Текст книги "Венец из окровавленных костей (СИ)"

Автор книги: Сэд Сторибрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Впереди он увидел воина в кольчуге с щитом, с начерченными двумя топорами – Вейлин! Хаг бросился на помощь к нелюбимому, но в сеже брату. Его щит буквально трещал под натиском булавы сероголового. Он рубанул противника по незащищенной спине со всей силы. Вейл не промедлил и рубанул своим мечом по предплечью, прорубив твари ключицу.

– Что это за мрази!

– Наши соседи! – прорычал Хаг, взмахивая мечом. – Надо чаще дома бывать!

Битва подходила, кажется к завершению, подоспел Дункан со своим десятком и твари, кем бы они не были, погибали под топорами и клинками. Хаг перевел дух, и вдруг его взгляд остановился на ней. Той, что стояла у самого камыша – Длинные рыжие волосы, знакомый клинок в руках, огромная рана на голом торсе, тина на голых грудях и глазах.

– Проклятье! – Вздрогнул он. Это была она, та, кого он убил чуть более часа назад.

Руки предательски задрожали. Нет, этого не может быть…Он кинулся, он не был готов, но понимал, что убить это существо должен он. Она парировала его клинок и нанесла свой, все еще ошарашенный охотник не успел ответить и клинок оставил кровавый след на его груди. Хаг перевернулся и рухнул в заросли.

«Проклятье, мне бы топор» – пронеслось в голове.

С мечем он и в правду был плох, как и с луком. Хаг снова рубанул наугад, она подставила клинок. Они оказались на узкой сухой площадке, слева топь и справа топь. На этот раз кинулась она. Хаг выставил меч. Клинки соприкоснулись, высекая искру. Он врезал свободной руки прямо в нос. Она открыла свои совершенно пустые глаза. Хаг рубанул ее по ногам, она оказалась на земле. Хаг прижал ее всем своим телом к земле. Жизнь покидала его, не было сил вонзить клинок в нее. Он начал яростно бить кулаком, уничтожая уже разбитые им ранее кости и мышцы. Когда она перестала шипеть, он, шатаясь, поднялся. Ноги отказывались держать. Рыжеволосая вскочила. Хаг вздрогнул и рубанул шею со всей силы – голова воскресшей улетела в топь. Но он этого уже не видел, удар отнял все силы, и тьма проглотила его.

Глава 4

Глава 4.

Подарок ворона.

юг Рейна, Столица

Именно на этом, находящемся на отшибе, в тени отвесных скал и редких деревьев, песчаном пляже, можно было в полной мере испытать весь спектр запахов, наполняющих столицу. С одной стороны дул теплый свежий морской бриз, а с другой завывающий ветер нес жаркую духоту узких городских улочек, пропахших рыбой, дерьмом и благовониями.

Этот пляж, из-за своей удобной расположенности и опустения служил столичным дворянам ареной для выяснения отношений. Почти еженедельно какой-нибудь сэр заставлял другого дворянина ответить кровью за родовую обиду или задетую честь. Чаще дрались из-за женщин, зачастую замужних. Да, если по чести, то в основном из-за замужних. При этом, оба дуэлянта могли даже не являться мужем дамы сердца. И сама мадонна могла даже не знать, что за ее благоухающий вожделенный цветок два юных рыцаря рубят друг друга в кровь. Или наоборот, могла смотреть с возвышенности и ждать своего избранника, ну или оплакивать, если тот оказался недостаточно проворным, ну или просто не достаточно любил. В таком случае, сердце и цветок можно вручить победителю.

К глубочайшему разочарованию секундантов и любителей подсматривать цветок отдавать на самом пляже дамы не собирались. А жаль, место было живописное. Хотя, история помнит, как один особо любвеобильный граф устроил оргию на этом месте, правда, не успел никто насладиться моментом, как явились церковники и разогнали непотребство. Говорили, оголиться успела только половина пришедших, и, судя по тому, как громко церковники замаливали грехи всю ночь на пролет – то была женская половина.

Сегодня здесь собиралась отнюдь не оргия. Две компании стояли друг напротив друга. На самой жаре стояла группа из четырех легко одетых моряков королевского флота. Впереди них стоял худощавый длинноволосый сэр, щурясь на солнце, он прикрывал глаза ладонью. Одет он был по приличней своих путников. Помимо серой рубахи на нем красовалась вычищенная коричневая кожаная куртка с железными пластинами. Не смотря на кажущуюся простоту, доспех был не из дешевых. Опытный ремесленник бы отметил, что кожа подогнана так, чтобы отлично сидеть именно на ее нынешнем носителе, а стальные пластины были тщательно проклепаны. На нагрудной пластине, в самом ее уголке красовалась невидимая при первом взгляде чеканка: наковальня с возвышающемся языком пламени. Знак показывал. Что доспех изготовил никто иной, как мастер Тойнби. Один из богатейших и искуснейших ремесленников столицы. Правда, из-за своего происхождения, он был полукровкой, последние недели своей жизни, он отбыл из столицы в куда более безопасное для полулюдей место.

Вторая группа выглядела куда более представительнее. Пятеро, одетых в камзолы красных, желтых, синих цветов стояли позади светловолосого молодого рыцаря, стоявшего гордо с мечем и щитом под прямоугольным знаменем: черный дрозд на красном поле. В отличие от соперника, он был одет в стальную кирасу на красном поддоспешнике.

– Где ваше знамя сэр? – Вскинув подбородок, спросил рыцарь.

Его соперник убрал руку с глаз, повернулся к своим спутникам, разводя руками. Самый высокий из них – здоровенный усач Ангус, пьяно шатаясь, поднял из песка деревянную жердь с намотанной на ней парусиной.

Затянутый в кожаный доспех воин радостно взмахнул руками:

– Вот оно…

– ВЫ нарушаете правила дуэли сэр, правила чести.

– Это мое знамя, ясно, я рыцарь королевского флота! – Повысив голову, он схватился ладонью за лоб. – Это парус корабля, на котором, между прочим, сам принц Гластейн посвятил меня в рыцари. – Ложь легко вырвалась с его хмельных уст.

– Ну что же, тогда начнем! – Рыцарю водрузили открытый шлем на голову, спрятав от солнца копну редких светлых волос. Он встал в боевую стойку, занеся меч за спину, выставив щит перед собой.

Его противник развел руками, повернулся к спутникам. Самый маленький из них – худой Джимми, вытащил из-под песка ножны с длинным полуторным мечем.

– Долбанный Всеотец, вы хоть что-нибудь в руках можете удержать! – Он выхватил длинный меч. – Будете за свои деньги пить.

– Начнем? – Неуверенно произнес рыцарь.

– Да, но перед тем, как я вырву ваши потроха на этот чудный песок знайте – если бы я знал, что та милая особа ваша невеста… – он выдержал паузу. – Так что я даю вам еще один шанс остаться в живых.

– Сэр…

– Нет! Такой славный юноша не должен подыхать из-за жалкой патаскушки. Вы с горяча можете наделать глупостей. Во-первых, в свое оправдание хочу сказать, что она ни слова не обмолвилась о том, что является чей либо невестой.

– Вы ее обманули! – Выкрикнул рыцарь.

– Серьезно? Каким образом? – Толпа забилась смехом. Мой обман заключался лишь в том, что я слегка преувеличил размер своего достоинства. Да и то. Я, скорее его преуменьшил. Я понимаю вас, вы опьянены любовью, но…Боюсь, что моя смерть, даже если вы меня убьете, что навряд ли, ничего не изменит. Она так и останется грязной милой шлюшкой, раздвигающей ноги перед красавцами типа меня. – Он поклонился. Разводя руками в сторону. – Думаете, она думала о вас, когда отдавалась мне! Навряд ли! Думаете, она кричала ваше имя, когда скакала на мне, поверьте, нет. Думаете, она…

– Ублюдок! – Рыцарь не дал ему договорить. Словно дикий тур он кинулся на обнаглевшего, смеющегося над ним противника.

Атака была чересчур экспрессивной и неумелой. Наглец без труда, смеясь, отскочил в сторону и сделал ответный выпад. Клинок наглеца был куда длиннее, что позволяла своими атаками держать молодого рыцаря на расстоянии. Приняв удар на щит, на котором, к слову не красовалось, ни единой вмятины или царапинки, рыцарь перешел в наступление. Он продолжал напирать, делая выпад за выпадом, от которых увертливый противник либо отскакивал, либо парировал, заставляя затянутого в железа паренька удерживать шатающееся равновесие. На его стороне безусловно была сила и прочность, но на стороне противника ловкость и необычайная выносливость. Пот постепенно затмевал глаза, не смотря на то, что день уже клонился к вечеру, из-за городских испарений температура продолжала оставаться довольно высокой.

Сопровождающие рыцаря товарищи недовольно засвистели: «Сражайтесь как рыцарь! Хватит бегать, трус! Где же ваша честь!» и прочее.

Рыцарь-дрозд понял, что выдыхается, рука устала махать железом. Он на секунду замедлился и опустил щит, восстанавливая дыхание. Его сопернику только это и надо, за два удара сердца он атаковал дважды. Его клинок прошел вдоль по щиту и стремительно рубанул по шлему. Рыцарь успел отскочить назад, чтобы е лишиться головы, однако острие все таки чуть задело лоб. В глаза хлынуло кровь. Он прижал руку к лицу, и в этот миг противник снова атаковал, отодвинув клинок рыцаря в сторону, он зашел вбок и рубанул по незащищенной ляжке. Дрозд упал на колено. На песок хлынула кровь. Рыцарь еще пытался махать мечем, однако мощный удар полуторного меча выбил клинок из рук.

Ухмыляющийся наглец пинком толкнул рыцаря лицом в песок.

– Сэр! – Один из компании рыцаря выскочил вперед, обнажив меч.

Моряки позади победителя выхватил топоры.

– Не следует парень. Забери его, пока я окончательно не протрезвел.

Двое подбежали и подхватили обессиленного рыцаря. Усадив его на увесистый широкий булыжник принялись обхаживать его, словно тетки.

– Вы бились бесчестно! – Прохрипел дрозд.

– Возможно.

– Наш спор еще не разрешен!

Моряки зашлись хохотом.

– Не следует умирать из-за слабой на передок женщины. Найди для этого себе причину подостойней. – Он осторожно вдел клинок в ножны. – Где вино?

– Мердок, – усач Ангус ткнул победителя в плече и указал на приближающихся со склона всадников.

Спутники рыцаря запаниковали:

– Стража! Проклятье!

После недавних жестоких событий указ короны запретил выяснять отношения при помощи дуэли, если это конечно был не божий суд, но для него нужна была специальная грамота. Коей, у них, конечно же, не было.

Мердок убрал с запотевшего лица длинную прядь темных волос. Воткнул меч в песок перед собой и опираясь о него вызывающе встал во весь рост (выше среднего). Его спутники попытались тоже изобразить что-то наподобие уверенности. Рыцарь дрозд и его спутники, собиравшиеся минуту назад уносить ноги, решили тоже встретить законников с гордо поднятыми головами. Кроме дрозда, тот сидел, корчась от боли.

Как только всадники приблизились практически у всех уверенность испарилась. Все дело было в человеке, возглавляющем стражников. А возглавлял алых плащей старый капитан дворцовой стражи сэр Касл Тойнби. Это был грузный мрачный человек, с обветренным морщинистым лицом, бритым крупным черепом, серыми грозными глазами и не менее грозные седыми усами. А главным отличительным знаком старого вояки был розовый шрам, пересекающий лицо наискось. Говорили, что шрам этот оставил ему конный вояка из восточного предгорья. Говорили, что человек, оставивший этот храм жестоко поплатился: Тойнби разрубил его тело на четыре части двумя ударами меча и разослал его братьям, коих потом тоже зарубил, зарубил и их детей, уничтожив весь род, или как говаривали жители восходных пределов, колено. И смотря на широкие плечи этого невысокого гиганта, верилось в этонеобычайной простотой.

– Ты! – Он указал на наглеца с полуторным мечем. – И что здесь происходит? – Глаза Тойнби тяжелыми серыми тучами выглядывали из-под широкого лба. – Слишком много мужчин для места, где обычно занимаются любовью. И ни одной дамы. Мердок, ты меня беспокоишь?

Наглец с полуторным мечем поник, ухмылка сошла с его лица.

– А что ты поднял свой зад с кресла? – Тон голоса резко сменился с нахального на неуверенно-робкий.

У дрозда и его спутников округлились глаза.

– За тобой. Собирайся и поедем.

– Прям сейчас?

– Да, моему заду не терпится вновь оказаться в уютном кресле.

– А чего ты? Послал бы кого за мной?

– Ага, а ты бы кого послушал. Собирайся!

– Уже иду… – мечник по мальчишески понурился и подошел к подогнанной к нему одним из стражников, лошади. – Увидимся «Под брошенным якорем»! – Кинул он морякам. – И тебе буду рад, сэр дрозд, найдем тебе более великую цель для расставания с жизнью.

– С кем имею честь! – Рыцарь с болью встал с камня.

– Принц Мердок. – Вместо мечника ответил Тойнби.

«Бастард…, сраный Всеотец, я чуть не пролил королевскую кровь».

От осознания несовершенного преступления

Рыцарь упал га колено, кажется, забыв про боль в ноге?:

– Простите, милорд, я не знал, что поднимаю руку на особу королевской крови.

– Пустое, – бастард осушивал уже чужую флягу с вином – перед моими братьями так падать будешь. Тойнби, вино дрянь. – Он отдал флягу командиру стражи.

– Я водой разбавил. Не люблю крепкое.

– Сволочь – Протянул мечник и послал коня за эскортом.

Дрозд встал лишь когда алые плащи стражников скрылись за песком.

– Мне бы можно было бы и по скромнее эскорт. Брат приехал?

– Ты только проснулся? В городе об этом только и говорят! – Сэр Тойнби усмехнулся. Любил он этого засранца.

– Видимо, не в той части, в которой я был.

– В которой ты пил! Боги, лошади приятнее пахнут, чем ты. Ты же сын короля.

– Незаконнорожденный….

– Плевать! Ты носишь королевскую фамилию, ты единственный признанный бастард! Не забывай об этом.

– Я и не забываю.

– Что ты не поделил с эти рыцарьком?

– Да так, пар решили выпустить.

– С иллирийцами в битвах надо было выпускать.

На это Мердоку ничего не нашлось ответить.

***

В королевском склепе было всегда холодно, какая бы жара не наполняла столицу, здесь можно было довольно-таки легко промерзнуть. Могильным холодом здесь было пропитано все: потолок, стены, статуи, изображавшие усопших королей. Казалось, что даже цветастые венки, оставляемые служительницами Матери на гробах усопших детей и женщин королевской фамилии, были на ощупь не теплее снега.

Гластейн, закончив краткую могилу, медленно встал с колен, которые тут же отозвались острой болью из-за сидения на каменном шершавом полу. Принц поежился от гуляющего сквозняка и отошел от молитвенной плиты. Подойдя к крайней каменной статуи с изображением молодой девушки с венком поверх искусно выполненного широкого платка. Гластейн медленно поднес ладонь к статуе и приложился к ее гладкой холодной щеке. Он провел рукой по серому венку, который его изображение тут же окрасило в ярко-синий цвет. Во второй руке он сжимал точно такой же венок, с вплетенными маленькими бутонами синих роз. Наклонившись, он уложил этот венок под ноги каменной девушки, где располагалась мраморная плита.

– Синий всегда был тебе к лицу. – Гластейн тяжело вздохнул и взглянул в пустые серые маленькие глаза изваяния. Его лицо пересекла, источающая печаль, улыбка.

Принц оглянулся и, убедившись, что никого рядом нет, присел на холодный каменный пол ряжом с надгробной плитой, вытянув ноги вперед. Из-под плаща принц достал бурдюк. Небольшую часть вина он вылил на плиту, а затем и сам сделал несколько больших глотков.

– Знаешь, когда я бродил здесь в детстве, то эти каменные лица придавали какой-то уют, как будто бы умершие, они, рядом. Ты их чувствуешь, они бродят, смотрят за тобой. Они мертвы, но они рядом. – Принц поднял взгляд вверх и еще раз отпил вина. – Но когда я увидел тебя, ну, – он запнулся, тяжело сглотнул слюну – в камне, я почувствовал себя одиноким, тебя не было там, тебя не было здесь.

Гластейн почувствовал, как лицо обожгли горячие слезы, которые от соприкосновения с холодным гуляющим ветром, становились только более обжигающими. Он поспешил смахнуть их трясущейся ладонью. Странно, его руки никогда не тряслись, ни в бою, ни в шторме, ни в штиль, подобное случалось лишь раз: на своей собственной свадьбе. И вот опять. И причиной в обоих случаях была она – Иделиса Эверек, старшая дочь графа Тайрина Эверека, богатейшего дворянина юга, чьи владения граничили с бескрайними дикими краями востока, очаровавшая юного принца с первого взгляда. Против воли, в голове Гластейна вспыхнул образ: гордый аристократический стан, благородная бледнота, слегка надменное, но по-детски милое лицо, с парой небольших родинок над правым уголком рта и волнистый, переливающий всеми оттенками черного, густой водопад волос. Статуя, не смотря на то, что была высечена с огромным вниманием к некоторым деталям, не смогла передать все очарование усопшей, и сейчас Гластейн был этому безумно рад.

Принц тяжело вздохнул, опираясь о каменную плиту, поднялся на ноги. Он убрал бурдюк за пазуху, обтер намокшие глаза и медленно поднес руку, к возложенному им, венку. Проведя пальцами по синим бутонам, он вдруг резко убрал руку назад, и, развернувшись, поспешил убраться.

– Милорд! – Вдруг раздалось совсем рядом, выдавив принца из тяжелых раздумий.

Гластейн резко встряхнул головой, обернулся.

– О. простите, милорд, я не хотел вас напугать. – Из глубины склепа, разводя руками и чуть-чуть прихрамывая, вышел Эревард Гис.

– Лорд-канцлер, – принц облегчено вздохнул и приклонил голову, в знаке приветствия.

В ответ канцлер поклонился полностью.

– Не ожидал здесь увидеть кого-нибудь, в такое время.

Лорд-канцлер сухо прокашлялся:

– Кхм, брр…Н-да, разрешите мне показать причину моих вечерних блужданий. – Эревард Гис развернулся и демонстративно поманил принца за собой.

Они прошли длинный коридор, наполненный могильными плитами и каменных изваяний, изображавших бывших правителей Рейна из рода Йорренов. Войдя за узкий коридорчик за поворотом, канцлер отворил низенькую, массивную дверь и принц, вслед за лордом Гисом, вошел в душные мастерские камнетесов и плотников. Сейчас здесь никого не было, и все станки были пустые, однако, из-за широкой двери одной из мастерских раздавались звонкие удары. Именно туда пригласил принца канцлер.

Войдя туда, Гластейн увидел низенького сутулого старичка с длинной, покрытой каменной пылью бородой. Он старательно прибирал инструменты на полку, и, заметив вошедших гостей, низко поклонился.

– Подойдите, принц. – Лорд-канцлер подвел Гластейна к грубо отделанной каменной плиты для надгробия.

– Для отца? – Догадался Гластейн.

Канцлер молча кивнул. Принц обвел взглядом мастерскую и увидел в углу прямоугольный каменный куб, грубо стесанный по краям. А рядом с ним висел хорошо нарисованный портрет его отца.

– Заготовка для бюста. – Словно угадав мысли принца, ответил на еще незаданный вопрос канцлер.

– Не понимаю эту одержимость со статуями и прочем, плиты раньше было достаточно.

– Ваш дед это ввел, приказал всем предыдущим правителям и членам королевского рода изваять каменные изображения. – Канцлер усмехнулся, – было весело наблюдать, как скульпторы выдумали все новые и новые лица, чтобы изобразить давно усопших Йорренов.

– В детстве я думал, что это действительно они, что скульптор стоял и срисовывал все это с натуры. Как церковь разрешила слепить изображение Альфреда?

– Оу, – улыбка канцлера стала еще шире – за процессом наблюдал сам первосвященник! Сколько же было споров, какие волосы должны быть: прямыми или волнистыми, взгляд должен быть повелительным и грозным или милосердным и добрым, словно… – канцлер прищурился, пытаясь произвести цитату одного из священников: – «взгляд всепрощающего и всепонимающего отца». Вот так он сказал! И, взгляд таким и сделали.

– Мне этот взгляд всегда казался печальным.

– Таким взглядом Всеотец и взирает на наш бренный мир, мой принц. – Неожиданно в разговор вклинился сутулый каменщик.

– Отец всегда считал, что бог взирает с небес взглядом короля: холодным, обдуманным и беспристрастным.

– Это взгляд правителя, мой принц, а бог не правит, не повелевает, он лишь наблюдает и помогает нам, когда мы сбиваемся с пути. – Старик закончил укладывать инструменты. – С вашего позволения, я удалюсь. – Он низко поклонился. – Разумеется, если я вам больше не нужен?

Принц и канцлер молча кивнули.

– Я послал за вашим братом, – когда скульптор скрылся в темном коридоре, произнес канцлер, – другим братом – уточнил он.

– Он хоть раз появлялся в замке, после моего уезда?

Лорд-канцлер усмехнулся:

– Ему больше по нраву каюта на корабле или будка в зловонном трактире, но вам и самому это не хуже меня известно. Но не беспокойтесь, мои глаза неустанно за ним наблюдают.

– Кстати, о «ваших глазах», когда я встречусь с информатором.

– Через пару дней милорд, я уже отослал весточку.

– Жду не дождусь. А теперь пойдемте к моему непутевому братцу, Другому непутевому братцу. – Усмехнулся принц.

***

Мердок проехал со стражей до главных ворот, однако там их и оставил, пройдя через боковые ворота, через которые проходила чернь и рабочие замка. Он не любил парадный вход: слишком много зевак и слишком много внимания. Здесь же, вокруг рабочих, слуг и кучей небольших мастерских можно было легко растворится в бурлящей толпе, а затем и незаметно пробраться во внутрь замка. Дела с вороньей бандой обострили его и без того навязчивую манию преследования. Вражеские глаза виднелись ему во всех, разве что своей морской команде он доверял всецело, ну и возможно, брату, одному из них.

Пройдя во внутрь замка он снял широкополый плащ и не таясь, зашагал по светлым коридорам к своей обители. Здесь можно было передвигаться без опаски, единственные шпионы, скрывающиеся между королевскими покоями, принадлежали либо лорд-канцлеру, либо его брату-принцу. На ходу он отдал указ служанке приготовить ванну. Перед встречей с братом нужно было смыть следы пьяной ночи и еще более пьяного дня.

На улице уже смеркалось, когда в массивную дверь, вырезанную из дорогущего красного дерева, постучались. Мердок, успевший за это время прилечь и выпить из медного, посеребренного кувшина дорогого сладкого вина, совершенно не хотел отворять дверь, но услышав голос брата, нашел в себе силы подняться и отпереть дверь. Он всегда запирал дверь на две задвижки, вторую он забил в дверь самостоятельно, еще выхода в море, когда отца прихватила, терзающая его вот уже несколько лет, болезнь. Мердок всегда был уверен, что в случае убийства короля, он – королевский бастард, непременно станет следующей жертвой заговорщиков, как самый слабозащищенный член королевского рода. По этой-то причине в своей шикарно обставленной комнате он хранил пару клинков разных размеров, небольшой топорик, пару кинжалов да арбалет с дюжиной болтов.

Отворив обе задвижки, Мердок широким обхватом, захапал брата в охапку, однако так как он был меньше в плечах и ниже ростом, ему этого не удалось. Гластейну же, наоборот, не представляло трудности этого сделать, и уже через минуту Мердок не смог продохнуть, оказавшись зажатым братом.

– Ладно, ладно, перестань! – Взмолился Мердок.

– Все, все, оставьте это ребячество, – пробубнил канцлер.

Пройдя во внутрь, лорд-канцлер запер обе задвижки, прокомментировав:

– От лишних ушей, на всякий случай.

– Не знал, что здесь это возможно. – Усмехнулся Мердок, разливая вино по кубкам. – У меня здесь только два, так что я, с вашего позволения… – и, не дожидаясь ответа, опрокинул кубок, вылив в себя пару глотков вина.

– С вашего позволения, я откажусь. – Помахал руками канцлер.

– Я не позволяю – голос Мердока наигранно резко ужесточился.

Гластейн с недоумением взглянул на брата. Бастард лишь развел руками:

– Что? Я не намерен вести приватную беседу с тем, кто со мной не выпил.

Канцлер вздохнул и демонстративно поднес кубок ко рту. Выпив все содержимое одним глотком, он приподнял пустой стакан над головой, как будто бы произносил тост и громко поставил его обратно.

– Ну, вот теперь можем и поговорить! – Мердок сделал еще пару больших глотков из кувшина и присел на широкую мягкую перину. – Как твое путешествие по северу?

– Это пока не важно, – отмахнулся Гластейн, усаживаясь на удобное кресло в углу. – Здесь все куда интереснее.

– Ты про погромы? – Улыбка сошла с лица Мердока.

– Да.

– Морякив них не участвовали, капитаны внимательно следили за этим.

– Да, я слышал. Насколько я знаю, портовые районы остались в целости и обитавших там Даннан не тронули. С этим ты справился, и я не могу тебя не поблагодарить…

– Я бы не спешил меня расхваливать. Погромов, может, и не было, но одну данку все же повесили – старуху-целительницу, полукровку. Еще пару ребят из какой-то там секты сильно поколотили и ограбили. Но это так, по пьяни, пяток наших моряков по пути в бордель. Но такое в принципе, и без погромов частенько происходит.

– Могло быть и намного хуже. – Гластейн уставился взглядом куда-то в сторону. – Что ты мне можешь рассказать про неких «воронят»?

Мердок присел на край кровати, отставил кувшин в сторону. Он отвел взгляд от брата на канцлера, которому в качестве сидения досталась простенькая деревянная табуретка. Лорд Гис своим немигающим пронзительным взглядом пронизывал Мердока насквозь. Он понял, что канцлер в курсе всего, что случилось. Ну а как же иначе, на то он и правая рука трона, серый плащ, укутывающий спокойный сон короля.

– Ничего особенного, просто банда, сколоченная, в основном из беженцев с восточных степей.

– Что у тебя с ними? И почему с ней еще не разобрались?

– Трудно выявить, – Мердок взглянул на лорда-канцлера. – Да и появились они не давно, во время войны, видимо. Это даже не банда, больше секта. Наподобие приверженцев серого короля или северян. – Он поправился, – ну, про северян я это так, к слову.

– Час от часу не легче.

– После погромов они осмелели и вышли на свет. Несколько их во главе с лысым таким, с татуировкой в виде птичьего крыла на пол рожи. Ну тогда, я ими и занялся. Хочу сам прихлопнуть гадов.

– Что у тебя с ними за дела?

Мердок понял, чертов Гис все уже вызнал, и доложил, отпираться не было смысла.

– Мой друг, Ангус, ты его знаешь…

– Да, тот усатый здоровяк, который отказался принимать рыцарство из моих рук.

– Да, он. Он просто не знал, что рыцарям больше платят. Он, кажется знаком с семьей одного паренька, которого воронята к себе забрали. Пытается найти его, вызволить.

– И все?

– Ну и в своих поисках, он проломил пару черепов.

И теперь они хотят его убить?

– Возможно.

Гластейн перевел взгляд на канцлера:

– Эти «воронята», что вам вообще них известно, господин канцлер.

– Достаточно много: первые зачатки появились около двадцати лет назад, кстати, тогда же в столице и обосновался культ серого короля. Банда росла, ее членами стали в основном беженцы с восточных степей и туманного хребта, тогда они знатно заполонили столицу, принеся с собой эпидемии и болезни, большинство от них тогда и погибло. Вы тогда только родились, мой принц…

– Это когда часть города была заперта на карантин?

– Да.

– Я читал отчеты, это ужасно.

– Да, вы правы, вот среди выживших в этой изоляции и зародились вороны. Однако… – канцлер замешкался, – у меня есть люди в их банде, несколько человек приближено, к ток называемому «правому крылу», довольно большая часть к «левому», тому, что пришел вас бить сегодня на пляже… – Улыбнувшись, Эревард Гис взглянул на Мердока, тот пожал плечами в ответ, мол «я и ни капельки не впечатлен». – Но, – продолжил канцлер – мне так и не удалось добраться до центра, до лидера. И я пришел к выводу, что его либо просто-напросто нет, либо это кто-то из вышестоящей знати, возможно, даже из совета. Второе мне кажется больше правдоподобным.

– Это может как-то быть связано с убийством первосвященника?

На этот вопрос Гластейна и канцлер и Мердок вопросительно уставились:

– Вряд ли – чуть ли не хором ответили они.

– Брат, таких банд много, во всех крупных городах: воришки, убийцы, наемники, «воронята» ничем не отличаются от них. – Мердок попытался вывести из тяжелых раздумий своего брата.

– В этом вы не правы, мой принц… – канцлер заметил, как от слов «мой принц», Мердок смущенно вздрогнул. – Мы знаем практически о всех крупных личностях и дележках этих банд, во всех городах, но об этих птицах мы не знаем практически ничего, а тем более, о его лидерах, или лидере.

– С твоего позволения брат, я разберусь с ними.

– Разберешься?

– Соберу побольше информации и попытаюсь докопаться до «вороньей туши». Конечно же, с помощью людей господина канцлера.

– Слишком опасно, ты думаешь они не знают кто ты? Ты член королевской семьи, твое лицо известно.

Мердок рассмеялся:

– Тебя многие узнали на севере без охраны и без всего этого золота? Поверь, даже в столице большинство не знает, как ты выглядишь, и ты думаешь, что кто-то помнит лицо бастарда, пригретого где-то на задворках замка?

– Пожалуй, я сам…

– Братец, тебе нужно заниматься куда более важными делами: уладить все дела с Иллирией, как-то уследить за всеми этими графами и наконец-таки приготовится к коронации. Ты сам понимаешь, скоро на тебя оденут корону.

– Вино помогает тебе думать, – после минутного молчания, Гластейн ударил ладонью по подлокотнику. – Господин канцлер, мой брат займется «воронятами», помогайте ему и снабжайте имеющейся информацией.

Эревард Гис встал с табуретки и поклонился:

– Как прикажете мой принц.

– И мне нужно встретится с вашими людьми, которые внедрены в банду. – Поторопился Мердок.

– Разумеется, но, всему свое время. А сейчас, милорды, я хотел бы откланяться. Меня ждет подготовка к выполнению ваших поручений, и, надеюсь спокойный глубокий сон. Завтра я распоряжусь, чтобы один мой шпион навестил вас. Будьте в своей любимой части города.

– Разумеется – Гластейн встал с кресла и проводил старого канцлера до двери. Лорд-канцлер перед уходом еще раз поклонился принцам и ушел, похрамывая, в свои покои, располагавшиеся в другом конце замка.

Гластейн, заперев дверь, сел обратно в кресло:

– Чего ты на него так взъелся?

– Он мне не нравится, я ему не доверяю, вот и все.

– Эревард Гис занимает пост канцлера уже сколько – двадцать пять лет, больше, меньше? И он помогал нашему отцу усмирять дворян после его восстания. Он заботился и учил меня, Редмонда, тебя. Он в курсе всего, практически всего, что происходит в Рейне. Он очень ценен.

– С этим я не спорю, но вот этот его вороний взгляд…Ладно, оставим его. Ты виделся с Редмандом?

– Да, сегодня на совете. Он совсем извел себя последними событиями.

– Нда-а-а, знал бы ты, что за бардак здесь был: все метались с факелами, криками, все хотели убить всех. – Мердок отпил из кувшина и улыбаясь, продолжил – пару священников привели разъяренную толпу к нам в портовый район. – Мердок рассмеялся. – Ты бы видел как эти двоя святош брыкались, когда Ангус повесил их вверх ногами на столбу! Я тебе клянусь, после такого зрелища, вся эта толпа, я клянусь, не меньше сотни, бежала поджав хвоста от парочки бравых моряков.

Гластейн подхватил смех брата, представив себе эту картину в голове.

– Кстати, моя главная заслуга в том, что ни один бордель не пострадал! – Мердок залился новым приступом хохота. – Я тебе клянусь, я расставил охрану у всех борделей, которые знал! Так что я теперь получается Мердок – Защитник шлюх! Рыцарь восьми борделей! Нет, не, сейчас…