Текст книги "Венец из окровавленных костей (СИ)"

Автор книги: Сэд Сторибрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Ну что ж, начнем заседание. – Гластейн ударил ладонью об стол. – С вашего позволения милорды, я возьму первое слово. Начну, наверное, с самого важного на данный момент…Хочу выразить свое опасение и недовольство сложившейся ситуацией. Меня пугает нынешнее положение дел в столице. Моему отцу стоило больших усилий примерить все религиозные общины в королевстве, и теперь все его труды летят в бездну. Как вы могли допустить резню на улицах? – Лорду Грегори, я уже говорил это сегодня. – Грегори смолчал, кивнул. Принц выждал драматическую паузу. – В первую очередь, мое недовольство направленно к церкви…

– Простите, милорд, – Незнакомый в двухцветном плаще поперхнулся, выпил вина из стоящего рядом кубка, – в этом нет нашей вины, народ выплеснул благородный, божий гнев. Язычники обесчестили святейшее место! Неудивительно, что народ решил покарать богопротивных отступников! – Заметив хмурый неодобрительный взгляд принца, молодой священник приноровил тон и поспешил убраться от тяжелого взгляда, уставившись в стол.

Заметив замешательство священника, Гластейн усмехнулся:

– Хм, ну да, божий гнев. – Принц наклонился к столу, положил руки на стол. Молодой церковник заерзал. – Управлять чувствами людей, в том числе и гневом, прямая обязанность церкви…

– Обязанность церкви служить всеблагому и всемилостивому Всеотцу. – Пробубнил церковник, не отрывая взгляд от стола.

Эта фраза вызвала ухмылку у всех собравшихся.

«Неужели церковь не могла прислать кого постарше, и по умнее» – вздохнул про себя Грегори.

– Безусловно, – принц не убирал взгляд с парня. – Вы наш будущий первосвященник?

От этого вопроса у Грегори вырвался невольный смешок, который очень громко ударил по залу. Гластейн это заметил и тоже слегка усмехнулся.

– Нет, нет милорд, ни в коем случае. – Церковник испуганно замотал головой. – Меня выбрали лишь быть временным голосом церкви на высочайшем совете вашего королевского величества.

– Не моего… – перебил его принц.

– Что?

– Не моего, а моего отца.

– Да, верно, простите милорд, вашего отца, да благословит его…

– Пустое – отмахнулся Гластейн. – Мы и так удалились от темы. – Принц отпил вина и громко поставил железный кубок на стол, давая понять таким образом, что беседа окончена. – Итак, милорды, сейчас для нас самое важное не допустить новой волны нарастания волнений и остановить растущую религиозную вражду, иначе это может привести к разрушительным последствиям для целостности королевства.

– Мой принц, простите, но вы слишком преувеличиваете угрозу. – В разговор вмешался казначей.

– Надеюсь, что это так. Но боюсь, сэр Оулдман вы не видите полной картины происходящего. За последние недели я попутешествовал по Рейну и увидел наше нынешнее положение. Вам напомнить милорды, что мы только недавно завершили тяжелейшую для нас войну с Иллирией. Графы еще не отошли от военных налогов, а тем более на севере. А еще и эта чума на северной границе. Прибавьте к этому начинающуюся религиозную вражду и то, что практически треть нашего королевства, включая знать, являются приверженцами старых религий. А теперь представьте, если кто-то извне решит воспользоваться всей этой суматохой. – Гластейн снова выдержал паузу. – Какие решения уже приняты, господин канцлер. – Принц повернулся к худощавому Эреварду Гису.

Канцлер, не смотря на нетерпеливый тон принца начал доклад не спеша:

– Я разослал людей в некоторые известные общины к заливу и дальше на север, новостей от них пока не было. Но мне удалось допросить неких «глав» культов из столицы и Коннахта…

– Лично? – Скрестив руки на груди, спросил Торен Аррон.

– Разумеется, – криво усмехнулся канцлер. – Могу вас заверить милорд, они не причастны к убийству первосвященника. Ни приверженцы старых богов, ни Дану, ни поклонники змеиных богов, ни даже оккультисты «серого короля» не причастны…

– Но, шкура. – Неожиданно перебил канцлера молодой церковник. – Первосвященника нарядили в богохульную шкуру, волк с оленьими рогами. – Он попытался изобразить рога руками.

– Да, об этом. – Канцлер запустил руку во внутренние карманы серого плаща и вытащил оттуда несколько тонких свитков свернутой бумаги. Протянул их принцу. – Донесения черных мечников. Если кратко, то некому Оуэну, таксидермисту, заказали сделать необычное чучело: волк с оленьими рогами.

– Кто заказал? – Спросил принц.

– Неизвестно…

– Вы не нашли этого Оуэна? – Усмехнулся лорд-командующий королевской гвардией.

– О нет, нашли. Вернее то, что от него осталось. Там все написано милорд. – Канцлер указал на записки. – Но если коротко: его убили, очень и очень жестоко…

– Кто это написал? – Неожиданно нервно перебил канцлера Гластейн.

– Командир черных мечников, самый стойкий из них. Я специально попросил его все проверить, и поверьте, он ни капли не преувеличил.

– Что там? – Прокатился вопрос по всему столу.

– Здесь написано… – Гластейн сглотнул слюну. – Здесь написано, что таксидермиста съели, вернее, большую его часть.

Канцлер наклонился к столу, обвел лордов взглядом серых вороньих глаз:

– Тело господина Оуэна было выпотрошено, а некоторые ее части разведчики нашли на дне большой кастрюли, в довольно жирном бульоне. – Канцлер усмехнулся про себя, уловив замешательство и страх на глазах лордов.

Лорд Грегори тяжело вздохнул, покачал головой, отгоняя от себя дурные мысли.

– Благослови нас Отец, это воинство бездны, никак иначе. – Пробубнил церковник.

– Поедание человеческой плоти практиковалось у пустынников, змеепоколонников. – Развел руками сэр Аррон. – Это лишь еще один след.

– Возможно – пожал плечами лорд-канцлер.

– Мне нужно будет лично переговорить с вашим черным мечником. – констатировал принц.

– Конечно. Что касается вспыхнувшему ненастью на север: ваш брат из своего кармана оплатил содержание двух егерских отрядов для патруля на зараженной территории, а так же оплатил услуги нескольких профессоров и знаменитых врачевателей, для изучения ненастья. – Канцлер поклонился сидящему напротив Редманду.

Младший сын короля парировал тем же жестом.

– Это мудро, – кивнул Гластейн. – Ну что же, перейдем к состоянию казны и налогов.

– Перейдем к самому скучному. – Улыбнувшись, под нос пробубнил канцлер.

***

Заседание совета, закончилось далеко за полдень. И как назло, самой долгой его частью было обсуждение расходов казны и расмотр жалоб высокопоставленных феодалов, банкиров и представителей Гессенского университета. Последние активно жаловались на вмешательство местных церквей во внутренние дела университета и даже поругались с представителем церкви на совете. Это было единственным интересным за все оставшееся время заседания и хоть как-то взбодрило Гластейна от скучных счетов и жалоб. При выходе, к принцам подбежал паж, и поклонившись, проинформировал о накрытом обеденном столе.

– Я сначала к отцу.

– Ну, я тебя подожду – Отправившись за пажем, бросил через плечо Редманд. – Ну что, Лорд Грегори, как вам? – когда удалился Редманд Гластейн обратился к своему старому другу.

– Что? Совет?

– Как я себя вел? Я, можно сказать впервые в нем без отца?

«Так вот зачем вы меня позвали» – понял он.

– Вы держались по-короелевски.

– Я хочу расширить совет.

– Не стоит, это лишние затраты

=– Не сейчас. Нет, когда придет время.

– Вы к отцу?

– Да.

– Сил вам, мой принц.

– Благодарю.

Они наконец-то тепло, совсем по-дружески, даже по родственному пожали друг другу руки.

Темные покои короля, были пожалуй самым мрачным местом, в котором Гластейну удалось побывать за весь день. Ставни были закрыты и единственным источником света в этом печальном месте служила свеча, стоящая на серебряном подсвечнике. Единственным звуком, расходившимся по стенам, было бормотание и сопение старого больного короля. Даже шаги, скрючившегося над больным лекаря, были абсолютно не слышны.

Гластейн несколько минут стоял в дверях и смог сделать ни шага, пока его не заметил лекарь. Подойдя к кровати, принц жестом повелел старику убраться. Тот, не разгибаясь, осторожно и бесшумно вышел за дверь.

– Ну, здравствуй отец. – Гластейн протянул руку, чтобы взять обессиленного короля за руку, но быстро передумал.

Тело короля медленно вздымалось и опускалось, а изо рта доносилось невнятное бормотание или вовсе, какое-то бурление. И под эту какофонию Гластейн пытался подобрать слова, понимая, что возможно они будут последние, которые он сможет сказать своему отцу.

– Я не готов. – На выдохе выпалил из себя принц. – Мы только прошли через войну, на севере проповедники трубят о восстании, на западе муровинги объединяются в единый хирд и понятно куда они направят свои топоры, на востоке орды изгоев и нелюдей переселяются от дальних гор к нашим границам. А в столице… – принц горько усмехнулся. – А в столице съели таксидермиста. – Принц сделал глубокий вдох. – Я не готов, я не сохраню твое наследство, не смогу.

Принц очень быстро вылетел из комнаты и замедлил шаг лишь на лестнице. Внизу, как бы невзначай стоял канцлер, увидев принца, он преклонился.

– Вы не будете против, если я пройдусь с вами.

– Нет, конечно, нет.

Принц заметил, что лорд-канцлер довольно сильно прихрамывает. Хоть лорд-канцлер и не был внешне похож на, прогнувшегося под тяжестью прожитых лет, старика, время от времени его посещали резкие боли в костях, сам он в этом обвинял перепады погоды, а не свой возраст. Вообще, никто в совете точно не знал, сколько ему лет, сам лорд Эревард Гис, говорил про свой возраст: «всегда на десять лет младше короля».

– Признаюсь, ваш доклад поразил совет. – Начал разговор принц.

– Хе, я не специально. – Криво усмехнулся канцлер. – Я думаю, ваш рассказ о путешествии на север впечатлил бы их сильнее. Вы очень мало рассказали…

– Я еще не все обдумал. – Перебил лорда принц. – Не решил еще, как все представить совету.

– А про донесения из Муровингии?

– Там пока ничего интересного, у совета и так много дел.

Принц и канцлер, в сопровождении четырех стражников спустились по узкой внешней лестнице и оказались в оживленном дворе. Прохожие, кланяясь, быстро расступались, создавая коридор. Пройдя сквозь кланяющийся туннель, они вышли в пустой сад, помимо бегающих туда-сюда слуг и стражников здесь больше никого не было.

– Разве вы не держали путь на обед?

– Я еще не нагулял аппетит.

– Итак, как наше положение на севере?

– Я уже говорил на совете, что беспокойно. Не смотря на то, что я полностью был согласен с отцом, когда он дал северянам больше свободы и самостоятельности, сейчас, увы, я вижу в этом опасность. Хотя, боюсь, что если сейчас начать сжимать петлю, будет еще хуже. А еще и эта эпидемия…

– Понимаю ваши опасения, – лорд-канцлер помотал головой. – По моим источникам, на севере не такой уж большой уровень беспокойства, по крайней мере, не больше обычного, да и половина тамошних графов добрые друзья короны, а Таврусы и ваши лично, так что беспокоится пока незачем. Хотя… – лорд Гис приостановился. – Королю всегда есть о чем беспокоиться.

– Я не король лорд-канцлер.

– Лишь формально. Простите, что говорю это мой принц, но ваш отец может отойти к престолу Всеотца со дня на день. Такова жестокая реальность. Но хочу вам сказать, на совете вы вели себя по-королевски уверенно и жестко. Вы готовы к трону мой принц.

Гластейн уперся взглядом в землю.

– Лорд-канцлер, вы правы, королю всегда есть о чем беспокоиться. И сейчас, главным моим беспокойством является убийство первосвященника и поиск виновных. Представьте мне всех своих людей, занимающихся этим расследованием, включая «черных мечников».

– Разумеется…

– И еще, я знаю, как вы не любите когда кто-то контролирует вас и вашу работу, но в этом деле вы должны докладывать мне обо всем, о любой, даже незначительной мелочи. Надеюсь, вы понимаете.

– Да, милорд, конечно, я все понимаю. Своих агентов я представлю при первой же скорой возможности.

– Превосходно. Ну а теперь, можно и на обед. – Усмехнулся принц.

Глава 2

Глава 2.

Кровавый дар незваных гостей.

север, Волчий предел

Воющий лес встретил охотников умиротворенной тишиной. Солнце впервые за четыре последних дня озарило окрестности своими лучами. Позади остались беспокойные ночи, полные гула небесных барабанов, вещающих о начале летних деньков, и стоящего стеной, прерывающегося на короткую передышку, дождя. Лес нехотя раскрывался перед ранними пришельцами. Он хотел покоя, а в последнее время подремать тысячелетним дубам не получалось: то непогода, заставляющая некоторых, особенно суеверных жителей с окрестности прятаться с топорами и вилами в хатах, растормошит уставшие ветви, то толпы конных и пеших латников, пройдут сквозь лес на север, бренча на всю округу железом и пошлыми песнями, то дровосеки наполнят лес раздражающим, глухим треском топоров. А сейчас вот эти двое…

Охотники, к их чести, своим присутствием не нарушали царившую вокруг тишину. Тихими, крадущимися шагами они ступали по сырой чавкающей лесной настилке, пытаясь не спугнуть возможную добычу. Вся живность, еще не учуяв солнца, не спешила выбираться из своих промокших от ливня нор. Это показывало и отсутствие каких-либо крупных следов на вязкой почве, в которой порой, застревала кожаная обувь лесных гостей.

Старший из пары охотников – высокий старик с расчерченным шрамами и морщинами лицом, облокотившись спиной о ветвистое дерево, которое тут же обдало его каплями с ветвей, посмотрел вниз в овраг. Его старческий, но все еще острый взгляд охотника сумел разглядеть очертания следов на дне оврага.

– Хаг! – Старик шепотом подозвал к себе молодого охотника.

Его, казалось, приглушенный голос испугал только проснувшихся птиц. В знак недовольства, они сотрясли ветви дерева, под которым он стоял. Второй охотник внимательно всматривался в землю, куда-то в сторону. Услышав зов, он несколькими бесшумными прыжками преодолел разделявшее их расстояние. Его шаги заглушались в звуке срывающихся под силой легкого рассветного ветра, каплей дождя.

– Я там, кажется, следы видел, копыта…подкованные и свежие.

– Нам конина не подходит – старший охотник указал вперед. – Совсем свежо. Спускалась вот здесь, чуть не поскользнулась, задела ветку.

– Спускаемся? – Не дожидаясь ответа, Хаг нырнул в низину. Ноги скользили по влажной почве, однако лишнего шума он не подавал. – Брендан, тебе помочь? – Так же шепотом спросил парень, увидев, как старый охотник осторожно всаживает ступню в скользкую почву.

– Заткнись, спугнешь! – Рявкнул старик.

Когда Хаг спустился вниз оврага и разглядел ведущие вперед следы, до него дошло недовольное старческое бормотание. Хаг знал, что подобное может продлиться до самого вечера. Брендан не любил от кого-либо принимать помощь и тем более, в лесу. Где он был хозяином, можно сказать лесным графом, как-никак, самый лучший следопыт всего воющего предела, а может, и всех северных лесов.

Чем глубже охотники пролезали вдоль оврага, в гущу леса, тем слабее становились следы. Земной настил в тени исполинских деревьев был более сухим. Следы их будущей жертвы постепенно растворялись в целой веренице других. Видимо, лес уже проснулся, и его сонные жители поспешили выйти из своих ночных укрытий. Наконец, через несколько полетов стрелы они вышли на преследуемую ими тварь.

Впереди, под тенью величественных ветвей, темнело коричневое пятно. Взгляд Хага безошибочно распознал полосатый бок молодой косули. Охотник, тихо, пытаясь не наступить на какую-нибудь сухую ветку или чавкающую листву, спрятался за широкий дубовый ствол. Повернувшись лицом к добыче, он воткнул длинный ясеневый шест в землю, согнул, надел тетиву, мгновенно выдернул стрелу из-за пояса, наложил, притянул тетиву к щеке и прицелился. На все это у молодого охотника ушло не более пяти ударов сердца. Широкий наконечник стрелы уперся в подрагивающее рыже-коричневое пятно.

Хаг взглянул в бок: старик уже был на изготове: его длинный лук изогнулся под натяжением, а стрела смотрела в туже цель. Брендан кивнул молодому охотнику, давая ему право на первый выстрел.

Хаг почувствовал, как к вискам прилилась кровь и голова начала как будто-бы сжиматься, рука стала неимоверно легкой, и охотник спустил тетиву. Как только пальцы перестали сжимать волосяную нить тетивы, он почувствовал движение. Вибрации, сопровождавшиеся громким треском, исходили откуда-то сбоку.

Почувствовал, но среагировать не успел, в отличие от косули. Животное за долю секунды, услышав резкий неожиданный звук, испуганно отпрыгнула в сторону. Стрела Хага воткнулась в мягкий лесной настил.

«Проклятье!» – вскрикнул про себя Хаг.

Брендан привстал, держа тетиву со стрелой натянутой. Его стрела все-таки достигла цели, не смотря на то, что стрелял он уже по убегающему животному. Косуля, со стрелой в бедре, в пять прыжков выбежала из видимости охотников.

– Подранок! Нужно ее догнать! – Вскрикнул Хаг и, на ходу вдевая очередную стрелу в тетиву, ринулся за раненным животным.

Брендан хотел было одернуть парня, но не успел. Мотнув головой, он устало помчался вслед. Косуля стремительно удирала вниз, к реке.

«Плохо – подумал Брендан, – если пересечет брод, то уже не достать». Река не только разделяла Воющий лес, но и служила естественной границей земли тана от земли графа Тавруса, поданного Рейнской короны. И хоть северяне могли спокойно разгуливать и беспрепятственно пересекать границу и вести беспошлинную торговлю, охотится в графских лесах, тем более на косуль, рейнские законы запрещали.

Краем глаза Брендан заметил сбоку от себя чью-то тень, источник уловимого охотниками движения. Обернувшись, он замер на месте. Сквозь ветвистые деревья, на встречу к нему, треща сухими ветвями на всю округу, неслась лошадь. Животное явно было напугано и неслась не разбирая дороги.

Брендан откинул лук в сторону, и, переведя дыхание, вышел на встречу лошади, расставив раскрытые ладони перед собой. Лошадь на секунда замедлила бег и недоверчиво взглянула на пришельца. Брендан начал потихоньку подходить к ней, тихо проговаривая:

– Тише, тише… – Подойдя ближе. – Еще с десяток ударов сердца и лошадь снесет его с дороги, но тут старый охотник произнес: – Доэхнэ, дорридай, дое, дое-е…

Язык Даннан услышали, казалось и деревья. Услышав речь древнего племени, лошадь встрепенулась, мотнула гривой и успокоилась. Трюки Дананн всегда срабатывали.

Старик медленно поднес раскрытую ладонь к морде скакуна, другой он схватил его за уздечку.

– Откуда ты здесь? – Брендан погладил ее по щеке, лошадь, кажется, привыкла к нему и уже почти не вырывалась.

На лошади красовалась зеленая попона, новое, еще не потертое седло. Через весь бок лошади проходила широкая серо-коричневая полоса, залившая седло и попону.

Брендан потрогал – кровь, свежая, и явно не принадлежавшая животному. На седле, в специальном кольце, брендан обнаружил широлезвинный боевой топр. Он осторожно вытащил его, покрутил в руке. Хорошая сталь, крепкая рукоять, явно ковался в замке.

«Видимо, твой хозяин не успел им воспользоваться» – пробубнил про себя старый охотник.

– Ты же сказал, конина нам не подходит. – Хаг возвратился один, налегке.

– Это он спугнул нашу с тобой добычу. Кстати, где она?

Молодой охотник махнул рукой в сторону реки, поверхность которой можно было разглядеть отсюда.

– На графских угодьях. Откуда он здесь? Это что, кровь? – Поравнявшись с Бренданом, он засыпал его вопросами.

– Да. И причем свежая. Еще мажет. Она, скорее всего с того берега.

– Брод далеко, а не похоже, что она добиралась вплавь.

Берег был изрыт подкованными следами, которые впрочем, уходили на прорубленную земляную дорогу, к сожалению для Брендана, на этой стороне леса. Конь то и дело пытался вырваться, словно не хотел идти обратно.

– Боится – заметил хаг. – Что его так могло напугать?

– Хозяин наверное на медведя налетел, ну или еще на какую зверину.

«Будем на это надеяться».

Они остановились у проломленного молодняка у обочины. За ним скрывался овраг, в который и уходили хорошо видимые следы. Хаг спустился первым, Брендан, примотав лошадь к дереву, поспешил за ним. Все стало ясно, как только они оказались на дне оврага. Сначала они увидели одно тело – изуродованный воин с разодранной на груди и животе кольчуге. Из брюха торчал серый мешочек кишок, над которым вилось сотни мух. Чем дальше опускался их взгляд, тем ужасней открывалась картина: десятки мертвых, изуродованных тел – людей и лошадей. Дорога была перепахана кровавыми следами и останками. А в воздухе царил запах освсем еще свежей крови.

– Боги – чуть ли не хором изумились охотники. – Проклятье…

***

Стрела снова попала в цель, за ней полетела вторая, третья. Железные жала пролетали сквозь длинный зал тана и упирались, в висевший на толстом канате, деревянный круглый щит, с черный кругом в центре, вместо железного умбона. Все три наконечника пробили как раз черный центр движущейся мишени. Каждое попадание сопровождалось одобрительным хлопком щитоносца, сидящего на крыльце дома тана. Хлопком, и большим глотком эля.

– Сходил бы с братом на охоту лучше. – Сидевший во главе стола тан оторвался от письма. – И пожалуйста, слезь со стола.

Стрелок усмехнувшись, выпустил четвертую стрелу и прыжком соскочил с длинного стола. Стрела попала в цель, но хлопка не последовало: щитоносец задремал.

– Хаг ушел еще до восхода. А я был слишком уставший.

– Слишком пьяный, ты хотел сказать. – Упрек был вкинут невзначай, как шутка.

– К тому часу я уже протрезвел, даже пожелал ему удачи. – Стрелок присел слева от отца, тетиву он, как и предполагалось, снял, давая дереву отдохнуть.

– Ну, тогда займись делами.

– Какими? Я сын правителя, мне надлежит драться, драться и еще раз драться. Но теперь с Рейном над головой… – он вздохнул – Превращусь в ленивого писаря и пьянчугу, как и все их графы.

– Какие твои лета, еще навоюешься. – Рассматривая послание, проговорил тан. – А еще тебе следует научиться держать язык за зубами.

– Что там? – Сын тана показал на письмо. – Его вроде не было.

– Ты их читал?

– Те, что епископские послы разнесли да. А это?

– Это от графа Тавруса.

– Нашего злейшего врага.

– Нашего добрейшего друга. – Поправил сына тан. – Не забывай, он единственный, благодаря кому меня не повесили рядом с островитянами после восстания.

– Ты это повторяешь всегда.

– Потому что ты всегда забываешь. Мы теперь часть Рейна, твой брат и вовсе теперь рейнский рыцарь.

– Поиграется и вернется, ты же знаешь Вейла.

Тан оторвал взгляд от письма, задумавшись о своем первенце. Дети танов уходили на войны рейнских королей уже столетие, как при его прадеде северные леса были вновь покорены стальными всадниками и знаменами королевских войск. Северные лесные просторы поддавались рейнской короне сотни раз и сотни раз отвоевывали право называться вольными танами обратно, не платя ни кровью, ни серебром никакому королю. Это было вечно движущееся колесо, и Хорн боялся того, что скоро грядет ее новый оборот. Восемь лет назад это почти случилось, но волк бежал, а Хорну пришлось расплачиваться за деяния своего брата. И сейчас единственное напоминание о нем бегало в поисках дичи в лесу. И вот тан чувствовал приближение нового поворота, в то самое время, когда его старший сын после четырех долгих лет войны на южном море принял в сердце рейнского Всеотца, а в руки рейнский клинок.

– Что там, кстати? – Отвлек его сын. – Опять отправлять припасы на север?

– Нет, постройка моста. Ты читал их?

– Ага, сегодня утром. Мор приближается.

– Да.

– А мы платим рейнским гарнизонам, чтобы они там просиживались. А смысл? С таким же успехом я мог бы твоих щитоносцев засунуть в крепости и записывать сколько погибло и когда.

– Но ты останешься в пределе.

– Но я останусь в пределе. – Повторил парень. – И сдохну от скуки или эля.

«Шестнадцатая весна – самая тяжелая» – усмехнулся про себя тан.

– У нас столько не найдется.

– Может возьмешь титул графа, как прибрежные тана, от налогов освободят? – Прошлый урожай был не очень.

– Да ты оказывается не только пить умеешь, но и считать.

– Пьяный я лучше считаю, и лучше понимаю, и стреляю.

– Угу, как и твой брат.

– Хаг!? Не, он стреляет плохо что пьяный, что трезвый.

Снаружи донесся переполох. Звуки копыт, запыхавшийся бег.

– О, Хаг уже приехал – прокомментировал, добывший себя еще эля, щитоносец на крыльце.

Двое охотников влетели в двери тана одновременно, за ними вбежал запах крови.

– Что случилось?

– Дядя… – Хаг перевел дыхание. – В лесу, рейнцы, дохлые…

Брендан развернул зеленую тряпицу, взгляду тана предстало знамя королевских егерей – золотое древо на зеленом поле.

– Проклятье, королевские егеря.

– Те, что на север, на земли мора шли? – Младший сын тана привстал со своего места.

– Видимо. Сколько их?

– Три десятка, разорваны, будто их зверь убил, но ят акого зверя никогда не видел.

– Эйрих!

Воин откинул кружку с элем и приободрился:

– Мой тан!

– Собери охотников и щитов, что сейчас здесь, два десятков, больше не надо.

– Я свами – хотел было вскочить стрелок.

– Нет, Воган, остаешься здесь, соберешь оставшихся щитов и выставишь охрану.

– Но отец!

– Я так приказал! Ты мой наследник отныне, учись иногда стоять в стороне!

– Да, отец.

– Хаг и Брендан отведут наших людей к павшим, я же отправлюсь к Таврусу, ему тоже это необходимо увидеть.

– А нам графа сюда обязательно вплетать, не его же земли.

– Если не вплетем епископы обвинят нас в пропаже тридцати королевских егерей, и к тому же, если их убили на нашей земле, то скорее всего они прошли и через его владения.

– Они на границе, у реки. – Брендан оправдал поступок.

– Тем более. Коня мне!..

***

Тирион Таврус наслаждался медленно расплывающимся по всему телу теплом. Чуть ли не впервые за последний месяц он смог насладиться сладковатым вкусом южного вина и почувствовать тепло солнечных лучей. Ему казалось, что он наконец-то приходит в себя и болезнь отступает. Граф Таврус размял шею и вытянул ноги под столом, разминая их. По телу разлилась приятная боль. Он был рад ей, был рад тому, что его тело наконец-то что-то чувствует, пускай и боль. Старый граф невольно улыбнулся.

Уйдя в свои мысли, он и не заметил, как за столом разгорелся спор. Сквозь пелену мыслей он услышал громкий, слегка грубый голос своего первенца:

– …поэтому-то иллирийцы смогли быстрее организоваться. Только подумай, королю пришлось выкупать корабли у своих «верных» подданных! – Дункан Таврус – старший сын графа и наследник лесных просторов, граничащих с землями танов, раздвинул в жесте мощные длинные руки. – Ты можешь себе представить!? – он дернул широкими, крупными солдатскими плечами, его лицо резвилось в насмешливой ухмылке. – Это еще что, вот когда король поставил во главе флота сэра Берегена, несколько графов и вовсе в знак протеста отозвали своих людей! Ты только представь, в разгар наступления! Конечно же, после угроз принца они вернули своих людей, но все же…А когда война начала затягиваться, знаешь сколько принцу пришлось вложить усилий и золота, чтобы сохранить армию в единстве?! У них ни чести, ни совести! – Дункан прервал свою пламенную речь глотком из медного бокала.

– Отец нашего дорогого короля вел такую политику, и чем это закончилось: клинок от собственного сына поперек шеи. – Младший сын графа нагловато усмехнулся. – А если еще брать в расчет север…как ты думаешь, к чему приведет ожесточенная абсолютистская политика здесь. Если ты помнишь, – Оулден Таврус отодвинул тарелку с объедками в сторону, – святейшему Альфреду пришлось потратить почти пол века на усмирение племен Волчьих и Седых просторов. Постоянные стычки, болезни, уносившие жизни верных солдат и дворян…тягостные лишения, и ты хочешь, чтобы все это повторилось? – Он вопросительно выпучил глаза на брата.

– Но все, в конце концов, закончилось победой. Земли племен, даже земли Дананн теперь принадлежат рейнской короне. И часть этих земель, нам, – Дункан улыбнулся и демонстративно поднял кубок над головой, и не менее демонстративно отпил из него.

– Да, ы том-то и проблема, что первыми, кто почувствует негодование северян, будем мы.

– Они любят отца, любят нашу семью – отмахнулся от обеспокоенного брата Дункан.

– Да, пока мы даем им свободу, не запрещаем жить и молится как они хотят, к тому же, частенько даем им выпустить пар на степняках или островитянах…

«Выпустить пар» – раздраженно подумал про себя Дункан, – «да, что он вообще знает о войне, выпустить пар, пфф».

Дункан любил своего брата и даже порой восхищался его умом, который тот постоянно демонстрировал его по поводу и без еще со времен храмовой школы и университета. Однако надменность зачастую выводила его из себя. А брат сейчас вел себя как напыщенный родовитый петух среди помойных воронят. Война научила Дункана, что такие «петухи» заканчивают в пыли в собственном дерьме и слезах, сраженные «воронятами».

«Надеюсь, с тобой не так, братец».

– …а ты должен помнить, что случилось с нашим предшественником здесь… – Продолжал, не сдерживаясь, Оулден.

– Хватит вам, – прервала спор братьев Анви. – Отцу и так не здоровится, – чуть ли не шепотом проговорила девушка, – а вы тут со своим спором с самого утра.

Тирион Таврус вдруг почувствовал, что все взгляды сидящих за столом направлены на него. Это чувство окончательно вырвало его из раздумий, и он взглянул на отпрысков.

– Ты в порядке? – Увидев растерянность на худом старческом лице отца, спросил Дункан.

– Д-да, – Тирион облокотил голову на ладонь, опершись локтем в подлокотник. – Просто задумался…так о чем спор?

– Да так, о неважном, – улыбнулся Оулден.

– Я хочу поучаствовать, – возразил старый граф. – Так что, давайте, продолжайте. – Тирион выпрямился и уставился на сыновей, – ну…

– Я пытаюсь доказать Оди, – Дункан улыбнулся, заметив, как брат съежил раздраженную гримассу после произношения «Оди», он ненавидел, когда Дункан его так называл, – …что король должен взять всю власть в единые руки, наподобие кагана в Иллирии.

– Что подходит для южного берега моря, не подходит для северного.

– Но это поможет предотвратить гражданские войны и самовольство графоф.

– В Иллирии сейчас гражданская война.

Оулден не смог сдержать смеха:

– Да! За последнюю сотню лет там уже раз пять менялся правящий дом. А у нас, кстати, уже почти пятое столетие один род носит корону.

– К тому же, сынок, такие реформы непременно приведут к гражданской войне, которую ты так желаешь не допустить. К тому же, Рейн слишком велик, чтобы управлять им в одиночку и в говорить о его народе от единого лица. Например, наши вассалы совершенно отличаются от вассалов твоих друзей и соратников с юга. Они молятся разным богам, у них разное отношение к семье, долгу, да и к королю. Иллирийцы более однобоки, как по мне.