355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Кусков » В тени пророчества » Текст книги (страница 32)
В тени пророчества
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 14:16

Текст книги "В тени пророчества"


Автор книги: Сергей Кусков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Сэр Гордон открыл глаза, взял бутыль, откупорил ее и налил красноватую янтарную жидкость в бокал. Когда-то давно его дед заложил это вино в тот самый день, когда он сообщил миру своим криком о появлении на свет. Боже, сколько лет прошло с тех пор!

Куда делся тот юноша, мечтавший стать рыцарем и совершать благие дела? Как быстро люди меняются, и как незаметно. Вот только что он получил свое первое задание. Плевое дело, как кажется теперь, спустя годы. Ганновер. Тогда его просто проверяли, на вшивость и преданность. Потом были еще задания того же плана. Потом миссии стали интереснее, сложнее. Доставить, получить, выбить, посодействовать гибели…

Он работал с подлецами, в корыстности которых убеждался наяву. Это его и погубило. Корысть и алчность окружила тесным кольцом. Он увлекся физической стороной процесса заданий, самим их ходом, и не видел все те качества в «своих», с какими боролся во «врагах». А потом стало поздно.

Когда он понял суть вещей, сам стал законченным циником, холодным убийцей, профессионалом, готовым на все, лишь бы выполнить порученное. Одним в бесчисленной армии подлецов, для которых нет ничего святого. Иезуиты мастера своего дела! Художники! Скульпторы! Они лепят себе подобных даже из собственной противоположности, это лишь вопрос времени. Ганновер, Лион, Бордо, Стамбул, снова Ганновер. Неаполь, Мадрид, Лондон… У него было время в полной мере вкусить наркотик, чтобы подсесть на него. И имя этому наркотику ВЛАСТЬ!

Власть и деньги. Деньги нужны, чтоб купить власть, а купленная власть – чтоб заработать деньги, чтоб купить еще власть… И так до бесконечности! Порочный круг. Замкнутый круг.

Всем глубоко плевать на веру, на бога – это лишь средство получения наркотика. Сколько величайших преступлений свершилось «во имя благих дел»! О том наверное ведает только бог. Истинный Бог, с равнодушием взирающий сверху на нашу грешную землю.

Вот теперь Страсбург. Эта девочка. В его жизни было много таких девочек. И мальчиков. И женщин. Когда он подсел на наркотик, ему стало все равно, кого уничтожать. Он казнил и убивал исходя из целесообразности, а не вины, потому что это средство получения наркотика. Эта девочка с яркими рыжими волосами… Она не первая. Но почему она? Потому, что в погоне за своим наркотиком он так и не озаботился создать свою семью? Чтобы у него была вот такая же девочка, простая, но с каменным характером? Готовая пойти на костер за своего отца только потому, что он отец?

Наконец, лорд решился и поднес вино к губам. Еще уезжая в монастырь на обучение, он взял с собой эту бутыль. Она проехала с ним через всю Европу. Прилежный Джон берег ее, как зеницу ока. Не распечатанная, она хранилась для… Для чего? Этого никто не мог сказать. Просто хранили и все. Какая глупость!

И вот теперь сэр Джонатан почувствовал, что настал тот день, ради которого и болталась по свету эта глупая бутылка. Он сделал глоток…

Пойло! Дешевое дрянное пойло! Цвет удался, но вот вкус оставлял желать лучшего. Даже в местном трактире подают лучшее.

Он отставил бокал на стол, встал и подошел к камину. Снял висящий над ним пистоль и внимательно оглядел. Да, хорошее оружие. Жемчужина коллекции! Шедевр неаполитанских оружейников! В свое время он немало отдал за него золотом. Рукоять мягко ложится в ладонь. Ствол украшен золотым орнаментом. Рукоятка вообще покрыта сверху золотым налетом. И как они только такое делают?

Сэр Джонатан взял шомпол и прочистил дуло. Затем вновь сел в любимое кресло, достал кисет и засыпал в дуло порох. Потом протолкнул его шомполом поглубже. Достал пулю – шарик величиной с ноготь – и осмотрел в пламени свечи. Маленький кусочек свинца. Кусочек чьей-то жизни, кусочек чьей-то смерти. Да, он по-своему прекрасен, как прекрасна сама борьба между жизнью и смертью. Оставшись доволен, также не спеша уронил пулю в ствол и протолкнул шомполом.

Его миссия выполнена. Все нужные люди схвачены, по остальным ведется планомерная работа. В компетентности де Миньона лорд не сомневался. Наемника убрали его же собственные покровители. Но перед этим они смогли выйти на этих покровителей, именно благодаря тому, что те зашевелились, опасаясь, что трактирщик слишком много знает. Развиться логову гугенотов в этой католической земле не дадут. Их перевалочный пункт отныне под контролем ордена.

И оттого вдвойне бессмысленна завтрашняя казнь маленькой девочки, так и не сломавшейся, и ни в чем не виноватой.

Жертва высочайших интересов. Не первая. И не последняя.

Но отчего же так тошно на душе? «Сколько подобных ей ты казнил, отравил, замучил в застенках, милорд? Во имя процветания алчных подонков в священных сутанах! Что молчишь, сэр Джонатан, Рыцарь Справедливости?»

Он поднес дуло к виску.

Да, она не первая. Но последняя. Для него – последняя!

Спящему городу было совершенно наплевать, что в одной из комнат довольно приличной таверны в центре раздался выстрел, и один раскаявшийся грешник поспешил на встречу с Сатаной…


* * *

Она лежала на сыром каменном полу, на скользкой вонючей соломе. Тела не чувствовала. Его как бы не было.

Недавно приходили стражники. Их было много, человек восемь, все пьяные. Скрутили ее, бросили на полку лицом вниз и насиловали. Им было совершенно все равно, что у нее сломаны кости и обожжено тело, что ноги после «испанских сапог» представляют собой месиво. Они просто делали, что хотели, плевав на ее боли, ожоги и раны.

Эльвира почти не чувствовала прикосновений. Ей тоже было все равно. Было только одно желание – чтобы ЭТО поскорее закончилось и ее оставили одну.

– О, братва! Ведьма-то девственница!

– Была!

Вокруг весело заржали. Смехом назвать эти звуки было сложно.

– Ганс, ты чё, придурок? Все ведьмы должны быть девственницами! Иначе они колдовать не смогут!

Дружное ржание пьяных мужских глоток продолжилось.

– Ничё подобного! Чё я, ведьм не видел что ли? Когда я служил в Мюнхене, у нас было много разных таких. И смазливых, и не очень. Так они такое выделывали! Не каждая куртизанка повторит!

Снова смех.

– Мишель, твоя очередь.

– А может не надо? Вдруг лысый узнает…

– Да забей ты на преподобного, козлину старую! Эту сучку один фиг с утра сожгут, чё добру зря пропадать?.

– А волосы у нее какие! Не, жаль девку. Такая красотища зря пропадет!

– Ну и фиг с нею. Еще приведут…

Потом они ушли. А она осталась. Грязная, окровавленная, со слипшимися волосами, с ожогами на спине, груди и животе, с переломанными ногами и рукой, которых вообще не чувствовала, а теперь еще и изнасилованная. Нет, плакать сил не было, да и не хотелось больше. Все, наплакалась. Хорошо, недолго осталось. Еще пара часов и все кончится. Хвала Создателю хотя бы за это…

– Ну, здравствуй, Эльвира.

Голос возник неожиданно. Сил поворачивать глаза не было, но она ощутила, что кто-то неизвестный появился в камере. Хотя, все замки были на месте, дверь никто не открывал. Человек, пытавшийся привлечь ее внимание, обошел лежащую девочку и стал напротив так, что бы она его видела.

Это был высокий брюнет с небольшой бородкой на турецкий манер. Правда, национальность его определить было затруднительно. У них в трактире пару раз останавливались турецкие купцы, она видела. Но это был типичный европеец, только смугловатый. И одет был в европейское платье. Черные панталоны, черный камзол, видимо, парадный. Черная шляпа с золотым пером и шпага в черных ножнах с золотым же витиеватым эфесом, разукрашенным драгоценными камнями.

– Понимаю, тебе сложно сейчас со мной говорить, не то состояние. Я помогу. – Незнакомец щелкнул пальцами.

Стало легче. Не сильно, но боль начала понемногу стихать. Она снова почувствовала руки и ноги, как будто те были здоровые, не сломанные.

– Прости, большего сделать не могу. Это облегчение только на время нашего разговора, и если я совсем уберу боль, то потом, когда она вернется, убьет тебя.

Эльвира привстала на здоровом локте и еще раз внимательно оглядела незнакомца.

– Кто вы? – прохрипела она. Незнакомец сел рядом на вдруг ниоткуда взявшийся стул и протянул ей ковш с водой, появившийся также как и стул, будто по волшебству.

– Выпей, поможет. Надеюсь, ковш воды обреченной на смерть не нарушит Договор?

Девочка жадно впилась в ковш трясущимися руками. Вода полилась по грязному подбородку, стекая на обожженную грудь. Но ей было все равно – это была вода, настоящая вода, а не та тухлятина, которую дают здесь, и то в очень маленьких количествах. Экономят на смертниках, сволочи!

Сразу стало легче. Оторвавшись от ковша, она спросила черного:

– Кто вы? Палач?

– Ну что ты, какой же я палач? Разве я на него похож? Нет, я совсем иной человек. Иная сущность, совершенно не связанная с твоей телесной смертью. Скажи, ты католичка? Веришь в Бога?

Эльвира неуверенно кивнула

– Дд-да…

– Ну вот, тогда ты должна верить и в меня. Хотя, почему верить? Вот он я! Собственной персоной!

– А кто вы? – снова спросила Эльвира, вообще ничего не понимая.

– Ладно. Скажу сразу, хотя, возможно, наш диалог с тобой на этом закончится. Я Сатана.

Девочка попробовала засмеяться, но издала лишь утробный кашель.

– Не надо, отбрось свое неверие. Если ты хочешь от меня чудес, пожалуйста. Вина? – и он протянул ей другой ковш, также из ниоткуда появившийся в руке. Она попробовала – правда, вино. Превосходное!

– Ты умная девочка. Давай не будем устраивать эти балаганные фокусы, чтобы проверить, что я – это действительно я.

Эльвира кивнула. Она ему верила. Сейчас она была готова верить во все, что угодно, даже в Сатану. Ей было все равно.

– Зачем вы здесь? Зачем я вам?

Сатана расхохотался.

– Это правильный вопрос. Хотя, немного не логичный. Я думал, ты все же догадаешься.

– Я добрая католичка, я верю в Господа нашего, и тебе не смутить меня лживыми речами!

– Браво! – Сатана захлопал в ладоши. – Это ты в церкви слышала, от святых отцов? Или от преподобного Жана?

Девочка смутилась.

– Ладно, давай оставим глупые философские диспуты обо мне, моих речах и делах, и перейдем сразу к делу. Я хочу тебе кое-что предложить, в обмен на кое-что от тебя.

Где-то Эльвира это уже слышала. Причем в этой же самой камере.

– О, нет! – воскликнул Сатана. – Мое предложение совсем другое! Просто иногда так получается, что люди предлагают совершенно разные вещи одним и тем же способом. Нет, мне не нужно твое предательство или ложь. Наоборот! Я всегда за правду и честь!

– Что же вы хотите?

– Твою душу.

Эльвира на мгновение потеряла дар речи.

– Мою душу? Вы хотите мою душу?! – она гневно сверкнула очами. Необычность обстановки, в которой это произошло, сильно позабавило ее собеседника, и он рассмеялся.

– Именно, деточка! Твою душу. Твою бессмертную душу!

– Тебе не завладеть ею, лукавый! – зло отрезала она.

– Я знаю. – Спокойно ответил тот. – Душой нельзя завладеть в принципе. Ее можно только отдать. Добровольно.

– Я никогда не сделаю этого!

– Ну, не будь так категорична. Может, хотя бы выслушаешь меня? Это не грешно, просто слушать. Отдавать – да, грешно, а разговаривать со мной – нет. К тому же, я могу сейчас уйти, и к тебе вернется боль. А общаясь со мной ты тянешь время, которое разделяет тебя и ее. Разве я не прав?

Прав. Незнакомец прав. Она готова слушать его часами, лишь бы боль не возвращалась.

– Ну, столько времени у меня нет! – усмехнулся он, читая мысли. – Но минут десять-двадцать смогу тебе уделить. – Сатана улыбнулся.

– Говорите. – Девочка откинулась назад, облокотившись на сырую каменную стену.

– Я хочу твою душу. В обмен я могу предложить тебе одну вещь. Догадаешься, какую?

– Ты можешь сделать, чтоб меня не казнили? – глаза девочки вновь лихорадочно заблестели. Но Сатана отрицательно покачал головой.

– Не пойми меня неправильно, я могу все, что угодно. Даже воскресить из мертвых. Душа-то бессмертна, а создать телесную оболочку не проблема. Проблема в треклятом договоре со Светлыми! Я не могу делать то, что затронет их интересы или нарушит ход истории. Если тебе суждено завтра сгореть, ты сгоришь. Вот если бы Светлые лично убивали тебя, тогда да, я бы мог спасти. Также, как если бы это я тебя сжигал, тебя бы могли спасти они.

Эльвира понимающе кивнула.

– Но тебя приговорили к смерти люди, и казнить будут люди, в этом нет ни моих заслуг, ни их. Поэтому мы не можем вмешаться.

Эльвира опустила голову.

– Я могу избавить тебя от страданий, исцелить раны. Но опять таки, не просто так, а в обмен на душу. Но посмотри на это с другой стороны: зачем тебе здоровье, если тебя утром казнят?

Девочка задумалась. Да, незнакомец прав, минутное исцеление не стоит души.

– А что тогда ты хочешь предложить? Что ты вообще можешь? – с издевкой бросила она.

– Вот только этого не надо, девочка моя! Язвить будешь потом, когда взойдешь на костер! – он подошел, наклонился к ее уху и зашептал:

– Я дам тебе самое ценное, самое сладкое, что есть на белом свете. Я дам тебе МЕСТЬ!

Эльвира громко, в цвет, рассмеялась незнакомцу в лицо. Тот и ухом не повел, только загадочно усмехнулся.

– Ты хочешь получить мою душу? И предлагаешь какую-то месть? Ты безумен, князь Тьмы!

– Нет, девчонка! Это ты до конца не понимаешь ее сладость! Ты слишком привыкла к жизни, до мелочей расписанной святыми отцами. Не осознаешь, что люди, из-за которых пойдешь на костер, будут жить. Тебя не будет, а они продолжат веселиться, есть, пить, творить черные дела! А тебя уже НЕ БУДЕТ! Той маленькой девочки с чистыми глазами! Невинной, не сделавшей никому плохого, которую пытали и насиловали! Те, кто должен защищать людей от зла, просветлять их души! Ты будешь там, в гробу, а они БУДУТ ЖИТЬ!!! Люди, убившие тебя и твоих близких! Маргариту! Твоего отца! Да, именно так! Ты же всегда это подозревала, ведь правда?

Эльвира уткнулась носом в коленки. По лицу потекли предательские слезы.

– А люди будут смеяться над тобой, бросать камни, плевать в тебя! Потому, что ты ВЕДЬМА! И все это из-за нескольких подонков, прикрывающихся священными сутанами, которые останутся здесь, на земле, продолжать черное дело!

Не хочешь мести? Не надо! Значит все останется так, как было до моего прихода. А может просто еще не время. Ты до конца не поняла ее сладость. Но я не спешу. До казни несколько часов, ты еще успеешь все осмыслить и принять решение.

Он снова сел на стул.

– А что ты будешь делать с моей душой там, в аду? – со смешком спросила Эльвира. Хотя она не собиралась продаваться, было интересно. Сатана вновь и ухом не повел.

– Ну, почему же в аду? В аду жарятся грешники. А ты не то что не грешница, почти праведница! – он усмехнулся. – Тебе туда не за что.

– А куда же? Я думала, ты в аду живешь…

– Ты больше святых отцов слушай! Кстати, почти все они туда и попадают, в адские застенки! Нет, ты попадешь в мой мир. Можешь назвать его Преисподней, но это обычный мир, как здесь. Там никто не страдает, никто никого не убивает и никого не жарят. Там нет войн и болезней. Все друг друга и ценят и уважают, и никогда не делают зла. Конечно, это не рай, но и там не плохо.

А ты станешь демоном. Вначале вернешься сюда и заберешь тех, кто сделал тебе зло. А потом станешь у ступенек моего трона и будешь карать людей. Пойми, я всего лишь наказываю; грешников, виновных. Твои отцы церкви лгут. Я не делаю зло ради зла. Это бессмысленно, а никто в мире ничего не делает бессмысленно. Согласна?

Эльвира кивнула.

– Ты будешь свободна. Если вдруг не захочешь быть у нас, сможешь уйти. Я никого не держу силой возле себя, никого не приковываю цепями. Это тоже факт, о котором не любят говорить Светлые. Ты ведь знаешь, чувствуешь, что я прав.

– А что мешает тебе солгать мне? Ты же Царь Лжи?

Сатана рассмеялся.

– Это просто смешно! Понимаешь, у нас со Светлыми Договор. Я не могу лгать тебе. Уговаривать – да, сколько угодно. Но лгать – нет!

Ладно, засиделись мы. У тебя есть несколько часов, думай. Если вдруг передумаешь, просто скажи вслух, что ты согласна. – Незнакомец в черном встал и отвернулся, собираясь уходить.

– А как же подпись кровью на пергаменте из человеческой кожи?

Сатана медленно развернулся и вновь расхохотался.

– Это сказки! Бредни! Те, кто должен, услышат Выбор и так. Просто скажи об этом. Можешь даже про себя. И после этого тебе скажут, что надо делать.

– Кто?

– Узнаешь.

Он снова развернулся уходить.

– Я верю в Бога. Он справедлив.

Незнакомец медленно повернулся. На сей раз глаза его были полны огненного блеска.

– Бога? Ты веришь в Бога?

Эй, Бог! – Он поднял голову вверх, к потолку, и заговорил рокотом, от которого задрожали стены. – Справедливый Бог, ты где? Ты меня слышишь? Смотри, мы здесь! Маленькая девочка, прошедшая все адовы муки на земле, и я, твой заклятый враг, единственный на всей Земле, кто пытается помочь ей и хоть как-то облегчить страдания! Где же твоя справедливость? Отвечай, Бог? Она же ни в чем не виновата! Она всегда истово тебе молилась! Не лукавя, от сердца! Не грешила! Почему ты бросил ее здесь, на истязание и поругание? За что? Как ты мог допустить это? Говори, Бог! Что, молчишь?

Пауза. Лишь гулкие отзвуки эха разносились по коридорам тюрьмы.

– Ну, молчи, молчи! – усмехнулся Владыка Тьмы и повернулся к девочке.

– Молчит. Как всегда. Но ты не отчаивайся, там, в лучшем мире, он воздаст тебе за страдания. Но твои палачи еще долгие годы будут жить и радоваться, а маленькая девочка, которую долго истязали, просто забудется. Они не запоминают такие мелочи, как какая-то дрянь, маленькая ведьма.

А мне пора. Извини. Выбор за тобой!

Незнакомец исчез. Боль, сдерживаемая его присутствием, волной накатила на девочку. Она взвыла и упала на каменный пол, корчась в муках.

…Перед самым рассветом пришел священник, исповедовать ее в грехах. Эльвира плюнула в его толстую недовольную невыспавшуюся рожу…

Площадь гудела, ликовала. Аутодафе! Это не какое-то там повешенье! Настоящую ведьму казнят!

На площади было несколько сотен человек, что для маленького Страсбурга было прилично. В толпе сновали продавцы пирожков, орешков, других товаров, охотно раскупаемых публикой. Горожане веселились, шутили, погожий денек располагал к этому. Все радовались.

Когда выехала телега с ведьмой, в нее полетели первые камни. Солдаты, охранявшие телегу, не препятствовали. Они охраняли ведьму, чтоб не сбежала, а не от справедливого гнева толпы.

Ног и рук Эльвира по-прежнему не чувствовала. Взглянула на толпу. То тут, то там попадались знакомые лица. Это были и бывшие клиенты, и соседи, и бывшие друзья, и просто знакомые. Камни били по лицу и телу, но тела она не чувствовала и так. Зато было горько и обидно. До слез. Она думала, увидит на площади людей, стоящих тихо и угрюмо, недовольных, что ее, бедную и невинную пытали, незаслуженно приговорили к смерти… Наивная! Этим шакалам нужны только зрелища! Им все равно кого, лишь бы кого-нибудь вешали, сжигали, мучили, рубили головы… Скоты! По щекам полилось два обиженных ручья.

– Эй, ведьма плачет! Гляньте, ведьма плачет!

– Наверное, околдованных жалеет!

Люди начали смеяться, улюлюкать, кидать обидные реплики. Один камень угодил в нос. Потекла кровь. Она попыталась вытереть здоровой рукой, но только больше размазала. Следующий камень угодил в висок. Перед отключкой она успела рассмотреть, кто так прицельно бил из толпы. Это оказалась банда Моро. Сам Жак стоял чуть в стороне с потерянным видом. Урод!

Очнулась от того, что на нее вылили ведро воды.

– Эй, ведьма, вставай, хватит валяться! – сказал старый толстый стражник. Он тоже вчера приходил к ней в камеру.

– Я не…

Ее подхватили под руки два дюжих стража и поволокли к столбу, поскольку сама она идти не могла. Кровь все также текла из носа, лицо заплыло от синяков – результат снайперства банды малолетних недоносков.

Из рук в руки ее взяли у стражей двое палачей в повязках, закрывающих лица. Подтащили к столбу и аккуратно, чтобы не запачкаться, но крепко привязали.

Из толпы плевали. Оскорбляли. Вновь полетели камни.

ЗА ЧТО, ГОСПОДИ?!!!

ПОЧЕМУ ОНИ НЕНАВИДЯТ МЕНЯ? Я ЖЕ ИМ НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛА?!!!

Но ответа не было. Небеса молчали.

Слезы ручьем текли из глаз, перемешиваясь с кровью. Отчаяние лихорадкой накатывало на сознание. Нет! Так не должно быть! Она же видела лица окружающих! Там были знакомые, уважаемые люди, дядины друзья! Они не раз сидели у них, по-дружески выпивали с дядей… Или отцом, какая теперь разница! А теперь плюют в нее, смеются, отпускают шуточки!

Радуются!!!

Что сегодня сгорает эта чертова ведьма, а не их родные и близкие…

Вперед выступил глашатай в синем камзоле и белоснежном парике, и с важным видом начал зачитывать приговор. «Ведьма», «колдовство», «греховная связь с сатаной», «чернокнижница». И еще много надоевших за последние дни слов сыпались из его речи. Саму речь Эльвира не слушала. Она смотрела на людей и пыталась найти хоть одного сочувствующего. Никого. Нет, вон там, вдалеке, сердобольный Анри. Стоит, белее мела. По лицу его текут коварные слезы, которые он безуспешно пытается скрыть. У нее отлегло от сердца: хоть одна родная душа в этом океане ненависти.

И тут Эльвира наконец поняла, как ненавидит их всех. С каким бы удовольствием уничтожила, всех и каждого на этой площади! Ну, кроме Анри. Еще раз огляделась по сторонам, но нашла, что искала – глаза лысого маньяка-извращенца. Тот стоял и довольно скалился. Нет, она не будет плакать! Пусть и не мечтает!

Ее глаза полыхнули стальным блеском. Девочка гордо вскинула голову.

– …и приговаривается к смерти, путем сожжения на костре. И да пребудет с нами Бог.

Глашатай свернул пергамент. Палач поднес факел к сушняку под ее ногами. Толпа заревела.

Все внутри похолодело от ужаса. Но нет! Она не покажет слабость! Она не закричит! НедааААЖДЕТЕЕЕСЬ!

– Аааааа! – огласил площадь крик маленькой испуганной девочки.

Дрова разгорались. Жар поднимался все выше и выше. Опалил волосы, ресницы, кожу. Кожа стала вздуваться, трескаться. Когда там, в подземельях, она думала, что вытерпела все, это оказалось ложью и самообманом. ТАКОЙ боли еще не было! Кожа начала лопаться. Шикарные густые волосы воспламенились, будто фитилек свечки, и стали неумолимо обугливаться. Едкий дым душил, не давая вздохнуть. Она поняла, что умирает. Страшной и мучительной смертью.

А ЭТИ остаются жить! И их никто никогда не накажет!

А Бог, там, у себя, на Небесах, равнодушно взирает на все, ему нет дела до зла, творящемуся в мире!

Нет дела до нее, так искренне верившей в Него, несмотря на гибель всех близких, все лишения, все горе, что пережила.

Потому что ему ВСЕ РАВНО!!!

– Согласна! Я согласна! – беззвучно прошептали губы.

«Умница, девочка. Хозяин знал, что ты согласишься.»

Время вокруг словно остановилось. Нет, огонь горел, толпа вокруг визжала в экстазе, лысый инквизитор упивался ее страданиями, но вновь вернулись чувства. Ушла боль.

«Это не надолго. Только пока мы разговариваем. Потом все вернется.»

«Кто ты? Где Дьявол?»

«Называй его просто Хозяин. Мы все его зовем так. Я твой демон. Пока еще. Скоро ты станешь одной из нас. Добро пожаловать на борт, сестренка! Мы все тебе очень рады!»

А теперь слушай, что надо делать…

…Никто из собравшихся на площади не мог сказать точно, в какой именно момент над костром высоко в небе сгустились плотные ядовито-черные тучи. И никто не увидел странную звезду, не падающую на землю, как все звезды, а взлетающую высоко в небо…

…Улетающего ангела…

Но зато все, вся площадь услышала дикий, нечеловеческий предсмертный крик:

– ПРОКЛИНАЮ!!!..


* * *

Мы лежали с Консуэлой на холодном полу грязного коридора, обнявшись. Меня колотило, знобило и лихорадило. Изо рта стекала струйка пены. Ангел заботливо, как мамочка, вытерала меня и снова прижимала к себе. Когда я к ней прикасался, становилось легче, боль уходила, всасываясь из моего тела в ее. Вместе с ненавистью и отчаянием.

– Почему так? Консуэл? – мне хотелось выть. Я был на грани.

– Люди жестоки. Потерпи, это было полное слияние. Я тебя еле вытащила.

Да, теперь я понял, что это такое, полное слияние. Я был Эльвирой, маленькой испуганной девочкой в застенках кафедрального собора города-героя Страсбурга. Это меня били, пытали, жгли, насиловали, дробили кости. Это моя кожа вздувалась пузырями от жара, мои волосы вспыхивали, словно вата. Это я погиб там, на костре, посреди площади средневекового города, под хохот и радостные крики толпы.

Это было чересчур.

Я прижался к ангелу всем телом и забился в конвульсиях.

– Если уйдешь в Тень, я смогу больше. Здесь я слабее.

– Я не могу… Прости… Потом… – и снова затрясся.

Сколько прошло времени – не знаю. Наверное, час, может больше. Я сидел на старом матрасе, как и был, голый, прислонившись к стене. Голова Консуэлы покоилась у меня на коленях. Боль утихла, ненависть и злость отошли. Внутри осталась лишь пустота, полная и гнетущая.

– Теперь ты понимаешь ее? Она не виновата, что такая. – Консуэла подняла ко мне свои ясные антрацитовые глаза. Я нежно гладил ее черные волосы. Даже здесь, в реальном мире, они все равно были прекрасны.

– А ничего, что мы с тобой так?

Ангел улыбнулась, как улыбаются маленьким детям.

– Знаешь, за полтора века я успела отвыкнуть от земной морали. Там это не важно. Это люди придумали все нормы поведения.

– Да, но люди – не ангелы! Без этих норм они не смогут, сорвутся. Дел нехороших натворят.

Ангел пожала плечами и приобняла меня рукой.

– Может быть. Может быть…

– А если я сделаю вот так, ты ничего мне не скажешь? Тебе будет все равно?

Из-за шока тормоза снесло окончательно. Я дотронулся до ее груди и стал нежно гладить.

– Или приятно? Или неприятно?

А она и вправду ничего! Твердая и упругая. И мягкая. Консуэла вновь улыбнулась той самой улыбкой воспитательницы.

– Тебе точно это нужно? Ты уверен? Или просто пытаешься что-то доказать самому себе?

Я убрал руку. Да, именно так. Я пытаюсь доказать самому себе. Что не такой как все. Что я мачо, любимец слабого пола. Что даже с ангелом могу замутить…

А на кой оно мне? Все это? Понты? Кому и что собрался доказывать? Просто делаю все по привычке, как раньше? Но ведь я сам далеко не такой, как раньше! Я узнал о мире столько, что просто дрожь в коленках! Все совсем не так, как я думал. И мои ценности на самом деле – сущая бессмыслица. Что же двигает оценивать все по старинке?

– Все люди такие. Не переживай. – Подбодрила ангел, словно прочтя мои мысли. – Очень немногие могут задать вопрос: «Для чего я это делаю?».

– Прости.

– Тебе не за что просить прощения. Это всего лишь твоя природа. То, что ты пытаешься ее побороть, стать сильнее и выше, это хорошо. Это взросление, Миш, всего лишь взросление. Но это тоже шаг на твоем Пути. – Она снова улыбнулась обезоруживающей улыбкой.

Да, всего лишь взросление. Но какое же болючее, блин! Ну почему некоторым, для того, чтобы начать взрослеть, необходимо умереть?

Я откинул голову к стенке, пытаясь абстрагироваться от воспоминаний Эльвиры и перенестись в день настоящий. А подумать было над чем.

Ну и денек сегодня был! Столько всего произошло, что даже по полочкам разложить тяжело! Я горько усмехнулся.

Вначале узнал, что в ордене не только хорошие люди. Потом, что не все демоны плохие. Еще был краткий, но очень важный экскурс в историю. Историю охотящейся на меня организации, о существовании которой, действительно, лучше даже не знать. Погони, битва на мечах в лучших самурайских традициях… И гибель человека, с которым я связывал свое будущее. Того, кого так высоко ценит Настя, и кто реально мог мне помочь. Мог, но теперь уже не поможет.

А я, пережив жуткую смерть, сижу голиком, прислонившись к стенке, и занимаюсь глубоким самокопанием. А на моих коленях лежит обнаженная ангел, чуть не убившая меня час назад, защищая не очень умного, зато честного и эмоционального демона!

Полный абзац!

– Я думал, между вами нечто наподобие войны… – спросил я, глядя в темноту.

– Ты должен был так думать. Так все должны думать. Темные в том числе. Но нам это не нужно. Создатель дал им свободу Выбора. Они его сделали, захотев жить, как живут. Почему мы должны мешать? Тем более воевать?

– А для чего это все? Вся секретность?

Она усмехнулась.

– Для чистоты. Для развития. Они не должны стоять на месте, как и вы.

– Эксперимент…

– Да, Миш, эксперимент. Все мы – часть него, и ему обязаны самим существованием. Когда ты поймешь его суть, изменишь свое мнение обо всем.

– Стану Творцом. Богом.

– Возможно. А сейчас ты должен перед ней извиниться.

– Перед Элли?

Ангел кивнула.

– Зачем?

Консуэла нахмурила брови.

– Потому, что ты сделал ей больно. И плохо. А еще унизил.

– Но она сама хотела!..

– Миша, знаешь, что отделяет взрослого человека от ребенка? Не в возрастном смысле, а в глобальном?

Я замялся.

– Наверное, взрослый может задать себе вопрос: «А для чего я это делаю»?

– Нет. Взрослый всегда отвечает за свои поступки. А за ребенка отвечают другие.

Я долго сидел, переваривая, пока все, наконец, не встало на свои места.

– Спасибо. Я понял.

– Она ребенок. Маленькая девочка, заблудившаяся во тьме. И очень несчастная. А ты только что сделал попытку быть взрослым.

– Хорошо. Я все понял. Спасибо тебе.

– Не за что. Это моя работа.

Элли сидела под раковиной, обняв трубу, и тяжело всхлипывала Я сел рядом. Она инстинктивно поджала ноги, отстраняясь.

– Прости меня, девочка Элли из Канзаса. Я был не прав.

Демон вытерла слезы.

– Она показала тебе?

– Больше. Дала прочувствовать. Дала умереть.

Элли хмыкнула и недовольно скривилась. Но в уголках глаз промелькнуло удовлетворение.

– И в чем же ты не прав?

– В том, что… Ну, короче, прости меня! Свои проблемы решать надо самому, не впутывая в них тебя. Простишь?

Элли всхлипнула. Я придвинулся поближе. Взял ее руку. Она выдернула. Осторожно повторил попытку. Теперь сопротивление было чисто символическим. Я нежно погладит тыльную сторону ладони. По щекам Эльвиры продолжали течь слезы.

– Что было дальше?

– Я вернулась. – Она вновь всхлипнула и вытерла их другой рукой. – Вернулась и забрала их. Всех. И инквизитора. И палачей. И банду малолеток. И самого Моро. Такой обильной жатвы смерть не собирала давно! Потом тех, кого видела смеющимися на площади.

Несколько лет я торчала в этом городе, собирая смертельный урожай. Мое проклятье оказалось настолько сильным, что я могла убивать их и из Тени.

Я была духом. Являлась во снах. Преследовала. Превращала жизнь в кошмар. Потом, когда они сходили с ума, убивала, забирала души. Вела к Судье. Конвоировала в ад. Потом возвращалась, и все по новой.

Потом никого не осталось.

И я стала демоном. Вот и вся моя история.

Я аккуратно притянул ее к себе. Она уткнулась в плечо и разревелась. Я шептал ласковые слова, нежно гладил шелковые рыжие волосы, целовал макушку.

– Все хорошо. Все будет хорошо, моя девочка. Я больше никому не дам тебя в обиду. Все будет хорошо…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю