Текст книги "Черная татуировка"

Автор книги: Сэм Энтховен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

ТРОПА ОТМЩЕНИЯ

Эсме прожила в мансарде над театром всю свою жизнь. Она знала каждый дюйм в этой квартире, каждую трещинку в каждой половице. «Сыновья Бича Скорпиона» выставили дозорных на тот случай, если она вернется, но с таким же успехом они могли и не делать этого. Эсме передвигалась по темным коридорам тихо и беззвучно, словно призрак.

«Загляни в мою комнату, – словно слышала она вновь голос Реймонда. – Там кое-что есть для тебя».

Почему-то Эсме казалось, что комната ее отца должна была как-то измениться. Но конечно же, она выглядела точно так же, как раньше.

Все здесь было пропитано духом Реймонда. Воспоминаниями о нем и его воспоминаниями. Армейская фотография тех времен, когда Реймонд служил в воздушном десанте, – такая старая, что Реймонда на этом снимке можно было узнать с трудом. Над фотографией – дипломы, полученные за годы обучения боевым искусствам во время службы в токийской полиции. В углу, рядом с гардеробом, стояли огромные доспехи, похожие на панцирь какого-то гигантского насекомого, выросшего и покинувшего их, как бабочка покидает куколку.

То, что искала Эсме, она нашла довольно легко – под кроватью.

Это был прямоугольный узкий футляр – черный, с обитыми сталью уголками, длиной больше метра, шириной сантиметров тридцать и высотой – пятнадцать.

«Когда ты будешь готова, когда будешь знать, что делать, воспользуйся им».

Эсме щелкнула замками. Когда она подняла крышку, у нее перехватило дыхание. Несколько секунд она только смотрела на то, что увидела, впитывая зрелище взглядом. Потом, так и не осмелившись сделать вдох, она протянула руки к футляру и взяла то, что там лежало. Странное, приятное ощущение распространилось по ее рукам, растеклось по всему телу сладостной дрожью, когда она почувствовала вес оружия.

На первый взгляд оно было похоже на ее тренировочный меч – боккен. Ножны были изготовлены из того же простого темного дерева, и размеры меча были точно такие же. Однако Эсме заметила кое-что необычное в гарде. Металлический диск, отделяющий рукоятку от лезвия и препятствующий тому, чтобы лезвие меча соперника могло скользнуть вдоль лезвия клинка и ранить руку, был толще обычного. Это была плоская, но очень прочная на вид золотистая пластина диаметром десять сантиметров в самом широком месте, выкованная грубовато, но точно и имевшая форму…

– Это бабочка, – произнесла Эсме вслух и чуть не выронила меч.

«Не расслабляйся, – произнес голос Реймонда у нее в голове. – Возьми его».

Эсме шумно выдохнула и сделала, как ей было велено. Она продела лямку из плотного черного холста в кольца на ножнах и забросила меч за спину. Она отрегулировала длину лямки так, чтобы можно было легко дотянуться до рукоятки правой рукой. Потом, не глядя, Эсме нажала на маленький рычажок, с помощью которого гарда крепилась к ножнам. Послышался тихий, но очень приятный на слух щелчок.

Плавным движением она вынула меч из ножен. Тихий свист металла сменился высоким певучим гулом, когда обнаженное лезвие завибрировало в воздухе.

– О, – вырвалось у Эсме. – О папа, какой он красивый!

Она повернула меч так, чтобы на него упал свет ночника. Теплый свет лампы озарил лезвие от гарды до самого кончика – семьдесят сантиметров холодной стали, плавный, изящный изгиб.

Это был голубиный меч, выкованный и выплавленный по особому рецепту Реймонда. Для придания стали особой крепости он был несколько раз превращен в опилки и выплавлен заново. «Семь раз – вот мой рекорд», – вспомнила Эсме слова отца. На этот меч ушел не один год жизни кузнечных дел мастера, и он был изготовлен именно для нее.

Эсме осторожно сделала несколько движений мечом. Наверняка Реймонд специально изготовил его более легким, чем ее тренировочный боккен. Держать меч в руке было приятно.

– Как я выгляжу? – спросила Эсме вслух.

«Убийственно, – ответил ей голос Реймонда. – Чертовски убийственно».

По щекам Эсме ручьями потекли слезы, но она улыбнулась.

Две минуты спустя она уже стояла на крыше театра. Она открыла защелку на дверце голубятни и распахнула дверцу. Еще несколько секунд Эсме постояла рядом, наблюдая за тем, как улетают птицы. Громко зашелестели крылья, и голуби устремились в ночное небо над Лондоном. А потом, когда Эсме была готова, когда она смирилась с мыслью о том, что она, как и птицы, возможно, больше никогда не вернется сюда, она последовала за голубями и прыгнула во тьму.

К тому времени, когда «Сыновья Бича Скорпиона» распахнули дверь, ведущую на крышу, Эсме там уже давно не было.

– Эсме, послушай меня, – сказал Феликс, когда они подошли к нелепым, выкрашенным светло-бежевой краской колоннам у входа в паб «Лунный свет», в котором находился вход в ад. – Я должен сказать тебе, я очень, очень не уверен в этом. Более того, мне совсем не нравится, что ты отправишься туда совсем одна, я… – Он внутренне содрогнулся от звука собственного голоса. – Словом, я не понимаю, чего ты ждешь от меня.

Эсме на него даже не взглянула. Она обеими руками ухватилась за большой тяжелый замок, которым были накрепко закрыты широкие стеклянные двери паба. Послышался негромкий щелчок. Замок открылся.

– Ты совершенно права, я никогда не был до конца свободен, – продолжал Феликс, – но если ты думаешь, будто во мне осталось от Скорджа достаточно, чтобы помочь тебе открыть Разлом, то ты…

– Пошли, – сказала Эсме и шагнула в темноту за дверями.

Феликс тяжело вздохнул и направился за ней.

Паб закрылся всего несколько часов назад, и неприятные запахи еще не успели выветриться, но не из-за этого Феликсу было не по себе. Он вспоминал ужас, испытанный им в последний раз, когда он здесь побывал. Ту ночь, когда – с его помощью – Скордж чуть было не одержал победу. Ту ночь, когда погибла женщина, которую он любил. Даже в темноте он ступал уверенно, безошибочно. Он помнил дорогу. Сердце у него болезненно ныло.

– Это здесь, – сказала Эсме.

Феликс протянул руку. Ледяной холод прикоснулся к его пальцам. И точно, это было то самое холодное пространство в воздухе, чуть выше уровня пояса. Феликс услышал, как Эсме сделала глубокий вдох.

– Готов? – спросила она.

– Не совсем, – признался Феликс. – Нет.

– Ну, мы все равно это сделаем. Давай.

Они закрыли глаза.

Шесть долгих секунд ничего не происходило. Феликс почувствовал что-то вроде надежды и облегчения. Может быть, та чудовищная сила, которая владела им все эти годы, действительно ушла; может быть, ничего от нее не осталось внутри его. «Ну вот, – был готов сказать он. – А теперь пошли домой».

Но тут весь зал заполнился гулом, поначалу едва слышным.

Казалось, этот звук слышится отовсюду сразу. Воздух вдруг стал более плотным, окутал Феликса и Эсме, как полиэтиленовая пленка, а потом прямо перед ними появилась тонкая, не толще яичной скорлупы, рубиново-красная линия. Щель в воздухе начала расширяться, за ней открылась леденящая белизна. А в следующее мгновение…

Это произошло. Разлом открылся. Это получилось слишком легко.

Эсме открыла глаза. Посмотрела на свои руки.

– Эсме? – окликнул ее Феликс.

– Что?

– Разлом, – сказал Феликс вполголоса. – Я ничего не делал.

– Ты о чем? – спросила Эсме. – Он открыт. Возможно, ты сделал это неосознанно.

– Нет, – ответил Феликс. – Я уверен, что я… В общем, я думаю, ты сделала это сама.

Их взгляды встретились.

– Эсме, – сказал Феликс, – я…

Эсме прервала его.

– Феликс, если ты опять собираешься говорить со мной обо всей этой чепухе – насчет того, будто все мои таланты от Скорджа, то я не желаю это слушать. Ясно? Я знаю: ты не хочешь, чтобы я пошла туда. Но у меня есть дело.

Она поправила на плече лямку, на которой висели ножны с голубиным мечом, потуже затянула резинки на волосах, расправила плечи и повернулась лицом к вратам ада.

– Эсме, подожди! – воскликнул Феликс.

– Прощай, Феликс, – сказала ему Эсме.

Она еще раз вдохнула поглубже и…

– Ни с места! – прокричал кто-то другой, уж точно не Феликс.

Эсме обернулась. Свет, исходивший от Разлома, залил весь зал. Стало видно, что сюда успели войти не меньше сорока вооруженных мужчин. Это были «Сыновья Бича Скорпиона». Похоже, они наконец догнали Эсме. Эсме ошеломленно заморгала. На ее груди и животе появились ярко-красные точки – свет от лазерных прицелов.

– Подождите, мадмуазель! – крикнул Номер Третий, мужчина со шрамом, который так вежливо обращался к ней прежде.

Он стоял на верхней ступеньке лестницы и по-прежнему был без маски, его глаза были широко раскрыты.

– Мы можем вам помочь!

Эсме только грустно улыбнулась. Никто не мог ей помочь. Она отвернулась от вооруженных мужчин, от Феликса, от всего мира. Она шагнула в ослепительно белый свет, почувствовала, как он поглотил ее, и исчезла.

– Я Эбису Эллер-Конг Хача'Фраваши, – возвестил император, восседавший на троне. – Бог правителей, бог мертвых, бог тьмы, бог богов. Я – глас пространства, чье дыхание – ветер и от чьей ярости все миры содрогаются. Я – повелитель врат, царь всех слез и абсолютный владыка обителей ада.

– Эсме, – представилась Эсме.

Она стояла в тронном зале, почти на том же самом месте, где стоял Джек, когда попал сюда.

– Значит, – сказала она, – ты тут главный.

Император прищурился.

– Да, – ответил он сухо. – Я тут главный. А что привело тебя в ад, позволь осведомиться?

– Я пришла за Скорджем, – ответила Эсме.

– Вот как? – без особого интереса сказал император. – Зачем он тебе?

– Я намерена поймать его и снова отправить в заточение, – ответила Эсме.

Император широко раскрыл глаза.

– О, какая прелесть! – воскликнул он и хлопнул ладонями-копытцами.

– Рада, что тебе нравится, – сказала Эсме. – А теперь скажи мне, пожалуйста, где Скордж?

– Боюсь, если ты просишь меня об услуге, тебе придется сначала сразиться, – возразил император.

Эсме пристально посмотрела на него.

– Что?

– Я не позволю тебе увидеть Скорджа без моего разрешения. А если ты хочешь получить мое разрешение… – Император умолк и довольно ухмыльнулся.

Эсме растерянно заморгала, но в следующий миг сделала шаг к трону.

– Отлично, – сказала она. – Я готова.

– Увидим, – отозвался император.

Эсме вдруг обнаружила, что не может пошевелиться. На красную ковровую дорожку, на которой она стояла, вдруг вползло клейкое желе и, облепив ее, начало подниматься вверх по ее брюкам. В следующую секунду желе приклеило руки Эсме к бокам и поползло выше, к плечам девушки.

– Тебя отправят в гладиаторские ямы, – сказал император, откинувшись на спинку трона, – где находятся все прочие просители. Признаюсь, – добавил он, когда желе окончательно облепило девушку и застыло, – не могу дождаться момента, когда увижу тебя в деле.

Он взмахнул руками-копытцами. Эсме исчезла.

Император довольно усмехнулся. Пожалуй, бои на арене на следующий день действительно могли в кои-то веки оказаться интересными.

АКАЧАШ

– А-а-а… что?

Клейкое желе пропало, но он оказался совсем не там, где ожидал. Вместо каменного коридора он очутился на трибуне.

Ряды сидений, крутыми ярусами уходившие вверх, быстро заполнялись зрителями. Куда бы ни бросил взгляд Джек, возникали блестящие кучи желе и тут же таяли, открывая перенесенных на стадион демонов. Джек смутно догадывался, что ему нужно найти для себя место и сесть. Но прежде чем он успел толком оглядеться, он обнаружил прямо рядом с собой чудище, умевшее менять обличье и похожее на порцию бланманже. Но было уже слишком поздно. Чудище его заметило.

– Эй! – гаркнуло оно. – Здорово!

– О… привет, – пробормотал Джек.

– А чего ты ждешь? Садись давай. Не королевская ложа, ясное дело, но уж что есть, то есть.

Чудище отрастило короткий розовый плавник и приглашающе махнуло им.

Джек неохотно сел рядом.

– Джагмат, – утробным голосом представилось чудище.

– Джек, – сказал мальчик, надеясь, что чудище назвало ему свое настоящее имя.

– Ммм… – вдруг смущенно произнес Джагмат. – Насчет вчерашнего вечера. Знаешь, когда я сделал это…

Чудище умолкло и с огромной скоростью продемонстрировало то, что вытворило вчера за столом.

На этот раз полное перевоплощение продлилось всего пару секунд, но было так же отвратительно. На самом деле Джек вовсе не нуждался в напоминании.

– И что? – спросил он.

– Ну, я просто хотел немножко повеселиться, понимаешь? Кто-нибудь всегда подшучивает над новенькими. Традиция такая. Без обид, а?

– Ладно, – рассеянно отозвался Джек.

Его внимание привлек другой демон, только что усевшийся по другую сторону от него, – плоскоголовый, маслянистый, похожий на двухметрового угря толщиной с ногу Джека. Он вежливо кивнул Джеку.

– Гм, Джагмат? – сказал Джек.

– Чего?

– Что происходит? То есть… Я думал, мне предстоит драться с Шарглом сегодня. Нет, не то чтобы я разочарован, ничего такого, – быстро добавил он.

– Сегодня бои серьезные, – ответил Джагмат.

– Да? – спросил Джек.

Стадион быстро заполнялся, и вскоре Джека теснее, чем ему хотелось бы, прижали с обеих сторон его соседи.

– Ну да. Программу поменяли. Даже Инанну выдернули в последнюю минуту.

– Правда?

– Я думаю, – заговорщицким шепотом сообщил Джагмат, наклонившись ближе к Джеку, – что мы увидим Акачаш.

– Кого-кого? – переспросил Джек.

В последнем слове было много шипящих, и, произнося его, Джагмат забрызгал рубашку Джека розовыми капельками. Но на его вопрос Джагмат не ответил.

– Верноподданные императора Хача'Фраваши! – гулко прозвучал голос Гукумата.

Все находившиеся на стадионе затрепетали.

– Мне доставляет большую радость сообщить вам, что сейчас на арене начнется…

– Ну, что я тебе говорил? – протараторил Джагмат.

– Акачаш!

Джек сам не понял, как вскочил на ноги. Собственно, у него попросту не было другого выбора, поскольку все сидевшие рядом демоны вскочили и он не смог бы усидеть, даже если бы очень захотел. Шум коконом, надувным шаром окутал Джека. Все вокруг него залаяло, завыло, зарычало, завизжало. У него заложило уши.

– Семеро войдут! – проревел голос в голове у Джека, и перед глазами у него заплясали искорки.

– Один выйдет! – рявкнула хором разноязыкая толпа зрителей.

– Тише! – прогремел вдруг голос Гукумата.

Зрители тут же умолкли и сели.

– Первый гладиатор, – возвестил голос, как только начала подниматься одна из массивных каменных плит, закрывавших коридоры на подступах к арене, – победивший в семнадцати поединках, со стальными когтями и холодом пустоты в сердце – Сватог Истребитель!

– Йя-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – взвизгнул Джагмат.

Все его розовое амебообразное тело превратилось в блестящую массу размахивающих щупалец с вопящими ртами на конце.

– Ничего себе… – прошептал Джек.

Сватог Истребитель вышел на арену и, часто моргая от яркого света, остановился. Для демона это существо имело немалый рост – метров шесть. Ниже пояса его тело было блестящим и черным и немного напоминало лошадиное. Его пружинящие крепкие ноги заканчивались большими копытами, которые дымились (Джек не мог этого не заметить), касаясь земли. Но прежде всего взгляд привлекали верхние конечности Сватога. Они были просто огромные. Эта гора мышц вместе с плечами была похожа на гигантскую подкову и такая длинная, что Сватог без труда мог бы положить свои трехпалые ладони на песок. Голова Сватога была до смешного маленькой, и вдобавок она сидела не на плечах, а словно торчала из груди. На взгляд Джека, Сватог выглядел грубо и тупо.

– Это Сватог, – восхищенно сказал Джагмат. – Он мой приятель, и он кое-кому надерет зззза-а-а-а-а-а-адни-и-и-и-и-и-ицу-у-у-у-у-у!

Чудище-бланманже, выкрикивая последнее слово, вдруг подпрыгнуло и оглушительно заревело. Демон на арене, по всей видимости, его услышал. Он прищурился, и одна из его длиннющих рук вдруг поднялась и указала в ту сторону, где сидели Джек и Джагмат.

Шшшинг!

Джек и Джагмат увидели две метровые спицы из сверкающей стали, выросшие между пальцами Сватога.

– Ты лучший! – взвизгнул Джагмат. – Ты лучший!

Сватог моргнул и втянул стальные когти. Он опустил руку, и его узкие губы раздвинулись во влажной беззубой улыбке.

– Второй гладиатор, – возвестил голос Гукумата, – заслуженно ставшая фавориткой любителей боев за те годы, которые она пребывает в ямах, – Гладраш Дерзкая!

Из пространства за поднятой каменной плитой донесся низкий ритмичный топот. Неожиданно под аккомпанемент восторженного рева болельщиков на арену выбежала первая соперница Сватога, словно…

«Да нет, это шутка», – подумал Джек.

В общем, словно бык на корриде.

Гладраш Дерзкая была очень похожа на быка. Черно-коричневая громада мышц, дико выпученные глаза со сверкающими белками, мощные ноги, с силой бьющие по земле копыта. Главным, что отличало Гладраш от быка, были ее размеры. Она была большая. Ужасно большая. Просто огромная. Если честно, размером с автобус.

Услышав имя своей героини, зрители, занимавшие целый сектор на трибунах, радостно завопили. Сватог перестал скалиться, он прищурился и устремил пристальный взгляд на громадную корову, которая проскакала мимо него, взбивая копытами пыль. Гладраш остановилась у противоположного края арены, фыркнула и ударила по песку копытом размером с большую тарелку. Джек смотрел на нее, вытаращив глаза от изумления.

– Третий гладиатор, – сообщил Гукумат, – Тунку Робкий!

Вверх поднялась еще одна каменная плита. Зрители на трибунах примолкли. Увидев следующего гладиатора, Джек понял, почему болельщики встретили его молчанием. Гладиатор с виду очень напоминал огромную летучую медузу. Она повисла над ареной, изящно помахивая щупальцами.

– Но это же нелепо, – сказал Джек, выразив, наверное, мнение большинства зрителей. – Какие шансы у этого, третьего? Сватог его просто растопчет.

– А ты не торопись, малыш, – пробормотал Джагмат. – Поверь мне: хоть Тунку и беспозвоночный, это вовсе не значит, что он свое упустит.

– Четвертый гладиатор, – возвестил Гукумат, – Рипитит Ганч!

На арену размашистой походкой вышло существо, очень похожее на человека, но только очень высокого роста. Рипитит Ганч был одет в длинный, до пят, черный плащ. Его лицо было мертвенно-бледным, голова – узкой и странно удлиненной. Его макушку украшала пышная светлая шевелюра. Волосы торчали в разные стороны, будто острия короны. Зрители недовольно загудели.

– Обман! – пискнул сидевший рядом с Джеком угорь. – Обман!

– Терпеть не могу этого выродка, – сообщил Джагмат, и угорь, вытаращив глаза и посмотрев на него, согласно кивнул.

– Почему? – полюбопытствовал Джек.

– Да начнутся все эти преображения вместо настоящей драки, – фыркнул Джагмат. – А все от трусости, я бы так сказал.

– Вот-вот! – подхватил угорь.

– Понятно, – сказал Джек, хотя пока он мало что понимал.

– Нет, нет, нет, – капризно сказал император, сидевший в королевской ложе. – Я просил сегодня маринованных селезенок, а не засахаренных! Ведь специально же попросил маринованных!

– Тысяча извинений, ваше величество, – прошептало маленькое, похожее на ящерицу существо, дрожа под тяжестью серебряного подноса, который был больше его самого. Чарли с отвращением взглянул на поднос.

– Надо бы сказать лорду Слинту, чтобы он тебе лапы откусил, – проворчал император, – но я знаю, это поручение оскорбит его чувства. – Он выпрямился и поманил к себе Гукумата. – Кстати, а где лорд Слинт?

– Он вот-вот появится, сир.

– Хорошо, хорошо. – Император сдвинул брови и снова устремил взгляд на ящерицу, все еще продолжавшую дрожать, стоя неподалеку от трона. – Ты еще здесь?

– С-сир?

– Я разве не сказал тебе только что, чего я хочу? Или ты ждешь, когда я спущу с тебя шкуру?

– Д-да, д-да, сир, – пролепетала ящерица, – Незамедлительно принесу.

– Поднос оставь, – распорядился император.

– Как пожелаете, сир, – ответила ящерица и, крякнув от натуги, опустила поднос с угощением, сложенным зеленовато-серой пирамидой, на столик около трона. – Я живу, чтобы служить вам, – пискнула она, низко поклонилась и опрометью выбежала из ложи.

– Думаю, тебе будет очень интересно, Чарли, – сказал император, взяв с подноса сласть и повернувшись к Чарли с широкой улыбкой.

– Просто не могу дождаться, – всеми силами изображая учтивость, ответил Чарли.

– Пятый гладиатор, – прозвучал дикторский голос Гукумата, – только что поступивший в двенадцатый сектор ям – Грациозно-грандиозный Слоут!

Появление следующего бойца трибуны встретили довольным гулом. Чарли едва удержался, чтобы не поежиться. Это было нечто среднее между сороконожкой и ежом. Двенадцатиметровое членистое, коричневое, как у таракана, туловище этого чудовища держалось на жутковатых лапах, снабженных крабьими клешнями. Посередине спины торчал хребет из подрагивающих черных шипов. Оказавшись под ослепительно ярким белым светом на арене, отвратительное существо вдруг встало на задние лапы, продемонстрировав приплюснутую голову и два злобных желтых глаза. Слоут раскрыл рот, показав покрытые слюной жвала, и издал противное, булькающее шипение. Он обвел взглядом своих соперников и презрительно встряхнулся.

– Ах, этот Слоут, – довольно покачал головой император, с аппетитом пережевывая сласти. – Думаю, он нас нынче порадует.

– Шестой гладиатор, – прозвучал зычный голос Гукумата, – Проситель с большим стажем, в боях участвует впервые. Тепло поприветствуйте… Инанну Двенадцать Мечей!

Зрители притихли и с любопытством уставились на синекожую великаншу, вышедшую на арену, но тот сектор, где сидели другие гладиаторы, не участвующие в сегодняшних боях, буквально взорвался аплодисментами и радостными выкриками. Чарли стал рассматривать великаншу. Одетая в кожаные доспехи, она была мощно сложена, мускулиста, и оружия у нее было хоть отбавляй, но, на его взгляд, она все же выглядела слабовато по сравнению с такими страшилищами, как Гладраш, Сватог или Слоут.

– Помни о том, что я сказал, Гукумат, – сказал император серьезным тоном, и это заставило Чарли повернуть голову и посмотреть на него. – Никаких неожиданных результатов.

– Не извольте тревожиться, ваше величество. Лорду Слинту известны ваши пожелания. Он обо всем позаботился.

– Прекрасно. – Император и обер-министр обменялись многозначительными взглядами, после чего Хача'Фраваши посмотрел на Чарли. – А у меня для тебя есть еще один сюрприз, – сказал он.

– Да?

– Новое приобретение в гладиаторских ямах, – весело сообщил император, не спуская с Чарли взгляда своих желтых глаз с вертикальными зрачками. – Она прибыла вчера. Еще одна твоя знакомая.

– Знакомая? – переспросил Чарли.

Продолжая усмехаться, император, одетый в безукоризненного покроя костюм, откинулся на спинку трона. Подняв руку-копытце, он указал на арену. Чарли посмотрел туда и вытаращил глаза.

– Седьмой и последний гладиатор, – загрохотал у него в ушах голос Гукумата, – новичок! Только что прибывшая с доселе неизвестной планеты Земля и, пожалуй, лучшая из бойцов на сегодняшний день. Встречайте и приветствуйте мисс Эсме Левертон!