Текст книги "Венец из окровавленных костей (СИ)"

Автор книги: Сэд Сторибрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

Глава 7

Змей и ворон

Криг сплюнул наземь – опять кровь. Рот наполнился уксусным вкусом гниющего зуба. Он сполоснул рот глотком бренди. Подошедший Рор молча кивнул ему, мысленно спрашивая: «Ну как?». Он раздраженно отмахнулся.

Проклятые зубы беспокоили его уже не первую неделю. Выпивка помогала, но ненадолго. Лучше выпивки от надоедливой боли помогала только хорошая драка и блаженная забывчивость в нежных руках Нанни, шлюхе полукровки. Но сейчас не предвещалась ни драка, ни любовные ласки худых бледных ладоней девицы, а лишь проклятущее ожидание. Другие из его славной банды шерстили восточных беженцев, наверняка развлекались: выбивали зубы, тормошили пожитки, возможно что-то поджигали, кому-нибудь приставляли тесак к горлу. Но он был не там, а здесь.

Район цехов беспощадно обдавал его жаром. К слову, за четверть столетия, проведенные им здесь, он мог бы и привыкнуть, но это было выше его сил. Змей помог ему выбраться из существования в цеху. Портовые районы нравились Кригу намного больше: морские свежесть, красивые и доступные женщины, и безопасность.

Он усмехнулся, довольно забавно было слышать слово «безопасность» от убийцы с десятилетним стажем. Но то было истиной: моряки весьма активно и прилежно следили за тем, чтобы в приморских кварталах не совершались лишние убийства и грабежи. В цехах когда-то было так же, до прихода толп чужаков.

Воронят частенько можно было увидеть здесь: они пили, проповедовали, трахались. Трудно было представить, что они выкинут что-то подобное.

– Бездна бы их забрала… – Криг сделал большой глоток – этих ублюдков. – Набрав холодный воздух, он протяжно выдохнул. – И мои зубы.

– Может сходишь к костоправу.

– На площади?

– Да, он Кейлу на прошлой седьмице зуб вырвал так, чтот тот даже не насрал себе в штаны.

– Схожу…

– Только сам не вырывай, а то вся пасть сгниет, как у Леменха, помнишь? – Рор прямо таки излучал чистую братскую заботу.

– У него она сгнила от языка престарелой иллирийской шлюхи, от нее за версту воняло гноем? Он не чуял?

– Любовь, что сказать… – Рор непринужденно постучал пальцами по рукоятки короткого обоюдоострого клинка на поясе.

От воспоминаний и смеха боль на несколько минут утихла.

– Может пойдешь поспишь, примешь сонной травки, а я ее сам подстерегу? – Рор озабочено положил руку на плече товарищу.

– Угу, а потом Бругге пришлют твою голову, и супа из потрошков.

– Да кто? Вокруг только монахи и шлюхи.

– Вот они и пришлют.

– Видел я твою пламенноволосую, справлюсь – Рор усмехнулся во всю ширь, обнажив полный набор серых зубов. – Не похожа она на того, кто может, разделать человека, как свинью.

– Ты просто с ней не спал.

– Ты уверен? Бругге не понравится, если окажется, что все это время мы прохлаждались зазря.

– Точно…она мне постоянно проповедовала после того, как я с нее слезал. Всё пыталась сделать из меня проповедника, мол, для защиты их скромных проповедников.

– И где же ты ее нашел-то?

Казалось бы непринужденный вопрос в такой же типичной беседе вызвал на лице у Крига целую палитру эмоций, в основном сомнение и признаки глубокого мыслительного процесса.

Бандит размышлял, что стоит знать его другу. Следует ли ему знать о том, что эта самая девчонка была его сестрой, вернее, их матерей обрюхатил один и тот же наемник, которому Криг перерезал глотку пару лет назад? Стоило ли другу знать, о том, что Криг чуть ли не согласился с ней? Почти предал змея, чтобы уйти навсегда отсюда. И стоит ли ему знать, о том, что он не хочет, чтобы она попала в руки Бругги?

– Если она – Криг замялся, с удивлением отметив, что зубная боль почти полностью потухла, – …если она и правда ничего не знает, Бругга ее отпустит?

– А тебе что за забота? – Рор засмеялся – да ну, ты серьезно? – Видимо, что-то во взгляде Крига очень сильно показывало его обеспокоенность. – Скажу обо всем Нанни, увидим, как она теперь тебя любить будет!

– Я ей больше всех плачу, так что будет – буркнул Криг. – Ладно, забудь, я просто спросил.

– Ну, замолви о ней словечко. – Рор стал серьезней – мы не звери, у нас все по закону. А зачем ты о ней рассказал десятнику о ней то тогда?

– Если бы не сказал, предал бы змея.

Рор промолчал, но во взгляде читалось явное и полное удовлетворение ответом.

Наконец, примеро через час созерцаний, Криг увидел свою…,свою цель.

– Вон она, Тайра! – Криг указал на красноволосую девченку, сутуло шагающей вдоль улицы.

– Много народу… – Рор задумчиво почесал подбородок. – Перехватишь ее на переулке.

– А ты?

– Я буду позади, раз она так тебе дорога не стоит лишний раз ее пугать.

Уже на повороте на другую улицу, в узком переходе между двумя беззвучными двухэтажными домами девушка обернулась. Она узнала его и приветливо помахала рукой, второй она держала плетенную накрытую корзинку. Внутри у крига все перевернулось, и чем ближе он подходил, тем сильнее колотилось сердце.

«Проклятье, что с тобой? Ты совсем отупел? Как можно позволять какой-то шлюхе так владеть тобой?».

Все эти вопросы яростным звоном колошматили пустую голову. Но этот нарочитый тон не смог скрыть всю фальш его слов. Криг понял, что по уши увяз в ней, как в глупых рыцарьских песнях, но только вместо девы озера…была Тайра.

Рор наблюдал за ними стоя в паре десятке шагов. Взволновался он лишь тогда, когда их разговор затянулся, его друг слишком увяз в объяснениях, а на щеках девушки вспыхнули слезы, и, уронив корзину, из которой выскочила краюха хлеба, она кинулась Кригу на шею. Мимо проехала телега, что на пару секунд закрыла вид на эту парочку. В следующий момент они шли к нему навстречу, через чур бодро.

– Ей есть, что тебе сказать… – Начал Криг. – Выслушай для начала – опередил он череду возражений.

– Все в районе знают, что вы ищите пастырей – голос Тайры излучал наивность и незрелость, – вы не увидите а улицах больше слуг ворон. Этот точно, но и таике как я, простые помощницы слепых пастырей, вам не помогут, ибо они сами приходят когда захотят и нам неведомо где и когда они вновь начнут песнь.

– Ну вот и скажешь это, кому надо, может еще пару вопросов зададут.

Криг укорительно посмотрел на него, он точно знал, что эти пару вопросов станут последними в ее жизни.

– Она сможет нам помочь по-другому.

– Ты себе поможешь, если врежешь ей хорошенько и оттащишь к Бругге.

– Ваш Бругга! – девушка неожиданно вскрикнула, но не испуганно, а словно отдавая приказ, – …будет доволен, если к нему приведут проповедника, а не простую слушающую!

Рор вопросительно взглянул на девушку, ложь он умел распознать, слишком долго жил для своей профессии, и прекрасно осознавал, что она не врет. Но сомнение не должно уходить сразу, нужно как минимум пара вопросов.

– Ты же сказала, что они сами вас находят. Откуда же ты можешь знать, где он? – Первый вопрос.

– Я иду к нему. На днях, меня, как прилежную слушающую попросили присмотреть за одним слепцом, проповедником.

– Где он?

– Здесь, недалеко, в приюте.

– Этот странный дом для шлюхиных отпрысков?

– Возможно – ушла от прямого ответа девушка.

– Тогда, почему? Почему ты предаешь своего бога? – Второй вопрос.

– Он не бог – Тайра выпрямилась. – И… – она взглянула на Крига, а он ан нее, – ради Крига, все ради него.

Рор хорошо мог отличить правду от лжи, но будь он проклят, если сейчас перед ним происходило что-то раннее невиданное.

«Любовь».

То, что не он не познал и не познает, но то, что он смог понять и прочувствовать, глядя на их взгляды.

– Я ей верю, Рор. – Криг на мгновенье утерял свой знаменитый шакалий взгляд.

– Ну что же…если нас сожрут, клянусь, я тебя прокляну.

Приют не выделялся ничем от стоящих рядом домов, высоких, каменных. На удивление, все признаки культа Всеотца – огненное сердце, алый клинок, или хотя бы, красное знамя, которые украшали храмы и прочие здания церкви, начисто отсутствовали.

– Там с ним девочки, те, кто выжил из детей. И еще одна слушающая. – Тайра стояла позади Рора, пока он внимательно рассматривал цель.

– И никого? Никого из вооруженных мужчин.

– Нет, не зачем же.

Рор усмехнулся:

– Сначала заходишь ты, отопри нам дверь и подай сигнал, попытайся увести детей подальше, не хочу сними возится.

– Они больны.

– Тем более.

Позади Рора послышались мокрые хлипкие звуки: Криг провожал свою возлюбленную. Тайра подала сигнал довольно быстро, Рор не успел даже отлить. Криг посмотрел на него с вызывающей улыбкой: мол, видишь, не подвела. Но во взгляд вновь вернулась кровожадность, а его рука легла на клинок.

«Наконец-то, старый добрый Криг».

Они вошли в открытую высокую, окованную дверь. Она поддалась от одного прикосновения, не издавая ни звука. Их клинки были уже на изготовке. Рор вошел первым, как можно тише он вступил в довольно широкий темный коридор. В нос ударил запах гноя и смерти: про болезнь она не соврала. Коридор кончился через десять шагов и перед глазами бандита предстала круглая комната. В углу стояла Тайра, заприметив его она указала пальцем на сидевшего на коленях к нему спиной старика, и тут же скрылась. Криг шумно зашел в зал, опередив его и подойдя к молящемуся на расстояние пару шагов.

– Вы пришли как раз к столу. – Неожиданно сказал старик, продолжая стоять на коленях, и что-то бормоча.

Криг посмотрел на друга, тот кивнул в знак согласия: пора. Сначала нужно было повалить его, завязать рот, дабы старик не наслал проклятие, затем связать руки, ноги, да и в ближайшее логово, или просто поставить в ближней таверне, и сходить за подмогой: добычу змея никто не осмелится взять.

Удар пришелся прямо по челюсти: старик не в тот момент решил посмотреть слепым глазом на стоящего позади него Крига. Слепец распростерся на полу.

– Спасибо – послышался легкий хриплый шепот.

Криг усмехнулся:

– Сейчас еще получишь.

– Хватит! – Оборвал его Рор – вяжи его, и пасть заткни.

Звук замка заставил его обернуться. Из темного коридора на него смотрело шесть пар пустых серых глаз. Осознание пришло не сразу, лишь через пять ударов сердца: они влипли в ловушку. В одной руке он сжал свой широкий обоюдоострый клинок, вторая рука извлекла кривой нож из голенища. Он сделал шаг навстречу этим пустым глазницам. В сумрачном свете он разглядел неестественно бледные туловища смотрящих на него, лишь двое из стоящих в коридоре по росту могли перевалить ему за пояс. Это были дети, лет восемь, не больше двенадцати. Если нужно, он легко сможет пробиться через них. Но в воздухе царило что-то с намеком на более серьезную опасность, нежели группа одурманенных чем-то детишек.

Звук железа заставил его обернутся: Криг уже лежал на полу, истекая кровью, а над ним восседала Тайра:

– Теперь мы будем вместе навечно. Теперь ты будешь во мне вечно.

Слепец громко засмеялся, окруженный маленькими низенькими темными фигурами.

Рор слишком сильно оказался увлеченным видом незваных хозяев, что не заметил, как оказался в окружении. С уверенностью, что он сможет порубить их всех, он замахнулся, целя клинком прямо по хребту Тайры. Однако вместо кости железо ударилось о железо. Взгляд бандита уперся на мечницу: бледную, как и все здесь, девушку со светло-серыми, запутанными в десятки косичек, волосами.

Она очень быстро перешла в контратаку, парируя его жалкие попытки перехватить инициативу и оттесняя его к дальней стене. Каждый удар сопровождался неестественным шипением, исходящим, как Рор понял, от низкий фигур, окружавших их место поединка. Некоторые из детей открывали рты, оголяя два ряда серых…клыков. Россказни о поедании трупов воронятами обретали перед ним реальность.

Наконец, он упал. Спина почувствовала под собой тяжелый удар камней и песка. Воздух с болью вырвался из груди, а рука была не в состоянии сжать клинок. Рор почувствовал, что не один в этой темноте. Переворачиваясь, обдавая свое тело невыносимой болью, он заметил еще одного, бездвижно сидевшего. Он узнал его: Моран, он должен был шуршать в районах с беженцами. Но он был здесь. Когда глаза привыкли к темноте Рор увидел тела всего десятка Морана, некоторые были освежеваны. Они все сидели, с неестественно прямыми спинами. Он подполз к телу, сверху послышались смешки. Глаза Морана смотрели куда-то вдаль, а из вскинутого вверх подбородка стекала, уже засохшая, широкая линия крови. Он знал, что с ним сделали, и остальными, сам пару раз такое вытворял – весь десяток насадили на колья, словно на вертел. Россказни о поедающих плоть мертвецов, воронятах, обрели полную, неоспоримую явь.

Ощущая острую боль, бандит потянулся к ножу: лучше умереть так, чем оказаться на месте братьев. Но ножа не было, а по его телу забегали чужие пальцы. Первые клыки вонзились в ноги, он отдернул тварь, но следующий укус пришелся на предплечье, его окружили…Десятки маленьких пустоглазых демонов. Он станет их первой закуской.

– А он нам не нужен? – Спросила сероволосая, наблюдая за тем, как ее младшие братья и сестры обедали.

– Нет, – слепец оперся о девушку. – Он сказал, лишь кожу отправить змею, а освежеванные тела выставить вдоль улицы.

– Но они же… – возмутилась она.

– Тише дитя. – Оборвал ее проповедник. – Его воля ведет нас.

***

Медлить было нельзя, выброшенный труп людей змеиного убийцы – прямой сигнал к действию и Мердок не медлил. Он за час собрал с полсотни стражников. И повел, к указанному шпиком дому.

Узкие бедные улицы заполонили алые кирасы вооруженных до зубов воинов, площадь у приюта была полностью расчищена, но освежеванные тела стражники побоялись убирать, по крайней мере до той поры, пока их не осветят священники.

– Вперед! – Рявкнул Мердок, указывая на широкую входную дверь приюта клинком. Одет он был во всей красе – нагрудный панцирь, поножи, поручи, меч. И к тому же, полностью трезв.

Толпа стражников с клинками, копьмяи, арбалетами ворвалась внутрь. Армию воронят они не обнаружили лишь смеющийся лысый безумец и десяток пустоглазых детей, обгладывающих мясо с кости. С человеческой кости.

Мердок застыл.

– Прошу к столу, к пиршеству ворона! – Слепец рассмеялся, приглашая вошедших к десятку, насаженных на кол тел.

Девочки перевели взгляд с мяса на все еще живое мясо. Шипение заполнило все вокруг. Первыми не выдержали стрелки. Несколько арбалетных болтов влетело в худенькие детские тушки. Дальше пошли пики и клинки. Все закончилось быстро. Мердок хотел оставить безумца в живых, но какой-то стражник разрубил ему голову от черепа до хребта.

***

Ангус приближался к небольшому поместью на севере от столицы. Рядом ехал трехсосковый Джимми, который всю дорогу расспрашивал о Бругге – главному змею.

– Он нас точно не прирежет? Мы же не знаем почему он сбежал? – Бормотал Джимми, он много слышал о Бругге и все что он слышал, сводилось к короткой характеристике: «Змей был из тех, которым убивает ежеминутно».

– Знаем… – коротко бросил Ангус. Бруггу он знал намного лучше.

Поместье было окружено деревянной стеной размером в полтора человеческих роста. Небольших ворот их встретило несколько головорезов. Ангус кивнул им. Джимми сделал тоже самое, но на него лишь косо посмотрели, как на идиота. В поместье было всего пару строений: широкий деревянный дом, свежеокрашенный и конюшня.

– где он? – Ангус за руку поздоровался со старым седым воином с двукрылым топором в руке, которым он до подхода моряка рубил полено.

– В доме, он занят.

– С Иссаром?

Старик горестно кивнул.

– Он опять?

– Да, лучше попозже.

– У меня нет времени.

Старик жестом указал головорезам расступиться.

Ангус и Джимми поднялись на пять ступенек и вошли внутрь дома. Зал был просторным, столы были сдвинуты по краям, а в центре горел открытый очаг. У одного из столов жалостливо скулил связанный старик больного вида в красной рясе служителя церкви. Однако внимание Джимми привлекла деревянный столб, стоящий в центре, поодаль от очага. На этой искусно сделанной колоне из цельного бревна извивалась змееподобное существо с цепью протянутых рук внизу колонны – бог Иссар. Змееподобный бог из песчаных земель юго-востока. Джимми сплюнул на пол, отгоняя от себя беду, которую мог накликать взгляд чужеродного божество. Ангус же провел непонятный жесь от лба до груди, словно изображая движение змеи у себя на теле.

Затем Джимми увидел его – Бруггу. Это был высокий худощавый человек. Он сидел по пояс голый на коленях перед змеевидным изваянием. Его спина была изуродована десятками длинных шрамов. Он встал и обернулся. Джимми стало не по себе о взора его по истине змеиных серых глаз. Через правый глаз наперекосяк шел розовый глубокий шрам. Покрытые щетиной глубокие скулы лишь прибавляли его лицу змеиную форму. В окровавленной жилистой ладони он сжимал изогнутый длинный нож.

– Ангус. – дружелюбно поприветствовал гостей, однако от его голоса Джимми стало еще больше не по себе.

– Здравствуй, – усатый здоровяк спустился и подойдя к убийце по теплому с ним обнялся. – Ты чего уехал не попрощавшись?

Бругга криво усмехнулся змеиным оскалом:

– Присаживайся, вы надолго.

– У меня нет времени.

– А, дела принца, понимаю.

– Тогда оставим бога на потом. – Он указал ножом на змея, затем рухнул а пол.

Ангус увидел – убийца разбит, безжалостный головорез по настоящему напуган, в первый раз в своей жизни. Он трясся и сжимал голову ладонью.

– Они съели моих людей. Представляешь….

– Я видел.

– Съели как свиней, и это были дети, маленькие девочки, представляешь, на что способны их воины?

– Всех можно убить, и не важно, какое мясо они предпочитают.

– Это были мои люди! Они не какие-нибудь свиньи, чтобы их можно было так забить.

Аегус перевел взгляд на дрожавшего старика, указывая: мол, а ты чем собираешься заниматься.

– Это не то – прочитав мысли друга. Отмахнулся Бругга. – Это жертва, ему…а они, им просто это нравится.

– Откуда…

– Они пришли ко мне…

Ангус не смог скрыть удивления:

– Как?

– Три девушки, заточенные зубы. Звериные глаза. Они принесли мне срезанную кожу моих ребят. Они сказали, что, так как я служу истинным богам. То могу стать, ка кони

– Как они?

– Да, – Он сплюнул на пол. – Проклятье. Я послал их в бездну, но они оставили мне это. – Он указал ожог в форме птицы с раскрытыми крыльями. – И ушли.

– Мердок убил их.

– Он убил лишь их детей, маленьких слепых птенцов, данных ему на закланье.

– Главную птицу ждет тот же вертел.

– Он не испугался?

– Что?

– Бастард, опиши его после того, что он увидел.

Ангус задумался, следующие слова могли повлиять на решение Бругги. Медлить было нельзя. Но и правду говорить тоже, но и врать, Как же сложно порой подбирать слова.

– Он…он был не готов к подобному. Но он все так же зол, и его желание оторвать вороний ключ только усилилось.

– Значит, ты хочешь сказать, что это зрелище лишь разыграло его аппетит? – Бругга изобразил, полную паскудства и злой насмешки, улыбку.

– Да, именно так.

– Тогда, при следующей встрече я их убью. И твой хозяин должен быть рядом.

– Это ты будешь рядом, когда он приведет тебя к полумертвому ворону.

Убийца резко вскочил и подошел к связанному священнику:

– Пора… – Ангус буквально под руку выпроводил Джимми из дома.

– Так он вернется?

– Да.

– В Рейне запрещено поклоняться Иссару – неловко напомнил молодой моряк. – И резать священников.

– Я знаю.

– Может мы…

– Не может – рявкнул Ангус. – Он нам нужен, и если, чтобы привести его в чувства, ему нужно прирезать парочку чванливых священников, я сам ему буду их привозить.

– Я просто спросил – развел руками Джимми. – А мы на правильной стороне?

– Что?

– Ну, отец всегда говорил: перед дракой всегда убедись, что ты на правильной стороне.

– Мы на стороне короны, а это единственная правильная сторона. Приведи лошадей и заткнись!

Глава 8

Глава 8.

Ночь Лугна-Саури.

север, Волчий предел

Когда-то, еще будучи ростом с охотничью собаку, Хаг поранился косой. Порез был глубоким, даже, казалось, виднелся серенький кусочек кости. Однако, не смотря на весь кажущийся ужас раны, все быстро зажило. Отец тогда сказал: на тебе, как и на любом северянине, все как на собаке зарастает. Охотничьи породы действительно обладали способностью сращивать кости быстрее, нежели другие животные, да и люди. И вот сейчас, получив глубокие раны, только теперь не от собственной косы, а от чужого клинка, порезы его снова затягивались с удивительной быстротой и меньше чем через неделю, он уже работал на постройке моста. Правда, бревна не таскал и топором особо не махал. Раны все же могли открыться, однако отвары Сирени, воспитанницы знахарки, скрывали боль и затормаживали кровотечения, а графский лекарь довольно искусно заштопал порезы.

Ему тан Железнобокий был бесконечно благодарен, особенно за то, что смог совладать со старой целительницей, и не смотря на все ее проклятья занялся ранами своего приемного сына. Лекарь благополучно смог отбиться и от козней старухи, и от подарков Хорна – изворотливый старикашка.

Но Хаг не смог. После того, как до него дотронулся рейнский лекарь, старуха отказалась напрочь проверять его раны: следить за состоянием и процессом заживления. Но он и сам не особо и интересовался ими.

С каждым днем ноющей боли становилось все меньше, а руки частично, с прежней силой брались за топор, этого, казалось, вполне достаточным. Однако голова все еще мучала Хага. Он помнил практически все виденное в небытие, и не мог выкинуть из головы ни единой детали.

Отец, вернее его образ, тот которым он его запомнил, вновь за многие месяцы явился к нему и к чему-то призывал. Но вот к чему?

Желание бросить все и уйти на поиски вновь засвербило в груди. От этого его раньше отговаривал Хорн, обещая, что на следующую весну он будет волен уйти за кем и куда пожелает. То было две весны назад. Тогда его еще держала мать, но теперь…Почему он еще здесь?

Мысли о том, куда мог отправиться отец, частенько проникали в его голову перед сном. В длинном зале у дяди была огромная карта обитаемого севера. Подробная, ее когда-то сделали рейнские картографы в подарок. Хаг немало времени провел, разглядывая ее. Южная граница начиналась на реке Итин, заканчивалась северным побережьем и фортами, подданными Рейна. Западная граница упиралась в бесконечный океан, а восточная в цепь хребтов, из-за которых северянам приходилось без помощи Рейна отражать нападки горцев и диких Даннан, чьи друиды, в память о прошлом поклялись вырезать всех, кто встал под руку Рейна, чьи друиды служили его отцу и были помазаны дружбой и единой целью. С отцом, но не с дядей. А южнее от этой цепи, проходили непроходимыми границы Первого леса. Где обитали нелюдимые, истинные и старейшие Даннан, коих он видел в свите отца, правда, всего двоих. Они походили на людей разве что тем, что имели две ноги две руки, и одну голову. Это были бледные высокие зеленоволосые гиганты, такими их запомнил Хаг.

Отец мог направиться именно туда, именно оттуда были родом его боги, как все полагали, но сам отец говорил, что его боги – боги Рейна, истинные и искать их следует в самом его сердце. После вновь слышанного зова, воскресших образов танцующих тенях, он почувствовал прикосновение судьбы. Это было знаком, не могло не быть им. Именно в эту весну он убил, он стал готов к путешествию. Оставалось только найти смелости покинуть дядю и брата.

Хаг настолько погрузился в свои мысли, что потерял в них все посторонние звуки: и удар топора, расплывающийся по бревну, и болтовню о приближающемся празднике. Не услышал он и приближающихся коней и смех брата. Из думы его вырвала нависшая тень. Хаг развернулся, позади него на коне восседал его младший брат. В одной руке он держал, уже приросший к руке лук, а другой размахивал, сопровождая страстный рассказ. Когда же Хаг вернул свой слух пространству, он понял, что речь шла об удачной охоте и загнанной дичи. Воган, увидев, что его брат наконец-то вышел из своего мира, и вернулся к ним, радостно потрепал перед его носом связкой из трех серых туш:

– Ты бы своим копьем такое не изловил!

– Да, хватит на тарелочку похлебки.

– Не надейся, поднесу богам перед праздником, и кровь и печень. Не смотри, что малы, от стрел бегали достойно.

– Прям как рейнцы – послышался рядом смешок лесоруба.

– Лучше съедим – возразил Хаг.

Выйдя из раздумий, он осознал, что желудок его полностью пуст.

– На празднике мяса хватит. – Мечтательно протянул Воган, прибирая зайцев к седлу. – Хоттон зарезал десяток поросей и пяток быков. Еды много будет. Ты видел, какую корову на подношение приготовили?

– Не-а, занят. Мне некогда, как видишь, по округе с коня глядеть. – Хаг демонстративно положил широкий топор на плечо.

– Самую крупную – пропустил укол Воган, он был сыном тана, в его обязанности входило только крепко бить клинком, и не быть глупцом. – Рога длинной с мечи, а мяса – он развел руками, показывая тучные бока. – А нам зарезали доходяг. Вот какая разница Лунгу какую корову ему забили? Они же все равно с невестой только кровь изопьют и все. А мясо так и будет тухнуть.

– Прадеды самых пышных пленниц ему резали, или жен. – Стоявший рядом старый седой лесоруб вмешался в раздраженные возражения Вогана.

– Ну, это еще понимаю. Видал жену старосты из Йелунка. – Он подмигнул Хагу. – Вот она бы подошла. Вот я диву даюсь, зерна мало, мяса и того меньше, там только капуста и свекла, а они оба тучнее того облака. Колдовство – пробубнил Воган. – Ладно, я повезу в дом. А ты, когда наиграешься в лесоруба, приезжай ко мне, пора напиться.

– Дядя уже уехал?

– Не, проезжал, щиты еще стояли. Не будешь его провожать?

– Нет, простимся здесь, там слишком много чужаков.

– А я послушаю, похожу, если будет что интересное, расскажу. Хотя, он потрогал лук, – я и так знаю, зачем послы здесь. Говорят, горцы переходят горы, каменные вороны, кажется, с друидом, представляешь?

Хаг пожал плечами: горцы каждое лето совершали разбойничьи набеги, ща исключением последних пару лет, это было обычным делом.

Воган словно догадался о мыслях брата и усмехнулся:

– Не, не простой набег, их много, и трутся они у границ, выжидают. Эхх, – он мечтательно погладил лук. – Если большой набег будет, отец должен меня взять, он обещал. Да и пора мне, засиделся я за отцовой штаниной.

– Ага, еще две весны назад.

– Должен! Я его наследник, а еще не кому стрелы в глаз не загнал. Неправильно, не по-людски.

– Не по-людски вздохнул Хаг, про себя усмехнувшись.

– Ладно – он развернул коня – жду тебя с элем брат.

Хаг посмотрел в спину уезжающему брату и продолжил счищать чешую с бревна.

«Вот и дядю созвали на совет. И правда, идут перемены»

Вчера с севера прибыл вестник под серым флагом – посланники совета танов, который собирался в празднества летом или осенью, каждый год. Однако все дело было в том, что Железнобокого уже не призывали на совет не менее восьми раз. И если его позвали, то дела плохи. Но был бы совсем конец, если бы призвали и северных племен с берегов, что тоже являлись частью северных народов, что считали себя первородными, но ни сами таны, ни уж тем более Рейн видеть их черные щиты не желал.

Хорн собрался явится на совет горделиво и во всей красе. Хаг это понял, как только оглядел богатый и грозный эскорт тана: десятки вооруженных, закованных в лучшие кольчуги всадников под расшитыми знаменами, гремя сталью, проносились сквозь лесные дороги.

Провожая взглядом изумрудные стяги, уходящие на север, Хаг еще раз убедился про себя: «Действительно, грядут перемены». И в воздухе летало предчувствие, что все это как-то связано с тем, что произошло на болотах. И его роль в этом: найти отца, он-то точно знает, кто были те пустоглазые. Но что потом. Ведь он так и не дал ответ на вопрос: кто же танцевал в его кострах?

– Мы и есть эти тени в огнях! – неожиданно пронеслись ветром слова отца.

Хаг отмахнулся. Благо сегодня он напьется, и эти мысли улетят, хотя бы на время.

Возвращаясь на двор тана, Хаг заметил вздымающийся дым из рощи и мелькающие вдали огни. При виде этого работники ускорили шаг и весело запели гимны. Несколько идущих впереди молодых парня сладостно обсуждали каких-то девок из соседних селений, коих они видели на прошлое празднество. И речи их были полны предвкушения увидеть их на этот год. Хаг помотал головой, слушая эти разговоры. По сути, возлежание на свадьбу Лунга и Летты считались частью поклонения, и неженатые парни и девушки могли со всей страстью и без осуждения со стороны старших отдаваться этому ритуалу. При некоторых обстоятельствах даже связь чей-нибудь жены или мужа с посторонней не являлась изменой. Ибо, скорее всего, сама Летта и Лунг спустились к вакханалии, чтобы насладиться, испивая кровь и наслаждаясь плотью. А ребенок, зачатый в эту ночь, непременно должен был стать великим воином или как минимум, ему должна сопутствовать божественное благословение.

Хаг усмехнулся: Воган, по слухам, был зачат именно на празднование, но ни на великого вождя или героя он не походил. Хоть ему и предстояло стать таном.

Будущий тан, тем временем, беззаботно дремал на крыльце длинного дома, с его ослабевшей руки свисала чарка. Хаг нарочно громко вонзил топор в полено: от звонящего звука Воган вскочил, обронив наземь пучок стрел.

– Закончили? – Сонно спросил он.

– Ага.

– Ну иди, рубаху переодень да пойдем. – Он невозмутимо – не гоже племяннику тана являться…в грязи – он зевнул.

Солнце наполовину выглядывало из-под земной тверди, сопротивляясь надвигающейся тьме последними ярко-алыми лучами. Купаясь в этом кровавом свете, проникающем сквозь деревья, Хаг застал вой рога, провозглашавший начало торжества. Десятки, сотни людей тянулись цепочками к священной рощи, где еще сохранились величественные железные дубы перворожденных. Братья шли бок о бок с веселой толпой, вмиг сделавшейся обеспокоенной, когда из самой рощи от одного к другому цепочкой передали ли одну фразу: «Скади здесь». Воган с улыбкой наблюдал, как толпа вмиг теряет улыбки и становится суетливо-обеспокоенной.

– Что лыбишься дуралей – осадил самоуверенного юнца седой щитоносец.

– Дык праздник.

– Скади здесь – сплюнул щитоносец, отгоняя злость. – Быть беде…

– Беда будет, если я не напьюсь. – Отмахнулся младший сын Железнобокого. – Да, брат! Если мы не напьемся!

– Скади здесь – пожарил плечами Хаг.

– Да чтоб вас! – Воган ускорил шаг и подбежал к друзьям с полными мехами меда.

Наличие вестницы войны его нисколько не трогало.

Хаг стоял в первом ряде крупного круга собравшихся, держал щит и топор, как подобало ритуалу, рядом стоял брат. Быка на жертву и правда выбрали огромного, самого откормленного. Старик положил подвешенному животному ладонь на лоб. Алый отпечаток остался меж рогов.

– Лунг прими ее в свадебный дар и пусть твое семя наполнит наши земли, как наполняет Летту! Лунг! Призываю тебя и воинство твое на празднование! Лунг! Небесные копьеносцы, щитоносцы! Наполните на ссвоей храбростью и силой! Летта, испей подношение и приведи наших сыновей и дочерей к великой мудрости твоей!