехали!

Селифан с Цветаной нас привычно проводили, помахав на прощанье.

– До следующих выходных! – сообщил им я.

– Очень даже хорошо иметь машину и дом в деревне, – заключила маман. – Как мы раньше жили, не представляю!

Она вышла у ворот дома, а я направился к леснику. Ворота передо мной распахнулись, стоило мне только упереться в них бампером. Меня встречал жизнерадостный шишок.

– Хозяин где? – спросил я у него после обнимашек.

– Чаи в саду гоняет, – сообщил довольный шишок. – Тебя ждет!

Он проводил меня в сад. В беседке на столе стоял самовар. За столом в деревянном кресле восседал лесник. Завидев меня, он поспешно встал и направился ко мне навстречу.

– Проходи, чай попей! – предложил он, наливая мне заварки, а потом и кипяток из самовара. – Угощайся!

На столе стояла вазочка с пряниками, вафлями, печеньем, баранками. Рядом со мной, свесив ножки, на лавочке уселся шишок.

– Домой собрался?

– Ага, – подтвердил я. – Через неделю опять приеду.

Я протянул леснику коробку с карандашами:

– Четыре «исцеления» с одной риской. Три «регенерации» с двумя рисками. Три «каменной кожи» с тремя рисками.

– Что? – не понял Василий Макарович. – Какой кожей?

– Это защита. Действует полтора часа. Помнишь, как ты с оборотнем ведьму укрощали? Эта защита от любого физического воздействия работает.

– Благодарствую, – лесник бережно забрал коробку с десятью карандашами.

– Знаешь, почему тебя так легко повязали? – поинтересовался я, выкладывая на стол деревянный крест на веревке. – Этот амулет отвода глаз был на инквизиторе.

– Но на Алексие такого не было? Я ж его четко видел, когда он машину остановил.

– А этого?

Василий Макарович пожал плечами:

– Этот как будто расплывался поначалу. Зато когда пытал меня в подвале, я его четко видел!

Лесник протянул ко мне руки:

– Он, сука, мне пальцы молотком дробил!

– Я помню, – ответил я. – Я видел.

Конструкты «исцеление» и «регенерация» сработали отлично, приведя лесника в порядок за считанные минуты. Правда, сколько я еще в него энергии Жизни залил…

– Я тебе защиту поставил от отвода глаз, – сообщил я, наложив на него конструкт защиты Разума. – Год продержится.

– Благодарю, – улыбнулся Василий Макарович.

– Надо Алексия найти, – сказал я. – Он не из тех людей, которые успокаиваются. Сдается мне, у него с головой не всё в порядке.

– Так и есть, – согласился лесник.

– Поговори с Еремеичем, – предложил я. – Если этот расстрига в лесу прячется, в том же старом ските, он тебе наверняка расскажет. А я приеду через неделю, наведаемся к нему.

Василий Макарович с удовольствием сделал глоток-другой чая из чашки, блаженно зажмурился. Шишок зеркально скопировал его действия. Я хихикнул. Василий Макарович хитро улыбнулся и подмигнул. Шишок тоже улыбнулся.

– Ладно, пойду я.

Я допил свой чай, сунул в рот сушку, с удовольствием её разгрыз. Василий Макарович встал, проводил меня до ворот.

– С предками так и не замирился? – поинтересовался он.

– Да я бы рад, – пожал я плечами. – Только вот бабка…

Василий Макарович цепко ухватил меня за плечо, не давая уйти, вполголоса чуть ли не прямо в ухо сказал:

– Ты про скит не распространяйся, ладно? А то слухи ходят, что там церковные сокровища чуть ли не со времен Мамая прятали. Это, во-первых. А, во-вторых, нехорошее там место. Ох, нехорошее. Беда будет, если народ туда ринется.

– Да кому я скажу? – удивился я. – Только тебе да Селифану. Селифан туда сам не пойдет. Ладно, замяли.

– М-да, – лесник отпустил моё плечо, усмехнулся. – Вот уже не думал… Говорили, там чуть ли не библиотека Ивана Грозного спрятана…

– Ой, – отмахнулся я. – Где Иван Грозный, и где этот скит? А ещё там снежный человек и мамонты. В папоротниках.

Мы обнялись на прощанье.

– Посматривай по сторонам, – в очередной раз посоветовал я. – Не к добру этот сумасшедший запропал. Прячется. И, возможно, где-то рядом.

Глава 44

Глава 44.

Последствия приключений

Все эти мои при– и злоключения, в том числе, которые произошли во время поездок в деревню, неминуемо накладывали свой отпечаток на мою жизнь, в первую очередь, на взаимоотношения с друзьями, одноклассниками, окружающими, на жизнь в школе и вне её стен, в конце концов.

В частности, ежедневные уроки с элементами запугивания («Ваша будущая жизнь находится в прямой зависимости от результатов на экзаменах!» и всё такое прочее) вызывали уже даже не смех, а нагоняли скуку.

События вокруг стали казаться театральными декорациями: вокруг что-то меняется, но, тем не менее, проходит мимо и абсолютно не вызывает никаких эмоций. Поначалу меня смешило поведение одноклассников, их переживания в отношение экзаменов. Позже я стал относиться к ним с пониманием. У них, действительно, это был старт во взрослую жизнь. А у меня она уже началась и била ключом, хорошо, не по голове.

Приключения в старом ските на моё психологическое состояние отнюдь не повлияли. Подумаешь, труп обратил в прах? Тем более, что этот, тогда еще будущий труп с пяток минут назад выпустил в меня два заряда серебряной картечи. Я даже поймал себя на мысли, что если бы не Макарыч, то я его сам бы определил бы… в небытие. Кстати, интересное кладбище там, за скитом. Вот бы взглянуть с научной… ммм… магической точки зрения!

После возвращения, утром в понедельник я, как всегда, зашел к Мишке. На этот раз Ленка-Жазиль решила составить нам компанию, чем удивила и меня, и Мишку, а потом и Андрэ.

– К тебе Светка в гости заезжала? – спросил по дороге Мишка, возможно, чтобы разрядить неловкое молчание. Он даже закурить при Ленке постеснялся. Я почувствовал, как Ленка напряглась. Мы шли, она держала меня под ручку. Сейчас её рука непроизвольно сжала мне локоть.

– Заезжала, – подтвердил я, не обращая внимания на ленкину реакцию. – Прикинь, её Альбина притащила. Тут хочешь, не хочешь, а мириться придётся!

– Ну, и как, помирился? – подала голос Ленка. Её голосок аж зазвенел. Правда, внешне она сохраняла спокойствие, даже иронично улыбнулась. Но вот в глазах у неё реально нарисовалась чернота. Эдакая буря в момент зарождения. Я мысленно хохотнул и ответил:

– Ага. Помирился. С обеими. Два раза с каждой.

И добавил:

– А сейчас после примирения ни Светки, ни Альбинки. Одна вот, – я перехватил руку и, шутя, прижал Ленку к себе за бок, – Ленка осталась…

Андрюха открыл рот. Мишка остался невозмутим.

– Просто я её видел в субботу, – сообщил он. – У нас же дискотека была. Она приходила. Сказала, что с тобой встречалась и вы помирились.

– Одна приходила, – подтвердил Андрей. – А ты почему не приходишь? Хоть бы по старой памяти заехал…

– Да я на дачу с ночевкой с маман ездил, – пояснил я. – Весенне-полевые работы. У меня теперь каждый выходной такая хрень.

Ленка расслабилась. Мишка заметил это, улыбнулся и подмигнул мне, улучив момент.

Уроки пролетели быстро. Да они уже как таковыми-то и не были. Даже Молекула и та занималась тем, что разжёвывала нам вопросы к экзаменам.

Только Малевская, встретив меня в темном переходе между корпусами, прошипела змеей:

– Больше тройки у меня на экзамене не получишь! И не рассчитывай!

И хотела пройти мимо, но я её остановил:

– Значит, буду пересдавать комиссии по заявлению в РОНО. И только на пять!

Её вполне ожидаемо передернуло, а я злорадно засмеялся.

После четвертого я, не дожидаясь ни Мишки, ни Андрея, ни тем более Ленки, рванул на остановку – домой, домой, домой! Жутко хотелось спать. Даже утренняя медитация с прогоном сил по энергоканалам организма надолго не спасла меня от сонливости.

А в библиотеке появились сразу два учебника: «Травология» (что-то вроде нашей ботаники) и «Некромансия» (ну, это понятно). В каждом из них я смог прочесть-изучить по два параграфа и оба с заклинаниями.

Из «Травологии» я изучил конструкты воздействия на плодовые деревья (ускорение роста, защита от вредителей, увеличение плодоношения), а в учебнике по некромантии привязку души на срок до двух недель и защиту от воздействия «мертвой» энергии (своеобразный аналог «каменной кожи» только от некроэнергии). А как же тогда «каменная кожа»? Я сделал заметку в своём дневнике изучить данный вопрос поглубже.

И в очередной раз задумался о том, что стоит мне столкнуться с какой-то проблемой, тут же в Астрале появляется учебник или другая литература на эту тему.

Я вернулся домой и сразу лёг спать. Сначала вроде хотел всего лишь вздремнуть часок-другой, но уснул капитально. Даже не услышал, как пришла маман. Проснулся от того, что она будила меня ужинать.

– Ты не обедал? – возмутилась она.

– Устал, мэм, – сообщил я. – Вымотался вчера что-то.

– Ну, хочешь, на следующих выходных мы не поедем в деревню? – предложила она.

– Да за неделю я успею отдохнуть, отоспаться! – возразил я.

– Какой отдых? Тебе к экзаменам готовиться надо!

– Исключительно в учебное время, мэм! – отмахнулся я.

Я лениво потыкал вилкой в макароны с тертым сыром, куснул кружок «Докторской». Есть совершенно не хотелось. Маман с жалостью смотрела на мои действия.

– Ладно, – махнула она рукой. – Спать иди! Ой, нет.

Я отпил полбокала компота, встал, но она меня остановила.

– Что ты думаешь насчет костюма?

– Какого костюма? – удивился я.

– На выпускной, – маман возмущенно подняла брови. – И туфли надо! Когда выбирать пойдём?

– А школьная форма не прокатит? – попытался пошутить я.

Маман вскипела:

– Хватит валять дурака! В субботу идём по магазинам!

– В субботу мы едем в деревню, – попытался возразить я.

– Подождёт твоя деревня! Ничего не случится.

Я вздохнул. Именно случится! Саженцы дубов и акации ждут очередной подпитки. Лесник ждёт. Мы же с ним собирались в скит наведаться. А тут какой-то костюм. И ради чего? Одного вечера? Я разочарованно махнул рукой. Потом разберемся. Может, заскочу к Зинаиде Михайловне, она что-нибудь придумает. Может, даже завтра.

Я залез под одеяло, задремал и сквозь сон услышал, как задребезжал дверной звонок. Сначала раз, потом два. Потом какая-то сволочь (восемь часов вечера!) нажала кнопку и не отпускала, пока маман не открыла дверь. Я тоже встал, надел халат, потому что это «жжжжжж», как говорил Винни-Пух, неспроста. Наверняка кто-то припёрся по мою душу.

– Добрый вечер, Нина Павловна! – в гости, оказалось, пришла Альбина. – Антон дома?

– Спит он! – сердито ответила маман.

– Иди сюда, ложись под бочок! – громко подал голос я, направляясь к двери. – Привет! Как дела?

Я вышел в прихожую. Маман неодобрительно фыркнула и удалилась к себе в комнату.

– Уже спишь? – спросила Альбина.

– Уже нет, – в тон ей ответил я. – Пошли!

Она скинула тапки и босиком пошла за мной, в комнату, присела в кресло, положив руки на колени, как примерная школьница. Она пришла ко мне в том самом приталенном кожаном пиджачке, который мы купили у Зинаиды Михайловны, в обтягивающих джинсах. Не девушка, мечта! Я расположился на диване в положении полулёжа на боку, опираясь на подушку.

– Я на тебя обиделась! – сообщила напряженным голосом Альбина.

– Да ну? – удивился я. – Не ожидал. Интересно, за что?

– Ты стал другой, – осторожно ответила она. – У тебя изменилось отношение ко мне.

– Фуух! – выдохнул я и улыбнулся во весь рот. – Я думал, ты про Светку вспомнила!

– Ты можешь быть серьезным? – вскакивая, психанула Альбина. – Я к тебе пришла…

– Аль, – я перестал скалиться. – Успокойся, пожалуйста. Сядь.

Она села на краешек кресла.

– Зачем ты привела мне Светлану?

Она пожала плечами:

– Жалко её стало. Просто девочке надо было помочь.

Я усмехнулся, почесал затылок:

– Вот мне вашу логику не понять никак, даже с разбегу! Почему я должен был ей помогать? Она мне изменила. Понимаешь? Обманула, потом, когда я докопался до истины, бросила меня. У меня вообще было жуткое желание нагадить ей так, чтоб на всю жизнь запомнила! Кстати, а ты всё это время где была?

– У тетки жила, – ответила Альбина. Но взглядом вильнула.

– Не хочешь ничего мне рассказать? – я перешел на магическое зрение.

– Не хочу! – снова вильнула взглядом влево Альбина.

«А ведь она правша, – подумал я. – Если правша отвечает на вопрос и косит влево, стало быть, модулирует ситуацию. Сочиняет!».

– Ладно, Аль, – я встал. – Нет у меня желания выяснять с тобой отношения. Понимаешь? Совсем нет. Пойдем, провожу!

Она встала. Я пропустил её вперед. У двери она обернулась, посмотрела мне в глаза, видимо, захотела что-то сказать, но смолчала.

– В твоей жизни появился новый мужчина? – делано лениво спросил я.

– Нет! – почти выкрикнула она.

Однако аура её сказала об обратном.

– Спокойной ночи, – почти равнодушно сказал я. – К Цветане, я полагаю, смысла нет тебе кататься?

– Ты понимаешь, что мы больше не увидимся? – спросила она.

– Да ну на! – улыбнулся я. – Живём друг напротив друга и не увидимся? Не знаю, не знаю. Мне кажется, это нереально.

Она сжала губы, кивнула и, не прощаясь, вышла из квартиры. В спину ей полетел конструкт «сетки». Уж очень у неё узел силы вырос. Нечего ведьме гулять по свету!

Только что ж так на душе-то пакостно и больно?