Текст книги "Саша Черный. Собрание сочинений в 5 томах. Т.3"

Автор книги: Саша Черный

Соавторы: Анатолий Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

ОБМЕН ^*

Неизвестно, по каким пролетарским соображениям совправительство усиленно зазывает в свою лавочку краснонациональных эмигрантов для отправки эшелонами на «родину». Коммунисты, взывающие о любви к «родине», столь же дикое и неэстетическое зрелище, как шакалы, умиленно проповедующие вегетарианское питание (не для себя, конечно)…

Судя по напечатанным в «Парижском вестнике» маргариновым письмам кающихся Митрофанов, зазывание идет туго. Письма наспех стряпает безработный чекист, редактирует, судя по слогу, бывший полицейский паспортист. При бедности эмигрантской юмористической литературы письма эти можно было бы тиснуть куда-нибудь в «смесь», если бы они не были так угрюмо однообразны. Вот готовое клише (варьируются только подписи и трехэтажные слова):

«Дорогая редакция!

Эмигранты все, холера им в бок, белые бессознательные гады, обливающие помоями добрую и заботливую, как родная мама, советскую власть. Чем подписаться на красный аэроплан в подарок Красной Армии, честью раскаяться, попросить прощение, взять способие и вернуться на пролетарскую родину, которая цветет, все равно как красный мак в советском огороде, они, с-ы дети, ездят взад-вперед по Берлинам, Парижам, издают свои вонючие печатные органы и изливают вонючую ложь на красную матушку Россию. Собака лает – ветер носит!

Огромное спасибо, земной поклон тебе, дорогой „Парижский вестник“, что ты наконец открыл нам глаза, залепленные белым мраком. Это вам не Милюков и не Гессен, купающиеся в золоте и пьющие нашу трудовую кровь!..

Бросил курить, скопил пять мозолистых франков, которые и прилагаю. Расписки не надо, верю и так.

С раскаявшимся приветом Игнатий Мокрецов с Бобруйска (бывший гад, а теперь зрячий)».

Если «эшелоны» не миф, то «Бумеранг» от всей полноты сердца приветствует скорейшую отправку нескольких сотен Митрофанов в братский СССР-ский котел. Воздух в эмиграции станет значительно чище, а застрявший в Париже «Союз возвращения на Родину» сможет наконец открыть в Москве кооперативный завод красных мыльных пузырей для устройства на нем всех безработных, раскаявшихся Мокрецовых.

Со своей стороны считали бы справедливым в обмен на зауряд-Митрофанов получить из СССР несколько сотен близких нам людей, которые годами простаивают в хвостах и не могут получить визы на выезд из самой счастливой и свободной страны в мире. Посильную для нас сумму на выкуп мы обязуемся собрать по подписке и внести в любой несоветский банк.

Думаем, что при всей нашей бедности, новая статья – выкуп эмигрантами своих родных и близких – значительно подымет температуру малокровного советского червонца.

МУЗЕЙ «БУМЕРАНГА» ^*

Вещи ветшают, изнашиваются и выбрасываются в мусорный ящик. Между тем негодная вещь часто по своему символическому значению неоценима. Зубочистка, которою ковыряла в зубах Жорж Занд, стоила в свое время 1 су, а теперь ее не купишь и за 100 фунтов.

Но нас лично интересуют предметы, связанные с преходящим эмигрантским бытом. Не щадя времени и франков, мы положили в редакции «Бумеранга» начало « Музею русской эмиграции».

В нашей витрине пока имеются следующие уники:

1) перо, которым гр. А. Н. Толстой писал в «Общ<ем> деле»;

2) трудовой мозоль Ильи Василевского (He-Буквы), приобретенный им от частого получения авансов в белогвардейской печати (Киев, Париж и пр.).

3) рукопись «Записок мерзавца» Ветлугина, гастролирующего в настоящее время в той же роли в Нью-Йорке;

4) список 14 миллионов раскаявшихся эмигрантов, приобретенный у машинистки «Пар<ижского> вестника»;

5) последняя буква «ять», написанная Зинаидой Венгеровой до перемены ею ориентации;

6) составленный редакц. сторожем «Бумеранга» перечень романтических названий для вновь открываемых русских рестораций в Париже;

7) кривая падения температуры берлинско-эмигрантских издательств с 1920 по 1925 год;

и

8) фотогр. карточка П. Н. Прохорова, получившего в Passy квартиру без мебели и отступного.

* * *

Сердечно просим наших читателей, если в их инвентаре найдется вещь, достойная нашего музея, – сообщить нам цену этой вещи (до 5 фр. включительно). А еще лучше пришлите ее в редакцию безвозмездно с любезным письмом на имя проф. Смяткина.

Открытка с благодарностью высылается в тот же день, оплаченная марками по существующему тарифу.

МУДРЫЙ СОВЕТ ^*

Раз в неделю надо выходить на двадцать четыре часа в отставку.

Конечно, не в воскресенье. В этот день все окрестности набиты, как ливерная колбаса, целующимися под всеми кустами ближними. А по квартирам ходят стадами досужие эмигранты и мечут словесную икру: «Куда мы идем? Что дальше? Кто вам перелицевал костюм? Правда ли, что „Дни“ переезжают в Париж?»

Раз в неделю надо выходить в отставку: т. е. не чувствовать себя в этот день эмигрантом.

Как этого достигнуть?

В среду утром вы просыпаетесь, с разбега вскакиваете в туфли и идете в коридор. Из-под двери зловеще торчат три эмигрантские газеты и четвертая лимитрофная, которую почему-то подсовывают вам же, хотя адресат живет этажом выше.

Соберитесь с мужеством! Зажмите газеты каминными щипцами и запихните их до следующего утра за угольный ящик…

Звонок. Безработный приятель придрал с другого конца Парижа, чтоб вернуть вам зачитанный год назад 5-й том «Архива рус. революции» и пересказать его вам своими словами…

На блестящем французском языке, усиленно грассируя, ответьте ему через дверь, что вы позавчера уехали в Брюссель хоронить своего молочного брата.

Обедайте в этот день дома. Кусок творога (в виде сердца), немного луку (если вы переносите) и полметра хлеба. Ни в «Днепр», ни в «Урал», ни в «Аму-Дарью» не ходите! Никто к вам не подсядет с расспросами: «Куда мы идем, куда мы заворачиваем?»

За соседним столиком не будут трещать о чудесном случае с аппендицитом Софьи Мироновны… Соседнего столика – нет. Молча и радостно съешьте свой творог, бездумно следя, как жизнерадостная моль кружится над вашими брюками… Пожмите ей сочувственно лапку.

Беззаботный, как молодой ковбой, вы выходите на улицу и садитесь в первый встречный трамвай, тщательно обходя пассажиров, у которых торчат из карманов эмигрантские газеты. Последняя остановка: зелень, птицы, фонтан. Вы садитесь на скамью и стараетесь не думать о скамье, на которой вы ели в 1914 г. в Житомире дыню. Запел чиж? Не мучьте себя, что это чиж французский, а не орловский и не пензенский…

Заставьте себя поверить, что это просто чиж. Просто каштаны и просто, свободное от виз, синее небо, всем равно принадлежащее. Даже эмигрантам…

А вечером, возвращаясь, взвесьтесь в метро: ваш вес увеличился на полтора кило!

Поворот ключа. Блаженный зевок. Вы бухаетесь в постель, засыпаете, как новорожденная газель, и видите чудесные детские сны, в которых вы «никуда не идете и никуда не заворачиваете»…

* * *

Вы наморщили лоб? «Позвольте, ведь то, что вы предлагаете, – измена!» Ничуть не измена. Просто отдых. Раз в неделю каждый из нас имеет на него право.

ПИСЬМО, ОШИБОЧНО ПОПАВШЕЕ В РЕДАКЦИЮ «БУМЕРАНГА» ^*

Дорогие товарищи!

Прочитав в «Красной газете», что ленинградский совет собирается переименовать еще 300 улиц, площадей, мостов и прочих городских принадлежностей, вношу свою лепту как сознательный младший полотер совпосольства в Париже. Причем за каждое мое название назначаю по таксе, по скромной расценке, с больших улиц по пять франков, с переулков по три. Даром не могу, ввиду дороговизны женского пола в Париже и расходов в соседнем бистро на представительство.

Улицы: Совнаргоголя, Компушкинская, Красиностровский проспект, Левобезбожная набережная, Каинский бульвар, Совполотерный бульвар, набережная Красномойки, Мандатная линия.

Переулки: Средняковский, Сыпняковский, Молодняковский, Лицом-к-деревне, Красноводочный, Малюты Скуратова, Пугачевский.

Мосты: Пулеметный, мост Зиновьевской Трудовой Мозоли, мост Пролетарской Справедливости, мост Красных Семечек.

Сады: Хамрический (б. Таврический), Ленинсандровский (б. Александровский) и Комсометний сад.

Острова: Комсильевский (б. Васильевский), Чертовский (б. Крестовский) и Абортный (б. Аптекарский).

Площадь: Кожаной Куртки (б. Исакиевская).

Когда придумаю еще, пришлю дополнительной бандеролью полный комплект по той же таксе. Вышлите только спешно новейший ленинградский план с перечнем. Чума вас знает, что вы уже там переделали? Может, только зря работал. В случае надобности могу переименовать срочно все памятники, вокзалы, реки, моря и озера. Само собой не за пять франков.

С совпосольским приветом, известный вам

Ефим ЯДРЕНЫЙ

ИЗ СОВЕТСКОГО ПИСЬМОВНИКА ^*

ПИСЬМО НЕВЕСТЕ

Дорогой товарищ, Анна Спиридоновна!

Как вы меня сагитировали на любовном фронте, то спешу вам в ударном порядке открыть сознательный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Став лицом к женщине, должен, однако, поставить на вид зрения, что в желательности между нами полной смычки ножниц, прошу вас, как можно скорее, записаться в партию.

Муж и жена – одна сатана, и ежели я вполне красный, то и у вас, товарищ, должен быть соответственный мандат.

Что касаемо капитализма, будьте покойны: состоя в комподрядчиках и будучи пролетарского происхождения, своего не упустим. Портрет дорогого Ильича, на предмет украшения стенки за-место опиума для народа, при сем прилагаю.

Насчет броши не сомневайтесь: можно с серпом-молотом, можно со звездой. Вам, как блондинке, серп-молот к вашему пышному авангарду подойдет больше. Будьте покойны-с.

С тем остаюсь в уплотнении чувств и в ожидании вашего любответа.

Подпись.

ПИСЬМО КОММЕРЧЕСКОЕ

Берлин. Фирме Шмальц-Зальц и К°.

Глубокоуважаемый фон-Директор!

Ваши многоуважаемые образцы с совершенным почтением получили.

Льстим себя надеждой, что заказ будет выполнен Вами с обычной, столь нами ценимой, крупнобуржуазной добросовестностью.

Насчет сроков уплаты позволяем себе заметить, что пролетарско-экономическое возрождение СССР самым тесным и сердечным образом связано с интересами Вашего капиталистического отечества.

Берем на себя смелость заверить вас, что в будущем Ваша образцовая фирма будет поставлена нами в наиболее благоприятные условия сравнительно с французско-англо-японо-американскими империалистическими разбойниками.

( Прим.: если адресат француз, англичанин и т. д., то комплимент должен быть изменен в обратном порядке)

Возвращаясь к уплате, убедительно просим принять нижеследующие наши скромные условия: вместе с товаром Вы обязуетесь одновременно дать нам взаймы сумму, равную стоимости товара, с погашением на следующий день после мировой революции в планетарной соввалюте.

В ожидании В. любезного ответа —

с кооперативным приветом пребываем и пр.

Подпись.

ПИСЬМО РОДИТЕЛЯМ

Товарищи родители!

Письмо ваше получил. Собака лает, ветер носит… Правилам поведения меня вздумали учить? Меня, который самому Каутскому в два счета нос утрет!..

Читанули б лучше т. Орешина:

 
«Мы пальцами хватаем луны,
У нас в глазах – хвосты комет.
Огни и ветры – наши струны,
Пожар вселенский – наш рассвет!»
 

А у вас что в глазах?

Мутные слезы по старому режиму… Эх вы, пауки запечные! Щажу только вашу собачью мелкобуржуазную старость, а то б давно писанул в уездную Чека. Причесали б вас там живо.

Насчет трудной жизни, зря канючите. Зачем вообще жить тем, которые несознательные?

Мы ж в Москве, слава Дьяволу, живем, не тужим, в карманах бренчит…

К годовщине революции пришлю вам в гостинец полсобрание т. Зиновьева. Просвещайтесь! А то один конфуз: сын три вуза кончил, а производители, как мещанские навозные жуки.

Рожденный ползать – порхать не может!

С тем до свиданья. Читал недавно, что в Австралии на Сандвичных островах умные племена были: родителей, которые состарятся и ни боба не понимают, на дерево сажали. А внизу костер запалят. С дерева старички, значит, прямо в огонь сигают, а родственники их заместо жаркого лопали.

Хоть польза какая-нибудь!

Ваш комсомолсын

Спартак ПИЩИКОВ.

КАК МОЖНО, НИКУДА НЕ ВЫЕЗЖАЯ ИЗ СВОЕЙ ГОРОДСКОЙ КВАРТИРЫ, СОЗДАТЬ СЕБЕ ИЛЛЮЗИЮ РОСКОШНОЙ КУРОРТНОЙ ЖИЗНИ ^*

МОРСКИЕ КУПАНЬЯ

Подсините слегка ванну синькой, всыпьте в нее ½ кило поваренной соли и 10 граммов хины. Даже настоящий средиземный краб, брошенный в эту смесь, не отличит ее от морской воды. Шум прибоя вам заменит доносящийся с улицы грохот грузовиков. Купального костюма, конечно, не надевайте. Спасательного пояса тоже.

СОЛНЕЧНЫЕ ВАННЫ

Повесьте в коридоре гамак, поставьте под него керосиновую переносную печку («Flamm bleue»), разденьтесь и смело ложитесь. Это нехитрое сооружение вполне заменит вам солнечную ванну. Чтобы создать полную иллюзию солнца, можете привесить к электрической лампочке в потолке медный таз для варенья. Время от времени не забывайте переворачиваться в гамаке, иначе… понимаете сами. Жильцов, проходящих во время вашего курса лечения по коридору, попросите закрывать глаза («fermez les yeux, s. v. p.!»).

ЭКСКУРСИИ В ГОРЫ

Поздно вечером, когда консьерж и все жильцы спят, можете начать восхождение пешком по домовой лестнице вверх. Затем спуск. Затем снова подъем. Пока вы не почувствуете, что довольно. Экскурсию эту надо совершать в мягких войлочных туфлях, иначе верхние жильцы, разбуженные вашим топотом, сбросят вас вниз без всяких предварительных объяснений.

ВИШИ

Обыкновенную бутылку «Виши» можно выпить в течение часа, с промежутком в 10 минут, из небольшого стаканчика с надписью «Виши». Стаканчик не трудно получить из курорта от знакомых простой почтовой посылкой.

Моцион после каждого приема внутрь воды можете совершать вокруг квадратного столового стола. Тридцать два километра в день – вполне достаточно. Диета: белое мясо, зеленые овощи, черное кофе и красное вино.

КАЗИНО

Приобретите за 12 франков карманную рулетку (подержанная – дешевле). Можно, впрочем, играть и в орлянку, тогда никаких специальных приборов не нужно.

Пригласите соседа, который тоже не смог выехать из Парижа, и играйте с ним с утра с таким уговором, чтобы выигравший угостил проигравшего утренним кофе.

Для создания более пышной обстановки покройте стол, на котором будете играть, плюшевой зеленой портьерой либо в крайнем случае постельным ковриком.

КУРОРТНЫЙ ФЛИРТ

Кажется, ничем не отличается от городского.

Впрочем, автор настоящего руководства не считает себя в данном вопросе компетентным.

БИРЖА ^*

(ОТ. СОБ. КОРРЕСПОНДЕНТА)

(Посв. Ив. Серг. Тургеневу)

Анализируя интенсивные факторы финансовой спекуляции, констатируем, что ликвидация дивидентных акций компенсировалась максимальной тенденцией консолидации паркета и кулис.

Прогрессирующий бюджетный дефицит, культивируя инфляцию, кардинально доминирует над фискальными привилегиями бонодержателей.

Валоризация франка при гарантированных эмиссиях интенсивно муссируется котировкой в паркете. Арбитражные – интенсивны. Сэй – комбинировались от 1829 до 1878.

Консоли – 13,50 (+0,10). В паркете за репорты дозировали 3 %, в кулисе 7,5.

Эффект дивидентных фаворитов превалировал над паритетом и реализовал Санте-Фе – 1,190 (+53).

НАМ ПИШУТ ИЗ МОСКВЫ ^*

Съезд пролетарских писателей в Москве («Моспролетпис») постановил:

1) Старую классическую литературу за исключением половины Тана, четверти А. Н. Толстого и полного Оль’Дора – за ненадобностью упразднить.

2) Монументы Пушкина, Гоголя и Крылова перелить на пулеметы.

3) Освободившиеся пьедесталы сохранить вакантными для Демьяна Бедного, Сергея Городецкого и Василия Князева.

4) У всех случайно проживающих в СССР непролетарских писателей конфисковать бумагу и перья, обязав их обучить в трехмесячный срок пролетгениев писательской технике (стихотекстильному и прозотекстильному производству).

5) Книги непролетарских писателей из библиотек и книжных складов изъять, переработать в бумажную массу, окрасить в красный цвет и сдать целиком в союз «пролетписов».

6) Организовать подотдел «пролеткритиков» и «плакатхудожников» для рекламирования в ударном порядке пролетгениев на всех заборах, мостах, воротах и вокзалах СССР.

7) Гонорары упразднить. Пролетарских писоспецов посадить на государственный оклад: агитдраматургам – тройной, агитрассказчикам – двойной и агитпоэтам, ввиду их несметного количества, – одинарный.

8) Для скорейшего приобщения к мирславе спешно перевести все произведения пролетписов на иностранные языки – американский, бельгийский, югославский, месопотамский и др.

9) Куклы, изображающие эмигрантских белых писателей, наемников Антанты («нож в спину!») – Бунина, Куприна, Шмелева и пр., сжечь на Красной площади, предварительно посадив их при пении Интернационала на кол.

10) Тов. Луначарскому по представлению тов. ламповщиков Театра 1-го Красноводочного завода разрешить именоваться почетным «Совпролетшекспиром», с предупреждением, однако, чтобы больше не писал, а то другим бумаги не хватит.

Сообщил А.Б.В.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА ^*
(ОТ СОБСТВЕННОГО ЧИКАГСКОГО КОРРЕСПОНДЕНТА)

При раскопках в контрабандном винном погребе в штате Массачусетс найден дневник Адама на староанглийском языке, с точностью устанавливающий, что лучшая часть человечества происходит не от обезьяны, а от Адама по восходящей через Авеля линии.

Относительно Каина Адам категорически высказывается, что Каин был внебрачный сын гориллы и Евы.

Романа в прямом смысле слова не было, но любопытство Евы, однажды погубившее прародителей в раю, сыграло в этой связи роковую роль. Таким образом, каинская ветвь человечества несомненно оправдывает на 50 % теорию Дарвина.

В том же штате народный учитель Крампер позволил себе на уроке критиковать Библию, высказав мысль, что Хама вовсе не следовало брать в ковчег.

По гипотезе Крампера, Хам попал в ковчег в качестве ближайшего родственника, благодаря попустительству Ноя; между тем вместо него следовало взять какого-либо симпатичного невинного мальчика из числа погибших во время потопа.

Благодаря такой оплошности Хам, высадившись на сушу, развел большое потомство и стал родоначальником значительной части человечества, что много оскорбительнее и пагубнее происхождения от какой-нибудь обезьяны.

Зловредный учитель предан суду, с оставлением до суда на свободе под залог в 150 долларов.

Кинематографическое общество «Фильмобум» (Нью-Йорк, Дог-Стрит 2874-а) предложило Крамперу переделать свою гипотезу в сценарий, с выплатой ему, если он будет осужден, за каждый год тюремного заключения по 1800 долларов и с обязательством дать жене Крампера в данной фильме роль младшей дочери Ноя. Роль старшей дочери должна по контракту принадлежать звезде «Фильмобума» мисс Элли Кордильер.

Не лишена остроумия также гипотеза пивовара Бокмэстера из штата Кентукки. Еще в ранней молодости, не имея ни лишней смены белья, ни куска мыла, он наблюдал, что если в дороге долго не умываться и не раздеваться, то в волосах и в платье сами собой заводятся всем известные насекомые. Ни одно другое животное, по мнению пивовара, самозарождаться не может. Из этого следует, что первым живым существом на земле, где всегда достаточно грязи, и было указанное насекомое; а от него произошли все другие твари, в том числе и человек.

Подробно развить свою теорию на открытом диспуте в общественном сквере Бокмэстеру, однако, не удалось, ввиду тяжеловесных аргументов оскорбленных оппонентов.

Доставленный в карете скорой помощи в ближайшую больницу, пивовар сдался, категорически отказавшись от своей гипотезы.

НЕИЗВЕСТНОМУ АДРЕСАТУ ^*

(ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ)

Умирающий от тоски в Вильно русский эмигрант среднего ума и образования (так называемый обыватель), изверясь в газетно-партийных правдах, желал бы на страницах «Бумеранга» вступить в переписку с каким-нибудь разбирающимся в современных явлениях парижским эмигрантом.

Пол – безразличен. Цель – прояснение собственного сознания и попутная польза, которую может принести эта переписка прочим обывателям.

Вопросы первой очереди: что, собственно говоря, значит быть «левым» или «правым» (штемпеля эти начинают уже ставить даже на метеорологических явлениях)?.. Надо ли всю жизнь оставаться эмигрантом (мне всего 28 лет) или можно по временам чувствовать себя европейцем и просто человеком?

Стыдно ли быть «обывателем» или не очень стыдно? Что такое, наконец, обыватель? И бывают ли «обыватели» у других европейских народов?

С совершенным уважением извиняюсь и прочее.

Павел Иванович Рундуков.

Г-НУ РУНДУКОВУ В ВИЛЬНЕ

Глубокоуважаемый Павел Иванович!

Ввиду того что я живу в одной комнате с корректором «Бумеранга», мне удалось ознакомиться с вашим письмом еще до появления его в печати. Поэтому имею возможность ответить вам без промедления.

Вопросы, заданные вами, сложны и, извините, сбивчивы, как застарелый белорусский колтун.

Попробую ответить пока на второй: «Можно ли всю жизнь оставаться эмигрантом или по временам можно чувствовать себя европейцем и вообще человеком?»

Если, например, эмигрант получает в Нью-Йорке приличное наследство, женится на американке, покупает роскошную яхту и плавает по всем морям и заливам, – он уже не в такой степени эмигрант, как живущий в Латинском квартале безработный русский евразиец. Тем более что получать ежедневно на яхте эмигрантские газеты – невозможно.

Эмигрант, говорящий по-французски с легкостью консьержки (до 200 слов в минуту) и чудом получивший постоянное место в Париже по своей специальности, сразу на 50 процентов перестает быть эмигрантом. Нанимает квартиру, заказывает в рассрочку смокинг, ходит к французам в гости, уезжает на сентябрь в «Pornichet» и при виде человека с русской газетой в руках независимо насвистывает негритянский похоронный марш. Словом, приобретает к своей эмигрантской грыже как бы постоянный французский бандаж, значительно облегчающий его самочувствие.

Партийный эмигрант также в лучшем положении, чем беспартийный. Ибо на партийных съездах, банкетах и совещаниях создается такая атмосфера, точно у вас 300 одинаково мыслящих родственников, живущих с вами в одном уездном городе.

В Праге, Ужгороде и вообще в славянских городах эмигранту также легче полураствориться в местном населении, чем, например, на острове Ямайке. Сочетайте-ка ямайский быт с самарской психологией!..

Профессия в свою очередь немало влияет на эмигрантское самоощущение. Эмигрант-журналист даже и во сне полемизирует с Милюковым, либо со Струве. А садовод или куровод, окруженный благоухающими молчаливыми цветами или мирно крякающими утками, – испытывает, в сущности, те же психические кроткие эмоции, которые он переживал когда-то в своем именьице под Конотопом.

Я лично, с тех пор как перестал слоняться по русско-боярским ресторанам и пятый месяц уже, как не вижу рязанской лезгинки, не ем монмартрского шашлыка и не слышу лимитрофно-цыганских песен, чувствую себя больше европейцем, чем раньше. Ресторанное обслуживание тоски по родине вообще вызывает душевную изжогу. К тому же «гусь по-лезгински» тяжелее и дороже обыкновенной французской курицы.

В свою очередь, не откажите удовлетворить мою законную любознательность: чувствуете ли вы себя иногда европейцем (и вообще человеком) в Вильне и какие у вас для этого основания? Что вы в Вильне делаете и почему там застряли?

Нет ли у вас, кстати, комплекта старых виленских марок: с литовской лошадкой и польским орлом – серии «мезальянс»? Я вам в обмен пришлю азербайджанских – у меня есть двойной комплект.

С эмигрантско-европейским приветом Степан Федорович ХРУЩ (настройщик, филолог по образованию).

Париж.

Сентябрь. 1925.