Текст книги "Поиск-90: Приключения. Фантастика"

Автор книги: Сергей Щеглов

Соавторы: Андрей Мешавкин,Леонид Бекетов,Евгений Филенко,Юрий Уральский,Юрий Попов,Владимир Киршин,Лев Докторов,Евгений Тамарченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Оверьянов вскрикнул и рванулся назад. Но Тяжелов уже протягивал прапорщику пистолет. Тот схватил его за рукоятку зубами и одним духом вскочил на ноги.

– Слушай вот вас!

– Всяких! – хлопнул по плечу прапорщика старик. Оба вдруг рассмеялись.

– Далеко ходить не надо. Здесь он! Это я шифровальщика привел! – прокричал Тяжелов адъютанту.

– Оверьянов, ты меня слышишь?

– Слышу!

– Ты узнал меня?

– Это как?

– По голосу, понятно?

– Нет, не узнал, – хмуро буркнул Оверьянов, косясь на Константина Аристарховича. – Я тут сегодня наузнавался!

– Да как это не узнал, я по голосу слышу, что узнал, это я – старший лейтенант Авдеев. Как спиннинг клянчить, так Вася, Вася, шиш больше получишь!

– Да узнал, узнал, товарищ старший лейтенант!

– Леня! Друг золотой! Слушай меня! Не тяни резину, лети к «особняку» и не медля докладывай ему все как есть! Опоздаем – крышка всем!

– Да как же это я, Васенька, «полечу»? Крылышков-то у меня тютю! Ты вот что-то не летишь, а мне как присоветуешь? Вы тут под замком, а мы там! А на окнах-то решетки!

– Товарищ старший лейтенант! Я через решетку, может, и пролезу, у меня все говорят «кожа да кости»!.. – высунулся из-за спин Алеша.

– Ну почему же… – деликатно возразил Тяжелов, – а, впрочем, ведь это мысль! Мать спит? Тогда идем!

Бесшумно проделав ставший привычным путь, они встали перед окном и отогнули светомаскировку. Толстенные, как ломы, прутья нечего было и пытаться отогнуть. Но у самого края прут стоял подальше, и, больно царапая о косяк ухо, мальчик просунул голову.

– Ой, обратно не могу, – зашептал он испуганно.

– Алешенька, обратно не надо, вылезай!

– Да ведь разобьется дите, высоко, – шептал прапорщик.

– Снимай ремень!

Оверьянов повиновался. Сцепили два ремня, открыли наружную раму. Алексей уцепился за конец импровизированной страховки.

– Ну, с богом! Сразу к первому офицеру подальше от штаба!

И мальчик исчез за окном.

Оверьянов и Тяжелов еще прилаживали на место ремни, когда у дверей к радистам раздались возбужденные голоса. Константин Аристархович шустро шмыгнул под фанеру, а Оверьянов приставил стул к предательски задравшемуся углу. Раздался стук, и Оверьянов отстегнул защелку. В комнату ворвались Кудрявцев и Пивнев с солдатом из караульного взвода.

– Почему маскировку нарушаешь?! Зачем окно открыл? Кто к тебе приходил?

– Жарко – окно открыл!

– А радиации не боишься?

– Да врет он, товарищ лейтенант, к нему баба лез, да не пролез и убежал! Я из КПП видел!

– Прапорщик Оверьянов! Сдать оружие! Вы арестованы! Рядовой Нуриев! Проводите прапорщика к входу в подвал! При попытке разговаривать или бежать применять оружие Ты понял, Оверьянов, только пикнешь – и в рай! Я сейчас, следом!

Кудрявцев подозрительно оглядел комнату, увидел порванные обои и бросился к щели. Рванул край фанеры и увидел вход.

– Пивнев, за мной! – крикнул он, выхватывая пистолет.

В конце коридора мелькнул свет, и Кудрявцев дважды выстрелил на бегу. Вспышки выстрелов осветили ровный пол. Все снова погрузилось в темноту.

– Зажигалка, спички есть?

– Есть!

– Чиркай!

Боком, ощупью они добрались до лестницы. Внизу светилась дыра.

– Ну, тихони! Ну, идеалисты! Ждал от вас Жора пакости! Но такой! Сучьи выродки! Ну, я вам покажу! – рычал он, продираясь в пролом. – Я расшаркиваться не буду! Стой! А кто убежал?

– Нуриев сказал – баба!

– Где они?

– Тебе лучше знать – ты водил! – буркнул Пивнев.

– Ах, да!

И они кинулись в спальню.

Разбуженная выстрелами, ничего не понимающая, стояла посреди комнаты растрепанная Раиса и, безумно озираясь, вопила:

– Где этот мерзавец Алешка! Куда вы дели моего ребенка?!

– Замолчите, вы, дура безмозглая! – швырнул ее на кровать Тяжелов. Но было уже поздно.

– Ну вот, теперь ясно… – совершенно спокойно сказал вошедший Кудрявцев и, наведя на Тяжелова пистолет, ласковым тоном, явно подражая Крохалю, произнес: – Или вы, сударь, скажете мне, к кому побежал мальчишка, или ваши мозги сейчас окажутся на стенке! Времени у нас пять секунд – мне очень некогда!

– Говори, мерзавец! – кинулась к старику Раиса.

И тут произошло невероятное. Раздался хруст, вскрик, тело Кудрявцева совершило какой-то немыслимый пируэт и грохнулось на пол.

– Подберите ж пистолет та врежте цей стерве, шоб не голосила вона! – прогудел Ефим, выкручивая руки назад лежащему на груди лейтенанту.

Константин Аристархович мгновенно сориентировался. Погрозив Лахониной пистолетом, он полез в карманы лейтенанта:

– Ключи у него – все!

Лейтенант рванулся и выругался, но Пивнев держал железно.

– Давайте-ка его вместо адъютанта, – предложил Тяжелов.

– И то, но чем-то бы связать – самбист! Вместе тренировались… – Ефим говорил по-украински только когда волновался. Сейчас он был в своей обычной невозмутимой форме.

– Сымите-ка ваш поясок! Да подержите ему ручки. Туточки мне недавно урок один прэподал… Да вы, я вижу, не слабого десятка… Вот так!… Вот и вы, ученый, поучитесь. Ручки в петельку и потянем…

– Ну, Фима, жить тебе до полудня! Пойдешь под трибунал!

– Нэ журысь, коханый, трибунал – цэ тэбэ, ты знал, шо робыв… Ще колы Авдеева садыв…

Пивнев снова перешел на русский:

– Я думал, убили они его…

– Немного не дошло, – отозвался Тяжелов.

– Ну, пошли, Федя. Пинаться не будешь? А то – понесем.

– Ладно, черт с вами – дураками!

Произведя замену, Ефим открыл наконец подвал. Измученные и подавленные, поднимались они навстречу новому дню.

– Нуриев, можешь быть свободным, – сказал Пивнев солдату, но тот и ухом не повел.

– Лейтенант придет!

– Лейтенант не придет! – с нажимом сказал Авдеев. – Ну да ладно, карауль! Только не вздумай стрелять, а ты сиди смирно! Я сейчас зама по строевой найду…

В вестибюль чуть не бегом вошел подполковник, зам по тылу, ведя за руку Алешу, они нос к носу столкнулись с адъютантом.

– Ну, говорил я, что ты все выдумал. Вон твой адъютант, а ты меня уверял, что он арестован!

– Он правду говорил, товарищ подполковник! Под арестом сидел, надо срочно зама по строевой и выводить полк на марш.

– Зачем?!

– Город эвакуировать! Приказ есть из штаба!

– Где?

– У Оверьянова!..

– Ну, так тащи Оверьянова!

– Арестован он!

– Кто? Оверьянов? Кем?!

– Кудрявцевым…

– Так тащи Кудрявцева!

– Арестован он!

– Кто? Кудрявцев?! Кем?!

– Мной!

– За что?!

– Да правильно все! Гад же он! Я ведь вам все рассказывал!

– О господи! Ну, пошли к «замстрою»! Без пол-литра тут…

«Замстрой» с порога накинулся на адъютанта:

– Где шлялся, под трибунал отдам!

– Товарищ командир! Он не виноват! Можно, я все по порядку…

Через сорок минут второй батальон, включив все фары, вырулил на шоссе. Следом за ним тянулись бульдозеры, траншеекопатели, понтоны и прочая инженерная техника, которая шла сейчас спасать людей.

БТР, преодолевая завалы, пробирался, придерживаясь старой дороги, к военному городку, где размещался штаб дивизии. Здесь было чуть-чуть расчищено, и от этого прямоугольники домов и кварталов были еще страшнее своим жутким порядком разрушения. Наконец остановились у груды бетона, который был в свое время главным корпусом штаба.

– Вы тут тихо, – сказал женщинам, вылезая, Рудольф.

– Стой, кто идет! – тотчас раздался окрик часового.

– Вызови дежурного, мы за полковником Репниным! – отозвался Николай.

– Сейчас!

Рудольф переминался с ноги на ногу, обдумывая план действий.

Что эта парочка попытается убить полковника, ясно было с самого начала. Вопрос был: где, как? И, главное, когда! Договориться время у них было, и, кроме него, воспрепятствовать этому было некому. С другой стороны, он номинально считался союзником. Идея-то как бы его! А они молчат! Кого, когда предупредишь! Черт дернул за язык: «Убью!» И вот результат – молчат!

Вышел дежурный в такой же защитной робе, как и все.

– Полковник лазает по развалинам, ищет – откуда вода в убежищах. Где-то здесь, недалеко, смотрите сами! – и ушел.

Решили искать по развалинам.

Проходив минут десять, встретили группу с ломами и кирками. Тихон спросил. Ответили – махнули рукой. Из развалин вышли двое в защитных комбинезонах. Они! Первым подошел Николай, отрапортовал:

– По приказу начальника штаба полка направлены с БТРом в ваше распоряжение! Рядовой Скринкин!

– А! Коля! Что у вас?!

– Все нормально, товарищ полковник, нас не задело!

– Как не задело?!

– Не бомбили нас, не обстреливали то есть! На пятьдесят километров в округе – никакой заразы! Все здоровы! Только пожары небольшие! Ближе хуже – все сгорело.

Словно завороженные слушали его офицеры, мысленно похоронившие всех близких.

– Тогда где же все? Почему полк не здесь? – первым пришел в себя замполит.

– Так приказа не было!

– Как не было, через каждый час радируем!

– Не знаю. Молчат рации!

– Тогда так… Ты едешь с ними в полк, – повернулся он к замполиту. – Увезешь письменный приказ! Черт знает что! Сообразить не могли! А я остаюсь здесь! Вроде все проясняется!

И все зашагали вдоль разрушенных домов к штабу.

«Что же делать? – мучительно думал Лоскутов. – Стрелять в Николая? Сейчас? А как доказать! Вон идет рядышком с начальством».

– Это кто с тобой? – спросил полковник Николая, как бы поймав тревожную мысль Лоскутова.

– А, из хозвзвода, – безразличным тоном ответил Скринкин.

«Все произойдет сейчас!» – понял Лоскутов. В этих завалах никто ничего не увидит и не найдет. Так и есть. Николай незаметно повел автоматом и кивнул Тихону. Стрелять не будут или только в крайнем случае.

Тихон, стараясь подравняться за офицерами, сразу пошел вперед, а Николай, перевесив автомат на грудь, отстал шагов на десять. Где же выбрать позицию себе? Пульс бился в наушниках шлема. Про пистолет они не знают. Наиболее опасен Николай, он всех будет держать под прицелом. Но Тихон зарабатывает себе расположение подполковника, следовательно, ударное орудие – он. И Рудольф пошел вплотную к Тихону, рядом и в ногу.

– И чо ты трешша об меня, как шелудивый кобель? – засипел тот сквозь маску. – Иди сзади, не мешай…

– И то! – согласился Рудольф.

Обстановка складывалась неудачно. И тогда Лоскутов решил, что пойдет чуть впереди Николая: тому не видно правой руки, а обернуться влево и выстрелить – быстрее, чем разворачивать автомат вправо. А выстрелом он предупредит нападение Тихона. Все эти перестроения были естественны, так как все время приходилось обходить, перепрыгивать, опираться руками. Только не прозевать! Стрелять, как выхватит топор! Но он недооценил Тихона. Когда кто-то из офицеров споткнулся, после очередного прыжка, Шаклеин в миг преодолел дистанцию и ударил топориком в затылок.

Лоскутов повернулся, на секунду увидел хищный молодой оскал Скринкина и, зная, что не промахнется, всадил в этот белозубый рот пулю. А Тихон уже висел на втором офицере, сдавив ему горло сгибом левой руки, правой бил топориком по животу. И тогда Рудольф выстрелил еще раз под правую руку Тихона. Тот обмяк на секунду и вдруг швырнул топор со страшной силой раненого зверя, угодив Лоскутову обухом в левую руку.

– Продал, падла! Говорил… – он захлебывался кровью простреленного легкого.

Маска противогаза съезжала на лоб, и он сорвал ее, теряя сознание. Лоскутов навел пистолет, чтобы добить Шаклеина, но удар по руке выбил оружие. Полковник (вторым был он) напряженно вглядывался в умиравшего. Они повернулись к замполиту – тот был мертв.

– Что произошло?!

– Крохаль захватил власть! Послал танки и вот этих – перебить кого возможно.

– А вы кто?

– Я гражданский, вроде в плену у них был…

До них донесся удаляющийся шум мотора.

– Это Крохаль… бежим!

Крохаль подъехал к штабу с большой опаской. Он видел, как все трое пошли в поселок, и правильно рассчитал, что если он встанет точно рядом с первым БТРом, то как бы обозначит свою принадлежность этому же полку и избежит допросов. В конце концов, можно просто не отзываться – ведь ушли же трое! Он не отдавал себе ясного отчета, зачем он здесь теряет время, но острое ощущение опасности удерживало его на месте. История с танками пока последствий не имела, на что и был расчет. И все же.

Подполковник снял шлемофон, натянул противогаз, приоткрыл люк, слушая звуки умирающего города. Где-то звякнуло железо, где-то взорвалось, все перекрыл какой-то дикий вопль, наступила короткая пауза. И вдруг он явственно услышал два пистолетных выстрела в той стороне, куда ушел Тихон.

«У Скринкина автомат, не он! Значит, их двоих, а третий?! Третий жив и все расскажет! Ну вот, а говорил – не ехать! Вот теперь ехать! Куда? Пока в полк. Здесь меня никто не видел. Хотя!»

Он нырнул внутрь, высунулся из бокового люка, постучал ключом по броне скринкинского БТРа:

– Эй, кто там есть! Жена Рудольфа здесь?

– Здесь!

– Срочно пересаживайтесь ко мне! Этот БТР остается здесь полковнику, так мне приказали по радио, остальных сейчас подберем по дороге.

Зоя неуклюже выбралась на броню и, почувствовав сильную руку Крохаля, уже ловчее спустилась внутрь. Люк захлопнулся, и через минуту БТР покатил по кирпичу и бетонной арматуре.

Крохаль не видел и не слышал, что кричала ему вслед Надежда, ему и в голову не могло прийти, что в БТРе кто-то остался.

Репнин и Лоскутов сразу поняли неладное.

– Чего машешь?

– Зоя Осиповна уехала…

– С кем? Куда?

– Тут была такая же машина, только без башни, и Зое Осиповне велели перейти туда, а про меня забыли.

– И твое счастье, что забыли! Товарищ полковник, это Крохаль, он сейчас что-нибудь натворит в полку. Его надо догнать!

– Вы, видимо, правы – садитесь!.. Что вы сказали?

– Рука! Руку задел! Тиша топором кинул.

– Какой Тиша?

– По дороге расскажу!

Два БТРа на предельных скоростях выходили из города. Рудольф вспоминал прошедшую ночь, пересказывая ее события Репнину, и Надежда ахала в самых острых моментах.

А Крохаль, как только увидел погоню, понял, что опять не проиграл, взяв с собой Полторацкую, теперь это был заложник, надежная защита от обстрела.

– Наденьте шлемофон и сядьте поближе, – заворковал он, разглядывая ее лицо. – Слушайте меня внимательно! Нас преследует, по всей вероятности, десант противника! Так что держитесь за что придется! Поедем в Устькосинск. Там наш полк, да и ваши приятели, кстати.

– Что будет с моим мужем?!

– Он выберется! Почему вы сомневаетесь? У них там БТР с полной заправкой. Как вы себя чувствуете?

– По-моему, лучше – ноги чувствуют!

– А что было с ногами?

– Да отнялись было! Я запертой в абсолютной темноте всю ночь просидела! Думала – навсегда! Догадывалась, что война началась!

– Ну, что вы, «навсегда»! Мы еще поживем! Мы еще хорошо поживем!

– Что же сейчас может быть хорошего – одни развалины…

– Ну, у нас-то, положим, все цело, да и с радиацией, я думаю, справимся! Мыться будем!

Зоя улыбнулась, вспоминая, как ее мыл Рудольф. А БТР летел, не разбирая дороги, и увеличивал разрыв. Зоя едва держалась на поручнях.

– Будем создавать новую популяцию людей, как сказал один неглупый человек! На здоровой основе!

Дорога стала лучше, вышли на шоссе. В одном месте обстрелял патруль, и пули зацокали по броне.

– Не смотрите в щели, это опасно…

Но Зоя уловила в голосе подполковника какую-то другую заботу, нежели опека ее собственного, драгоценного здоровья.

– Вам надо особенно беречься от радиации – вы молоды и красивы! А всякие там мутации…

«Только бы оторваться на десять-пятнадцать минут и успеть пересесть в танк! Пивнев стреляет без промаха, а там гусеницами доработаем. Нет, я совсем неглупый парень!» И вслух: – У нас будет маленькое, но крепкое государство, и вы напишите для него новые законы!

Два БТРа на предельных скоростях мчались по шоссе, разгоняя к обочинам редких беженцев. Крохаль выигрывал гонку, так как никого не объезжал, нигде не тормозил, и только рев двигателя и светлое время помогали ему пока избегать столкновений.

А Рудольф кричал в шлемофон полковнику:

– Законы, говорит, нам не понадобятся! Важно, говорит, сконцентрировать все материальные ресурсы в одних надежных руках! А все остальное, говорит, придет само! Мобилизация и военное положение, и все тип-топ! Мутантов, говорит, будем усыплять в родильном доме! Очень ему мой треп нравился! Мне уж сдается, не я ли всему виной! Выпустил беса из бутылки!

– Не переживайте, хотя сделайте вывод – безответственное провозглашение безответственных идей чревато! А что за красавица у нас сзади?

– Отчаянная деваха!.. И потом душа у нее – для нового общества. Одним словом, душа будущего!

– Ого! Вот это «паблисити»!

– Не дрейфь, Надежда, мы еще увидим «небо в алмазах»!

А она плакала от радости спасения, от жалости к погибшим, от ужаса перед будущим!

Два БТРа на предельной скорости шли на север, а навстречу им громыхала колонна машин, которые тоже шли на предельных для них скоростях на юг.

И вот, вылетев на очередной холм, Крохаль увидел, как начало этой колонны спускается навстречу ему, в низину.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – пробормотал он.

Решение пришло мгновенно. Места он эти знал вдоль и поперек! И по картам, и сверяя эти карты на учениях, и по охоте. Параллельно новому шоссе шел старый Екатерининский тракт, который петлял своей испытанной грунтовкой по логам и долам, лесам и перелескам. Туда! В объезд!

БТР послушно пошел по целине. Идею со встречным танком приходилось сдавать в архив. Что там у нас в запасных вариантах? За реку! На север! Пусть поищут! А и там не без людей! Только вот переправа сейчас далеко вверху – вода сбыла, и топкий ил не пустит к воде! Выбирать песочек-то некогда – хвост близко!

– Почему так трясет? – услышал он в шлемофоне и выругался про себя.

– Поедем в объезд – дорога разворочена!

Но Полторацкая уже поняла – дело не в дороге, и пожалела, что спросила. «Если он откажет мне в остановке, то это бегство от своих!» – решила она и минут через десять, когда уже выехали на грунтовку, попросила остановить машину. Ах, как он был смущен!

– Как же десант, погоня?!

– А разве мы не оторвались?

«Соображаешь!» – чуть не сорвалось у него вслух.

– Оторвались-то оторвались, но давайте через часик! – попросил он так задушевно, что Зоя совершенно машинально согласилась. И только спустя некоторое время подумала: «Ну и гусь!»

БТР полковника столкнулся с колонной, не доезжая километров десять-двенадцать до отворота Крохаля. Репнин развернул БТР поперек дороги и встал. Подбежал комбат-два и отрапортовал.

– Кто приказал?

– Ваш приказ нашли с приключениями. Крохаль не хотел!

– Так… БТР его не видели?

– Никак нет!

– Проскочили где-то! Передать по рации в хвост колонны, чтобы два БТРа шли в деревню Клепики на перехват БТРа номер триста девяносто семь.

Хвост колонны тоже прошел место отворота, и догнать Крохаля в Клепиках можно было только мчась назад на предельных оборотах двигателей. Репнин не стал больше терять времени, сел в командирскую машину, а в БТР прислал вместо себя какого-то капитана, командира роты, и транспортер полетел по кочкам и ухабам догонять мятежного подполковника.

Пустынная гравийная дорога, обсаженная вековыми березами, виляла в разные стороны и не давала обзора больше чем на километр. Справа тяжело вставало низкое, распухшее солнце, лучи которого с трудом пробивали пыль, стоявшую в атмосфере. Но с каждой минутой становилось все светлее. Впереди сверкнуло небольшое озерко. Крохаль обернулся к Зое:

– Держитесь крепче, сейчас нырнем!

– Зачем?

– Не соображаешь! Вымыться надо – небо светлеет, да и зона радиации кончается!.. Надоел небось намордник-то?

– Надоел…

БТР, подняв фонтан брызг, вылетел по коровьему загону на середину озерка и закачался на собственной волне.

– Снимите и сполосните маску и руки через боковой люк!

Чистая вода нежно плескалась у борта. Крохаль чуть подал БТР вперед, как бы меняя воду. Зоя сняла противогаз, прополоскала его вместе с коробкой. Опустила в прохладную воду руки и поймала на себе изумленный взгляд Крохаля, который проделывал ту же операцию. Ей стало почему-то жутко. «Утопиться, что ли», – мелькнула мысль. «Стоп – зачем же топиться, а если вот так нырнуть и удрать! Здесь-то?! Нет, ничего не выйдет!» И она обмакнула лицо и волосы в воду. «Мыться, так уж мыться!»

Крохаль выводил уже машину на берег. Колеса коснулись дна. Взревел мотор, и ласковое озерко осталось позади. Открыли все люки. Стало светло. БТР, взбивая пыль, набирал скорость.

Раньше, до ввода в действие ГЭС, в Клепиках были известные на всю округу броды. По галечным перекатам в иные засушливые годы пешком разгуливали вороны, хватая на быстринке мальков, улиток и прочую живность. Сейчас с разрушением плотины они должны были снова обнажиться, а наезженные пологие спуски гарантировали, что груз, сложенный как попало в машине, останется на местах.

Деревенька уже была на виду, когда внимательный глаз подполковника увидел впереди облако пыли. Дул прежний северный ветерок, и пыль висела над поднявшим его БТРом.

– В клещи берут – выругался он сквозь зубы. – Соображают! Зоя, как вас по отчеству? Держитесь крепче, к речке спускаться будем. Плохо мы помылись!

«К речке – это здорово. А вдруг повезет?! Надо только незаметно», – думала Зоя.

– Был здесь где-то спуск! Был! Точно помню!.. А! Проехал я чуть-чуть!

БТР круто развернулся и пошел в обратном направлении. Вот он, отворот! По мягкой озими, притушив за собой пыльный «лисий хвост», БТР за кустами катил под уклон к реке. Сейчас будет ложок. Река – вот она!

Солнышко делало свое дело – становилось жарко.

– Ты чего в маске? – крикнул в шлемофон капитан.

– Грязные мы с полковником! Побарахтаться пришлось…

– Да, надо вымыться! Где бы только! А, вон, гляди…

– Вижу…

– Э-э! Нас опередили! Предусмотрительный у нас Жора!

Рудольф подтянул сапоги и слез в воду. Начал было мыться, но увидел в отдалении на дороге пыль.

– Прозевали, встречные едут! – и полез в люк.

БТР вылез на дорогу, остановился, как собака, которая хочет отряхнуться, и вырулил на дорогу. Но нет, пыль садилась, а машины не было видно.

Они подъехали к садящемуся облаку, и все стало ясно.

– Это он! К реке спуск ищет! Черт дернул мыться!

Урчание чужого мотора где-то невдалеке Крохаль ощутил как бы желудком.

– Ах, сучьи дети! Догнали…

БТР стоял у самой воды.

Крохаль затравленно огляделся:

– Да нет, еще повоюем! А ну, если вдоль речки, там над омутом ивняк… – пробормотал он сам себе и плюхнулся в водительское кресло.

На малом газу он въехал в воду и выключил было двигатель, но машину завертело, и пришлось включить мотор снова. До ближайших кустов было метров триста-четыреста.

– Они думают, я на дорогу вылезу. Дудки! Мы здесь отсидимся!

А Зоя тем временем, сидя у бокового люка, тайком отстегивала все, что можно отстегнуть. БТР встал под нависшие кусты, и мотор замолк.

– Закрой-ка люк, красавица! – проворковал вдруг Крохаль.

Стало темно. Зоя не оставляла идеи, ставшей навязчивой, и тихонько приспустила бахилы.

Крохаль не отрываясь смотрел на берег.

Вот из лога выехал БТР, остановился у воды, куда вели отчетливые следы колес.

Капитан с Рудольфом думали. Следов на другом берегу не было.

– Здесь он где-то!

– Похоже!

– Бинокля тут в хозяйстве нет?

– Надо пошарить! Хозяйство добротное… А где бывает?

– Посмотри-ка вон там…

– Есть! Ну-ка…

В окулярах бинокля промелькнули мокрые безлистые веточки, у самой воды травянистый берег. Стой! Поднимая и опуская лиственную завесу, под берегом колыхался зеленый борт машины. Вода спала, и ивняк оказался выше его обычного уровня.

– Вон! – выкинул руку Рудольф, передавая бинокль капитану.

– Вижу! Ну, «вон»… а дальше что? Как брать? Стрелять, говоришь, нельзя, а догоним – таранить? Сами поломаемся… Да и не догнать!.. Ты бы знал, как он водит, – это тебе не Коля Скринкин!

– А если попытаться загнать в болотину?

– Соображаешь! Как говорит Жора. Давай попробуем.

Крохаль видел блеск стекол и то, как оба дружно опустились в люки. БТР пошел в воду.

– Щенки! Сучье отродье! Был бы у меня крупнокалиберный! Ну нате, ловите!

И началась гонка.

Извилистая, с крутыми берегами река била то в порог, то в перекат.

Крохаль стартовал позже, и расстояние между машинами сократилось до ста-ста пятидесяти метров.

Одну излучину с низкими берегами прошли посуху. И снова плюхнулись в воду. Разрыв то сокращался, то увеличивался. Но в одном широком месте Крохаль услышал лязг железа. Он обернулся – Зоя вылезала из люка.

– Стой! Куда?! Застрелю! – Крохаль сорвался с сиденья и нырком достал Зою, ухватив за рукав.

– Смотрите, что-то происходит! – крикнула свесившаяся в боковой люк Наташа.

И в самом деле, БТР с бортовым номером триста девяносто семь стал описывать пологую кривую, и, когда повернулся бортом, все увидели, как полуобнаженная фигура, вырываясь из своей одежды, вывалилась из люка и упала в воду. Крохаль высунулся с пистолетом в руке, но неуправляемый БТР шел уже против течения. Не помня себя от ярости, Рудольф припал к пулемету, развернул башню и нажал гашетку. Пули взбили фонтанчики воды и ближе-ближе ударили по лобовой, а затем по бортовой броне, прошивая насквозь железную коробку! Он откинулся от прицела, сполз в кресло и вдруг увидел белое пятно, плывущее к берегу. Зоя ныряла и вновь выплывала, уверенно гребла к высокому берегу.

Командирский БТР без башни, с номером 397 на борту, начал было погружаться в воду, но, коснувшись колесами ила, встал неподвижно…

А по шоссе потоком шли бронемашины, бульдозеры, понтоны, разгоняя встречных зверей и людей.

И только воронье летело вслед за машинами. Оно не знало основ ядерной физики, просто там была их воронья пища. И это был их конец.

Эпилог

Серая мгла стояла над землей. Высокое майское солнце едва просвечивало бледным, белесым пятном, почти не давая тени. Непрерывно дул ледяной ветер, выстилая грядами песка неузнаваемо изменившуюся территорию расположения полка.

От главного крыльца бывшего централа, забранного досками в виде тамбура, во все стороны тянулись крытые траншеи и туннели, обитые поверх настила брезентом, снятым с танков. Там, где вихрь пытался задрать обшивку, в землю были вбиты колья с накрепко прибитыми к ним досками. Горбатые мостки через траншеи для прохода по ним тяжелой техники обозначали направления старых, переметенных нынче землей, дорог. Причудливое переплетение песчаных наносов с хребтами подземных ходов казалось паутиной, опутавшей городок за долгую бесснежную зиму.

Из дальнего конца крытого коридора, доходящего до обрыва у самой реки, вышли четыре фигуры в защитных костюмах с доской типа носилок. Передние опустили свой конец на самом краю пропасти, а задние, наоборот, подняли доску, и с нее соскользнул длинный сверток, зашитый в простыню. Люди аккуратно смели метелочкой прилипшую к дереву пыль и скрылись в проходе, ежась от мороза и плотно притворив за собой дверь.

В тамбуре туннеля горела малюсенькая коптилка с фитилем, опущенным в бутылку со смесью бензина и отработанного масла. Однако большой плакат с черепом и костями «Отряхни пыль» был хорошо виден. Люди, сидя на скамейках, аккуратно сняли обрезки бахил, которые были надеты на галоши, и, широко перешагнув на деревянный настил, вытерли обувь тряпками, и встряхнулись, как мокрые собаки. Пройдя метров триста по слабо освещенному проходу, они очутились в другом тамбуре, где поснимали друг с друга костюмы, а затем ополоснули руки в ведре с водой, стоявшем на железной печурке.

– Когда воду меняли? – спросил худой бородатый мужчина, в котором с трудом можно было узнать Рудольфа.

– Да какая разница? – раздраженно буркнул другой бородач – лейтенант Авдеев. – Ты что, жить, что ли, собрался?

– Пока живу – надеюсь…

– Он и вправду надеется! – прогудел Ефим. – Он теперь это всегда по-русски говорит. Раньше-то по-латински шпарил…

– Между прочим, кроме надежды, у нас есть еще и обязательства, – свистящим хрипом заговорил Тяжелов. – Не так ли, Рудольф Викентьевич?

Тот мрачно кивнул в ответ и насухо вытер руки.

– И вы согласны с моими предложениями? – наступал старик.

– Нет, с предложениями не согласен, так как, кроме себя, не вижу подходящей кандидатуры, а вы предлагаете три направления.

– Обсудим у начальства, – усмехнулся ученый. – «Кто сказал, что сгорела земля. Нет, она затаилась на время»…

– Пошли?..

Они поднялись из полуподземного помещения по широкой времянке на бывшее крыльцо перед вестибюлем, которое было превращено с помощью досок и брезента в просторный неотапливаемый холл. Скупо приоткрыли главные, тяжелые двери в вестибюль, сплошь обитые войлоком. Белый лист стенной газеты «Возрождение» занимал широкий простенок между дверями главного коридора и боковой – дежурки.

По знакомой лесенке они спустились в подвал, где в их бывшей комнате была размещена штаб-квартира Репнина и Метелева.

– А, «мозговая элита»! Так, кажется, именовал вас «атомный Наполеон», – мрачно пошутил секретарь. – Кого сегодня хоронили?

– Лахонину, – разжал губы Рудольф.

– Вот как? Отчего умерла? Она же не была облучена? – удивился полковник.

– Ухитрилась! Около тысячи рентген схватила – грелась тайком у большой печки… – криво усмехнулся в бороду Лоскутов.

– Так ведь предупреждали же всех, что там накапливаются радиоактивные остатки. И золу аккуратно выгребали, – как-то неуверенно пробормотал Метелев.

– Мне кажется, здесь все уже убедились в бесполезности каких-либо «предупреждений»! Можно подумать, будто генералам и политикам не объясняли, что нельзя воевать этой пакостью!.. – снова завелся Рудольф.

– А вы злопамятный… – вздохнул секретарь.

– Виноват! Я понимаю всю несостоятельность…

– Не паясничайте! Что предлагаете? – оборвал он Лоскутова.

– По случаю чего?

– По случаю печи…

– Бетона бы найти… – посерьезнел враз Рудольф. – Плит бы каких да цемента мешков пять.

– Поищите… Мальчик знает? – переменил старший тему разговора.

– Нет, скрываем, – отозвался Константин Аристархович.

– Где похоронили? Под берегом?..

– Так точно, товарищ первый секретарь, – щелкнул каблуками Авдеев. – Только там уже мало места. Вроде затора – громоздятся доверху. Не было бы эпидемии…

– Эпидемии? – изумился Тяжелов. – Я же, Вася, объяснял, что тепло на земле появится через несколько лет, когда уже всех нас не будет в живых…

– Объясняли-то объясняли, да только все это – теория… хоть и научная.. – жалко улыбаясь, говорил старлей.

– Вы видите, профессор, какая вера в жизнь у людей? – наставительно начал Владимир Владимирович. – Не надо их расхолаживать!

– Если бы всех вас «расхолодили бы» хотя бы год назад – этой истории с нами бы не случилось! – снова запальчиво выкрикнул Рудольф.

– Ну хорошо, хорошо… Вы, кажется, пришли сюда не для споров…

– Нет, я пришел предупредить вас, что буду готовить БМП для поиска какой-нибудь передвижной буровой установки. Вы, надеюсь, приняли к сведению, что дебит воды в наших колодцах упал?

– Да. Но почему такой агрессивный тон? Садитесь, пожалуйста…

– Потому, что мы как «мозговая элита» надеемся на большее понимание или хотя бы доверие, – уже более спокойно продолжал Рудольф. – Время не ждет – земля с каждым днем промерзает все глубже. Не найдем в июне – июле подземное озеро – всем конец… И поймите, мы спорим не ради увлекательной полемики. Мы точно знаем, что произойдет в ближайшем будущем. И нам не до амбиций и престижа.