Двор Крыльев и Гибели (ЛП)

Текст добавлен: 3 декабря 2017, 07:30

Текст книги "Двор Крыльев и Гибели (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

Жанр:

Любовно-фантастические романы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

Назад к карточке книги

Мор тряхнула головой, слезы снова потекли по ее щекам.

– Ты ведь не всерьез.

– Всерьез.

Рис.

Но связь, мост между нами... там была лишь завывающая пустота. Свирепствующая темная буря.

Слишком далеко – это зашло слишком далеко для их обоих. Я попыталась поймать взгляд Кассиана, но он внимательно следил за ними, его золотисто-коричневая кожа была неестественно бледной. Тени Азриэля сгустились, наполовину скрывая его от взглядов. И Амрен –

Амрен встала между Рисом и Мор. Они оба были выше ее.

– Я не давала этой группе распасться в течение сорока девяти лет, – сказала Амрен, и ее глаза вспыхнули, словно молния. – Я не позволю тебе разорвать все на кусочки сейчас, – она повернулась к Мор. – Сотрудничество с Кейром и Эрисом не прощает их. И когда война закончится, я буду охотиться на них и убью их вместе с тобой, если это то, что ты хочешь.

Мор ничего не сказала – хотя она наконец отвернулась от Риса.

– Мой отец отравит этот город.

– Я не дам ему сделать это, – сказала Амрен.

Я поверила ей.

И, думаю, Мор тоже, даже слезы, все еще стекающие по ее лицу... казалось, они как-то изменились.

Амрен повернулась к Рису, чье лицо сейчас было опустошенным.

Я сплела наши руки. Я вижу тебя, сказала я, говоря ему слова, которые я когда-то давно прошептала ему. И это меня не пугает.

Амрен сказала ему:

– Ты тщедушный ублюдок. Ты им всегда был, и всегда будешь. Но это не прощает тебя, мальчик, за то, что ты не предупредил нас. Не предупредил ее, что в этом задействованы те два монстра. Да, ты сделал правильный выбор – хорошо его обыграл. Но в то же время ты обыграл его плохо.

Его глаза затуманились от чего-то, похожего на позор.

– Мне жаль.

Слова для Мор и Амрен.

Темные волосы Амрен покачивались, пока она приглядывалась к ним. Мор, наконец, покачала головой – больше признание, чем отрицание.

Я сглотнула и грубым голосом сказала:

– Это война. У нас мало союзников и они уже не доверяют нам.

Я встретилась взглядом с каждым из них – со своей сестрой, Люсьеном, Мор, Азриэлем и Кассианом. Потом с Амрен. Потом со своим мейтом. Я сжала его руку, потому что вина сейчас глубоко вонзила свои когти в него.

– Вы все были на войне и вернулись с нее – в то время как я даже не была на поле битвы. Но... я знаю, что мы долго не продержимся, если... расколемся на кусочки. Изнутри.

Спокойные, почти бессвязные слова, но, наконец, Азриэль сказал:

– Она права.

Мор только посмотрела в его сторону. Могла бы поклясться, что вина омрачила глаза Азриэля, но он моргнул, и все пропало.

Амрен шагнула к Нэсте, когда Кассиан спросил меня:

– А что с зеркалом?

Я покачала головой.

– Кейр сказал, что оно мое, если я осмелюсь взять его. Видимо то, что ты видишь в нем, разрушает тебя – или сводит с ума. Никто никогда не смог исцелиться после него.

Кассиан выругался.

– Именно, – сказала я.

Это был риск, с которым, возможно, ни один из нас не был готов столкнуться. Не тогда, когда мы все нужны – каждый из нас.

Мор добавила, немного хрипло, расправляя черные складки на своем платье из тонкой материи:

– Мой отец сказал о нем правду. Я выросла на легендах об этом зеркале. Ни одна не была приятной. И не заканчивалась хорошо.

Кассиан нахмурился, глядя на Риса.

– И что –

– Вы говорите об Уроборосе, – сказала Амрен.

Я моргнула. Дерьмо. Дерьмо –

– Зачем вам это зеркало? – ее голос понизился.

Рис засунул руки в карманы.

– Если сегодня вечер правды... Потому что его попросил Костерез.

Ноздри Амрен раздулись.

– Вы ходили в Тюрьму.

– Твой старый друг передавал привет, – протянул Кассиан, прислонившись плечом к арке гостиной.

Лицо Амрен сжалось, а Нэста внимательно на них посмотрела. Изучая нас. Особенно, когда серебряные глаза Амрен затуманились.

– Почему вы ходили.

Я открыла рот, но золото глаза Люсьена привлекло мое внимание. Завладело им.

Мое колебание, должно быть, было достаточным показателем моей осторожности.

Челюсть сжалась, и, с намеком на разочарование, Люсьен извинился и ушел в свою комнату.

Разочарование – и, возможно, досада. Я отбросила эти мысли – и то, что они со мной делали.

– У нас были вопросы к Костерезу.

Кассиан улыбнулся Амрен, когда Люсьен исчез.

– И к тебе тоже есть парочка.

Дымящиеся глаза Амрен вспыхнули.

– Вы собираетесь освободить Костереза.

Я просто сказала:

– Да.

Армия, состоящая из одного монстра.

– Это невозможно.

– Напомню, что ты, милая Амрен, сбежала, – возразил Рис. – И все еще свободна. Значит, это возможно. Возможно, тебе стоит рассказать нам, как ты сделала это.

Я поняла, что Кассиан подошел ближе к двери, чтобы быть ближе к Нэсте. Чтобы схватить ее, если Амрен решит, что ее не интересует, к чему идет этот разговор. Что ее не беспокоит мебель этой комнаты.

Возможно, поэтому Рис теперь был по другую сторону Амрен – чтобы отвлечь ее внимание от меня, а Мор позади нас, напряженная всем своим гибким телом.

Кассиан уставился на Нэсту – достаточно сильно, чтобы моя сестра, наконец, повернулась к нему. Встретила его взгляд. Его голова слегка наклонилась. Тихий приказ.

Нэста, к моему удивлению, подчинилась. Подошла к Кассиану, когда Амрен ответила Рису:

– Нет.

– Это не было просьбой, – сказал Рис.

Когда-то он признался, что даже просто спрашивать ее о чем-то она позволила ему лишь в последние годы. Но приказывая ей, давя на нее таким образом...

– Фейра и Кассиан говорили с Костерезом. Он хочет Уроборос в обмен на службу нам – на сражение с Хайберном на нашей стороне. Но нам нужно, чтобы ты объяснила, как вытащить его.

Сделки с Рисом или мной должно хватить, чтобы он нам подчинялся.

– Что-нибудь еще? – ее голос был слишком спокойным, слишком нежным.

– Когда мы покончим со всем этим, – сказал Рис, – то мое обещание все еще в силе: если хочешь, можешь использовать Книгу, чтобы вернуться домой.

Амрен уставилась на него. Было так тихо, что было слышно тиканье часов на каминной полке. И кроме этого – фонтан в саду –

– Отзови своего пса, – сказала Амрен убийственным тоном.

Потому что тень в углу за Амрен... это был Азриэль. В его руке со шрамами была обсидиановая рукоятка Говорящего Правду. Я не осознавала, что он двигался – хотя не сомневаюсь, что другие, скорее всего, знали это.

Амрен оскалилась. Красивое лицо Азриэля всего лишь дернулось.

Рис оставался на своем месте, когда спросил Амрен:

– Почему ты не хочешь нам рассказывать?

Кассиан обыденным движением поставил Нэсту за собой, его пальцы зацепились за юбки ее черного платья. Как будто он хотел успокоить себя, что она не стоит на пути Амрен. Нэста только поднялась на носочки, чтобы рассмотреть происходящее из-за его плеча.

– Потому что у камня под этим домом есть уши, у ветра есть уши – все они слушают, – сказала Амрен. – И если они расскажут... Они помнят, Рисанд, что они не поймали меня. И я не позволю им снова посадить меня в эту черную яму.

Мои уши дернулись, когда я установила щит.

– Никто за пределами этой комнаты не услышит.

Амрен посмотрела на книги, забытые на низком столике в гостиной.

Она нахмурилась.

– Я должна была что-то отдать. Я должна была отдать себя. Чтобы выйти, мне пришлось стать чем-то совершенно другим, чем-то, что не узнала бы Тюрьма. Так что я – я привязала себя к этому телу.

Я никогда не слышала, чтобы она запиналась раньше.

– Ты говорила, что кто-то другой привязал тебя, – осторожно спросил Рис.

– Я соврала – чтобы покрыть то, что я сделала. Чтобы никто не знал. Чтобы избежать Тюрьмы, я сделала себя смертной. Бессмертной, как вы, но... смертной по сравнению с тем, кем я была. И кем я была... Я не чувствовала, не так, как вы. Не так, как я сейчас чувствую. Некоторые вещи – верность, гнев и любопытство – но не весь спектр, – опять этот взгляд вдаль. – Я была совершенной, по словам некоторых. Я не сожалела, не горевала – и боль... Я не испытывала ее. И все же... все же я оказалась здесь, потому что я не совсем похожа на других. Даже раньше, когда я была тем, кем была, я была другой. Слишком любопытной. Задавала слишком много вопросов. В тот день, когда в небе появился разрыв... это вызвало во мне любопытство. Мои братья и сестры сбежали. По приказу нашего правителя, мы опустошили города-близнецы, сравняли их с землей, и все же они убежали от этого разрыва. Но я хотела посмотреть. Я хотела. Я не была рождена или воспитана, чтобы чувствовать такие эгоистичные вещи, как желание. Я видела, что случалось с моими родичами, которые заблуждались, которые научились ставить свои нужды превыше всего. Которые научились... чувствовать. Но я прошла сквозь ту слезу в небе. И вот я здесь.

– И ты отдала это все, чтобы выбраться из Тюрьмы? – тихо спросила Мор.

– Я отдала свое могущество – мое совершенное бессмертие. Я знала, что однажды я... почувствую боль. И сожаление. Я бы захотела, и я бы сгорела от этого. Я бы... упала. Но я была – там было заперто время... Мне было все равно. Я не чувствовала ветра на лице, не вдыхала запаха дождя... Я даже не помнила, каковы они. Я не помнила солнечного света.

Это привлекло внимание Азриэля – темнота говорящего с тенями отдалилась, чтобы открыть глаза, полные понимания. Заперто.

– Так что я привязала себя к этому телу. Я запихнула глубоко в себя свое горящее могущество. Я отказалась от всего, чем была. Дверь камеры просто... открылась. И я вышла.

Горящее могущество... Оно все еще тлело в ней глубоко внутри нее, видимое только через дымку ее серых глаз.

– Это будет ценой освобождения Костереза, – сказала Амрен. – Вам придется привязать его к телу. Сделать его... Фэ. И я сомневаюсь, что он согласится на это. Особенно без Уробороса.

Мы молчали.

– Вам нужно было спросить меня, прежде чем идти, – сказала она, и в ее тоне опять появилась резкость. – Я бы избавила вас от этой встречи.

Рисанд сглотнул.

– Ты можешь – освободиться?

– Не сама.

– Что случится, если это произойдет?

Амрен долго смотрела на него. Потом на меня. На Кассиана. Азриэля. Мор. Нэста. Потом, наконец, опять на моего мейта.

– Я не буду помнить вас. Вы все будете мне безразличны. Я либо убью вас, либо уйду. Что я чувствую сейчас... это будет незнакомо мне – чувства не будут влиять на меня. Все, чем я являюсь, это тело... я перестану этим быть.

– Что ты такое, – выдохнула Нэста, обходя Кассиана и становясь рядом с ним.

Амрен игралась с одной из своих серёг – черных жемчужин.

– Посыльный – и солдат-убийца. Для гневающегося бога, который управлял молодым миром.

Я могла почувствовать вопросы, появившиеся у остальных. Глаза Риса почти светились от них.

– Было ли Амрен твоим именем? – спросила Нэста.

– Нет, – дым закружился в ее глазах. – Я не помню имя, которое мне дали. Я использую Амрен, потому что... это долгая история.

Я почти умоляла ее рассказать эту историю, но прозвучали мягкие шаги, и потом –

– О.

Элейн вздрогнула – и я поняла, что она не слышит нас. Даже не подозревала, что мы здесь, благодаря щиту, не пропускающему ни одного звука.

Он мгновенно опустился. Но моя сестра осталась у лестницы. Она накинула поверх своей ночной рубашки шелковую шаль бледно-голубого цвета, ее пальцы сжали ткань, когда она взяла себя в руки.

Я немедленно подошла к ней.

– Тебе что-то нужно?

– Нет. Я... Я спала, но я слышала...

Она покачала головой. Посмотрела на наши официальные наряды, на темную корону на моей голове – и голове Рисанда.

– Я не слышала вас.

Азриэль шагнул вперед.

– Но ты слышала что-то другое.

Элейн, казалось, готова была кивнуть, то отступила на шаг.

– Думаю, это мне приснилось, – прошептала она. – Думаю, что все эти дни мне приснились.

– Позволь мне дать тебе горячее молоко, – сказала я, взяв ее за локоть, чтобы отвести ее в гостиную.

Но Элейн стряхнула мою руку, направляясь к лестнице. Когда она сделала пару шагов, то сказала:

– Я могу слышать ее – как она плачет.

Я обхватила перила.

– Кто?

– Все думают, что она мертва, – Элейн продолжала идти. – Но это не так. Она лишь стала другой. Изменилась. Как и я.

– Кто, – надавила я.

Но Элейн все поднималась, и платок соскользнул с ее спины. Нэста подкралась ко мне. Мы обе втянули воздух, чтобы сказать что-то, я даже не знаю, что, но –

– Что ты видела, – сказал Азриэль, и я постаралась не вздрогнуть, когда он оказался сбоку от меня, хотя я не видела, как он двигался. Снова.

Элейн остановилась на середине лестницы. Медленно, она развернулась к нему.

– Я видела молодые руки, иссохшие от старости. Я видела коробку из черного камня. Я видела огненное перо, которое приземлилось на снег и растопило его.

Меня чуть не вывернуло. Один взгляд на Нэсту подтвердил, что она тоже почувствовала это. Увидела это.

Безумие. Элейн вполне могла сойти с ума –

– Оно рассердилось, – тихо сказала Элейн. – Оно очень сильно рассердилось, что у него что-то забрали. Так что оно заберет что-то у них в наказание.

Мы ничего не сказали. Я не знала, что сказать – о чем спросить. Если Котел и с ней что-то сделал...

Я столкнулась с Азриэлем, выставив между нами руку.

– Что это значит?

В светло-коричневых глазах Азриэля что-то появилось, когда он изучал мою сестру и ее слишком худое тело. И, не сказав ни слова, он рассеялся. Мор еще долго после его ухода смотрела на место, где он стоял.

Я подождала, пока все не уйдут – Кассиан и Рис ускользнули, чтобы обдумать возможности и недостатки наших потенциальных союзников, Амрен разбушевалась, чтобы избавиться от нас, и Мор ушла, чтобы насладиться, как она думала, последними мирными днями города, ее голос все еще был хрупким – прежде чем я затащила Нэсту в гостиную.

– Что случилось в Высеченном городе с тобой и Амрен? Вы не рассказали.

– Все было хорошо.

Я сжала губы.

– Что случилось?

– Она привела меня в комнату, наполненную сокровищами. Странными предметами. И они... – она потянула за облегающий рукав своего платья. – Некоторые из них хотели причинить нам боль. Как если бы они были живыми – имели сознание. Как... как во всех тех историях и лжи, которые нам скармливали за стеной.

– С тобой все в порядке?

Я не нашла никаких признаков повреждений на их обоих, и ни одна из них ничего не сказала –

– Это была тренировка. С формой магии, предназначенной для отпугивания злоумышленников, – она будто отвечала урок. – Как это будет со стеной. Она хотела, чтобы я разрушила их защиту – нашла слабые места.

– И исправила их?

– Просто нашла слабые места. Починка – другое дело, – сказала Нэста, ее глаза смотрели вдаль, когда она нахмурились, глядя на все еще открытые книги на низком столике перед камином.

Я вздохнула.

– Ну... хоть это прошло хорошо.

Ее взгляд снова заострился.

– У меня не получилось. Ни разу. Так что нет. Это не прошло хорошо.

Я не знала, что сказать. Сочувствие, вероятно, не дало мне промолчать. Так что я решила пойти другой дорогой.

– Нам нужно что-то делать с Элейн.

Нэста застыла.

– И какой выход ты видишь? Позволить твоему мейту забраться в ее разум, чтобы изменить существующее положение вещей?

– Я никогда этого не сделаю. Не думаю, что Рис вообще может... исправлять такие вещи.

Нэста шагнула к темному камину.

– У всего есть цена. Может, ценой ее молодости и бессмертия стала частичная потеря рассудка.

У меня подогнулись колени, и я села на мягкий диван.

– Какова была твоя цена?

Нэста остановилась.

– Возможно, видеть страдания Элейн – в то время, как я сама цела и невредима.

Я поднялась на ноги.

– Нэста –

– Не беспокойся.

Но я догнала ее, когда она уже шагала по лестнице. По ней спускался Люсьен – и вздрогнул при виде Нэсты.

Он отошел, чтобы она смогла пройти, и она пронеслась мимо его. От взгляда на его напряженное лицо я замерла – и вернулась в гостиную.

Я плюхнулась в ближайшее кресло, с удивлением обнаруживая, что на мне все еще мое черное платье, когда ткань оцарапала мою голую кожу. Как давно мы вернулись из Высеченного Города? Полчаса назад? Меньше? Разве я ходила в Тюрьму этим утром?

Было похоже, что прошли дни. Я опустила голову на расшитую спинку кресла и наблюдала, как Люсьен сел на подлокотник ближайшего дивана.

– Долгий день?

Я заворчала в ответ.

Его металлический глаз сощурился.

– Я думал, что Тюрьма – еще один миф.

– Ну, это не так.

Он взвесил тон, с которым я это произнесла, и скрестил руки.

– Позволь мне что-нибудь сделать. С Элейн. Я слышал – из своей комнаты. Было бы неплохо показать ее лекарю. Чтобы он обследовал ее снаружи и внутри.

Я так устала, что едва смогла сказать:

– Ты думаешь, что из-за Котла она сошла с ума?

– Я думаю, что она прошла через что-то ужасное, – осторожно возразил Люсьен. – И не помешает, чтобы ваш лучший целитель осмотрел ее.

Я потерла лицо рукой.

– Хорошо, – я запнулась.

– Завтра с утра.

Мне удалось слегка кивнуть и, собравшись с силами, встать с кресла. Тяжесть – во мне была прежняя тяжесть. Будто я могу проспать сотни лет, и этого будет недостаточно.

– Пожалуйста, расскажи мне, – сказал Люсьен, когда я переступила порог фойе. – Что скажет целитель. И если – если тебе что-то от меня нужно будет.

Слова покинули меня, и я в последний раз кивнула ему.

Я знала, что Нэста не спит, когда проходила мимо ее комнаты. Знала, что она слышала весь наш разговор благодарю слуху Фэ. И знала, что она слышит, как я остановилась у комнаты Элейн, разок постучала и толкнула дверь головой, чтобы увидеть, как она спит – дышит.

Я послала Мадж, целительнице, которую обычно предпочитал Рисанд, просьбу прийти на следующий день к одиннадцати часам. Я не объяснила, зачем или к кому. Затем пошла в свою спальню, заползла на матрас и заплакала.

Я даже не знала, почему.

Сильные широкие руки прошлись по моей спине, и я открыла глаза и увидела, что комната совершенно черная, а Рисанд сидит на матрасе рядом со мной.

– Хочешь что-нибудь поесть? – его голос был мягким, осторожным.

Я не подняла голову с подушки.

– Я снова чувствую... тяжесть, – выдохнула я разбитым голосом.

Риса ничего не сказал и обнял меня. Он все еще был в своем камзоле, будто только что пришел оттуда, где разговаривал с Кассианом.

В темноте я вдохнула его запах, наслаждаясь его теплотой.

– Ты в порядке?

Рис долго молчал.

– Нет.

Я обняла его, сильно прижимая к себе.

– Я должен был найти другой выход, – сказал он.

Я провела пальцами по его шелковистым волосам.

Рис прошептал:

– Если бы она... – он громко сглотнул. – Если бы появилась у этого дома... – я знала, о ком он говорит. – Я бы убил ее. Даже не выслушав ее. Я бы убил ее.

– Я знаю, – я бы тоже так сделала.

– Ты спросила меня в библиотеке, – прошептал он. – Почему я... Почему я все тяжести стараюсь взять на себя. Из-за сегодняшнего вечера. Из-за вида плачущей Мор. Я сделал плохой выбор. Пытался найти какой-то другой выход из того дерьма, в котором мы сейчас.

И при этом потерял что-то – Мор потеряла что-то.

Мы сидели, обнявшись, в тишине в течение нескольких минут.

Часов. Две души, обвившиеся в темноте. Я опустила свои щиты, полностью впуская его. Его сознание обвило мое.

– Ты рискнешь взглянуть в него – в Уроборос? – спросила я.

– Пока еще нет, – сказал Рис, сжимая меня сильнее. – Еще нет.

ГЛАВА

На следующее утро я еле вылезла с постели.

Амрен сказала, что Костерез не захочет быть привязанным к телу Фэ – она утверждала это. Но попробовать не помешает. Если это даст нам хоть маленький шанс не дать Рису пожертвовать всем...

Когда я проснулась, его уже не было. Стиснув зубы, я надела свои кожи и рассеялась к Дому Ветра.

Я подготовила свои крылья, когда попала под охрану, защищающую его, и сумела спланировать на тренировочный ринг на его плоской верхушке.

Кассиан уже ждал, положив ладони на бока. Наблюдая, как я спускаюсь...

Слишком быстро. Моя нога скользнула по грязи, я подпрыгнула...

– Обратное сальто.

Его предупреждение прозвучало слишком поздно.

Я врезалась в алую стену, прежде чем впечаталась лицом в красноватую скалу, но – клянусь, моя гордость пострадала так же, как и мои ладони, когда я отшатнулась назад, и крылья были слишком громоздкими за моей спиной. Плечи Кассиана дрожали от смеха, и в ответ я показала ему неприличный жест.

– Если ты так идешь на посадку, то убедись, что посадочного места достаточно.

Я нахмурилась.

– Урок усвоен.

– Или пространство, чтобы сделать вираж и кружиться, пока не замедлишься...

– Я поняла.

Кассиан поднял руки, но веселье исчезло с его лица, когда он смотрел, как я расправляю крылья и подхожу к нему.

– Ты хочешь сегодня пожестче или полегче?

Не думаю, что другие отдавали ему должное – за то, что он подмечал перемены в эмоциональном состоянии. Чтобы командовать легионами, полагаю, ему нужно видеть такие вещи, оценивать, когда его солдаты или враги сильны, разбиты или сломлены.

Я заглянула внутрь себя, туда, где сейчас были зыбучие пески, и сказала:

– Жестче. Я хочу уползать отсюда.

Я сняла кожаную куртку и закатала рукава своей белой рубашки.

Кассиан окинул меня оценивающим взглядом. Он пробормотал:

– Мне это тоже помогает – физическая активность, тренировки, – он расправил плечи, когда я начала разминаться. – Это всегда помогает мне сосредоточиться и овладеть собой. И после вчерашнего вечера... – он завязал свои темные волосы. – Мне определенно это нужно.

Я разминала ноги, и мышцы ныли от растяжки.

– Полагаю, способы преодоления этого бывают и похуже.

Кривая ухмылка.

– Действительно.

Последующий урок Азриэля состоял в том, чтобы стоять на ветру и пытаться запомнить его инструкции о потоках воздуха, и том, как тепло и холод могут формировать ветер и задавать скорость. Несмотря на это, он был тихим – отстраненным. Даже по его меркам.

Я ошиблась, спросив его, говорил ли он с Мор после того, как она ушла прошлым вечером.

Нет, он этого не делал. И все.

Даже если он все еще сжимал свою ладонь. Словно вспоминая ощущение руки, которую она вырвала из его прикосновения на той встрече. Снова и снова. Я не осмелилась сказать ему, что он сделал правильный выбор – что, возможно, ему следует поговорить с Мор, а не позволять чувству вины съедать его. Между ними двоими было много всего, и я не влезала в это.

Я действительно почти ползла к тому времени, как возвращалась в городской дом через несколько часов, обнаружив Мор за обеденным столом, жующую огромное печенье, которое она купила по пути сюда.

– Выглядишь так, словно по тебе прошелся табун лошадей, – сказала она, жуя.

– Отлично, – сказала я, забирая у нее печенье и доедая его.

Она вскрикнула от возмущения, но щелкнула пальцами, и на гладком столе перед ней появилась тарелка с нарезанной дыней с кухни.

Прямо на стопке того, что выглядело как письма в разной почтовой бумаге.

– Что это? – спросила я, вытирая крошки со рта.

– Первые ответы Высших Лордов, – сладко сказала она, беря дольку зеленого фрукта и откусывая от него кусок.

Ни намека на вчерашние ярость и страх.

– Что приятного, хмм?

– Утром пришло первое письмо от Гелиона. Если читать между строк, то я думаю, он говорит, что хочет... присоединиться к нам.

Я выгнула брови.

– Это же хорошо – не так ли?

Она пожала плечами.

– Мы не беспокоились на счет Гелиона. Два других... – она закончила с дыней, дожевывая. – Тэсан говорит, что он придет только если встреча будет проходить в действительно нейтральном и безопасном месте. Каллиас... он никому из нас не доверяет после... Подгорья. Он хочет взять вооруженную стражу.

День, Рассвет и Зима. Наши ближайшие союзники.

– Ни слова от других? – у меня внутри все сжалось.

– Нет. Весна, Осень и Лето все еще не прислали ответы.

– До встречи осталось мало времени. Что, если они вообще не ответят?

У меня не хватило духу спросить, сдержит ли Эрис данное слово и убедится, что его отец придет – и присоединится к нам. Не тогда, когда ее лицо светится.

Мор взяла еще кусочек дыни.

– Тогда нам придется решить, будем ли мы с Рисом тащить их за шкирку на встречу, или просто проведем ее без них.

– Я бы выбрала второй варИанф, – нахмурилась Мор.

– Первый, – пояснила я, – не поспособствует заключению союза.

Хотя я удивлена, что Тарквин не ответил. Даже с его кровавой враждой с нами... Мужчина, которого я встретила, которым все еще восхищалась... Конечно, он бы захотел вступить в союз против Хайберна. Если только теперь он не захочет объединиться с ним, чтобы убедиться, что мы с Рисом навсегда будем стерты с лица Земли.

– Посмотрим, – сказала Мор.

Я выдохнула через нос.

– О прошлом вечере –

– Все хорошо. Это ничего, – быстрота ее речи говорила обратное.

– Это не ничего. Ты вполне можешь себя так чувствовать.

Мор взбила свои волосы.

– Ну, это не поможет нам выиграть войну.

– Нет. Но... я не знаю, что сказать.

Мор долго смотрела в окно.

– Я понимаю, почему Рис сделал это. Ситуацию, в которой мы оказались. Эрис... Ты знаешь, какой он. И если он действительно угрожал рассказать о твоих способностях отцу... Упаси Мать, я бы заключила такую же сделку с Эрисом, чтобы Берон не охотился на тебя, – в моей груди что-то расслабилось при этих словах. – Это просто... Мой отец знал – опять услышав об этом месте, он, вероятно, понял, что оно значит для меня. Для моего отца нет другой цены за помощь в этой войне. Нет. Рис тоже это знал. Пытался привести Эриса, чтобы подсластить сделку с моим отцом – и, возможно, избежать того, что произойдет с Веларисом.

Я подняла брови в немом вопросе.

– Мы говорили – Рис и я. Этим утром. Пока Кассиан надирал тебе задницу.

Я фыркнула.

– А что с Азриэлем?

Хорошо, что я решила не вмешиваться.

Мор снова принялась за дыню.

– Аз... У него был сложный выбор, когда Эрис нашел его. Он... – она закусила губу. – Я не знаю, почему ожидала, что он будет на моей стороне, почему это застигло меня врасплох.

Я сдержала себя, чтобы не предложить ей рассказать ему об этом. Мор пожала плечами.

– Это просто... все это застало меня врасплох. И я никогда не буду рада ни одному из тех условий, но... Мой отец победит, Эрис победит, все мужчины вроде них победят, если я позволю этому задеть меня. Если я позволю этому влиять на мое счастье, мою жизнь. Мои отношения со всеми вами, – она вздохнула, глядя в потолок. – Я ненавижу войну.

– Я тоже.

– Не только из-за смерти и ужаса, – продолжила Мор. – Но из-за того, что она делает с нами. Этих решений.

Я кивнула, даже если только начинала понимать. Выбор и стоимость.

Я открыла рот, но тут открылась входная дверь. Я взглянула на часы в гостиной. Правильно. Лекарь.

Сегодня утром я сказала Элейн, что Маджа придет к ней в одиннадцать, и получила уклончивый ответ. Но, полагаю, это лучше, чем прямой отказ.

– Ты откроешь дверь или это сделать мне?

Из-за дерзости вопроса Мор я показала ей неприличный жест, но когда я встала со стула, она схватила меня за руку.

– Если тебе что-то понадобится... Я буду здесь.

Я благодарно улыбнулась Мор.

– Как и я.

Она все еще улыбалась мне, когда я глубоко вздохнула, прежде чем направиться к двери.

Целительница ничего не обнаружила.

Я поверила ей – хотя бы потому, что Маджа была одной из немногих увиденных мною Высших Фэ с морщинами на темной коже и волосами цвета морской пены из-за возраста. Ее карие глаза все еще были ясны и горели внутренним теплом, и ее узловатые руки не тряслись, когда она обследовала тело Элейн, пока моя сестра терпеливо лежала на кровати, ничего не говоря.

Магия, сладкая и холодная, исходила от женщины, заполняя спальню Элейн. И когда она мягко обхватила руками голову Элейн, а я вздрогнула, Маджа лишь слегка улыбнулась, оборачиваясь на меня через свое худое плечо, и сказала, чтобы я расслабилась.

Нэста, наблюдая за происходящим из угла, молчала.

После долгой минуты Маджа попросила нас помочь приготовить для Элейн чай, при этом выразительно глядя на дверь. Мы обе приняли ее приглашение и оставили нашу сестру в ее солнечной комнате.

– Вы хотите сказать, что с ней что-то не так? – прошептала Нэста, когда старая женщина потянулась к лестничным перилам, чтобы помочь себе спуститься.

Я держалась рядом с ней, чтобы ей если понадобится поддержка, я могла обхватить рукой ее локоть.

Маджа, напомнила я себе, вылечила Кассиана и Азриэля – и бесчисленное количество ранений до этого. Во время Войны она лечила крылья Риса. Она выглядела старой, но я не сомневалась в ее выдержке – и непреклонной воле помогать своим пациентам.

Маджа не соизволила ответить Нэсте, пока мы не спустились. Люсьен уже ждал в гостиной, Мор все еще была в столовой. Оба подскочили на ноги, но остались в комнатах, подходя к фойе.

– Я хочу сказать, – наконец сказала Маджа, оценивая Нэсту, а потом меня, – что я не нашла у нее никаких повреждений. С ее телом все хорошо – она слишком худая, и ей нужно больше есть и бывать на свежем воздухе, но ничего плохого. А что касается ее разума... Я не могу попасть в него.

Я моргнула.

– У нее щит?

– Ее сделал Котел, – сказала целительница, снова смотря на Нэсту. – Вы не похожи на нас. Я не могу попасть в места, на которых он оставил глубокий след.

Разум. Душа. Она бросила на меня предупреждающий взгляд.

– Я бы и не пробовала на вашем месте, Леди.

– Но вы думаете, что с ней что-то не так, даже если нет признаков? – спросила Нэста.

– Я уже видела людей, переживших эмоциональные потрясения. Ее симптомы могут быть вызваны многочисленными невидимыми ранами. Но... она также была Сделана тем, что я не понимаю. Разве с ней что-то не так? – размышляла Маджа. – Мне не нравятся эти слова – не так. Другая, возможно. Измененная.

– Нужна ли ей какая-то помощь в дальнейшем? – сказала Нэста сквозь зубы.

Старая целительница указала подбородком на Люсьена.

– Посмотрите, что он может сделать. Если кто-то и может почувствовать, что что-то не так, то это мейт.

– Как.

Слово было произнесено как приказ.

Я хотела было предупредить Нэсту, чтобы она была повежливей, но Маджа сказала моей сестре, словно маленькому ребенку:

– Связь мейтов. Это мост между душами.

Из-за тона, с которым эти слова были сказаны, моя сестра напряглась, но Маджа уже ковыляла к выходу. Она сказала Люсьену:

– Попробуй посидеть с ней. Просто поговорить – почувствовать. Посмотрим, что ты сможешь узнать. Но не дави на нее.

Затем она исчезла.

Я повернулась к Нэсте.

– Немного уважения, Нэста –