Текст книги "Черная татуировка"

Автор книги: Сэм Энтховен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

СВЕЖЕЕ МЯСО

Джек очнулся, поднял голову и вытаращил глаза.

Он находился в помещении вроде тронного зала – это было первое, что он увидел: огромное, похожее на пещеру помещение с куполообразным сводом, посередине которого находилось круглое возвышение, а на нем стоял трон. Джек стоял на коленях на узкой, кроваво-красной ковровой дорожке, но обе стороны от которой простиралось что-то странное, серо-голубое. Но что это было? Джек нахмурился, поняв, что пол движется – выпячивается и покрывается рябью, будто маслянистое море. Оторвав взгляд от пола, Джек вытаращил глаза еще сильнее.

Рядом с троном, слегка покачиваясь в воздухе и едва заметно шевеля хвостом, парила акула.

Акула была очень большая – не меньше десяти метров в длину. Шкура на ее торпедообразном теле была испещрена жуткими пересекающимися шрамами; ее тускло-серые глаза смотрели на Джека, будто ружейные дула, и она плавала в воздухе, просто парила как ни в чем не бывало.

Акула и тронный зал. Честно говоря, одного этого Джеку было достаточно. Но словно этого было мало, он увидел трон и того, кто на нем восседал.

Он был похож на человека – точнее, по большей части. Его ослепительно белый костюм-тройка был безупречно скроен; иссиня-черные волосы были элегантно уложены, его козлиная бородка и узкие бакенбарды были такие острые, что, казалось, о них можно порезаться. Но Джек заметил, что кожа у этого человека (если все же называть его человеком) совершенно красная. Его руки, сложенные на груди, куда больше напоминали копытца: вместо пальцев – тупые черные выросты. Но самым неприятным во внешности этого существа были его глаза. Стоило Джеку заглянуть в них – и он содрогнулся.

Они были золотыми, с вертикальными черными щелочками вместо зрачков. Это были не человеческие глаза и смотрели они недружелюбно. Так смотрел бы на вас здоровенный паук, которого вы обнаружили у себя в ванне.

– Кто ты такой? – спросил странный человек.

– Дж… – пролепетал Джек, но, совладав с собой, произнес: – Джек Фаррелл. – И добавил: – Сэр.

Мужчина поднял прямые черные брови.

– Так себе имечко.

Джек даже не знал, что на это сказать. Он довольно долго молчал.

– А вы… дьявол? – наконец выдохнул он.

Мужчина нахмурился.

– Никогда прежде не слышал этого слова. Повтори еще раз.

– Дьявол.

– Нет. Это имя мне ничего не говорит. Но могу добавить его к своей коллекции. – Мужчина сел на троне прямее и, сделав глубокий вдох, горделиво произнес: – Я – Эбису Эллер-Конг Хача'Фраваши, бог правителей, бог мертвых, бог тьмы, бог богов. Я – глас пространства, чье дыхание – ветер и от чьей ярости все миры содрогаются. Я – повелитель врат, царь всех слез и абсолютный владыка обителей ада.

– А-а-а… приятно познакомиться, – пробормотал Джек.

– Ты должен называть меня императором, – объявил человек, сидевший на троне.

Акула, висевшая в воздухе рядом с ним, широко и многозначительно осклабилась, и Джек решил, что спорить не стоит.

– Приятно с вами познакомиться, – повторил Джек, – император.

– А это, – сказал император, указав на гигантскую акулу красной рукой-копытцем, – лорд Слинт. Тебя его присутствие смущает?

– Немножко, – признался Джек.

Император улыбнулся.

– Ты можешь покинуть нас, Слинт, – сказал он, и акула мгновенно сорвалась с места.

Джек непроизвольно пригнулся – он ничего не смог с собой поделать, – но десятиметровая акула уже проплыла по воздуху над ним и направилась к гигантским дверям, находившимся за спиной у Джека, метрах в ста от трона, если не больше. А акула преодолела это расстояние всего за пару секунд. Джек проводил акулу взглядом. Легко и плавно изгибая свое удлиненное тело, она ускользнула за двери и скрылась из глаз. Джек невесело подумал: если бы акула действительно бросилась на него, от того, что он пригнулся, не было бы никакого толку.

– Итак, – сказал император, слегка наклонившись вперед, – нам предстоит обсудить весьма щекотливое дельце.

– Да? – растерянно спросил Джек и поспешно добавил: – Император.

– Воистину так. – Последовала еще одна пауза, после которой император сказал: – Да будет тебе. Ты воспользовался теми же самыми вратами, через которые из вашего мира возвратился Скордж. Вероятно, тебе будет любопытно узнать, что возвращение Скорджа стало для меня неожиданностью.

Изгнание Кхентименту давным-давно у моих подданных считается легендой. Само существование Скорджа успело обрасти множеством вымыслов – вплоть до его возвращения. Немалый интерес для меня представил и тот факт, что его держали в заточении в том мире, все записи и упоминания о котором, судя по всему, утрачены.

Джек не сводил глаз с императора. Он ждал, что тот скажет дальше.

Император вздохнул.

– Похоже, придется говорить прямо. – Его золотые глаза сощурились, их взгляд стал пристальнее. – Зачем ты здесь?

– О, – вырвалось у Джека. – Я… Ну, я пришел сюда за моим другом. Император, – добавил он.

Человек, сидевший на троне, продолжал пристально смотреть на него.

– Ты же не говоришь о вместилище Скорджа, – сказал император с явным неудовольствием. – Или все же о нем?

– Его зовут Чарли, – сказал Джек и опять добавил: – Император.

На самом деле ему немного надоело всякий раз добавлять этот титул.

– Позволь поинтересоваться, что ты намерен делать, когда разыщешь этого Чарли?

– Ну, я хочу спасти его, – ответил Джек, чувствуя себя все менее и менее уверенно. – Ну, понимаете, забрать его и вернуться вместе с ним домой.

– Позволь мне все прояснить, – сказал император, откинувшись на спинку трона. – Ты пришел в мое царство один, без чьей-либо помощи, чтобы разыскать своего друга, избавить его от влияния Скорджа и вернуться с ним в то место, откуда ты прибыл?

– Примерно так, – ответил Джек. – Да.

Довольно долго Джек и император молча глядели друг на друга.

– Твоя история нелепа, – наконец изрек император. – И эта беседа уже отняла у меня больше времени, чем я собирался потратить. – Он выпрямился и уставился на Джека сверху вниз. – Тебя отведут в гладиаторские ямы Слинта, – объявил он. – Ты будешь бороться с самыми лучшими бойцами моих владений, и мы поглядим, каков ты в бою. Если ты мне хоть немного понравишься, я, пожалуй, вознагражу тебя и позволю занять место, откуда ты сможешь наблюдать за вторжением в свой мир и его покорением. Но у меня есть предчувствие, – добавил император, – что ты проиграешь бой и умрешь. Прощай.

Как многое из разговора, эти слова пролетели мимо ушей Джека. Он почти ничего не понял. Император снова откинулся на спинку трона, а Джек и опомниться не успел, как вещество, со всех сторон подступавшее к ковровой дорожке, начало заливать ковер и ноги Джека. В следующую секунду все тело мальчика уже было покрыто этим странным серо-белым, клейким, похожим на желе веществом. Оно облепило его и лишило возможности двигаться и сопротивляться. Липкое желе поднялось до его шеи, поползло выше, облепило затылок, а потом – о ужас! – лицо. Мало того, оно начало сдавливать Джека. Да так сильно, что через пару мгновений у него потемнело в глазах.

А потом Джек открыл глаза, приподнялся и сел.

Помещение, в котором он оказался, было значительно меньше тронного зала. Гораздо больше оно напоминало тюремную камеру. Пол – земляной. Красноватый и пыльный. Стены – из гладкого желтого камня. Идеальный квадрат со стороной около пяти метров. Ни одной двери. Но и потолка, как очень скоро обнаружил Джек, здесь не было. Стены попросту обрывались на высоте около десяти метров. Очевидно, эта камера была лишь частью какого-то более обширного помещения. Пока Джек понял только это, остальное его не слишком волновало.

Ему не хотелось вставать на ноги, и он подполз к одной из стен, сел, прислонившись к ней спиной, и обхватил руками колени.

Он был напуган. На самом деле он был просто в ужасе. Мысли бешено крутились в его голове. Разрозненные слова вроде «ад» и «акула» то и дело приходили ему на ум, но к ним примешивались и более прозаичные – типа «Помогите!», «Нет!» и «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!»

Просидев у стены какое-то время, Джек решил, что у него есть два варианта.

Первый и самый очевидный – сдаться: расплакаться, кричать до хрипоты и биться головой о стену. Все это выглядело весьма привлекательно. У Джека ком подкатил к горлу, сосало под ложечкой, слезы подступили к глазам. Для первого варианта особой храбрости не требовалось. Он был один в аду. Поэтому первый вариант подходил как нельзя лучше.

Но был еще и второй вариант, который можно было изложить примерно так: почти наверняка с ним произойдет то, что должно произойти, нравится это ему или нет. («Спокойно, – велел себе Джек, почувствовав, как его снова охватывает паника. – Спокойно. Давай думай».) Если уж так случится, значит, есть возможность – пусть и самая ничтожная, – что в какой-то момент в будущем он сумеет придумать, как сделать, чтобы все не было столь ужасно. Всякое может случиться, стал уговаривать себя Джек. Появится какой-то шанс. А насколько проще и легче будет разглядеть этот шанс и извлечь из него пользу, если не распускать нюни и не вопить как мужик, у которого волосы в носу загорелись. «Я в аду, – сказал себе Джек. – Ладно. Это понятно. Но мне еще предстоит выяснить, что это значит». Кроме того, он уже успел заметить: в его положении есть что-то знакомое, и это, как ни странно, его утешило.

Он был один-одинешенек, и дела его были жуть как плохи. А почему?

Да просто потому, что такое с ним случалось всегда.

Конечно, сейчас случай был экстремальный, и место незнакомое, и прочее, и прочее, но неудачи так часто преследовали Джека, что во всем происходящем было нечто привычное.

«И это на самом деле, – подумал Джек, разогнув ноги и встав, придерживаясь за стену, – абсолютно и бесповоротно…»

– Типично, – закончил он свою мысль вслух.

– Ау! – прозвучал чей-то голос, и у Джека от неожиданности душа ушла в пятки. – Ты там очухххалссся?

Голос был писклявый и скрежещущий. Будто скреблись друг о дружку шершавые камни.

– Д-да, – сдавленно произнес Джек и повторил чуть смелее: – Да!

– Тсс! Не так громко! – прошипел голос. – Как тебя зззвать?

– Джек.

Пару секунд было тихо.

Потом голос сказал:

– Хррр.

– Что-что? – спросил Джек.

– Хррр-хррр-хррр.

Джек нахмурился.

– Хррр-хррр-хррр-хррр, – услышал он. – Хии-хии-хии-хии!

– Что тут смешного? – спросил Джек, сам удивившись тому, как жалобно и раздраженно прозвучал его вопрос.

Скрежещущий смех сразу утих.

– Тебя не так зззвать, – сказал голос.

Джек стоял молча и пристально смотрел на стену, со стороны которой доносился голос.

– Ссссвежее мясссо, – сообщил голос. – Вот как тебя зззвать.

ДОМОЙ

Эсме лежала на полу в пабе «Лунный свет», в темноте. И вспоминала…

– Ты проиграла, – сказал Реймонд.

Эсме лежала на спине. Все произошло так быстро, она даже не успела вовремя сгруппироваться. В ушах у нее до сих пор звенело после того, как она с силой ударилась о пол, да и перед глазами еще было темно. Она смутно видела силуэт стоявшего рядом великана. Реймонд раскраснелся и вспотел, но довольно улыбался от уха до уха.

– Ты проиграла, – повторил он. – Как?

Борясь с обидой, Эсме закрыла глаза. Последнее движение, удар – вот где она, по-видимому, слишком сильно раскрылась и стала уязвимой. Но как? Как такое могло случиться? Эсме сосредоточилась и снова оживила в памяти всю схватку.

Последний поединок начался очень похоже на все предыдущие. Во время первого обмена ударами она отступала, и все ее атаки не приносили успеха. Это происходило по одной простой причине: всякий раз, как только она начинала атакующую комбинацию, Реймонд, как обычно, предугадывал и перехватывал ее удары. Но на этот раз Эсме попыталась сделать что-то новое.

Постепенно в ходе поединка ее охватило отчаяние. Постороннему наблюдателю было сложно уследить за их борьбой – они двигались слишком быстро. А вот Реймонд должен был заметить (Эсме на это очень надеялась), что ее стиль борьбы стал чуть более небрежным и грубым по сравнению с обычной отточенностью движений. И задуманная Эсме тактика вскоре принесла плоды: ее отец стал действовать более уверенно, стал подпускать ее к себе ближе, чем обычно. И тут Эсме начала свою главную атаку.

Комбинацию она стала выполнять, как по учебнику. Подпрыгнула на левой ноге, крутанулась в воздухе и выставила для удара правую ногу. Если бы все пошло по плану, Реймонд опустил бы руки, чтобы защититься, и тогда Эсме сделала бы финт – повернула бы правую ногу на сто восемьдесят градусов, а левой пяткой нанесла бы резкий удар выше рук Реймонда – по подбородку.

Притвориться, будто собираешься атаковать соперника одной ногой, а ударить другой, – это был классический ход. Эсме несколько месяцев упорно отрабатывала эту тактику, и на этот раз она исполнила финт безошибочно. Поэтому Реймонд, по идее, никак не мог догадаться о ее замысле.

И все же он распознал ее финт.

Он и не подумал среагировать на приближение ее правой ступни, он просто стоял совершенно неподвижно.

А когда Эсме была готова к продолжению финта – уже поздно было что-то менять, – Реймонд вдруг шагнул ей навстречу.

Его руки без всякого труда схватили Эсме за левую ногу. Сделал это Реймонд легко, без усилия, после чего ловко повернулся…

…и отпустил Эсме, и в результате ее по инерции пронесло через половину комнаты, разрисованной бабочками, и она рухнула на жесткий пол, застланный матами.

– Ты знал, – свирепо сказала Эсме.

– Насчет удара? – Реймонд сделал вид, будто задумался, но тут же ухмыльнулся. – Ага.

– Но как?

Реймонд улыбнулся шире, его густая борода встала дыбом.

– Я тебе скажу, чего не было, если это тебя устроит, – сказал он. – Не было никакого волшебства. Я не прочел твои мысли – ничего такого. – Он наклонился к дочери. – И надеюсь, ты не станешь мне ничего говорить насчет силы. Ведь не станешь?

– Не стану, – буркнула Эсме.

– Ну? – Реймонд протянул ей могучую ручищу. – Как ты сама думаешь, почему я все понял?

Эсме уставилась на руку отца, презрительно поцокала языком и встала на ноги без помощи Реймонда.

– Я проиграла, – сказала она. – Я была недостаточно хороша, вот и все. Когда я выполняла движение, что-то подсказало тебе, как я собираюсь действовать. Нужно больше тренироваться. Все просто.

– Нет, лепесточек, – сказал Реймонд и покачал головой. – Тут ты ошибаешься. На самом деле ты все сделала очень красиво.

– Вот как? – Эсме сердито уставилась на отца. – Если я все сделала так красиво, почему же тогда я тебя не ударила?

Реймонд перестал улыбаться и вздохнул.

– Лепесточек, – сказал он, – ответь мне всего на один вопрос. Кто научил тебя всем этим финтам и комбинациям? Кто научил тебя обманывать противника и заставать его врасплох? Ожидать нападения? Сосредоточиваться?

– Ты! – выпалила Эсме, не догадываясь, к чему он клонит. – Конечно ты.

– Ну вот. – Реймонд опустил руки и едва заметно пожал плечами, – Так разве ты могла надеяться застигнуть меня врасплох?

Эсме замерла.

– А? – сказал Реймонд.

Они помолчали.

– Я… – сказала Эсме и умолкла.

– Мне было приятно обучать тебя, лепесточек, – негромко сказал Реймонд. – Никогда у меня не было ученика, который мог бы сравниться с тобой в рвении, старательности, умении сосредотачиваться. Но пока, – добавил он, – все, что ты умеешь, ты получила от меня.

– И как же тогда я могу тебя победить? – спросила Эсме.

Шесть лет спустя, снова лежа на полу после боя, она поняла, что размышляет вслух.

Довольно долго она просто лежала не шевелясь. Свет, исходивший от Разлома, исчез сразу, как только он закрылся. Все лампочки в пабе «Лунный свет» лопнули во время поединка. Эсме лежала на полу в темноте, совсем одна. Через какое-то время она начала смутно ощущать боль от полученных, но уже начавших заживать ран. Именно боль заставила Эсме вспомнить обо всем, что произошло.

Скордж улизнул.

Реймонд погиб.

А она, как ни странно, осталась жива.

Осторожно Эсме выбралась из-под груды разных предметов и поднялась на ноги. Затем, поскольку больше ей ничего не оставалось, она пошла, медленно переставляя ноги шаг за шагом.

Она поднялась по лестнице, вышла из паба, и ее окутал теплый, наполненный запахами воздух летней лондонской ночи. Эсме отправилась в обратный путь – к театру.

Ей казалось, что изнутри она вся заполнена разными поломанными вещами. Разбитый будильник, осколки стекла – весь этот мусор словно перемещался внутри ее, вещи стукались друг о друга. И еще – что-то холодное и темное заняло то место, где раньше находилось ее сердце. Но Эсме продолжала идти вперед. И вскоре – гораздо быстрее, чем она ожидала, – она оказалась возле дома. Она поднялась по лестнице в штаб-квартиру Братства, и ощущение у нее было такое, будто она входит в какой-то сон.

«Все по-старому», – подумала Эсме. Ее дом выглядел точно так же, как раньше, и запах его не изменился. Все было так, как в годы ее жизни вместе с Реймондом. А она не могла понять, почему же все осталось по-прежнему, если человека, который был сердцем этой квартиры, человека, который превратил этот дом в то, чем он стал для Эсме, больше не было. В это невозможно было поверить. Эсме казалось, будто она пытается удержать равновесие на краю света и в любую секунду может не удержаться, упасть и рухнуть в пустоту, в ничто. Слишком сильным было это ощущение пустоты. Оно было готово поглотить ее. Поэтому она попыталась, насколько смогла, овладеть собой, чтобы принять решение.

Было около пяти часов утра. В обычный день через пару часов Эсме проснулась бы.

Она решила вести себя так, словно был самый обычный день.

Сначала она отправилась в ванную. Разделась, встала под душ и включила горячую воду на полную мощность. Сильные струи обжигающей воды кололи ее кожу, будто иглы, но Эсме этого почти не чувствовала. Она простояла под душем довольно долго, потом выключила воду, вытерлась и надела халат.

Она расчесала волосы и стянула их в пучок с помощью шести круглых резинок – как обычно. Потом повесила халат на крючок на двери своей спальни и облачилась в одежду, которую всегда надевала для утренних тренировок: в просторные брюки из белого хлопка с широким эластичным поясом и один из любимых топов с капюшоном – красный. Затем она направилась в комнату с бабочками.

Эсме открыла дверь, включила свет. И замерла.

В комнате было пусто.

Феликс – человек, который, по идее, должен был лежать на столе в состоянии комы, – исчез.

Странно.

Эсме нахмурилась, но тут же решила, что сейчас она с этим ничего поделать не сможет. На время отложив в сторону все мысли о Феликсе, она сосредоточилась на подготовке к утренней тренировке. Она принесла веник и механически, стараясь не обращать внимания на зияющие на стенах вмятины в форме бабочек, старательно смела кучки сухой краски с пола в той части комнаты, которая служила ей додзё.[2]2
  Додзё – название тренировочного зала для японских боевых искусств.


[Закрыть] Затем Эсме начала тренировку.

С того самого дня шесть лет назад, с момента, когда ей не удался обманный удар, Реймонд позволил ей тренироваться по собственной программе, а он лишь время от времени делал ей небольшие замечания или предложения. Уже шесть лет Эсме всегда начинала день одинаково – с комбинации йоги, пилатес[3]3
  Пилатес – разновидность фитнеса, придуманная Джозефом Пилатесом.


[Закрыть] и тай-чи.[4]4
  Тай-чи (тай-цзы) – китайская гимнастика.


[Закрыть] Примерно через тридцать минут, когда ее кровообращение ускорялось, она переходила к более традиционной гимнастике – стойкам на руках, кувыркам, «колесам» и, наконец, к комбинациям акробатических прыжков с переворотами. Затем Эсме делала упражнения с досками макивара. Примерно через час, когда ее атаки приобретали нужную силу и скорость, когда она достигала предела способности самоисцеления полученных ран – когда все пять темных дубовых досок покрывались темными пятнами крови, а мышцы начинали ныть от напряжения, – тогда Эсме прекращала разминку и брала свой меч.

Это был боккен,[5]5
  Боккен (боккэн) – деревянный тренировочный меч для занятий айкидо, имитация катаны.


[Закрыть] тяжелый тренировочный меч в японском стиле – гладкая черная палка с плавным изгибом, длиной ровно семьдесят сантиметров, изготовленная из прочного дуба. Реймонд подарил Эсме этот боккен на день рождения, когда ей исполнилось шесть лет. Тогда она была ростом ненамного выше этого меча и могла продержать его в руках не дольше пяти минут. Теперь – перед следующим этапом тренировки – Эсме приняла позу всадника (ноги расставлены параллельно и сильно согнуты в коленях) и выставила меч перед собой. На самом деле она уже умела держать эту позу намного дольше, но ограничивалась одним часом. Она обнаружила, что этого времени хватает для того, чтобы энергия, наработанная за время разминки, распространилась по ее телу, а сознание успокоилось. Стоя в полном одиночестве посередине комнаты с бабочками, Эсме ждала расходящегося по телу тепла, ощущения живости и бодрости, расслабленного, но сосредоточенного бега крови в жилах. Обычно все это ей давала поза всадника.

Но эти ощущения не приходили.

«Все кувырком», – решила она через некоторое время. Все пошло кувырком. Всю жизнь она тренировалась и ждала шанса победить Скорджа – и провалилась, проиграла. Скордж улизнул, он бежал в ад. Она проиграла, а Реймонд погиб.

Эсме было тошно. Она чувствовала опустошение, смятение и безнадежность. Она не знала, что делать. И чем дольше она стояла, надеясь на то, что за счет привычной ежедневной тренировки к ней вернется хоть немного покоя и мира, тем большая безнадежность охватывала ее.

Но она продолжала стоять.

Продолжала ждать.

И вдруг неожиданно двери, ведущие в комнату с бабочками, открылись нараспашку.

И не просто открылись – их толкнули ногами, обутыми в ботинки с толстыми подошвами, и створки дверей, сильно качнувшись на петлях, ударились о стены. Десять – нет, пятнадцать человек, все в черном и в масках, закрывавших лицо, вломились в комнату и рассыпались по ней, стуча солдатскими ботинками по полу. Увидев Эсме, они замерли, и тут же послышались щелчки и клацанье затворов огнестрельного оружия разных видов, которое принесли с собой эти люди. И все свое оружие они нацелили на Эсме.

– Стоять! – гаркнул командир, согнув ноги в коленях и наставив на Эсме широченное дуло черного пистолета. – Ни с места! – добавил он на всякий случай.

Наступила тишина.

Эсме глядела на ворвавшихся в квартиру людей со странным равнодушием и отрешенностью. После гибели Реймонда ей все стало казаться нереальным. На миг у нее даже возникло странное желание расхохотаться. Медленно, не меняя позу, она оторвала одну руку от рукоятки меча и отбросила капюшон на плечи.

– Здравствуйте, – произнесла она спокойно. – Кто вы такие?

– О, – сказал мужчина и опустил пистолет. – Ты девчонка.

Эсме подняла брови. Это заявление ее удивило.

– И? – вопросительно произнесла она.

– Все нормально! – крикнул командир. – Опустить оружие, парни, это девчонка.

Его подчиненные мгновенно щелкнули предохранителями своих МР-5 и вытянулись по стойке «смирно».

– Всем подразделениям, говорит Номер Второй, – сказал командир, держа одну руку около уха. – В большой комнате на верхнем этаже – гражданское лицо. Один человек, женского пола, подросток, по всей видимости, опасности не представляет. Приступаем к проверке на возможность загрязнения.

Эсме обвела взглядом остальных мужчин, оценила их расстановку. Удерживая позу и сжимая обеими руками рукоять тренировочного меча, она перевела взгляд на командира.

– Что вы хотите этим сказать, – спросила она, – «возможность загрязнения»?

– Извините нас, мадмуазель, – сказал второй мужчина, сделав шаг вперед. (Он говорил медленно и спокойно, с ярко выраженным французским акцентом.) – Мы полагаем, вы побывали в контакте с чем-то довольно опасным.

– Вот как, – сказала Эсме, не трогаясь с места. – А кто вы такие, если мне будет позволено поинтересоваться?

– Мы – «Сыновья Бича Скорпиона», – ответил мужчина с французским акцентом. – Секретные международные силы быстрого реагирования, предназначенные для защиты мира от сверхъестественных…

– Что я тебе говорил, Номер Третий? – прервал его командир, резко повернувшись к нему. – В последний раз спрашиваю, каково главное правило нашего подразделения?

Последовала длинная пауза.

– Но она же тут, сэр, – сказал Номер Третий, смущенно указав на Эсме. – И наверняка она из этого самого Братства, о котором сообщил осведомитель, поэтому я не вижу причин, почему бы не…

– Наше главное правило, Номер Третий, – повторил командир.

Номер Третий обреченно опустил плечи.

– Оперативная информация может быть сообщена гражданским лицам только по принципу «то, что им полагается знать», – невесело процитировал он и добавил: – Сэр.

– Благодарю, Номер Третий, – сказал Номер Второй. – Ладно, хватит болтать. Номер Девятый? Номер Двенадцатый? Сделайте ей анализ.

Двое мужчин послушно шагнули к Эсме с двух сторон.

– Что за анализ? – осведомилась Эсме.

– Анализ крови, – быстро сказал ей Номер Третий. – Нам сразу станет ясно, опасны вы для нас или нет, мадмуазель. И еще: нам будет приятнее, – добавил он, – если вы опустите ваше оружие.

– Боюсь, – сказала Эсме, – это невозможно.

Номер Девятый и Номер Двенадцатый остановились на полпути к ней и оглянулись на командиров.

– Палочку брось, детка, – посоветовал Номер Второй. – Мы тут не шутки шутим.

Эсме еще несколько секунд смотрела на этих людей, на их черную форму и маски, и вдруг ее осенило. Она испытала странное ощущение: все ее чувства разом обострились.

– Нет, – заявила она.

– Милашка, – сказал Номер Второй, – ты ведь понятия не имеешь, кто с тобой разговаривает. Мы – «Сыновья Бича Скорпиона». Мы странствуем по миру в поисках зла, и как только мы его находим, мы его уничтожаем на корню. Послушайся меня, девочка, брось эту штуку и дай нам сделать анализ; иначе мне придется рассердиться.

– Нет, – с хищной усмешкой повторила Эсме.

Происходящее уже начало ей нравиться.

– Считаю до трех, – радостно объявил Номер Второй. – ОДИН!

Если он предполагал, будто от его крика Эсме дрогнет, то он сильно ошибся.

– ДВА! – проорал Номер Второй, но Эсме и не подумала пошевелиться. – Послушай, – сказал он, – ты хочешь по-плохому? Ну ладно. Сама напросилась. TP…

Только это он и успел произнести, а в следующее мгновение боккен Эсме с силой ударил его по лицу.

Это произошло настолько быстро, что никто не заметил, но на лицевой пластине маски командира расползлась паутина мелких трещин. Эсме нарочно не стала бросать тренировочный меч слишком сильно, она хотела только припугнуть того, кто называл себя Номером Вторым, но он попятился, прижимая ладони к лицу. Во внезапно наступившей тишине остальные ошеломленно уставились на него, и стук упавшего на пол боккена прозвучал как-то особенно громко.

– Ах так? – пробормотал Номер Второй. – Вз… Взять ее!

Номер Девятый и Номер Двенадцатый переглянулись и бросились к девушке.

Номер Девятый первым оказался около Эсме. Его рука в черной перчатке сомкнулась на локте левой руки Эсме. Лишь долю секунды Номер Девятый был доволен собой.

Не больше.

Движение Эсме было едва заметным – она сделала всего лишь крошечный шаг, повернувшись на пятках. Но Номер Девятый вдруг потерял равновесие и качнулся к девушке. К его изумлению (это ведь он должен был схватить ее, а не она его), Эсме сжала его запястье обеими руками.

Эсме могла сломать руку Номера Девятого в нескольких местах. Она могла ударить его так больно, что он в дальнейшем уже не смог бы ничего делать этой рукой, но вместо этого она ограничилась простым, но умелым приемом айкидо. Номер Девятый был почти на полметра выше Эсме, но она в совершенстве управляла собственным весом и равновесием, поэтому без труда отшвырнула Номера Девятого – да так, что он налетел на Номера Двенадцатого, и оба «Сына Бича Скорпиона», обвешанные всевозможным оружием, в полном изумлении рухнули на пол. Их руки и ноги спутались между собой.

Третьему боевику, шагнувшему к Эсме, повезло не больше. Она наградила его сильнейшим ударом босой пяткой по ребрам, и он, протянув руки к девушке, вдруг оторвался от пола и, отлетев к стене, пулей промчался над головами своих товарищей.

Четвертому Эсме сделала ловкую подножку.

Пятый рухнул на пол после ее резкого удара локтем, который Эсме нанесла почти не глядя.

Затем Эсме подпрыгнула на месте, сгруппировалась, сделала в воздухе стремительное сальто вперед и приземлилась, сев на корточки, рядом с лежавшим на полу тренировочным мечом.

Наверное, прошла всего секунда. Боевик, которого она стукнула ногой, только что налетел на стену, скользнул вдоль нее и шмякнулся на пол. Во всяком случае, к тому моменту, когда остальные обернулись, Эсме уже успела схватить свой боккен.

Дальше все пошло очень быстро.

Эсме била боккеном по коленям, локтям, шеям, ребрам и лодыжкам. Она заставляла врагов терять дыхание и силу. Она наносила удары ногами, она кувыркалась в воздухе, вертелась, рубила и колола-и все это она проделывала со свирепой и беспечной радостью, ибо это она умела делать очень хорошо – лучше всего. Тяжелый черный меч мелькал в ее руках. Все больше «Сыновей Бича» падало на пол. Одни, лишившись чувств, лежали тихо, не шевелясь. Другие стонали и прижимали руки к ушибленным местам.

Неожиданно бой закончился. В правой руке Эсме все еще сжимала свой боккен. А левой рукой она схватила за ворот рубашки командира группы боевиков.

Эсме приподняла его над полом и держала на вытянутой руке. Отпусти она его – и он бы рухнул навзничь. Подсунув кончик лезвия боккена под резиновую кромку разбитой маски, она аккуратно сняла ее с лица Номера Второго и посмотрела на него.

На вид ему было около сорока. Он был не так уж хорош собой, а сейчас вдобавок его лицо было искажено ужасом. Его поросячьи глазки сверкали под кустистыми черными бровями, а рот открывался и закрывался, как у куклы-чревовещателя. Номер Второй просто-напросто был напуган до смерти, и напугала его Эсме. Это было странно и даже немного неприятно.

– Ты не человек, – пролепетал Номер Второй.

Эсме смотрела на него в упор. Теперь ей уже не так хотелось его избить, как несколько секунд назад, и, честно говоря, она не совсем понимала, что делать дальше.

– Ты не человек! – повторил Номер Второй, в страхе скосил глаза и посмотрел на то, что стало с его группой. Он услышал стоны и жалобные всхлипывания тех, кто не лишился чувств. – Нам нужна подмога, – сказал он, явно разговаривая сам с собой. – Нужны еще люди. Мои… Так! – Он поднес руку к микрофону. – Всем подразделениям! На связи – Номер Второй! Нас атаковали! Повторяю. Нас атаковали! Всем подразделениям собраться в большой комнате на верхнем этаже! Дайте мне подкрепление. Немедленно!

Эсме прищурилась и отпустила Номера Второго. Тот приземлился, громко стукнув по полу подошвами ботинок, и неуверенно попятился.

– Сколько вас тут? – требовательно спросила Эсме.

– Сотни! – выкрикнул Номер Второй, пятясь назад. – Тысячи! Не подходи ко мне!

– У нас еще двадцать человек, – прозвучал голос за спиной у Эсме. – Мадмуазель! Прошу вас, выслушайте меня.