Текст книги "Двор Крыльев и Гибели (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

С самого начала это было его проблемой. Всегда он, всегда жертвует –

– Почему, – потребовала я. – Зачем рисковать? Что-то происходит?

Рис всмотрелся в окно, как если бы он мог видеть весь путь к земле смертных. Его губы сжались.

– Меня беспокоит тишина на той стороне моря. Ни слухов о собирающейся армии, ни поисков других человеческих союзников. После Хайберна вообще ничего не слышно. Так что я сам решил проверить, почему так происходит, – он щелкнул по моему носу, снова притянув меня поближе. – На окраине их территорий я почувствовал, что связь опять пробудилась. Я знал, что другие были ближе, чем я, так что я отправил их.

– Тебе не нужно объяснять.

Рис положил подбородок на мою голову.

– Я хотел быть там, вытащить тебя. Найти тебя. Забрать тебя домой.

– Ты, безусловно, наслаждаешься драматическими появлениями.

Он усмехнулся, его дыхание согревало мои волосы, когда я слушала звук, грохочущий внутри его.

Конечно, он работал против Хайберна, пока меня не была. Неужели я ожидала, что они все будут сидеть сложа руки больше месяца? И Рис, постоянно плетущий интриги, всегда на шаг впереди... Он бы определенно использовал это время в свою пользу. Я думала спросить его об этом, но прямо сейчас, вдыхая его запах, чувствуя его тепло... Это может подождать.

Рис поцеловал мои волосы.

– Ты дома.

Я издала дрожащий звук и кивнула, сжимая его покрепче. Дом. Не только Веларис, но везде, где был он, где была наша семья.

Черные когти поглаживали щит моего сознания – выражая любовь и просьбу.

Я опустила свой щит для него, так же, как и он. Его сознание обвило мое, точно так же, как и его тело обвивало мое сейчас.

– Мне постоянно не хватало тебя, – сказал Рис, наклоняясь, чтобы поцеловать уголок моих губ. – Твоей улыбки, – его губы скользнули к моему уху, и я слегка выгнулась. – Твоего смеха.

Он поцеловал мою шею прямо под ухом, и я наклонила голову, чтобы открыть ему доступ, подавляя желание умолять его взять больше, быстрее, когда он прошептал:

– Твоего запаха.

Мои глаза закрылись, и его руки обхватили мои бедра, отрезая мне путь к отступлению, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в середину шеи.

– Звуков, которые ты издаешь, когда я внутри тебя.

Его язык скользнул по тому месту, которое он целовал, и один из таких звуков вырвался из меня. Рис поцеловал ямку моей ключицы, и я окончательно растаяла.

– Мой храбрый, смелый, потрясающий мейт.

Он поднял свою голову, и было очень сложно открыть глаза. Встретить его взгляд, пока его руки лениво вычерчивали линии вниз по моей спине, по моим ягодицам, а потом опять наверх.

– Я люблю тебя, – сказал он.

И если бы я до этого момента еще не поверила ему, не почувствовала это каждой частичкой тела, то свет его лица, когда он произносил эти слова...

Слезы опять обожгли мои глаза, свободно падая, прежде чем я смогла взять себя в руки.

Рис наклонился, чтобы слизнуть их. Одну за другой. Так же, как однажды он делал это в Подгорье.

– У тебя есть выбор, – прошептал он мне в скулу. – Или я вылижу тебя всю дочиста...

Его рука задела кончик моей груди, лениво кружась. Как будто у нас есть все время мира для этого.

– Или ты можешь принять ванну, которая уже должна быть готова.

Я отстранилась, подняв брови.

– Так ты намекаешь, что я пахну?

Рис ухмыльнулся, и могу поклясться, что во мне все заколотилось в ответ.

– Никогда. Но... – его глаза потемнели, желание и веселье исчезли, когда он взял мою одежду. – На тебе кровь. Твоя и чужая. Я думаю, что должен быть хорошим мейтом и предложить тебе ванну, прежде чем ублажу тебя полностью.

Я обиженно рассмеялась и откинула назад его волосы, наслаждаясь шелковистыми темными прядями между пальцами.

– Какой внимательный. Хотя я не могу поверить, что ты выставил всех из дома для того, чтобы затащить меня в постель.

– Одно их многих преимуществ титула Высшего Лорда.

– Какое ужасное злоупотребление властью.

Полуулыбка заплясала на его губах.

– Ну и?

– Хотя я хочу посмотреть на твои попытки слизать с меня недельные грязь, пот и кровь... – его глаза засверкали с вызовом, и я опять рассмеялась. – Нормальную ванну, пожалуйста.

У него хватило наглости выглядеть разочарованным. Я ткнула его в грудь, направляясь в огромную ванную, прилегающую к спальне. Массивная фарфоровая ванна уже наполнена горячей водой и –

– Пузыри?

– У тебя к ним нравственное неприятие?

Я усмехнулась, расстегивая куртку. Мои пальцы были почти черными от грязи и запекшейся крови. Я съежилась.

– Одной ванны может не хватить, чтобы очистить меня от всей грязи.

Он щелкнул пальцами, и моя кожа снова стала чистой. Я моргнула.

– Если ты можешь так сделать, то какой смысл в ванне?

Он уже делал так несколько раз в Подгорье – это магическое очищение. Как-то я ни разу не спросила его об этом.

Он прислонился к дверному проему, наблюдая, как я снимаю порванную, запятнанную куртку. Как если бы это было самым важным заданием, которое ему когда-либо давали.

– По существу грязь осталась, – его голос стал грубым, когда он отслеживал каждое мое движение, пока я развязывала сапоги. – Как слой масла.

Действительно, хоть моя кожа и выглядела чистой, ощущалась... немытой. Я сбросила сапоги, позволяя им приземлиться на мою грязную куртку.

– Значит, это больше для эстетических целей.

– Ты слишком долго, – сказал он, подбородком указывая на ванну.

От легкого рычания в его голосе моя грудь напряглась. Он тоже это заметил.

И улыбнулась самой себе, выгибая спину больше, чем необходимо, снимая рубашку и бросая ее на мраморный пол. Солнечный свет заструился сквозь пар, поднимающийся от ванны, окрашивая пространство между нами в золотой и белый цвета. Рис издал низкий звук, смутно напоминающий хныканье, когда он осмотрел мой голый торс. Когда он осмотрел мою грудь, теперь тяжелую и ноющую, достаточно сильно, что мне пришлось подавить желание попросить его полностью забыть о ванне.

Но я притворилась, что ничего не замечаю, когда расстегнула штаны и дала им упасть на пол. Вместе с моим нижним бельем.

Взгляд Риса замер.

Я ухмыльнулась, осмелившись взглянуть на его штаны. На доказательство того, что именно я делала с ним, что сильно вжималось в черный материал его штанов. Я промурлыкала:

– Как жаль, что в ванне недостаточно места для двоих.

– Недостаток конструкции, который я исправлю завтра же.

Его голос был грубым, тихим – и он скользнул невидимыми руками по моим грудям, между моих ног.

Мать, спаси меня. Я как-то смогла идти, залезть в ванну. Как-то смогла вспомнить, как мыться.

Все это время Рис стоял, прислонившись к дверному проему, и молча наблюдал с безжалостной сосредоточенностью.

Возможно, некоторые участки тела я мыла дольше других. И, возможно, убедилась, чтобы он это увидел.

Он лишь обхватил дверной проем с такой силой, что дерево под его рукой затрещало.

Но Рис не сделал ни одного шага, чтобы схватить меня, даже когда я завернулась в полотенце и расчесала свои спутанные волосы. Как будто воздержание... тоже было частью игры.

Мои голые ноги скользнули по мраморному полу, когда я положила расческу на раковину, каждым дюймом тела осознавая, где он стоит в дверях, осознавая, что он смотрит на меня в зеркальном отражении.

– Теперь чистая, – объявила я хриплым голосом, встречая его взгляд в зеркале.

Могла бы поклясться, что темнота и звезды закружились над его плечами. Мгновение, и они исчезли. Но хищное выражение его лица...

Я повернулась, мои пальцы слегка дрожали, когда я сжала полотенце, в которое была завернута.

Рис протянул руку, его пальцы тоже дрожали. Даже полотенце было слишком грубым для моей слишком чувствительной кожи, когда я вложила свою руку в его, его мозоли царапались, когда его рука сомкнулась поверх моей. Я хотела, чтобы оцарапали меня везде.

Но он просто повел меня в спальню, шаг за шагом, мускулы его широкой спины напряглись под жакетом. И ниже, гладкий, мощные очерченные бедра, его зад –

Я собираюсь поглотить его. С головы до кончиков пальцев. Я собираюсь поглотить его –

Но Рис остановился возле кровати, выпуская мою руку и поворачиваясь ко мне, отступая на шаг на безопасное расстояние. И на его лице было такое выражение, когда он посмотрел на пятно на моей скуле, которое бросило меня в жар, угрожая свести с ума все мои чувства.

Я сглотнула, вода с моих волос капала на ковер.

– Синяк так плох?

– Он почти исчез.

Темнота снова замерцала в комнате.

Я осмотрела его совершенное лицо. Каждую линию и угол. Страх, ярость и любовь – мудрость, хитрость и сила.

Я позволила полотенцу упасть на ковер.

Позволила ему посмотреть на меня, прежде чем положила руку на его грудь, его сердце бушевало под моей ладонью.

– Готова к ублажению.

Мои слова получились не такими развязными, как я планировала.

Не тогда, когда ответная улыбка Риса была темной, жестокой.

– Я почти не знаю, откуда начать. Так много возможностей.

Он поднял палец, и мое дыхание стало быстрым и тяжелым, когда он лениво обвел одну из моих грудей, потом другую. Постоянно сужая круги.

– Я могу начать здесь, – прошептал он.

Я сжала бедра. Он заметил это движение, и его темная улыбка выросла. И прямо перед тем, как его палец дошел до кончика моей груди, прямо перед тем, как он дал мне то, о чем я собиралась умолять, его палец скользнул вверх – по моей груди, моей шее, подбородку. Прямо к моему рту.

Он обвел контур моих губ, намек на касание.

– Или я могу начать здесь, – выдохнул он, засаживая кончик пальца в мой рот.

Я не смогла удержаться от того, чтобы сомкнуть вокруг него губы и щелкнуть языком по подушечке его пальца.

Но Рис с мягким стоном убрал свой палец, ведя им вниз. По моей шее. Груди. Прямо по соску. Он остановился там, щелкнув по нему, а потом погладил пальцем, заглушая небольшую боль.

Я уже тряслась, едва стоя, когда его палец продолжил свой путь мимо моей груди.

Он нарисовал узоры на моем животе, изучая мое лицо, когда промурлыкал:

– Или...

Я не могла думать ни о чем, кроме его пальца, единственной точки соприкосновения, когда она двигалась все ниже и ниже, прямо туда, куда я хотела.

– Или? – удалось мне выдохнуть.

Его голова опустилась, волосы скользнули по его лбу, когда он смотрел – мы оба смотрели – как его палец ринулся вниз.

– Или я могу начать здесь, – сказал он, слова гортанные и грубые.

Меня это не волновало – не тогда, когда он притянул этот палец к моему центру. Не тогда, когда он обвел эту точку, легко и насмешливо.

– Здесь было бы неплохо, – заметил он, неровно дыша. – Или может даже здесь, – закончил он и погрузил этот палец в меня.

Я застонала, сжимая его руку, ногти впились в мышцы ниже – мышцы, которые двинулись, когда он подвигал пальцем один раз, второй. Потом вынул его и протянул, подняв брови:

– Ну так что? Где мне начать, дорогая Фейра?

Я едва могла говорить, думать. Но – с меня хватит игр.

Так что я взяла его дьявольскую руку, направляя ее к моему сердцу и кладя ее туда, посередине одной груди. Я встретила его затуманенный взгляд, когда произнесла слова, которые, как я знала, уничтожат его в этой маленькой игре, слова, которые поднимались во мне с каждым вдохом.

– Ты мой.

Он сорвался с поводка, на котором сам себя держал.

Его одежда исчезла – полностью – и его рот накрыл мой.

Этот поцелуй не был нежным. Не был мягким или ищущим.

Он был требовательным, диким и необузданным – он спускал с привязи. И его вкус... его жар, требовательный удар его языка о мой... Дом. Я дома.

Мои руки прошлись по его волосам, притягивая его ближе, когда я отвечала на каждый его жгучий поцелуй собственным, неспособная получить достаточно, не в силах не трогать его и не чувствовать.

Кожа к коже, Рис подтолкнул меня к кровати, его руки массировали мои ягодицы, когда я пробежала своими руками по его бархатной мягкости, по каждой твердой плоскости и неровности. Его красивые, могучие крылья раскинулись за его спиной, широко распахнувшись, прежде чем аккуратно сложиться.

Я врезалась в кровать позади нас, и Рис замер, дрожа. Дав время мне передумать, даже сейчас. Мое сердце напряглось, но я оторвалась от его рта. Удерживая его взгляд, я опустилась на белые простыни и медленно откинулась на спину.

Все дальше и дальше на кровать, пока я не обнажилась перед ним полностью. Пока я посмотрела на его значительную и горячую длину, а мой центр сжался в ответ.

– Рис, – выдохнула я, его имя было мольбой на моем языке.

Его крылья раскрылись, грудь вздымалась, звезды зажглись в его глазах. И далеко в них была страсть – за желанием, за нуждой – именно страсть в этих прекрасных глазах заставила меня посмотреть на горы, вытатуированные на его коленях.

Эмблема его двора – нашего двора. Обещание, что он не преклонится ни перед кем и ни перед чем, кроме его короны.

И меня.

Мой – он мой. Я послала эту мысль по связи.

Никаких игр, никаких задержек – я хочу его на мне, во мне. Мне нужно почувствовать его, обнять его, разделить с ним дыхание. Он услышал край отчаяния, почувствовал его по связи мейтов, текущей между нами.

Его глаза не отрывались от моих, когда он прокрался ко мне, каждое движение изящное, как у кота, преследующего добычу. Сплетая наши пальцы, он дышал прерывисто, и коленом подтолкнул мои ноги, чтобы устроиться между ними.

Осторожно, с любовью, он положил наши соединенные руки около моей головы, когда он вошел в меня и прошептал мне на ухо:

– Ты тоже моя.

С первым его толчком я бросилась вперед, требуя его губы.

Я просунула свой язык между его зубами, проглатывая его стон удовольствия, пока он мягко двигал тазом, входя в меня снова и снова.

Дом. Это был дом.

И когда Рис вошел полностью, когда он сделал паузу, позволяя мне приспособиться к его полноте, я подумала, что могу взорваться лунным светом и пламенем, подумала, что могу умереть от чистой силы, бурлящей во мне.

Из-за этого я почти рыдала, и впилась пальцами в его спину, и Рис немного приподнялся, чтобы изучить мое лицо. Прочитать его.

– Больше никогда, – пообещал он, выходя из меня, а потом снова вошел с мучительной медлительностью.

Он поцеловал меня в лоб, в висок.

– Моя любимая Фейра.

После его слов я задвигала бедрами, побуждая его войти глубже, сильнее. Рис так и сделал.

С каждым движением, каждым разделенным вдохом, каждым нашептанным ласковым словом и стоном, наша связь мейтов разгоралась все ярче внутри меня. Отчетливее.

И когда она снова засияла так ярко, как алмаз, мое освобождение прошло через меня, заставляя кожу пылать, как новорожденную звезду.

При виде этого, прямо когда я провела пальцем по чувствительному месту внутри его крыла, Рис выкрикнул мое имя и получил свое удовлетворение.

Я держала его при каждом дыхании, держала его, когда он, наконец, успокоился, задерживаясь внутри меня, и наслаждалась ощущением его кожи на моей.

Долгое время мы так и оставались запутанными друг в друге, слушая, как дышим, и эти звуки были прекраснее любой музыки.

Через некоторое время Рис поднял свою грудь достаточно высоко, чтобы взять мою правую руку. Чтобы посмотреть на татуировки. Он поцеловал один из завитков иссиня-черных чернил.

Он сглотнул.

– Я скучал по тебе. Каждую секунду, каждый вдох. Не только по этому, – сказал он, подчеркивая слова движением бедер, и я застонала от этого, – но... по разговорам с тобой. По возможности смеяться с тобой. Мне не хватало тебя в моей постели, но еще больше мне хватало тебя как друга.

Мои глаза горели.

– Я знаю, – сумела сказать я, поглаживая его крылья, его спину. – Я знаю.

Я поцеловала его обнаженное плечо, прямо над завитком иллирийской татуировки.

– Больше никогда, – пообещала я ему и шептала это снова и снова, пока солнечный свет скользил по полу.

ГЛАВА

15

Мои сестры жили в Доме Ветра с тех пор, как прибыли в Веларис.

Они не покидали дворец, построенный на вершине горы, возвышающейся над городом. Они ни о чем не просили, ни о ком не спрашивали.

Так что я пойду к ним сама.

Люсьен ожидал в гостиной, когда мы с Рисом наконец спустились, а мой мейт дал всем молчаливый приказ возвращаться.

Поэтому неудивительно, что Кассиан и Азриэль небрежно сидели в столовой напротив коридора, обедая и отмечая каждый вдох Люсьена. Кассиан ухмыльнулся мне, подняв брови.

Я выстрелила в него предупреждающим взглядом, подстрекая прокомментировать. Азриэль, к счастью, только что ударил Кассиана под столом.

Кассиан уставился на Азриэля, как бы заявляя я не собираюсь ничего говорить, пока я подошла к открытой арке, ведущей в гостиную, где Люсьен поднялся на ноги.

Я сдержала дрожь, когда остановилась у порога. Люсьен все еще был в своей изношенной грязной одежде. Его лицо и руки, по крайней мере, были чисты, но... я должна была дать ему что-то другое. Запомнить, что нужно предложить ему –

Мысль ушла в пустоту, когда Рис появился рядом со мной.

Люсьен, не скрываясь, слегка скривил губы.

Словно он видел связь мейтов, объединяющую меня с Рисом.

Его глаза – как красновато-коричневый, так и золотой – скользнули по моему телу. К моей руке.

К кольцу на пальце, звезда сапфира ясная, как небо, на серебре. На пальце Рисанда было обычное серебряное кольцо.

Мы надели их друг другу, прежде чем спуститься – более интимно и знаково, чем любые клятвы на публике.

Прежде чем мы сделали это, я сказала Рису, что я могла бы отдать кольцо Ткачихе и заставить его забрать его из ее хижины.

Он рассмеялся и сказал, что если я действительно считаю это нужным, чтобы свести счеты между нами, то я могу найти другое существо, с которым он сразится – которое не будет с наслаждением отрезать мою любимую часть его тела. Я лишь поцеловала его, шепча, что кто-то слишком много о себе возомнил, и надела ему кольцо, которое он выбрал сам, купил где-то в Веларисе, пока меня не было.

Вся радость, все веселье этого момента, эти молчаливые клятвы... Они свернулись как листья в огне, когда Люсьен посмотрел на кольца. Как близко мы стоим. Я сглотнула.

Рис тоже это заметил. Это было невозможно не заметить.

Мой мейт прислонился к резной арке и сказал Люсьену:

– Полагаю, Кассиан или Азриэль объяснили тебе, что если ты будешь угрозой для кого-либо в этой комнате, на этой территории, мы покажем тебе такие способы умереть, каких ты даже представить себе не можешь.

Действительно, иллирийцы ухмыльнулись с порога столовой. Из этой пары Азриэль выглядел куда более угрожающим.

Что-то перевернулось внутри меня из-за угрозы – спокойной, ровной агрессии.

Люсьен – был – мой друг. Он не был моим врагом, не совсем –

– Но, – продолжил Рис, засунув руки в карманы, – я понимаю, как тяжело тебе пришлось в этом месяце. Я знаю, что Фейра объяснила тебе, что мы не совсем такие, как говорят слухи... – я впустила его в свой разум, прежде чем мы спустились, показала ему все, что произошло в Весеннем Дворе. – Но слышать и видеть – две разные вещи, – он пожал плечами. – Об Элейн заботятся. Ее участие в здешней жизни было полностью ее выбором. Никто, кроме нас и пары проверенных слуг не входят в Дом Ветра.

Люсьен все еще молчал.

– Я влюбился в Фейру, – тихо сказал Рис, – задолго до того, как она ответила тем же.

Люсьен скрестил руки.

– Как повезло, что в итоге ты получил, что хотел.

На мгновение я закрыла глаза.

Кассиан и Азриэль замерли, ожидая приказа.

– Я скажу лишь раз, – предупредил Высший Лорд Ночного Двора.

Даже Люсьен вздрогнул.

– Я подозревал, что Фейра – мой мейт, задолго до того, как узнал, что она связана с Тамлином. И когда я узнал об этом... Если бы это сделало ее счастливой, я был готов отступить.

– Ты пришел в наш дом и украл ее прямо в день свадьбы.

– Я собиралась отменить свадьбу, – вмешалась я, делая шаг к Люсьену. – Ты знал это.

Прежде чем Люсьен смог ответить, Рисанд продолжил:

– Я был готов потерять своего мейта из-за другого мужчины. Я был готов позволить им пожениться, если это принесло бы ей радость. Но что я не мог сделать, так это позволить ей страдать. Позволить ей превратиться в тень. И когда этот засранец разнес свой кабинет, когда он запер ее в том доме...

Появились его крылья, и Люсьен начал.

Рис оскалился. Мои конечности засветились, дрожа от темной силы, закручивающейся в углах комнаты. Не страх – никогда не боялась его. Но ослабленный контроль, когда Рис прорычал Люсьену:

– Может быть, мой мейт однажды сможет простить его. Простить тебя. Но я никогда не забуду, каково было чувствовать ее ужас в те моменты.

Мои щеки горели, особенно когда Кассиан и Азриэль подошли ближе, теперь их карие глаза были переполнены гневом и сочувствием.

Я никогда не говорила им об этом – о том, что произошло в тот день, когда Тамлин разрушил свой кабинет, или о дне, когда он запечатал меня в поместье. Я никогда не спрашивала Риса, рассказал ли он им. Судя по ярости на лице Кассиана и холодного гнева, просачивающегося от Азриэля... не думаю, что он это сделал.

Люсьен, к его чести, не отступил назад. От Риса, или меня, или иллирийцев.

Умный Лис Смотрит На Крылатую Смерть. Картина мелькнула в моем уме.

– Так что, опять же, скажу лишь раз, – продолжил Рис, его лицо выражало смертельное спокойствие, вытаскивая меня из красок, света и теней, мелькающих в моем уме. – Фейра не позорила и не предавала Тамлина. Я раскрыл связь мейтов лишь месяцами после – и не беспокойся, за это она устроила мне семь кругов ада. Но теперь, когда у твоего мейта такая же ситуация, возможно, ты сможешь понять, каково это. И если тебя это не волнует, то надеюсь, что ты достаточно умен, чтобы держать язык за зубами, потому что в следующий раз, когда ты посмотришь на моего мейта с таким презрением и отвращением, я не потружусь снова объяснить тебе это, и просто вырву твою чертову глотку.

Рис сказал это так мягко, что на то, чтобы обнаружить угрозу, ушло некоторое время. Чтобы уложить это в голове, как камень погружается в воду.

Люсьен лишь переступил с ноги на ногу. Осторожный. Сосредоточенный. Я считала удары сердца, думая, насколько сильно мне вмешаться, если он скажет что-то действительно глупое, когда он, наконец, прошептал:

– Похоже, это долгая история.

Умный ответ. Ярость исчезла с лица Риса – и плечи Кассиана и Азриэля немного расслабились.

Лишь раз, сказал мне Люсьен в те дни, когда мы были в бегах. Это все, что ему надо – увидеть Элейн хоть раз.

И тогда... Я должна буду решить, что с ним делать. Если только у моего мейта еще не приводится в действие какой-то план.

Один взгляд на Риса, который поднял брови, будто говоря Он весь твой, сказал мне, что это будет моим решением. Но до тех пор... Я прочистила горло.

– Я собираюсь посетить своих сестер в Доме, – сказала я Люсьену, чей взгляд теперь метнулся ко мне, металлический глаз сощурился и зажужжал.

Я заставила себя улыбнуться.

– Хочешь присоединиться?

Люсьен взвесил мое предложение – и трех мужчин, следящих за каждым его вдохом.

Он лишь кивнул. Еще одно благоразумное решение.

Через несколько минут мы ушли, быстро дойдя до крыши городского дома, сделав Люсьен небольшую экскурсию по моему дому. Я не стала показывать, где находятся спальни. Люсьен, конечно же, не спрашивал.

Когда мы взмыли в небеса, Азриэль оставил нас, бормоча, что у него есть неотложные дела. По взгляду Кассиана я предположила, что он выдумал это во избежание полета с Люсьеном в Дом Ветра, но едва уловимый кивок Риса Азриэлю сказал мне достаточно.

Значит, действительно что-то происходит. План приводится в действие, как и всегда. И как только я посещу своих сестер... Я сама получу все ответы.

Так что Кассиан поднял в небо Люсьена с каменным лицом, и Рис взял меня на руки, грациозно взлетая в безоблачную синеву.

С каждым взмахом крыла, с каждым глубоким вдохом запаха моря и цитрусовых... какое-то напряжение внутри меня расслабилось.

Даже если с каждым взмахом крыла мы были все ближе к Дому, возвышающемуся над Веларисом. К моим сестрам.

Дом Ветра был вырезан в красном, нагретом солнцем камне плоских вершин гор, которые тянулись в бесконечность вдоль одного из краев города, с бесчисленными балконами и выступающими двориками, нависая над долиной на тысячу фунтов. Извилистые улочки Велариса стекались прямо к горе, и сквозь него проносилась Сидра, сверкающая яркая полоса в полуденном солнце.

Когда мы приземлились на веранду, на которую выходила столовая, в которой мы обычно кушали, Кассиан и Люсьен приземлились позади нас, и я позволила себе погрузиться в атмосферу города, реки и далекого моря, зубчатых гор на другой стороне Велариса, ясной синевы неба над нами. Дома Ветра, моего второго дома. Огромного, официального брата городского дома – нашего общественного дома, полагаю. Где мы будем проводить собрания и принимать гостей, которые не входят в нашу семью.

Куда более приятная альтернатива моей другой резиденции. Двора Кошмаров. По крайней мере, я могу остаться во дворце из лунного камня на вышине горы, под которой построен Высеченный Город. Хотя люди, которые им управляли... Я выкинула их из своих мыслей и поправила косу, заправляя пряди, которые растрепались от легкого ветра, который Рис пропустил сквозь свой щит во время полета.

Люсьен лишь подошел к перилам балкона и уставился вниз. Что ж, я его не виню.

Я оглянулась через плечо, где стояли Рис и Кассиан. Рис поднял брови.

Подожди внутри.

Его улыбка была хитрой. Значит, вы хотите без свидетелей скинуть его с перил?

Я недоверчиво посмотрела на него и подошла к Люсьену, пока Рис шептался с Кассианом, а единственным признаком их ухода была выпивка в столовой. Это, и почти беззвучное открытие и закрытие стеклянных дверей, которые вели в столовую. Ту комнату, где я впервые встретила почти всех их – мою новую семью.

Я подошла к Люсьену, и ветер колыхал пряди его рыжих волос, которые он связал на затылке.

– Я такого не ожидал, – сказал он, всматриваясь в трущобы Велариса.

– Город все еще восстанавливается после нападения Хайберна.

Его взгляд опустился на резные перила балкона.

– Хотя мы и не участвовали в нем... Мне жаль. Но – это не то, что я имел в виду.

Он оглянулся: в столовой ждали Рис и Кассиан, уже с выпивкой в руках, слишком небрежно прислонившись к огромному дубовому столу в центре комнаты.

Они вдруг заинтересовались каким-то пятнышком на его поверхности.

Я нахмурилась, но сглотнула. И хотя мои сестры ждали внутри, даже если я так сильно хотела их увидеть, будто кто-то тянул меня к ним в Дом за веревку, я сказала Люсьену:

– Рис спас меня на Каланмэе.

И я рассказала ему. Всё – историю, которая, возможно, поможет ему понять. И осознать, что Элейн в полной безопасности – и теперь он тоже. В конце концов, я позвала Риса, чтобы он рассказал свою историю – и он рассказал все Люсьену без прикрас. Не те ранимые, скорбные слова, которые довели меня до слез в горной хижине. Но он обрисовал все достаточно ясно.

Пока Рис говорил, Люсьен молчал. И даже тогда, когда я продолжила рассказ, а Кассиан часто вставлял свою точку зрения, какого было жить с мейтами-но-еще-не-мейтами, притворяясь, что Рис не ухаживает за мной, впуская меня в их маленький круг.

Я не знала, как долго мы рассказывали нашу историю, однако Рис и Кассиан беззастенчиво грели свои крылья на солнечном открытом пространстве балкона все это время. Но я не рассказывала нашу историю о Хайберне – дне, когда я вернулась в Весенний Двор.

Наступила тишина, и Рис с Кассианом снова ушли, понимая те эмоции, что виднелись в глазах Люсьена – значение его затяжного вздоха.

Когда мы остались одни, Люсьен протер свои глаза.

– Я видел, как Рисанд делал такие... ужасные вещи, видел его образ темного принца тысячи раз. И теперь ты говоришь мне, что все это было ложью. Маской. Все, чтобы защитить это место, этих людей. И я бы засмеял тебя за веру в это, но все же... этот город существует. Нетронутый – по крайней мере до недавнего времени. Даже города Рассветного Двора не так прекрасны, как этот.

– Люсьен –

– И ты любишь его. И он – он по-настоящему любит тебя, – он провел рукой по своим рыжим волосам. – И все эти люди, которых я тысячелетиями ненавидел, даже боялся... Они – твоя семья.

– Думаю, Амрен будет отрицать, что она испытывает к нам какую-либо привязанность –

– Если дети плохо вели себя, на ночь им рассказывают сказку об Амрен. Амрен та, кто выпьет кровь и утащит в ад, если ты будешь делать все неправильно. И вот она здесь, похожая больше на недовольную старую тетку, чем на кого бы то ни было еще.

– Мы не... здесь мы не соблюдаем протокол и звания.

– Очевидно. Рис живет в городском доме, Котел его побери.

Он махнул рукой, указывая на город.

Я не знала что сказать, так что промолчала.

– Я не понимал, что в твоей истории я был злодеем, – выдохнул Люсьен.

– Ты не был. – Не совсем.

Солнце плясало на далеком море, превращая горизонт в сверкающую линию света.

– Она ничего не знает о тебе. Только основы, которые рассказал ей Рис: что ты сын Высшего Лорда, служащий в Весеннем Дворе. И ты помогал мне в Подгорье. Больше ничего.

Я не добавила, что Рис сказал мне, что моя сестра вообще не спрашивала о нем.

Я выпрямилась.

– Я хочу первой увидеть их. Я знаю, ты беспокоишься –

– Просто сделай это, – сказал Люсьен, опираясь на каменные перила веранды. – Позовешь меня, когда она будет готова.

Я почти похлопала его по плечу – почти сказала что-то утешающее.

Но у меня снова не было слов, когда я направилась в тусклые комнаты Дома.

Рис предоставил Нэсте и Элейн несколько соединенных комнат, все с видом на город, реку и далекие горы.

Но Рис отследил Нэсту именно в семейной библиотеке.

Кассиан был сильно напряжен, когда мы трое шагали по лестницам Дома, в залах из красного камня было тускло и шелест крыльев Кассиана и слабый вой ветра раздавались в них эхом. Напряжение, которое росло с каждым шагом к двойным дверям библиотеки. Я не спрашивала, виделись ли они или разговаривали с того дня в Хайберне.

Кассиан ничего не рассказывал.

И, возможно, я бы спросила Риса по связи, если бы он не открыл одну из дверей.

Если бы я сразу же не увидела Нэсту, съежившуюся в кресле с книгой на коленях, выглядящей – впервые – очень не-как-Нэста.

Повседневно. Возможно, расслабленно. Полностью удовлетворенной одиночеством.

Когда мои ботинки шаркнули о каменный пол, она резко выпрямилась, опять становясь чопорной, закрывая свою книгу с глухим стуком. И все же ее серо-голубые глаза лишь слегка расширились, когда она увидела меня.

Когда я посмотрела на нее.

Нэста была красива, когда была человеческой женщиной.

Как Высшая Фэ, она была невероятной.

Из-за полнейшей тишины, с которой Кассиан стал рядом со мной, я задумалась, пришла ли ему в голову та же мысль.

Она была в платье цвета олова из простого, но все же хорошего материала. Ее волосы были заплетены в корону вокруг ее головы, подчеркивая ее длинную, бледную шею – шею, по которой Кассиан скользнул взглядом, а потом быстро отвел его в сторону, когда она оценила нас и сказала мне: