Текст книги "Том 6. Письма"
Автор книги: Сергей Есенин
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 53 страниц)
220. Г. А. Бениславской. 12 мая 1925 г. (с. 214). – Хроника, 2, 188.
Печатается по фотокопии автографа (ИМЛИ).
Муран – мой бакинский друг. – См. упоминание К. М. Мурана в п. 189, а также Письма, 253.
Я еду в Абас-Туман. – См. коммент. к п. 219.
221. В. И. Качалову. 15 мая 1925 г. (с. 215). – Есенин 5 (1962), с. 208.
Печатается по автографу, исполненному на бланке «Редакция газеты „Бакинский рабочий“» (ИМЛИ).
Написано в больнице водников, в первый день начала гастролей труппы Московского Художественного театра в Баку (они продолжались 6 дней – с 15 по 20 мая 1925 г.).
Здесь и напечатал, кроме «Красной нови», стих<отворение> «Джиму». – Имеется в виду стихотворение «Собаке Качалова» («Дай, Джим, на счастье лапу мне…»), опубликованное в Бак. раб. 7 апр. 1925 г., № 77. Вероятно, предполагалась публикация стихотворения и в Кр. нови, но при жизни поэта она не состоялась. Стихотворение было напечатано посмертно во втором номере журнала за 1926 г.
О том, как создавалось стихотворение, В. И. Качалов вспоминал: «„Приведем к вам сегодня Есенина“, – объявили мне как-то Пильняк и Ключарев. Это было, по-моему, в марте 1925 года. „Он давно знает вас по театру и хочет познакомиться“. <…> Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи. Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидал Есенина и Джима – они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукой обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: „Что это за лапа, я сроду не видал такой“. Джим радостно взвизгивал, стремительно высовывал голову из-под мышки Есенина и лизал его лицо. Есенин встал и с трудом старался освободиться от Джима, но тот продолжал на него скакать и еще несколько раз лизнул его в нос. „Да постой же, может быть, я не хочу больше с тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться!“ – бормотал Есенин с широко расплывшейся детски-лукавой улыбкой. Сразу запомнилась мне эта его детски-лукавая, как будто даже с хитрецой улыбка. <…>
Сидели долго. Пили. О чем-то спорили, галдели, шумели. Есенин пил немного, меньше других, совсем не был пьян, но и не скучал <…>
Джиму уже хотелось спать, он громко и нервно зевал, но, очевидно, из любопытства присутствовал, и, когда Есенин читал стихи, Джим внимательно смотрел ему в рот. Перед уходом Есенин снова долго жал ему лапу: „Ах ты, черт, трудно с тобой расстаться. Я ему сегодня же напишу стихи. Приду домой и напишу“. <…>
Прихожу как-то домой – вскоре после моего первого знакомства с Есениным. Мои домашние рассказывают, что без меня заходили трое: Есенин, Пильняк и еще кто-то, Тихонов, кажется. У Есенина на голове был цилиндр, и он объяснил, что надел цилиндр для парада, что он пришел к Джиму с визитом и со специально ему написанными стихами, но так как акт вручения стихов Джиму требует присутствия хозяина, то он придет в другой раз. И все трое молча ушли. <…> Но вот сижу в Баку на вышке ресторана „Новой Европы“. <…> Приходит молодая миловидная смуглая девушка и спрашивает:
– Вы Качалов?
– Качалов, – отвечаю.
– Один приехали?
– Нет, с театром.
– А больше никого не привезли?
Недоумеваю. <…>
– А Джима нет с вами? – почти вскрикнула.
– Нет, – говорю, – Джим в Москве остался.
– А-яй, как будет убит Есенин, он здесь в больнице уже две недели, все бредит Джимом и говорит докторам: „Вы не знаете, что это за собака. Если Качалов привезет Джима сюда, я буду моментально здоров. Пожму ему лапу и буду здоров, буду с ним купаться в море“.
Девушка отошла от меня огорченная.
– Ну что ж, как-нибудь подготовлю Есенина, чтобы не рассчитывал на Джима.
<…> конец декабря в Москве. Есенин в Ленинграде. Сидим в „Кружке“. Часа в два ночи вдруг почему-то обращаюсь к Мариенгофу:
– Расскажи, что и как Сергей.
– Хорошо, молодцом, поправился <…>. Был у него неделю назад, навещал его в санатории, просил тебе кланяться. И Джиму – обязательно» (Восп., 2, 251–256).
В воскресенье выйду из больницы (болен легкими). – Воскресенье приходилось на 17 мая 1925 г. Есенин перенес простудное заболевание (см. п. 219).
Очень хотелось бы увидеть Вас…– Встреча состоялась в театре 20 мая 1925 г. В этот день шел спектакль «Царь Федор Иоаннович» А. К. Толстого. Как вспоминал позже Качалов, Есенин прислал ему через театрального сторожа записку, и артист привел гостя за кулисы в гримерную (записка Есенина не найдена). Здесь Качалов познакомил Есенина с К. С. Станиславским.
В июне 1925 г. из Харькова Качалов писал жене: «В Баку возился с Есениным, укрощал его. Его как раз выпустили из больницы ко дню нашего приезда очень похудевшим, без голоса… В общем, он очень милый малый, с очень нежной душой. Хулиганство у него напускное, – от молодости, от талантливости, от всякой „игры“» (Письма, 349).
Об отношении Качалова к Есенину многое говорит тот факт, что в концертном репертуаре артиста было более десяти стихотворений поэта. В свою очередь и Есенин высоко ценил талант Качалова. Любопытен эпизод, описанный в книге В. Эрлиха «Право на песнь»: «Мы стоим на Тверской. Перед нами горой возвышается величественный, весь в чесуче Качалов. Есенин держится скромно, почти робко. Когда мы расходимся, он говорит:
– Ты знаешь, я перед ним чувствую себя школьником! Ей-богу! А почему, понять не могу! Не в возрасте же дело!» (Восп., 2, 341).
222. Г. А. Бениславской. 25 мая 1925 г. (с. 215). – ЛР, 1975, 3 окт., № 40, с. 7 (в статье В. А. Вдовина «Признание: Новые штрихи к биографии С. Есенина», с ошибочной датой).
Печатается по автографу – черновику телеграммы (РГАЛИ, ф. П. И. Чагина).
Датируется по содержанию и воспоминаниям В. И. Болдовкина, который переписал текст этого автографа Есенина на телеграфный бланк и отправил в тот день телеграмму перед отходом поезда (см. статью Я. Садовского «Рядом с Есениным» – газ. «Советская культура», 1978, 10 окт., № 41, с. 8). Первая адекватная датировка – Есенин 6 (1980), с. 188.
Четверг будем…– Четверг приходился на 28 мая 1925 г. Именно в этот день Есенин вернулся в Москву.
… Чагиным братом…– Т. е. В. И. Болдовкиным.
223. Е. А. Есениной. 16 июня 1925 г. (с. 216). – Есенин 5 (1962), с. 208.
Печатается по автографу (РГБ).
Я женюсь на Толстой…– Знакомство Есенина с С. А. Толстой состоялось 10 марта 1925 г. (см. об этом в коммент. к п. 207). Их брак был официально зарегистрирован 18 сент.
… уезжаю с ней в Крым. – Поездка в Крым не состоялась, но 25 июля 1925 г. Есенин и С. А. Толстая выехали в Баку и прожили на даче П. И. Чагина в Мардакянах до 3 сент.
Собрание я продал. – 17 июня 1925 г., после предварительной договоренности, Есенин написал заявление в Литературный отдел Госиздата: «Предлагаю литературному отделу издать собрание моих стихотворений в количестве 10 000 строк…» (см. наст. изд., т. 7, кн. 2). Договор был подписан 30 июня. Собрание вышло в свет в 1926–1927 гг. в четырех томах. Три первые тома составил сам поэт, а четвертый том был подготовлен И. В. Евдокимовым при участии С. А. Толстой-Есениной.
Продал еще 2 книги…– Договор на книгу «Рябиновый костер», заключенный 20 июня 1925 г., был аннулирован в связи с заключением договора на Собр. ст. Вторая книга – Перс. мот. – вышла в издательстве «Современная Россия» в мае 1925 г. (см. Юсов-94, с. 53).
… деду. – Ф. А. Титову.
224. П. В. Чихачеву. Июнь-июль 1925 г. (с. 216). – Журн. «Дон», Ростов-на-Дону, 1958, № 3, с. 162, в очерке П. Чихачева «Московские встречи».
Печатается по журнальному тексту. Местонахождение автографа неизвестно.
Датируется в соответствии с указанием адресата.
Автор этого очерка, впоследствии выпустивший несколько поэтических сборников, в 1925 г. был студентом Высшего литературно-художественного института имени В. Я. Брюсова.
Публикуя записку Есенина, Чихачев пояснил: «Летом 1925 года <…> мы с Есениным ехали в поезде в Люберцы, где я жил вместе с матерью, бывшей литейщицей <…>. От тяжелой работы и переживаний у нее к сорока годам отнялись ноги, и она могла передвигаться только по комнате. <…>
Увидев мою мать впервые, он расцеловал ее, и потом, когда мы пошли гулять в городской сад <…>, он говорил мне:
– Почему ты не отправишь маму в хорошую больницу? Не можешь устроить? Хочешь, я тебе помогу?
<…> Как-то секретарь московского месткома писателей Иван Михайлович Новокшонов передал мне коротенькую записку. В ней было написано <следует текст>. Проникнутый благодарностью, я в тот же день поместил мать в больницу, где ее встретили с большим почетом и уважением» (журн. «Дон», Ростов-на-Дону, 1958, № 3, с. 161–162).
После гибели Есенина Чихачев написал и опубликовал стихотворение его памяти («Плыл месяц ласковый, качаясь…» – журн. «Октябрь», М., 1926, № 1, янв., с. 84).
225. В. П. Козлову. Вторая половина 1925 г. (с. 216). – ЛР, 1980, № 40, 3 окт., с. 20, в тексте воспоминаний адресата «Встречи с Сергеем Есениным» (предисл. и публ. В. Вдовина).
Печатается по машинописи очерка В. Козлова «Три встречи», имеющей дату: «20 марта 1926 г.» (ИМЛИ). По свидетельству адресата, автограф утрачен: «Долго хранил я записку Есенина, но, видимо, она пропала в период войны, как и другие мои рукописные материалы» (ЛР, 1980, № 40, 3 окт.).
Датируется временем общения Есенина с адресатом.
Свидетелем этого была С. А. Толстая-Есенина. Позднее она вспоминала, что во время их совместной жизни с Есениным бывал у них дома «некто Козлов, смазливый, развязный малый, рабфаковец, писал ужасные стихи. К. задавал вопросы вроде того, как С. относится к своей „Руси советской“ и др<угим> такого рода вещам и будет ли он продолжать эту линию. С. отвечал вежливо, смущенно и уклончиво, что, конечно, он от этих вещей не отказывается, а что́ там, видно будет. Большинство такого рода „интервью“ проходили так. К. процитировал 2 строчки из < пропуск в рукописи>и указал, что здесь неправильное построение, что так по-русски сказать нельзя. С. очень вежливо „посадил“ его. И после ухода К. он очень радовался и смеялся тому, как он его уничтожил. Вот у этого К. тоже было стихотворение, посвященное Е., кот<орое> вызывало всегда и у Е., и у нас всех громкий хохот. Я редко видела, чтобы Е. над чем-нибудь так смеялся, как над этими стихами. Долгое время у нас было привычкой занимать гостей стихами К. Если Е. хотел повеселиться – он сейчас же просил достать тетрадь К. и принимался читать вслух и смеялся изо всех сил» (ГМТ).
Некоторые собственные стихотворения Козлов процитировал в своих «Трех встречах», но стихов, посвященных Есенину, в тексте очерка не приведено. Тетрадь со стихами Козлова, о которой пишет С. А. Толстая-Есенина, ныне неизвестна.
4-91-53. – Домашний телефон семьи Есениных, живших тогда по адресу: Остоженка, Померанцев пер., д. 3, кв. 8.
226. М. Горькому. 3 июля 1925 г. (с. 217). – Прокушев-55, с. 340, с необозначенными пропусками. Полностью – журн. «Новый мир», М., 1959, № 12, дек., с. 272, в статье С. Масчан «Из архива С. Есенина» (с неточностями).
Печатается по автографу (ГЛМ).
15 июня 1926 г. С. А. Толстая-Есенина писала М. Горькому в Сорренто (Италия): «Глубокоуважаемый и дорогой Алексей Максимович, посылаю Вам копию письма моего мужа к Вам.
Оригинал хранится у меня. Копию я сняла точную, соблюдая его орфографию. Если Вы захотите, я с верным случаем перешлю Вам оригинал.
Вы видите, что письмо было написано еще летом. Отправка его была связана с отправкой Вам книг. Вот все это – о судьбе книг и письма, – я должна и хочу рассказать Вам.
В июне прошлого года Д. К. Богомильский передал Сергею, что Вы спрашиваете о нем и хотите иметь его книги. Его это оченьобрадовало и взволновало. Он сейчас же написал Вам письмо и стал собирать для Вас свои книги. У самого у него никогда их не было. В магазинах почти все было распродано, надо было разыскивать, а посылать только часть – не хотелось. Одну книжку – „Персидские мотивы“ – он надписал Вам. Но после его смерти я не могла найти ее, чтобы послать Вам. Если найду, то сейчас же вышлю Вам.
Так затянулась отправка письма и книг. Мы вскоре уехали на Кавказ. А когда вернулись, то Сергей несколько раз говорил, что не стоит теперь посылать эти книжки, а лучше дождаться выхода полного собрания в Госиздате. Эти книги вышли в Госиздате уже после его смерти.
Исполняя его волю, я послала Вам I и II том (через Екатерину Павловну) и по выходе III и IV пришлю и их.
И еще мне хотелось сказать Вам, что почти ни о ком и никогда Сергей не отзывался с таким огромным уваженьем и любовью, как о Вас. Он очень, очень часто вспоминал Вас…» (Письма, 416–417; выделено автором).
«Дорогому Алексею Максимовичу от любящего Есенина, 1922, май 17. Берлин», – написал Есенин на отдельном издании своей поэмы «Пугачев» («Имажинисты», 1922). Известна также дарственная надпись Есенина М. Горькому на Р16 (Юсов-96, с. 68).
Помню Вас с последнего раза в Берлине. – Первая встреча Есенина с М. Горьким произошла осенью 1915 г. в Петрограде, последняя – 17 мая 1922 г. в Берлине. О своих встречах с поэтом М. Горький рассказал в очерке «Сергей Есенин», написанном в 1926 г. по просьбе С. А. Толстой-Есениной для сборника воспоминаний.
В 1926 г. Есенин намеревался побывать у М. Горького в Сорренто. «А по весне, пожалуй, следует съездить за границу к М. Горькому», – говорил он В. Наседкину в дек. 1925 г. (Материалы, с. 240). То же подтверждала и С. А. Толстая-Есенина в письме М. Горькому от 15 июня 1925 г.: «Еще забыла Вам написать, что Сережа собирался за границу и во всех разговорах о загранице он непременно говорил о том, что поедет к Вам» (Письма, 417).
Я всё читал, что Вы присылали Воронскому. – А. К. Воронский в то время был редактором Кр. нови и Прож., где печатались произведения М. Горького. В 1923–1924 гг. в этих изданиях были опубликованы многие горьковские произведения: повесть «Мои университеты», рассказ «О вреде философии», автобиографические очерки и заметки: «Время Короленко», «Городок», «Пожары», «Н. А. Бугров», «Пастух», «А. Н. Шмидт», «Заметки из дневника», «Дора».
В свою очередь, и М. Горький с большим интересом следил за творчеством Есенина. Так, в письме в издательство «Круг» (август 1925 г.) он, благодаря за присланные книги, просил прислать еще стихи Есенина (см. «Летопись жизни и творчества А. М. Горького», М., 1959, т. 3, с. 417).
… очень до́ро́го́. – Средствами письма воспроизведено горьковское «оканье».
И шлю привет от своей жены, которую Вы знали еще девочкой по Ясной Поляне. – С. А. Толстая-Есенина, родившаяся в 1900 г., была внучкой Л. Н. Толстого. М. Горький посетил Ясную Поляну в окт. 1900 г. и 6 окт. 1902 г. (см. Гусев Н. Н. Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого (1891–1910). М., 1960, с. 360, 430).
О взаимоотношениях М. Горького и С. Есенина см.: Эвентов И. С. Есенин в оценке М. Горького. – Сб. «Есенин и русская поэзия». Л., 1967, с. 84–109; Земсков В. Встречи М. Горького и С. Есенина. – Горьковские чтения. Вып. 10. М., 1968, с. 210–223; Вайнберг И. И. А. М. Горький и Сергей Есенин. – ВЛ, 1985, № 9, сент., с. 66–88; Примочкина Н. «…Это… драма человека деревни…»: М. Горький о Есенине. – Столетие Есенина, с. 264–274.
227. П. И. Чагину. 6 июля 1925 г. (с. 217). – ЛР, 1975, 3 окт., № 40, с. 7, в статье В. А. Вдовина «Признание: Новые штрихи к биографии С. Есенина».
Печатается по автографу (частное собрание, г. Москва).
Вязну в хлопотах…– Главные хлопоты Есенина в это время: подготовка к сдаче в Госиздат рукописи Собр. ст. Были и другие заботы.
«– Евдокимыч, – обращался Есенин в те дни к редактору Госиздата И. В. Евдокимову, – я насчет моего „Собрания“. Мы с тобой говорили в прошлый раз. У меня, понимаешь, свадьба, я женюсь. Вместе со мной в один день сестра выходит замуж за Наседкина. Нельзя ли мне сразу получить тысячи две денег. Только надо скоро» (Восп.-95, с. 465).
… не дождусь того дня, когда снова предстану у врат Бакраба. – То есть редакции газеты Бак. раб. Есенин и С. А. Толстая-Есенина выехали в Баку 25 и прибыли туда 28 июля 1925 г.
Привет всей твоей и моей семье. – П. И. Чагин вспоминал: «Подружились мы с Есениным с первой же встречи. Он очень обрадовался, когда узнал, что мы с ним вроде как земляки: дед мой по отцу был из Зарайска, а дядья – ряжские. В моей семье к нему относились как к родному. А уж дочь в нем души не чаяла. Тогда шесть лет ей было, так он встанет на четвереньки, а она сядет на него верхом – и поехали! Хохочут оба, заливаются. Поворчишь на нее за какую-нибудь шалость, а он заступается: „Не надо мою девочку обижать!“» (Кошечкин С. – Из записи беседы с П. И. Чагиным 21 мая 1958 г., г. Рязань).
Обними отца и Петэ. – Отец – И. И. Болдовкин. Петэ – так в домашнем кругу называли брата П. И. Чагина В. И. Болдовкина.
Соня. – «Приезжайте в Баку!» – приглашал Есенина и С. А. Толстую Чагин в письме от 4 июля 1925 г. (Письма, 350).
228. С. А. Толстой-Есениной. 7 (?) июля 1925 г. (с. 218). – НЖ, 1972, кн. 109, с. 164 (публ. Г. Маквея).
Печатается по автографу (ГЛМ).
Датируется предположительно с учетом смысловой и ситуационной переклички текста записки и пометы С. А. Толстой-Есениной на листке ее перекидного календаря 7 июля 1925 г.: «Ссора на улице. Я – домой. Он – к Ан<не> Абрамовне. Он возвратился с Алей <А. М. Сухотиным> и Эрл<ихом> веч<ером>» (ГМТ, ф. С. А. Толстой-Есениной; с неточностями – журн. «Наше наследие», 1995, № 34, с. 62).
Я в Гизе…– т. е. в Государственном издательстве РСФСР, где А. А. Берзинь служила редактором сектора крестьянской литературы.
229. С. А. Толстой-Есениной. 15 июля 1925 г. (с. 218). – Хроника, 2, 352.
Печатается по подлиннику телеграммы (ГЛМ).
Датируется по телеграфному бланку.
… скоро увижу…– Есенин вернулся в Москву из Константинова 16 июля. В этот день С. А. Толстая-Есенина пометила на листке своего перекидного календаря: «Приехал Серг<ей>» (ГМТ; журн. «Наше наследие», М., 1995, № 34, с. 62).
230. А. А. Берзинь. До 25 июля 1925 г. (с. 218). – ЛР, 1965, 1 окт., № 40, с. 22 (публ. Б. М. Шумовой).
Печатается по автографу (ГЛМ).
Датируется по содержанию.
… чтоб она взяла деньги из «Красная новь». – В № 5 Кр. нови за 1925 г. были опубликованы стихотворения «Песня», «Золото холодное луны…», «Заря окликает другую…», «Ну, целуй меня, целуй…», а в № 6 – стихотворение «Синий май. Заревая теплынь…»
Она получила деньги, купила себе платье, ночью ей еще шила портниха…– Схожую историю, связанную с получением денег в журн. «Октябрь», рассказывала в «Воспоминаниях о Есенине» Г. А. Бениславская: «Однажды он послал Катю в Госиздат за деньгами к Анне Абрамовне. Она получила больше, чем предполагал С. А. На радостях накупила пудры „коти“, одеколон и пр. <…> С. А. спросил, сколько она получила. Узнав, что больше предполагавшейся суммы, задумался, потом вдруг обозлился и поднял крик, чуть не выкинул все купленное, отчаянно ругал Катю за то, что она его продает и предает» (Материалы, с. 67).
Позвоните Марку…– М. Н. Мейчику.
231. Н. К. Вержбицкому. До 25 июля 1925 г. (с. 219). – Вержбицкий, с. 74, в извлечениях; полностью – Есенин 5 (1962), с. 209–210, где опубликовано по автографу (см.: Есенин 5 (1962), с. 381).
Печатается по этому изданию. Местонахождение автографа ныне неизвестно.
Датируется по содержанию с учетом времени отъезда Есенина с С. А. Толстой на Кавказ.
Все, на что я надеялся, о чем мечтал, идет прахом. ~ Семейная жизнь не клеится…– Перед отъездом на Кавказ Есенин устроил «мальчишник». «Невеселым был „свадебный пир“ у Сергея Есенина! – вспоминал С. Б. Борисов. – И вина было вдосталь, и компания собралась сравнительно дружная, все знакомые друг другу. А потому, что у многих было какое-то настороженное состояние, любили все Сергея (я что-то вообще не встречал врагов Есенина, завистников – да, пакостников по глупости своей – тоже, но врагами их счесть нельзя было), и поэтому у всех: Залегла забота в сердце мглистом.
Сергея оберегали – не давали ему напиваться… Вместо вина наливали в стакан воду. Сергей чокался, пил, отчаянно морщился и закусывал – была у него такая черта наивного, бескорыстного притворства… Но веселым в тот вечер Сергей не был» (Материалы, с. 147).
… хочется к тебе, в твою тихую обитель на Ходжорской, к друзьям. – Вержбицкий проживал в Тифлисе, где снимал квартиру в доме № 15 по Коджорской (так правильно!) улице. «Здесь поэт и поселился <в окт. 1924 г.> – подальше от соблазнов, от шумных гостей, от городской сутолоки, – вспоминал Вержбицкий. – Коджорская улица круто изгибалась по склону горы. Сверху к ней сбегали узкие тропки, а еще выше вилось и петляло среди скал шоссе, по которому ездили в дачную местность Коджори.
С Коджорского шоссе открывался вид на весь город, расположившийся в длинном, широком, со всех сторон закрытом горами ущелье, по дну которого змеилась Кура» (Восп., 2, 211).
Когда приеду, напишу поэму о беспризорнике ~ на эту тему. – «В газете появилась заметка о том, что в Тифлисе открылся коллектор для беспризорных, откуда их будут направлять в детские дома и колонии, – вспоминал Вержбицкий. – Есенин захотел во что бы то ни стало посетить это учреждение. <…>
Когда мы пришли в коллектор <в нояб. 1924 г.>, Есенин смело распахнул двери и быстрым шагом вошел в довольно грязное и неуютное помещение. <…>
Есенин начал с того, что очень правдиво рассказал, как он сам был беспризорником, голодал, холодал, но потом нашел в себе силы расстаться с бродяжничеством, подыскал работу, выучился грамоте и вот теперь – пишет стихи, их печатают, и он неплохо зарабатывает.
Кончив свой от начала до конца выдуманный рассказ, Есенин вытащил из кармана пачку дорогих папирос и стал угощать, однако не всех, а по какому-то своему выбору и без всякой навязчивости. <…>
Провожали нас до дверей всей оравой и кричали вдогонку:
– Приходите еще!
Мы вышли на улицу порядочно взволнованные.
Есенин шел большими шагами и все время говорил, как-то странно заикаясь и размахивая руками. Он говорил о том, что больше с этим мириться нельзя, невозможно дальше спокойно наблюдать, как у всех на глазах гибнут, может быть, будущие Ломоносовы, Пушкины, Менделеевы, Репины! <…>
В последние два года жизни Есенин часто говорил о своем желании написать повесть о беспризорниках, которые в те годы буквально заполонили все большие города и железнодорожные узлы. Это была его неутолимая, горестная тема» (Восп., 2, 225–228).
О другом эпизоде, связанном с беспризорниками, вспоминала Г. А. Бениславская: «Исключительная нежность, любовь и восхищение были у С. А. к беспризорникам. <…> Идем утром по Тверской. Около Гнездниковского 8-10 беспризорников воюют с Москвой. Остановили мотоциклетку. В какую-то „барыню“, катившую на лихаче, запустили комом грязи. Остановили за колеса извозчика, задержав таким образом автомобиль. Прохожие от них шарахают<ся>, торговки в панике, милиционер беспомощно гоняется за ними, но он один, а их много. „Смотрите, смотрите, – с радостными глазами кричит С. А., – да они все движение на Тверской остановили и никого не боятся. Вот это сила. Вырастут – попробуйте справиться с ними. Посмотрите на них: в лохмотьях, грязные, а все останавливают и опрокидывают на дороге. Да это ж государство в государстве, а ваш Маркс о них не писал“. И целый день всем рассказывал об этом государстве в государстве» (Материалы, с. 92).
Замысел Есенина написать поэму или повесть о беспризорниках остался неосуществленным.
С новой семьей вряд ли что получится ~ для живых людей места не остается. – «В столовой Толстой, похожей на музей – все стены были украшены различными портретами Л. Н. Толстого, – вспоминал С. Б. Борисов, – <висели> сувениры, записочки и, кажется, молитвы, писанные рукою Л<ьва> Н<иколаевича>…» (Материалы, с. 147).
«…когда я зашел к нему, – вспоминал о встрече с Есениным в квартире Толстых Ю. Н. Либединский, – он на мой вопрос, как ему живется, ответил:
– Скучно. Борода надоела…
– Какая борода?
– То есть как это какая? Раз – борода, – он показал на большой портрет Льва Николаевича, – два – борода, – он показал на групповое фото, где было снято все семейство Толстых вместе с Львом Николаевичем. – Три – борода, – он показал на копию с известного портрета Репина. – Вот там, с велосипедом, – это четыре борода, верхом – пять… А здесь сколько? – Он повел меня к стене, где под стеклом смонтировано было несколько фотографий Льва Толстого. – Здесь не меньше десяти! Надоело мне это, и все! – сказал он с какой-то яростью» (Восп., 2, 154–155).
Неприязненное отношение к дому Толстых усилилось после возвращения с Кавказа: «Новое местожительство, видимо, начинало тяготить Есенина, – отмечал В. Ф. Наседкин. – Примерно в первой половине сентября он попросил Галю найти ему квартиру» (Материалы, с. 226).
Когда отправлюсь, напишу. – Письмо неизвестно.
Заеду в Баку, потом Тифлис. – Есенин вместе с женой выехали из Москвы в Баку 25 июля 1925 г. По словам С. А. Толстой-Есениной (в изложении И. В. Евдокимова), в авг. 1925 г. поэт отменил «назначенную поездку в Тифлис и Абас-Туман» (Восп., 2, 289).
Галя шлет привет. – «От души приветствую Галю и твою сестрицу» – писал Вержбицкий 21 марта 1925 г. (Письма, 274), а в письме от 27 марта 1925 г.: «Целую обе ручки у Гали» (Письма, 276).
