Текст книги "Кровь Рима (ЛП)"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
– Не нужно беспокоиться,– ответил Макрон. – Корбулон знает свое дело. Восточные провинции будут в безопасности в его руках. Кроме того, пройдет еще некоторое время, прежде чем армия будет готова идти на войну.
– Надеюсь, ты прав, центурион.
Катон мысленно поморщился от этого обмена репликами. С веселым возвращением домой с рыбалки и теплом совместной трапезы он откладывал последние новости о приказе, полученном от Корбулона. Он прочистил горло.
– Кстати об этом. Боюсь, мы будем задействованы намного раньше, чем я предполагал.
Все посмотрели на него, держа ложки на весу словно застыв.
Катон опустил голову и облокотился назад, продолжая говорить: – Главнокомандующий отдал нам приказ. В ближайшие дни когорта покинет Тарс.
Петронелла сглотнула подступивший ком в горле.
– Так скоро? Я думала, что это займет месяцы, чтобы собрать армию.
– Я тоже. Мне жаль, что этого не будет.
Юсеф нахмурившись, наклонился вперед.
– Неужели война так близка?
Катон знал, что не должен разглашать какие-либо подробности перед хозяином дома. Ему нравился это человек, но был шанс, что он был из тех людей, которые могли бы передать информацию своим знакомым и тем самым непреднамеренно предупредить какого-нибудь парфянского агента о приказах Катона.
– Я не могу сказать больше.
– Что с нами будет? – Спросила Петронелла. – Я и Луций? Мы отправимся с тобой?
Катон покачал головой.
– Я не могу так рисковать. Вы должны остаться здесь, с Юсефом. – Он повернулся к хозяину дома. – То-есть с вашего согласия. Я оставлю достаточно, чтобы покрыть их расходы за проживание и еду.
Юсеф кивнул, его тяжелые щеки дрожали, когда он добродушно улыбнулся.
– Для меня это большая честь, трибун.
Луций сидел молча, и теперь он заговорил, его губы слегка дрожали.
– Папа и дядя Макрон покидают нас?
Петронелла обняла его за плечи.
– Они должны это сделать, мой милый. Они должны помочь императору спасти нас от плохих варваров.
– Но я не хочу, чтобы они уходили, – Луций поджал губы и моргнул, когда первые слезы вырвались из уголка его глаз и потекли по его маленьким щекам.
Петронелла вздохнула, поднялась из-за стола и взяла мальчика на руки. – Пойдем, в любом случае пора уже спать. Я расскажу тебе несколько историй, если ты будешь смелым и осушишь свои слезы. В дверях она повернулась и встретилась взглядом с Макроном: – Мы поговорим об этом позже.
– Не о чем говорить, любовь моя. У нас есть приказ, и мы ему подчинимся. Вот и все, что нужно сделать.
Ее глаза сузились.
– Хммм…
Луций со слезами на глазах смотрел через плечо, а она повернулась и вышла из комнаты. Когда её шаги мягко отдавались эхом от стен коридора, Юсеф пошевелился и поднял свое грузное тело со стула.
– Мне кажется, будет лучше, если я оставлю вас вдвоем, господа, чтобы вы могли обсудить этот вопрос наедине. Без сомнения, есть вещи, которые не для моих ушей. Желаю вам спокойной ночи.
Он зашаркал прочь, и оставил Макрона и Катона наедине с недоеденной едой.
– Я не горю желанием говорить об этом с моей любимой, – вздохнул Макрон, почесывая подбородок. Затем он повернулся лицом к своему другу с блеском в глазах. – Так куда же нас отправляют?
– Артаксата, столица Армении.
Брови Макрона поползли вверх, и он тихо присвистнул.
– Только мы? Одна когорта, чтобы вторгнуться в целое царство?
– Нет, будут и другие. Мы – острие пилума. Я надеюсь, что по пути к нам присоединится несколько подразделений ауксиллариев. И там будет еще один отряд местных, во главе с царевичем Радамистом.
– Кто это? – Макрон сосредоточенно наморщил лоб. – Ах да, претендент на армянский трон. Сколько у него воинов?
– Пара тысяч. Понятия не имею об их качестве. Но мы узнаем, когда объединим с ними силы...– Катон потянулся за чашкой вина и сделал глоток. – То же самое относится и к Радамисту.
– А ты не знаешь, что он из себя представляет?
– Я еще не говорил с ним. Но из того, что я видел и слышал, он интересный человек.
– В хорошем смысле?
Катон пожал плечами.
– Скоро мы все узнаем.
*************
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Трахни меня Марс, он же … гигант, – пробормотал Макрон, когда человек, который должен был стать царем Армении, вошел в кабинет главнокомандующего.
«Это было правдой», – отметил Катон, поскольку Радамист был вынужден пригнуться, чтобы пройти через дверной проем. Он также был достаточно широк в плечах, чтобы инстинктивно повернуть туловище вправо, чтобы свободно пройти по ширине дверного проема. Его руки были похожи на окорока и загорели почти до цвета кожуры, поэтому сравнение оказалось удачным. Кольца с драгоценными камнями блестели на его руках, а его темные, покрытые маслом волосы аккуратно удерживались тонкой пурпурной полоской шелка.
Он склонил голову перед Корбулоном, а затем внимательно посмотрел на двух других офицеров, полководец слегка склонил голову в ответном поклоне и жестом указал на Катона и Макрона, и заговорил по-гречески, на общем языке в Восточных провинциях.
– Ваше Величество, это те два офицера, о которых мы говорили вчера. Позвольте мне представить вам трибуна Квинта Лициния Катона, командира Второй преторианской когорты, а это центурион Луций Корнелий Макрон, его старший центурион и заместитель командира.
Они склонили головы, услышав свои имена. Катон, который мог свободно говорить по-гречески, не испытывал затруднений после представления, но Макрон, чье знание языка было плохим, изо всех сил старался поспевать за говорившим.
Радамист прошел в центр таблиния и сложил руки, глядя сверху на трех римлян стоящих перед ним. Макрон, который был ниже большинства присутствующих, почувствовал, как кожа на затылке слегка вздулась, когда он посмотрел на иберийского царевича. Впервые за свою долгую карьеру он почувствовал, что находится в присутствии человека, который безоговорочно победит его, если они когда-либо встретятся в бою.
«Худшее поражение», – подумал Макрон. Радамист раздавил бы его голыми руками так же легко, как Макрон раздавил бы помидор. При этой мысли он почувствовал, как его желудок тревожно сжался. – «Хорошо, что этот ублюдок на нашей стороне …».
– Рад познакомиться с тобой, трибун. – Радамист заговорил более высоким голосом, чем ожидал Катон. Тем не менее, он был приятен для слуха. – И тобой, центурион. Мой друг полководец очень хорошо отзывался о вас обоих. Я рад, что вы будете служить под моим началом, когда я вернусь в Армению, чтобы убить парфянского пса Тиридата и вернуть мой трон.
Катон слегка пошевелился от намека, что он не будет командовать колонной. Он встретил взгляд Корбулона, и полководец слегка покачал головой, чтобы успокоить его.
– И для меня с центурионом, будет большой честью сражаться вместе с вами, Ваше Величество.
Радамист вежливо улыбнулся и снова повернулся к Корбулону.
– Я уже послал сообщение своим солдатам в лагерь под Антиохией. Они отправятся в Бактрис, как только получат приказ.
– Хорошо. Я уверен, что они извлекут пользу из обучения, которое я для них организовал.
Улыбка Радамиста слегка поблекла.
– Я могу заверить вас, что они уже хорошо обучены. Все, что им нужно для достижения победы, – это поддержка наших союзников. Мы можем взять на себя большую часть боевых действий.
– Конечно. Никто не сомневается в доблести ваших иберов. Просто для них имело бы смысл ознакомиться с тем, как действуют римские солдаты, чтобы мы могли тесно и эффективно работать вместе.
– Я понимаю и принимаю это, полководец. А теперь, что с моим запросом о предоставлении мне осадных механизмов? Если Артаксата будет сопротивляться мне, они мне понадобятся, чтобы пробить стены.
– Я принял во внимание вашу просьбу. – Корбулон сделал на последнем слове акцент, чтобы придать ему смысл. – Однако в настоящее время у меня нет свободных механизмов. Они будут необходимы для того чтобы сровнять с землей парфянские крепости вдоль берегов Евфрата, когда я переправлюсь через реку и расположу свою армию между вашим царством и Парфией. Кроме того, большая их часть старая и находится в плохом состоянии. Пройдет немало времени, прежде чем у меня будут осадные орудия, достойные этого названия. – Корбулон развел руки. – Поверьте мне, Ваше Величество, я охотно предоставил бы их вам, если бы мог.
– Тем не менее, у меня должны быть метательные машины, онагры, осадные башни, тараны и все подобное. Или мои силы будут бессильны перед даже малейшим укреплением в Армении.
– Как я уже сказал, я хотел бы помочь вам…
Радамист выпрямился во весь рост и властно посмотрел на него.
– Я чувствую, что вы не доверяете мне свои драгоценные осадные механизмы. Если мне не дадут того, что мне нужно, тогда я не вижу смысла, вести своих людей и ваших солдат в Армению. Вместо этого я останусь в Антиохии и буду ждать исхода войны, прежде чем я решу действовать.
Корбулон глубоко вздохнул, прежде чем ответил: – Ваше Величество, у нас есть соглашение. Вы должны вернуть свое царство настолько быстро, насколько это возможно, с любой поддержкой, которую я могу оказать на данный момент. В свою очередь, когда моя армия будет готова выступить против Парфии, Рим поклялся поддержать ваши притязания на армянский престол, какой бы то ни было ценой.
– Вот именно. Мое соглашение с вашим императором. Нерон пообещал дать мне ресурсы, необходимые для возвращения моего царства. Мне нужны осадные машины. Вы предоставите их. Или вы бы предпочли, чтобы я отправил посланника в Рим, чтобы обсудить этот вопрос непосредственно с императором?
Катон наблюдал, как его командир обдумывает угрозу, а затем признал, что его обошли с фланга. Если бы Радамист, сделал так, как он сказал, то, к тому времени, когда посланник вернется с ответом, едва ли останется времени, чтобы предпринимать какие-либо операции в Армении, прежде, чем наступит зима и горные проходы покроются снегом. Кроме того, была большая вероятность, что император будет в ярости от того, что его соглашение с царевичем, оспорено одним из его подчиненных. Из-за этого появился бы риск того, что Корбулона могли отозвать, а его командование передали бы Квадрату, человеку, у которого было очень мало военного опыта, в то же время отчаянно стремящегося завоевать славу – опасная комбинация. В интересах Рима, не говоря уже о командующем, Радамист должен действовать как можно быстрее, чтобы вернуть свой трон.
Все это Катон увидел в одно мгновение, пока его командир боролся с этой дилеммой и пришел к тому же заключению.
– Хорошо. Ради священного союза между Вашим Величеством и императором я найду несколько исправных осадных машин, которые будут сопровождать вашу колонну.
Радамист любезно кивнул в знак признательности.
– Но, как вы сами понимаете, технический характер метательных машин требует наличия специалистов для их эксплуатации и обслуживания. Следовательно, обоз с осадными машинами будет поручен трибуну Катону и его людям. Они позаботятся о том, чтобы механизмы благополучно добрались до Армении, и они же будут использовать оружие, чтобы сокрушить стены ваших врагов, Ваше Величество. Я надеюсь, что это соглашение приемлемо для вас?
Читая о предыдущих войнах в Парфии, Катон знал, что армии восточных царств имели ограниченный опыт в осадном искусстве. Радамист вряд ли сможет наилучшим образом использовать такие механизмы, если бы оружие было передано ему напрямую, и он об этом знал.
– Очень хорошо, – ответил Радамист. – Я принимаю ваши условия.
– Благодарю Вас, Ваше Величество, – столь же любезно ответил Корбулон как может человек, который был вынужден отказаться от чего-то и быть благодарным за эту «привилегию».
– Я прослежу, чтобы осадные орудия были доставлены в Бактрис как можно скорее. Что ж, я полагаю, что мы завершили наше дело здесь, когда вы познакомились с трибуном Катоном и центурионом Макроном. Я не буду больше навязывать вам свою компанию, Ваше Величество. Я уверен, что у вас есть много собственных забот.
– Конечно, командующий.
Радамист обменялся поклонами с римскими офицерами, а затем кивнул Катону.
– Я с нетерпением жду встречи с тобой снова в Бактрисе.
– Да, Ваше Величество.
Затем Радамист повернулся и вышел из комнаты, пригнувшись и слегка изогнувшись, когда он проходил через дверной проем. В тот же момент напряжение в комнате ослабло, и все трое римлян облегченно вздохнули. Они подождали, пока его шаги не затихли, прежде чем Корбулон сложил руки и откинулся на спинку стула.
– Я догадываюсь, о чем вы думаете, господа, но мы редко выбираем наших союзников. Это то, с чем мы должны работать, и сейчас жизненно важно вернуть нашего союзника в Армению, где он может попытаться изгнать парфянского узурпатора.
– Наш узурпатор против их узурпатора, – сказал Макрон. – Пусть победит лучший узурпатор.
Корбулон склонил голову набок.
– Ты имешь привычку делать такие комментарии, центурион? Если это так, пожалуйста, воздержись от этого на время нашего совещания, если конечно не желаешь покинуть нас и вернуться обратно к солдатам.
– Простите, господин. Это больше не повторится.
– В словах центуриона Макрона имеется смысл, господин, и он по-своему прав, – поспешно вмешался Катон, чтобы спасти своего друга от дальнейшего гнева их командира. – Мы должны убедиться, что у нашего кандидата имеются шансы на успех. Мы не можем позволить себе все оставить на волю случая.
– Я и не собираюсь этого делать. Вот почему я посылаю вас, а теперь еще и ценные осадные машины. Я дам тебе достаточно онагров и других метательных механизмов, чтобы взять Артаксату. Наши агенты в Армении сообщают, что почти все парфянские войска были выведены для борьбы с Варданом и его гирканскими мятежниками. Сейчас настало время для удара, и у тебя будет более чем достаточно людей, чтобы выполнить задание. Итак, по словам центуриона, пусть победит лучший узурпатор. Или придется расплачиваться веселому Плутону, за всех нас.
– Господин, могу я спросить, каков план, если Радамист не сможет вернуть себе трон?
– Если неудача будет казаться неизбежной, тогда ты выведешь своих людей из Армении как можно быстрее и безопаснее. Нам будет проще заменить нашего иберийского друга, чем элитное формирование римской армии. Я подозреваю, что Радамист знает это, и поэтому он явно с подозрением относится к степени его поддержки. А кто бы так не думал в его ситуации? У нас в Риме много заложников царских кровей, которых мы могли бы использовать для его замены. Но если так сложится, что по какой-либо причине вывод солдат будет невозможен, тогда вы оба должны убедиться, что штандарты когорты не попадут в руки врага. Рим не может повторить позор с орлами, которых мы потеряли при Каррах. Это будет под твоей ответственностью, как старшего центуриона, Макрон.
– Слушаюсь господин. Даю вам слово, что штандарты врагу не достанутся.
– Рад это слышать. Также твоим долгом будет обучить людей нашего друга как можно лучше, прежде чем они пойдут в Армению. Времени будет мало, и у тебя оно будет только для начальных тренировок. Но они должны уметь действовать в соответствии с римскими приказами, если колонна собирается сражаться как единое целое.
– Да, господин. Я приведу этих ублюдков в форму.
Корбулон тяжело вздохнул. – Предпочтительный термин «уважаемые союзники». По крайней мере, так называть их в лицо.
– «Уважаемые союзники», да, господин. Не ублюдки. Понял.
Корбулон бросил на него испепеляющий взгляд, но Макрон не вздрогнул и невозмутимо посмотрел в ответ. Полководец обратил свое внимание на Катона.
– Несмотря на то, что может подумать Радамист, и что я только что сказал ему, ты будешь командиром колонны. Я дам тебе эти полномочия в письменной форме, и, поскольку мои полномочия предоставлены самим императором, этого должно быть достаточно, чтобы удерживать Радамиста в подчинении. В любом случае, вы должны приложить все усилия, чтобы удержать его на нашей стороне.
– Даже рискуя подвергнуть опасности моих людей?
– Я оставлю это на твое усмотрение. И это у тебя тоже будет в письменной форме.
Катон попытался скрыть свою недовольную реакцию и кивнул.
– Я понимаю, господин.
– Не принимай это так близко к сердцу, Катон. Я верю в твои способности. Ты будешь делать то, что посчитаешь лучшим вариантом. Я нашел время расспросить о тебе, когда проезжал через Рим по дороге сюда. Похоже, ты заслужил завидную репутацию человека, который командует людьми в самых сложных условиях. Вот почему я дал тебе эту работу.
– Да, господин, – спокойно ответил Катон. По своей природе он не доверял лести и приписывал большую часть своего успеха к непредвиденным обстоятельствам, над которыми он не властен. По его мнению, он просто реагировал так, как только мог. Для него было бы высшим высокомерием даже думать о том, как овладеть судьбой. Более того, он был склонен отказаться от похвалы, подозревая в ней скрытые мотивы. Почти единственным человеком, чьему мнению и суждению о своих способностях он доверял, был Макрон. Центурион всегда был легок на критику по поводу его ошибок по службе и неохотно признавал свое восхищение. И это Катона устраивало. Он отмахнулся от похвалы и обратился к вопросу, который беспокоил его.
– Господин, хотя я понимаю, что нашему союзнику могут понадобиться осадные машины, мне приходит в голову, что предоставление таких механизмов в его распоряжение может быть обоюдоострым оружием. Единственное, чего не хватает всем царствам на востоке, – это понимания осадной войны и осадных же механизмов. Это то, что дает Риму ценное преимущество, когда мы вступаем в войну на этой территории. Если Радамист решит переметнуться на другую сторону, тогда мы дадим ему возможность уничтожить наши пограничные посты и наши крепости. Что еще хуже, если мы потерпим поражение, и они попадут в руки парфян, то это может склонить чашу весов в их пользу.
– Тогда ты должен сделать так, чтобы этого не случилось. Если Радамист предаст нас, или возникнет опасность захвата осадных машин противником, ты уничтожишь их любой ценой. Это ясно?
– Да господин.
– Если вам обоим больше нечего добавить, я думаю, что на этом можно закончить, так как все решено. Вы можете запросить расходные материалы на прокураторских складах в Тарсе, чтобы покрыть большую часть ваших потребностей для марша на Бактрис. Все остальное вы можете реквизировать по дороге. Убедитесь, чтобы все расписки были подписаны и направлены в мою штаб-квартиру. Это может занять некоторое время, чтобы заплатить, но вы можете говорить им, что я выполню выплаты по всем заявлениям и распискам. Нет смысла отталкивать людей за нашими спинами, когда мы столкнемся с парфянами.
– Конечно же, нет, господин.
– Увидимся в Бактрисе, прежде чем ты двинешься на Армению. В противном случае, мы встретимся в следующий раз в Артаксате, если твоя миссия будет успешной. Вот и все. Свободны.
***
– Вот и все? – прорычал Макрон, когда они спустились по ступеням штаба полководца и пошли по улице к дому ювелира. – Если мы доведем дело до конца, посадим Радамиста на трон, и пробудем достаточное время, чтобы убедиться, что он в безопасности, то может пройти год или больше, прежде чем мы вернемся из Армении.
– Думаю, больше года, – ответил Катон. – Учитывая время, которое понадобится Корбулону, чтобы собрать свою армию и обеспечить ее оснащение, снабжение и подготовку для кампании. Он не сможет добраться до Артаксаты до наступления зимы. После этого мы будем оставаться на передовой до тех пор, пока парфяне не потерпят поражение, или не затребуют мира. На это могут уйти годы.
– Дерьмо... Петронелле это не понравится.
– И Луцию тоже. Я буду сильно скучать по нему.
Некоторое время они шли молча между рядами прилавков вдоль улицы, ведущей от Форума, игнорируя призывы торговцев остановиться и осмотреть свои товары. Когда они свернули за угол на тихую улицу, Катон снова заговорил.
– У тебя был шанс подать прошение на увольнение из армии. Возможно, ты должен был воспользоваться этим шансом, пока мог.
– И пропустить все веселье?
– Вместо этого ты будешь скучать по своей женщине.
Макрон кашлянул.
– Она поймет. Во всяком случае, как только мы преодолеем крики и слезы, я надеюсь, что оставлю ей все, что есть в моем завещании, может это как-то поможет моему бездельнику сегодня вечером.
– Я думаю, ей это пригодится в другой раз, особенно в последнюю ночь перед уходом когорты.
Макрон рассмеялся.
– Вот оно что. Надеюсь, Петронелла будет ждать меня, пока я буду в походе.
Катон посмотрел на него.
– Эта женщина сражена наповал. Я видел, как она смотрит на тебя. Она будет ждать и не забудет тебя, даже не посмотрит на другого мужчину. Я бы поставил на это.
– Ах так? И сколько же?
– Я бы сделал ставку, но это все равно, что украсть торт у ребенка. Ну же, Макрон, ты же знаешь, что я прав. Петронелла и ты были предназначены друг для друга. Никогда не видел более прекрасной пары. Имей в виду, – с горечью добавил Катон, – я чувствовал то же самое в отношении Юлии. И мы знаем, чем это закончилось.
Макрон похлопал его по плечу.
– Мы не знаем наверняка, парень.
– И никогда не узнаем, – сквозь стиснутые зубы ответил Катон и ускорил шаг, так что на узкой улице он слегка обогнал центуриона.
Макрон хотел подбодрить друга, но знал его достаточно хорошо, чтобы оставить Катона в покое, когда его мысли обратились к его покойной жене, в верности которой он никогда не сможет быть уверен, так как она мертва. Было бы хорошо, чтобы Катон вернулся в эпицентр боевых действий и каждый час был наполнен обязанностями и заботами командира, что оставило бы мало или совсем не оставило бы времени для вещей, которые мучили его душу и низвергали ее в тот колодец страданий, который остался навсегда за его спиной.
Что касается его самого? Макрон пожал плечами. Он любил Петронеллу, как ни одну женщину, с которыми сталкивался раньше. Не то чтобы он когда-либо сильно любил. Была похоть да. Нет ничего лучше, чем выпить и хорошенько потрахаться с веселой шлюхой, когда он был свободен от дежурства в любом из своих форпостов на границе Империи. Некоторые из женщин ему нравились, но не настолько, чтобы он скучал по ним, когда он уезжал. Но Петронелла пробилась сквозь его жесткую шкуру прямо к его сердцу, и мысль о том, чтобы остаться без нее на более чем год, приносила с собой укол отчаяния, что было совершенно новым чувством для Макрона.
– Трахни меня, – пробормотал он, пробираясь мимо навязчивого продавца апельсинов, опрокинув его корзину и высыпав фрукты на улицу. Его проклятия наполнили воздух, но Макрон проигнорировал их и поплелся дальше, без малейшего желания повернуться к мужчине и дать ему в лицо. Он покачал головой. – Что, во имя Юпитера, случилось со мной?
*************
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
После восьмидневного пути они подошли к Бактрису, где перед их взором предстало множество признаков начальной подготовки к предстоящей кампании. Недалеко от пограничной крепости к ним с юга примыкала дорога, по которой грохотал конвой с повозками, полных припасов. Огромное облако пыли заслоняло все, кроме передних фургонов, и Катон приказал ускориться, чтобы когорта опередила конвой, прежде чем он достигнет перекрестка. Для его людей это было достаточно тяжелым испытанием, их обувь поднимала пыль, и все это вперемешку с песком покрывало их с головы до ног пепельным цветом. Губы и горло были сухими, а морщины на лицах мужчин более четко выделялись на пыльных лицах, словно каждый человек постарел на десять, а то и больше лет, с тех пор как они оставили комфорт Тарса. Катон и Макрон ехали впереди колонны, и таким образом они были избавлены от пыли.
Повернувшись в седле, Катон с кривой усмешкой оглянулся на колонну. Это были далеко не те роскошные условия, которыми привыкла наслаждаться преторианская гвардия в своих казармах в Риме. Кто-то мог бы обвинить их в том, что они давно стали ленивыми и мягкотелыми. Такие жалобы обычно можно было услышать от легионеров, расположенных на границах Империи, где жизнь была тяжелее и, как правило, более опасна.
Но люди из Второй когорты проявили себя как прекрасные воины, когда он повел их подавить восстание в Испании, и он не сомневался в том, что они так же проявят и оправдают себя против врага здесь, на противоположной границе Империи.
Было уже далеко за полдень, жара понемногу спадала, и он с нетерпением ждал, чтобы в конце дня разбить лагерь.
– Есть отставшие, центурион Макрон?
– Пока нет, господин. Прошло уже три ясных дня с тех пор, как последний покинул строй. Парни в хорошем состоянии. Конечно, было ворчание, и как обычно это бывает, казарменные умники сказали свое слово, а я сказал свое, и я рад сообщить, что дело закрыто.
Катон мог себе представить, что между Макроном и людьми произошел обмен не только словами, но именно поэтому центурионы носили с собой витисы из виноградной лозы. Эти жезлы – символ власти центуриона – как правило, очень эффективно подчеркивали мнение офицеров.
Впереди дорога петляла меж невысоких холмов, и там, в трех километрах впереди виднелась блестящая водная гладь реки Евфрат, которая текла через обработанные земли, раскинувшейся по обоим берегам. Дорога спускалась по пологому склону, к укрепленным стенам Бактриса, города построенного на небольшом утёсе, откуда наблюдатели могли видеть значительную часть земель, на которые претендовала Парфия. Вокруг города протекала стремительная река, текущая между берегами, сплошь покрытыми галькой и на протяжении длинного отрезка было мелководье, что позволяло перейти реку вброд. Из-за этого Бактрис имел решающее стратегическое значение, как для Рима, так и для Парфии. Вдоль берега реки раскинулись лагеря трех вспомогательных подразделений и единственной когорты легионеров, посланных Квадратом. Макрон нахмурился, прикрыв глаза рукой, и внимательно осмотрел ряды палаток без каких-либо окружающих валов.
– Ленивые ублюдки даже не разбили походных лагерей. Кто-то мог сказать им, что мы находимся на пороге начала войны.
Катон кивнул. В непосредственной близости от границы подразделения должны были построить обычный «лагерь перед лицом врага» с валами, увенчанными частоколом, по крайней мере, вдвое превышающими нормальную высоту, со сторожевыми вышками на каждом углу. Если же это был подход, принятый солдатами на восточных границах, то они будут в ужасном шоке, когда командующий Корбулон прибудет, чтобы принять личное командование.
– И никаких признаков осадных механизмов,– сказал Катон. – Наверное, еще в дороге, я предполагаю.
– Если предположить, что они уже выдвинулись. Я сомневаюсь, что Квадрат обрадуется, когда узнает, что ему придется передать орудия Радамисту. Ставлю денарий против сестерция, что он станет поднимать шум и будет откладывать отправку обоза с осадными машинами как можно дольше.
– Может быть, но я подозреваю, что командующий предвидел это, и будет дышать ему в затылок, чтобы довести дело до конца.
– Ты надеешься... Посмотри туда. – Макрон указал на другую сторону города, где недалеко от стен Бактриса росла большая пальмовая роща. Там среди деревьев и по краям опушки раскинулся гораздо больший лагерь. Вереницы привязанных лошадей были затенены пальмовыми ветвями, и тут и там были скопления ярко окрашенных палаток.
– Я полагаю, что это наши уважаемые союзники, сказал Катон.
– Мы разобьем лагерь прямо за ними.
– А не с парнями из вспомогательных когорт?
Катон покачал головой.
– Было бы неплохо начать подавать пример Радамисту и его людям, как нужно будет пройти маршем по дороге в Армению. – Он крепко сжал поводья. – За главного остаешься тут ты. Я поеду вперед и найду нашего друга. Одной из этих когорт должны быть пращники. Пошли человека найти их командира и пусть он доложится мне после ужина.
– Да, господин.
Они обменялись быстрым салютом, и Катон легким галопом направил своего коня по дороге к городу-крепости. Хотя он ничего не сказал Макрону, он был в ярости из-за отсутствия мер предосторожности, предпринимаемых когортами ауксиллариев, и был полон решимости дать командиру пращников хороший нагоняй, когда они встретятся позже. Он также нанесет визит другим подразделениям и, будь они прокляты, если они не последовали его примеру и не воздвигли надлежащую защиту. После этого он займется более сложной перспективой заставить иберийцев перенять римские лагерные порядки. Это потребует определенной тактичности и решительности, поскольку Радамисту не понравится, что с ним обращаются как с ребенком или еще хуже как с подчиненным. Но это горькое лекарство, которое он должен глотнуть сейчас, прежде чем они пойдут на войну. Лучше это, чем иметь ненужные трения между восточными и римскими войсками.
Когда он свернул с дороги и направился к иберийскому лагерю, солнце стояло низко на небе, омывая пейзаж в насыщенно красно-золотые оттенки, которые напомнили Катону о его предшествовавшем назначении на восточную границу. Именно тогда он впервые встретил Юлию… Ее лицо на мгновение вспыхнуло в его мысленном взоре, прежде чем он заставил себя отвергнуть любые мысли о ней и сосредоточиться на приготовлениях, которые он должен был сделать, чтобы подготовить свою маленькую колонну к войне.
Он беспрепятственно въехал прямо в лагерь и остановился рядом с группой палаток. Горстка богато одетых мужчин возлежала на подушках, пила и разговаривала, пока один из их слуг разводил огонь. Они остановились, чтобы посмотреть на пыльного всадника, который поднял руку в знак приветствия.
– Где я могу найти царевича Радамиста?– Спросил Катон по-гречески.
Последовала пауза, прежде чем один из мужчин ответил с сильным акцентом: – Царь за деревьями, у реки. Вон туда.
Он приподнялся на подушке и указал путь между пальмами. Катон увидел блеск воды и благодарно кивнул головой и соскользнул с седла, чтобы повести лошадь дальше.
Проходя через лагерь, его острые глаза заметили детали окружающих его людей. Не хватало единообразия в одежде и экипировке как у римских солдат, но мужчины выглядели в хорошем настроении, и их лошади смотрелись здоровыми и ухоженными. Некоторые с любопытством смотрели на него, когда он проходил мимо. По ту сторону полосы деревьев земля полого спускалась к тростникам, окаймляющим Евфрат. Группа лошадей стояла на водопое, а некоторые мужчины разделись, чтобы поплескаться на мелководье. Другие воспользовались возможностью постирать одежду и очистить ее от пыли, которая была постоянным неудобством в этом регионе.
Слева, в ста шагах от него, было несколько палаток, одна из которых была самой большой в лагере, и Катон направился к ней. На этот раз он был остановлен стражниками в зеленых одеждах, которые стояли в свободном кольце вокруг штаба их царя. На его пути встали двое мужчин, с копьями в руках.
