Текст книги "Стреляй первым"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Глава 19

– Ты на кого меня там бросил? – свирепо спросил Шульц на пороге гостиничного номера. – Ты что, смерти моей хотел, ублюдок?

После этих слов чемодан полетел в голову Максу, но был благополучно пойман и аккуратно поставлен на пол.

– Феликс Эдуардович, я же… – начал оправдываться Макс, но хозяин был в бешенстве и не слышал его жалкого лепета.

– Ты же! Ты же! Я, как заяц, бегал по всей Москве от этой сволочи! А ты где был? Ты что, так обожрался, что из машины вылезти не мог?! Идиот!

– Но ведь я же…

– И я еще плачу тебе деньги! За что, спрашивается?!

– Феликс Эдуардович, но ведь я второго кончил, – продолжал настаивать Макс.

– Кончил? Ты о чем, Максик? Меня чуть не грохнули, а ты…

– За вами один бежал, а потом еще и второй. Второго я кончил, а первого не успел…

– Это правда? – строго спросил Шульц.

– Честное слово, – Макс перекрестился.

– Да ладно, – Шульц устало сел на кровать. – Не в тебе дело…

– А в чем же? – Макс сел рядом.

– Ты еще не въехал? Трудно тебе придется в жизни с такими мозгами, – покачал головой Шульц. – Как ты думаешь, кто это на нас охоту устроил?

– А я откуда знаю? Кто-то…

– Кто-то… – передразнил его Шульц. – Наш общий друг Гриша, вот кто.

– Он же нам деньги дал…

– И тут же под пулю подвел. Видел я его глаза, когда все это началось. Такая радость у него была в глазах – это что-то! Так он хотел, чтобы меня пришили!

– Ну и чего делать будем?

– Первым делом сматываемся из этой вшивой гостиницы. А там видно будет. Одно могу тебе сказать, Максик. Я таких вещей не забываю и не прощаю.

– Это вы к чему?

– К тому, мой дорогой, что на месте Гриши Резниченко я бы немедленно начал составлять завещание. Хотя нет, – Шульц медленно покачал головой. – Не надо ему составлять завещание. Бесполезное дело.

– Почему? – Макс между делом открыл чемодан и наслаждался видом зеленых купюр.

– Потому что завещать ему будет нечего, да и некому.

Глава 20

Вернувшись в офис, Резниченко велел Вадиму подождать в вестибюле, а сам прошел в свой кабинет.

– Григорий Александрович, а как же… – удивилась Анжела.

– Все в порядке, сейчас позвоню кое-кому и поеду.

Он закрыл за собой дверь и набрал номер Кожина.

– Слушай, Толик…

– Вы уже вернулись? Ну как, удачно? – жизнерадостным тоном отозвался Кожин.

– Да не знаю! Я видел только, как он очень быстро убегал по улице.

– Минутку, – более серьезно сказал Кожин. – Он – это кто?

– Тот, которого я просил… убрать из моей жизни.

– Так он еще бегает?

– Когда я его последний раз видел, он очень быстро убегал.

– От кого?

– Ну, наверное, от тех специалистов, которых ты нанял на мои деньги.

– Ах вот оно что… ну тогда не стоит беспокоиться, от специалистов он далеко не убежит.

– Хотелось бы надеяться, только… – неуверенно проговорил Резниченко.

– Что такое, Григорий Александрович? Какие сомнения? – попытался его успокоить Кожин. – Не волнуйтесь…

– Очень большие сомнения, Толик. Потому что если у вас сорвалось, то мне полный и безоговорочный п… ц!

– Не надо быть таким пессимистом, Григорий Алек-(сандрович…

– Побыл бы ты на моем месте, посмотрел бы я на тебя! Оптимист хренов!

– Минутку. Давайте успокоимся. Пока еще ничего не известно, давайте дождемся ясности. А тогда уже и…

– Какой ясности? Когда он ко мне придет, живой и невредимый, сунет под нос пистолет…

– Без паники. Не создавайте сами себе нервный срыв. Как только появятся точные сведения, я моментально вам сообщу. И мы сразу придумаем, что делать дальше.

– Да уж… Дальше. Я надеюсь, что после сегодняшнего дня будет и «дальше».

После этого Резниченко позвонил домой:

– Как ты там? Все нормально?

– Конечно, – ответила Ольга. – Светка приехала, довольная, веселая…

– То есть как Светка? – не понял Резниченко. – Она же должна была до понедельника в Питере развлекаться…

– Да вот решила вернуться пораньше. Говорит, соскучилась. А у тебя как дела?

– Ничего… – Григорий Александрович задумался. – Послушай, ты не хотела бы съездить куда-нибудь на ближайшие дни?

– Куда? – оторопела Ольга. – И зачем? Я что-то…

– Ну тут возникла ситуация… Короче, лучше вам со Светкой куда-нибудь прокатиться. В Прагу, например. Или в Хельсинки.

– Я пока не понимаю, зачем это все… Но Светка только что с поезда и вряд ли она захочет куда-то завтра уезжать.

– Так надо. Я не могу все объяснить, но лучше вам уехать из Москвы, – настойчиво твердил Резниченко одну и ту же фразу.

– Ты что-то скрываешь, – сказала Ольга. – Давай-ка приезжай домой и попытайся нам объяснить, что сможешь. Если ты нас убедишь…

– Я уже еду, – сказал Резниченко и повесил трубку. Он еще раз распрощался с Анжелой и вышел в вестибюль к Вадиму.

– Ты готов?

– Всегда готов, Григорий Александрович.

– Тогда поехали.

Садясь в машину, он вспомнил, что надо было предупредить жену насчет Шульца и любых подозрительных звонков по телефону или в дверь. Снова возвращаться в кабинет и шокировать Анжелу он не стал, а попросил Вадима остановиться у телефона-автомата.

Вадим беспрекословно выполнил желание шефа. Этот странный звонок с улицы, равно как и происшествие в «Пицца-хат», Вадим немедленно запомнил и внес позже в специальный файл «Странный Резниченко».

Покупателя для такой информации он уже давно присмотрел. Оставалось только поднакопить материал и взвинтить цену. Это было делом времени. Вадим смотрел, как Резниченко разговаривает по телефону, и ждал.

Ждал своего часа.

Глава 21

Звонок Резниченко взволновал Кожина куда больше, нежели можно было определить по его тону. Кожин, едва не проколовшись на заключении сделки с Диспетчером, после этого решил заняться проблемой Григория Александровича со всей серьезностью. Для него это была возможность отблагодарить родственника за устройство на тепленькое местечко. И просто помочь хорошему человеку, каким он считал Григория Александровича.

Кожин не стал тянуть время и сразу же перезвонил Аркадию Семеновичу. Тот был неприветлив и не склонен к телефонным разговорам.

– Ну чего тебе? – хмуро спросил он Кожина.

– Как там наше маленькое дельце?

– Не знаю. Жду известий.

– А когда они будут?

– Не знаю.

– Просто мой знакомый начинает беспокоиться…

– А я что, не беспокоюсь? – ядовито спросил Аркадий Семенович. – Я тоже от телефона не отхожу второй час.

– Второй час?

– Они должны были сработать в начале пятого. Сейчас пять минут шестого.

– Но это только один час, – осторожно поправил его Кожин.

– Если ты такой умный, почему ты еще живой? Я же сказал – я беспокоюсь.

– Мой знакомый…

– Заткнись ты ради Бога со своим знакомым! Приезжай ко мне. Будем вместе на телефон смотреть и ждать звонка. А то, я чувствую, ты мне каждые пять минут будешь звонить.

– Сейчас приеду, – радостно крикнул в трубку Кожин.

Он приехал к Диспетчеру в половине шестого. Через полтора часа совместного и очень нервного ожидания у телефона (Диспетчер дважды едва не набил морду не в меру болтливому Кожину) стало ясно, что новостей уже не будет.

– Они не позвонят, – сказал Аркадий Семенович. – Больше трех часов прошло. Были бы живы – уже позвонили бы.

– То есть провал, – мрачно прокомментировал Кожин. – И что я скажу своему знакомому? Для него это был вопрос жизни и смерти…

– Пока я не стал бы называть это провалом, – рассудительно произнес Диспетчер. – То, что они не вышли на связь, – это одно. Да, скорее всего они погибли. Но это не значит, что их объект остался жив. Вернее, это не обязательно значит, что он остался жив.

– Болтовня, – отрезал Кожин. – Мне нужен труп. Мы заплатили деньги. Где наш труп?

Диспетчер нахмурил брови:

– Сам знаю, что нехорошо вышло. И для тех, кто погиб, нехорошо, и для вас нехорошо. И для меня. Ладно. Давай начнем все сначала.

– То есть?

– Пошлю новых людей. Давай адрес этого типа, которого пришить надо.

– Адрес? – задумался Кожин. – Нет адреса. Мой знакомый должен был показать его вашим людям. И все. Ни адреса, ни фотографии у меня нет.

– Ну так звони своему знакомому и узнавай, что можно узнать! – раздраженно буркнул Диспетчер. – Я ведь не экстрасенс, чтобы по запаху этого типа унюхать…

– Очень жаль, – вздохнул Кожин. – А то бы цены вам не было.

Но все-таки он позвонил Резниченко. Тот, уставший после бесплодных попыток не сказать семье ничего конкретного и тем не менее уговорить жену и дочь уехать из Москвы, был в столь же плохом настроении, как и Диспетчер.

– Так, значит, никаких новостей, – безрадостно повторил он вслед за Кожиным. – Хорошенькие дела…

Он вспомнил, как Шульц в дверях ресторана обернулся и посмотрел на него. Секундой раньше вдруг рассыпалась вывеска, и позже Резниченко сообразил, что это было начало. В том взгляде Шульца был испуг, но было и еще нечто. Нечто, вызвавшее у Григория Александровича дрожь в поджилках, хотя в то мгновение он был уверен, что видит Шульца живым в последний раз.

Мало того, что он ошибся и Шульц остался жив, он еще и довел Шульца до крайней степени озлобления. Как он там сказал в ресторане: «Не буди во мне зверя»? Резниченко пренебрег этим советом и теперь должен был готовиться к встрече с диким зверем.

– Ну, видите ли, – принялся утешать его Кожин. – То, что они не вышли на связь, еще не означает, что они не справились с заданием. То есть это не значит…

– Да плевал я на твои «значит», «не значит», – сердито сказал Резниченко, плотно прижимая трубку к губам, чтобы, не дай Бог, не услышали жена с дочкой. – Я тебя попросил об одолжении, а ты…

– Так я насчет этого и звоню, – едва ли не с радостью в голосе заявил Кожин.

– Насчет чего?

– Вы же все еще хотите завалить этого подонка?

– Естественно, – слух Резниченко немного покоробило слово «завалить», но «подонка» в отношении Шульца он принял безоговорочно. – И что дальше?

– Дальше за ним пойдут новые люди.

– И много у вас людей? И долго вы будете так ходить?

– А это не ваша забота, – чуть обиженно сказал Кожин. – Нам нужен его адрес.

– У меня нет его адреса.

– Ну а как же вы с ним контактируете?

– Ах да, – вспомнил Резниченко. – У меня есть его телефон. Сгодится?

– Все сгодится. Диктуйте.

Резниченко продиктовал номер телефона с визитной карточки Шульца и добавил:

– Он там проживает под фамилией Кирхт. На самом деле его зовут Феликс Шульц. В верхнем ряду зубов металлический протез…

– Чудесно, – сказал Диспетчер, выслушав собранные Кожиным сведения. – По номеру мы его вычислим, это нам раз плюнуть… Жаль, что мы в лицо его не знаем.

Аркадий Семенович позвонил куда-то и через пять минут положил перед Кожиным листок бумаги:

– Вот тебе и Шульц. Гостиница «Салют», номер 674.

– И что дальше? – поинтересовался Кожин.

– Дальше? Дальше ты берешь автомат Калашникова, едешь в «Салют» и мочишь всех мужиков с железными зубами. Усвоил?

– Несмешно. Там человек места себе не находит, а мы тут…

– Что я могу поделать? – развел руками Диспетчер. – У меня в чулане не сидят десять коммандос в полной экипировке. А посреди ночи ни один из моих людей не бросится из теплой постели в «Салют». Потому что есть определенные правила.

– Какие правила?

– Поспешишь – людей насмешишь. Или на пулю нарвешься, – Аркадий Семенович почему-то вспомнил утренний разговор о кроликах и о соотношении шустрости и мудрости. – Быстро только кролики размножаются.

– Так что будем делать?

– Поезжай сам, – предложил Диспетчер. – Ты больше всех за своего знакомого переживаешь, ты и двигай туда. Ствол я тебе дам, а уж на курок нажать ты сам сможешь. Как-никак – бывший офицер…

– Я? Я должен исправлять твои ошибки? – возмутился Кожин.

– Нет, я и сам могу довести дело до конца, – пояснил Диспетчер. – Но мне нужно время. Чтобы договориться с людьми, сориентировать их… То есть раньше двенадцати часов завтрашнего дня ничего не выйдет. А тут спешить надо.

Если этот Шульц и вправду живым ушел, он теперь испугался, начнет метаться, искать убежище… Надо торопиться, Толик.

– Ну ладно, – решился Кожин. – И если я погибну…

– Считать тебя коммунистом? – усмехнулся Аркадий Семенович.

– Поставишь мне памятник, – серьезно сказал Кожин.

– В обнаженном виде, – кивнул Диспетчер. – Отгрохаю статую в полный рост. Только тебя не убьют.

– Это почему так?

– От твоей дубовой головы все пули отлетают.

– Спасибо на добром слове.

– Не за что. Могу и еще пару слов сказать.

– Скажи.

– Стреляй первым, Толик.

Глава 22

Было уже начало первого ночи, когда Кожин подъехал к гостинице «Салют». Он совершенно не представлял, как ему проникнуть на шестой этаж и остаться при этом незамеченным, да еще устроить небольшую стрельбу.

И он пошел напролом: сделал свирепое выражение лица, как будто он только что собственноручно зарезал десять человек и собирался зарезать еще десять, по-бычьи наклонив голову, ринулся вперед. Однако никто даже не попытался его остановить при входе в гостиницу: швейцар сидел на подходе к лифтам в глубине вестибюля.

Кожин собрался и эту преграду проскочить аналогичным способом, когда его окликнули:

– Мужчина!

– Я? – нехотя повернулся Кожин и тут же потерял свирепость своего лица.

– Ну если вы мужчина, – с намеком произнесла женщина лет сорока в спортивном костюме. С ее телосложением она могла бы заниматься такими видами спорта, как тяжелая атлетика или толкание ядра.

– Мужчина, – ласково сказала она. – Будьте так добры, дотащите мне чемоданы до лифта…

Чемоданы стояли тут же, и при желании Кожин мог бы спрятаться в любом из них.

– Чемоданы? – переспросил Кожин, пытаясь сообразить, поможет ему эта баба или помешает.

– Да, милый, чемоданы. А то у них все носильщики разбежались куда-то…

– Какой этаж?

– Седьмой.

– Ну пошли. – Кожин ухватил по чемодану в каждую руку и сразу же покраснел от натуги. Швейцар проводил его сочувственным взглядом и ничего не сказал.

На седьмом этаже Кожин из последних сил вытолкал чемоданы в коридор и, не дожидаясь благодарности женщины, нажал на кнопку шестого этажа. Руки у него слегка тряслись, но не от волнения, а от непривычности к работе ног силыцика.

Медленно ступая по ковровой дорожке, Кожин подошел к дверям номера 674 и прислушался. Там было тихо.

Кожин снял пистолет с предохранителя и приготовился было выбить дверь ногой, но не решился – слишком уж тихо было вокруг и шум выбиваемой двери тут же привлек бы всех, кого только можно.

Он присел на корточки и осмотрел узкую щель между дверью и косяком. Замок был только захлопнут на защелку, а не закрыт на ключ. «Значит, они где-то рядом», – рассудил Кожин. Он достал нож, подцепил лезвием защелку и осторожно отвел ее в сторону, после чего толкнул плечом дверь.

Она беззвучно отворилась внутрь темного номера.

«Сюрприз для господина Шульца», – торжествующе подумал Кожин. Не зажигая света, он прошел в комнату и спрятался за занавеской.

Через полчаса Кожин подумал, что несколько поторопился – у него уже изрядно затекла спина, а Шульц и не думал появляться.

Еще через сорок минут Кожин, проклиная все на свете, слез с подоконника и развалился в кресле. Спине полегчало. Но Шульца все равно не было.

В начале третьего он почувствовал, что потихоньку засыпает в кресле. Кожин встал, пошел в ванную комнату и умылся холодной водой. Но и это помогло ненадолго.

Тогда Кожин позвонил Аркадию Семеновичу.

– Я здесь уже три часа его жду, и все без толку… – прошептал он в трубку.

– А я что могу поделать? – позевывая, сказал в трубку разбуженный звонком Диспетчер. – Жди и дождешься.

– Ну где же он может шляться?

– Толик, первый вариант: его все-таки пристрелили мои хлопцы.

– А если не пристрелили?

– Тогда второй вариант: он отмечает свое чудесное спасение.

– Где?

– А я почем знаю?! – возмутился Аркадий Семенович. – В Москве миллион таких мест, где можно отметить чудесное спасение. Где-нибудь да отмечает…

– Ну и что мне делать?

– Я же тебе объяснил, Толик. Надо ждать. Рано или поздно он нагуляется и вернется. Только не усни там…

– Постараюсь, – без особой уверенности сказал Кожин. – Вот ведь кретин! – раздраженно высказался он в адрес Шульца. – Нашел время в загулы пускаться! Его здесь люди ждут, а он… Кретин!

Глава 23

Шульц действительно пустился в загул, но вовсе не для того, чтобы отметить чудесное спасение, а для того, чтобы снять нервное напряжение. После истории на Васильевском спуске он приехал в гостиницу подавленный и злой, набрасываясь на Макса за каждую неудачную реплику.

Шульц понял, что ему нужно разрядиться, выплеснуть накопившийся страх и раздражительность, обрести прежнюю ясность мыслей и решительность действий. Игра с Резниченко еще не была закончена, она только начиналась. Шульц предполагал и то, что после неудачного покушения на улице Резниченко может предпринять новую попытку. Он решил затаиться.

Не выписываясь из «Салюта» и даже оставив в номере часть вещей, Шульц и Макс вечером того же дня перебрались в загородный двухэтажный коттедж, который был заранее приготовлен для них в качестве запасного варианта.

И пока Кожин боролся со сном, сжимая пистолет в руке и тщетно дожидаясь возвращения Шульца в номер, тот был уже далеко.

Обосновавшись в коттедже, Шульц достал из чемодана Резниченко пачку денег и предложил:

– Прогуляем честно заработанные?

Макс, изрядно задерганный Шульцем за последние пару часов, охотно согласился, надеясь, что в процессе ночного загула Шульц сумеет прийти в свое обычное состояние.

Шульц и сам на это надеялся. Когда Макс остановил «форд» в ста метрах от яркой неоновой вывески ночного клуба, Шульц даже почувствовал радостное оживление. Он едва дождался, пока Макс припаркует машину, нетерпеливо маясь возле входа.

В дверях посетителей пропускали через металлоискатель. Шульц проскочил благополучно, на Максе аппарат зазвенел так, будто в клуб пытался проехать тяжелый танк.

– Стоп! Стоп! – оживились охранники на входе.

– Макс, – укоризненно посмотрел Шульц на напарника. – Ну ты что же?..

– Понял! – не дожидаясь, пока охранники попытаются выяснить причину звона, Макс метнулся назад на стоянку и торопливо выгрузил в «форд» свои пистолет и нож.

– У него в башке металлическая пластина стоит, – пояснил Шульц охранникам, дожидаясь Макса. – Ага, уже вытащил…

Во второй раз металлоискатель никак не отреагировал на Макса, и они беспрепятственно прошли в клуб, состоявший из танцзала, бара, бильярдной и зала игровых автоматов.

– Мне нужно сильное эмоциональное потрясение, чтобы расслабиться, забыться, – объяснил Шульц напарнику. – Осталось только найти это самое потрясение.

Они начали с бара. Пара коктейлей вызвала у Шульца некоторый приступ веселья, но лишь на пять минут, не больше.

– Посмотрим, что тут еще есть, – предложил Шульц, и Макс неотступной тенью последовал за ним.

В танцзале человек семьдесят «отрывались» под «техно» в перекрещивающихся лучах лазеров. Шульц критически посмотрел на Макса:

– Ты танцуешь?

– Как вам сказать… – замялся Макс. – Могу, конечно…

– Ну так иди, – приказал Шульц. Понаблюдав с минуту, как Макс осваивается среди танцующих, Шульц покачал головой:

– Нет, так я не смогу…

– Хочешь взбодриться? – услышал он в следующий миг. Шульц повернул голову и увидел рядом с собой молодого парня лет восемнадцати от силы. Тот вроде бы смотрел в другую сторону, но обращался именно к Шульцу:

– Надо чего-нибудь?

– Чего мне надо? – не понял Шульц. – Ты о чем?

– «Экстази», – коротко сказал парень, и теперь Шульц догадался, что перед ним пушер – торговец наркотиками.

– Ты вовремя.

– Будете брать?

– А это пробирает?

– Сразу улетите, – усмехнулся парень.

– На все, – Шульц сунул в руку пушеру две стодолларовые купюры и получил взамен горсть таблеток. Он сразу закинул в рот несколько и почувствовал горячие дыхание пушера рядом со своим ухом:

– Не так быстро! Копыта отбросишь!

– Не учи ученого, – оттолкнул его Шульц. Он вернулся в бар и запил таблетки банкой джина с тоником. И тут ему в голову ударила такая гремучая смесь, что у Шульца глаза на лоб полезли.

Он внезапно понял, что отбивает ногами ритм в такт музыке. Он почувствовал себя переполненным энергией, как заяц из рекламы батареек «Энерджайзер». Ему хотелось двигаться, двигаться и двигаться без конца, впитывая новые ощущения, цвета, запахи и звуки…

Он растворялся в этом мире, и Макс, взглянув в очередной раз из толпы танцующих, с некоторым испугом заметил на лице босса выражение глупой радости. Но решил, что, может быть, таким образом из Шульца выйдут отрицательные эмоции, и продолжил развлекаться.

У Шульца с развлечениями оказалось сложнее – минут двадцать он самозабвенно танцевал, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Его ноги сами собой сгибались в коленях и выделывали такое, что посмотри сейчас на Феликса Эдуардовича кто-нибудь из его серьезных друзей – немедленно бы прекратил с Шульцем всякие деловые отношения.

Но первоначальный Порыв быстро иссяк, и Шульцу захотелось развлекаться в обществе. Макса он не видел, зато танцевавшая рядом худощавая брюнетка с длинными распущенными волосами вызвала у него настоящий взрыв чувственности.

Ощущая сумасшедшую беготню мурашек по спине, Шульц приблизился к девушке и спросил, пытаясь перекричать музыку:

– Потанцуем вместе?

Брюнетка не ответила, продолжая монотонно двигать бедрами под музыку. Она была одета в обтягивающие оранжевые брюки и короткую маечку, которая заканчивалась сразу под грудью. Слева на майке светилась наклейка в форме сердца. Это сердце колыхалось в такт музыке вместе с левой грудью, и у Шульца пересохло в горле.

А когда он увидел ее плоский загорелый живот, открытый всем взглядам в промежутке между джинсами и майкой, он понял, что сходит с ума. Блики света от стробоскопов иногда проносились по ее коже, медовой от загара и, как казалось Шульцу, невероятно горячей.

Он снова попытался заглянуть ей в глаза и сказал:

– Привет! Потанцуем вместе?

Брюнетка опять не отреагировала, глядя в какую-то точку на потолке, там, где крутились серебряные шары. Девушка продолжала свои сомнамбулические движения, не реагируя на Шульца и слыша только музыку.

В этот момент ритм поменялся, стал медленнее, и Шульц решил перейти к более активным действиям. Он протянул руки и прикоснулся кончиками пальцев к ее бедрам, не прекращавшим движение, реакции не последовало, и он положил обе ладони на оранжевую ткань.

Со стороны теперь могло показаться, что они танцуют вдвоем, но девушка по-прежнему абсолютно не замечала стоящего рядом мужчину. Глаза ее были закрыты, она двигалась сама по себе, и никто больше ей не требовался.

Шульц этого не понял. Видя, что девушка не выказывает недовольства, он провел ладонями вверх, касаясь нежной загорелой кожи…

Но кожа эта не была горячей, как он думал сначала. Она была странно холодной, и Шульц моментально отдернул руки, едва не выругавшись.

Он отступил назад, не сводя глаз с красивого лица, которое оставалось равнодушным ко всякой суете вокруг. Если девушка и испытывала сейчас какие-то чувства, то они скрывались глубоко внутри ее самой. Ее счастье было самодостаточным. Единоличным. Недоступным для других и невозможным для разделения с другими.

Шульц попятился и выскочил из зала, вытирая пот с лица. Только сейчас он почувствовал, как устали его ноги и спина за время танцев. Он сел за столик у бара и расставил перед собой в боевом порядке высокие стаканы с коктейлями. Замыкала шеренгу банка джина.

– Буду расслабляться, – строго сказал сам себе Шульц и приступил к уничтожению напитков. Макс появился, когда с ними уже было покончено. Однако весело Шульцу не стало, его переполняли злость, обида и раздражение, но в отличие от того, что было до приезда в клуб, он чувствовал себя энергичным, сильным и способным на активные действия.

– Ты «оторвался»? – спросил он Макса.

– Ну да, – майка Макса была насквозь пропитана потом.

– Отлично.

– А вы?

– Сейчас я повторю, – Шульц показал на пустые стаканы. – И у меня все будет просто великолепно. Ты нашел себе какую-нибудь девку?

– Я же не знал, что мы за девками приехали, – пожал могучими плечами Макс. – Если надо, то я пойду приведу…

– Не надо, – махнул рукой Шульц. – Лучше на Тверской блядей снимем. А тут… Тут какие-то они отмороженные… Как рыбы.

Он взял еще банку джина и, поддерживаемый Максом, направился в бильярдный зал. Народу здесь было немного, пара столов вообще пустовала.

Шульц привалился задом к бильярдному столу и, прихлебывая джин, критически осмотрелся вокруг. Вывод его был неутешительным:

– Все они тут какие-то отмороженные…

– Поехали домой? – предложил Макс, видя, что настроение босса не улучшается. Но Шульц пропустил его слова мимо ушей.

– Вырядились, кретины… Бильярдных столов наставили… А все равно кретины. Посмотри, Максик, на эту дуру, – Шульц показал пальцем на женщину с кием за одним из бильярдных столов. Готовясь к удару, она легла на стол грудью и животом, а поскольку на ней было короткое черное платье, то ее зад и узкие черные трусики теперь мог отлично разглядеть любой желающий. Желающих, правда, не находилось, потому что женщине было уже под сорок, и ее полные дряблые прелести мало кого могли привлечь.

– Посмотри на эту дуру, Максик, – Шульц говорил все громче, и Макс стал опасаться возможных неприятностей. – Она, наверное, думает про себя, что она секс-бомба.

И женщина услышала слова Шульца, что было немудрено. Она неуклюже сползла со стола и повернула к Шульцу свое накрашенное лицо.

– А так еще хуже, – сказал ей Шульц. – Лучше уж повернись как было.

– Тебя никто не спросил, долбоклюй, – резко ответила женщина. – Заткнись и вали отсюда, пока я тебе эту палку в жопу не засунула, козел!

– Вот так всегда, – Шульц развел руками. – Они изображают из себя приличных дам, носят шубы и бриллианты, но стоит им открыть рот, как всем сразу ясно, что предыдущие двадцать лет эта шикарная дама трудилась по своей основной специальности: блядь…

– Я тебе сейчас мозги вышибу, – пообещала женщина. – Или лучше позову ребят из секьюрити, они это лучше сделают!

– Зови, – согласился Шульц. – Пусть попробуют, правда, Макс?

– Надо бы мотать отсюда, – предложил ему шепотом напарник. – Размажут нас по стенке эти вышибалы.

– Вали, вали, – продолжала наступать женщина. – Уматывай, недомерок!

– Я убью ее, – прошептал Шульц. – Какого хрена я должен все это терпеть?

Он рванулся было вперед, но Макс обхватил его за плечи и потащил к выходу. Шульц быстро перестал сопротивляться, но, тяжело дыша, спросил Макса:

– Почему ты мне не дал ее убить? Предатель!

– Ну не здесь же!

Шульц замолчал и после паузы хлопнул Макса по плечу:

– Молодец, соображаешь…

Они медленно побрели от клуба к автостоянке, и Шульц обернулся на вывеску:

– Как хоть этот гадюшник называется, чтобы больше сюда никогда не попасть? «Фламинго»… Тоже мне, курятник!

У забора автостоянки Шульца неожиданно стошнило, и Макс заботливо поддерживал босса за талию во время процесса опорожнения желудка.

– Хреновый сегодня день получился, – подвел итог Шульц, вытирая рот рукавом пиджака. – Ничего, хорошо смеется тот, кто… Кто это, Максик?

– Где? – Макс повернулся туда, куда показывал Шульц, и увидел неторопливо идущую от клуба парочку. Эти двое тоже шли к автостоянке.

– Мне кажется, Макс, – странно возбужденным голосом произнес Шульц. – Мне кажется, что я только что видел эту даму.

– Шеф, ну и что? Плюньте на нее с высокой колокольни! Мало ли дур на свете! – попытался урезонить Шульца Макс. Но сделать это было уже невозможно.

– Нам с тобой сегодня весь день не везет, – сказал Шульц. – Разве это справедливо? Пусть теперь не повезет ей.

И он двинулся навстречу парочке. Макс с ужасом заметил, что босс успел схватить с переднего сиденья машины оставленный им самим нож.

Когда он догнал Шульца, тот уже вел светскую беседу:

– А без секьюрити тебе слабо со мной пообщаться, сука?!

– Я сейчас так заору, – пообещала женщина, держась от Шульца на безопасном расстоянии. Ножа она пока не видела. – Мало не покажется, мразь.

– Вера, что такое? – спросил ее спутник, худощавый мужчина лет пятидесяти. Говорил он с прибалтийским или скандинавским акцентом, чуть взволнованно.

– Это, Аки, тот самый идиот, который испортил мне настроение, – пояснила женщина. – Ну-ка убирайся с дороги, придурок!

– Придурок, недомерок, – кивнул Шульц. – Это я все уже слышал, а вот знаешь ли ты, что еще одно слово – и вся скандинавская косметическая хирургия не сможет заштопать твое чудную блядскую мордашку! – Шульц показал свой нож.

– Помо… – раскрыла было рот женщина, но Шульц приставил ей к горлу лезвие.

– Я же сказал: не ори. Шагай сюда, за угол.

– Что вы хотите? – удивленно спросил скандинав.

– Повоспитывать твою подругу, – пояснил Шульц. Он держал нож у горла женщины, ее спутник стоял рядом, а Макс перекрывал для них выход из проулка. Хотя Максу все это очень не нравилось. А Шульц продолжал нести какой-то бред:

– Такую блядь надо постоянно воспитывать, иначе она совсем отучится уважать людей! Надо было тебя трахнуть прямо там, на столе, в воспитательных целях!

– Хватит грубить моей невесте! – возмутился скандинав и пошел грудью на Шульца. Макс попытался его удержать, но тот вырвался и подскочил к своему обидчику.

– Немедленно отпустите ее!

– Отвали! – раздраженно сказал Шульц. – Мне сегодня столько раз мешали, что ты сейчас даже и не пытайся…

Скандинав ухватился обеими руками за запястье Шульца и рванул на себя, оттащив нож от горла женщины.

– Э! – предостерегающе крикнул Шульц. – Ты что, сдурел?

Но скандинав продолжал гнуть шульцовскую руку вниз, а потом попытался ударить Шульца в лицо, но лишь слегка задел по носу.

Это окончательно вывело Шульца из себя. Он завопил:

– Да что же это такое! Да кончится это когда-нибудь!

Изо всех сил он стал бить скандинава кулаками в грудь, отпихивая от себя, но тот не отпихивался, а, наоборот, норовил упасть Шульцу на грудь. Женщина попыталась завизжать, но бдительный Макс стукнул ее по голове, и она, бесчувственная, осела на землю.

Шульц продолжал бороться со скандинавом, не замечая, что в лицо ему летят какие-то брызги. Это заметил Макс.

– Феликс Эдуардович, – позвал он. – Феликс Эдуардович!

– Чего тебе? – пропыхтел Шульц. – Лучше помоги мне!

– Феликс Эдуардович, вы его убили.

– Что? – Шульц замер, и мертвый скандинав снова повалился на него. Макс оттащил труп в сторону и прислонил к стене. Только теперь Шульц вспомнил про нож в своей правой руке. Лезвие, рукоятка и рукав до локтя были темными от крови.

– Невезуха! – прошептал Шульц. – Весь день так!

– А с этой что делать? – спросил Макс, показывая на бесчувственную женщину.

– Что делать? – вздохнул Шульц. – Не оставлять же ее… Она нас с тобой очень хорошо разглядела. Держи, твоя очередь, – он протянул Максу нож.

Отвернувшись в сторону, он покачал головой:

– Дико неудачный день. А ночь еще хуже.