Текст книги "Черная татуировка"

Автор книги: Сэм Энтховен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

РОДОСЛОВНАЯ

Держась в воздухе на высоте седьмого этажа здания Алембик-хаус, Эсме протянула руку и постучала.

Далеко не сразу шторы в комнате раздвинулись сантиметров на тридцать, и Эсме увидела бледного, испуганного Феликса.

– Надо поговорить, – одними губами произнесла Эсме.

Плавно преодолев примерно полметра вдоль стены, она поравнялась с небольшим французским балконом. Феликс ждал ее у раскрытых дверей. Эсме раскинула руки, перелетела через ограждение, выпрямилась, и ее босые ступни опустились на камень. Она посмотрела на Феликса.

– Привет, – сказал он и попытался улыбнуться.

– Здравствуй, – сказала Эсме.

– Рано встала? Или поздно? – спросил Феликс, когда они вошли в комнату и он закрыл окно. – А я, знаешь ли, в общем, выпивал. Президент Парагвая прислал мне бутылочку превосходного бренди. Ну, ты-то вряд ли…

Эсме покачала головой.

– Вот и правильно! – неловко сказал Феликс. – Ну проходи, проходи.

Эсме молча пошла за ним по гостиной. Толстые шторы были плотно задернуты. Лишь одна была прикрыта не плотно – две полоски дневного света говорили о том, что за окнами раннее утро.

– Ну, – сказал Феликс. – Чем могу служить, как говорится?

– Что тебе известно об организации под названием «Сыновья Бича Скорпиона»? – без предисловий спросила Эсме.

Феликс растерянно заморгал.

– Ну, – сказал он, – официально они, конечно же, не существуют. А неофициально… До меня доходили кое-какие слухи. Начинали они свою деятельность как некая ветвь франкмасонства, кто бы мог подумать! Уже более трехсот лет эти рыцари плаща и кинжала отслеживают сверхъестественные явления по всему миру. А почему ты спрашиваешь?

– Они ворвались в театр и оккупировали его, – сказала ему Эсме.

– Эсме, – медленно произнес Феликс, пристально глядя на девушку, – может быть, ты расскажешь мне, что происходит? Скордж напал на меня, а потом я очнулся в комнате с бабочками. Дома никого не было, поэтому я вызвал своего водителя, и теперь…

– Скордж бежал в ад, – прервала его Эсме. – Реймонд мертв. Джессика тоже.

– О, Эсме, – сокрушенно сказал Феликс. – Мне так жаль.

Эсме покачала головой. Сочувствие ей было ни к чему.

– Как раз перед тем, как Скордж убил его… – начала она, но не договорила.

Слово «убил» вдруг словно бы материализовалось, от него у нее защипало язык.

– Он кое-что сказал. Он сказал, мол, для меня слишком поздно. Он сказал, что для меня всегда было слишком поздно и я должна «просто спросить у Феликса». Как ты думаешь, что это могло значить?

Она уставилась на него в упор. Он замер.

– Он убил их всех, Феликс, – сказала она, не дождавшись от него ответа. – Ника, Джессику, Реймонда – всех. А ты очнулся и отправился домой как ни в чем не бывало. Тебя он оставил в живых, Феликс. Почему?

Прошло несколько долгих секунд.

– Что тебе рассказывал Реймонд о том, почему я выпустил Скорджа? – спросил Феликс, вертя в руке стакан.

– Он говорил, ты сделал это для того, чтобы обрести магическую силу, – ответила Эсме. – Он говорил, ты отпустил Скорджа, ибо все остальные члены Братства были во всем талантливее тебя. Ты сделал это из зависти.

– Из зависти? – повторил Феликс с печальной улыбкой. – Ладно, отчасти это так, пожалуй. Но я выпустил Скорджа не только ради магической силы.

– Нет? Почему же тогда?

– Да, – сказал Феликс и глубоко вздохнул. – Думаю, тебе пора услышать правду.

Он указал на кресло, сел сам и сделал глоток бренди.

Эсме садиться не стала. Она скрестила руки на груди и стала ждать.

– Давным-давно, – сказал Феликс, – я встретил одну женщину. – Он посмотрел на Эсме. – Она была красива, умна и просто прекрасна, и я полюбил ее очень сильно, я даже не думал, что это возможно. Но была одна сложность. – Он немного помолчал. – Она любила другого.

Эсме молча смотрела на него.

– Мы вместе с ней работали, – сказал Феликс, – поэтому я мог видеть ее каждый день. Я говорил себе, что должен радоваться этому. Возможно, я даже верил в это. Но время шло, а мои чувства не менялись, и мне стало плохо.

Феликс снова сделал глоток бренди.

– Моя жизнь стала бесцветной, – продолжал он. – Моя любовь съедала меня, как болезнь; порой я чувствовал, она убивает меня. А потом, в один ужасный день я подумал, что могло бы мне помочь.

– Что именно?

– Магия, – коротко ответил Феликс.

Эсме непонимающе уставилась на него.

– Ник обучал нас разным способам применения магической силы, – объяснил Феликс. – Одним из этих способов было изменение обличья. Мне это удавалось, но всегда лишь на очень короткое время и только отчасти, но я уже не мог думать ни о чем другом. Понимаешь, мне казалось, если человек по-настоящему наделен магической силой, то он может принять обличье любого другого человека. Он сможет выглядеть настолько похожим на другого человека, что никто не заметит разницы.

– Конечно, – добавил он, – я понимал, в одиночку мне это не под силу. Как ты верно заметила, таланта мне недоставало. Но я подумал, что знаю того, кто такой силой наделен.

– Кто? – спросила Эсме.

– Одна ночь, – сказал Феликс. – Это все, что было мне нужно. Одна ночь с той женщиной, которую я любил. И я понял: есть способ добиться этого.

Он пристально посмотрел на Эсме.

– За определенную цену.

Последовала пауза.

– Ты не… – Эсме не закончила фразу, помолчала. – Нет. Не может быть. Ты ведь не хочешь сказать мне, что…

Ее мысли бешено крутились в голове. Она с трудом подбирала слова.

– Так вот почему ты сделал это? Вот почему ты выпустил Скорджа? Чтобы он помог тебе притвориться моим отцом, и… – Она брезгливо поморщилась. – С моей матерью?

– Я любил ее больше собственной жизни, – серьезно ответил Феликс. – Больше жизни, вообще больше всего на свете. И если бы я мог хоть раз почувствовать ее любовь…

– Даже несмотря на то, что она бы считала тебя другим?

– Даже несмотря на то, что это была бы ложь, – сказал Феликс. – Ты еще маленькая. Ты не понима…

– Я все очень хорошо понимаю. Никогда не слышала ничего более дикого, отвратительного, жалкого и…

– Можешь оскорблять меня, если тебе так хочется, – сказал Феликс. – Это бесполезно. Поверь мне.

– Но ты выпустил Скорджа! – крикнула Эсме. – Ты предал Братство! Ради…

– Послушай, – сказал Феликс. – Тебе знакомо выражение «обезуметь от любви»? Ты никогда не задумывалась о том, что это означает? Лишь бы только получить желаемое, а остальное меня не волновало! Лишь бы только получить, – повторил он медленно и печально, – желаемое.

На этот раз молчание было долгим.

– Так. Ладно, – с презрительной гримасой сказала Эсме. – Значит, поэтому ты выпустил Скорджа. Но ко мне ведь это не имеет никакого отношения, да? Что имел в виду Скордж, когда сказал, что для меня «слишком поздно»? Я тебя об этом спрашиваю.

Феликс отхлебнул бренди.

– Когда я освободил демона, – мрачно сказал он, – он не сразу бросился к Разлому. Скордж был слаб. Так слаб, что я подумал, будто смогу управлять им. Прошло девять месяцев, прежде чем я понял, как жестоко ошибался.

– Минуточку, – сказала Эсме. – Девять месяцев? Девять месяцев прошло между тем днем, когда ты выпустил Скорджа и…

Она вдруг услышала громкий шелест, и ее словно объяли огромные темные крылья. Перед глазами у нее потемнело, и она словно наяву услышала голоса.

«В тебе есть что-то особенное», – произнес один голос.

«Для нее всегда было слишком поздно», – произнес другой.

А потом в ее сознании словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места.

– Нет, – сказала Эсме. – Нет. Этого не может быть.

– Эсме, я этого боялся, – сказал Феликс. – Почти пятнадцать лет я надеялся и молился, чтобы это было не так. Но я думаю… – Он прикусил губу. – Я думаю, Скордж потому пощадил меня и оставил в живых, что он хотел, чтобы я рассказал тебе. – Он судорожно вздохнул. – Возможно, на самом деле Реймонд не был твоим отцом? – спросил он. – Я хочу сказать: подумай обо всех своих талантах, – продолжал он, наклонившись вперед. – О твоем умении летать. О быстроте реакций. Эсме, я думаю, ты была зачата в то время, когда я был одержим. Может быть, все твои способности достались тебе не от матери, не от меня, а от…

Эсме видела только, как шевелятся губы Феликса, но не слышала звука его голоса. Она слышала другие голоса.

«Что-то особенное…»

«Для нее слишком поздно».

«Ты не человек!»

«Для нее всегда было слишком поздно. Просто спроси у Феликса».

Воздух в гостиной словно сгустился, здесь будто сконцентрировались чудовищные силы.

– Нет, – сказала Эсме, тяжело дыша, и громко крикнула: – Нет!

Голоса умолкли, ощущение прикосновения черных крыльев, сгущение воздуха – все это вдруг пропало, и она снова увидела Феликса, побледневшего и в страхе глядящего на нее.

– Ты ошибаешься! – сказала ему Эсме. – Правда ведь? Ты просто ошибаешься, вот и все.

Ответом ей было молчание.

«Спать», – сказала себе Эсме.

Ей вдруг жутко захотелось спать.

– Послушай, у тебя есть свободная комната? – спросила она.

– Целых семь, – грустно отозвался Феликс.

– Без окон, – уточнила Эсме. – Иногда, когда мне снятся сны, я начинаю метаться.

– Конечно, – сказал Феликс. – Все как ты захочешь. Я готов выполнить любое твое желание.

Эсме внимательно посмотрела на щуплого, невысокого бизнесмена.

И вдруг у нее мелькнула мысль.

– А знаешь, – сказала она, – у меня действительно есть одна просьба.

– Да?

– Все очень просто, – сказала ему Эсме. – Ты сам чуть было не сделал этого раньше.

По коже у нее побежали мурашки.

– Если бы моя мать не помешала тебе, ты бы это сделал.

– Прошу прощения? – оторопело сказал Феликс. – Боюсь, я тебя не совсем понимаю.

– Говорят, те, кем завладел Скордж, никогда не смогут по-настоящему освободиться, – сказала Эсме. – Это правда?

– Конечно, – ответил Феликс. – За все прошедшие годы не было дня, чтобы я не ощущал его присутствия внутри меня. А уж ночами… – Он поежился.

– Ты поможешь мне открыть Разлом, Феликс, – решительно заявила Эсме и улыбнулась, глядя на мужчину, открывшего рот от удивления. – Я пойду за ними, – сказала она. – Я пойду за Скорджем. В ад.

ТИПИЧНО

Пустота.

Не было ничего: ни времени, ни ощущений. От него осталось так мало, что даже удивительно, как он мог судить о том, что не было ни времени, ни ощущений. Не мог, пока не…

– Ты слышишь меня, маленький человек? – прозвучал дребезжащий старческий голос. – Эй, отзовись! Откликнись же!

– Чего, – не слишком вежливо отозвался Джек, – вам нужно?

– У меня есть к тебе пара вопросов. Готов ответить?

Джек промолчал.

– Прекрасно, – тем не менее произнес обладатель старческого голоса. – В общем, так… Поскольку – я полагаю, ты не станешь со мной спорить – твое прежнее тело было, скажем так, немного несовершенно, я решил сотворить тебе новое. Но прежде чем я приступлю к этому, думаю, будет справедливо уточнить, нет ли у тебя каких-то пожеланий.

Джек надолго задумался.

– Чего-чего? – наконец выдавил он.

– Ну, тогда я сам сделаю тебе несколько предложений, – сказал голос, – а тебе нужно будет только отвечать «да» или «нет». Договорились? Ладно, начнем помаленьку. Как насчет хвоста?

Джек промолчал.

– Ничего плохого в хвосте нет, – с неожиданным энтузиазмом заметил голос. – Хвост – это дополнительное равновесие во время боя. Он может быть хватательным, если пожелаешь. Можно снабдить его шипами или ядовитым жалом – выбирай!

– Нет, – с трудом сказал Джек. – Не надо хвоста.

– Ну тогда когти, – предложил голос. – Такие, чтобы их можно было втягивать. И они не будут ломаться. Пригодятся для того, чтобы забираться, куда захочешь, для охоты или для того, чтобы что-то рвать на части.

– Нет, – сказал Джек. – Когтей не надо.

– Как пожелаешь, – сказал голос. – Но полагаю, ты хотя бы не откажешься от более толстой шкуры. Гм… Ну, может быть, костные пластины на плечах, а?

– Нет.

– А как насчет толстого рогатого гребня на макушке – такого крепкого, что ему будут не страшны никакие удары?

– Нет, – решительно сказал Джек. – Не нужно рогатого гребня. Не надо когтей. Не надо хвоста. Ничего! Ради Христа, почему бы вам просто не оставить меня в покое?

– Хорошо, – отрывисто сказал голос, помолчав. – Как скажешь.

И темнота снова объяла Джека.

– Вот, – произнес голос через какое-то время.

– Он очнулся? – спросил другой голос, знакомый Джеку: это он звучал в его сознании перед боем и на арене.

– Он нас слышит. Через пару минут сможет отвечать.

– Гладиатор Джек, – произнес второй голос. – В соответствии с пожеланием его всемилостивейшего величества, императора Эбису Эллер-Конга Хача'Фрав…

Послышался негромкий щелчок, и голос умолк.

– Пока достаточно, я думаю. Пожалуйста, просто открой глаза и осмотрись. Медленно.

Плохо понимая, что происходит, Джек послушно сделал так, как ему было велено.

Он лежал на длинной невысокой кровати в комнате, похожей на обычную больничную палату. Рядом с ним стоял некто, Джеку показалось, вроде бы человек. Это был старик со впалыми щеками и аккуратно подстриженной, тронутой сединой бородой. Он был одет в поношенный твидовый костюм с заплатками на локтях, серый шерстяной пуловер. На шее у него был повязан красный галстук.

– Как поживаешь? – спросил старик. – Я Бог.

Джек молча смотрел на него.

Последовало неловкое молчание. Старик нахмурился.

– Знаешь, – сказал он обиженно, – у представителей большинства культур, когда кто-то называет свое имя, вежливым считается в ответ назвать свое.

Джек растерянно заморгал.

– Простите, – пролепетал он. – Меня зовут Джек.

– Да, – кивнул старик. – На самом деле я это знал. Но мне кажется, неплохо соблюсти формальности, правда? В смысле, как же без этого?

Джек моргнул еще пару раз. Не помогло.

– Я мертв? – наконец выдавил он.

– Нет. По крайней мере, не сейчас. Честно говоря, мне кажется, это вполне очевидно.

– Но вы же Бог, – сказал Джек. – Ну, тот самый Бог.

– Ну! – Глаза старика весело сверкнули. – Это как посмотреть, верно? От многого, так сказать, зависит.

– От чего?

– От того, какую из этих ваших забавных книжек лично ты предпочитаешь.

Джек непонимающе смотрел на старика.

Тот поцокал языком.

– Я так и думал, что это будет непросто, – сказал он и тяжело вздохнул. – Ну ладно. Если ты имеешь в виду веру во всемогущее существо, сотворившее мир, и так далее, и тому подобное, то – да, полагаю, ты можешь сказать, что я – «тот самый» Бог. В конце концов, – пояснил он, – именно я сотворил тебя.

– Вы сотворили меня, – эхом отозвался Джек, вдруг поймав себя на том, что он не в силах удержаться от смеха.

– Не тебя лично, – уточнил старик. – Вернее, – добавил он, – если не говорить о нынешнем случае. Но я был в самом начале. Я все это вызвал к жизни.

– В начале чего? Вызвали к жизни – что?

– Ваш мир, – ответил старик и улыбнулся от уха до уха. – Был у меня такой маленький проект, – продолжал он, а Джек смотрел на него, вытаращив глаза. – Баловство, так сказать. Ну, знаешь, что-то вроде посадки дерева. Расставляешь по местам все элементы, все, что необходимо организму для роста и процветания, а потом садишься и смотришь, что из этого получится!

– И что получилось? – спросил Джек.

– В каком смысле?

– Ну, если предположить, будто я вам верю.

– Уверяю тебя, – сказал старик, сдвинув брови, – мне всегда было совершенно безразлично, верят в меня или нет.

Джек заморгал. Он явно затронул больную тему. Но решил не отступать.

– А с вами что случилось? Почему вы ушли? И что вы делаете здесь? – спросил он, чувствуя, как начинает болеть голова.

– Здесь – в смысле, в аду?

– Ну да.

– Милое мое дитя, – сказал старик. – Как ни приятно мне поболтать по душам хотя бы с одним из вас, я вынужден заметить, это произошло слишком давно. Как вид, вы развивались исключительно медленно, и правда в том… В общем, мне стало скучно.

– Скучно?

– Жизнь, знаешь ли, продолжается. Кажется, даже у вас принято так говорить. И когда мне представилась возможность занять здесь место библиотекаря, я его занял. Тут народец поинтереснее, понимаешь? – Он пожал плечами. – Прости, но что есть, то есть. А теперь – как насчет того, чтобы взглянуть на свое новое тело, а?

Джек отвел взгляд от старика и посмотрел на белую простыню, которой был укрыт по шею. Ему вспомнились обрывки разговора насчет хвостов, когтей и всего прочего, и религиозное значение всего, о чем он только что услышал, сразу отошло на задний план.

– Давай, – поторопил его старик. – Посмотри!

Боясь того, что могло предстать перед ним, Джек отдернул простыню. И увидел…

– То же самое, – прошептал он. – Оно то же самое.

– Мм. – Старик загадочно усмехнулся. – Выглядит точно так же, да? Но я не мог устоять перед соблазном и внес кое-какие усовершенствования. Там кое-что в тебе подправил, тут подремонтировал. Конструкция у тебя, в конце концов, весьма устаревшая.

Джек был готов ответить, когда у него в голове прозвучал негромкий щелчок, и…

– Разреши тебе напомнить, Годфри, что искажение и прерывание моих телепатических передач является оскорблением, наказуемым…

– Что-что? – переспросил Бог и подмигнул Джеку, напугав его этим. – Что ты там говоришь? Повтори, Гукумат, связь неважная.

– Я не дурак, Годфри. И тебе не стоит причислять меня к дуракам.

Бог смешливо фыркнул. Голос, звучавший в голове у Джека, испустил вздох, леденящий кровь.

– Гладиатор готов вернуться в свою камеру?

– О да, – ответил Бог. – Вполне готов. Но, Гукумат, прошу тебя больше не досаждать мне подобными поручениями. Залы веков сами по себе работать не могут, сам знаешь.

– Гладиатор Джек, пожалуйста, будь готов к переносу. Обратный отсчет пошел. Три.

Неведомо откуда снова появилась противная липкая масса, растеклась по спине Джека.

– Два.

Слизь облепила все его тело, налипла на лицо.

– Один.

«Ну, все по новой», – в отчаянии подумал Джек.

– Ноль.

И он оказался в своей камере.

Джек вздохнул.

А потом начал медленно и осторожно ощупывать себя.

Это был долгий и странный процесс. Через некоторое время Джек пришел к выводу, что на ощупь с ним все более или менее нормально.

В конце концов Джек устроился на песчаном полу. Улегся на бок, свернулся калачиком, положил руку под голову, и этого ему вполне хватило. День выдался долгий; он явно только что воскрес из мертвых, и поэтому ему было положительно все равно, где приклонить голову.

Он мгновенно уснул.

ЯМЫ

Джека разбудил негромкий скрежет. Он огляделся по сторонам и увидел, что одна из стен камеры движется – она медленно и плавно поднималась, причем нижний край стены не упирался в землю, а уходил глубоко в нее. Плита из желтого камня ползла вверх секунд пять, и наконец вместо нее появился провал. Дверной проем.

«Ладно, – подумал Джек и поднялся на ноги, – после всего пережитого что может быть хуже?»

Он поежился и велел себе не быть таким глупым.

За дверным проемом тянулась полоса песка шириной около метра. За ней находилась другая камера – такая же, как у него. Но теперь Джек перестал думать о камерах как таковых. Он стал размышлять о тех, кто находился в этих камерах. В особенности о том существе, которое лежало, свернувшись кольцами на полу соседней камеры. У него на глазах существо начало постепенно разворачиваться, как змея, подняло голову и уставилось на Джека.

– Сссвежее мясссо! – прошипело оно знакомым скрипучим голосом.

Морда у змееподобного существа была широкая и словно резиновая, с выпученными, налитыми кровью глазами. Оно смутно напоминало Джеку самого длинного на свете ленточного червя, которого он однажды видел на картинке. Окраска была такая же – смесь тошнотворно белесого цвета со светло-коричневым. И еще: хотя Джек никогда не нюхал ленточного червя, от этой твари исходила вонь, какая, по его представлениям, и должна исходить от такого паразита, только что извлеченного из естественных мест его обитания. Червь, поддерживая себя неразвернутыми кольцами, без усилий переполз в камеру Джека. В следующее мгновение он плотно обвился вокруг Джека, но, как заметил мальчик (и это его вовсе не порадовало), на полу в камере червя осталась значительная его часть. Кольца лежали на песке, влажные и блестящие.

– Здравсствуй, сссвежее мясссо, – прошипел червь прямо в лицо Джеку, и от вони, исходившей от него, у Джека закружилась голова и подогнулись колени. – Ммм-хммм, – добавил червь, видимо довольный тем, что увидел. – Сссвежжженький, новввенький. Сссвежжженькая вкуссснятинка для Шаргла!

– Шаргл! – тут же послышался зычный голос, от звука которого и Джек, и Шаргл вздрогнули. – Ты где? А ну давай сюда, живо!

Глаза червя недовольно сверкнули, и он покосился в сторону дверного проема.

– Быстро, Шаргл! Или ты хочешь, чтобы я снова связал твои головы друг с другом?

Джек вытаращил глаза.

«Головы?» – в страхе подумал он.

– Я тебя предупреждаю, Шаргл. Моя очередь приближается, я это чувствую и не желаю рисковать из-за длинного гнойного червяка вроде тебя, который не хочет выходить из своей камеры!

Червь злобно зашипел, удивительно проворно раскрутился, отпустил Джека и отполз в свою камеру через проем в стене.

– И кто бы там ни был еще, лучше двигай за ним, не то я лично изрублю тебя на куски. Вперед!

Джек беспрекословно повиновался. Голова у него еще кружилась, но он, пошатываясь, побрел следом за Шарглом. И вытаращил глаза от изумления.

Для этого было несколько причин.

Во-первых, оказавшись снаружи, он понял, что его догадка верна: его камера являлась лишь частицей какого-то большого комплекса. И точно: по обе стороны он увидел открытые дверные проемы, а за ними – точно такие же, как у него, камеры, и коридор тянулся так далеко, насколько хватал глаз.

Во-вторых, из камеры вышел не только он, а множество других существ, и все они выстроились на песчаном полу в бесконечную неровную линию. Джек успел лишь быстро взглянуть в ту и в другую стороны, но увиденного ему вполне хватило, чтобы сильно занервничать.

В-третьих, когда он поднял голову и увидел, кто стоит перед ним, он ничего не смог с собой поделать. У него просто челюсть отвисла.

Кто бы это ни был, в этом существе было добрых три метра роста, и оно явно было женского пола. Гигантскую грудь охватывал черный бронированный жилет с массой пряжек, заклепок, шнурков и оружия. На каждой застежке – меч или кинжал, и все подвешены так, чтобы до них можно было легко дотянуться. Такой здоровенной ручищей великанша без труда могла проломить Джеку череп. Женщина была абсолютно лысая, у нее на макушке красовалась какая-то ритуальная татуировка. В каждом ухе – по шесть серебряных колец, в верхней губе – пирсинг в виде серебряной спицы. Под кожей на голых руках великанши играли могучие мышцы. И еще… Кожа у нее была синяя.

Она смотрела на Джека.

– Инанна, – прогремел ее зычный голос.

– А-а-а… Прошу прощения? – пролепетал Джек.

– Звать меня Инанна, – повторила великанша. – А ты у нас…

– Джек.

– Маловат ты для этой работенки, да?

– Гм, – неуверенно сказал Джек. – А-а-а…

Вот и все, что он смог выдавить. В этот момент послышался странный звук – сочетание шипения с гулом. Где-то далеко-далеко ударили в гонг. Инанна пожала плечами, отвернулась и пошла вперед по коридору вдоль шеренги чудовищ, а те зашаркали и заскользили по песчаному полу.

– Шшшевелиссь, сссвежжжее мясссо! – прошипел Шаргл сразу в оба уха Джека.

Джек вздрогнул, обернулся и увидел позади две скалящиеся морды.

«У Шаргла две головы – спереди и сзади», – ошеломленно подумал Джек, и в следующий миг он понял, почему у червя было такое, мягко говоря, несвежее дыхание.

Он отвернулся и зашагал вперед.

– Просители, – гулко прозвучал голос Гукумата, – вы призваны по велению Эбису Эллер-Конга, Хаша 'Фраваиги, бога правителей, бога мертвых, бога тьмы, бога богов…

– И тэ-дэ, и тэ-пэ, – пробормотала Инанна. – Дальше давай.

– Пища, которую вы получите сейчас, – это его дар вам, просители и искатели его милости. Получив миску, каждый из вас может проследовать в столовую.

– На этот раз миссску возззьму я, – вдруг прошипела одна из двух голов Шаргла. – Я!

– Ага, как жжже! – сразу же прошипела вторая, поднявшись и оказавшись вровень с первой. – Ни за чччто!

– Нет, я! – пискнула первая голова. – Моя очччередь кушшшать! А твоя – делать кое-чччто другое! Моя очередь! Моя очередь!

Джек увидел впереди нечто такое, отчего у него волосы на голове встали дыбом. Вдоль очереди двигалось существо, большую часть которого составляли шесть бледных ног, похожих на человеческие. Ноги соединялись на уровне пояса и были изогнуты в коленях, а то место, где они соединялись, было широким и плоским, и на нем лежал поднос, на котором стояло четыре стопки черных блестящих мисок. Странное существо по-паучьи шагало вдоль очереди, орудовало двумя парами рук и проворно раздавало миски. Джек взял миску, стараясь не слишком сильно пялиться на шестиногого четверорукого монстра.

Откуда-то доносился непрерывный хрипловатый гул, немного – а впрочем, очень даже сильно – напоминавший радостный гомон. Джек продолжал идти вперед и через некоторое время вышел из коридора в просторный зал. От неожиданности у него захватило дух.

В самой середине столовой горел огромный очаг. Пол под небольшим углом спускался к нему. Длинные, плавно изогнутые столы из блестящего черного камня стояли вокруг огня пятью концентрическими кругами. Еще две колонны гладиаторов входили в столовую через другие входы. Однако гомон, сразу ставший намного громче, как только Джек вошел в столовую, исходил не от гладиаторов. Джек запрокинул голову. Зал напоминал огромную печь, сложенную из черного камня. Стоя в нем, ты словно бы находился на дне дремлющего вулкана. Вдоль стены круглого зала (но на довольно приличной высоте, никто из посетителей столовой не смог бы туда дотянуться) находился балкон – нечто вроде галереи для зрителей. На этом балконе было полным-полно демонов. Некоторые из них, по сравнению с гладиаторами, были красиво одеты, и все они кричали, вопили, размахивали разнообразными конечностями, тявкали, лаяли и визжали. Еще одна набитая зрителями галерея находилась выше. Джек отвел взгляд от галерей и пошел вслед за Инанной к столу по одному из широких проходов.

Наконец он сел на стул и взглянул на своих соседей.

Прямо напротив него, между гигантским осьминогом и существом, похожим на большого черного богомола, сидел кто-то, выглядевший, на взгляд Джека, более или менее нормально. Правда, он был вынужден себе признаться, в последнее время границы того, что он считал «нормальным», значительно расширились. Сидящий напротив был человеком мужского пола – по крайней мере, он был похож на человека, поскольку имел всего одну голову и все остальное у него было как у Джека. Правда, глаза у мужчины были немного бледные, похожие на рыбьи. Однако на Джека он посмотрел с интересом и медленно, словно с трудом, улыбнулся. Джек решил: это хороший знак.

– Эй, привет! – крикнул Джек.

Вокруг него находились тысячи гладиаторов, и большинство из них, похоже, стучали своими мисками по столам.

– Я Джек. А вас как зовут?

В ответ мужчина только улыбнулся еще шире.

И тут вдруг Джек заметил, что обе головы Шаргла перестали пререкаться друг с другом и уставились на него. Осьминог и богомол тоже притихли. Джек перевел взгляд на мужчину, и в этот момент…

Шлеп!

Глазные яблоки незнакомца отделились от его лица и упали в стоявшую перед ним миску.

На Джека смотрели пустые глазницы, похожие на маленькие мокрые рты.

– Ви-и-и! – произнес мужчина.

Потом – громче:

– Ви-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!

А затем с его лицом начало происходить нечто ужасное.

Все выглядело так, будто его голова была надувным шариком и из этого шарика вдруг резко выпустили воздух. Макушка осела, и из глазниц в миску, где уже лежали глазные яблоки, полилось зеленовато-серое желе. Рот продолжал издавать визг и ухмыляться, пока голова не сдулась окончательно, и тогда визг сменился судорожным бульканьем. Сжавшаяся кожа лица несколько секунд продержалась на плечах, а потом начала таять. Вскоре и все тело странного создания, начиная с плеч, вдруг стало жидким и куда-то утекло.

Наступило молчание.

Гигантский осьминог с трудом удерживался от хохота. Огромный раздутый мешок, который представляла собой его голова, дергался и покрывался рябью, его щупальца обвивали друг друга и судорожно вздрагивали. Сидевший по другую сторону от исчезнувшего «человека» черный богомол с такой силой раскачивался назад и вперед, что едва не повалился навзничь.

– Ха-а-а-а-а-а-а! – гаркнул Шаргл. – Ха-а-а, ха-а-а, ха-а-а! Тебе разззве не понравилосссь сссвежже-е-е мясссо? Это жжже был ты, понимаешшшь? Джагмат притворилссся тобой!

Джек промолчал. Он не нахмурился, не улыбнулся. Момент был непростой. Он сидел и ждал, и мало-помалу хохот утих. А утих он тогда, когда окружавшие Джека демоны увидели выражение его лица.

– Это было очень умно, – сказал Джек. – О да, я получил большое удовольствие.

После его слов существо, сидевшее напротив, начало восстанавливать себя. То, что лежало в миске, стало розовым и с шипением уползло, и вскоре существо предстало в своем истинном обличье – в виде горы замерзшего розоватого заварного крема размером с человека. Оно задергалось и затряслось. На его коже появлялись и лопались большие пузыри и, лопаясь, изрыгали слова:

– Свежее мясо! Свежее мясо! Свежее мясо!

– Ну и ладно, – сказал Джек и вздохнул.

«Понятно, – подумал он. – Подшучивают над новичком».

В чем-то, если задуматься, ад был действительно весьма предсказуем. Джек отвернулся и встретился взглядом с Инанной. К его удивлению, она улыбалась. Но как только она заметила, что Джек это видит, она тут же отвела взгляд и сурово нахмурила брови. Тем не менее Джек ощутил что-то вроде маленькой победы. Возможно – всего лишь возможно, – он начал здесь осваиваться.

– Чиндж! – крикнул кто-то справа от Джека и прервал его размышления.

В следующую секунду все в столовой подхватили этот крик:

– Чиндж!

– Чи-и-и-и-и-и-и-и-и-индж!

Джек, последовав примеру остальных, запрокинул голову. Высоко под сводчатым потолком гигантского зала столовой что-то происходило. Сначала Джек не мог разглядеть, что именно происходит: ему казалось, будто под потолком каким-то непостижимым образом ожили тени. Постепенно стал слышен странный шелест вперемежку со стрекотанием и писком, а потом в свете пламени очага возникла громадная темная масса, и Джек увидел, от кого исходил этот звук. Воздух в столовой заполнила стая маленьких черных существ, похожих на птиц.

– Чи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-индж! – неистовствовала толпа гладиаторов. – Чи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-индж!

Джек наблюдал за неровным, дерганым полетом крылатых существ. Они продолжали снижаться к нетерпеливо ожидавшим их толпам. Все ниже и ниже опускались они, описывая круги. Затем один за другим они начали отрываться от стаи и подобно камням падать на столы.

– Терпение – прозвучал в голове у Джека голос Гукумата. – Наберитесь терпения, пожалуйста! Чинджей на всех хватит. Вы все получите их в свое время!