Текст книги "Венец из окровавленных костей (СИ)"

Автор книги: Сэд Сторибрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Хотя, по его лицу отчетливо читалась тень сомнения в собственных словах. Казалось, что еще чуть-чуть и он прислушается к своему сопернику. И возможно бы так и получилось, если бы не посол горцев…

Одетый в черную меховую накидку, похожую издали на воронье оперенье, он, выставив ладонь с белой тряпкой, подъехал чуть ли не вплотную к Дунлангу.

– Тан Дунланг Железноногий! Мой вождь, первый среди равных страж вороньего престола, сын повелительницы ворон приглашает тебя и твоих людей отведать с ним кровь на это прекрасный холм. Если ты не струсишь, конечно же.

По лицу тана прочлось, что первым кого он попытается убить, будет именно этот выскочка.

– …ну а если ты боишься за свою задницу, – посол оскалился – то мой вождь попросил тебе напомнить, что в его руках еще пятеро твоих людей. И они пока что живы. – Он сделал широкий взмах рукой в сторону своих. Всадники, что гарцевали перед строем щитоносцев, расступились, и перед глазами северян предстало пять крест-накрест сбитых бревен, с привязанными к ними разведчиками. – Приди и забери их, тан! А то друиду не терпится поднести их воронам!

– Передай этому цыпленку, и своей цыплячьей суке богини, что северяне обожают хорошо приготовленную курятину. – В лицо послу рассмеялся Дунланг.

Посол демонстративно сплюнул под копыта всадников и убрался обратно.

– Готовимся к бою! – Зарычал тан. – Мы возьем этот добанный, а тот, кто убьет железномордого получит мешок серебра и станет моим родичем!

– Я возражу! – Воган обнял ладонью рукоять клинка, словно собирался вступить с таном в поединок.

– И я! – поддакнул Хрорек. Мы не собираемся умирать из-за твоей мести.

– А я не поведу брата в лапы смерти… – Выехал вперед Вейл

– Я сам в силах решить, брат.

– Отец велел привести тебя живым и я не отступлюсь. – Чуть ли не шепотом прошипел Вейл на ухо брату.

Воган что-то хотел возразить, но увидев настоящую ярость на лице старшего брата, выбрал молчание.

– Проклятье! Я не отступлю! С каких пор дети танов выбирают смерть труса, а не славную погибель с топором в руке?! Я хотьв одиночку пойду за своими ребятами!

– Ты не один, тан! – Йервек приложил кулак к груди. – Я и мои люди с тобой. И все твои щитоносцы! – Об алые щиты забарабанили топоры.

– Я увожу своих людей. – Прорычал Хрорек, но те, кто хочет остаться, я не буду препятствовать! – Он обратился к своим всадникам.

Из ряда изнеможённых переходом и страхом вперед выехало с десяток старых воинов:

– Мы остаемся, тан! – Сказал один из них. – С твоего дозволения!

– А ты? – Хрорек повернулся к Вогану. – Не заставляй людей предела погибать за месть и гордыню. Пусть лучше сражаются за свои дома, а не пастбища Дунланга.

Повисло молчание.

– Мы не уходим, – поспешил смягчить последнюю фразу Бализ. – Мы отступаем лишь вниз по реке, где можем найти подмогу.

– Но он останется… – возразил Воган.

– Это его выбор.

Вейл вместо брата кивнул, сдержав того.

– Предел остается. – отпихнул брата Воган.

– В пекло вас всех… – прорычал Дунланг. – Стоите, раздумывайте, драться или не драться…Такие воины мне здесь не нужны. Идите, защищайте свои дома и своих женушек. А те, кто еще не насладился смертями этой цыплячьей ватаги, оставайтесь со мной!

– Воины Предела станут биться. Но нам нужно предупредить нашего тана, наших людей. Мы не можем оставить нашего отца без щитов. – Вейла ничуть не смутили оскорбления.

«И единственного наследника» – проговорил он про себя.

– Слова Рейнца.

– Слова человека, не опьяненного яростью.

– Бери людей, сколько надо, и отступай. – На лице Вогана отразилась бледная холодность. – С остальными я и Дунланг прикроем вас. Заберите раненных.

– Пока я старший брат…

Удар стал неожиданным для всех. Обмякшее тело Вогана подхватил ударивший его Вейлин. Младший брат частенько задавал трепку своим братьям, и отнюдь не был изнеженным в этом деле, но долгий переход, усталость, и царивший внутри, подавляемый страх, сделали свое дело.

– Так то лучше. – Проговорил Вейл. – У меня есть долг не только перед севером, но и перед отцом. Уж не обессудь тан Дунланг.

Железноногий лишь молча отмахнулся.

– Отлично! Если к утру ты останешься жив, ты увидишь, как я приду с подкреплением! – Хрорек подхватил Вогана.

– Не пропусти их дальше, Бализ! Если ты пообещаешь, что выполнишь уговор и не пропустишь их на мои земли, к моей семье…

– Обещаю тан. И знай, я не трус, но умирать глупо не собираюсь.

– Понимаю! Удачи в будущей битве! – В голосе прорезалось понимание и доля сочувствия.

– А тебе в этой!

От людей предела осталась половина, ополченцы разбежались, как только был дан приказ отступать. Хаг разрывало изнутри, с одной стороны он хотел бы отправиться с братьями, но с другой…Отступление и оставление заслона из воинов Дунланга казалась ему предательством.

– Я остаюсь. – Твердо заявил он…

– Эй, – Вейл протянул ему свой щит. – Твой порядком подразбит, а этот крепче.

Хаг моча принял подарок.

– Мы вернемся и опрокинем их. – Вейл явно пытался подобрать слова. – Может ты и не такой говнюк, хоть и идиот.

– Это твои последние слова брату? – Улыбнулся Хаг.

Отступила треть отряда северян. Дунланг и его алые щиты остались почти все, за исключением раненных. Своего сына тан тоже отправил, с письмом в свою крепость. Приказывать ему пришлось так же, как и Хагу своему брату припомощи смачного удара по лицу. Почему-то только этот прием вразумлял. Н азаслоне Дунланга осталось не больше сотни воинов, против трех сотен щитов горцев, да еще и окопаввшихся на вершине…Бой обещвл быть коротким.

– Сын волка остается со мной. – Усмехнулся тан.

– На сколько мы их задержим?

– Хватит, чтобы они успели убраться и предупредить ближайшие селения. Вперед парни, покажем птицетрахам, как сражаются настоящие мужчины! Покажем, как умирает север!

Северяне застучали в щиты, заорали, поистине нечеловеческим воем, под стать горцам на холме. Под великую и страшную барабанную дробь они строем приближалась к холму. По выражениям лиц, которые видел Хаг, казалось, что они идут не на смерть, а на веселую кулачную свору на ярмарочной площади. Северяне улыбались, кто то запел похабные песни про сладкие ночи с чужими сестрами и матерями. Он неожиданно почувствовал какую-то радость, что остался.

Враги оказались на расстоянии сотни шагов. Послышались первые оскорбительные выкрики: про богов, про матерей. Дунланг не отставал от своих щитоносцев и его бас вырывал на свет изощренные и очень оскорбительные для любого человека в мире слова. Хаг, который умел слабо ругаться, предпочел промолчать, ибо переплюнуть тана он бы никогда не смог. Вождь горцев спутился с коня, как и его всадники, заняв места в стене щитов.

– Зачем он слез с коня? – Недоумевал Хаг.

– Хочет показать, что в нем осталась честь, будет биться в клине. Нам на руку, уж теперь я его не упущу… Воины севера! – Прорычал Дунланг. – Настал час показать, кто вы есть пред лицом великого Лунга! Крушите щиты, рубите головы, убивайте! Убейте их всех!

Позади щитонсцев, за которыми прятались и кресты с пленниками виднелось какое-то мильтешение, через секунду ряды расступились и перед щитами поЯвился друид. Хаг сразу же понял, что это был далеко не человек: высокий, выше даже Дунланга на пол головы, с неестетсвенно бледный, гладко выбритым лицом и зеленые ровными волосами, с вплетенными в них десятка вороньих перьев. Друид и его сопровождающие кинули в сторону северян камни, как сначала показалось Хагу, однако, когда подобный «камень» ударился об его щит, оставляя ало-ржавый след, он понял, что это отрубленные головы. Тан не смог спасти своих людей.

Гул, грохот, ругательства. Все это заполонило пространство вокруг Хага. Впереди он видел только черные изображения птиц на стене щитов. Он даже не видел их лиц, только вороны. Виски жутко стянуло, кровь с бешенной скоростью приливала, шлем казался тесным. Еще секунда и на него обрушаться десятки мечей, корпий, топоров, и лишь щит спасет его от неминуемой гибели. С этой мысли он вжался в него.

Обратный отсчет пошел…

– Руби! – Раздался рык Дунланга.

Первые стрелы полетели навесом с середины строя северян. Первые ряды щитов столкнулись. Обитый железными пластинами щит Вейла крепко сдержал первые удары меча. Хаг уклонился от тычка копья. Поднял щит, подставил его под топор. Удары крушились один за другим. Копье горца прошло мимо него, однако угодило в открытую шею бойца рядом. Щитоносец рухнул вперед, сделав окно для удара. Хаг им воспользовался. Ткнул клинком в открытую шею: щит горец неосмотрительно опустил вниз.

«Один есть». А на каждого северянина приходилось по три горца.

– Вперед! Бей! Бей! – Орал Дунланг. Но его рык тонул в шуме битвы.

Горцы напирали, благодаря численному перевесу они продавливали стену северян. Клинок Хага довольно быстро покрылся зазубринами, но он продолжал и продолжал рубить щиты. Рядом с ним появился Овейн, вставший на место второго погибшего соседа Хага. Обожженый со всей яростью бил топором. Свалил противника Хага двумя ударами топора.

Но яростное сопротивление не могло помешать преобладающему противнику. Стена северян на глазах крушилась. Горцы пробились сквозь ряды и битва перешла на единичные поединки.

– Впереди друид! – В ухо Хагу заорал, словно бешенный, Овейн. – Нам нужно лишь прорваться! Убьем его напоследок!

Вытянутая сутулая фигура друида торчала позади пятерки щитоносцев, казалось, что до него было рукой подать. Худые руки взмывались вверх, изображая причудливый танец.

– Давай, мелкий! Вместе!

Хаг кивнул в знак согласия.

– Вперед! – рыкнул Овейн и оттолкнул, насевшего на него горца. Двое из его десятка растолкали горцев, давая проход Хагу. Парень нырнул между щитов, подрезав ногу одного горца. Обожженный уже сражался без щита, взяв топор в обе руки. Под его ногами уже лежало два зарубленных горца. Хаг врезался щитом в огромного чернобородого горца, однако не выдержал удара и рухнул. Горец не стал медлить и принялся колошматить по лежачему противнику. Хаг подставлял щит брата, каждый удар отзывался болью по всей руке. При следующем замахе горец уделил внимание подоспевшему северянину. Хаг успел скинуть разрубленный щит. И, когда чернобородый готовился добить отвлекшего его противника, он, взяв клинок в две руки, вогнал лезвие в спину горцу. Кожаная броня сдалась под нажимом. Клинок дошел до грудной клетки, сквозь лопатки. Чернобородый великан рухнул.

– Друид! – Крикнул Овейн.

Хаг выдернул из-за пояса топор. Время для нападения было самое удачное. Друид стоял в гордом одиночестве, его щитоносцы сражались с северянами. А сам он, улыбаясь, смаковал смерть своих врагов и что-то причитал под нос. Они незамедлительно кинулись на отрешенно стоящего колдуна. В последний миг перед головой Хага материализовался клинок, от которого он чудом успел пригнуться. Второй выпад он парировал топором и тут же, в замахе рубанул врага по ноге, выдернул из-за пояса со спины нож и резко вогнал его в шею горцу.

«Трое» – пронеслось в голове, словно он выполнил какой-то кровавый план. – «Трое горцев на одного северянина».

Друид уже слехнулся с Овейном. Повернувшись, Хаг увидел, стоящего на коленях, лицом к нему обожженного и издевательскую улыбку друида.

«Сын волка, думаешь старому зверю понравилось бы, что его щенок убивает своих» – прозвучал в голове чужой голос. Голос колдуна…

Хаг тряхнул головой и кинулся на ублюдка. В одно движение друид перерезал серпом горло десятнику и кровь из артерии хлынула под ноги хага. Еще секунда и топор снесет серую голову ублюдка, но…Топор прошелся по воздуху, а друид стоял уже позади.

– Не успел! – прошептал он почти на ухо.

Хаг рубанул топором – снова ничего. И вот…щит с черным вороном… Удар в корпус… Он согнулся, упал на колени. Беспомощно махав топором, держа подошедших врагов на расстоянии. На долго не хватило: кто то перехватил его руку, тупая боль от удара и топор летит наземь. В следующий миг снова удар, срывающийся шлем летит наземь, яркая вспышка…и мокрая тьма окутывает глаза.

А в безмолвное сознание пробивается последний вой северян, заполняющий весь холм.

Глава 17

Глава 17.

Вождь в железной маске.

Хаг чувствовал, что жив. Сквозь тяжелые закрытые веки он ощущал пробивающийся свет, а обессиленное и неестественно скованное тело – движение. Его тошнило, во рту стоял соленый неприятный привкус. Он явно куда-то двигался, его везли.

Подобрав внутри головы все последние моменты осознание того, что он стал заложником выплыло вперед. А зная, со слов Дунланга и других северян, что пленных вороны продавали друидам-изгнанникам из племени Дану, участь виднелась вовсе незавидной. Вскоре ему предстояло стать очередной жертвой кому-то из сотни древних и жестоких богов, что питали свою силу и наслаждались не сколько пролитой кровью, сколько агонией подношении. И чем дольше и сильнее агония, тем довольней бог.

Этих друидов изгнало собственное племя. Хаг помнил рассказы пьяного священника, учившего его читать о зверствах друидов-изгнанников над поверженными рейнскими рыцарями, он вспомнил рассказы о полукровках, детей кровосмешения между человеком и Даннан, что бегут от преследований церкви Всеотца в лоно своего дома – Первого леса, но оказываются отвергнутым собственными родичами. От отчаяния и безумия они становятся изгнанниками и превращаются в безумных «демонов» – поедающих плоть и людей и Первых детей мира – Дану.

От этих мыслей голова только больше разболелась, и Хаг решил попробовать сделать самое разумное, что ему казалось в его беспомощной ситуации – уснуть. Он несколько раз просыпался, от того, что ему вливали воду, видимо, берегли жертву, а потом снова засыпал.

В следующий раз он проснулся от того, что оказался обездвижен. Его никуда не везли, ав глаза не проникал свет. Сквозь лошадиное ржание и гуляющий в ушах ветер, он расслышал голоса. Кто-то поднял и бросил наземь. В копчик сто-то больно ударило..

Хаг разлепил глаза. Потребовалось время, чтобы взгляд привык к ночному миру и разведенный неподалеку костер перестал больно бить по глазам.

– Хаг, – раздался совсем рядом хриплый усталый голос, за которым последовало тяжелое дыхание.

Это было дыхание раненного медведя. В полутьме он узнал Дунланга. Его широкая грудь медленно поднималась и опускалась. Каждый вздох давался вождю с трудом. Хаг смог разглядеть заплывшее сине-алыми опухолями лицо тана. С него сняли броню, а вся поддоспешная рубаха была измазана кровавыми пятнами.

– Плохо получилось, – промолвил он, – должен был с честью подохнуть, – он ударил ногой по земле, в сторону фигуры, стоящей у костра и отдавающей приказы, – …а теперь…теперь…забьют как свиней. Без чести, без достоинства…будем днями ублажать их своей болью и кровью. А может и вообще сожрут нас. Ты же слышал о том, что изгнанники делают с пленными?

– Тише, тан, береги силы. – Послышался еще один голосов.

Хаг приподнялся, руки и ноги были связаны, так что, чтобы это сделать ему понадобилось выложить чуть ли не все оставшиеся силы. За таном, в таком же плачевном состоянии сидел один из щитоносцев дяди.

– Кеган? – узнал его Хаг.

– Рад, что ты жив, парень.

– Из предела кто-нибудь еще остался?

– Да, – он обвел взглядом других пленников. – Еще Перл и Хротг. – Он постучал ногами по чему то телу и глубоко выдохнул. – Только Перл. – Воин расшевелили своего друга. – Хватит спать.

– Отстань, все равно подыхать. – Безразлично простонал тот.

– Сколько вас?

– Пленных, – человек пятнадцать, но все побитые, раненные. Бойцы из нас сейчас никакующие, если ты на это намекаешь, парень.

– Из меня тоже, Хаг. – Простонал Дунланг.

Больно было видеть его таким, беззащитным, почти сдавшимся.

– Много их… – добавил Перл.

Проходивший мимо пяток стражников оскалились на пленников. Перл попытался состроить такую же злую ухмылку, но получил плетью по лицу. Из щеки и рассеченных губ полилась густой смолой кровь.

– Трусливая свинья! Будь у меня руки развязаны, я бы тебе этой плеткой так отходил! Ублюдок!

– Мы можем это устроить. – Горец с плеткой отошел к костру.

Он о чем-то переговаривал с вождем, до слуха Хага добрались лишь одинокие фразы:

– Нет, они для друида…да, все.

Сегодня щитоносцу Предела умереть было не суждено. Горец, явно оскорбившись, быстро ушел в сторону, хлопнув себя по бедру.

– Хе-хе… – прокашлялся кровью Дунланг. – Берегут нас…

Хаг повертел головой, ища хоть один способ для побега. Надо признать, охраняли их хорошо. Они находились в центре стоянки. Помимо того, что они были окружены кострами с десятками воинов, за ними внимательно приглядывали пяток горцев. Да и к тому же, даже Хаг вряд ли смог бы сейчас побежать, даже если бы ноги были развязаны. Страха еще не успел пробраться в него, хоть он и понимал, что его ждет. Но усталость перебивала страх перед будущим и свалила уставшее тело и разум в сон.

Разбудил его чей-то сапог, бьющий прямо по заднице. Их напоили, пили из ведра, с жадностью, словно целый день его пасли на привязи под палящим солнцем. Однако, воды для пленников не жалели, да и еды тоже. Им отдали остатки ночной трапезы. Хаг подчерпнул двумя руками из горшка остывшую кашу и принялся жадно поедать, благо руки им развязали. Ему повезло, на его ладонях оказалось два кусочка мяса, вернее жира. Дунланг все время трапезы не шевельнулся, демонстративно заявив своим видом, что не нуждается в подачке.

Хаг подчерпнул вторую горсть, пленники посмотрели на него с неодобрением, но показав, что это для тана, сменили гнев на милость и одобрительно закивали.

– Поешь, вождь. – Хаг поднес ладони с холодной едой.

– Я и куска с их стола не возьму. – Сплюнул Дунланг.

– Не дури, нам пригодятся силы… – чуть ли не шепотом сказал Хаг.

– Ты еще надеешься сбежать.

– Ну или хотя бы умереть не на жертвеннике, а сражаясь сними.

– Ладно. Твоя взяла. Смотрю ты не потерял еще силу духа.

– У нас получится. Руки, ноги свободны.

– Сейчас свяжут, опять.

Хаг осторожно осмотрелся. Хоть лагерь и снимался, и горцы были заняты сборами, охрану для пленников увеличили. Горские воины с обнаженным оружием буквально не сводили глаз с пленников.

«Девять» – посчитал Хаг.

Девять воинов, держащих мечи, топоры и копья на готове. Остальные шли уже впереди или осматривались позади. Пленников осталось одиннадцать, остальные умерли от ран во сне. Один из охранников оскалился, глядя на Хага, и вызывающе крутанул длинным изогнутым клинком, понимая, его намерения и приглашая их осуществить.

Северянин попытался сориентироваться, где они находятся. Вокруг виднелись лишь каменные возвышенности, а земля была не мягче камня. Редкие деревья виднелись сверху. Они взбирались по нескончаемым горным дорогам, как Хаг понял, взбирались они день и ночь. А значит, до северного скелета они не дошли, да и солнце слишком тепло ходило по коже, а следовательно, дут они не на север. А значит, возвращаются назад, там, где произошел первый бой и дальше на восток, только теперь горными тропами. Дней пять и они окажутся на землях племен, а там и смерть…

– Дунланг, у нас примерно сколько дней?

– До того как нас привезут к друидам? Дня четыре, может пять.

– Хм…набирайся сил.

– В бездну, может сейчас?

– И нас перебьют как щенят.

– Нас и так перебьют.

– Подождем, прошу…

– Хорошо, поднаберусь сил, может побольше этих ублюдков с собой возьму.

Руки пленникам связывали двое молодых воинов, которые, осмотрительно, были полностью разоружены, даже ножей на поясе не висело. Один из пленников от души врезал пареньку, горец завалился в бок. Окружавшие воины тут же встерепенулось. В пленников уперлось с десяток луков и самострелов тех горцев, что пришли из разведки. Лишнее движение со стороны северян – и десятки смертоносных железных жал вопьются в них.

Хаг взглянул в глаза ударившего северянина и мотнул головой: «не время». Но тот, кажется, избрал свою судьбу. Северянин сделал шаг вперед и через мгновенье раздался стрекот тетивы. Два арбалетных болта пронзили насквозь ногу пленника, тот, повалился наземь. Вперед, почти, что вплотную к пленникам выехал сам Йемен. Из-под железной маски раздалось:

– Вы можете пойти на своих двоих, и тем самым продлите свою жизнь на несколько дней. Либо, мы перережем вам сухожилия и повезем на лошадях. Так или иначе, я доставлю ваши души к трону. – Он говорил спокойно, чтобы придать веса своим словам, он обнажил длинный прямой мечи потряс его перед носом пленных. – Однако, мне не обязательно приводить вас всех – тана и парочки славных щитоносцев вполне хватит.

Вождь воронов подъехал прямо к раненному, его уже поставили на ноги. Двое держали его под руки.

– Этот уж точно не нужен. – Острый конец клинка впился в ключицу пленника и медленно проникал дальше, погружая лезвие все дальше и дальше. Наконец, когда до гарды оставалось не более четверти клинка вождь начал так де медленно извлекать из обвившего на руках горцев убитого северянина. Все лезвие было перепачкано густой кровью. Взмахнув мечем так, чтобы кровь прыснула на оставшихся пленников, Йемен отъехал.

Никто не хотел быть с перерезанными сухожилиями на ногах, поэтому пленники послушно связанной вереницей плелись по горной дороге. Несколько раз они спускались вниз, шли по каменистым лугам, а потом вновь взбирались вверх на вершины. Горцы маршировали быстро, они шли с одинаковой скоростью и на равнине, и на подъемах. Что нельзя было сказать о пленных северян. Они выдохлись еще к полудню. Однако, воды пленникам давали в достатке.

– Они не просто так заставили нас идти, посмотри, конец стало намного меньше, и людей. – Усмехнулся Дунланг, – они спешат, парень. Либо их кто-то преследует, либо поджидает.

К вечеру они добрались до очередной возвышенности. Руки им не развязали, но поесть дали. Жуя выданную полоску сушенной конины Хаг разглядывал зеленые просторы вдали. Было странно наблюдать за находившимися внизу исполинскими деревьями и заросшими холмами. Словно, он поменялся местами с богами, и теперь не взирал снизу вверх. Пытаясь разглядеть сквозь густые кроны что-то вверху, а наоборот. Казалось, что достаточно спрыгнутьс обрыва, пробежать несколько миль и ты уже дома. Но нет, до дома минимум неделю пути.

Удачный случай появился лишь под вечер следующего дня. Часть горцев, после короткого разговора с вождем уехала далеко вперед, а сами воины оказались чем-то явно встревожены и начали чаще отвлекаться.

– Тан, часть всадников уехала. Слышал о чем они шепчутся? – Шепотом обратился Хаг к Дунлангу.

– Куда там, гооврят тише мышей…Но явно чего-то боятся. Как я и говорил. Может наши им на пятки наступают?

– Может…

– Думаешь, пора?

– Угу, как только привал будет.

– Скажи остальным, только…тише.

Хаг развернулся по веренице к другим пленникам, говорить ничего не пришлось, по взгляду все всё поняли.

Привал горцы решили сделать на небольшой горной поляне. За плениками остались наблюдать лишь четверка воинов. Многие горцы суетливо поглядывали по сторонам, рассматривали долину в низине, словно высматривая незримого преследователя. Железномордый, однако держался спокойно. Сидя на коне, он медленно давал распоряжения своим людям:

– Отошли троих по тропе. Напои наших жертвенных ягнят.

Воинов вокруг резко сократилось. Да и большинство из оставшихся были заняты дозором, и почти не обращали внимания на северян. Йемен тоже куда-то делся. После того, как он отдал распоряжения с десятком всадников он уехал вперед по тропе.

«Лучшего момента может и не быть».

Дунланг уловил мысль Хага. Лицо тана скривилось, как будто бы от боли, и он обессилено рухнул наземь.

– Попоите их поживее! – Пробормотал один из горцев. – А то самый ценный ягненок издохнет.

Это вызывало лишь непринужденый смех у стоящих вокруг. Наконец, принесли мех с водой. Тащил его на этот раз зрелый вооруженный воин.

«Наконец-то».

Первая ошибка. Горцы явно перестали беспокоится о неповиновении пленников и были заняты иными беспокойствами.

– Сначала этому старику – усмехнулся стражник, отпивая брагу из фляги.

– Могучий тан, медведь, убийца воронов! Теперь лишь дерьмо под моим сапогом! – Поддержал его водонос. – А может, пускай мучается?

– Он еще успеет. А если издохнет, нас под нож пустят.

– И то верно. – Вздохнул водонос. – Жаль, а то…

Слишком уж долго вооруженный горец стоял на расстоянии вытянутой руки от пленников, слишком уж долго – это была его первая ошибка. А вторая ошибка заключалась в том, что горделивый рассмеявшийся водонос не видел угрозы перед сраженным и обессиленным, как ему казалось, могучим таном. Дунланг одним движением связанным рук сбил насмешника с ног, в одну секунду выдернул нож из его пояса и прошил грудь горца. Несколько ударов сердца и тан уже разрубил мечем противника свои и путы ближайших пленников. Из стрелкового оружия у стражников было только два невзведенных арбалета. Но заряжать их было слишком долго, а камни, коих на горе было впредостаток, служили неплохим метательным оружием для пленных северян. Первый стрелок так и не успел выстрелить и пал наземь с разряженным оружием и разбитой головой.

Один из северян, как Хаг помнил, звали его Герд, принял на себя удар второго стрелка. Он напрыгнул на стрелка, который уже успел разрядить в него арбалетной стрелой. И с пробитым предплечьем сшиб горца с ног, унеся его с собой с обрыва. Над северянами протянулся последний вой летящего вниз стрелка горца.

Дунланг уже во всю крутил клинком принимая на себя сразу двоих полностью вооруженых противников. Усталость и изнеможденность сильно скосила силы плеников, из за чего северяне то и дело оказывались вновь на земле. Однако горцы не добивали их, видимо, старались выполнить приказ своего вождя и зазря не проливать кровь жертвенников. Хаг почувствовал на себе эту слабость. От первого же тычка древком его свалило наземь, но изрыгаемая всем сущим изнутри ярость заставляла превозмогать усталость и боль. Ему хотелось одного: рвать и убивать. Рвать на части своих тюремщиков и никогда, никогда не попасть на разделочный стол вороньего бога. Хаг со всей силы ударил стопой в колено стоящего над ним горца с копьем. Перевернулся на земле, дабы избежать удара копьем и в следующую секунду вскочил на ноги, повалив потерявшего равновесие молодого воина наземь. Воссев над противником, он принялся наносить не прерываясь удар за ударом. Костяшки на руках через несколько ударов окрасились кровью, а по всему запястью ноющей дрожью прошлась боль. Наконец, юноша под кулаками Хага обмяк, и перестал отбиваться. Северянин выхватил копье, резко вскочил на ноги. Зря – по телу прошлась дрожь, да такая, что ему пришлось опереться о древко, дабы не упасть.

Хаг быстро взглянул на место резни: четверо северян уже лежали мертвые на земле. Лишь некоторые продолжали отбиваться свирепостью, достойной лесному медведю, пробудившемуся среди зимы.

– Умрем! – Взревел Дунланг. – Но не станем кормом для пернатой шлюхи!

Он разрубил надвое покрытый лишь кожаным капюшоном череп горца. Хаг взревел в такт умирающим северянам и ринулся в перед. Назад по тропе бежать было бесполезно: там уже появились вернувшиеся стрелки. Оставался лишь один путь – вперед, куда уехал железнолицый вождь. Либо туда, либо в обрыв.

Двое северян разжились щитами и растолкав четверых горцев дали дорогу остальным. Хаг на миг оглянулся назад: храбрецы-щитоносцы дорого поплатились за свою храбрость. Топоры и копья горцев буквально растерзали их на части. В живых осталось трое горцев. Третий – щитоносец Дунланга Хорв. Он разжился широким мечем, и бежал впереди всех, махая им, словно крылом.

«Почти получилось».

Боль постепенно покидала Хага. Он бежал вперед как никогда раньше. Все раны буд-то прошли и перестали беспокоить. Он не чувствовал камней под ногами, только мягкую поддатливую дорогу, что вела его к свободе…к славной гибели.

Второе показалось куда быстрее. Всадники вернулись. Конь вороньего вождя откинул в сторону бегущего впереди Хорва. Дунланг взмахнул мечем, пытаясь сбить вождя, но Йемен успел парировать выпад и пронесся мимо на коне. Хаг выставил вперед копье, пытаясь подцепить железномордого ублюдка. Он видел перед собой лишь шею лошади, в которую летел наконечник его копья. Еще секунда и н свалит остановившегося скакуна, а затем доберется до его наездника. В голове яркой вспышкой засиял образ лежащего на земле вороньего вождя и копья, пронзающее насквозь его проклятущую железную маску. Но сколь же быстро и ярко этот образ вспыхнул, столь же быстро потух.

Хага быстро откинул в сторону второй всадник. Копье отлетело в одну сторону, а он в другую. На мгновенье свет для Хага погас, а кгода он вновь к нему вернулся его уже прижимали к земле несколько подкованных сапог. Хаг зарычал, больше от безысходной обиды, нежели злости. Вырываясь из под ног, рыча сквозь зубы, он практически смог приподнять голову. Опершись локтями о землю, он приподнял грудь. Лицо всадника, вдавливающего Хага в землю, перекосила въедливая ухмылка. Собрав все силы, Хаг совершил последнюю злобную пакость, которую только мог – плюнул в лицо врага.

Обиженный горец не оставил плевок без внимания. Удар пришелся наотмашь, но в глазах у Хага потемнело. Он почувствовал как холодная острая сталь, сжатая в кулак прорезает его кожу, как разрывает щеку, как рот начинает наполнятся вязкой влагой. Боль прошлась по всему лицу, но благо сила удара ненадолго вытащила его из света. Из тьмы его выдернул все тот же воин.

– Рано тебе подыхать, ублюдок. – Прорычал он, тряся парня за плечи.

Его подняли за шиворот и швырнули в сторону. Кровь застилала глаза, но Хаг явственно чувствовал, что над ним уто-то нависает. Ругательства Дунланга вернули его в мир.

– Ну же, трусы! Убейте меня и дело с концом! Или боительс руки замарать! Трусы!

Раздался глухой стук и тан замолк.

– Я не подарю тебе такой легкой смерти. – Раздался холодный стальной голос.

Хаг вытер кровь с глаз, прикосновения приносили боль. Сквозь накатывающую алую липку. Педлену, которую то и дело приходилось смахивать, что вызывало потемнение в глазах. Хаш все=таки с трудом, но смог рассмотреть свое нынешнее положение. В живых остался только он и ругающийся тан. Вокруг них плотным кольцом столпились спешившиеся воины. В том, который наклонился над Дунлангом, Хаг увидел железномордого вождя. Он был на расстоянии пары шагов, аХага никто не держал. Мысли сами пропели в голове: вскочить и попытаться голыми руками убить ублюдка, разорвать ему горло зубами, выхватить его долбанный клинок и запихнуть его по самую рукоять в кишки ублюдка.

На него, кажется, не обращали внимания, все, стоящие рядом прислушиваясь к словам вождя, обратили взгляды на сопротивляющегося Дунланга. Лучшего момента и не сыскать….Последний шанс умереть не на разделочном столе. Хаг было ринулся и почти успел подняться, но чей то сапог вновь уложил его на землю. Он вновь погрузился во тьму. Лицо вновь обогрело острой болью.