Текст книги "Стреляй первым"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Глава 14

Феликс Эдуардович поджидал своего старого знакомого, сидя в своем «форде» рядом с рестораном. Он дождался, пока Резниченко остановился у дверей «Пицца-хат» и начал вертеть головой в поисках Шульца. После этого он и Макс вылезли из машины.

– Предупреждаю, – сказал Григорий Александрович. – Здесь рядом моя охрана, и если что…

– Да мы абсолютно мирные люди, – хлопнул его по плечу Шульц. – Ничего с тобой не случится. Хотя в прошлый раз даже наличие охраны не спасло тебя от некоторых неприятностей…

– Это ты к чему? – напрягся Резниченко.

– Просто так, к слову пришлось, – успокоил его Шульц; – Мы же деловые люди, а не бандиты. Мы можем решить все проблемы цивилизованным путем. Ну что, пойдем обсудим наши дела?

Напротив Резниченко стояли Шульц и Макс. Хотя Григорий Александрович и описал Кожину жертву как маленького очкастого человека, но, чтобы у невидимых стрелков не было никаких сомнений, он, превозмогая отвращение, взял Шульца под локоть и сказал:

– Прошу…

– Какие манеры! – притворно удивился Шульц. – Мы в восхищении!

Они прошли в ресторан, и Макс неотступно следовал за ним.

– Я-то без охраны, – напомнил Григорий Александрович. – А ты с собой потащил этого…

– Разве это охрана? – вздохнул Шульц. – Он не охранять меня идет, он пузо набивать идет, прорвушка ненасытная… Максик посидит за соседним столиком, пожрет чего-нибудь. Ты не будешь возражать, надеюсь? А что касается охраны, то я всегда умел сам за себя постоять, разве ты не помнишь? Это же вы, воротилы финансового мира, без взвода телохранителей в туалет не пойдете…

Макс сидел за соседним столом и энергично двигал челюстями. Это зрелище отбило у Резниченко всякий аппетит, и он ограничился стаканом колы. Шульц внимательно смотрел на Григория Александровича, чуть улыбаясь.

– Начал худеть? Правильно, никогда не поздно…

– Я не буду вести с тобой светские беседы, – Резниченко пытался говорить спокойно и уверенно. – Вот мое предложение к тебе.

Он положил на стол чемоданчик.

– Не знаю, кто и что наврал тебе о моих несметных богатствах… Но три миллиона я никогда не смогу собрать, даже если разденусь до нитки. То, что я могу тебе отдать, я принес. Мне кажется, это справедливая сумма за те три тысячи.

– Сколько? – безразлично спросил Шульц.

– Четыреста тысяч наличными.

– Покажи.

Резниченко приоткрыл замок и повернул чемодан к Шульцу. Тот приподнял газету, прикрывавшую пачки денег, оценил содержимое чемодана и кивнул.

– Хорошо.

– Так ты возьмешь? – Резниченко подвинул чемодан к Шульцу, еще не веря в быструю удачу своего предприятия.

– Возьму, – Шульц поставил чемодан на пол у своих ног. – И это возьму, и то, что ты еще остался должен. Два миллиона девяносто тысяч. Торопись, через восемь дней я вновь повышу процент.

– Феликс, – Резниченко ощутил сильное желание ухватить Шульца за волосы и двинуть лицом об стол. – Я же тебе объясняю, это невозможно…

– Постарайся, – сказал Шульц.

– Все, что я мог, я уже принес!

– Ну я же не кретин, – негромко сказал Шульц. – Ты за сутки собрал четыреста тысяч, дураку ясно, что это не предел. Ты бы не успел за сутки продать свои машины, недвижимость, ценные бумаги и что там еще есть у тебя… Резерв еще ого-го какой! Поспеши с этим…

– Ты хочешь меня разорить?

– Я хочу вернуть мои деньги, – размеренно проговорил Шульц, словно объясняя элементарную вещь несообразительному ребенку. – И ничего больше. Ты никак не можешь понять простой вещи: вся твоя жизнь за последние десять лет велась за чужой счет.

– Что? Какой еще чужой счет?

– За мой счет, Гриша, – грустно сказал Шульц. – На тех трех тысячах, которые я тебе дал, ты построил свое счастье. Свое дело, свою семью и так далее. Конечно, ты и сам трудился, но в основе, как три кирпичика, лежали мои деньги.

– А сейчас ты хочешь их вытащить, чтобы меня всего завалило к чертовой матери, – в сердцах буркнул Резниченко. – Так, что ли?

– Знаешь, Гриша, – ласково сказал Щульц. – Если бы я хотел мести, если бы я хотел, чтобы вся твоя жизнь развалилась на мелкие кусочки, то я бы действовал по-другому. А я умею так действовать. Помнишь своего охранника, там, в подвале? А твоя жена очень доверчива и открывает дверь первому встречному, который назовется старым приятелем ее мужа. Это ты помнишь? Представляешь, что могло тебя ожидать позавчера в твоей квартире, если бы я действительно хотел сделать тебе больно?

Резниченко молчал.

– Я не хочу тебя уничтожать. Пока. Хотя мог бы поступить так же остроумно, как и с твоим охранником. Представляешь, какой скандал бы начался, если в Измайлове рядом с этим пацаном нашли бы тебя с расстегнутыми штанами? Вот бы повеселилась твоя семья! Но я милостив, я даже помог тебе отмазаться от гибели охранника – ведь теперь о нем думают как о гомосексуалисте и ищут корни убийства в тех кругах. Никто не подозревает, что это связано с тобой.

– И с тобой.

– Ну я-то человек маленький. Мною никто не интересуется. А вот ты – другое дело… Случись еще что-нибудь в таком духе, тобой очень заинтересуются. И знаешь, кто заинтересуется странностями твоей жизни в первую очередь?

– Кто?

– Некто господин Тарасов, – с торжествующей улыбкой произнес Шульц. – У вас же довольно специфические отношения. Вляпайся ты в какую-нибудь дерьмовую историю, и Тарасов тебя съест вместе с тапочками. Ты же ему ни хрена больше не нужен.

– Не лезь, куда не просят, – процедил сквозь зубы Резниченко.

– Как скажешь, Гриша, как скажешь. Не хочешь говорить об этом, давай вернемся к нашим кирпичикам. Я не вытаскиваю их сам. Я прошу тебя сделать это. Чтобы все было тихо-мирно, чтобы не было жертв. У тебя же останется еще много всего, у тебя останется семья, в конце концов. Ты же любишь свою семью, Гриша? Ты не хочешь, чтобы с ней произошел несчастный случай? Так вот, остается восемь дней. За тобой еще два миллиона…

– Почему ты появился именно сейчас? – тихо сказал

Резниченко, обращаясь не столько к Шульцу, сколько к самому себе. Но Шульц решил ответить на его вопрос:

– Наверное, так должно было случиться. Потому что когда меня повязали в восемьдесят седьмом, это тоже было ох как не ко времени! Такие возможности открывались, такие деньги люди делали! А я… Я тоже тогда спрашивал: «Почему именно сейчас?» Никто мне не мог ответить. И вот я валил лес и все время думал, а сколько же денег за это время я смог бы сделать на воле? И сам себе говорил: «Много, Феликс, много…» Так не за мой ли счет ты существовал все это время? И не этих ли самых трех тысяч мне не хватило, чтобы подмазать следствие? Может, хватило бы, а?

– Не знаю.

– Вот и я не знаю. Все свои деньги тогда через адвоката на подмазки пустил. От «вышки» отмазался. Зону хорошую выбил. Еще бы эти три тысячи… Может, вполовину срок бы скостили. Или вообще… Кто его знает. Что было, то было. Но жизнь моя вкривь пошла с того момента. Десять лет я прожил не так, как мог бы. И три миллиона – не слишком большая компенсация за десять потерянных лет. Так-то, Гриша…

Шульц встал из-за стола и повернулся к Максу:

– Хватит жрать. Пошли отсюда. А ты, – он посмотрел на Резниченко. – Ты помни все, что я сказал. И не буди во мне зверя. Или…

Он пошел к дверям, а Макс, вытирая на ходу рот рукавами, побежал следом.

Резниченко молча смотрел им в спины, думая о том, что надо бы держаться поближе и успеть подобрать чемоданчик, который через пару секунд выпадет из мертвой руки Шульца.

Глава 15

– Он отдал деньги? – спросил Макс в дверях ресторана.

– Не все. Далеко не все.

– Но хоть что-то…

– Ты же не думаешь, что мы на этом остановимся?

– Нет.

– Тогда иди заводи машину, – сказал Шульц и огляделся: вокруг все выглядело вполне спокойно, а значит, Резниченко повел себя прилично и не устроил неприятных сюрпризов.

Шульц довольно улыбнулся, не зная, что именно в этот момент его голова оказалась на прицеле у снайпера, засевшего на чердаке дома напротив. Второй стрелок находился внизу, на улице, метрах в пятидесяти от Шульца. Он держал в руке рацию, чтобы после выстрела немедленно сообщить снайперу результат. А в случае необходимости мог и добить жертву. Для этой цели он имел под пиджаком в кобуре пистолет «ТТ» с глушителем.

Снайпер задержал дыхание и положил палец на спусковой крючок. В это время Шульц потянулся за своими темными очками, которые снял в ресторане. Прятать за них свое лицо стало обязательной привычкой. Очки лежали в нагрудном кармане пиджака слева, и он достал их двумя пальцами, чтобы не коснуться стекол.

Стекла очков блеснули на солнце, пустив зайчик в глаза снайперу. Палец очень плавно спустил курок, но пуля прошла в сантиметре от головы Шульца, который невозмутимо водрузил очки на переносицу, и ударила в стеклянную вывеску «Пицца-хат». Снайпер на чердаке тихо сказал: «Блядь!»

Шульцу звук показался грохотом артиллерийского залпа. Он вздрогнул и обернулся: вывеска на глазах осыпалась вниз, дробясь на мелкие кусочки. В дверях Шульц заметил Резниченко, и на миг глаза их встретились. А потом Шульц побежал. Так быстро, как только умел.

Снайпер передернул затвор и прицелился в бегущего человека. Шульц, и без того не великанского роста, пригибался, пытаясь спрятаться за прохожими. Он петлял, менял темп бега и неудержимо приближался к подземному переходу, где оказался бы в безопасности.

– Я его не достану! – крикнул снайпер по рации своему напарнику. – Держи его, пока он не ушел!

Второй стрелок и сам сумел сообразить, что жертва ускользает, и бросился вдогонку. Он не сделал и трех шагов, как был сбит с ног энергичным молодым человеком, который стремглав кинулся в том же направлении.

Стрелок удивленно глянул ему вслед и вскочил на ноги. Молодой человек между тем влетел в ресторан и столкнулся с Григорием Александровичем.

– Вы в порядке?! – крикнул Вадим, держась правой рукой за кобуру с пистолетом.

– Я-то в порядке, – ответил Резниченко, пытаясь проследить, что происходит на улице, но Вадим загораживал ему обзор.

– А кто не в порядке? – огляделся Вадим.

– Да вот вывеска у них упала, – показал ему Резниченко. – А ты что подумал?

– Я? Я подумал…

– Просто вывеска, – повторил Резниченко. – Пошли отсюда.

Они двинулись из ресторана обратно в офис. В это время в противоположном направлении очень быстро передвигались один за другим четверо вооруженных мужчин: первым бежал Шульц, судорожно сжимая чемодан и ожидая каждую секунду выстрела в спину; за ним мчался второй стрелок, постепенно сокращая расстояние. На бегу он успел сориентировать своего напарника, снайпера, который после неудачного выстрела с чердака схватил револьвер, сбежал по лестнице вниз и бросился в погоню за Шульцем.

Макс не сразу сообразил, что происходит, а у Шульца не было времени вводить его в курс дела. Поэтому догадка насчет сути внезапно начавшихся событий посетила Макса только тогда, когда его босс уже скрылся из виду, а за ним стремительно пронеслись двое мужчин. Макс посмотрел на разбитую вывеску, включил зажигание и достал из-под сиденья восьмизарядный «стар».

После этого он присоединился к погоне под четвертым номером. «Твою мать! – думал Макс, постепенно набирая скорость. – Если не догоню, шеф меня уволит!»

Несколькими секундами позже он сообразил, что если не догонит Шульца, то некому будет его увольнять. И Макс побежал изо всех сил, бесцеремонно расталкивая утомленных жарой прохожих.

Глава 16

Шульц между тем продолжал искусно маневрировать среди людей, прекрасно понимая: пока он в толпе, попасть в него практически невозможно. Он сбежал по ступеням в подземный переход и рванул налево. Здесь туннель раздваивался, Шульц ринулся туда, где было больше народа. Однако, обернувшись на бегу, он увидел парня в темном пиджаке, неумолимо рассекающего людскую толпу вслед за Шульцем. Глаза у него блестели, как у гончей собаки, идущей по следу дичи.

«Ну и где же этот тормознутый Макс?» – в отчаянии подумал Шульц, снова поворачивая в какое-то ответвление туннеля. С горя он подумал даже о том, чтобы броситься на шею первому попавшемуся милиционеру, которыми Москва обычно набита, как консервная банка кильками, а сейчас – ни одного. Но мысль эту Шульц сразу же отбросил как неудачную: во-первых, вряд ли присутствие милиционера помешает преследователям разнести Шульцу голову, а во-вторых, если и помешает, то придется объяснять, кто за тобой гнался, да еще и до проверки документов дело дойдет, да еще и в чемодан заглянут… Нет, это явно порочный путь.

Шульц стиснул зубы и продолжил бег, лихорадочно оглядываясь вокруг в поисках возможного укрытия. Но ничего подходящего на глаза не попадалось, а топот темнопиджачного преследователя за спиной становился все слышнее.

И тут Шульц увидел, что переход закончился и впереди только выход на поверхность. Выбирать не приходилось – он побежал вверх по ступенькам, и когда дневной свет брызнул в глаза, только тут Шульц понял, куда он выбежал.

Налево от него был бывший музей Ленина, направо – Исторический музей, а между ними лежал проход на Красную площадь. «Это будет очень символично, если меня пристрелят именно здесь, при большом скоплении иностранных туристов», – подумал Шульц и обернулся.

Преследователь настолько увлекся, что его уже совершенно не волновало, где он находится. Увидев застывшую в растерянности жертву, парень в темном пиджаке хищно исказился лицом, быстро сказал несколько слов в рацию, которую держал в левой руке, а потом правой рукой полез туда, где…

– Помогите, – неуверенно сказал Шульц. – Это же святое место…

Хотя до стрелка было метров семь, но Шульцу явственно послышался звук снимаемого предохранителя. Ему даже казалось, что он слышит поскрипывание кобуры, из которой медленно вытаскивают пистолет.

– Помогите! – сказал он уже громче, но в шуме проезжающих машин и десятков проходящих мимо людей его возглас остался не услышанным. Шульц решил не испытывать судьбу и рванул с места налево, к площади Революции.

Лопатки зачесались в ожидании выстрела в спину, но выстрела не было. Врезавшись в толпу митингующих коммунистов у музея Ленина, Шульц обернулся и увидел, что преследователь, так и не вынув оружия, бежит за ним.

За музеем Шульц повернул направо и взбежал по ступеням на галерею, где скопление людей было еще плотнее из-за обилия небольших магазинов. Он даже не смог здесь бежать, а лишь протискивался среди тел, поминутно оглядываясь назад и каждый раз убеждаясь, что преследователь не отстал. Гонка продолжалась уже минут пять, и Шульц чувствовал, что силы его на пределе и ноги вот-вот откажутся ему повиноваться.

Сбежав с галереи вниз, он оказался на перепутье: слева была видна Лубянская площадь, справа – ГУМ и Красная площадь. Все инстинкты Шульца взбунтовались против поворота к Лубянке.

Он побежал к стеклянным дверям ГУМа, и чемоданчик с четырьмястами тысячами долларов бил его по усталой ноге.

Глава 17

Макс очень быстро потерял надежду разглядеть где-нибудь впереди мелькание серого пиджачка своего босса. Ему оставалось только держаться в хвосте второго преследователя и надеяться, что они оба бегут в нужном направлении.

Хотелось также надеяться, что босс умеет быстро бегать. Макс подумал: «Если бы у меня в руке был чемодан, набитый долларами, то я бежал бы, как чемпион Олимпийских игр. Жалко, что у меня нет такого чемодана».

Понемногу он сокращал расстояние, и на ступенях в галерею от площади Революции к ГУМу почти дышал в спину изрядно запыхавшемуся снайперу. Тот держал у самого уха рацию, по которой его, очевидно, направлял бегущий впереди коллега. Увлекшись погоней, снайпер не замечал, что и сам стал дичью для Макса. А Максу пока удавалось оставаться незамеченным.

В торговый зал первого этажа ГУМа они ворвались почти одновременно, и Макс успел заметить, как в самом конце зала некто в сером вылетел через двери на улицу. А следом несся первый преследователь. У Макса оставались секунды на принятие решения, и он не стал колебаться. Выхватив из-за пояса пистолет, он прицелился поверх голов покупателей и выстрелил.

Эффект от этого вышел совсем не тот, на который рассчитывал Макс. Во-первых, он промахнулся, расколотив стеклянную дверь в противоположном конце зала в метре от темного пиджака. Во-вторых, хотя пистолет был с глушителем, а посему Не произвел особого шума, но какая-то женщина рядом с Максом увидела сам пистолет и заорала благим матом. К ней направилась бьшо продавец-консультант, но, увидев, на что именно показывает не перестающая вопить покупательница, продавец сама завизжала и упала на пол, прикрыв голову руками и подав тем самым заразительный пример остальным покупателям.

Секунду спустя, когда темный пиджак уже выскочил вслед за Шульцем на улицу, Макс с удивлением заметил, что около сотни человек по всей лини“ универмага лежат на полу, закрыв голову руками.

Стояли только двое – он сам и снайпер, который с растущим пониманием смотрел на пистолет в руке Макса.

«Невезуха!» – с горечью подумал Макс и выстрелил в снайпера, но тот отпрыгнул в сторону, и в руке его, как у фокусника, мгновенно возник револьвер.

– Сука! – уже вслух крикнул Макс и бросился вперед, но снайпер заскочил в торговый павильон, отгороженный от основного зала стеклянной витриной.

Макс не стал утруждать себя дальнейшей погоней, он принялся палить в стекло, надеясь достать противника и так. С обратной стороны стекла снайпер, быстро передвигаясь вдоль витрины, занялся тем же самым.

Они пробежали метров пятнадцать, расколотив всю витрину и перепортив массу товара, прежде чем у обоих кончились патроны. Оба были лишь слегка оцарапаны, да и то не пулями, а осколками стекла, разлетевшимися по залу.

Тяжело дыша, оба стояли в дверях павильона, наставив друг на друга бесполезное оружие.

Это длилось не больше секунды – Макс услышал сзади топот шагов. Приближалась то ли милиция, то ли служба безопасности. В любом случае медлить было нельзя. И Макс не замедлил своих действий: он схватил с разбитой витрины сковородку с покрытием «тефаль» и изо всех сил двинул рукояткой в глаз снайперу. Тот отлетел на середину павильона и упал. Сковородка торчала в его голове строго перпендикулярно полу.

Макс не стал наслаждаться зрелищем поверженного противника и через боковой выход выскочил наружу, где сразу же перешел с бега на шаг, смешался с толпой и исчез для выскочивших за ним десять секунд спустя милиционеров.

Вытирая капельки крови с рассеченной щеки, Макс расстроенно думал о том, что сейчас его босса может спасти только чудо.

Глава 18

Шульц не успел заметить героической попытки Макса застрелить темного пиджака через весь торговый зал. Он бежал как угорелый, спасая свою жизнь и свои деньги.

Выскочив из ГУМа, он повернул направо, к Красной площади и Покровскому собору. «Надо бежать к Мавзолею, там он не посмеет», – промелькнула мысль в его изрядно перепуганном и растерянном мозгу. Но площадь оказалась перекрытой, пройти к Мавзолею было нельзя, и Шульц ринулся к Васильевскому спуску, оставляя справа сияющий в своем великолепии Кремль. «Почему я не занимался бегом? Почему я не спортсмен?» – думал он, не замечая, как со стороны гостиницы «Россия» движутся несколько иномарок.

Шульц даже и не понял, как ему повезло: четыре лимузина, следовавших вплотную друг за другом на небольшой скорости, разделили его и преследователя. На капоте передней машины развевался маленький звездно-полосатый флажок.

Если бы Шульц успел прочитать утренние газеты, то он почерпнул бы из них много полезной информации, в том числе и о визите в Москву министра торговли США. Министр ехал во втором лимузине и предвкушал встречу с премьер-министром в Кремле, однако тут произошла несколько иная встреча.

Парень в темном пиджаке не собирался терять жертву из-за каких-то там лимузинов, невзирая на флажки. Практически без разбега он оттолкнулся левой ногой и запрыгнул на крышу машины. Министр торговли отвлекся от бумаг и удивленно посмотрел на потолок салона, пытаясь определить природу доносящихся оттуда странных звуков.

Без труда удерживаясь на крыше еле ползущего лимузина, стрелок видел весь Васильевский спуск как на ладони, включая бегущего Шульца. Тот пытался передвигаться зигзагами, но сил у него почти не осталось, и поэтому зигзаги получались вялые.

Первая пуля царапнула Шульца по затылку, и он взвизгнул от неожиданной боли. Вслед за этим Шульц решил совершить отчаянный бросок в сторону, но споткнулся, упал и, встав на четвереньки, замер с открытым ртом, глядя на события вокруг лимузинов.

А там происходило следующее: шокирующее поведение человека с пистолетом было воспринято соответствующим образом. Неважно, в кого стрелял этот неизвестный в темном пиджаке, важно, что он стрелял с крыши машины американского министра. И второй раз нажать на курок темному пиджаку не дали.

Из третьего лимузина выскочил охранник – морской пехотинец в штатском – и, ухватив стрелка за икры, сдернул с крыши министерской машины. Как только темный пиджак приземлился, американец ударил его ногой по ребрам, а затем приготовился к новому удару, если стрелок шевельнется.

Но тот не шевелился, поскольку при падении раскроил голову о брусчатку. Министр, бледный то ли от пережитого испуга, то ли в предчувствии дипломатических осложнений, осторожно выглянул из лимузина и тут же нырнул обратно.

Шульц не рискнул приблизиться к дипломатической автоколонне, но и без этого сообразил, что случилось.

Он встал на колени и дрожащим голосом сказал:

– Боже, храни Америку! – Рука его при этом поглаживала чемодан с деньгами. После этого ритуала Шульц поднялся, отряхнул брюки, словно серая мышка нырнул в подземный переход и растворился среди москвичей и гостей столицы.

«Коммерсант-Дейли» на следующий день вышла с заголовком: «Я знал, что в Москве процветает преступность, но не знал, что до такой степени», – говорит министр торговли США после вчерашнего инцидента на Красной площади».