Текст книги "Том 6. Письма"
Автор книги: Сергей Есенин
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 53 страниц)
123. А. Б. Мариенгофу. 9 июля 1922 г. (с. 141) – Журн. «Эрмитаж», М., 1922, № 11, 25–31 июля (в извлечениях); Гост., 1922, № 1, нояб., с. [15] (неполностью). Полный текст – Есенин 5 (1962), с. 159–162, с неточностями.
Печатается по автографу (ГЛМ). В письме имеются зачеркивания и вставка, сделанные Есениным: после слов «…о которых здесь знают весьма немного…» зачеркнуто «и то»; после слов «то ухвати его за полы и ограбь» два слова густо вымараны и не поддаются прочтению; во фразе «Живущий в склепе всегда пахнет мертвечиной» слово «всегда» вписано поверх строки.
… в краях злополучных лихорадок и дынь нашего чудеснейшего путешествия 1920 г…– В июле-сент. 1920 г. Есенин и Мариенгоф совершили поездку на Кавказ (в Ростов-на-Дону, Кисловодск, Пятигорск, Минеральные воды, Баку, Тифлис) в вагоне ответственного сотрудника Наркомата путей сообщения Г. Р. Колобова. См. об этом п. 100 и коммент. к нему.
… «северянинщина» жизни…– Здесь выражено отрицательное отношение Есенина к мещанской атмосфере жизни на Западе. Эту атмосферу бездуховности поэт называл «северянинщиной», «смердяковщиной», «надсоновщиной».
… Бель-Голландское море…– Бельгийско-Голландское море, т. е. Северное море, омывающее берега Бельгии и Голландии (Нидерландов). Курорт Остенде находится на берегу Северного моря.
… Европа ~ Сплошное кладбище ~ материк – склеп. – Судя по лексике этого фрагмента, в его подтексте скрыта как перекличка, так и полемика Есенина с Ф. М. Достоевским, один из героев которого – Иван Карамазов – говорит: «Я хочу в Европу съездить <…>; и ведь я знаю, что поеду лишь на кладбище <…>, вот что! Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою истину, в свою борьбу и в свою науку, что я, знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни, и плакать над ними, – в то же время убежденный всем сердцем моим, что всё это давно уже кладбище и никак не более» (Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы: Роман: Часть первая (на обл.: Книга первая). Пг.: Лит. – изд. отдел Наркомпроса, 1918, с. 273; отмечено Л. К. Долгополовым: журн. «Литературное обозрение», М., 1982, № 2, февр., с. 101).
После выхода первого номера Гост. это место есенинского письма не осталось без внимания. В журн. «Всемирная иллюстрация» (М., 1922, № 6, с. 12) оно было изложено следующим образом: «С. Есенин в письмах из Берлина <так!>, помещенных в „Гостинице“, доказывает, что <…> русскому поэту не к чему экспортировать свои произведения за границу. Вне России они тухнут».
… издать переводы двух книжек ~ двух несчастных авторов, ~ Издам на английском и французском. – В 1921–1922 гг. переводить стихи Есенина только начинали (сб. «Russian Literature Triquarterly», Ann Arbor, 1974, № 8, p. 538–539, прим. 123). В сент. 1922 г. на французском языке вышла книга Есенина «Confession d’un voyou» – Исповедь хулигана / Пер. Марии Милославской и Франца Элленса, предисл. Ф. Элленса, Париж: Я. Поволоцкий и Кº, 1922, 83 с., 1103 экз. Книга стихов Мариенгофа во французском переводе не выходила.
Тем не менее, журнальные переводы стихов обоих «несчастных авторов» на французский язык все же известны (Брянчанинов Н. Молодые «московиты». – Журн. «Нувель Ревю», Париж, 1923, 15 мая, с переводами из Есенина и Мариенгофа, выполненными Людмилой Савицкой).
Из Дюссельдорфа я послал письмо Сашке. – Речь идет о п. 122.
В Берлине я наделал, конечно, много скандала и переполоха. – О шумных поэтических вечерах Есенина 12 мая и 1 июня в Берлине писали многие эмигрантские газеты Европы. «Вчера <12 мая> в „Доме Искусств“ разыгрался большой скандал, вызванный советскими поэтами Есениным, Кусиковым и неизвестными молодыми людьми, их сопровождавшими. <…> около 12 ночи <…> появился Сергей Есенин с женой Айседорой, Кусиков и „молодые люди“ типа сотрудников „Накануне“.
– Интернационал, – скомандовала Айседора, и „молодые люди“ запели. Раздались свистки и крики „долой“. Муж знаменитости, Есенин, влез на стул и крикнул в толпу:
– Нас свистками не удивишь, сам умею свистать в четыре пальца.
Часть публики, пораженная этими доводами, покинула „Дом“, а оставшимся Есенин-Дункан прочел свои стихи. „Молодые люди“ хлопали. Было очень весело…» (ПН, 1922, 16 мая, № 638). См. также: ПН, 24 июня, № 670.
П. П. Сувчинский писал Н. С. Трубецкому 14 мая 1922 г. из Берлина: «<…>Вчера <в ночь с 12 на 13 мая> мы были свидетелями, до какой мрази и пошлости дошла в настоящее время „Русская революция“. Прилетел на аэроплане вместе с Дункан поэт Есенин и остановился в лучшей гостинице. В „Доме искусств“ был устроен в их честь вечер. Есенин долго не шел, наконец в 12 ч. ночи явился под ручку с Дункан в белых туфельках. Дункан уже 55 <так!> лет, стерва! Живет с ним и очень афиширует это. Какой-то жиденок крикнул „интернационал“. Публика начала свистать. Тогда Есенин, стоя на стуле, крикнул: „А мы в России в четыре кулака свистим эмиграции“, и затем вместе с Дункан – „Интернационал“. Одни поддерживали, другие скандалили…» (Письма, 327). См. также: письмо С. Платонова редактору газ. Нак. (там же); Толстая-Крандиевская Н. Сергей Есенин и Айседора Дункан. – Сб. «Прибой», Л., 1959; коммент. к п. 121.
Том свой продал Гржебину. – 18 мая Есенин заключил договор с издателем З. И. Гржебиным на выпуск «Собрания стихов и поэм» (книга вышла осенью 1922 г. – см. Юсов-94, с. 39). Сам договор не обнаружен, но о нем сказано в «Акте осмотра переписки, найденной в кожаном черном чемодане, оставшемся после смерти Есенина» (РГАЛИ; см.: Хроника, 2, 256).
Хорошую книгу стихов удалось продать только как сборник новых стихов твоих и моих. – Нак. (1922, 24 мая, № 48, и 28 мая, № 51) сообщала: «Печатаются и в ближайшее время поступят в продажу: Сергей Есенин и Мариенгоф – Хорошая книга стихов…». Книга не выходила, состав ее неизвестен.
Если ты хочешь сюда пробраться, то потормоши Илью Ильича, я ему пишу об этом особо. – См. следующее письмо – И. И. Шнейдеру.
… во мне естьдьявольская выдержка характера, которую отрицает во мне Коган. – П. С. Коган писал о поэте: «Бунт Есенина, это – крестьянский бунт, без выдержки, бунт не прочный, срывающийся…» (Кр. новь, 1922, № 3, с. 259).
Вспоминаю сейчас о Клопикове и Туркестане. Как все это было прекрасно…– Есенин был в Туркестане в апр. – мае 1921 г. В. И. Вольпин вспоминал 21 марта 1926 г.: «Поездку Есенина в Туркестан следует рассматривать как путешествие на Восток, куда его очень давно, по его словам, тянуло. <…>
Приехал Есенин в Ташкент в начале мая, когда весна уже начала переходить в лето. Приехал радостный, взволнованный, жадно на все глядел, как бы впивая в себя пышную туркестанскую природу, необычайно синее небо <…>
Литературная колония в Ташкенте встретила Есенина очень тепло и, пожалуй, с подчеркнутым уважением и предупредительностью как большого, признанного поэта, как мэтра. <…>
Приехал Есенин в Туркестан со своим другом Колобовым, ответственным работником НКПС, в его вагоне, в котором они и жили во все время их пребывания в Ташкенте и в котором затем уехали дальше – в Самарканд, Бухару и Полторацк (бывш. Асхабад)» (Восп.-95, с. 289–291).
… седетьдуховно здесь ради мариенгофских фонтанов… – Есенин обыгрывает поэму А. Б. Мариенгофа «Фонтаны седины» (сент. 1920): Прости, Волос горячий пепел! Зачесанный сурово локон, Спадешь ты на чело фонтаном седины, – То будет час, Когда перешагну за середину. · · · О, сладостна тоска, Когда из сердца бьют Фонтаны Седины. (В кн.: «Имажинисты: Есенин. Ивнев. Мариенгоф», М., 1921, с. [25, 26]).
124. И. И. Шнейдеру. 13 июля 1922 г. (с. 144). – Duncan I., Macdougall A. R. Isadora Duncan’s Russian Day’s and her Last Years in France. London; New York, 1929, p. 137–138 (на англ. яз.; с пропуском одного предложения); Есенин 5 (1962), с. 162–164.
Печатается по автографу (РГАЛИ). Письмо написано на бланке: «Hotel Metropole Bruxelles».
Я довольно пространно описывал ~ в трех больших письмах. Не знаю, дошли ли они до Вас? – Известно лишь одно письмо Есенина И. И. Шнейдеру – п. 120.
В субботу15 июля мы летим в Париж. – Однако в Париж Есенин и А. Дункан приехали только в конце июля: «Айседора Дункан с мужем, советским поэтом Есениным, прибыли в Париж» (ПН, 1922, 27 июля, № 700).
… бюро Красина…– Л. Б. Красин в 1920–1923 гг. был торгпредом Советской России в Англии.
Со школой, конечно, в Европе Вы произведете фурор. – Речь идет о школе-студии танца, созданной А. Дункан в Москве. После ее отъезда школой руководила Ирма Дункан. Планировалась поездка школы за границу (см. коммент. к п. 120). Однако после отъезда А. Дункан и Есенина в Германию этот проект не был осуществлен.
В заседании президиума Коллегии Народного Комиссариата по просвещению 31 мая 1922 г. (участники – А. В. Луначарский, М. Н. Покровский, В. Н. Максимовский) председательствующий А. В. Луначарский доложил «сообщение Айседоры Дункан о предложении французского правительства организовать в Париже спектакли Дункан с 20 русскими детьми». После обсуждения было вынесено постановление: «Данное предложение отклонить» (ГАРФ, ф. Народного комиссариата по просвещению; все документы, цитируемые ниже в коммент. к данному письму, хранятся в том же архивном фонде, что в дальнейшем не оговаривается).
А. Дункан, по-видимому, была извещена об этом постановлении, но не отказалась от мысли вывезти свою русскую школу – если не в Европу, так в Америку. Об этом свидетельствует письмо И. И. Шнейдера А. В. Луначарскому, написанное в день, когда комментируемое письмо Есенина еще находилось на пути в Москву, – 16 июля 1922 г.:
«Тов. А. Дункан шлет мне телеграмму за телеграммой, в которых сообщает подробности нашего маршрута, отъезда в Америку и пр., и запрашивает неоднократно список едущих детей, а также организовывает все возможное, чтобы перевести нам как-нибудь две с половиной тысячи долларов, необходимых нам для выезда и для того, чтобы оставить какие-нибудь средства здесь Школе. В то же время, несмотря на посланное Вами письмо т. Яковлевой <В. Н. Яковлева возглавляла тогда Главное управление по профессионально-техническому образованию – Главпрофобр>, до сих пор ничего неизвестно об официальном отношении Коллегии Наркомпроса или Главпрофобра к данной поездке. <…> представител<ь> Главпрофобра <…> не удержался от того, чтобы в официальном разговоре, который вел, коснуться опять всех тех вздорных сплетен и слухов, распространявшихся одно время самой дурной частью так называемого общества вокруг имени Айседоры Дункан, к которой они относились по вполне понятным причинам враждебно. Не буду Вас затруднять перечислением архиглупых сплетен, отчасти известных Вам от самой А. Дункан, которая всегда с улыбкой выслушивала подобные вести, если ей кто-либо их передавал. Я утверждаю только, что „оргий“, „выстрелов“, „скандалов“ (выражения предст<авителя> Главпрофобра) в Школе никогда не было и быть не могло, несмотря на то, что даже „в Главпрофобре известны такие факты“. Стыдно за государственное учреждение, которое работу обывательских кумушек регистрирует у себя за „факты“. Больно за великую артистку и женщину, гостью Советской России, где зарвавшиеся чиновники новейшей формации уже, так сказать, „официально“ оскорбляют А. Дункан <…>.
Надо же наконец понять, что дело слишком серьезно, что нам придется наверстывать телеграфной перепиской каждый уходящий теперь день, надо же Главпрофобру или Коллегии Наркомпроса сказать сейчас: „да, пускаем“, или „нет“, если только требуется их разрешение на эту поездку, когда у А. Дункан есть Ваша личная санкция и согласие, а этого, кажется, слишком довольно при существующих теперь правилах выезда и согласия со стороны родителей детей.
<…> необходимо это решить сейчас, так как, согласно новому маршруту, который мне прислала Дункан (через Лондон), нам, может быть, придется выехать уже в первой половине августа, а сейчас уже вторая половина июля» (разрядка автора).
Решение президиума Коллегии Наркомпроса, заседание которого проходило под председательством наркома (кроме него, присутствовали В. Н. Максимовский, В. Н. Яковлева и т. Бем) 21 июля 1922 г., гласило:
«Гастрольную поездку школы Дункан в Америку признать нежелательной».
Очевидно, именно это решение стало окончательным. Впрочем, в начале 1960-х гг. И. И. Шнейдер объяснял отмену поездки другими причинами: она «не состоялась, так как Дункан была лишена гражданства США за ведение „красной пропаганды“ и ей и Есенину было предложено покинуть страну. Американский консул в Риге информировал об этом латвийское правительство, и оно отказало коллективу студии в визах» (Есенин 5 (1962), с. 351–352). Документы, подтверждающие эту версию, не обнаружены. К тому же сведения о лишении Дункан американского гражданства появились в мировой печати не в 1922-м, а в 1923-м году, что позволяет усомниться в приведенном свидетельстве Шнейдера.
… из магазина…– О книжном магазине имажинистов см. пп. 100 и 105 и коммент. к ним.
… зальемся в Америку…– См. коммент. к п. 126.
Нам кто-то здесь сбрехнул, что вы обкомиссариатились. – Регистрации брака И. И. Шнейдера и И. Дункан не было.
125. А. Б. Мариенгофу. Не ранее 20 июля – не позднее начала августа 1922 г. (с. 145). – Гост., 1922, № 1, нояб., с. [14], в извлечениях; Есенин 6 (1980), с. 128–130, с неточностями и купюрой; полностью – Письма, 117–118, с неточностями. В соответствии с источником текста публикуется впервые (см. также реальный коммент.).
Печатается по копии рукой С. А. Толстой-Есениной (ГЛМ). Местонахождение автографа неизвестно.
Датируется по содержанию: в то время Есенин был в Париже.
Ты тоже сволочь из сволочей ~ Дюжину писем я изволил отправить Вашей сволочности, и Ваша сволочность ни гу-гу. – Это ответ на упреки А. Б. Мариенгофа (июнь 1922 г.): «Милостивый государь Сергей Александрович, честь имею довести до Вашего сведения, что Вы самая определенная сволочь <…>
В самом деле – грамоте, что ли, ты, сукин сын, разучился. И как это тебя не прорвало: 3 месяца и ни одной-таки строчки. <…>
Шутки в сторону: с самого что ни на есть начала свинить ты стал основательно.
Кудластая твоя морда, неужели мне надо по „Накануне“ или, скажем, по „Рулю“ о „наших за границей“ сведения выскребывать…» (Письма, 220).
В свою очередь Есенин писал 21 июня 1922 г.: «Я послал ему <Мариенгофу> два письма, на которые он почему-то мне не отвечает» (с. 138 наст. тома). Эти письма неизвестны и, скорее всего, не дошли до адресата.
Знаете ли Вы, милостивый государь, Европу? Нет! Вы не знаете Европы. – Ср. строки из произведения Н. В. Гоголя «Майская ночь, или утопленница» (глава II): «Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи!» (Гоголь I, с. 40).
… поэт Эрдман сказал, что почесать его<сердце> нечем. – В ныне известных стихотворениях Н. Р. Эрдмана того времени подобных слов нет.
… у такого юноши, как я, недавно оторвался маятник от циферблата живота. – Есенин перефразирует стихи из небольшой поэмы Н. Р. Эрдмана «Автопортрет» (1920): Вижу юноша маятник ляжек вешает Женщине под циферблат живота. · · · Только так же качается маятник ляжек Да блестит фонарем живота циферблат. (Сб. «Конский сад: Вся банда / Грузинов, Есенин, Ивнев, Кусиков, Мариенгоф, Ройзман, Шершеневич, Эрдман», М.: Имажинисты, 1922, с. [15, 16]).
… писал Сашке…– А. М. Сахарову (см. п. 122).
… писал Златому…– Письма Златому (псевд. С. Д. Головачева) неизвестны.
… «ни тебе, ни матери»…– Т. е. не ответили на письма Есенина. Источник цитаты не выявлен.
Теперь я понял ~ Любить поэту не дано. – Строфа из стихотворения В. Г. Шершеневича «Принцип романтизма» (сент. 1917), посвященного А. Мариенгофу.
В обоих прижизненных изданиях этого текста (газ. «Мир», М., 1918, 5 окт., № 51, под загл. «О любви»; Шершеневич В. Лошадь как лошадь: Третья книга лирики. М.: Плеяда, 1920, с. [61–62]) третья строка этой строфы имела, в соответствии с тогдашней орфографической нормой, вид: «Среди исканий, безпокоя». По современной орфографии следовало бы писать: «Среди исканий, беспокоя» (выделено комментаторами). Однако при воспроизведении строфы Шершеневича в составе данного письма Есенина (Есенин 5 (1962), с. 166) слово «безпокоя» было механически разделено на две части («без покоя») и с тех пор давалось в таком виде при всех переизданиях есенинских писем (см., напр., Письма, 117). Ныне эта «традиция» распространена на текст «Принципа романтизма», вошедший в книги Шершеневича 1990-х гг. изд. и выпущенный «Библиотекой поэта» сб. «Поэты-имажинисты» (СПб.: Петербургский писатель, 1997, с. 77; сост. Э. М. Шнейдерман).
Между тем поправка, о которой идет речь, по существу, обессмысливает текст – ведь подлинный смысл строк Шершеневича таков: «Среди исканий, <среди> беспокоя <т. е. непокоя> любить поэту не дано».
В записи же Есенина эта строка, напротив, переосмыслена сравнительно с авторским текстом – в ней нет запятой (в печатных текстах письма она возникла, очевидно, из-за редакторского вмешательства), а слово «безпокоя» написано с заглавной буквы. Это, без сомнения, вносит в четверостишие Шершеневича новые смысловые оттенки.
… will hawe happy impression…– Буквально: «будет (будешь, будете) иметь счастливое впечатление (представление)» (искаж. англ.: hawe – have, т. к. haw – бормотать).
… я с особымзлорадством перевел ваши скандальные поэмы ~ и выпускаю их в Париже и в Лондоне в кол<ичестве> 6000 экз. – Сведения об этих изданиях не выявлены.
Прошу тебя не оставить втуне ~ просьб моей сестры. – 10 авг. 1922 г. Есенин писал сестре Екатерине: «Послал тебе три письма, и никакого ответа. <…> Относительно денег нажимай всегда на Мариенгофа…» (п. 126). Мариенгоф писал Есенину в июне 1922 г.: «Есенинские родственники тоже в порядке и здравии. Магазинские дивиденты получают полностью. Катюшу видел раза два. Теперь ее в Москве нет» (Письма, 221).
126. Е. А. Есениной. 10 августа 1922 г. (с. 147). – Журн. «Октябрь», 1958, № 5, май, с. 184, 189 (в статье В. Г. Белоусова «Сергей Есенин за границей», в виде двух фрагментов с большими необозначенными пропусками); Есенин 5 (1962), с. 164–165 (полностью); Есенин 6 (1980), с. 130–132 (с факсимиле первой страницы автографа).
Печатается по автографу (РГБ). Письмо написано на бланке: «Excelsior Palace Hotel / Lido-Venezia».
Послал тебе три письма, и никакого ответа. – Письма неизвестны.
… Козьмы Алексеевича. – К. А. Корчагина, хозяина квартиры, где Е. А. Есенина жила в то время.
… я в сентябре заливаюсь в Америку и вернусь через год. – 1 окт. 1922 г. Есенин вместе с А. Дункан и А. Ветлугиным (псевд. В. И. Рындзюна) на пароходе «Париж» прибыли в США. 11 февр. 1923 г. Есенин и А. Дункан вернулись в Европу, а 3 авг. того же года – в Москву.
Скажи отцу, чтоб он поговорил с своей кассиршей…– Согласно Е. А. Динерштейну, кассиршу магазина, где работал А. Н. Есенин, звали А. Н. Харюткина (Есенин 5 (1962), с. 354, без указания источника информации). В воспоминаниях Н. В. Есениной (Наседкиной) «Немного о родственниках» приведены на этот счет более подробные сведения:
«Моя мама <Е. А. Есенина> после окончания сельской школы приехала к отцу в Москву <…>. У дедушки была <…> маленькая комната – метров восемь, где мама спала на сундуке. Поэтому дедушка нанял для дочери частную квартиру рядом со своей работой. Это был купеческий дом в Строченовском переулке, где хозяева держали квартирантов.
Мама жила на первом этаже, рядом с дочерью хозяев Тосей. Тося и мама учились в одном классе и дружили всю жизнь <…>. Сохранили мы отношения и после смерти мамы. Антонина Александровна (тетя Тося) живет одна, ей 90 лет, мы с ней иногда созваниваемся. <…> она мне открыла один секрет <…>. В доме, где <маме> снимал комнату отец, в мезонине жила Анастасия Григорьевна Соколова (еще до рождения тети Тоси и мамы), которая работала в лавке Крылова кассиршей. Мой дедушка Александр Никитич, по словам тети Тоси, по выходным дням к ней заходил. Родители Антонины Александровны говорили, что она <т. е. А. Г. Соколова> ему нравилась, и если бы он развелся с женой, то, может быть, устроил бы свою жизнь с ней» (журн. «Журналист», М., 1998, № 11/12, нояб. – дек., с. 55–56).
Слова из письма Есенина – «с своей кассиршей» – дают основания полагать, что Харюткина и Соколова – одно и то же лицо. Несовпадение же фамилий, указанных в источниках, может быть связано, напр., с тем, что в одном случае названа девичья фамилия кассирши, а в другом – ее же фамилия по мужу; разночтение в инициалах, по-видимому, возникло из-за ошибок памяти мемуаристов.
