Текст книги "Цветы на камнях"

Автор книги: Сергей Байбара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

– Это же ваши правила. И что, твои ребята не знали об этом?

– Нет! И это не наши правила! Ты думаешь, что общество в Южной Осетии монолитно? Черта с два! Рынком вообще занимается Цхинвальская Торговая гильдия. Большая ее часть, конечно, осетины, но много здесь и пришлых. Владикавказцы, вайнахи, ингуши, кабардинцы. Этакая местная транснациональная корпорация! Это ее территория, и здесь действуют свои законы. Здесь своя власть. Своя полиция. Мы, армейцы, всего лишь владельцы земли, на которой находится рынок. За это мы не платим пошлину и пользуемся некоторыми привилегиями. Например, не платим за аренду помещений.

– Гильдия какая-то! – удивился Сенцов. – Как в Средневековье!

– Да, вроде того, – согласился Дмитрий. – Есть гильдия землепашцев, гильдия скотоводов, гильдия кузнецов, ткачей. У нас армейская гильдия. Есть, конечно, и отдельные труженики. На все это накладываются родственные узы и клановые связи. Все переплетено так, что и не разберешься с непривычки. У нас даже есть «Гильдия землекопов и тоннельщиков».

– Кто?

– Про Рокский тоннель слышал.

– Кажется, тоннель, соединяющий Северную и Южную Осетию?

– Правильно. Там и обосновались тоннельщики. Живут тем, что ремонтируют тоннель и взымают плату за проезд.

– Но все, так или иначе, замыкаются на рынке? – спросил Сенцов.

– Да, конечно. Самые могущественные гильдии образовались на базе бывших министерств и силовых ведомств. Во главе каждой гильдии стоит свой пахан, бывший чиновник, или генерал, или бандюган.

У Сергея не укладывалось это в голове. Ну что же за природа человеческая?! Умирает природа, гибнут люди, уходит в небытие цивилизация. А эти самодельные «олигархи» даже здесь борются за власть, за влияние, делают богатство на крови и страданиях.

– А почему нельзя жить как люди? Без всяких гильдий? – спросил Сергей.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дмитрий. – А, ты в этом смысле… Потому, наверное, что начальников до **я! Больше, чем тружеников! Пока солдаты и ополченцы воевали и очищали радиоактивные земли, начальнички по убежищам отсиживались! Поэтому их и уцелело так много! – съязвил майор. – А у вас как?

– А у нас, Диман, там коммунизм! – засмеялся Сенцов. – Самый настоящий коммунизм. Под руководством американской коммунистической партии!

– Это как?

– От каждого по способностям, каждому по труду! Правит Верховный Совет из бывших ученых, политиков и военных. Из них самым влиятельный – американский полковник, наш бывший враг. Занимает пост главы совета Безопасности, а по нынешним временам это – ключевой пост.

– У вас там что, много американцев? – спросил майор. Зрачки его сжались, превратившись в две черные точки.

– Полно! – «обрадовал» его Сенцов. – Ведут себя, правда, прилично. За десять лет научили их уму-разуму. Не поверишь, вместе с ними в дозоры ходим, на постах службу несем. В принципе, ребята неплохие. Ну, по крайней мере, те, что остались. Хотя и со своими заморочками.

Дмитрий поднялся со стула. Казнил окурок, вдавив его в пепельницу. Подошел к окошку, скручивая новую самокрутку. Как говорится в романах: «Повисла неловкая тишина».

– Да не напрягайся ты так, майор, – мягко сказал Сергей. – Мы ведь не по своей вине попали в такой переплет. Сам посуди, мы выжили, американцы выжили. Вокруг голод, разруха, твари всякие шастают. Глупо в такой ситуации пренебрегать лишними людьми.

– Да, конечно, – как-то странно сказал Дмитрий.

На некоторое время воцарилось молчание. Дмитрий курил у окошка, яростно выпуская дым в холодный ночной воздух.

И тут встал с места Сенцов. Он подошел к майору, положил ему руку на плечо:

– Послушай, Дима…Я тебя понимаю. Враги и все такое прочее… Ты не горячись, просто сядь и послушай. Хотя бы из уважения к моему возрасту. А потом уже будешь думать, осуждать нас или нет. Серега, наливай пока…

– Да я вас и не осуждаю… – покачал головой мрачный Столяров. – Но с другой стороны… Я даже не знаю, что сказать вам.

– Пока ничего говорить не надо. Просто сядь и послушай.

Дмитрий послушался, вернулся за стол. Он выслушал рассказ Сенцова, историю возникновения Союза выживших поселений Грузии. Рассказал про появление американцев, про их роль в жизни Союза. Рассказывал все как есть, и хорошее, и плохое. Столяров не перебивал его, только нервно курил. Под конец Сенцов сказал:

– Я поначалу тоже думал, что начну резать всех янки, что мне под руку попадутся. А потом улеглось… Знаешь, они ведь тоже солдаты. Такие же мальчишки, испорченные только. Им отдавали приказ, они его выполняли. Мы были врагами в той жизни. А в этой есть только выжженная земля и люди. Прозревшие от собственной глупости. Надо жить, Дима! Жить ради тех, кто будет потом! И не делиться на разные флаги, а всем вместе попытаться хоть немного привести в порядок планету. Хватит враждовать, Дима!

– А ваши американцы разделяют вашу идеологию? – спросил Столяров. – Или просто притихли потому, что испугались собственных дел?

– Дима, не они начали эту войну! Не механики, не моряки, не фермеры! Думаешь, они рады тому, что получилось? Думаешь, они не тоскуют по свои домам, по своим матерям, женам, детям, которые сгорели ядерных взрывах?

– А до ядерных взрывов, когда их ракеты, еще без ядерных боеголовок, разрывали Россию в клочья, эти мирные фермеры и работяги жалели об этом? Горевали о русских женщинах, детях, стариках? Когда бомбили Ирак, Сербию, Иран, Северную Корею? Они жалели этих людей, Николаич?! Да им плевать было на все! Русские дети, иракские дети, сербские дети, – это же для них мусор под ногами! Ради своих идиотских стремлений сидеть у телевизоров, жрать в три горла и подсчитывать прибыль они же были готовы весь мир сжечь! И не думаю, что кого-то из них, мирных фермеров и механиков, мучила совесть! Они же не думали, что однажды бомбы начнут рваться над их головами! Вот скажи мне, Николаич, если завтра из-за океана придет один из уцелевших флотов США и объявит весь Кавказ вместе с Грузией территорией Америки, что ты будешь делать? И что будут делать твои американцы? Положат оружие и отойдут в сторонку? Скажут, мы, мол, не хотим воевать? Мы с грузинами и русскими теперь братья? Да черта с два! Они мигом забудут и про мир, и про совместное выживание! Возьмут в руки свои М-16 и примутся за старое!

– А вот в этом случае мы с Серегой и половиной всех наших грузин засядем в большом доме и займем круговую оборону. Или, если повезет, уйдем партизанить. И с нами по-любому будут как минимум двое американцев, за которых я могу поручиться, как за себя, – спокойно ответил Сенцов. – И признаю, что ты был прав, а я – полный кретин и старый осел. Но не раньше.

– Да нет, я не осуждаю вас, – Дмитрий протер глаза кончиками пальцев. – Понимаю вас, но принять не могу. Пендосы разрушили Россию, разрушили весь мир. Это наши заклятые враги, а для вас они теперь лучшие друзья!

– Не лучшие… Но и не худшие, – сказал Сергей. – Наши поселения зажаты среди отравленных, мертвых земель, из которых нужно постоянно ожидать разных сюрпризов. Людей осталось настолько мало, что все они могли бы уместиться в одной Москве, и даже место бы осталось. Выбирать нам не приходилось.

– Серега? – спросил Дмитрий. – А ты был в Грузии, когда все началось? Ну и как грузины реагировали на поражение России?

– По-разному, – отвечал Сергей. – Молодежь радовалась, как свиньи. Они только потом поняли, что плакать надо. Старики молчали, отводили взгляд. А тесть в последнем звонке утром, за четыре часа до ядерной войны попросил прощения. Так и сказал: «Прости нас, Серго, и быстрее приезжайте».

– Дима. Хватит сводить счеты. Давай выпьем! – предложил Сенцов.

– Давайте…

После этого стакана мир в глазах Сергея начал покачиваться и плавать. Юрий Николаевич уставился на запотевшую бутыль, как будто пытался ее загипнотизировать. Столяров вдруг налил себе еще один стакан и залпом выпил, не закусывая.

– Послушай, Диман, – спросил Сергей. – Ну, про нас-то ты все знаешь. А что с Россией? Что с Москвой?

– А ты что, сам не знаешь?! По Москве шарахнули сотней килотонн в первый же день! Петербург, Мурманск, Екатеринбург, Ростов, Волгоград, Омск, … дальше перечислять?

– Но как это случилось? Ведь российское правительство объявило о капитуляции.

Дмитрий зло ухмыльнулся.

– Первые удары НАТО были неядерными. Их командование решило вывести нас из игры чисто и аккуратно. Тысячи крылатых ракет нанесли удар по городам, военным заводам, электростанциям, мостам и железным дорогам, военным базам, портам. Аэродромам… Защититься мы не могли. Наша ПВО на тот момент представляла собой дырявое решето! Прошло почти всё! Спустя несколько часов правительство и президент заявило о капитуляции и переговорах. Все это произошло за несколько часов. Тут же начался «парад суверенитетов». Американцы заявили о том, что признают независимость новых республик и даже окажут финансовую помощь. Сразу же заявили о выходе из федерации Татарстан, Якутия, Башкирия, весь Кавказ и некоторые другие регионы. Они тут же объявили вне закона подразделения российской армии на своей территории, открыли против них боевые действия. А в приграничные районы уже вошли захватчики. Они двинулись вглубь страны.

– Вот вам и развал Советского Союза, ******! – зло выругался Сенцов. – Я еще в девяносто первом говорил, что так может быть!

– Многие армейские офицеры отказались подчиняться приказу командования. Тем более, что высшее руководство уже бросилось за границу, благополучно сдав страну! Отдельные армии и полки вступили в бой с натовскими частями без приказа сверху. Ты не слышал про Питер?

– Нет…

– В Питере высадились натовские войска. Немцы, эстонцы, поляки, финны. Они ожидали легкой прогулки, но получили жестокую бойню, так как командующий остатками армий Ленинградского военного округа не пожелал сдавать город. Два или три часа питерцы отражали неожиданное нападение. А потом на город сбросили вакуумную бомбу. Но сделали это, как потом выяснилось, не американцы…

– А кто? Китайцы? Немцы?

– Свои же! Начальнички в Кремле, которые уже получили бабки за предательство страны! И тут им сообщают, что один из их городов не сложил оружие! Вот они исправились перед заморскими господами, разбомбив непокорных!

Вот это уже в голове не укладывалось. Чтобы власти не только не поддержали сопротивление, но и подавливали его таким способом. Ликвидируя последние шансы нации на спасение? Это уже даже не предатели! Это враги, самые настоящие враги!

– А вот дальше все пошло наперекосяк, – продолжал Столяров. – До сих пор никто не знает, кто отдал приказ на запуск ракет. Но особисты говорили, что в Кремле случилось что-то вроде государственного переворота. И тут же последовал приказ… Америкосы думали, что они уничтожили или взяли под контроль почти все наши ядерные объекты и пусковые установки. Они думали… Но осталась Восточная Сибирь… И стратегические подлодки. Оттуда стартовало все, что еще осталось. Первый же удар вынес Восточную и Центральную Европу, почти всю Америку, американские базы на Ближнем Востоке.

– А грузинские города?

– Грузия была воротами НАТО в Закавказье. Именно через Грузию двигался основной поток американских войск на наш Северный Кавказ. Армения была союзницей России, Азербайджан занял нейтральную позицию. А через Грузию противник наступал широким потоком. Грузины ведь хотели в НАТО? Вот и разделили их участь! На Грузию, по-моему пришлось две бомбы.

– Три, – поправил Сергей. – Тбилиси, Батуми, Поти.

Он вспоминал их с Кети последний день в Тбилиси. Пока они проснулись, пока ехали на вокзал, пока договаривались с Тенгизом-таксистом, в России произошло столько событий! Такого не бывает! Пока они спали, горели города и гибли тысячи людей. Пока они завтракали, Петербург доживал последние часы, доживал гордым воином, а не покорным рабом. Когда они садились в машину, уже поступила команда на пульты дежурных расчетов и последние российские ракеты взмывали в небо, а их двигатели ревели похоронный марш человечеству.

– Надеюсь, их президент сдох в радиоактивной яме! – выпалил Сергей. – Или сгорел вместе с Вашингтоном!

– Наивный ты человек, Серега! – сказал Юрий Николаевич. – Да разве же президент пендосов виноват в том, что мы сдали страну?! Сдали под самый корень! Враг он и есть враг, а с врага спрос маленький. Спрашивать надо с тех, кто в девяносто первом разваливал Союз! Хорош он был или плох, но хрена с два американцы посмели бы атаковать нас до девяносто первого года! Спрашивать надо с тех, кто усаживался в кресла президентов, министров, сенаторов, губернаторов, и распродавал страну и армию налево-направо. Спрашивать, в конце концов, надо с нас, которые видели все это и не воспрепятствовали. Зачем, бл*?! Пиво есть, хавка есть, футбол по ящику есть, сериалы вонючие, шоу-*езды разные! А дальше хоть трава не расти!

– И не говори, Николаич! – промолвил Столяров. – Разве мы не видели, что происходит? Разве не смотрели равнодушно на то, что со страной происходило? Ельцина хаяли-хаяли, что он страну распродал. А потом что было? В двухтысячных годах надежда появилась, что поднимаемся из дерьма. И что в итоге? Ведь за восемь лет до первой грузинской войны в Россию шел поток из нефтедолларов. Ну построй ты на эти деньги заводы, наладь сельское хозяйство, перевооружи армию! Направь на дело! Х** с два! Вместо этого вообще технику перестали в войска поставлять. Зато по телеку, куда ни глянь, всюду звезды, поп-шоу, концерты, «Ледниковые периоды»! Ведь сколько на одно такое шоу уходило денег, где шлюхи на сцену ходили жопами вертеть?! Производства нет, заводы стоят, зато мы «Евровидение» выиграли! Зато наши ворюги в куршавелях отдыхают на наши же деньги! А мы рады до задницы, вон мы какие крутые! Бляха-муха, безработица в стране! Армии новая техника нужна! Да запусти ты заводы, и армию перевооружить можно, и людям работу дать! Нет, мы лучше нашей «Примадонне» пять юбилейных вечеров в году устроим! Лучше мы у себя концерт проведем для *лядей и ****расов всей Европы! Лучше мы все деньги в землю закопаем, или пропьем нахрен, но с печи не встанем! Знаете мужики, наверное, последний шанс Бог России давал именно тогда, с 2000-го по 2008 годы. А мы как обычно про***ли этот шанс!

– Да не пошел бы никто работать! – брякнул Сергей, чуть не свалившись со стула. – Вон. Мой бывший однокурсник, после армии решил свое дело открыть. Ферму и масломолочный завод. Через три года прогорел и забил на все! Знаешь, почему? Некому работать! В большой деревне, где больше половины людей молодежь и здоровые мужики, работать некому! Хотя там и деньги нормальные платили, а денег народ еще с колхозных времен не видел! Ну и что? Мужики работать не шли, лучше в канавах валяться пьяным! Девки деревенские от такой работы нос воротили, зато вечером вдоль трассы стоят! В Москву искатели счастья приезжали толпами. Кто-нибудь на производство шел работать?

– Ладно, ребята, что мы все о грустном? – попытался перевести разговор Сенцов. – А что сейчас происходит в бывших республиках?

– Я бы не сказал, что это из разряда «о веселом», – возразил Дмитрий. – Давайте в географическом порядке… Связь с регионами других федеральных округов потеряна уже давно. Мы даже не знаем, что делается в Краснодарском крае. Знаем только, что все города Черноморского побережья уничтожены. Краснодар и Ростов-на-Дону сожжены. Сочи, Туапсе тоже.

– Жаль Олимпиаду так и не провели, – усмехнулся Сергей.

– Какая, к бесам, олимпиада?! – не выдержал Сенцов. – Тут такое горе, а он с Олимпиадой своей! Нашел, о чем грустить, едрен батон!

– Кстати, по поводу олимпиады, – сказал Столяров. – Один из наших танкистов рассказывал, как за день до Войны их танковый полк перебрасывали в Сочи. Может, чувствовали неладное… Танки шли прямо по федеральной трассе. Так вот, за десять километров до города их задержала студенческая демонстрация. Пьяные малолетки перекрыли трассу знаешь с какими лозунгами? «Вояки долой!» «Не дадим сорвать Олимпиаду в Сочи!» «Мы за мир!» и все в таком же духе… Командир уже хотел их из орудий расстреливать. Не слышал?

– Нет.

– Ну, дальше. В Адыгее правят исламские фундаменталисты. Ставропольский край раскололся на отдельные районы, некоторые из них контролируются военными. Кабардино-Балкария распалась на три удельных княжества. Иногда буянят, приходится их успокаивать. К северу от нас – Северная Осетия. Там тоже что и у нас, только порядка больше. А к востоку доминируют нохчи, – чеченцы и ингуши. Вот у них полный порядок!

– В смысле?

– В смысле, что для них ничего и не изменилось! Как жили при феодализме, так и живут. У среднестатистического вайнаха менталитет хищного зверя, оружие и Аллах в голове, без всяких интеллигентских излишеств. Картина мира предельно проста – есть пастухи, есть волки, есть овцы. Основной способ заработка для них – набеги на другие земли. Грабеж, захваты. В ходу рабство. Федеральная власть приказала долго жить, и бояться им теперь нечего. Президента, поставленного Кремлем, быстро ликвидировали в начале Большой Зимы. А Ичкерия разделилась по клановому принципу. Количество кланов-княжеств постоянно изменяется. То четыре, то восемь, то шестнадцать, то опять восемь. Они то объединяются в союзы, то воюют друг с другом. Мы этих соседей хорошо знаем. Часто приходится их встречать на границе пулеметным огнем.

– Так вы с ним враждуете? – удивился Сенцов. – А какого же черта они здесь деньги зашибают?

– А что тебя удивляет? – горько улыбнулся Столяров. – Вспомни, во время первой чеченской войны, российские танки в Грозном горят, а бородатые горцы в папахах по нашим улицам расхаживают хозяйской походкой. Не в камуфляже с автоматами, а в дорогих пиджаках, но примерно с теми же мыслишками. А потом… Во-первых, на лбу у вайнаха не написано, из какого конкретно аула он пришел. Кому запрещать доступ? Во-вторых, Торговая Гильдия удавится, но барьеров чеченцам чинить не будет. Они же сюда большую часть нефти продают!

– А откуда у них нефть?!

– Здрась-те! В их распоряжении остались нефтеносные районы, разработанные еще лет сто назад. Поэтому, вайнахи – желанные гости на любом рынке. За это им прощают все их мелкие недостатки– неточности при оформлении товара, утаивание части дохода, упертость, невозможность достигнуть с ними компромисса, кроме как на их условиях.

Сергей подумал, что компромисс найти при желании можно и с вайнахами. Шесть лет назад несколько чеченских отрядов вышли к рубежам Союза и напали на приграничную заставу. Номер не прошел, – вайнахов отбросили обратно в пустыню. Второй отряд, куда больше и мощнее пришел через год. Поставили военный лагерь в пустыне и потребовали дань. Дань им заплатили американские пилоты Ричардса – бомбами и пулями. После чего вайнахи зареклись приходить к грузинским рубежам с мечом.

– Но одного у них отнять нельзя, – продолжал Столяров. – Смелость, этакая боевая дерзость. Кроме того, вайнахи – отличные разведчики. В своих походах они забираются далеко в отравленные земли. Мы у них даже карты самодельные покупали.

– Значит, Чечня – это местная Саудовская Аравия? Местные нефтяные короли?

– Ага! Дожили, да?! Нефтью также располагают и дагестанские княжества. Но чеченцы не пускают их на рынки Кавказа, не желая конкуренции.

– А Волгоград разрушен? – спросил Сергей.

Столяров не ответил, только кивнул. Он потянулся к своему стакану и неловким движением столкнул его на пол. Стакан упал и разбился.

– Ничего, к счастью! – успокоил Сенцов. – Он достал из кармана беленький кругляшок, который мгновенно превратил в разложенный стакан.

– Вот. Давайте за счастье. – предложил Сергей.

– Хороший тост. Только несбыточный, – процедил Дмитрий, поднимая с пола осколки.

Они выпили. Сергей откинулся к стенке. Сейчас в его душе наступило чувство неслыханного блаженства и давящей на сердце тоски. Блаженство не только от выпивки. Блаженство от того, что он слышал русскую речь и отвечал по-русски. Не было душевного дискомфорта, за долгие годы жизни в Грузии ставшего почти незаметным, но все же иногда дававшего о себе знать. А тоска навалилась от воспоминаний.

Тут еще Сенцов, облокотившись на стол затянул грубым прокуренным голосом грустную протяжную песню:

Ой, ты степь широ-о-о-кая!

Степь раздо-о-льна-а-я!

Ох, ты Волга-ма-а-а-тушка…

Воля во-о-о-о-льна-я…

Песню подхватил Столяров. К ним присоединился и Сергей, утирая слезы. Как будто не было десяти лет жизни на чужбине. И можно выйти из палатки в живой, зеленый русский лес, и затеряться в нем. А потом, плутая, выйти в поле, и, слушая пение сверчков, утонуть в душистой зленной траве, глядя в звездную Вселенную.

– Эх, Николаич, растревожил ты нам сердце! – сказал Дмитрий.

– Да уж… Извините, сынки, просто к настроению пришлось, – развел руками Сенцов.

– Слушай, Димыч, а куда здесь можно до ветру отойти? – неловко поднялся со стула Сергей. – А то у меня сейчас радиатор закипит!

– Да, кстати, вопрос в тему, – поддержал Николаич.

– Пошли вместе! – Дмитрий, покачиваясь, набросил на плечи китель. Чуть не упал, но его подхватил Сенцов.

– Так, хлопчики, строго на север, порядка пятидесяти мэтров! Расположен туалэт типа «сортир»!

Троица, обнявшись, как разлученные братья, выбралась из палатки. В лицо дохнуло ночной морозной свежестью. Луны не было. Темень, хоть глаз коли…

– Так, мужики, за мной, не отставайте! – махнул рукой Столяров.

Трое мужчин, смеясь, вспоминая древние бородатые анекдоты, доковыляла до отхожего места.

– Взвод! Для торжественного салюта… по трое… становись! – проревел медвежьим басом Сенцов, забыв про всякую предосторожность.

– Есть, товарищ капитан!

Залаяли собаки. Издалека раздался недовольный голос. Тоже по-русски.

– Эй кто там шляется, мать вашу! Столяр, ты что ли?!

– Так точно! – прокричал Столяров.

– За***ал колобродить! Дай поспать, пьянь проклятая!

Возвращались, репетируя строевой шаг. Если бы кто-то увидел их со стороны, он бы принял их за сумасшедших, – так самозабвенно дурачились трое мужчин, смеясь, как дети. Пьяные только..

Однако у самой палатки их ослепил прожектор. Столяров и товарищи непроизвольно вскинули руки, пытаясь защититься от яркого света.

– Ну и кто тут развлекается? – раздался недовольный властный голос.

Из темноты вышли двое. Один, – часовой с автоматом. Тот, что встретил их. Автомат он держал на плече. Другой – плотный круглолицый человек лет сорока пяти в милицейской форменной рубашке, черных камуфляжных штанах, заправленных в высокие ботинки и омоновском бронежилете. В ярком луче света блеснули три звезды на погонах. С плеча полковника свисал АКСУ.

– Майор Столяров, это вы? – удивился полковник. – Гуляем, значит?

– Значит так! – ответил Столяров, с вызовом, но и с каким-то опасением. Было заметно, что у них с милицейским полковником взаимная неприязнь.

– Молодцы, – сказал полковник тоном, не предвещавшим ничего хорошего. – Ну и дисциплинка у вас, товарищи военные!

– А вы, товарищ полковник, с инспекцией приехали? – спросил Столяров. – А я не помню, разве фракция Внутреннего порядка имеет к нам какое-то касательство?

– С чем я приехал, с тем приехал. Не твое дело! – отрубил полковник. – Мне-то без разницы, хоть все здесь спейтесь! Но у меня хрен бы ты себе такое позволил!

– Возможно, – согласился Столяров.

– А это кто? Что-то я вас, военные, не помню.

– А вы и не обязаны помнить! Гости мои!

– Гости, говоришь? С грузинскими флагами?

Сергей и Юрий Николаевич ждали, куда дело повернет. Влезать в чужой монастырь не хотелось. А вот у майора, похоже, будут неприятности из-за них. Это хреново.

– Товарищ полковник, разрешите? – шагнул вперед Сенцов.

– Не разрешаю! – отодвинулся полковник. – Вы что здесь делаете?

– А вам, товарищ мент, какое дело? – вмешался Столяров.

– Хамишь, майор. Это нехорошо. В твоем положении мне хамить невыгодно и неправильно. – Полковник, хотя и был зол, однако сохранял спокойствие. – Мне просто интересно, как это офицеру вооруженных сил Осетии, … и России не противно распивать водку с врагами?

– Ты меня усовестить решил, Хорошев? У тебя совесть завелась? Это мои соотечественники.

– Они в грузинской форме. Значит, они ни хрена не твои соотечественники.

– Слушай, полковник, не бери за горло, – сказал Сенцов. – Тебе мой военный билет показать? Или другие документы? Законы не запрещают контактов между торговыми группами из разных делегаций. Мы же не на войне.

– А вас кто-то спрашивал? – оскалился полковник. – Вы вот, я смотрю, капитан… Вы какой армии капитан? Грузинской или американской? Или российской?

– Советской. Ограниченный контингент советских войск. Слышали про такой?

– Ладно. Хрен с вами. Слушай, майор, – полковник вновь переключился на Столярова. – Раз уж свиделись… Ты должок-то когда отдашь?

– Какой должок?

– За то, что я наркоманов твоих помог отмазать. А то гремели бы сейчас цепочками на площади, камень долбили, дерьмо убирали. А вы бы штраф платили, о-о-о-чень большой!

– Они не наркоманы.

– «Не наркоманы» наркотики не покупают.

– В течение недели отдам.

– Э, нет, – покрутил пальцем полковник. – В течение недели ты торгашам отдашь. А мне бы желательно побыстрее.

– Я сказал, в течение недели!

А, между тем, зрителей на площадке прибавилось Подошли несколько ополченцев с автоматами. Из другой палатки вышли два офицера, один славянской внешности, другой – уроженец здешних мест.

– Очень жаль, – скривил очень грустную рожу полковник. – А вот как ты думаешь, твои гости не могут сюда взрывчаточку пронести?! Теракт совершить! Или вирус какой-нибудь распылить? Что на это Урусов скажет, если я ему в приватной беседе поведаю? Особенно, если, не дай бог, что-то случится?!

– Тебе, Хорошев, больше придраться не к чему? Я вроде не торгаш на рынке, чтобы ты меня ментовкой пугал?

– Послушайте, – вмешался Сергей. – А нам какой смысл здесь теракт устраивать? Когда все на одной ограниченной площади и все друг у друга на виду?

– А меня не интересует смысл! Меня интересует возможность, – ответил полковник, скривил верхнюю губу. – Я ведь сейчас к Урусову. Мы ведь с ним кореша старые! А ему очень не понравится, что его подчиненные водку пьянствуют с врагами ненавистными. Он грузин не любит. Очень не любит. Бухай ты здесь с кабардинцами, ингушами, евреями, да хоть с чеченами, – он слова не скажет! А вот по поводу грузин у него пунктик! Тем более на его территории!

– Короче. Через четыре дня отдам, – нахмурился Столяров. – Быстрее не смогу.

– Это уже лучше. – Выражение лица у милицейского полковника сейчас было, как у римского цезаря, берущего дань. – Хотелось бы побыстрее, конечно… Ну что же… Заметано, майор. При свидетелях.

– А что такого? – поинтересовался Сенцов. – В кутузку отведут? Да пусть ведут, майор! Мы ведь закон не нарушили. Завтра поутру все выяснится. Да и наши дремать не будут.

– Да какой разговор, конечно выяснится! – весело согласился Хорошев. – Вот только ребята местные тоже очень грузин не любят. А, тем более русских, в грузинской военной форме. Уж так не любят, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Так что несколько весьма неприятных часов, я думаю, вам пережить придется!

– В чем дело? Через четыре дня получишь свои деньги.

– Конечно, получу! Ладно, не буду мешать. Удачного вечера! – Полковник, довольный как сытый кот, как ни в чем не бывало направился дальше по своим делам.

– Писец! Сходили в гости! – ругнулся Сенцов.

– Хорошев! – окрикнул его Столяров.

– Чего тебе? – Полковник чинно, не спеша, подошел к нему. – Пожелать спокойной ночи хочешь?

– Знаешь, Хорошев! – Столяров тяжело дышал. – Я тебе, конечно, долг отдам. Но… сука ты. Тварь красножопая! С таких, как ты, надо было еще до войны погоны срывать и к расстрельному рву отправлять!

– О, как! А ты в Москву пожалуйся! – Полковник уставился ему прямо в глаза. – На Житную улицу. Ах, я же забыл, что Москвы-то больше нет! Ни Кремля, ни Житной, ни Щелковской! Даже занюханной пятиэтажки в Химках и той…

Договорить Хорошев не успел. Удар майора был силен и точен, прямо в круглое, лоснящееся лицо полковника. Охнув, милицейский начальник полетел на землю. Вокруг послышался недобрый гул.

– Ах ты, тварь! – Хорошев, побагровевший от гнева, перекатился колобком, схватил автомат. В полумраке послышался лязг затвора. И вот ствол АКСУ с пламегасителем уже смотрел в грудь Столярову…

– Димон, падай! – Сергей оттолкнул Столярова в сторону. Военные, наблюдавшие за разборкой, бросились на помощь майору. Но Сенцов опередил всех. Во мгновение ока ударом ноги он выбил автомат из рук полковника, а вторым снова отправил его на свидание с землей. Тут же десантник носком ботинка оттолкнул автомат подальше от греха. Затем он ринулся к поверженному полковнику, заломил ему руку за спину, а локтем другой руки передавил врагу горло. Все произошло в течение пяти-шести секунд.

– Мужики, хватайте его! Автомат заберите! – Этот крик Сенцова предназначался товарищам Дмитрия.

– Отпусти, сука десантная! – захрипел Хорошев, вытаращив глаза.

– Отпусти его, дед!

Сенцов отпустил. Хорошев, хватая ртом воздух, кулем рухнул на землю. Поднимаясь, он увидел, что ему в лицо уперлись пять автоматных стволов, да еще один – в затылок.

– Шел бы ты по своим делам, Хорошев! – сказал ему высокий худой капитан. – Не порть людям вечер! Столяр, ты как?

– В норме, – ответил отряхивающийся Столяров.

Полковник огляделся по сторонам, как затравленный зверь. Нос его был разбит, с губы тонкой струйкой стекала кровь. Он, пыхтя, как бегемот, поднялся на ноги. Вытер кровь. Отряхнул брючины от песка.

– Оружие уберите! – потребовал он.

– Опустить оружие! – скомандовал капитан. – Идите, полковник.

– Я пойду! – угрожающе прошипел Хорошев. – Вы, ребятки, теперь остерегайтесь до Рокского тоннеля ездить! Да и по ночному Цхинвалу гулять в одиночку!

– А ты остерегайся, что твоя гильдия вдруг станет оружие и приборы покупать по завышенным ценам! – парировал капитан. – А также на блок-посты ездить остерегайся. Не пугай, полковник, и сам бояться не будешь!

– Вы только далеко не расходитесь! – обвел Хорошев пальцем всех присутствующих. – Чтоб потом подниматься с постели не пришлось!

– Намекаешь на Урусова?! А где твои грузины? Где они? Где ты их видел? Кто их вообще видел?! Парни, вы грузин не видели здесь?!

– Нет!

– Откуда?!

– Были бы здесь грузины, я бы их самолично на части разорвал!

Последняя фраза была сказана бородатым крепышом, стоявшим рядом с Сергеем и косившимся на его шевроны с грузинскими буквами.

– Так что нет здесь грузин! Подтвердить-то некому! – развел руками капитан. – Показалось вам, товарищ полковник. Бывает…

– Бывает… – Выражение лица Хорошева стало угрюмым. – Бывает, и г***о всплывает! Хорошо устроились! Ладно, раз так… Автомат отдайте!