Текст книги "Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3"
Автор книги: Саша Черный
Соавторы: Анатолий Иванов
Жанры:
Классическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)
Мне грустно потому,
Что весело тебе…
Лермонтов
Какой-то злой человек пустил в свет мнение, будто Житомир – музыкальный город. Мнение это усердно поддерживается местными рецензентами (ибо чем музыкальнее город, тем неизбежнее в нем рецензенты) и в особенности артистами-гастролерами, сохраняющими о нашем городе самые приятные воспоминания – «как нас там встречали!»
Нет ничего пошлее «ходячих мнений». Мнения эти не считаются ни с логикой, ни с действительностью – они «установились» – и только. Вчера, когда я случайно попал в оперу, «музыкальность» нашей публики положительно отравила мне несколько часов…
И поделом! Сиди дома – и глупостями не занимайся. Мне все время казалось, что я сижу в южноафриканской деревне среди зулусов, к которым приехала на гастроли оперная труппа. Страшная жара дополняла впечатление… При каждой пронзительной теноровой ноте у моих соседей справа и слева глаза вылезали из орбит, руки судорожно впивались в дерево скамеек – и казалось, что какой-нибудь увлеченный меломан того и гляди вскочит в рот распевшемуся артисту.
В наиболее патетических местах, когда артист «старался на отличку», восторженные слушатели начинали вопить «браво» до тех пор, пока певец не умолкал и не начинал раскланиваться с ценителями «чистого искусства». Таким образом, дело оканчивалось к взаимному удовольствию.
Да и как не покричать! Где же и разойтись бедному, угнетенному житомирцу как не в театре?
На улице вой подымешь – возьмут в «часть» и, чего доброго, намордник оденут, а в театре даже считается приличным покричать немного. Даже распоряжение вывешивалось одно время: «Вызывать полагается до трех раз», но увлекающемуся человеку не до счета – ори, пока в глазах не потемнеет!
В партере публика посолиднее. Там царит сдержанность «хорошего тона», должен же человек, заплативший рубль с лишним, показать, что он не «на галерке» сидит. Но я был, к несчастью, «на галерке» и должен был претерпеть до конца.
Здесь все было «по-семейному».
Делились впечатлениями, не стесняясь ни соседями, ни ходом самой оперы. На сцене среди египетских жрецов и египтянок были добрые знакомые. Наблюдательные зрители их узнавали и выражали им свое сочувствие. «Видишь этого, второго от трона?» – «Ну?» – «Это Абрам Ш.». – «Неужели?»… Неузнавший Абрама блаженно улыбается и пялит на него глаза, пытаясь разглядеть его, и я начинаю бояться, что он того и гляди крикнет: «Абрам, это ты?» А позади меня какая-то чуйка все время брюзжит: «Ну и солдаты! Повернуться толком не умеет… Тоже представлять лезет». В страже фараона он узнал «земляков» – и он недоволен их «игрой». Недоволен и я – недоволен оперой, исполнителями, публикой, а больше всего самим собой… Душно, жарко… и скучно-прескучно. Раздражает решительно все – зачем шушукаются, зачем орут, зачем толкаются – и главное, при чем тут «Аида»? Какое-то чудовище облокотилось на меня, сопит и вздыхает, и поминутно отрывает меня от моих тоскливых мыслей: «А что дальше будет? А кто поет Амнериса?» – жду продолжения: «Откуда вы приехали?» и «Нет ли у вас папироски?».
Думаю, что самый хладнокровный англосакс, попав на нашу «галерку», потерял бы всякое терпение и сбросил бы неотвязного «надоеду» вниз в партер или, проклиная тот час, в который он решил пойти в «житомирскую оперу», сам бросился бы туда. Последние завывания на сцене, падает (или, вернее, сползает) занавес, и начинается сцена из Дантова «Ада». Галерка надрывается, топочет ногами – и добивается своего: выходят «залетные соловьи», кланяются, поднимают две брошенные в них из ложи розы и удаляются. Умилительно!
Публика, осипшая и довольная, валит в «курилку» и коридоры. Здесь идут оживленные прения и «обмен мыслей». «Как вам понравилось?» – «Ничего себе – только у Амнерис голос немного колыхается»… «А зато какое piano!» – «Эт! Разве это опера? Это не опера, а… (следует энергическое слово) – вот в прошлом году». Тоскливо прислушиваюсь к этим разговорам, а одна неотвязная мысль не дает мне покоя: при чем здесь «Аида»? Потом… что было потом?.. Подымался занавес, опускался занавес, на сцене пели «об упоенье, о страданье, о мести» – я им не верил, «публика» наслаждалась, бесновалась и выказывала «знаки одобрения» – я ей тоже не верил.
Не верил потому, что, если бы на сцене «семь коров тощих» пожрали «семь коров тучных», – эта самая публика пришла бы в еще больший восторг, вызывая дикими голосами прожорливых коров.
Житомирская публика криклива и наивна, как ребенок… Покажут ей откормленного господина с неприятными ужимками и скажут – это египетский вождь Радамес – она верит и радуется. Выйдут ли семь семитов и, воздев руки к потолку, завопят «гимн без слов» Озирису – публика верит, что это и есть египетские жрецы – верит и опять радуется… а если радуется, то обязательно кричит и оглушительно хлопает в ладоши. Чем не ребенок?.. Впрочем – каждый радуется по-своему – и каждый глуп… тоже по-своему, но когда в продолжение нескольких часов подряд видишь все это в массе – угнетающее впечатление производит!
<1904>
ДЕЛИКАТНЫЕ МЫСЛИ *Если бы Марфа Посадница была жива, она бы, пожалуй, не записалась в конституционно-демократическую партию…
* * *
«Правительственный вестник» завел свое собственное «Русское государство» – и дело! Ибо подлинное русское государство давно уже в «Правительственный вестник» колбасу заворачивает.
* * *
В древности человеческая злоба и темнота заключила Апостолов Петра и Павла в тюрьму. Ныне она воздвигла Петропавловские крепости.
Плюй, дурак, в колодец – придет час, когда тебя утопят в нем.
* * *
Что такое министерская добродетель? – Сие необъяснимо, ибо никто никогда таковой не видал.
* * *
Когда увидишь штаны с лампасами, не пугайся красного цвета – в данном случае он вполне благонадежен.
* * *
Не верь городовому: городовой врет по долгу службы.
* * *
Запретить людям дышать – нелепо, но привлекать их потом к ответственности по статье 9999 за то, что они все-таки дышат, еще более нелепо.
* * *
«И возвратятся псы на блевотину свою». Увы, это оправдалось после 17-го октября…
* * *
Нынче все навыворот – раньше Ломоносов из Архангельска шел в университет, а теперь Ломоносовых из университета отправляют в Архангельск.
* * *
Балансируй, безносая министерская мудрость, – все равно упадешь!
* * *
Официальные сообщения – это те лохмотья, которыми тщетно пытаются прикрыть прокаженное тело.
* * *
«Человек происходит от обезьяны» – так учил Дарвин… Он не предвидел Победоносцева, иначе ему пришлось бы доказывать, что бывают случаи, когда и обезьяна от человека происходит.
* * *
Иногда достаточно убить человека, чтобы не быть им убитым.
* * *
Полевой суд, пулевой суд – а суда все не видно!
* * *
Реакция отрыжке подобна.
Трое спорили:
– Дважды два – пять.
– Нет, семь!
– По-моему, восемь…
«А не четыре?» – спросил робкий голос.
Тогда все трое с негодованием закричали: «Это старо!»
* * *
«Не делай ничего, что глупо и ненужно», – пишет Рукавишников в конце своей четвертой книги!!!
* * *
Как можно добиться свободы печати в несвободной стране с наименьшей затратой энергии? Издавая газету, печатай в заголовке жирным шрифтом: «Свободные мысли».
* * *
«Союз русского народа»… Бедный русский народ! Это так же звучит, как «Союз детоубийц и растлителей имени Всеволода Гаршина».
* * *
«Дадим свободу инстинктам!» – вскричала девица, прочитав «Санина». «Осмелюсь по этому случаю взять вас за подбородок?» – спросил наивный собеседник. «Но вы с ума сошли!»
* * *
«Выше лба уши не растут» – ослы каждый день доказывают противное.
<1906–1908>
КАРТИНА *На горизонте багровые облака в форме тощих коров, пожирающих тучных.
В центре столб, смазанный декадентским салом. Наверху сидит Слава, с лицом проститутки в венке из бумажных маков. Щелкает семечки.
Брюсов почти у перекладины, на которой давно отдыхающий Бальмонт говорит богине на ухо глупости.
Та краснеет и отворачивается: «Отстань, постылый!»
Под Брюсовым – Белый. Весь в мыле, глаза выкатились, пиджак треснул. Скользит, но лезет.
Еще ниже Блок. Беспомощно ерзает и старается схватить Белого за ноги. Тот дает свечку, и Блок съезжает по столбу вниз, где опять начинает свою Сизифову работу.
Все они начинаются на «Б». «Будущее» тоже начинается на «Б» – несомненно оно принадлежит им…
Вокруг столба сидят Кузмины, Рукавишниковы и пр. Высунули языки, смотрят вверх и завидуют.
В стороне Городецкий кушает траву, ловит мух и рассматривает, какого они пола. Остальное его не касается.
Вячеслав Иванов с трепетом следит за Брюсовым и шепчет: «Ну, ну, Валерий! Немного осталось».
На что Сологуб меланхолически замечает: «Слава дым… А в котором у меня ухе звенит?»
На заднем плане два начинающих играют в рифму:
– Ноздря.
– Зря. Фря.
– Сам ты фря! Ты настоящее скажи.
– Внедря… Хаос в себя внедря.
Первый удивлен и долго не может прийти в себя.
В это мгновение столб не выдерживает, раскачивается и наконец рушится. Общий крик. Подымается облако пыли, в котором все исчезает. На горизонте Слава уносит на Олимп маленький кусочек Бальмонта.
Облака расплываются.
<1908>
«ВЕЧЕР ЮМОРА» *(НА СЪЕЗДЕ У ИСТИННО-РУССКИХ)
Зашел к знакомому на огонек. Знакомый не весел: ходит – голову повесил.
– Пойдем куда-нибудь? – спрашиваю.
– На кладбище?
– Зачем на кладбище… Сегодня какое число?
– Одиннадцатое, понедельник.
– Вот и отлично – сегодня как раз вечер юмора. – Называю участников. – Поедем, а?
Сели в сани. Ветер, мороз. Чертовски далеко… Внутренности застыли, усы набрякли, в голове пессимизм.
Подъезжаем. Какая-то личность у подъезда любезно предупреждает: «Сейчас только началось». Благодарим. Тут же желтая фуражка тычет почему-то в нос «Русское знамя».
– Номер со списками, пожалуйте.
Разделись и подходим к столу. Женская фигура у билетов напоминает варшавскую детоубийцу из музея восковых фигур. Но ведь мы не для нее приехали…
С билетами, однако, выходит заминка. Знакомый начинает тревожно нюхать воздух. Подходит студент-распорядитель, на груди пестрый бантик, и…
В это мгновенье кто-то вышел из залы и широко распахнул дверь. Жадно вонзаю глаза и вижу… не хрупкую фигуру Куприна, не ажурную Тэффи, а… огромного, упитанного мо-на-ха, перегнувшегося через кафедру и помахивающего руками. А над ним флаги, флаги, флаги…
Я успел только сказать: «Ах!» Знакомый мой ничего не сказал и сразу стал серьезный-серьезный.
Студент склоняет кислое личико набок (бородка – редькой, глаза-гляделки табачного цвета): «Нужен членский билет. В крайнем случае рекомендация…»
– Вы какого отдела?
– Мы, собственно, провинциалы. Знатные иностранцы.
– Нельзя-с.
– Помилуйте, вам же лучше – все больше народу.
– И деньги заплатим, – убеждает знакомый так участливо и тепло, точно он от рождения служил в Союзе. Но какой лицемер! А я еще считал его искренним человеком. Студент достойно отвечает: «Не нуждаемся!»
Смешно до истерики – глаза разбегаются, лицо дергает, вот-вот прысну – и пропал. Помилуйте, первый раз в жизни увидел живых черносотенников! Однако удержался.
Подходит еще студент с крещено-еврейской физиономией и штатский. Штатский неважный – такие в Народном доме зубами столы подымают.
Штатский строг: «Черт вас знает, какие вы люди. Репортеры тоже шляются, потом пишут – краски сгущают».
Знакомый уверяет, что мы ничего сгущать не будем. Помогаю и я…: «Послушайте, у меня один родственник есть. Мерзавец отчаянный».
– Так что же?
– Я думал, вместо рекомендации…
– А может, вы врете…
Крещеный еврей под моим наивным взглядом отводит глаза. Конфузится, верно. Посмотрел на брошюрки: «Правда о кадетах», «Ешь жидов», «Кишиневский погром». Н-да…
Так и уходим.
На лестнице знакомый задумчиво говорит: «Жаль. А вы заметили, они ничего».
– Как «ничего»?
– Да так – такие же, как все. Ничего особенного.
– Что же вы думали, что у них хвосты сзади?
Он разочарованно вздыхает. Вышли. Ветер истинно-русский, до голого тела добирается. Вечер юмора… «Простите, – говорю, – голубчик! Своими глазами читал в „Современной почте“ – в понедельник, одиннадцатого».
– Прощаю, – а сам отворачивается…
С тоски пошли в кинематограф. Смотрели австралийцев, избиение кроликов. Австралийцы тоже «ничего» – люди как люди. «Как вы думаете, – спрашиваю, – их бы туда пустили без рекомендации?»
– Пустили бы – они черные…
Потом полисмены ловили жулика. Поймали и стали зверски бить по лицу. Околоточный перед нами издает одобрительные звуки. Видимо, заинтересовался. Залезаю к нему под череп и читаю: «Тоже… Франция – республиканская страна. А порядки русские – ишь как накладывают!»
Для одного вечера слишком… Вышли, помолчали, простились и разошлись. Полчаса ехал домой, полчаса ругался. Вечер юмора!..
Для моего знакомого это окончилось еще грустнее: увидел в темном переулке фигуру, поравнялся и: «Сударыня, какая у вас прекрасная ротонда! Нам не по пути?» Сударыня оказалась попом, поп оказался щепетильным и понял сказанное довольно превратно. В результате крупный разговор, оскорбление духовного лица и ночь в участке.
Пишу и плачу, понимаете ли, плачу от злости… до того обидно.
<1908>
КАК СТУДЕНТ СЪЕЛ СВОЙ КЛЮЧ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО *(РАССКАЗ БЕЗОБИДНЫЙ В ЦЕНЗУРНОМ ОТНОШЕНИИ)
Русский студент попал в германский университетский город. Он был филолог, но записался на лекции химии и бактериологии, потому что он был русский студент.
Грамматику помнил и даже знал, что das Mädchen среднего рода. Но не говорил. При этом ничего не понимал. Товарищи уверяли, что это от непривычки и что акцент у него очень хороший.
В одну ясную, летнюю ночь он возвращался домой из «Золотого солнца», где очень невредно провел время с земляками. Было двенадцать часов. Перед своей наружной дверью студент полез в карман…
Ключа не оказалось… Он похолодел: «Забыл, откажут от квартиры!» Луна показала ему язык, а дверная ручка насупилась.
Студент пошатнулся, икнул и потянулся к звонку. Но звонок моментально расплылся в толстую физиономию фрау Бендер, которая подняла брови и отчеканила: «Будешь ночевать на улице! Пьяница..!»
– Не ббу-ду! – возразил он и снова икнул.
Затем стал составлять фразу. Сначала по-русски: «Извините, госпожа Бендер, я забыл свой ключ…»
Потом перевел: «Verzeihen Sie Frau Bender… Забывать? Как забывать?» – «Gessen», – сказала дверная ручка.
«Врешь! Гессен – русский профессор… Vergessen, а не Гессен! Надо поставить в Imperfektum…» «Дурак», – сказала луна. – «Ну, в Perfektum… Глагол сильного спряжения. Ик! Ключ в середине. Рода среднего, потому что предмет неодушевленный. Ich habe mein Schlűssel ver-ges-sen!» – Он радостно нажал кнопку.
Звонок закричал тоненько-тоненько: «Шаро-мыжж-ник!» Через пять минут щелкнул замок. Фрау Бендер, со свечой и в халате, стояла в дверях молчаливая и грозная.
– Ich habe mein Schlűssel gegessen! – сказал студент и потом прибавил: «Gut Morgen, Frau Bender…»
– Вы пьяны? – спросила хозяйка.
Он подумал и сказал: «Нет».
– Ну, так вы сошли с ума!
Подумал и сказал: «Да».
– И съели ключ?
Он печально вздохнул: «Да».
Дверь с шумом захлопнулась. Фрау Бендер, как бомба, влетела к мужу: «Фриц! Наш жилец сошел с ума».
– Мы найдем другого…
– Да, но он съел свой ключ!
– Ключ стоит одну марку, – сказал Фриц. – Если продать его брюки, мы не потерпим убытка. Спокойной ночи.
Они уснули.
Студент стоял на улице. Бесился. Ругался по-русски, звонил, стучал… Все было напрасно.
Какой-то прохожий остановился: «В чем дело?»
– Я съел свой ключ… – жалобно сказал студент.
– Вы русский?
– Да.
Прохожий имел доброе сердце, взял его за рукав и привел к городовому на углу:
– Этот человек съел свой ключ… Сделайте что-нибудь с ним.
Городовой его не арестовал (это было в Германии) и вызвал карету скорой помощи. Студента увезли.
Дежурный врач осмотрел беднягу и спросил: «Большой ключ?»
Студент понял: «Десять сантиметров».
– О-о! – покачал головой врач. Случай был серьезный.
Когда несчастного захлороформировали и вскрыли ему живот, в нем ничего, кроме пива, не нашли.
– Вы меня нагло обманули, – вспылил оскорбленный немец. Но студент ничего не ответил, потому что он был мертв.
<1908>
СОВЕТ ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ ОСТАТЬСЯ ЖИТЬ *Прикажи газетчику каждые три дня приносить другую газету.
* * *
Отчеты о заседаниях Думы пропускай вовсе.
* * *
Выпиливай рамки.
* * *
Не думай о прошлом, потому что оно прошло.
* * *
Не думай о будущем, потому что оно еще не наступило.
* * *
Люби женщин, если ты мужчина, и мужчин, если ты женщина.
* * *
Молодых поэтов не читай. Если совсем не можешь обойтись без чтения – читай сказки Андерсена и «Записки Пиквикского клуба».
* * *
Старайся поглупеть, если это для тебя еще возможно.
* * *
Найди семь знакомых и ходи к каждому раз в неделю обедать.
* * *
Спи, сколько влезет. Проснувшись, напейся. Напившись, усни.
* * *
Никогда не спорь, ибо все одинаково верят в свои заблуждения.
* * *
Упраздни совесть и вини родителей: зачем родили тебя в такую эпоху.
* * *
Не забывай, что в крайнем случае ты всегда можешь повеситься (если это не случится помимо твоей воли).
<1908>
БЮДЖЕТ ХОЛОСТОГО ЧИНОВНИКА *ПРИХОД:
Жалованье до конца моих дней 35.00
За сверхурочные вечерние работы 3.41
Занял у товарища (и не отдам) 1.50
Нашел на М. Подьяческой 0.10
Стало быть: 40.01
РАСХОДЫ:
Комната (вернее, собачья пещера) 12.00
Стол (т. е. «обед») каждый день. 9.00
Стиранье белья и мелкая постирушка 0.77
Платок сам выстирал в умывальнике 0.00
Чай, сахар и плюшки с варьяциями 2.36
1 ф. табаку отборного «Сан-Тре-Макитра» 1.40
К нему спички и гильзы 0.35
4 бумажных воротничка «Монополь», фасон «Ренегат». 0.20
Такие же манжетки, 1 пара (красные в полосочку) 0.08
Омыл грешное тело дважды 0.40
Хозяйке сделал удовольствие ко дню именин. 1.30
Разрешение половой проблемы. 0.75
Последствия 0.48
Перелицевал брюки в третий раз. 1.00
Кухарке за хорошее поведение и чистку сапог. 0.50
На удовлетворение духовных запросов:
1. Синематограф трижды по 30 коп. 0.90
2. Словарь иностранных слов подержанный 0.35
3. Выпил, т. е. это сюда не относится —
Мыло яичное, шампунь, помада и пр. эстетика 0.65
На самообразование (30 №№ «Вечерн. биржев.») 0.60
Выпил на свои деньги 0.24
И разбил хозяйское стекло. 0.25
Оставшиеся 3 р. 85 к. снес в сберегательную кассу на книжку. Жить можно!
Не имеющий чина сын коллежского асессора
Иван ЧИЖИК
<1908>
БЮДЖЕТ ЖЕНАТОГО ЧИНОВНИКА *ПРИХОД:
Жалов., за вычет. ¼ по исполнит, листу; 30.00
Заложил все, что мог 12.70
Выиграл на бильярде 2.30
Украл из жениной копилки 0.90
Подали у церкви (по ошибке) 0.05
За переписку бумаг 2.40
Всего 48.35
РАСХОДЫ:
Берлога 14.00
Мешок картошки 2.00
Крупа, мука и прочий продукт 2.70
В мелочную лавку (чтоб она подохла!) 7.64
Жене бобковую мазь 0.20
Крем «Ренессанс», ей же 2.00
Соли три фунта 0.09
Ленты на шляпку, ей же 0.65
Табак, гильзы и спички увы
Потерял в конке 0.07
Жене волосяной валик 0.75
Удовлетворение духовных запросов увы
Веревку для подтяжек 0.04
воротничка «Монополь», фасон обыкнов 0.15
Манжетки увы
Выпил 0.24
Повивальная бабка, ей же 2.00
Разрешение половой проблемы 0.50
Выпил 0.36
Крестины (духовенство, водка и пр.) 4.43
Чай, сахар, ситный и керосин. 3.96
Дюжина пива 1.20
3 фунта мыла Жукова. 0.39
6 №№ «Вечерн. Биржев.». 0.12
Выпил 0.68
Детская присыпка. 0.20
Выпил! 0.75
1 кокарда, не чернеющая. 0.18
Выпил!! 0.93
Ботинки прюнелевые, ей же 1.25
Билет лотерейный 0.50
Уксусной кислоты для трех персон. 0.30
Прощальное письмо к родителям. 0.07
Всего 48.35
Вступивший в брак, не имеющий чина и денег сын коллежского асессора Иван ЧИЖИК
<1908>
СЛАВА, ДЕНЬГИ И ЖЕНЩИНЫ (МИСТЕРИЯ) *Участвуют:
Человек.
Канарейка.
Мефистофель.
Тумба в капоте.
Вечер. Темно. Четыре стены. На одной – канарейка в клетке. Человек собирает на полу окурки.
Канарейка. Ти-ти-ти-ти… Пить-пить-пить!
Человек. Дура желтая! Я, может, два дня не ел, а ты пить. Запьешь на дырявую копейку… Как же. (Садится.)Вот выводят господа Гёте разных чертей на свет Божий. Душевный черт – человеку помогает, цацкается, как с родным племянником, развлекает. У господина Лермонтова тоже демон имеется, только тот больше по женской части… Врут все, думаю…
Голос из-под кровати. Зачем же врут? Самолично можете убедиться.
Человек. Фантазия!
Голос. Какой несуразный человек! Вылезать, что ли?
Человек. Нет, ты постой, а может, ты мазурик?
Голос. Балда! Станет мазурик голос подавать.
Человек. Правильно. Ну, показывайся – никогда черта не видел.
Вылезает фигура в смокинге. Красный галстук, рыжая борода.
(Гусиным басом.)
– Имею честь! Мефистофель. Лучшие рекомендации…
Человек. Не надо. Хвост покажите на всякий случай.
Мефистофель. Помилуйте! Теперь не модно-с. Метрику, если желаете?
Человек. Эфиоп! Дворник я тебе, что ли? Так верю. Ну, садись и слушай.
Мефистофель. Есть.
Человек. Жить скучно…
Мефистофель. Скажите!
Человек. Обалдел, ничего не понимаю.
Мефистофель. Какую газету читаете?
Человек. Хозяйскую – «Голос из бочки».
Мефистофель. Серьезная газета. Книжками занимаетесь?
Человек. Читал Каменского. Обстоятельный писатель: кто, когда, с кем и где – все до тонкости. Однако раздражительно. В чувство придешь, а денег ни копейки.
Мефистофель. Пьете?
Человек. Какой вы черт, если вы все спрашиваете? Как сыщик! Говорю – скучно. В Думе был – скучно. В зверинце – тоже. При всем том никакого миросозерцания…
Мефистофель( подумав).Гм… Ну, так вот что: вы славы желаете?
Человек. Могу.
Мефистофель. И денег?
Человек. Ах, черт! Институтка… А еще с тебя господин Гёте писал.
Мефистофель. Ну вас! Женщин тоже?
Человек. Которые полные – обожаю.
Мефистофель. Bien [4]4
Хорошо (фр.).
[Закрыть]. Так вы будете ( вращает белками): Рукавишниковым! Раз.
ЧеловекАх!
Мефистофель. Министром финансов. Два. И Дмитрием Цензором!!! Три!
Человек не выдерживает и падает в обморок.
Канарейка. Пи-пи-пи-пи! Цыц. Цыц-пыц. Цыц-пыц. Пик-пик-пик. Ти-вить.
Человек( приходит в себя, слабо). Запикала. Погоди радоваться-то. ( К Мефистофелю, истомно.) Повторите.
Мефистофель( властно).Стоп. Становись в позу. Репетиция мертвая. Глаза зажмурь. Побледней. Еще. Еще. Так. Под мертвеца играешь, чучело? Не дыши. Голос мокро-простуженный. Жестов – ни Боже мой. Готово. ( Грозно.) Втирай очки!
Человек. Буль-буль-буль-буль…
Мефистофель( рычит). Втирай очки, отцу твоему вилка в глаз!
Человек(жалобно). Я втираю…
( чревовещает)
Люблю
Виноградную гроздь
Очень. Вобью
Деревянный гвоздь…
Вобью? Ну да. Вобью.
Сбился, ( к Мефистофелю) Куда вбивать-то?
Мефистофель. Цапля! По интуиции вбивай. Что ты меня спрашиваешь?
Человек( обрадовался). В читателя.
Брык. Все можно.
Что здраво. Что ложно.
Брык. Бя. Чик. Тля.
Я? Я! Я. Я.
Канарейка(подхватывает). Си-си-си-си. Пиль-пиль-пиль. Comme çа? [5]5
Вот так? (фр.).
[Закрыть]
Мефистофель. Не мешай, дура. Видишь – человек делом занимается. ( Плюет на человека.)Очнись. Здорово! У тебя, брат, талант. Ну, теперь под министра. Действуй. Тут учить нечему.
Человек( скоропалительно). Господин Мендельсон, одолжите деньжонок.
Мефистофель. Брысь.
Человек. Ах, господин Мендельсон, уверяю вас, вы не будете в убытке.
Мефистофель. Обеспечение?
Человек( барабанит). Железные дороги, леса, конские заводы, небо, вода и воздух, Государственный совет, добрые намерения и колонии малолетних преступников… ( Увлекается.) Господин, пожалуйста, у нас покупали… Господин…
Мефистофель. Стоп. Теперь под Цензора. Я дама. Делай умные глаза. Самые умные. Еще. Еще. Так. Голову назад. Возьмись за стул. Пошел.
Человек( центростремительно). Пупочка! Смарагд! Позвольте вам понравиться!
Мефистофель. «Нельзя ли от вас избавиться?»
Человек. Никак невозможно, потому я – Дмитрий Цензор.
( Смертельным голосом.) Цензор! Тот самый, который страдал за народ. В «Старом гетто». Я надушу тебя опопонаксом, я задушу тебя рифмами, лирическими, патетическими, вулканическими, меланхолическими… ( Лезет целоваться.)
Мефистофель. Ради Бога!
Человек( вынимает из кармана). Вот:
Я наполню воздух раскатами
Беспардонно-трескучих созвучий!
Синий вечер алеет заплатами,
И сгущается холод колючий.
Мы уйдем в дешевые дали,
Я тебя безжалостно брошу!
Разобью пустые скрижали,
Прокляну безумную ношу,
И…
Мефистофель. Много осталось?
Человек. Строк двадцать.
Мефистофель. Не надо. Вперед знаю. Приди в себя!.. Теперь прощай и слушай: я черт добросовестный. Попробуй. Если понравится – заключим условия у нотариуса. Нет – твое дело.
Человек. А куда ты подлинники денешь?
Мефистофель. Пересыплю нафталином и в сундук. Мир не заметит. Засим – честь имею! ( Лезет под кровать и исчезает.)
Пауза
Тумба в капоте( заглядывая в дверь). Иван Петрович! В последний раз спрашиваю, когда вы за комнату заплатите?
Человек( в трансе). Брык! Буль, буль, буль… Брык.
Тумба. Божественно! Изумительно! Браво, бис! Бис, браво. ( Кричит.) Собинов, браво! ( Пауза.) А как же деньги-то?
Человек( другим голосом). Госпожа хозяйка, одолжите деньжонок… Железные дороги, ветряные мельницы, поля, леса и конские заводы…
Тумба. Ах, ах! Что же ты до сих пор молчал? Сейчас, Ваше пр-во, не извольте волноваться…
Человек( скрежещет). Благодарю! Волшебница… Позвольте объять необъятное… ( Обнимает ее.) Ах, и что я с тобой только разделаю! Не пощажу!!! Выпью. ( Устало.) Позвольте прочесть одно лирическое. ( Лезет в карман.)
Тумба. Ах, ах, ах, ах! Цензор! ( Вонзается в него.)
Канарейка. Цыц. Чик-пик, чик-пик, чик-пик. C’est çа… [6]6
Это так (фр.).
[Закрыть]
Крышка.
<1908>
