Текст книги "Венец из окровавленных костей (СИ)"

Автор книги: Сэд Сторибрук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Лицо Шороха наконец-то выразило хоть какую-то эмоцию. Рыцарь отвернул свой взгляд от стола, в противоположную от Оулдена сторону, видимо, искал слова. Он резко встал, сделал несколько шагов от стола и развернулся. Оулден поднял вопрошающий взгляд.

– Вы хотите ему помочь?

– Марк друг моей семьи и он меня воспитывал, так что да, я сделаю то, что в моих силах.

– Нужно большее.

– Я не могу восстать против короны и церкви из-за Марка, как бы сильно он мне не был бы дорог.

– Боюсь, у меня перед ним иная клятва. – Шорох поклонился, развернулся на каблуке и зашагал прочь.

– Но – остановил его Оулден.

Рыцарь заинтересованно развернулся.

– Мне понадобится искусный мечник, если получится запросить суд поединком. А мне не хочется рисковать кем-то их своих добрых людей. Так что со мной у вас будет возможность выполнить клятву.

Мечник улыбнулся. Оулден жестом пригласил к столу. Шорох притронулся к еде, только когда ему принесли миску жидкой похлебки и кувшин разбавленного водой вина.

– Всеотец был настолько ко мне мил, что не только наградил меня не только голосом барда, но и желудком, способным даже переварить камни, если те превратятся в воду. – Усмехнулся Шорох.

– Его милость велика, будем надеяться, что она сойдет и на нашего Марка.

К вечеру Оулден обошел весь двор и всю крепость. Перед глазами то и дело всплывали картинки из детства. Вот тут, во дворе они с братом познавали зачатки военного искусства. Брат всегда был лучше в этом. Отец, еще не пораженный болезнью, разъезжал на огромном коне с такими же, как он, закованными в железо рыцарями. Он часто видел, как отряд уходил на восток и возвращался через недели. Довольные, счастливые, с добычей и изрядно поредевшие. В этих стенах бродил призрак его матери. Он лишь смутно помнил ее, а внешность да и то, только по портрету. Но он помнил братьев и сестер. Всеотец не был милостив к его отцу, может за грехи, а может, наоборот, посылала свои испытания, проявляя свою странную извращенную любовь. Но дети у Тириона Тавруса умирали через одного. Оулден помнил, или, ему казалось, что помнил, маленькие синие тела. Их закапывали вне замка, чтобы отвести ту злобу, которую могла принести их смерть в стены. Священники не одобряли этого, ибо душа безгрешного дитя непременно бы отправилась в объятия всеблагой Матери. Но отец не зря был жителей границ Рейна, вера Всеотца, даже среди благородных, а тем более у занимающихся такой деятельностью, странно переплеталась с местными поверьями или даже язычеством северных танов. Отец мог одновременно отстоять молебен в честь святого небесного престола, и в тот же день принести жертву лесным друидам, дабы очистить его имя от злого недуга. Оулден видел, как по крепости ходили и священники Всеотца, изгоняя зло, забиравшее младенцев, а потом, вслед за ними приходили лесные святоши, поклоняющиеся рогатым. А однажды, после похода в степи, отец и вовсе привез степного шамана. Тот не продержался долго, и через неделю, отец его отпустил. Шаман проделывал то же самое, что и остальные, пускал курительный дым, танцевал кругами, что-то пел. Восновном какие то воинские заклинания для удачи в походах. И походы были удачные, но дети умирали. Его мать потеряла шестерых. Шестеро мертворожденных, ив конце концов, не выдержала. Анви стала последней.

Отец не был одинок в своем стремлении познать всех возможных богов, многие рыцари за этим бегали. Но сейчас, кажется, он совсем забыл про это, как и все они. Встретившие его рыцари были не менее богохульниками, чем Тирион Таврус, но сейчас они предстали толпой уставших от всего мужчин, пытающихся хоть как-то, в спокойствии дотянуть свой век. Оулден надеялся, что любимый дядя Марк не изменился. И судя, по его последним подвигам и тому, что он сейчас заключен в ратуше, не изменился.

Единственным лишним элементом ему казался пресловутый Шорох. Мечник без имени и рода, коих, надо признать, было достаточно по Рейну, кто-то давал обед по каким-то романтичным или религиозным причинам, кто-то вынуждена, из-за позора или преступления. Отказ от имени не был самым странным, брат как-то рассказывал Оулдену о рыцаре, который дал обед не касаться девы, пока не отомстит за оскорбление дома одному иллрийскому князьку. Не отомстил, даже близко не подошел. Так и умер, не выполнив клятвы, но оставшись безгрешным. По злой иронии, умер он от стрелы в паху. Всеотец тоже имеет чувство юмора.

Ужин был скромным – похлебка с мясом (единственный кусок которого лежал лишь у Оулдена) и много разбавленного вина. Пили престарелые рыцари больше, чем ели. Шороха за столом не было.

– Вы ему доверяете? – Уже после ужина, сидя за старой книгой, которую он впрочем, еще в детстве с десяток раз, Оулден напрямую обратился к сидевшему рядом сэру Найджелу. Единственному читающему мечнику в этих стенах.

– Шороху? Он ближе всех к Марку. Они почти братья. Не знаю, по какой причине Шорох дал нашему Марку такую сильную клятву, но видимо по очень весомой.

– Когда он вообще появился?

– Меньше месяца назад.

Оулден удивился.

– Да?

– Марк вернулся тогда от своего сына.

– У него есть сын?

– Да, но не совсем законный. Он помогал его матери деньгами, она держит какое-то заведение под столицей, кажется. Всеотец знает, что случилось по дороге, но он вернулся израненным, помутненным, а с ним этот. Ну, Марк и сказал: вот мол, это мой кровный мечник, личный телохранитель, давший клятву чести и крови. Ну мы и приняли. Вообще, он хороший парень. Как мы – усмехнулся Найджел, скриви одну половину лица.

– Как вы?

– Уставший рыцарь, чьи доспехи потускнели и стали слишком тяжелы для его плеч, а меч затупился и не рвется больше из ножен. А тут, как видите, прибежище для таких.

– Не рановато ли вам?

– Было бы рановато, если бы не все прожитое. Боюсь, мы с твоим отцом слишком много битв провели. Теперь хочется просто почитать о них.

– Марка реально вытащить?

– Думаю да, но только для Тавруса.

– А если не получится?

– Сбежать из тюремной башни за городскими стенами невозможно. Если у вас нет в кармане всей стражи и всего магистрата.

– Кажется, ваш Шорох думает иначе?

– Он просто рвется исполнить кровный долг, ну или побыстрее умереть.

В город с собой Оулден хотел взять только Найджела и еще одного мечника, однако сэр Гасс, не был бы таким исполнительным если бы оставил сына своего лорда хоть на минуту одного. Его племянник увязался следом, хотя, по его виду было понятно, что чувствует он себя не очень.

– Засиделся со старыми вояками – прокомментировал его дядя.

– Может отанется.

«Вино и погубит рыцарство» – подумал про себя Оулден.

– Лучше пускай вас сопровождает побольше рыцарей.

– Для защиты?

– Для солидности. Магистрат должен видеть кто к ним приехал.

– Тогда мне стоит взять всех из крепости.

– Возьмите самых симпатичных, эти старики только всех распугивают – он весело подмигнул Ловейну. Тот послал его к кобыле под зад. – Ну, и тем более они уже в маразме, шуток не понимают.

«Возьму Шороха» – решил Оулден. И как только он подумал о странном мечнике, тот уже стоял на коне во все оружие перед ним.

Город встретил Оулдена сотней запахов и так милой ему сердцу толкучки. Он соскучился по ней на севере, если бы не болезнь отца и забота о сестре, он бы навсегда остался среди грязных каменных стен, полных голосов и ругательств, и каменных мостовых забитых нищими попрошайками и поэтами, не особо отличавшихся друг от друга. У ворот, однако, было почти пусто, пару десятков шагающих работяг и сонные стражники.

За воротами их встретила виселица и два гниющих тела полукровок – парень и девушка.

– Недавно их висело больше – прокомментировал сэр Найджел. – После убийства первосвященника все с ума посходили. Чуть ли не каждый видел в своем соседе еретика или убийцу.

– А особенно, если в соседе хоть капля крови Даннан. – Добавил Шорох. Кажется, его шёпот смог прорезаться, сквозь шум толпы. Несколько стражников проводили мечника недобрыми взглядами.

– Как будто они до убийства по иному вели себя.

Шороху понравилась острота.

Оулден и забыл, как медленно двигается лошадь по городским улочкам. А еще он забыл о любителях сливать дерьмо со вторых этажей. Оулден с неприкрытой радостью рассматривал каждый уголок, который они проходили, вспоминая свою университетскую жизнь, ведь, в первую очередь именно она привела его сюда. А ситуация с сэром Марком была лишь встречной преградой. И при всей его огромной любви к старому другу отца, в глубине души, Оулдена раздражало, что он вынужден отвлекаться на его спасение. У подъезда к центральной площади они благоразумно слезли с коней. Пришлось выложить несколько монет для того, чтобы их стреножили и отвели в конюшню. Лошадям возле ратуши находится было запрещено, возможно, они щадили каменную намостку площади, а возможно. Просто хотели собрать еще немного деньжат.

Глнец, посланный Леварх накануне с письмом встретил их на широкой лестнице у дверей ратуши. Выглядел он прискорбно: лицо позеленело, глаза закрывались от солнечных лучей, а чистая вчерашняя одежда была изрядно помята, и на ней красовалось несколько заметных затертых пятен. Найджел осуждающе взглянул на мальчишку, покачал головой.

– Милорд – он поклонился, чуть не упал со ступеней. – Я передал прошение о визите.

– А чего не вернулся в замок? – Найджел насупился еще больше.

– Так, не говорили. Да и брату помочь надо было – он развел руками.

– Что же? Выпить все пиво в ближайшей таверне. О Бог мой, треснуть бы тебе сейчас. Да перед милордом неудобно.

– Не стесняйтесь. – Оулден шагнул к дверям. – Каков был ответ?

– Они никогда не отвечают – Чуть ли не хором проговорили паренек и Найджел. – Просто делают заметку, а потом вы приходите и ждете – пояснил рыцарь.

Оулден подметил, что парень ведет себя слишком фамильярно со своим господином. Уже в дверях, согнав паренька к Шепоту и другим, рыцарь объяснил подобное отношение. Паренек являлся незаконнорожденным сынком одного из рыцарей, шайки Тириона Тавруса. Найджел принялся за ним заботится, после смерти своего друга, но братья парнишки постоянно уводили его. Найджел хотел сделать парня своим оруженосцем, но тот постоянно сбегал. Порка не помогала – жаловался Найджел.

В большом обширном и светлом коридоре их встретила целая толпа таких же, как кони прошателей. Они обменялись обреченными взглядами. В томительном ожидании прошел час, томившемся, как и Оулдлен дворяне восклицали угрозы, возмущения. Он увидел цвета многих знаменитых и богатых домов Из бесконечного гула, он смог разобрать, что кто-то из них пытался отсрочить выплату своих долгов, из кто-то по торговым делам, кто-то жаловался на администрацию. Вообще, связь таких крупных городов и дворянских поместий представляли для Оулдена еще ту несуразицу. Когда-то города платили аренду, всем правил лорд, которому короной и была отдана земля. Но со временем корона вставала на стороны городов и вот уже лорды лишаются больших объемов земель, а магистраты скупают остальное. И вот лорды топтаться у дверей в ожидании какой-нибудь выплаты. Иногда лорды с рыцарями становились командующими городского ополчения или занимали должности в магистрате.

Однако, что очень возмущало рыцарей, но радовало оулдена, это особая форма подсудимости дворянина в городских стенах. Обычно, дворянина мог судить либо церковь (ее высший совет_), либо его господин, либо королевское судеьное собрание. Но в городе, суд вел магистрат. Рыцарь лишался покровительства господина и короля. Только на его коротком веку пара десятков задравших свои хвосты выше некуда, лорденышей, оказались брошенные в городские тюрьмы или, что более унизительно в выгребные ямы. За это лорды ненавидели города. И корона, кажется, была не на их стороне в этой взаимной вражде.

А Оулден, он наслаждался этим. Город-это прогресс, они приносят деньги, солдат, исправно, в отличии от лордов, возводит бесконечные цеха. Город дает подняться умельцу до вершин с самых низов, и не важно, будь то умелый кузнец или убийца. Город равняет всех.

Примерно через час двери одного из кабинетов открылись. Вышедших гостей посетители проводили недобрым взглядом. Пожилой камердинер прошелся по прибывшим и, неожиданно для Оулдена, выкрикнул:

– Милорд Таврус! Представители дома Тарврусов!

Оулден даже ни сразу понял, что обращаются к нему. Он растерянно, проклиная себя что выглядит по дурацки в глазах этих чванливых торговцев, подскочил к высокому камердинеру.

– Это мы – одышка появилась внезапно.

Он молча повел их за собой. И когда двери позади оказались запертыми, Оулден понял, что совершенно не знает, как начать прошение. По лицу идущего следом сэр Найджела, что то тоже в полной растерянности.

Они предстали перед длинным столом за котором сидели девять человек. Трое из них были одеты в красные мантии священнослужителей и смотрелись во всей этой чиновничьей атмосфере лишними. Сбоку от них, за столом пониже сидел писарь.

– Лорд Оулден Таврус, младший сын графа Тириона Тавруса.

Одетые в красные мантии уперли взгляды в Оулдена.

– Милорд – сидевший посередине магистрат вежливо приклонил голову. – Получив вчера вечером послание о том, что вы желаете лично заняться делом вашего верноподданного Марка родового имени Рохмар, как нам известно, первого данного имени, я обрадовался. Видите ли, я всегда с уважением относился к вашему отцу и его ум был бы полезен магистрату города, но к сожалению он избрал для себя земли своей жены. Да упокоит Всеотец ее душу у ног своих. – Трое в красном приподняли раскрытые ладони.

– Благодарю – проявил вежливость Оулден. – Надеюсь ваше уважение к моему дому поможет вам понять, что я смогу наказать своего вассал сам. И принести извинение за все его проступки.

– Боюсь, что нет – неожиданно выкрикнул в красном.

– Тише, святейший. – Магистрат говорил все с той же улыбчивой сдержанностью. – Преступления вашего рыцаря чвязаны не только с городским законом, а с законом церкви. А в последнее время, по специальным указам короны, подобные дела очень тщательно расследуются самими святейшими отцами – он протянул ладонь, указывая на троих в красном.

– Святые отцы, прошу уверить вас, что сэр Марк богобоязненный верный трону земному и небесному рыцарь. И если он и с кем то спутался, то не по злому умыслу, а неведению. Позвольте мне…

– Не торопитесь милорд. Боюсь, дело куда сложнее.

– Дав чем же дело. Мне сказали, что Марк подрался с каким-то церковных рыцарем, отпустил несколько неуместных шуток. Но так это по пьяной голове, да и возраст у него уже.

– Ваш вассал сбежал сегодня ночью, вместе с одним из воронов, пойманных нашими стражниками вчера.

– Воронов? Это…

– Это те, кого корона Рейна преследует о всем землям.

– Отродья бездны. Еретики, что пожирают тела. – Добавил в красном.

– Теперь вы понимаете, что вашего наказания для сэра Рохмара недостаточно.

– Он должен явится на святейший суд. И может, сможет загладить часть вины, если выдаст нам богомерзких выродков. – Закончил в красном.

Оулден посмотрел на Найджела, глаза у того, чуть ли не выпадали из-под морщинистой кожи.

– Корона и святейшая церковь может рассчитывать на вас? Если сэр Марк попытается попросит помощи у вас. Вы, согласно закону Рейна и Всеотца, задержите его и отдадите нам.

– Разумеется – собрав всю волю в кулак, как можно громче и убедительно сказал Оулден. – Я не запятнаю свой род позором бесчестья. Я брошу все свои силы на его поиски и притащу этого ублюдка к ногам святой церкви.

Троим в красном слова понравились.

Вышел Оулден от магистрата с трясущимися руками и незаметной, даже для сэра Найджела улыбкой. А в голове его стояла лишь одна, адресованная старому другу фраза: «А ты подобрался ближе, чем я».

Глава 14

Глава 14.

Первая кровь.

север

Темные клубы появились над лесом, разбиваясь в высоте и посылая пришедшим недобрые предзнаменования. Хаг увидел их первыми. До горцев было достать рукой, так он полагал.

– Не торопись сын волка, – осадил его порыв тан Дунланг. – До туда почти день пути. Если рваться через лес, конечно.

– Ну так! Быстрее встретимся с этими ублюдками, быстрее погоним их назад, драть коз. – Воган вновь схватился за свой лук.

– Битва от нас не убежит. Каменные вороны так просто не уходят, мы будем ждать разведчиков.

К полудню на северян вышла толпа беженцев: потертые лица, злые взгляды. Хаг заметил, что у всех мужчин было оружие.

«Но почему же они не сражались?»

– Тан, может предложить их мужчинам присоединится к походу? – немедленно предложил он.

– Если бы они могли биться, то уже выставляли стену щитов на пути горцев. Нет, сын волка, это не северяне, так, рейнские переселенцы, до их селений горцы и тысячи шагов не сделали, а они уже бегут. – Он презрительно сплюнул под колеса телеги.

Всю толпу сопровождали королевские егеря. Они обменялись с щитоносцами недоверчивыми взглядами и поспешили убраться подальше от вооруженных северян.

– …мы для них большая напасть, чем горные племена. Поверь, будь у них возможность, рейнцы бы вырезали всех северян и застроили все своими фермерами. И нам должно напоминать им как можно чаще, что им это не под силу.

Даже вид пепелищ не смог стереть уверенность с ухмыляющегося лица Вогана. Он все еще сладостно, совсем с детским азартом, ждал битвы. Что нельзя было сказать о Хаге. Вид первой сгоревшей деревушки нагнал на него страх.

«Как же ты собрался до самого Первого леса добраться, раз тебя руины пепел пугают» – зло думал он про себя.

Страх сменился предвкушением. Разведчики Дунлага привезли весть о горцах. Вести о враге ускорили марш отряда. Уже через несколько часов поверх горизонта появился новый знак о враге: струящиеся к небу столбы темного дыма.

– Дунланг! – Тан Хрорек пронесся сквозь ряды, вскидывая руку вверх.

Все это время его воины плелись в конце, а сам он с самого начала не выражал желание поскорее встретится с горцами, даже наоборот. Не всем его воинам был по нарву настрой своего предводителя, но на то он и вождь, чтобы с ним разделять все, и доблести и опасения.

– …это явно вороны!

– Я вижу, брат мой… – тан произнес это без издевки, хотя, за весь поход, а Хагу казалось, что и за всю жизнь, Дунланг впервые так обратился к Хрореку. – Поэтому мы и спешим к ним! Они нас зовут! Разве ты не слышишь?! – Могучее, крепкое лицо опоясала по-ребячески искренняя улыбка.

– Слышу – Хрорек остановил коня.

В этом «слышу» Хаг, стоявший рядом с Железноногим, прочитал всю досаду и одновременно, раздраженность вперемешку со страхом. От самого выражения лица Хрорека излучалась злоба, словно перед ним стояли не союзники, а лютые враги.

– …поэтому и отговариваю тебя. Разве ты не понимаешь, они нас ждут?

– Понимаю, поэтому и спешу! Горец же, словно дева пугливая под луной, чуть припозднишься к ней, так она домой и убежит! – Снова широкая, разрезающая всякое сомнение и раздражающая собеседника улыбка.

– Я не поведу своих щитоносцев вслепую.

– Останешься, пока остальные будут драться? – Улыбка быстро сошла с широкого лица.

– Останусь, пока остальные будут умирать из-за твоего безумия.

– И твои воины продолжат называть за это таном, или тебя уже величают лишь графом?

Хаг видел, сколько усилий прикладывал Хрорек, чтобы не схватится за рукоять меча, ну или убраться как можно скорее.

– Вот мое слово… – он справился с нависшим комом в горле, – я не поведу своих людей на бойню вслепую.

– Мой тан! – Выехавший к Дунлангу воин, ударил по груди, как заметил Хаг, обожженной ладонью. – Разреши нам отправится вперед, чтобы щитоносцам тана Хрорека не пришлось драться с неизведанным.

– Да будет так, Овейн, – Дунланг перевел взгляд на всадника с обожженной рукой, – возьми десяток и найди этих проклятых горцев и доложи тану Хрорекеу об их количестве и о том, насколько опасны их топоры для его жизни.

– Мой тан!

– Я поеду с ним! – Вперед выскочил Воган. – Людям волчьего простора пора заняться делом.

– И то верно, – ухмыльнулся Дунланг.

– А кто тогда поведет людей простора? – Осадил младшего брата Вейлин. – Место вождя с его воинами.

– И это верно.

– Я хочу пойти. – Хаг устал плестись без дела в толпе.

– Овейн, возьмешь с собой сына волка?

Отряд разведчиков вышел на лесистый холм, от которого открывался вид на затянутую дымом долину. Еще на подходе к возвышенности они почувствовали вкус гари и пепла. Отряд Овейна поднимался осторожно, цепочкой. Хаг отметил, что никто из разведчиков не поднимал ни малейшего шума. В этой ватаге он не был самым тихим следопытом.

– Ничего не видно. – С легкой досадой прошептал Овейн, почесав обожженной рукой, скрытую за рыжеватой бородой, щеку.

– На той стороне долины должна быть сторожка… – Второй по старшине разведчик вглядывался вдаль. – Рейнская, прошлым летом обосновались там. – Он презрительно сплюнул – охраняют свои поселения.

– Тогда зачем мы здесь?

– Так от нас и охраняют.

– Видимо, этого форта уже нет. – Констатировал Хаг, скорее для себя.

– Если они напали на укрепление, значит их не так мало, и вооружены неплохо. – Овейн окинул взглядом свою ладонь.

– Или рейнцы ушли еще до прихода горцев. Это на них похоже.

– Так или иначе, нужно подойти ближе.

– Я пойду, – Хаг поправил ремень, державший щит за спиной.

– Онгхус и Илларих с тобой.

Онгхус – второй разведчик, светлобородый здоровяк, похожий на неуклюжую бочку, перехватил такое же неуклюжее толстое копье, с выдающимся наконечником:

– Ну, волчонок, не шуми внизу.

Они втроем спустились по крутому склону холма. На удивление, здоровяк шел весьма ловко, словно лиса кралась за добычей. А вот второй разведчик, тощий и длинный шел впереди всех, даже оказавшись на десяток шагов вперед, он почти ускользал от взгляда Хага. Наконец они припали к небольшому оврагу, скрытому за молодым полесьем. Поле впереди покрывалось рассеивающим молочным дымом.

– Нужно идти дальше, – прокомментировал Онгхус, – только как можно ближе к земле.

Вся эта беготня в присядку напомнила Хагу их стычку на болотах, и вернуло те воспоминания, и тот ужас, что он испытал. Но сейчас врагами были не пустоглазые исчадия, а люди, такие же как и северяне, просто поселившиеся на более высокой точке от моря, недели люди простора. Это успокаивало.

Хагу пришлось натянуть на лицо платок, заранее смоченный водой из меха, чтобы гарь и дым не попадали в рот и нос. Глаза слезились от жжения, и что-то внятно различить было очень сложно. Однако поднимающийся ветер потянул и заслон за собой. Но легче не становилось.

Здоровяк неожиданно остановился, Хаг за ним.

– Слышишь?

В мертвой тишине, будто бы он вновь оказался на своих родных поющих болотах, Хаг расслышал потрескивание, словно жгли костры.

– Они рядом.

Разведчики выставили оружие на изготовку, медленно поползли дальше. Через несколько минут дым начал рассеиваться, и сквозь столбы молочной гари, уходивших во все стороны, они смогли рассмотреть мелькающие тени.

– Вот и они.

– Подойдем поближе? – Высокий Илларих высунул голову.

– Попытаемся.

Сухая трава сменилась обожженной землей. Под ноги стали попадаться обожженные деревяшки, зола, наконец, нога Хага стукнулась о лежащее окровавленное тело. Оно оказалось единственным при входе в уничтоженное поселение, и от того, каким-то неестественным. Голоса тем временем становились ближе. Разведчики поспешили переползли к полусгоревшему зданию, какому то огромному амбару. Остаки бревенчатых стен почернели и излучали жар.

– Посмотри – Онгхус указал на высокое затемнение в клубе дыма.

Хаг осторожно последовал за ним. Тени горцев мелькали на той стороне уничтоженного поселения. До разведчиков доносились отдельные фразы и смех. То, что привлекло внимание Онгхуса, были сколоченные крест-накрест брусы, неестественно стоящие посреди въезда. На этой фигуре находилось привязанное по рукам и ногам бездыханное тело, по одежде и залитому кровью символу, вышитому на груди, легко можно было распознать рейнского королевского егеря. Но Хага привлекли внимание его ноги, на каждую, поверх сапог, были одеты подковы.

– А вот и вызов нашему тану. – Вздохнул Онгхус. – Уходим, быстрее…

– Они вас не заметили?

– Нет, тан. – Овейн начертил на земле примерную схему долины. Рядом отложил карту местности, не слишком подробную, но с обозначенной уже сгоревшей деревни. – Вот здесь, можно спустится пешими, но они нас заметят, встретим их щит в щит. Однако они жгут солому, чтобы сбить видимость. Но есть и объездная дорога в долину…вот на противоположном склоне.

– Отлично, ударим с двух сторон.

– Но они нас ждут.

– Пускай…Ты согласен, Хрорек?

– Да.

– Поедешь с конным отрядом в объезд, а мы их на свои щиты выманим.

– Я с конными – Вейлин обхватил рукоять меча ладонью. – Мой товарищ тоже.

– Еще бы, не пристало рейнским рыцарям пеше драться.

– …и брат. С коня лучше видно, брат, и твой меткий глаз там будет незаменим. – Вейл положил руку на плече младшего брата.

– Пусть так – неохотно согласился Воган.

– Ну а ты сын волка? Вскочишь на лошадь, или в стену щитов?…

Хагу было душно…Шлем давил на виски, кожаный нагрудник вдавливался нашитыми стальными бляхами, перекрывая воздух. Щит казался слишком большим, закрывающим все свободное пространство, коего было не так много. С двух сторон его зажимали щитоносцы простора, а впереди шли красные щиты Железностопого. Сам тан Дунланг шел в первом ряду.

Дым уже развеивался, однако низина все еще оставалась затянутой полупрозрачной дымкой. Как только впереди замаячили первые остатки поселения, с первых рядов северян громовым раскатом по долине пронесся барабанный гул щитов.

Как только под ногами первых линий сухая трава сменилась черной землей, впереди, почти в полтораста шагах, темной волной выстраивались горцы. Сквозь развеянный дым, Хаг видел лишь очертания их щитов и поднимающихся ввысь тонких ниточек копий.

С каждым новым шагом вой северян и стук топоров и копий о щиты увеличивался, в конце-концов, уже через десяток шагов этот будоражащий звук заполнил все пространство, в нем утопал и гул ветра, и треск догоравших домов.

– А где тела? – Сквозь эту мелодию в разум Хага ворвался голос одного из дядиного щитоносца.

– Что? – Он не сразу понял вопроса.

– Где все убитые рейнцы? Тут поселение не на два двора.

Хаг присмотрелся, и действительно, северяне углубились в уничтоженную сторожку наполовину, но за исключением трех распятых бедолаг, мертвецов видно не было.

«Может сожгли».

В голове вновь вспыхнули образу пустоглазых монстров. Но их место быстро заняли проявившиеся из тени новые враги. Северяне приблизились к строю горцев, на столько, что Хаг смог видеть черный рисунок ворона на круглых щитах, кожаные шлемы, толстые меховые жилетки. Кольчуги были у единиц, в основном просто толстые кожаные и меховые куртки. Позади пеших маячили всадники.

– Приготовиться! – Дунланг вскинул вверх руку с мечем.

– Если конные пойдут на нас, тверже держи копье, и бей в коня, так вернее. – Старый щитоносец из людей Хорна положил руку на плече Хага.

Тот лишь молча кивнул. Однако конные не шли, через минуту их тени и вовсе скрылись.

–..сбоку ударят.

С задних рядов горцев что-то поднялось ввысь, дестки тончайших, еле видных летучих змей – стрелы!

– Щиты! – Раздался рык тана.

Хаг поднял свой щит, вслед за остальными, железные жала покусали первые ряды, не принеся потерь, затем снова, и снова.

– Вперед!

Северяне двинулись. Стрелы оттачивали свою музыку о щиты, пока строй медленно приближался к врагу. Наконец, жужжание умолкло. На несколько секунд все вокруг погрузилось в тишину.

– Руби их! – Пронеслось со стороны северян.

Горцы ответили нечленоразборчивым воем и криками. Щиты столкнулись, все вокруг заполнилось криками и ударами топоров и копий. По стальному шлему Хага звякнуло чье-то копье. Краем глаза он заметил, как это копье перехватил один из щитоносцев Хорна, в эту же секунду стоящий впереди воин Дунланга кольнул горца в шею узким скрамасаксом. Алые щиты твердо держали строй, не давая врагам углубится в строй северян. Казалось, что Дунланг и в одиночку способен разрубить линию горцев. Хагу оставалось лишь деражать щит, и пытаться уколоть кого-нибудь копьем из-за спины рослого воина впереди. Наконец, у него это получилось, копье увязло в ком-то и предательски поволоклось вслед за поверженным противником.

– Ну что, ублюдки! Это все! – Яростно взвыл тан, и обрушил на очередного противника свой огромный клинок.

Горцев было немногим меньше северян, такая расстановка сил сулила удачу. Хагу даже показалось, что они заставят их обратится в бегство еще до прибытия конных. Но у судьбы, и каменных воронов были другие планы.

– Слева! – Заорал кто-то из щитоносцев.

– Они справа! – Крик из другой стороны строя.

Хаг отвлекся на секунду от бойни перед его носом: их окружили…Толпы горцев неизвестно откуда взявшиеся накинулись на строй северян по флангам.

– Сын волка! Держи левый фланг! – Раздался приказ Дунланга. – Овейн, всех на правый! Держите стену ребята, рубите, колите!

Воинам Волчьего простора не требовалось дополнительной команды, они уже рубили подбежавших почти вплотную врагов. Хаг выдернул топор из-за пояса и поспешил врубится во вражеский строй, который представлял из себя лавину обезумевших. Стоявший впереди него щитоносец замертво навалился, из его шеи плескалась кровь, он оттолкнул труп щитом, и вынес руку с топором вперед, у горца не было щита, чтобы прикрыться, и удар пришелся по кожаной шапке. Глаза ворона закатились, а изо лба потекла густая струя темной крови. Удар меча следующего он принял на щит. И при попытке ответного удара, сбоку промелькнул наконечник вражеского копья, которое перегородил своим щитом северянин. Однако топор Хага предательски увяз в обитой кожей кромке щита. Горец резко дернул щит в сторону, уводя его оружие в сторону.

Хаг потерял равновесие, рухнув на мертвое тело. Он зарычал, вскидавя круглый щит перед собою, принимая удар палицы, от которого вмиг отсохла рука. По шлему пришелся удар клинка. Потемнело в глазах, роняя щит, он вновь упал наземь.

«Все, конец» – мелькающие сапоги перед глазами превращались в тени. Он поднял взгляд, стоящий над ним горец завел руку с булавой за спину. Сквозь накатившуюся полутьму, он смог разглядеть паскудную ухмылку противника. Но, наслаждавшись страданием своего врага, горец забыл про остальных. Меч напавшего северянина рассек ему лицо, и роняя булаву себе под ноги, воин из каменных воронов рухнул рядом со своей несостоявшейся жертвой.

Хаг поспешил подняться, такой удачи моет больше и не быть. В голове все еще шумело. Он быстро выдернул меч и ринулся на следующего горца, со спины. Сначала порезал ногу, повалил на колени и вогнал острие в предплечье. Кровь бурлила в нем, виски стучали, бол уходила, а сердце вырывалось из груди. Казалось, избежав смерти, он возомнил себя неуязвимым. Но не уверенность застилала его глаза и заставляла с одним лишь клинком, без щита, вклинится в толпу врагов, а неожиданно пробудившаяся животная ярость…