Текст книги "Кровь Рима (ЛП)"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
– Садитесь господа, – приказал Корбулон, как только они вошли, а затем, когда остальные опустились на табуретки, он остался стоять и смотреть на них сверху вниз.
Катон отметил, что это замечательная уловка. Полководец вновь продемонстрировал свой империй над Квадратом. И теперь он ловко перешел к обращению к наместнику, как к младшему офицеру.
– Почему вы не отреагировали на мою директиву сразу же, как только получили ее? Мы потеряли почти месяц, в то время когда мы должны были готовиться к кампании!
– Я прибыл так быстро, как только смог. Но были дела, которые нужно было решить, прежде чем я смог покинуть Антиохию. Сирия большая провинция, командующий. И управлять такой территорией сложно.
– Спасибо, но мне не нужны лекции по управлению провинцией, я вызвал вас, чтобы вы немедленно встретились со мной здесь. А не на досуге. В будущем я ожидаю более своевременного ответа на любые мои письма.
Выражение лица Квадрата стало напряженным.
– Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Я сенатор, как и вы. Я являюсь проконсулом и наместником одной из самых престижных провинций Империи. Исключительно, благодаря моей образцовой службе я занимаю этот пост на много лет дольше, чем предыдущие правители.
– Это может измениться очень скоро, – вмешался Корбулон. – Более того, я осмелюсь сказать, что если я сообщу, что считаю необходимым заменить вас, то Нерон с готовностью согласится. Конечно, я очень надеюсь, что мне не придется этого делать. Я бы предпочел воспользоваться вашим богатым опытом и нужными контактами, если они будут полезны для нас при планировании и проведении кампании против Парфии.
Наместник больше не мог сдерживать себя, его терпение лопнуло, и он резко встал.
– Вы заходите слишком далеко! На основании каких полномочий вы действуете столь властно? У меня есть замечательная мысль, самому доложить об этом в Рим и потребовать, чтобы вас отозвали. Я уверен, что смогу справиться с этими парфянами сам, без какой-либо помощи какого-нибудь солдата, который провел почти всю свою карьеру, крадучись по лесам Германии…
Катон внимательно следил за лицом своего командира, но не увидел даже намека на вспышку гнева. Вместо этого Корбулон спокойно взял со стола свиток и развернул его, чтобы Квадрат смог его лучше рассмотреть.
– Вот полномочия о моем империе. Подтвержденные императорским кольцом-печаткой.
«Гней Домиций Корбулон уполномочен действовать от моего имени во всех гражданских и военных делах, в пределах провинций, простирающихся между Каппадокией и Иудеей, включая их. Я требую, чтобы все должностные лица, независимо от их ранга, подчинялись его указаниям так же, как если бы они исходили от меня, под страхом быть отозванными в Рим для предъявления обвинений в неправомерных действиях на государственной службе или в государственной измене, в зависимости от того, что будет сочтено уместным для соответствующих лиц».
– Так что, похоже, вас отдали под мое прямое командование, Квадрат.
Наместник прочел, а затем перечитал императорский указ с каменным лицом, прежде чем сжал челюсть, кивнул и снова занял свое место. Корбулон повернулся к Пинто.
– Поскольку проконсул предусмотрительно настоял на вашем присутствии, я требую от вас заявления, что вы были свидетелями того, что он прочитал и признал мои полномочия согласно императорского указа. Вы согласны?
Пинто взглянул на Квадрата, в поисках подсказки что ему делать, но тот смотрел прямо перед собой и не дал ему никаких знаков.
– Да, господин.
– А ты, трибун Катон? Для протокола.
– Я свидетельствую об этом, господин.
– Хорошо. Тогда решено.
Корбулон потянулся к восковой табличке, лежащей на столе, он пробежался взглядом по ней, прежде чем продолжил.
– Первым шагом к подготовке нашего плана будет проверка наших наличествующих войск. Мне понадобятся свежие данные о численности каждого подразделения, находящегося в провинциях под моим командованием, начиная с Сирии, поскольку именно там сосредоточено большинство из них. Информация мне нужна как можно скорее. Никаких дальнейших задержек или оправданий. Это ясно?
– Совершенно ясно, – твердо подтвердил Квадрат.
– Костяком моей армии станут легионы. У вас под командованием их четыре, и они базируются в Сирии?
Квадрат кивнул.
– Совершенно верно. Десятый, Двенадцатый, Третий и Шестой. Как только я получил известие о решении Нерона, я перебросил несколько подразделений в Бактрис на Евфрате, чтобы охранять его от парфянский разбойников, пытающихся там переправиться.
– Разумная предосторожность. А как насчет других ваших сил? Вспомогательные войска?
– Восемь когорт пехоты, но они в основном рассредоточены по городам и гарнизонам по всей провинции. Некоторые находятся в форпостах.
– А как насчет кавалерии?
– Пять когорт. В основном на патрульной службе.
Корбулон произвел быстрый подсчет.
– Выходит всего около двадцати шести тысяч человек. Но это если бы они все были в полном составе, а так я буду удивлен, если на данный момент их насчитается хотя бы более пятнадцати тысяч.
Прежде чем продолжить, Корбулон сделал пометку на восковой табличке. – А имеются ли любые другие специальные подразделения? Лучники, пращники?
– Одна когорта с Балеарских островов. Пращники.
Полководец сделал еще несколько заметок и снова поднял глаза.
– Итак, что касается легионов, какие из них лучшие?
Квадрат помолчал, прежде чем заговорить, и Катон увидел, как на мгновение по его лицу мелькнул расчетливый взгляд. Затем он пожал плечами и ответил: – Между ними нечего выбирать. Так как, никто из них уже давно не участвовал в боевых действиях. Ну разве что, если не считать карательных рейдов или оцепления и сдерживания толпы, когда ситуация выходит из-под контроля во время гонок на колесницах. Те... единственные люди, у которых есть за плечами какие-то кампании, это те кого перевели служить сюда из других легионов. Я уверен, что они проявят себя достаточно хорошо, когда их призовут сражаться.
– Хммм, это мы еще посмотрим. Что касается их качества, то, судя по моим собственным запросам кажется, что Десятый и Двенадцатый находятся в плохом состоянии. Так что я пока оставляю их под вашим командованием. Два других я немедленно возьму под свое непосредственное командование вместе с большинством ваших ауксиллариев. Они должны выступить в Бактрис, как только вы вернетесь в Сирию. Я позабочусь о том, чтобы у вас были письменные распоряжения, прежде чем вы покинете нас.
Квадрат обменялся озабоченным взглядом с Пинто, прежде чем он покачал головой.
– Но это оставит Сирию открытой для нападения. У меня едва хватает людей, чтобы защищать провинцию и держать местных в узде.
– Это чушь, и вы это знаете. Там всегда было гораздо больше войск, чем требуется для поддержания порядка. Легионы предназначены для сдерживания Парфии и формирования костяка любой армии, необходимой для начала кампании против врага. Теперь пришло время их использовать, и у вас останется более чем достаточно, чтобы удерживать Сирию в повиновении. Кроме того, я буду считать Десятый и Двенадцатый легионы своим резервом, и, скорее всего, я буду требовать от них сменить некоторые подразделения, когда начнется кампания. Я даже могу потребовать, чтобы они присоединились к основной армии, если того потребует ситуация. Я бы посоветовал вам подготовить свою провинцию к этому непредвиденному случаю.
– Я протестую!
– Протестуйте сколько хотите. Изложите это в письменном виде, если это заставит вас почувствовать себя лучше. Вы можете предъявить протест напрямую императору, если пожелаете. Но, учитывая, что мои приказы исходят непосредственно от него, Нерону, возможно, не понравится, если они будут поставлены под сомнение.
Катон пытался скрыть свое веселье, наблюдая, как Квадрат побледнел, и изо всех сил пытался найти какое-нибудь эффективное решение своего затруднительного положения.
Корбулон дал ему время подумать, прежде чем он продолжил.
– Я уверен, что вы окажете мне полную поддержку во время войны с Парфией. В свою очередь я обязательно буду информировать вас о любых значительных событиях и буду регулярно консультироваться с вами о том, как лучше поступить. В соответствии с моими приказами и полномочиями, предоставленными мне.
«Если это должно было быть лишь утешением, то это мало что дало»,– подумал Катон, рассматривая каменное выражение проконсула. Более чем вероятно, что Квадрат будет лишь делать вид, что соблюдает условия Корбулона, но он обязательно будет подрывать его авторитет, используя свои каналы через друзей и союзников в Риме. «Честно говоря», – подумал Катон, «Корбулон обязательно сделает то же самое. Даже успешный полководец не мог рассчитывать на свою незаменимость и был вынужден играть в политику, чтобы прикрыть спину».
– Двигаемся дальше. – Корбулон кивнул в направлении главного зала, где все еще пировали другие гости. – Я так понимаю, изысканно одетый великан в вашей свите – это Радамист?
– Да, царь Радамист.
– Царь без царства, на мой взгляд, это не совсем царь. А поскольку его отец не заинтересован в возвращении потенциального соперника в Иберию, он едва достоин титула «царевич». Правда в том, что он инструмент римской политики. Он снова вернется на престол Армении только потому, что Рим готов решить вопрос силой острия гладия. Взамен он будет нашим союзником и отныне будет выполнять наши приказы. Такова цена нашей помощи и поддержки. Я осмелюсь сказать, что некоторые в Риме уже пытаются сделать все необходимое для того чтобы Радамист согласился завещать нам свое царство после его смерти. И тогда Армения станет полноценной провинцией Империи, и это положит конец интригам Парфии. – Корбулон махнул рукой пренебрежительно. – Но это работа на будущее. Что сейчас важно, так это вернуть его на трон как можно быстрее. Если не считать той разношерстной шайки прихлебателей, что с ним, есть ли в его распоряжении солдаты? Или какие-либо союзники, которых он может призвать, чтобы бороться за него?
Квадрат повернулся к Пинто. – Что скажешь?
Его помощник кивнул. – Есть некоторое количество человек из Иберии, воины, которых отец предоставил ему, чтобы захватить трон. Пятьсот пеших и, возможно, две тысячи всадников. И это все, господин. Он пробыл на троне недостаточно долго, чтобы заключить какие-либо прочные альянсы с окружающими государствами.
– Жаль, – ответил Корбулон. – Тем не менее, две с половиной тысячи человек… Это уже кое-что. Хотя и не достаточно, чтобы вернуть свое царство в одиночку. И это сейчас в приоритете. Я должен надежно держать Армению в наших руках, пока я собираю, вооружаю и снабжаю армию для кампании против Парфии.
Услышав слова командующего, Катон ощутил холодок тревоги. Насколько знал Катон, приказ императора распространялся на возвращение Армении. Возможно ли, что Корбулон намеревался расширить свои полномочия? Перспектива еще одной дорогостоящей кампании по бескрайним не нанесенным на карту просторам Парфии, наполнила Катона дурными предчувствиями.
Корбулон откашлялся.
– Мне нужно поговорить с Радамистом, позже. Но сейчас я рад, что мы заложили основу в наших рабочих отношениях, мой дорогой Квадрат. Я уверен, что вместе мы будем гордиться Империей, а Империя нами. И пока еще есть вино и еда, советую вам двоим вернуться на пир.
Это было резкое и грубое прекращение разговора, но наместник и Пинто встали и, не сказав больше ни слова, вышли из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, лицо Корбулона расплылось в улыбке.
– Я не думаю, что сегодня завел себе новых друзей. Но Квадрату нужно было в твердой форме указать на его место.
Катон кивнул.
– Я обратил внимание на выражение твоего лица в конце встречи, когда я упомянул поход на Парфию. Я так понимаю, ты не одобряешь какие-либо масштабные операции?
Это было сказано очень прямолинейно, и Катон был смущен тем, что его командир так легко угадал его чувства.
– Господин, я ничего не могу сказать по этому поводу.
– Не скажешь, но мнений у тебя, я уверен, предостаточно. Говори свободно, Катон. Я ценю честные комментарии своих подчиненных, когда это уместно, как и строгое повиновение, когда дело решено, и приказ отдан.
– Да господин. Я разделяю эту философию.
Катон собрался мыслями, прежде чем сказать.
– В общем, я не могу не беспокоиться о вовлечении армии в полномасштабные боевые действия с Парфией. Рим шел по этому пути и раньше, и ничего хорошего для нас это не принесло.
– Я знаю об этом и не собираюсь повторять ошибку. Я намерен полностью ограничиться кампанией по возвращению Армении Риму. Но если Вологез раздует конфликт, то я должен быть готов встретить любые атаки через Евфрат, а также любую попытку снова захватить Армению. Чего я не буду делать, так это бросаться вглубь Парфии в попытке завоевать бессмертную славу и наполнить мои сундуки парфянским золотом и серебром. – Корбулон остановился. – Я считаю, что существует неписаный договор между полководцем и людьми, которых он возглавляет. Полководец не рискует своей жизнью без необходимости, и при этом он никогда не должен ценить свои личные амбиции выше жизней солдат. Ну вот, трибун Катон, это тебя успокоит?
– Да господин, мне приятно это слышать.
– И ты можешь сдерживать меня в рамках этих правил. В этом я клянусь. – Корбулон обошел вокруг стола и сел напротив Катона.
– Я также верю в инициативу, когда это возможно. Нужно держать противника в равновесии, но стоит лишь слегка лишить его равновесия, и битва наполовину выиграна. Вот почему не должно быть никаких задержек с возвращением Радамиста на армянский престол. Осмелюсь сказать, то, что осталось от его армии, – не более чем сброд. Если он хочет иметь хоть какой-то шанс на успех, ему нужно укрепить свои ряды. Ему нужны римские солдаты за спиной. И какое-то осадное снаряжение, если его соперник, Тиридат, решит продержаться в столице, Артаксате. Проблема в том, что у меня нет войск, кроме твоей когорты.
Катон почувствовал, как его сердце забилось быстрее.
– Моя когорта? Но мы были назначены служить вашим охранным эскортом, господин. Кто будет охранять вас?
– Мне не нужно, чтобы все они охраняли меня. Здесь, в Тарсе, я в полной безопасности. Достаточно будет небольшой группы телохранителей. Кроме того, у меня будет два легиона и множество вспомогательных войск, как только Квадрат пришлет их из Сирии. Подготовка армии к походу займет много месяцев. Скорее всего, я не смогу выдвинуться до следующего года. Но меньшую силу гораздо проще обеспечить провизией и отправить в путь. Таков будет приказ, трибун. Твоей когорте и всем вспомогательным войскам, которые я смогу выделить, приказываю, сопровождать Радамиста и его войска в Артаксату, и восстановить его на троне. И ты поможешь царю продержаться до тех пор, пока я не буду готов подготовить войска, чтобы справиться с любой угрозой со стороны Парфии.
– А что, если парфяне сначала подкрепят Тиридата, господин?
– Я сомневаюсь, что это произойдет. Во-первых, они тоже должны мобилизовать свои силы и подготовить необходимые припасы. Во-вторых, я получил некоторые интересные сведения из наших источников в Парфии. Похоже, что царю Вологезу угрожает одно из его вассальных государств – Гиркания. Более того, его сын, Вардан, предал своего отца и связался с мятежниками. – Корбулон слабо улыбнулся. – Факт в том, что он был щедро подкуплен римскими агентами, и вполне возможно, что это как-то связано с этим. В любом случае он может позволить себе услуги достаточного количества наемников, чтобы доставить своему отцу массу неприятностей. Более чем достаточно, чтобы ненадолго отвлечь его от операций в Армении. Тиридат сам по себе. Таким образом, не беспокойся на этот счет, трибун Катон.
– Думаю, что так, господин.
– Это должна быть достаточно прямолинейная миссия. Это займет у тебя не более трех месяцев. Сопроводи этого человека в столицу, посади его на трон и оставайся там до дальнейших приказов. Я бы сказал, что твоя самая большая задача – не задушить этого ублюдка до того, как все закончится.
– Господин?
– Я достаточно наслышан об этом человеке, чтобы понять, что он сумасбродный, высокомерный человек с жестокой жилкой шириною в километр.
– Понятно …
– Просто держи его подальше от неприятностей, Катон. Я уверен, что ты сможешь справиться с этим. Я достаточно хорошо тебя узнал, за последние несколько месяцев, чтобы быть уверенным, что ты подходишь для этой задачи.
– Если вы так считаете, господин,– спокойно ответил Катон.
Последовало короткое молчание, прежде чем Корбулон указал на дверь.
– Пока все, трибун. Лучше всего насладись тем, что осталось от застолья. Вероятно, у тебя это будет последняя приличная еда, на ближайшее время.
*************
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Вот так, – Макрон поправил удочку в руках мальчика и мягко похлопал его по плечу, когда они стояли на берегу реки, недалеко от города. – Ты все понял, Луций. А теперь ты должен быть терпеливым. Когда рыба купится на приманку, ты должен позволить ей хорошенько поклевать. Нет, это будет пока не сам клев, но ты почувствуешь, как палка немного сместится в твоих руках, но сразу резко не тяни, подожди, пока рыба не заглотнет наживку полностью, и как только твоя удочка резко дернется. Ты нанесешь рыбе удар. Просто сильно потяни назад, чтобы крючок закрепился, и рыба – твоя.
Луций поднял голову с возбужденной улыбкой.
– Моя, чтобы поесть на ужин!
– Совершенно верно. Конечно, если ты все будешь делать правильно, то наловишь столько, что всем нам хватит на ужин.
– Да. Обещаю, дядя Макмак.
– Ну вот, юноша. Ты уже достаточно взрослый, чтобы перестать употреблять детский лепет. Нет необходимости называть меня Макмак. Ты можешь называть меня Макрон, когда мы будем общаться наедине, или же при Петронелле или при твоем отце. В противном случае нужно ко мне будет обращаться как центурион Макрон, или господин. Ты понимаешь?
Луций серьезным взглядом посмотрел на него и кивнул.
– Но почему?
– Если ты однажды захочешь стать солдатом, тебе нужно привыкнуть к этому. Лучше всего начать пораньше, а? – Макрон наклонился и положил руку на удочку, изменив ее положение. – А теперь сосредоточься. Дядя Макрон голоден, и он хочет на ужин рыбу. Это будет твоим приказом, на сегодняшний день. Поймать рыбу.
– Поймать рыбу,– повторил Луций и сжал губы, пристально глядя на точку, где леска входила в поток реки, создавая еле видимую букву «V» на поверхности воды.
Макрон расслабился и полез через тростник, растущий вдоль берега, пока не достиг ровного участка земли, где Петронелла сидела в тени деревьев и распаковывала небольшую корзину, которую они привезли с собой из Тарса. Город, расположенный примерно в трех километрах отсюда, был как раз виден над излучиной реки, белый камень и красные черепичные крыши ярко играли красками на солнце.
– Мне бы хотелось выпить, – сказал Макрон, тяжело усаживаясь рядом с ней.
Петронелла протянула ему флягу, наполненную из общественного колодца, что возле дома Юсефа. Они могли бы напиться из реки, но... мало кто был готов сделать это ниже по течению от города. Макрон вытащил пробку, поднес горлышко фляги к губам и сделал несколько глотков, прежде чем положить на место.
– Это было необходимо. Сегодня жаркий день.
– Очень жарко, нет слишком жарко, – Петронелла обмахивала веером свое лицо, – Я сомневаюсь, что привыкну к этому.
– Ты привыкнешь. Я достаточно насмотрелся на различные места нашей Империи, чтобы знать, что человек может привыкнуть ко всему: к лютому холоду и снегу на севере, или к яркому солнечному свету в пустыне, настолько яркому, что больно глазам. Вот увидишь.
Она взглянула на него.
– Мы, вероятно, пробудем здесь какое-то время?
– Все зависит от парфян. Если они проявят благоразумие, они увидят, что Нерон не шутит, и они уйдут и уступят нам Армению. Как только Рим принимает решение, все знают, что мы доведем дело до конца, чего бы это ни стоило. Эту репутацию мы создали с незапамятных времен. И заставляет наших врагов дважды подумать, прежде чем напасть на нас.
– И все же парфяне решили пойти на Рим.
– В Парфии все по-другому, – сказал Макрон. – Они думают, что они равны нам. Вот почему они готовы рисковать время от времени.
– А они такие? Такие же сильные как Рим?
– Конечно, нет, – фыркнул Макрон. – Кучка мягкотелых изнеженных восточных мальчиков. Насколько я помню, они одеты в ниспадающие одежды и с макияжем на глазах.
– И все же они достаточно самоуверенны, чтобы бросать вызов Риму, – Петронелла задумалась. – Тогда это не может быть таким уж пустяком... хотя если они такие мягкотелые, то почему они до сих пор не часть нашей Империи?
Макрону не особенно понравился этот вопрос. Это бросало тень сомнения на боевую выучку римских легионов, которыми он безмерно гордился. Поэтому он вернулся к стандартной линии разговора, принятой солдатами, стремящимися развеять репутацию парфян.
– О, я полагаю, они могут время от времени дать достойный бой. Но правда в том, что они не настоящие солдаты. Они сражаются нечестно. Они лукавые, коварные, откровенно нечестные люди. Они полны трюков и ловушек. Это единственная причина, по которой они доставляли нам неприятности все эти годы.
Петронелла на мгновение задумалась. – Похоже, они нашли удачный способ, чтобы расправиться с тобой и твоими легионами.
Макрон рассмеялся и снисходительно похлопал ее по руке.
– Оставь военное дело знающим людям, любовь моя. Я знаю о чем говорю. Уверяю тебя. Мы разберемся с парфянами без особого труда.
– Я надеюсь, что это так. – Она пристально посмотрела на него, а затем обхватила его щетинистую щеку ладонью. – Я просто беспокоюсь за тебя. Вот и все. Тебя и твоего друга Катона, – она кивнула в сторону Луция, его голова была видна среди мягко покачивающихся верхушек тростника. – И Луция. Он уже потерял свою мать. И дедушку. Катон – это вся его семья, которая у него осталась. – Она взяла его за руку и сжала. – Я просто хочу, чтобы вы оба вернулись из похода живыми.
– До сих пор нам удавалось выживать. Было несколько раз, когда я... я думал, что с нами покончено, хотя в то время я не признавал этого. Но все будет хорошо. Клянусь Юпитером Наилучшим Величайшим.
– Тогда будем надеяться, что он услышит. Макрон, любовь моя, я не хочу это говорить, но тебе просто везло. Удача не склонна длиться долго. А там, ну…
– Что «ну»?
– Твой возраст. Ты уже не молод. Ты уже отслужил положенный срок, так почему бы не уйти в отставку, не получить свое вознаграждение и не поселиться со мной где-нибудь в тихом месте?
Макрон беспокойно заерзал. – Я все еще тот, кем был. И у меня впереди еще много славных лет. Кроме того, я должен присматривать за парнями. Они рассчитывают на меня. И есть еще Катон. Он умный и одаренный солдат, но за ним тоже нужно присматривать. Еще несколько лет службы в легионах, Петронелла, и все. Я назову тот день, когда не смогу угнаться за остальными. В любом случае, этот поход должен обеспечить меня большим количеством добычи, чтобы заплатить за приличный дом для нас. Парфяне богаты, как Крез. Легкая будет добыча.
– До тех пор, пока ты не станешь для них добычей.
– Тьфу!– Макрон был сыт по горло этим разговором и указал на корзину. – Что ты принесла нам поесть?
– Пирожки с бараниной, те самые фалафели, которые любят местные жители, и еще там есть фрукты.
– Звучит неплохо. Какое-то время они молча смотрели на реку, наблюдая, как грузовой корабль приближается к Тарсу на своих длинных веслах с широкими лопастями, которыми управляли по трое мужчин. Ни один из них не стремился возобновить предыдущее обсуждение предстоящего похода. Наконец Петронелла заговорила: – Ты действительно думаешь, что Луций что-нибудь поймает?
Макрон покачал головой.
– Нет. Но это заставляет парня быть занятым, пока я буду сосредоточен на тебе. Он обнял ее за талию и сжал, притягивая ее поближе. Они поцеловались. Потом снова, на этот раз дольше, а потом Петронелла легла на спину и притянула его к себе.
– Больше никаких разговоров. Займись со мной любовью.
Макрон приподнял складки ее столы, обнажив бедра. – Это ... моя девочка...
***
Луцию стало жарко, под полуденным солнцем, и рыба не клевала. Как бы он ни старался, неважно, как сильно он ни молился Фортуне или местному речному богу. Даже несмотря на то, что Макрон сказал ему, чтобы он держал удочку, ему стало скучно, и он начал экспериментировать, подняв ее так, чтобы крючок с наживкой поднялся из воды, а затем позволив ему упасть обратно с удовлетворительным хлопком. Но поклевок все равно не было. Он начал задаваться вопросом, есть ли у Макрона какие-либо дальнейшие советы о том, как ловить рыбу. Ему казалось Макрон, вроде бы все умеет. Он умел точить ножи, вырезать деревянных солдатиков, рассказывать грубые шутки и плевать дальше, чем когда-либо удавалось Луцию. Он вспомнил фразу, которую Макрон имел обыкновение довольно часто использовать в своей компании, когда дела шли не совсем так, как планировалось.
– Фурии вас забери, чушь собачья, – с восторгом пробормотал Луций, затем резко повернулся, чтобы посмотреть сквозь камыш.
Петронелле не нравилось, когда он использовал «солдатские проклятия», как она их называла. Она сказала, что сын высокопоставленного офицера не должен использовать такие выражения.
– Фурии вас забери, – тихо усмехнулся Луций. – Фурии, яйца, чушь собачья, чушь собачья…
Он поднял удочку, перекинул леску на берег реки и опустил ее, прежде чем он полез через камыши. Когда он приблизился к месту, где они устроили пикник, он услышал, как Петронелла тихо вскрикнула. Боль или удовольствие было трудно сказать. Потом он увидел их: Макрон сверху, а широко расставленные ноги Петронеллы, обвивали его спину.
Луций покачал головой. Они снова боролись. Как в первый раз, когда он застал их за этим занятием, и они поспешно объяснили, что делают. Они очень любили бороться. Казалось, что у Макрона это получалось хуже, так как он часто издавал глубокий стон, а затем откатывался в сторону, прекращая борьбу. Луций испустил тихий вздох раздражения, отвернулся и направился обратно к берегу. Он знал, что они еще некоторое время будут бороться. А когда Макрон как обычно проигрывал, он всегда был слишком уставшим, чтобы что-то делать. Луций поднял удочку, проверил, что маленький кусочек хряща, служивший наживкой, все еще надежно закреплен на крючке, и бросил его в реку. Он присел на корточки, одной рукой держась за удочку, другой поддерживая подбородок, глядя на воду и ожидая, пока первая рыба клюнет.
***
Катон ждал их у входа в дом ювелира, когда они вернулись в сумерках, уставшие, но веселые после дня проведенного у реки. В конце концов, Луцию удалось поймать три рыбы в завершение дня, когда прохладный воздух побудил рыбу выйти из более темных частей реки. Он гордо их поднял, чтобы его отец увидел.
– Я поймал их! Дядя Макрон показал мне как это сделать.
– Дядя Макрон? – Катон улыбнулся.
Его друг кивнул.
– Мы переросли Макмака.
– Жаль, я привык к этому. Люди из когорты тоже будут разочарованы.
Глаза Макрона сузились.
– Они не посмеют …
– Только не в лицо.
– Первым, кого я поймаю, будет выгребать дерьмо из латрин когорты до конца кампании.
Улыбка Катона померкла, когда он обдумал новость, которую должен был сообщить им троим. Но это может еще немного подождать. Он присел на корточки, чтобы полюбоваться уловом сына.
– Они красавицы. Должно быть, это была тяжелая борьба, чтобы получилось выловить их.
– Да. Очень тяжелая.
– Молодец Луций, я очень горжусь тобой. – Катон взъерошил волосы. – Не могу дождаться, чтобы съесть их на ужин.
– Но они мои. – Луций выглядел удрученным. – Я поймал их.
– Ну-ну, парень, – вмешался Макрон. – Солдаты делятся своим рационом. Если бы я их поймал, то поделился бы ими с тобой.
– Но ты этого не сделал, потому что был слишком занят борьбой с Петронеллой. Вот почему я их поймал.
– Борьбой? – Катон посмотрел на остальных. – А ну понятно…
Петронелла бросилась вперед с раскрасневшимся лицом и взяла Луция за руку.
– Пойдемте, господин Луций, мы отнесем их прямо на кухню и приготовим пир для всех нас. Как тебе это звучит?
– Пир! Да, да!
Катон и Макрон с любовью смотрели на них, когда они не скрылись по коридору в направлении кухни.
– У тебя прекрасный сын, Катон.
– Да, знаю.– Он гордо улыбнулся.
– Я и сам надеюсь, что когда-нибудь у меня будет сын.
– Петронелла не…
– Насколько мне известно, нет. И не из-за того, что мы не пытаемся.
– Ах да, надеюсь, что, в конце концов, вся эта борьба окупится, – усмехнулся Катон. – Я уверен, что у тебя будет сын, который будет жить в том же духе, что и его отец.
Макрон поморщился.
– Да помогут мне боги, если он будет таким. Я был шалопаем в детстве.
– Как неожиданно.
***
Тушеная рыба, приготовленная Петронеллой, была достаточно вкусной и сочной, чтобы Катон мог заподозрить неладное, а именно тайное добавление других пищевых добавок из кладовой хозяина дома, чтобы увеличить объем еды. К ним присоединился хозяин дома. Юсеф, был полным человеком с выпученными глазами и веселым лицом, который благодарно склонил голову, когда Катон указал, что ему следует занять место во главе стола. Когда тушеное мясо было принесено, он потер руки и задрал нос, чтобы принюхаться.
– Ах! Превосходно!– Петронелла подала ему блюдо, и Юсеф перевел взгляд на Луция. – Как я понимаю, мы должны благодарить тебя за то, что обеспечил нам этот пир, молодой человек. – Луций с гордостью улыбнулся, а Юсеф подождал, пока Петронелла не сядет, прежде чем поднять чашу. – Тост за нашего опытного рыбака, Луция!
– За Луция, – эхом отозвались остальные.
Мальчик поднял свою чашку.
– За меня!
Тушеное блюдо стало для Катона откровением. Рыба была нарезана кубиками и обжарена до того, как ее добавили к густой подливе из лука, помидоров и специй. Оно все еще было горячим, заставив его потянуться за разбавленным вином, в целом эффект был восхитительным.
– Еще одна причина сделать эту женщину своей женой, Макрон.
Центурион радостно улыбнулся и подмигнул Петронелле.
Юсеф посмотрел с озорным выражением лица.
– Действительно. Но если он этого не сделает, то я сочту за честь просить вашей руки, хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что тебе подадут такую божественную пищу.
Макрон бросил на него острый взгляд.
– Не думаю, что лишние килограммы подойдут вам.
– Да, я шучу, центурион. Правда. Никто никогда не сможет заменить мою дорогую жену, да упокоется она в загробном мире. – На мгновение он задумался с грустью. – Милая женщина, но раздражительного характера. Смею сказать, что она нашла бы наши нынешние обстоятельства довольно пугающими.
Катон опустил ложку.
– Вы о чем?
– Предстоящая война с Парфией. Воспоминания из прошлого, и жители Тарса до сих пор говорят о набегах Парфян, в предущий раз, когда Рим и Парфия вели войну. Враг обыскивал наши земли, сжигая фермы и поселения, грабя, убивая и насилуя на своем пути. В городе мало семей, которые не пострадали от их рук. Не говоря уже об ущербе, нанесенном торговле, – он поднял глаза. – Потребовались годы, чтобы все восстановилось. Таким образом, вы поймете, если я скажу, что надеюсь, что ваш славный император Нерон и вероломный деспот Вологез, одержат победу, воззвав к хладнокровию и здравому смыслу. Тарс не может позволить себе такие набеги снова.
