Текст книги "Поиск-90: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Щеглов

Соавторы: Андрей Мешавкин,Леонид Бекетов,Евгений Филенко,Юрий Уральский,Юрий Попов,Владимир Киршин,Лев Докторов,Евгений Тамарченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

– Здоровущие-е! – протянула Лескина. – Никогда бы не подумала! Какие же это вродекоты? Скорее, вродепсы.

– И пора бы им напасть, – нервно сказал второй. – Как там у Грасса…

– Они не нападут, – вдруг проговорил Брюс. – Им интересно.

Второй навигатор неожиданно хихикнул.

Роксен уже стоял у самого блимпа, закрываясь ладонью от слепящего луча прожектора.

– Кэп, опустите фильтр, – сказала Лескина.

– И то верно, – смутился Роксен. – Из головы вылетело.

– Люк, конечно, заклинило, – мрачно сказал Крозе. – А эти-то… все чего-то ждут!

Третий навигатор, подошедший последним, молча толкнул рукой насквозь промороженную перепонку люка. Та с готовностью разошлась, будто давно была готова к приему гостей.

– Кто вперед? – оживился Крозе.

– Ольга, – медленно сказал Роксен. – Я думаю, вам следует подождать здесь. Если, разумеется, не нападут квазифелисы.

– Я один, – коротко произнес Брюс. – Три ствола – не два ствола.

– Ну как с этим не согласиться! – воскликнул Крозе, прицеливаясь из фогратора в непроглядную тьму.

– Угомонись, – жестко сказала Лескина. – Помолчи. Думаешь, мне не страшно?

Трое в тяжелых бронированных доспехах стояли, прижавшись спинами к ледяной обшивке блимпа. А вокруг ровными рядами неподвижно лежали огромные голубые звери и ловили каждое их движение в свои светящиеся кроваво-красные глаза.

В провале люка неслышно возник третий навигатор. Шумно вздохнув, спрыгнул в хрустящий сугроб и тоже привалился спиной к борту. Все напряженно ждали, что же он скажет на этот раз.

– Панина нет, – наконец проронил Брюс.

– Где же он? – усмехнулся Крозе. – Отлучился по своим делам?

– Его нет уже давно.

– Что еще, Брюс? – тихо спросил Роксен.

– Последние годы он вел дневник. В конце там написано: «Дарю вам этот мир».

– Он дарит нам мир? – изумилась Лескина. – Что это значит?

Не отвечая, третий навигатор поднял руку и разжал пальцы. Фогратор нырнул стволом в кобуру, снаружи осталась лишь рукоятка. Брюс уже приближался к рядам квазифелисов, которые с каждым его шагом волновались все сильнее. Подвывали, приседали на задние лапы, вскидывались и нервно хватали падающую снежную крупу разверстыми пастями.

– Оружие к бою! – скомандовал Роксен.

– Подождите, кэп, – сказала Лескина. – Я, кажется, поняла, в чем дело.

– И я тоже, – объявил Крозе.

– Зато я ничего не понимаю, – с досадой произнес командор, опуская оружие.

Третий навигатор плавным движением откинул светофильтр, сощурился от бьющего по глазам прожектора. Присел на корточки.

– Ну, иди сюда, – позвал он ближайшего к нему вродекота. – Иди, я тебя поглажу, хорошая ты зверюга…

Эпилог

На далекой, очень похожей на Землю планете в дремучем заповедном лесу все еще стоит грузовой блимп. Время нипочем его броне, вот только опоры глубоко вросли в землю, и летом трава поднимается до самого порожка под намертво сомкнутой перепонкой люка.

Панина там нет. Что произошло с ним, куда он исчез после того, как в общем-то мирно прожил в одиночестве почти десять лет? Просто устал и решил сдаться на милость Царицы Савской, не зная, что победил ее, и не дождавшись спасения каких-нибудь пару лет? Не похоже на него. Может быть, отправился искать приключений, оставив на корабле единственное свое оружие – изувеченный бесчисленными заточками мачете, и единственную свою защиту – изодранный в клочья скафандр, и погиб нелепо? Тоже верится с трудом. Хотя одиночество и обреченность способны лепить из даже очень стойкой человеческой натуры самые причудливые формы… Разгадки не знает никто. Следы замело снегом, смыло дождями, выжгло солнцем, укрыло травами. Панин растворился среди бесконечных пространств перекроенной им планеты, стал ее частичкой.

Поэтому блимп стоит пустой.

Вокруг него охотятся могучие и красивые звери паниксы. Прямые потомки тех троих, что родились на его борту, выросли в посылочном ящике, на панинском свитере, ели из рук Панина и по-собачьи верно его любили. Их прежнее название забыто: на кошек они походят еще меньше, нежели настоящие вродекоты, которые влачат жалкое существование и по-прежнему ненавидят чужаков. Паниксов здесь целые стаи. Они ходят за всяким, кто прилетает сюда по делам или просто поселиться, охраняют его от малейшей опасности и по любому пустяку требуют награды: внимательного взгляда, ласкового касания, доброго слова.

Раз в год, в самый разгар местного лета, какая-то неодолимая сила тянет их в эти места, они собираются здесь со всего леса, со всего материка, и по нескольку ночей поют свои заунывные звериные песни. Они пока не понимают, что с ними такое творится.

Сергей Щеглов
ВОСХОД НА АИДЕ
Повесть

1

Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду!

М. Зощенко

Издалека Аида красива. Искрящийся бриллиант в черной оправе, изредка подмигивающий преломленным синим лучом.

Но видели ее такой немногие. Пилоты давно уже не верят в этом районе своим глазам и на всякий случай отключают визуальные экраны. Голубой гигант, не шутка.

А что до пассажиров, то их на Аиду не берут.

Это уже традиция. С тех пор как не удалось установить прямой трансфер с Земли, Аида перестала значиться в расписании рейсов. И если верить официальным документам, здесь работает только маленькая станция регистрации аномальных явлений, устроиться на которую совершенно невозможно.

Но если уж на Аиду берут пассажира, то исключительно во внутренние каюты. Рядом с грузом. Обычная мера предосторожности – в один не слишком удачный год три человека один за другим выпали случайно в открытый космос, и причин этой случайности так и не нашли.

А что до красоты, поговаривают, что первая, теперь уже легендарная экспедиция угодила в аварию именно из-за того, что весь экипаж, разинув рты, глазел на панорамный экран.

Рассуждая так, пассажир протянул руку и попросил к экрану капитана Скворцова.

– А нельзя ли мне, – осведомился он иронически, – поглядеть на планету назначения?

– Еще насмотритесь, – хмуро ответил капитан. – Ничего там особенного нет. Если еще что-нибудь понадобится, сообщите.

И экран погас.

Пассажир покачал головой, неторопливо прошелся из угла в угол. В его тесном, наскоро приспособленном под каюту отсеке нарастал легкий шум.

Не верьте, что планетарные двигатели бесшумны; наверху их, конечно, не слышно, но пассажир помещался в хвостовой части корабля.

И в этот рейс ему было скучно. Он летел один.

Делать было положительно нечего. От скуки пассажир давно уже царапал стенное покрытие завалявшимся в кармане гвоздем. Там и тут пестрели надписи: «Мыслю, следовательно, существую», «Чем хуже, тем лучше», «Аида не приходит одна».

Пассажир предпочитал цитаты.

Внезапно взгляд его упал на почти стертую надпись, сделанную явно в прошлый рейс. Она гласила: «Ложись!»

Пассажир пожал плечами в недоумении.

Между тем гул двигателей стал оглушительным. Ноги подогнулись сами собой, и пассажиру пришлось сесть на пол, что вовсе не было неприличным при пятикратной перегрузке. У пола белела такая же полустертая надпись: «Не вставай!»

Пассажир все же поднялся на четвереньки. И совершенно напрасно: корабль повело в сторону. Пассажир упал носом вперед. В этом месте надпись на стене объясняла все: «Все равно упадешь».

Пассажир послушно лег на спину.

Когда гул двигателей стих, он вызвал Скворцова:

– Капитан, мне бы узнать, скоро ли мы прибудем?

– Мы уже здесь.

Пассажир удовлетворенно зевнул: путешествие закончилось.

– Я понимаю вас так, что мне можно выходить? – сказал он.

– Нужно.

Судя по ответам Скворцова, корабль уже стоял в шахте космодрома. Пассажир потянул воздух ноздрями. Ничем не пахло.

Аида встречала его приветливо.

И на том, как говорится, спасибо. Пассажир взял чемоданчик с вещами и торжественным шагом вышел из отсека.

Капитана Скворцова мутило. Он постоянно прыскал в ноздри дезодорантом, ворочал глазами и учился не дышать. Увидев пассажира, свежего как огурчик, он совсем пал духом.

– Сверхчеловек, – ругнулся он вполголоса.

– Где? – с любопытством спросил пассажир, расслышав.

– В шлюз идите, в шлюз, – простонал Скворцов. – Ну скоро вы там?! – крикнул он экрану телекома. – Быстрее, дышать нечем!

– До свидания, – сказал пассажир и вышел.

Капитан Скворцов откинулся на спинку кресла, вдохнул нечаянно воздух, пропитанный, как ему казалось, запахом миллиона дохлых кошек, и застонал:

– Чтоб я еще на Аиду пошел! И куда профсоюз смотрит…

Пассажир стоял в шлюзе, тоже немало озабоченный. Он вертел чемоданчик в руках, не зная, куда поставить, а прямо ему в лицо пялился всеми объективами шлюз-робот, злобно мигая транспарантом «Предъявите пропуск!».

Пассажир сообразил, наконец, что рискует остаться в шлюзе навсегда, и впал в нервное расстройство. Он швырнул чемоданчик на пол, ударил себя кулаком в грудь и закричал:

– Я же сюда по разнарядке! Какой пропуск?! Я Петров, вот мое удостоверение!

Робот мигал транспарантом и ничего не хотел знать. У него, о чем Петров и не подозревал, не было микрофонов.

Пассажир плюнул в сердцах, боязливо оглянулся и открыл чемоданчик. Достал аппарат странного вида, но банального назначения, и включил.

Транспарант погас, шлюз открылся. Робот перешел в пассивное состояние. Не выключая аппарата, пассажир быстро пересек нейтральную полосу, закрыл дверцу транспортной кабины и заключил:

– Прибыл.

В тот же миг заработала приветственная программа:

– Поздравляем вас с прибытием на гостеприимную Аиду! Будьте особенно осторожны в первые дни вашего здесь пребывания! По выполнении непосредственного задания немедленно возвращайтесь на ближайшую контролируемую станцию. В случае регистрации новых феноменов немедленно выходите на центральный информаторий по прямой телепатической связи. Помните: ваша жизнь – достояние народа!

Программа окончилась, дверцы распахнулись. Пассажир, перестав быть таковым, оказался в приемном отсеке космодрома.

Отсек был невелик. В нем еле помещался оргкомпьютер допотопной модели, письменный стол и десяток полукресел для посетителей. На полу Петров с изумлением увидел ковер.

За столом сидел мордастый мускулистый человек в распахнутом халате и плавках.

– Фамилия? – грозно спросил он.

– Простите? – не понял пассажир. – Вот удостоверение, вот направление, тут все сказано…

– Об информодрязге слыхал?

– А-а…

– То-то! Фамилия? Имя-отчество?

– Петров. Игорь Сергеевич.

– Год рождения?

– Двадцать второй.

– Место рождения?

– Земля, Россия.

– Специальность?

– Диалогик. Немного системотехник…

– Хорошо, специалисты тут нужны… Причины направления на Аиду?

– Распределение.

– Что-о?!

– Распределение. После Академии…

– Ничего себе, – пробормотал человек. – А что в Академии? Что-то было такое? Инциденты, срывы, человеческие жертвы?

– Инциденты? – Петров наморщил лоб. – Разве что «Исход»…

– Уф-ф! – человек повеселел. – Вот и отлично! Что ты там натворил?

Петров наклонился к самому уху человека и сказал несколько фраз. Тот кивнул, не скрывая удовлетворения.

– Ну, раз так, все в порядке! Распределю тебя в седьмой, на плато Прохлады, значит. Будешь чем интересоваться – вызывай меня, не стесняйся. С любой точки, я дальний, нет проблем!

– Простите, я не совсем…

– Я, говорю, телепат – дальний. Впрочем, здесь и безопасник станет телепатом. Словом, захочешь поболтать с Эрбом Хоо – вызывай! А пока топай, устраивайся. Чемоданчик сдай в бессрочную, одежду туда же, у нас мода другая. Остальное сам поймешь.

– До свидания, – вежливо сказал Петров, и пошел.

Почти сразу же он понял тонкости местной моды. Стало вдруг нестерпимо жарко, пот пропитал комбинезон и капал под ноги, галстук-бабочка повис мокрой тряпкой. В туфлях творилось что-то ужасное. Ступая по отчего-то одевшейся в иней ковровой дорожке, Петров проследовал к секции номер семь, пытаясь не ломать голову, что это такое – термофлуктуация или психодрязг индивидуального наведения.

Хмурый робот принял чемоданчик и выдал пакет со стандартным набором плавки, халат, пляжные тапочки. Петров переоделся и наконец-то избавился от жары.

– Скажите, как проехать к седьмому сектору? – спросил он у робота.

– Вы перед входом.

– Ах да, извините…

Петров нерешительно открыл полусферу входа с огромной белой семеркой. Просунул голову внутрь, понюхал воздух.

– Идиот! – раздался над ухом чей-то ужасный вопль.

Петров качнулся – кто-то толкнул его в спину – не удержался и сел прямо на пол, хватаясь за него руками. Над ним, добродушно улыбаясь, стоял гигантского роста человек с квадратным подбородком, почти загораживающим остаток лица.

– Это же трансфер, – объяснил он. – Сюда лучше заходить полностью, если хочешь добраться до места в целом виде.

– Простите, – пробормотал Петров. Глаза его были прикованы к лицу незнакомца; казалось, он мучительно пытается что-то вспомнить.

– Меня зовут Стив, – представился человек, одной рукой ставя Петрова на ноги. – Из седьмого. А ты что, новенький?

– Стив… Пармен? – выдавил Петров.

– Да.

Петров сжал лоб ладонью.

– Из АДа?

– В прошлом… Ты что, слышал обо мне?

– Не знаю… Вспомнилось и опять пропало… Ничего не могу понять. Извините еще раз. Меня зовут Игорь, Петров Игорь Сергеевич.

– Ты в седьмой? Тогда пошли!

Петров кивнул. Пармен распахнул уже успевшую захлопнуться полусферу, и они вошли внутрь.

– Раз уж мы знакомы, – проговорил Петров, – не могли бы вы… ну… вкратце рассказать, что здесь к чему, как жизнь… вообще?

– Аида, – Стив пожал плечами. – Самый закрытый участок Галактики.

– Но почему?

– В двух словах этого не скажешь. Новичку для начала надо почитать список феноменов; а если вообще – то только на своей шкуре поймешь. Вот так, к примеру.

Стив распахнул халат. Петров замер, глядя в упор и не смея отвести взгляд. На груди Стива раскинулась разноцветная сетка, смахивавшая бы на татуировку, не будь она подвижной, с изменяющимися линиями, не ползай по ней разноцветные точки, не походи она по раскраске на десантную интерактивную карту.

– Что это? – шепотом спросил Петров, машинально протягивая руку. Палец его коснулся функциональной точки, и карта-татуировка изменила масштаб, подобно настоящей, рисуемой электронной панелью.

Петров испуганно отдернул руку.

– Не пугайся так, – улыбнулся Стив, застегивая халат. – Это и красиво, и безопасно. Ехали мы как-то на вездеходе по этому, – он ткнул себя пальцем в грудь, – району. Попали в трясучку, я навалился на планшет с картой… Сначала думали – обычная надпечатка, но Грег заметил, что она работает. Видно, то была не просто трясучка.

– Она работает? А как? – поинтересовался Петров.

– Как настоящая… А-а, ты о физических принципах?! Даже Паша Буров, который тогда ударился головой о медкомпьютер и теперь знает все, не может сказать, как это происходит. Все, говорит, нормально, клетки как клетки он их теперь без микроскопа видит – и откуда у них избирательное отражение, одной Аиде известно.

– Ну, это-то как раз просто, – пробормотал Петров. – А вы не объясните, что такое трясучка?

– Типун тебе на язык! – ответил Стив.

Они стояли в кабине слишком долго. Стив заметил бы это раньше, не будь он занят разговором. Теперь же странное состояние кабины заметил даже Петров.

Стив сел и махнул рукой – тоже садись. Петров едва успел опуститься на пол, как кабину затрясло – сначала мелко-мелко, углы оплыли и размазались в воздухе, потом стены затряслись и начали шарахаться взад-вперед. Стив закрепился на полу, держась за специальные выступы. Кабина уже обезумела – стены ходили ходуном, делая ее то круглой, то пятиугольной, а потолок резко пошел вниз, словно собираясь прихлопнуть Петрова огромной ладонью. Петров в ожидании удара зажмурился.

Но ударило его об пол.

Петров застонал и возмутился:

– Прекратите! Я буду жаловаться!

Поэтому ли, или по другой причине, но трясучка постепенно стала стихать. Петров поднялся на онемевшие от вибрации ноги и стал поправлять халат.

Стив громко свистнул.

На плече Петрова ярко и отчетливо выступили строчки «Инструкции по технике безопасности в случае задержки кабины».

– Ну вот, – сказал Стив с некоторым удивлением. – Быстро.

– В гробу я видел… – Петров, вне себя, скреб плечо ногтями, нервно цедя слова. – Т-тряс-сучка… Если и дальше так пойдет… Тьфу, гадость! Как отсюда выйти и где ближайший синтезатор?

– Через дверь, – сказал Стив. – Да не нервничай ты, это еще цветочки… Нашему брату не привыкать… Ты куда?

Петров, не оглядываясь, раскрыл дверь и вышел.

– Да не поможет синтезатор! – прокричал Стив ему вслед, вспомнив последний вопрос Петрова. – Тут все совсем не так, как на Земле!

2

…это лотерея, в которой выигравшему достается смерть.

А. Дюма

Инструкция по ТБ на обнаженном плече соседа совсем не интересовала плотного коренастого мужчину с голубыми глазами. Он листал местный журнал «Аидец», изредка оглядываясь вокруг. Сосед заметно нервничал и непрестанно поглядывал на сидящих впереди. Очереди к синтезатору, по-видимому, были для него непривычны.

Мужчина почти дочитал журнал, когда подошла его очередь.

– Простите, – нервно проговорил сосед, – вы не могли бы пропустить меня вперед? Я очень тороплюсь, а здесь…

– Торопитесь?

Мужчина воззрился на своего соседа с ужасом.

– Уже вечер, а нужно еще устроиться… Я только сегодня прилетел, а тут эта напасть… – он дотронулся до своего плеча. – Вы, как мне кажется, не спешите, я вас очень прошу…

– Пожалуйста.

– Благодарю…

Сосед тут же подскочил к синтезатору. Тот загудел от непривычного задания, однако сумел-таки переварить его и выплюнул предмет, похожий на электробритву, пышущий жаром после синтеза.

Мужчина с голубыми глазами привстал.

Человек с инструкцией на плече включил «бритву», и сразу стало ясно, что это не просто нечто бреющее. Вместо негромкого жужжания режущих поверхностей раздалось низкое шипение. Человек поднес псевдобритву к плечу и принялся водить туда и обратно.

– Что вы делаете?! – воскликнул мужчина с голубыми глазами.

– Снимаю надпечатку, как видите…

– Вы новичок? Надпечатки не смываются; они не сдираются с кожей; они не умирают с человеком. Это феномен седьмого разряда, тип «Б». Рекомендую почитать каталог…

– Благодарю за информацию, – сухо сказал человек и отвел псевдобритву. Надпечатки на плече больше не было.

– Э?! – издал звук голубоглазый. – Как вы это сделали?!

– Простите, может быть, мы познакомимся? Я – Петров, диалогик, прибыл по распределению…

– Да, конечно, Патрик Лоу, главный врач сектора, но как ты это сделал? Это была настоящая надпечатка!

– Конечно, настоящая, – Петрову не понравилось, что Патрик перешел на ты, но как гость он не стал обижаться. – Вы серьезно спрашиваете?

– То есть?

– То есть не шутите?

– Какие шутки! Ты только что сделал невозможное!

– Вы хотите сказать, что не знаете, что такое лорик?!

– Локальный репликатор? – Патрик недоуменно пожал плечами. – При чем здесь он?!

– С избирательной коррекцией, отмечу, – победоносно заключил Петров. – Это очень просто. Восстанавливается старая кожа, до надпечатки, окружающие ткани корректируются. И все.

– Гм… – Патрик еще раз взглянул на плечо Петрова. – Где же надпечатка в таком случае?

– Где изображение, когда выключен экран?

– Экран? – Патрик захлопал глазами. – Гм… Вон ты как… И часто у тебя такие идеи возникают?

– Это не идея, – Петров начал злиться. – Это очевидный факт!

– Знаешь, – задумчиво, глядя в сторону, сказал Патрик. – Давай работать вместе.

Петров пожал плечами:

– Ничего не имею против. Это ведь седьмой сектор?

– Конечно! Тебе нужно устроиться? Пойдем, покажу.

– Синтезатор, – напомнил Петров.

Патрик уставился на него в недоумении.

– Что – синтезатор? – шепотом спросил он.

– Вы стояли в очереди, – терпеливо объяснил Петров. – Или он вам больше не нужен?

– Ах, да!

Патрик остановился, вернулся к синтезатору и поспешно, виновато оглядываясь, вытащил оттуда пачку сигарет. Петров поморщился.

Заметив это, Патрик усмехнулся:

– Ничего, привыкнешь. Если, конечно, успеешь. Ну, теперь пошли.

Петров спрятал лорик в широченный карман халата и зашагал вслед за Патриком. Тот открыл одну дверь, вторую, втиснулся в шлюз и пригласил следовать за ним. Петров поежился.

– На поверхность?! – спросил он нерешительно, сообразив, зачем шлюз.

– На поверхность, – отозвался Патрик, глядя на приборы. – Погода что надо. Семьсот харри в секунду. И градиент – сорок на метр.

– А разве трансфер не…

– Пешком интереснее! И к тому же безопаснее.

– Безопаснее? – с сомнением переспросил Петров.

– Запомни: здесь опасны только безопасные места.

Двери шлюза открылись, и Петров выглянул наружу. Нельзя сказать, что увиденное его удивило; он ждал как раз чего-то в этом роде. Причудливые фиолетовые растения выплывали из пятнистого тумана, а за ними, в зеленоватых просветах, простиралась безотрадно-серая, уходящая далеко к горизонту череда бесконечных гор. Пик торчал за пиком, скалы громоздились табунами, изредка поблескивая в лучах падавшего неизвестно откуда странного света. Тропинка, выбитая в камне, вела налево.

– Главный корпус, – сказал Патрик, ткнув пальцем, – трансфер, столовая, лаборатории, узел связи, клуб, бар.

– Бар?!

– Бар, бар. Возьми левее.

Петров успел. Потом он долго вспоминал, что именно произошло – уже поднахватавшись знаний о феноменах. Кажется, это был блик. По ногам прошла волна жара, и прямо перед глазами вырос ослепительно-желтый столб, закачался из стороны в сторону, побледнел и погас. Патрик тут же стронулся с места и как ни в чем не бывало пошел дальше по тропинке, оставляя глубокие следы в размякшем камне. Петров не сразу двинулся следом, давая время пятнам, прыгавшим в глазах, успокоиться. Было холодно и непонятно, и по спине забегала дрожь.

Они взошли на вершину небольшого возвышения, похоже, самую высокую точку сектора – отсюда была видна россыпь полусферических корпусов, прилепившихся на краю огромной кальдеры. Патрик протянул руку:

– Жилые корпуса, подсобки, гараж. Я живу во втором слева, вон у той симпатичной скалы. Мы ее называем Дракон.

– Невелики корпуса, – заметил Петров.

– Рефракция. Кстати, задержи дыхание. Ветерок с болот.

– С болот?! Здесь?! – удивился было Петров, но тут повеяло крайне своеобразным запахом, и он зажал нос, ошеломленно всматриваясь в темный провал кальдеры – свалка там, что ли?

– Береги дыхание. Идти еще минуты две, – обрадовал Патрик.

Корпус приближался стремительно, и все же в шлюз Петров вошел, морщась – пришлось несколько раз делать вдох. Патрик включил дезактивацию, облился несколькими душами – кое-что перепало и Петрову – и вошел внутрь. Сразу за шлюзом начиналась кают-компания, безлюдная и полутемная.

– Мы вовремя, – весело заметил Патрик. – Похоже, восход. Ты его, конечно, еще не видел.

– Когда там… Восход? – Петров пожевал губами, словно вспоминая что-то. Потом вдруг воскликнул:

– Послушайте, как мне отсюда улететь? Только со следующим транспортником? Или можно как-то быстрее?

– Ты что?! – изумился Патрик.

– «Восход»! – объяснил Петров. – Как я мог забыть! Гекуран, всепланетный эксперимент… через месяц… – Энтузиазм его внезапно улетучился. – А я здесь…

– Так-так, – Патрик странно посмотрел на Петрова. – Ты что здесь, турист?

– Да нет, по распределению… Но потом я наверстаю…

– Тебя что, не предупредили? – продолжал Патрик непонятно.

– О чем?

– Так, – Патрик неопределенно махнул рукой. – Ладно. Сам узнаешь. А уехать отсюда непросто.

– Почему?

– Пойдем, восход посмотришь, – Патрик мягко толкнул Петрова к выходу, – красиво, знаешь ли, и случается нечасто…

Коридор, лифт, обзорная галерея, два кресла. Удивительно – корпус вроде бы стоял в низине, а вид был, как с Эвереста – дикие скалы в фиолетовых разводах растений на сотни километров вдаль. Что-то было в них завораживающее, Петров смотрел и с каждой секундой все с большей тревогой чувствовал, что не хочет отводить взгляд. Среди скал попадались настоящие скульптуры; пещерный дракон, как живой, глядел на него слева, а справа гряда скал плыла над туманом, словно стадо слонов. Впереди, за высоким гребнем, в небе, растерявшем обычную убогую бесцветность, одна за другой вспыхивали и наливались цветом арочные полосы, сиреневые поначалу и почти красные сейчас, а потом сверкнула из-за горизонта мгновенная россыпь лучей – зеленый, красный, синий – и Петров сжал подлокотники в немом восхищении.

Перед ним, в гранях черных скал, из-за горизонта поднимался, разворачиваясь во всем великолепии, огромный айсберг света; он горел слева направо всеми цветами радуги, словно гигантский спектроскоп встал между солнцем и глазом; по скалам, еще недавно серым и безжизненным, пронесся ураган красок, они вспыхнули ослепительно и расцвели нежными тонами, а потом покрывало красок полезло вверх, и Петров понял – это росли долго ждавшие рассвета каменные цветы Аиды, они вытягивались с фантастической быстротой, а айсберг-солнце вздымался все выше, по-прежнему разделенный на разноцветные полосы, и подбирался вершиной к зениту, основанием все еще касаясь разноцветных скал, ни на что не похожий, холодный и величественный.

Многоцветные тени упали на мозаичный пол, Петров смотрел и внимал, он был бледен, лицо строго вытянулось, он видел и не понимал, и все же не смел ни словом, ни жестом прогнать очарование этого зрелища; а пляска цветов проникала, тем временем, в самое сердце…

Патрик шевельнул затекшей ногой. Тишины и очарования хватило ненадолго – он торопился. Двадцать восемь минут сидели они в зале, и это заставило Патрика нахмуриться.

– Надеюсь, ты раздумал уезжать? – спросил он вполголоса.

Петров ничего не ответил. Тогда Патрик поднялся и встал между окном и Петровым. Тот нехотя шевельнулся, выжав растерянную улыбку.

– Да… – только и сказал он. – И это здесь – каждый день?

– Конечно, нет. Но пойдем!

Они вышли в коридор. Патрик скользнул взглядом по табло, снял со стены шифроключ и передал Петрову. Тот кивнул, увидев на бирке номер тринадцатый.

– Место безопасное, – обнадежил Патрик. – Заодно к феноменам привыкнешь. Недели через две можно будет наверх, к нам.

– К вам?

– К старожилам. Новичку туда лучше не показываться.

Они подошли к квартире, Петров открыл дверь и пригласил Патрика войти. Потом спросил:

– Почему?

– Феномены.

– Какие? – Петров обнаружил на стене большой, в полметра, список феноменов и приготовился слушать разъяснения. Патрик усмехнулся:

– Не эти. Соляроиды, фантомы, дрязги… Зато этой мелочи почти не бывает. Мы-то привыкли, а новичкам плохо.

– Понятно…

Петров посмотрел в список. «Эффекты и феномены». Последние строчки совсем свежие, приписаны от руки. Поднял глаза: квартира что надо, три комнаты, окна во всю стену. Сквозь толстое стекло видны причудливые скалы.

– Ну что, устроился? – спросил Патрик нетерпеливо.

– Сейчас…

Петров еще раз посмотрел список и поежился. Под взгляд попалась строчка – «Отслоение кожи». В графе «Оптимальные действия» стоял жирный прочерк.

Не искушая судьбу, Петров отвел глаза и согласился, что устроился.

– Тогда – в лабораторию.

Заперев дверь – привычка – Петров, как в тумане, зашагал за неутомимым главным врачом. Коридоры, коридоры – корпуса состояли, похоже, исключительно из них, – лестница в подвал.

Тут помещались владения Патрика Лоу. Он вошел в темноту, не сбавляя скорости, протянул руку, и подвал осветился. Патрик поморщился на получившийся мертвенно-зеленый свет, щелкнул по-особому пальцами. Свет просветлел, стал нежным и приятным. И одновременно раздался чей-то голос:

– А, новенький! Привет, давно ждем!

– Алан! – воскликнул Патрик раздраженно. – Уходи, добром прошу!

– Еще чего! Я тебе уже год, как не подчиненный! Лучше располагайтесь, и поболтаем!

– Имей совесть, Алан, – Патрик двинулся вперед, туда, где располагался невидимый Петрову Алан. – Это же новичок!

– Ну и что? – Раздалось бульканье, означавшее, по всей видимости, смех. – Новичком больше, новичком меньше – какая разница?! Мы все здесь в равных условиях! Хотите безопасности – присоединяйтесь!

Петров почувствовал себя неуютно.

– Э… Вы меня не представите? – обратился он к Патрику, который стоял, засунув руки в карманы, и недружелюбно глядел в сторону высокого кресла перед большим панорамным экраном. Случайно опустив глаза, Петров наконец увидел: на крапчатом полу четко отпечатывалась тень кресла, и над этой тенью колебалась как бы полутень – легкое, зыбкое потемнение в форме человеческой фигуры.

– Нет, – отрезал Патрик. – Уходи, или…

– Да брось ты! – сказал Алан, и тень на полу качнулась в такт словам. – С чем пожаловали?

Патрик, не отвечая, вернулся к Петрову и вдруг запустил руку в карман его халата. Петров онемел от возмущения, глядя, как Патрик вытаскивает лорик и тычет в него толстым указательным пальцем. Щелкнула кнопка, Алан за креслом забулькал, но теперь это бульканье и отдаленно не напоминало смех, и Петров увидел, как полутень заколебалась, на секунду сделалась темной, совершенно нормальной тенью человека, сидящего в кресле – и вдруг исчезла.

– Э… – выдавил Петров, но привычка взяла свое. – Нельзя ли возвратить мне аппарат?!

– Подействовал, – как будто удивляясь этому, сказал Патрик. – Надо же… Ах, да, конечно, конечно!

Его широкая ладонь с лежащим на ней лориком приблизилась к Петрову.

– Конечно, подействовал. – Спрятав лорик в карман, повеселевший Петров презрительно пожал плечами. – Вы что, совсем тут все позабыли? Лорик – примитивная машина, ну тот же чайник, и его возможности общеизвестны.

– Таких машин в номенклатуре семь миллионов. – Патрик подошел к креслу. – Начисто…

– Зачем вы его так? – спросил Петров.

– Не его. Это был финалят.

– Что?!

– Финалят. Феномен, – Патрик опустился в кресло. – Вот так и живем.

– Как это – финалят?

– Сейчас, сейчас…

Патрик несколько раз ткнул пальцем в клавиатуру. Засветился экран. Петров с минуту ждал объяснений, потом сообразил – огляделся, нашел список феноменов и прочел вслух:

– «Финалят». Образование, возникающее после катарсиса – смотри катарсис. Воздействия: эмоциональное, семантическое, редко биохимическое… Оптимальные действия: ждать конца цикла. Эмпирическая формула длительности цикла… Это уже не то… Ага, вот: «Катарсис». Переход человека в метастабильное состояние с сохранением только рассудочной деятельности… И кто эти формулировки придумывал…

– Не нравится? – Патрик довольно хохотнул. – Тогда вычеркивай смело все равно это одно явление, хроносценция. Открытое Пэ Лоу минуту назад.

– Зачеркнуть? Охотно… – Петров пошарил по карманам. Фломастера не было: не запасся. – Без лорика у вас, похоже, как на Земле без телекома. Финалят я уже видел, а как выглядит катарсис?

– Мерцания и вспышки посреди темноты, если человек оказывается в их зоне, сначала кричит, потом постепенно теряет сознание, становится все прозрачнее и как бы растворяется в воздухе. Происходит это редко, раз в пять-шесть месяцев. Защита неизвестна.