Текст книги "Черная татуировка"

Автор книги: Сэм Энтховен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Сэм Энтховен
Черная татуировка

Лауре.

«Мое сердце в моей руке»

Книга первая
БРАТСТВО СНА

Ужели я дерзну Вселенную тревожить?

Томас Стернз Элиот.

Любовная песнь

Дж. Альфреда Пруфрока

СВЕЖАЯ КРОВЬ

Лондон. Уэст-Энд.

Чуть позже четырех утра.

У подножия небоскреба, известного под названием Башня Центр-Пойнт, в темноте, в конце черного бетонного тротуара что-то зашевелилось. Тень в том месте начала рябить и концентрироваться. Темнота приняла очертания непроницаемо-черной человеческой фигуры. В следующий миг появился демон и сделал первый ленивый шаг к женщине, наблюдающей за ним.

– Джессика, – произнес он.

Услышав вновь этот голос, ощутив, как его звук словно бы расцветает в ее сознании черными цветами, Джессика поймала себя на том, что не в силах двинуться с места. Она лишь с трудом смогла унять дрожь в коленках. Она стояла так близко! Еще несколько минут – и у нее все получится! Она скрипнула зубами и велела себе сосредоточиться. Демон сделал еще один шаг. Теперь он окончательно покинул тень. Шел дождь, и оранжевый свет уличного фонаря освещал его блестящую, черную, как тушь, кожу. Лица видно не было, но Джессика чувствовала, что он смотрит на нее.

– Тебе не следовало возвращаться, – сказал он.

Джессика медленно опустила на тротуар пластиковый пакет, набитый окурками сигарет и сигар, которые она собирала четырнадцать лет и приберегала для этого момента. Она расстегнула грязное пальто.

– Да ну? – хмыкнула она. – Это почему же?

– Ты наверняка понимала, что я не могу позволить тебе предупредить их, – сказал ей демон. – Ты должна была понимать: если я найду тебя, ты погибнешь и с тобой умрет все, о чем ты знаешь. Но ты все равно пришла. Зачем?

– А ты, – сказала Джессика, – уверен в себе, да?

Ее янтарные глаза сверкнули. Она чуть-чуть развела в стороны заскорузлые темные руки.

Демон неотрывно смотрел на нее.

– Хорошо же, – сказал он. – Если ты настаиваешь…

Он сделал еще один шаг…

…стремительно двинулся…

…и атаковал.

Джессика была уже не так молода, как прежде. Она ожидала, что демон бросится на нее, но за годы, прошедшие со времени их последнего поединка, она стала более медлительной. Она подпрыгнула метра на два с нечеловеческой быстротой и сгруппировалась так резко, что у нее закружилась голова. Увы, она немного опоздала. Подметки ее старых изодранных кроссовок чиркнули по спине проскочившего под ней демона. Приземлившись на асфальт, она едва не потеряла равновесие, и первый брошенный ею нож улетел слишком далеко – он ударился о поребрик тротуара, отскочил и исчез в темноте.

Ее правая рука ловко метнула второй нож, но демон уже успел оправиться и без труда отбил его – пожалуй, даже немного презрительно. Затаив дыхание, Джессика метнула третий нож: лезвие мгновенно рассекло воздух и угодило демону в физиономию – прямо между глаз. Вернее, в то место, где у него находились бы глаза, будь он человеком.

Но он не был человеком. Джессика угрюмо наблюдала за тем, как ее нож исчез внутри лоснящегося мрака, не оставив ни следа. А демон даже не замедлил шаг. Быстро, как могла, Джессика нырнула в сторону. Не успев понять, что демон заметил ее движение, она получила удар сокрушительной силы.

Бетонная стенка в конце дорожки находилась ровно в шести метрах позади; после удара Джессика пролетела это расстояние меньше чем за секунду и стукнулась о стенку спиной. От боли она стала беспомощной и соскользнула на асфальт, ожидая следующего удара, который должен был ее прикончить.

Но удара не последовало.

Когда она подняла голову, оказалось, что демон за ней наблюдает.

– Стареешь, Джессика? – насмешливо осведомился он.

Джессика промолчала. У нее ныли кости, она почувствовала во рту теплый медный привкус крови. Она стиснула зубы и встала на ноги, держа руку за спиной. «Магия, – думала она. – Хорошо. Придется прибегнуть к магии».

– Сочувствую, – сказал демон. – Правда, сочувствую. Как видишь, – продолжал он, указав на себя чернильно-черной рукой, – я взял силу у своего нынешнего господина. Но он такой же старый, как ты, и слабый. Он не сможет долго поддерживать меня.

Джессика молчала. Она старалась сосредоточиться. Над ладонью ее руки, спрятанной за спину, мучительно медленно начал трепетать и разбухать воздух – и наконец появилась светящаяся искорка. Сначала она была крошечной. Искорка неровно мерцала, но постепенно стала разгораться ярче, с каждым мгновением ее свечение становилось сильнее и ровнее. Джессика перекачивала в этот огонек саму себя – всю свою решимость, свою силу, свою ненависть. Искра превратилась в шарик – во вращающуюся сферу, сотканную из оранжевых и ослепительных серебристо-голубых вспышек. А демон все продолжал говорить.

– Мне нужен новый сосуд, – объявил он и добавил: – Свежая кровь. Кто-то энергичный и сговорчивый. Кто-то одухотворенный, но уступчивый. Короче говоря, кто-то молодой. А ты почему вернулась? – вдруг снова спросил он. – Из-за девчонки?

Джессика продолжала молчать.

– Ладно, – сказал демон. – Это не имеет значения. – Он небрежно указал на руку Джессики, которую она прятала за спиной. – Ну-ну, давай. Удиви меня.

Джессика наклонила голову. Она распрямила руку… и улыбнулась.

Над ее ладонью приплясывал светящийся шарик, и его уже успела окутать тонкая оболочка более нежного голубого сияния. Еще секунда – и оболочка словно бы затвердела, а потом размеры шарика уменьшились, его свечение стало свирепо-красным, а потом – белым.

И демон вдруг закричал.

Его голова запрокинулась назад, он так широко раскрыл рот, что его черные блестящие губы словно завернулись внутрь. В том месте, где его тела коснулся свет, оно задрожало. Он будто оказался в туннеле, где дул ураганный ветер. Крик не утихал.

Джессика хорошо знала этот звук. Она слышала его во сне каждую ночь на протяжении четырнадцати лет. Это было похоже на звук рвущейся бумаги. Вой на вдохе, душераздирающий вопль, по громкости приближающийся к реву взлетающей ракеты, не сравнимый ни с чем на земле.

Джессика неотрывно смотрела на демона, ее янтарные глаза сверкали. Держа перед собой огонек, она шагнула вперед. Длинные, непроницаемо-черные пальцы тянулись к ней, они проверяли, крепка ли ее воля, тверда ли сила, но Джессика сражалась всем своим сердцем и шаг за шагом теснила демона назад. Не спуская глаз со своего врага, она протянула руку и подняла свой пакет.

Прожив немало лет на улицах, Джессика научилась с пользой употреблять все, что ей попадалось под руку. Пользоваться магической силой всегда было утомительно, но она обнаружила, что некоторые вещества можно заставить удерживать эту силу, хранить ее, а потом медленно испускать – наподобие аккумуляторной батареи.

Одним из таких веществ был табак.

Джессика начала высыпать на асфальт себе под ноги содержимое пакета. Приходилось работать одной рукой, но она старалась сыпать как можно ровнее. Медленно, старательно встряхивая пакет, она добивалась того, чтобы окурки сигарет и обломки сигар образовали линию между ней и демоном. Подняв руку с сияющим огоньком над головой, она заставила себя повернуться спиной к своему врагу и продолжала вытряхивать табак из пакета. Наконец он опустел. Окурки на мгновение вспыхнули, а как только защитный круг замкнулся, почернели. Джессика села на асфальт и скрестила ноги.

Демон, похоже, вдруг понял, чем она занимается. Потоком мрака он рванулся к ней – потоком, поглощающим стены, дождь, весь внешний мир. Джессика сделала глубокий вдох. Заставив себя не думать ни о чем, кроме света своей воли, не думать о том, что может случиться, если этот свет погаснет…

…она зажмурилась.

Звонок в дверь, протяжный и надрывный, вырвал Эсме из объятий сна. Сон ей снился из тех, какие она обычно видела: долгий, тягучий, морозный, наполненный мраком, падениями в пропасти и холодом, каменными пальцами сжимавшим ее сердце. Сон был пугающий, но Эсме, как обычно, мгновенно его забыла. Она открыла глаза.

Ее густые кудрявые черные волосы разметались, спутались и повисли – значит, она опять оказалась на потолке. На потолке она просыпалась нередко. Откинув волосы с лица, она бесшумно спустилась на заваленный подушками пол спальни и сделала два шага к пульту домофона у двери. Но только она протянула руку к кнопке, как в динамике раздался щелчок. Отец опередил ее.

– Да? – сказал он негромким гортанным голосом.

Ему удалось даже этим коротким словом показать, насколько он будет не рад, если окажется, что тот, кто его разбудил, сделал это без важной причины.

– Реймонд? – произнес голос снаружи.

Последовала пауза.

– Ник? – хрипло спросил Реймонд, и у Эсме вдруг кровь застыла в жилах.

Она нажала на кнопку.

– Минутку, сейчас открою, – сказала она.

Ник был невысокого роста, худощавый, с ног до головы в черном. Черный костюм, черная рубашка с расстегнутым воротом, черные туфли, в руках – черные перчатки. Аккуратно подстриженные бородка и усы. И тревожные морщинки в углах сверкающих синих глаз. Он выглядел старше, чем ожидала Эсме. И вид у него был очень усталый.

– Эсме, – сказал он. – Рад видеть тебя.

– Я тебя тоже, – солгала Эсме.

Они с Реймондом готовились к возвращению Ника почти всю ее жизнь. Она нервничала.

– Тебе чего-нибудь налить, Ник? – пророкотал улыбающийся великан, стоявший около стола. – Каппы? Или чего покрепче?

Реймонд, в отличие от Ника, был мужчиной крупным и мускулистым. Приплюснутый нос, бесформенные уши. Густая черная борода с белыми седыми завитками обрамляла его физиономию. Шеи, казалось, у него вовсе не было, и массивная лысая голова сидела прямо на широченных плечах. На нем была армейская футболка, обтягивающая могучие бицепсы. Мясистые красные руки с разбухшими костяшками удивительно легко лежали на спинке стула. Но Эсме видела, как сжаты пальцы, и догадывалась, что отец тоже волнуется.

– Это не светский визит, – сказал Ник.

Эсме не отрывала от него глаз. Он глубоко вдохнул, закрыл глаза и сразу будто осунулся.

– Боюсь, – негромко сказал Ник, – Скордж[1]1
  От англ. scourge – «кара», «бич Божий», «наказание». (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть] снова сбежал. – Он открыл глаза. – Мы в беде.

Реймонд перестал улыбаться. В следующую секунду он уже выглядел так, словно не улыбался никогда в жизни.

– Как это случилось? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Ник. – Могу только предполагать. Наверное, кто-то выпустил его. Но одно совершенно ясно: Братство не сумеет справиться с этим лучше, чем мы. Нам… нужно взять несколько новичков.

Эсме и Реймонд обменялись удивленными взглядами.

– А время у нас есть? – спросил Реймонд.

Ему никогда не удавалось скрывать свои чувства.

Вот и сейчас его скептицизм был хорошо заметен.

– Нет, – отрывисто сказал Ник. – Времени у нас, прямо скажем, нет. Но сейчас мы против Скорджа бессильны, и ты это отлично понимаешь.

Реймонд взволнованно заморгал и, осторожно подбирая слова, возразил:

– У нас есть юная Эсме. – Он шагнул к Нику и робко улыбнулся. – Я тебе так скажу: я еще никогда не обучал никого вроде нее. Поглядел бы ты, как она…

– Хорошо, – оборвал его Ник, – но если ты не заметил, она всего одна, а этого мало!

Его слова эхом разнеслись по комнате. Реймонд и Эсме неуверенно переглянулись.

– Простите, – сказал Ник, – но нам обязательно нужны новички. Свежая кровь, – добавил он и посмотрел на Эсме. – Ты мне поможешь?

– Конечно, – ответила Эсме. – Без проблем.

ЧАРЛИ И ДЖЕК

В Уэст-Энде из-за летней жары здорово воняло: запахи волнами наплывали на Джека от горячего тротуара, покрытого пятнами расплавленной жевательной резинки. Полицейское объявление на углу на пяти языках предупреждало, что около банкоматов действуют воришки. «НЕ ПОЗВОЛЯЙТЕ НИКОМУ ОТВЛЕКАТЬ ВАС», – гласило объявление, но Джек видел его много раз, и к тому же в данный момент он размышлял. В любую минуту они могли войти в ресторан. И если он хотел получить хоть какое-то объяснение того, что происходит, спрашивать надо было сейчас.

– Ммм… Чарли?

Ответа не последовало. Чарли размашисто шагал по тротуару, обгоняя Джека на пару шагов.

– Чарли! – повторил Джек. – Чарли, постой!

Только теперь, когда Джек перешел на крик, Чарли остановился.

Джек Фаррелл был знаком с Чарли Фарнсвортом с тех пор, когда в первом классе их посадили за одну парту. Джек не так уж легко заводил друзей, но Чарли ему сразу понравился, и они стали друзьями не разлей вода. Теперь обоим было по четырнадцать. Чарли был на месяц старше Джека и на четыре сантиметра выше, и скулы у него выпирали так, как у Джека получалось, только если он втягивал щеки. Волосы у Чарли были черные, как ночь, и в меру взъерошенные, а у Джека – светлые и пушистые. Джек, как и Чарли, был в черных джинсах и расстегнутой синей хлопковой рубашке, надетой поверх белой футболки, но при этом Джек не выглядел так круто, как Чарли. Это было нормально – на взгляд Джека, он давно к этому привык. Однако в тот день в Чарли было что-то особенное, сомневаться не приходилось. В каждом его шаге чувствовалась злость.

– Послушай, – сказал Джек, – ты не хочешь сказать мне, в чем дело?

– Ты это о чем?

– Ну, – терпеливо сказал Джек, – что за дела насчет обеда с твоим отцом? Мы с ним в последний раз обедали, когда были совсем маленькими.

Чарли помолчал несколько секунд, потом тяжело вздохнул и сказал:

– Он ушел.

Джек внимательно смотрел на Чарли.

– Как это?

– Он ушел, – устало повторил Чарли и поморщился. – Послушай, знаешь, почему у нас в последние дни постоянно включен автоответчик? Потому что позавчера отец сказал мне и маме, что он уходит, – и ушел. Ясно?

Все это Чарли произнес скороговоркой. Потом они оба долго молчали.

– Ну и дела… – пробормотал Джек.

– Угу, – кивнул Чарли.

– А как это…

– За завтраком, – сказал Чарли. – В субботу утром. Подходит ко мне, будит, как всегда, только голос у него какой-то странный, и говорит: «Спускайся вниз, надо кое о чем поговорить». Ну, я спускаюсь, а у мамы такое лицо…

Джек видел, что Чарли с трудом подбирает слова. Ему и так было тяжело, а тут еще вдобавок их с обеих сторон окружили и стали обходить туристы – человек сорок, не меньше, и все с одинаковыми нелепыми ярко-желтыми сумками через плечо.

– И отец сказал… ну, в общем… что он уходит, – сказал Чарли.

– Ну и дела… – зачем-то снова промямлил Джек.

– Сказал, мол, снял квартиру, и все такое, понимаешь? Он и эта… женщина, с которой он как-то познакомился по работе, поживут в этой квартире какое-то время, пока не решат, как быть дальше. А потом собрал вещи, ну и… – Чарли часто заморгал. – Словом, он ушел.

– Дружище, мне так жаль, – сказал Джек.

Прозвучало так себе, но что еще он мог сказать?

– Угу, – кивнул Чарли и поморщился. – Слушай, я его сегодня в первый раз увижу после того, как он… ну, ты понимаешь.

– Да, конечно, – с сомнением отозвался Джек.

– Ну и… вообще, я подумал, было бы классно, если бы ты пошел со мной. Поддержал бы меня немножко. – Чарли в упор посмотрел на Джека. – Согласен?

Джеку вдруг стало здорово не по себе.

Попроси его Чарли смотреть вместе с ним фильм про зомби до четырех утра, он бы сразу согласился, не раздумывая. Попроси он его сразиться в Интернете в какую-нибудь игру насмерть – да никаких проблем. А это…

– Пожалуйста, – сказал Чарли.

Джек посмотрел ему в глаза. Чарли был его другом. Разве у него был выбор?

– Ну… – Он пожал плечами. – Ладно.

Чарли, облегченно вздохнув, протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием.

– Спасибо, друг.

– Да чего там.

Улыбка Чарли быстро померкла.

– Ладно, – сказал он. – Пошли.

– Чарли, – сказал мистер Фарнсворт и встал, как только увидел сына.

Сделав пару шагов от столика, он раскинул руки, чтобы обнять Чарли, но заметил Джека. На миг он удивленно раскрыл глаза, но улыбаться не перестал. Джек сразу понял: не стоило ему приходить.

– И Джек! – добавил мистер Фарнсворт, опустив руки. – Рад видеть вас обоих. Ну, идите же, садитесь, сейчас нам принесут утку.

Они сели.

Наступила долгая пауза.

– Ну… – протянул мистер Фарнсворт. – Как дела дома?

– Не очень, – ответил Чарли. – Раз уж ты спрашиваешь.

На этот раз пауза получилась еще длиннее. Мистер Фарнсворт ждал, не добавит ли Чарли еще что-нибудь. Чарли не добавил.

– Как мама?

– А ты как думаешь?

Джек поднял взгляд от стола, чтобы украдкой взглянуть на отца Чарли, но мистер Фарнсворт это заметил, и Джеку пришлось снова уставиться в тарелку. Он услышал, как мистер Фарнсворт глубоко вздохнул.

– Чарли, – начал он, – я…

К столику плавно подплыл официант с уткой по-пекински.

Сначала он поставил на стол небольшую плетеную соломенную тарелочку с блинчиками, следом за ней – мисочку с соевым соусом и тарелку с зеленым луком и маринованными огурчиками. Затем на стол было поставлено блюдо с уткой, которую официант быстро и умело разрезал на куски. Все это заняло около тридцати секунд, но Джеку, Чарли и мистеру Фарнсворту, молча сидевшим за столом, показалось, будто времени прошло гораздо больше.

– Прекрасно, – радостно сказал мистер Фарнсворт, как только официант удалился, и потер руки. – Ну, кто первый?

Мальчики молчали. Он снял крышку с тарелочки с блинчиками.

– Джек?

Ну, Джек был не каменный…

– Спасибо, – сказал он, взял блинчик и, зачерпнув чайной ложкой соус, намазал им блинчик.

Чарли тоже взял себе блинчик. Джек заметил, что мистер Фарнсворт просто просиял. Видимо, счел это хорошим знаком.

– Ну, Джек, – сказал отец Чарли, повернувшись к приятелю своего сына, – как у тебя дела? Есть какие-то планы на лето?

– Да нет, ничего такого особенного, – ответил Джек.

Ему хотелось взглянуть на Чарли и понять, как ему следует говорить с мистером Фарнсвортом. Хорошо, что он мог заняться своим блинчиком.

– Ты по-прежнему много гоняешь на скейтборде?

– Пап, это было сто лет назад, – сказал Чарли.

– О, – смутился мистер Фарнсворт.

Джек уже закончил намазывать блинчик. Он положил ровно столько, сколько было нужно, мелко нарезанного огурца, лука и мякоти утки поверх соуса и, удачно скатав рулетик наподобие сигары, поднес к губам и откусил. Это было великолепно.

– У тебя отлично получилось, – похвалил его мистер Фарнсворт.

– Спасибо, – ухитрился выговорить Джек с набитым ртом. – Утка по-пекински – одно из моих самых любимых блюд.

Мистер Фарнсворт улыбнулся ему. Джек не очень уверенно улыбнулся в ответ.

И тут Чарли швырнул свой блинчик на стол.

– Папа, почему ты это сделал? – спросил он.

В ресторане было жарко и солнечно – особенно у окна, где они сидели. Мистер Фарнсворт положил свой блинчик на тарелку.

– Чарли, – произнес он устало.

– Ну?

– Послушай… – протянул мистер Фарнсворт, – тебе не кажется, что… Ну, ты понимаешь, при Джеке…

– А почему нет? – сказал Чарли таким тоном, что Джек от неловкости съежился. – Я хочу, чтобы он тоже послушал.

Мистер Фарнсворт вздохнул. Потом он вытер губы салфеткой, положил ее на колени и снова посмотрел на Чарли.

– Хорошо, – сказал он и глубоко вдохнул. – Мы с твоей мамой… – начал он. – Мы никогда не были по-настоящему счастливы.

Теперь Джек совсем не знал, куда глядеть. Смотреть на Чарли и мистера Фарнсворта он не собирался, поэтому ему оставалось только вертеть в руках блинчик. Все было глупо и ужасно, и он стал гадать, как будет правильнее: просто сидеть или все-таки ему можно съесть еще кусочек. Ведь, в конце концов, утка по-пекински действительно была одним из его любимых блюд.

– Я пытался что-то сделать, – сказал мистер Фарнсворт, серьезно глядя на сына. – Я старался, как только мог. Но… – Он пожал плечами. – Моложе я уже не стану. И когда у меня появилась возможность стать счастливым по-настоящему, я должен был за нее ухватиться. Понимаешь?

Чарли несколько раз открыл и закрыл рот и только потом сумел найти хоть какие-то слова. Когда он заговорил, его голос зазвучал непривычно пискляво и сдавленно:

– Но ты ушел так… внезапно.

Мистер Фарнсворт снова вздохнул.

– Чарли, для такого…

– …никогда не бывает подходящего времени. Да, ты это говорил.

Мистер Фарнсворт удивленно взглянул на сына.

– Вот только – подходящего для кого, а? – спросил Чарли.

Теперь его голос звучал громче.

– Для кого подходящего?

– Чарли…

– Мама была счастлива. Она думала, что и ты счастлив. Мы были счастливы! А ты все это время… готовился.

– Чарли…

– Ты хоть понимаешь, каково нам теперь?

– Конечно, Чарли, – сказал мистер Фарнсворт, – ты имеешь право сердиться.

Чарли промолчал. Джек перевел взгляд с лица друга на остатки еды – половинку блинчика с уткой, обалденным густым соусом и хрустящими бледно-зелеными овощами. Он медленно положил блинчик на тарелку.

– Но ты должен позволить мне все объяснить, – продолжал мистер Фарнсворт. – Чарли, ты должен понять, между мной и тобой ничего не изменилось, ничего. И если ты только…

– А я хочу, чтобы ты понял, – сказал Чарли таким голосом, что его отец сразу оторопел и замолчал, – я никогда, никогда не прощу тебя за это. Понимаешь ты? Никогда. – Немного помедлив, он сказал: – Все, Джек. Мы уходим.

Он встал. Джек тоже поспешно поднялся.

– Чарли, подожди, – умоляюще сказал мистер Фарнсворт. – Пожалуйста!

Но Чарли не стал ждать. А Джеку, само собой, пришлось пойти за ним. А когда Джек обернулся, мистер Фарнсворт совершенно неподвижно сидел за столиком и смотрел в одну точку. А потом дверь за друзьями закрылась.

– А-а-а… Чарли… – промямлил Джек.

Чарли даже не обернулся. Он размашисто шагал вперед, опустив голову. Джек вздохнул.

Добрых две минуты они просто шли рядом молча и довольно скоро вышли на Кембридж-серкус. На большом перекрестке, как обычно, образовалась пробка, было полным-полно фырчащих красных автобусов, всюду сновали толпы туристов. Яркие краски, шум, жара. А над всем эти царил театр «Палас».

Театр «Палас» – одно из самых впечатляющих зданий в Уэст-Энде – величественная и надменная громада, выстроенная из полосатого розового кирпича и украшенная башенками, сверкающими окнами и жирными каменными херувимами. Джек отвлекся, глядя на здание театра, и вдруг…

Бах! Какой-то прохожий налетел на Чарли и толкнул его.

– Эй! – возмущенно воскликнул Чарли.

Мужчина, как ни в чем не бывало прошагавший дальше, остановился и обернулся.

Он был с ног до головы в черном: черный костюм, черные туфли, черная рубашка, на руках – черные шелковые перчатки.

– Прошу прощения, – сказал он. – Я тебя ударил?

– Смотреть надо, куда идете, – буркнул Чарли.

Мужчина чуть заметно прищурился.

– Я ведь извинился, – сказал он.

– Да? – дерзко ответил Чарли. – Извинений маловато будет!

Джек затаил дыхание.

Мужчина поднял брови. Он словно что-то просчитывал в уме. Потянулась долгая, напряженная пауза.

– Ну как хочешь, – сказал человек в черном и в следующую секунду затерялся в толпе.

– Господи, – покачал головой Чарли. – Ну и люди! Пошли, мне надо раздобыть немного наличных.

Джек без слов последовал за другом.

К банкомату выстроилась очередь из семнадцати человек. В нише рядом с банкоматом пристроился жутко вонючий и грязный парень со впалыми щеками. Он сидел на корточках, перебросив через плечо засаленный синий спальный мешок.

– Мелочишкой не поделитесь, ребятишки? – поинтересовался он, когда Джек и Чарли наконец подошли к банкомату.

– Отвали, – проворчал Чарли, вставил пластиковую карточку в щель банкомата и набрал код.

Джек снова вздохнул. Вечер предстоял долгий.

– Я… того… извиняюсь.

Мальчики обернулись.

– Извиняюсь, – повторил парень со спальным мешком. – Просто… кажись, ты пятерик уронил, пацан.

Он указал на асфальт рядом с собой. И точно: на тротуаре сантиметрах в пяти от босых и на удивление грязных ног бродяги валялась смятая пятифунтовая банкнота.

– Гм… Спасибо, – пробормотал Чарли и наклонился, чтобы подобрать деньги.

А дальше все случилось очень-очень быстро.

Бродяга резко вскочил, протянул руку, выхватил из банкомата карточку Чарли и опрометью помчался по улице, расшвыривая в стороны прохожих.

– Ничего себе! – воскликнул Чарли. – Он мою карточку спер!

И он бросился следом за убегающим воришкой.

Джек проводил Чарли взглядом. Ему казалось, что бродяга был уже слишком далеко. Но тут случилось нечто невероятное. Воришка остановился.

Он действительно стоял на тротуаре как вкопанный – прямо перед каким-то человеком.

Да не может быть! Этим человеком оказался мужчина в черном! Джек сорвался с места, а когда он, задыхаясь после быстрого бега, нагнал Чарли, он услышал, как человек в черном медленно и отчетливо произнес:

– Отдай мне – Он протянул руку в черной перчатке. – Отдай мне то, что ты украл. Немедленно.

Его голос звучал странно. Джеку показалось, будто он эхом отдается у него в голове, а позади его глазных яблок при каждом слове словно загорались крошечные вспышки.

Еще мгновение бродяга пялился на мужчину в черном, будто загипнотизированный. А потом протянул руку.

Не может быть!

– А теперь ступай, – распорядился мужчина, и воришка помчался прочь, еще быстрее, чем бежал от Чарли.

Джек от изумления раскрыл рот и вытаращил глаза.

Чарли тоже.

А человек в черном только улыбнулся и протянул Чарли карточку.

– Вот это да, – выдохнул Чарли, не спуская глаз с карточки. – То есть… спасибо, – поспешно добавил он.

Мужчина пожал плечами. На Чарли он смотрел с каким-то почти алчным выражением, которое Джек уже заметил раньше.

– Ммм… послушайте, – пробормотал Чарли. – Вы уж извините, что я на вас наорал.

– Да брось ты, ничего страшного, – сказал мужчина. – Похоже, у тебя выдался трудный день. Меня зовут Ник.

– Меня Чарли.

– А меня – Джек, – встрял Джек, но ему показалось, что его никто не слушает.

– Я… это… ну, спасибо вам за карточку, – сказал Чарли. – Могу я как-то вас отблагодарить?

– Ну, – усмехнулся Ник, – вообще-то можешь. Мне бы хотелось, чтобы ты, вернее, вы оба отправились со мной и прошли небольшое испытание. Что-то вроде теста. Это совсем недолго, а вам это может показаться интересным.

– Какой такой тест? – осведомился Чарли.

– На самом деле, – сказал Ник, – словами не расскажешь. Это надо видеть. Но мне кажется, – добавил он, снова улыбнувшись Чарли, – ты именно тот, кого я искал. Ну, что скажешь?

Джек цинично поднял бровь, но…

– Конечно, – сказал Чарли. – Почему бы и нет?

– Прекрасно. Тогда – за мной, – сказал Ник и, шагнув на «зебру», направился к противоположной стороне дороги.

Чарли повернулся, готовый следовать за совершенно незнакомым человеком. Джек схватил его за руку.

– Чарли!

– Чего тебе? – огрызнулся Чарли, вырвался и сердито нахмурил брови.

Джек оторопело смотрел на него.

Джек и Чарли были подростками. Может быть, разговаривать с незнакомцами раньше для них было вполне нормально, а сейчас правила изменились, ведь их могли похитить, убить – да мало ли что!

Джек вздохнул. На его взгляд, сейчас был тот самый случай, когда правила изменились.

– Чарли, что ты делаешь? – в отчаянии спросил он, развел руками и попытался улыбнуться. – Ведь этот человек… Мало ли кто он такой?

– И что? – спросил Чарли.

Джек ошеломленно уставился на приятеля.

– Ты идешь или нет? – спросил Чарли.

Не дожидаясь ответа, он пошел вслед за Ником, а Джек, раскрыв рот, остался на тротуаре.

«Ну вот, – думал Джек. – Чарли в таком настроении способен на что угодно. И может попасть в любую беду». И как чуть раньше, когда они стояли перед рестораном, у Джека не осталось другого выбора. Он обреченно вздохнул и пошел вслед за другом.

Они направились обратно – в сторону Кембридж-серкус, но потом Ник повернул налево, а Чарли – за ним. Они пошли по боковой улице за театром. Когда Джек нагнал их, они остановились перед старой, солидной черной дверью, которая казалось до странности маленькой на фоне громады стены из красного кирпича. Ник чуть заметно улыбнулся мальчикам и нажал на кнопку звонка. Джек снова посмотрел на театр «Палас».

Поразительно, но с этой стороны театр выглядел совершенно иначе. Ни красивых окон, ни статуй – только добротная викторианская стена из красного кирпича с чугунной пожарной лестницей, спускавшейся с крыши. Послеполуденное солнце светило очень ярко, и Джек прищурился. Именно тогда он заметил кое-что непонятное.

На шею Ника падала странная тень. И что было еще более странно, эта тень двигалась. По шее Ника проплывали извилистые линии, чередовавшиеся с острыми пиками. Джек моргнул. Тени исчезли. Кожа как кожа. Только черные волосы, связанные в хвостик, черной запятой лежали посередине шеи Ника.

Джек помотал головой, пытаясь прогнать наваждение. «Надо было солнечные очки надеть», – подумал он.

– Да? – ответил голос из динамика домофона.

– Это я, – сказал Ник.

Домофон зажужжал, замок сработал. Человек в черном распахнул дверь и жестом пригласил мальчиков войти.