Текст книги "Двор Крыльев и Гибели (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

Я обменялась взглядом с Кассианом, и мы оба пожали плечами, глядя на Костереза.

– Посмотрим, – сказала я, прежде чем мы ушли.

Мы с Кассианом сидели на валуне, возвышающимся над серебряным источником, дыша холодным туманным воздухом. Тюрьма нависла над нашими спинами, ее ужасные размеры скрывали горизонт.

– Ты сказал, что знал, что Костерез был старым богом, – тихо сказала я, размышляя. – Ты знал, что он был богом смерти?

Лицо Кассиана было напряжено.

– Я догадывался.

Когда я выгнула бровь, он пояснил:

– Он вырезает смерти на костях. Видит их. Наслаждается ими. Это было несложно понять.

Я задумалась.

– Это Рис предложил тебе пойти сюда со мной или ты сам вызвался?

– Я хотел пойти. Но Рис... он тоже догадывался.

Потому что то, что мы видели в глазах Нэсты в тот день...

– Подобное притягивает подобное, – прошептала я.

Кассиан кивнул.

– Не думаю, что даже Костерез знает, что такое Нэста. Но я хотел увидеть это – на всякий случай.

– Почему?

– Я хочу помочь.

Этого ответа было достаточно.

Мы замолчали, а вода в источнике журчала, мчась мимо нас.

– Будешь ли ты бояться ее, если Нэста окажется Смертью? Или она будет источником ее силы?

Кассиан долго молчал.

Наконец он сказал:

– Я воин. И всю свою жизнь иду бок о бок со Смертью. Я бы больше испугался за нее, владеющую этой силой. Но не боялся бы ее.

Он подумал и через секунду добавил:

– Ничего в Нэсте не испугает меня.

Я сглотнула и сжала его руку:

– Спасибо.

Не уверена, почему я вообще это сказала, но он все равно кивнул.

Я почувствовала его до того, как он появился, искра поцелованной звездами радости вспыхнула во мне в тот же момент, как Рис вышел из воздуха.

– Ну и?

Кассиан спрыгнул с валуна, протягивая руку, чтобы помочь мне.

– Тебе не понравиться то, что он попросил.

Рис протянул обе руки, чтобы рассеять нас в Веларис.

– Если он хочет необычную обеденную посуду, то он получит ее.

Ни Кассиан, ни я не рассмеялись, когда оба потянулись к протянутым рукам Риса.

– Лучше тебе воспользоваться своими навыками ведения переговоров сегодня вечером, – сказал Кассиан моему мейту, прежде чем мы растворились в тени.

ГЛАВА

24

Когда мы вернулись в летнюю жару городского дома, Кассиан и Азриэль вытягивали палочки, чтобы решить, кто сегодня останется в Веларисе.

Оба хотели присоединиться к нам в Высеченном Городе, но кто-то должен был охранять город – часть их давнишнего соглашения. И кто-то должен был охранять Элейн, хотя я, конечно, не собиралась рассказывать об этом Люсьену. Кассиан, ругался и злился, когда вытянул короткую палочку, и Азриэль лишь похлопал его по плечу, прежде чем отправиться в Дом для приготовлений.

Я последовала за ним минутой позже, поручая Кассиану рассказать Рису все, что сказал Костерез. Что он хотел.

Было два человека, которых я должна была увидеть в Доме до отъезда. Мне следовало проверить Элейн раньше, следовало помнить, что ее свадьба должна была произойти через несколько дней, но... я проклинала себя за то, что забыла об этом. А что касается Люсьена... Мне не причинит боль, говорила я себе, слежка за его передвижениями. За тем, как прошел его вчерашний разговор с Азриэлем. Мне нужно убедиться, что он помнит о правилах, которые мы установили.

Но пятнадцатью минутами позднее, я старалась не вздрагивать, когда шла по залам Дома Ветра. Хорошо, что Азриэль ушел вперед. Я рассеялась в небо над самым высоким балконом – и когда я поняла, что сейчас подходящее время, чтобы попрактиковаться в полете, я призвала крылья.

И упала через двадцать футов на твердый камень.

Сильный ветер не дал мне упасть так, чтобы переломать кости, но оба колена и моя гордость были сильно ушиблены моим лишенным изящества кувырком в воздухе.

По крайней мере, этого никто не видел.

К тому времени, как я нашла Элейн в семейной библиотеке, моя чопорная хромающая походка, по крайней мере стала более плавной.

Элейн все еще смотрела в окно, но она была не в своей комнате.

Нэста читала на своем обычном месте, одним глазом смотря на Элейн, а вторым – на книгу, лежащую у нее на коленях. Когда я проскользнула через резные деревянные двери, только Нэста посмотрела на меня.

Я прошептала:

– Привет, – и закрыла за собой двери.

Элейн не повернулась. На ней было бледно-розовое платье, которое немного дополняло ее болезненного цвета кожу, ее золотисто-коричневые волосы свободными крупными локонами струились по ее спине.

– Прекрасный день, – сказала я им.

Нэста выгнула свою изящную бровь.

– Где твой зверинец друзей?

Я окинула ее суровым взглядом.

– Эти друзья предложили вам убежище и удобства.

И обучение – или что бы там ни делала Амрен.

– Ты готова к сегодняшнему вечеру?

– Да.

Нэста просто продолжила читать свою книгу. Полностью игнорируя.

Я слегка фыркнула, что, как я знала, разозлит ее, и направилась к Элейн. Нэста следила за каждым шагом, пантера, готовящаяся напасть при малейшей опасности.

– На что ты смотришь? – спросила я Элейн, сохраняя мягкий, обычный тон.

Ее лицо было бледным, губы обескровлены. Но они двигались – едва – когда она сказала:

– Теперь я могу видеть очень далеко. Весь путь до моря.

Действительно, вдалеке, за Сидрой, блестело море.

– Привыкание к этому займет некоторое время.

– Я слышу твое сердцебиение – если буду внимательно слушать. И ее сердцебиение я тоже могу слышать.

– Ты можешь научиться заглушать звуки, которые тебя беспокоят.

Я так сделала – у меня был один такой звук. Интересно, сделала ли так Нэста, или они обе страдают, слушая сердцебиение друг друга днем и ночью. Я не посмотрела на свою сестру, чтобы подтвердить это.

Наконец, глаза Элейн скользнули к моим. Впервые она так сделала.

Даже зачахшая от горя и отчаяния, красота Элейн была удивительной. Ее лицо могло поставить на колени королей. И все же в нем не было радости. Не было света. Не было жизни.

Она сказала:

– Я слышу море. Даже ночью. Даже во сне. Грохот моря – и крики огненной птицы.

Было сложно не посмотреть на Нэсту. Даже городской дом был слишком далеко, чтобы можно было услышать звуки с самого близкого побережья. А что касается огненной птицы...

– В моем другом доме есть сад, – сказала я. – Я бы хотела, чтобы ты присматривала за ним, если только сама захочешь.

Элейн снова повернулась к окну, залитому солнечным светом, и свет заиграл на ее волосах.

– Я услышу, как земляные черви копаются в земле? Или как растут корни? Прилетит ли на дерево огненная птица, чтобы наблюдать за мной?

Не уверена, что должна была ответить. Сложно было не задрожать.

Но словила взгляд Нэсты, замечая вспышку боли на ее лице, прежде чем она снова скрыла свои чувства за маской холодности.

– Есть книга, которую ты должна помочь мне найти, Нэста, – сказала я, указывая взглядом на стеллажи слева от меня.

Достаточно далеко, чтобы уединиться, но достаточно близко, чтобы оставаться поблизости, если Элейн что-нибудь понадобиться. Сделать что-то.

Что-то треснуло внутри меня, когда взгляд Нэсты тоже переместился на окно, перед которым сидела Элейн.

Чтобы проверить, как и я это сделала, можно ли открыть их с легкостью.

К счастью, они были надежно запечатаны, вероятно, как защита от некоторых беспечных дураков, забывших закрыть их, отчего пострадают книги. Таких, как Кассиан.

Нэста молча отложила свою книгу и последовала за мной в небольшой лабиринт стеллажей, мы обе прислушивались к происходящему в читальной зоне.

Когда мы были достаточно далеко, я установила вокруг нас щит из твердого воздуха. Чтобы за его пределы не выходил звук.

– Как ты заставила ее покинуть ее комнату?

– Я не делала этого, – сказала Нэста, прислонившись к стеллажу и скрестив руки. – Я нашла ее здесь. Когда я проснулась, ее не было в кровати.

Нэста, должно быть, запаниковала, обнаружив ее комнату пустой –

– Она что-нибудь ела?

– Нет. Вчера мне удалось заставить ее выпить немного бульона. От остального она отказалась. Весь день она говорит этими полузагадками.

Я провела рукой по волосам, вытягивая прядь из косы.

– Случилось ли что-то, чтобы вызвать...

– Я не знаю. Я проверяю ее каждые несколько часов, – Нэста стиснула зубы. – Хотя вчера меня не было дольше, чем обычно.

Пока она тренировалась с Амрен. Рис сообщил мне, что к концу тренировки простейшие щиты Нэсты были достаточно прочными, чтобы Амрен сочла мою сестру готовой к сегодняшнему вечеру.

Но там, под ее холодным поведением – вина. Паника.

– Сомневаюсь, что что-то случилось, – быстро сказала я. – Может, это просто... часть процесса восстановления. Ее приспосабливание к тому, что она стала Фэ.

Нэста не выглядела убежденной.

– У нее есть силы? Как у меня.

И что же это за силы, Нэста?

– Я не знаю. Я так не думаю. Если только это не первый признак проявления чего-то.

Было сложно не добавить, если бы ты рассказала о произошедшем в Котле, то, возможно, мы бы поняли это получше.

– Дадим ей день или два – посмотрим, что произойдет. Поправиться ли она.

– Почему бы не посмотреть сейчас?

– Потому что через несколько часов мы отправимся в Вытесанный Город. И ты, кажется, не хотела, чтобы мы вмешивались в твои дела, – сказала я ей так беспристрастно, как смогла. – Не сомневаюсь, что Элейн тоже этого не хочет.

Нэста посмотрела на меня, на ее лице ни проблеска эмоции, и коротко кивнула.

– Ну, по крайней мере, она вышла из комнаты.

– И встала со стула.

Мы обменялись быстрыми спокойными взглядами.

Но потом я сказала:

– Почему ты не хочешь тренироваться с Кассианом?

Нэста выпрямилась.

– Почему я должна тренироваться именно с Кассианом? Почему не с другими?

– Азриэль?

– Он, или та блондинка, которая все никак не заткнется.

– Если ты имеешь в виду Мор...

– И почему я вообще должна тренироваться? Я не воин, и не хочу им быть.

– Это сделает тебя сильнее –

– Есть много видов силы, кроме способности махать мечом и отнимать жизни. Так мне вчера сказала Амрен.

– Ты сказала, что хочешь, чтобы твои враги умерли. Почему бы не убить их самой?

Она посмотрела на свои ногти.

– Зачем беспокоиться, если кто-то другой может сделать это для меня?

Я сдержала порыв потереть виски.

– Мы –

Но открылись двери в библиотеку, и я полностью сняла свой барьер из твердого воздуха, услышав стук шагов, а потом резкое их прекращение.

Я схватила руку Нэсты, чтобы она не двигалась, когда прозвучал голос Люсьена:

– Ты – ты покинула комнату.

Нэста ощетинилась, сверкнули ее зубы. Я сильнее сжала ее руку, и сделала новые воздушные стены вокруг нас – сдерживая ее в их пределах.

Недели уединения Элейн никак не улучшили ее состояние. Возможно, полузагадки были доказательством этого. И даже если Люсьен прямо сейчас нарушает правила, которые мы установили –

Еще шаги – без сомнения, к тому месту, где Элейн стоит у окна.

– Я... могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

Я никогда не слышала, чтобы голос моего друга был таким мягким. Таким осторожным и обеспокоенным.

Возможно, это делало меня низкой негодяйкой, но я выстрелила своим сознанием к нему. В него.

И затем я была в его теле, в его голове.

Слишком худая.

Она, должно быть, вообще не ест.

Как она вообще стоит?

Мысли кружились у него в голове, одна за одной. Его сердце яростно колотилось, и он не посмел сдвинуться со своего места в пяти футах от нее. Она все еще не повернулась к нему, но разрушительные последствия ее голодовки были достаточно очевидны.

Прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, попробовать ее –

Инстинкты были как течение реки. Он сжал руки, удерживая их по бокам.

Он не ожидал, что она будет здесь. Другая сестра – гадюка – возможно, но он готов был рискнуть. Кроме вчерашнего разговора с Говорящим с тенями – который был почти таким же нервным, как он и ожидал, хотя Азриэль казался довольно приличным мужчиной – он был заперт в этом обдуваемом ветрами Доме два дня. Мысль об еще одном заставила рискнуть его нарваться на гнев Рисанда.

Он просто хотел прогуляться – и взять пару книг. Прошло много времени с тех пор, как у него было время для чтения, не говоря уже о том, чтобы делать это для удовольствия.

Но там была она.

Его мейт.

Она была совсем не как Джесминда.

Джесминда была смехом и шалостями, слишком дикая и свободная, чтобы ее удерживала деревенская жизнь, в которой она родилась. Она дразнила его, насмехалась над ним – соблазняла его так основательно, что он даже не хотел никого другого. Она видела его не как седьмого сына Высшего Лорда, а как мужчину. Любила его без сомнений и колебаний. Она выбрала его.

Элейн просто... свалилась на него.

Он взглянул на чайный сервиз на низком столике.

– Смею предположить, что одна из этих чашек принадлежит твоей сестре.

Действительно, на стуле, на котором обычно сидела гадюка, была отброшенная книга. Помоги Котел тому мужчине, чье сердце она пленит.

– Не возражаешь, если я возьму одну?

Он пытался звучать непринужденно – спокойно. Даже когда его сердце все колотилось и колотилось, так быстро, что он думал, что его вырвет на очень дорогой, очень старый ковер. Из Санграва, как указывают узоры и краски.

У Рисанда было много качеств, но у него определенно был хороший вкус.

Все это место было украшено обдуманно и с элегантностью, стремясь к комфорту, а не пытаясь удушить обстановкой.

Он не хотел признавать, что ему это нравиться. Не хотел признавать, что считает этот город красивым.

Эта группа людей, которые теперь утверждали, что являются новой семьей Фейры... Это было тем, на что, как он думал давным-давно, будет похожа жизнь во дворе Тамлина.

Боль, словно удар по груди, прошла сквозь него, но он пересек ковер. Он заставил свои руки не дрожать, пока он наливал чай в чашку и садился в кресло, расположенное напротив кресла Нэсты.

– Здесь есть тарелка с печеньем. Хочешь несколько?

Он не ожидал, что она ответит, и решил подождать еще минуту, прежде чем встать с кресла и уйти, благополучно избежав возвращения Нэсты.

Но его внимание привлек солнечный свет, падающий на золото – и Элейн медленно повернулась, отворачиваясь от окна.

Он не видел ее лицо полностью с того дня в Хайберне.

Тогда оно было напряженным и испуганным, потом совершенно пустым и ошеломленным, ее волосы разметались, ее губы посинели от холода и шока.

Глядя на нее сейчас...

Да, она была бледной. Безучастность все еще сглаживала ее черты.

Но он не мог дышать, когда она полностью повернулась к нему.

Она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.

Предательство, тошнотворное и жирное, скользнуло по его венам. Однажды он сказал то же самое Джесминде.

Но даже когда позор поглотил его, слова, чувства пели, Моя. Ты моя, а я твой. Мейт.

Ее глаза были карие, цвета оленьей шерсти. И он мог бы поклясться, что в них что-то вспыхнуло, когда их взгляды встретились.

– Кто ты?

Даже без разъяснений он знал, что она осведомлена о том, кем он является для нее.

– Я Люсьен. Седьмой сын Высшего Лорда Осеннего Двора.

И абсолютная пустота. Он рассказал все, что знал, Говорящему с тенями – о своих выживших братьях, о своем отце. Его мать... он скрыл некоторые детали, не относящиеся к делу и совершенно личные. Все остальное – ближайшие союзники его отца, самые коварные придворные и лорды... Он рассказал все. Конечно, информация была устаревшей, но когда он эмиссаром, по полученной информации, он знал, что особо ничего не изменилось. В любом случае, они действовали так же в Подгорье. И после того, что случилось с его братьями несколько дней назад... Он не чувствовал вины, когда рассказывал Азриэлю все, что знал. Ничего из того, что он чувствовал, когда смотрел на юг – в сторону обоих дворов, которые он называл домом.

Долгое время лицо Элейн не двигалось, но эти глаза, казалось, немного сосредоточились.

– Люсьен, – наконец сказала она, и он сжал свою чашку, чтобы не содрогнуться от звука своего имени на ее губах. – Из рассказов моей сестры. Ее друг.

– Да.

Но Элейн медленно моргнула.

– Ты был в Хайберне.

– Да.

Это было всем, что он мог сказать.

– Ты предал нас.

Он хотел бы, чтобы она вытолкнула его за окно, перед которым стояла.

– Это... это было ошибкой.

Ее глаза были искренними и холодными.

– Я должна была выйти замуж через несколько дней.

Он боролся с нахлынувшей яростью, с иррациональной нуждой найти мужчину, которому она была обещана, и разорвать его на кусочки. Слова были скрипом, когда вместо этого он сказал:

– Я знаю. Мне жаль.

Она не любит его, не хочет его, не нуждается в нем. Невеста другого мужчины.

Жена смертного мужчины. Или должна была ей стать.

Она отвела взгляд – в сторону окон.

– Я слышу твое сердце, – тихо сказала она.

Он не был уверен, что ему ответить, поэтому ничего не сказал, и выпил свой чай, даже если это обожгло ему рот.

– Когда я сплю, – прошептала она, – я слышу биение твоего сердца, даже сквозь камни.

Она склонила свою голову, будто панорама города могла дать какой-то ответ.

– А ты можешь слышать мое?

Он не был уверен, действительно ли она обращалась к нему, но сказал:

– Нет, леди. Я не могу.

Ее слишком тонкие плечи, казалось, загнулись.

– Никто никогда не может. Никто даже не смотрит – не по-настоящему.

Колючие слова. Ее голос спустился до шепота.

– Он мог. Он видел меня. Но сейчас он не будет этого делать. 

Ее пальцы коснулись железного кольца на ее пальце.

Кольцо другого мужчины, еще один признак того, что она обещана...

Этого было достаточно. Я услышала достаточно, узнала достаточно. Я ушла из сознания Люсьена.

Нэста смотрела на меня, даже когда ее лицо менялось в цвете при каждом слове, произнесенном ими.

– Ты когда-нибудь влезала в мою –

– Нет, – прохрипела я.

Как она узнала о том, что я сделала, я даже не хотела спрашивать. Не тогда, когда я опустила щит вокруг нас и направилась в гостиную.

Люсьен, без сомнений услышавший наши шаги, покраснел, когда посмотрел на нас с Нэстой. Никакого намека на то, что я влезла в его сознание. Пробралась сквозь него как бандит ночью. Я запихнула подальше слабую тошноту.

Моя старшая сестра сказала ему:

– Выметайся.

Я стрельнула по Нэсте взглядом, но Люсьен встал.

– Я пришел за книгой.

– Ну так найди ее и уходи.

Элейн лишь уставилась в окно, ни о чем не подозревая – или не заботясь об этом.

Люсьен не направился к стеллажам. Он просто пошел к открытым дверям. Он остановился прямо между ними и сказал мне и Нэсте:

– Ей нужен свежий воздух.

– Мы сами решим, что ей нужно.

Могла бы поклясться, что его ярко-красные волосы мерцали как расплавленный металл, когда он потерял самообладание. Но они побледнели, его красновато-коричневый глаз посмотрел на меня.

– Отведите ее к морю. Отведите ее в какой-нибудь сад. Но выведите ее из этого дома на час или два.

Затем он ушел.

Я посмотрела на своих сестер. Заточенных здесь, высоко над миром.

– Сейчас же вы переезжаете в городской дом, – сказала я им и Люсьену, который остановился в темном коридоре снаружи.

Нэста, к моему удивлению, не возражала.

Как и Рис, когда я послала ему по связи свой приказ, прося его, Кассиана и Азриэля помочь им с переездом. Нет, мой мейт только пообещал выделить моим сестрам две комнаты дальше по коридору, по другую сторону лестницы. И третью для Люсьена – на нашей стороне коридора. Вдали от комнаты Элейн.

Спустя тридцать минут Азриэль спускал Элейн, моя сестра молчала и никак не реагировала в его руках.

Нэста выглядела готовой сойти с балкона вместо того, чтобы позволить Кассиану, уже одетого и вооруженного для сегодняшней охраны городского дома, нести ее, так что я подтолкнула ее в сторону Риса, а Люсьена в сторону Кассиана, и сама взлетела.

Или попыталась – опять. Я парила около тридцати секунд, наслаждаясь очищающим визгом ветра, прежде чем мои крылья задрожали, моя спина напряглась, и падение стало невыносимо смертельным. Оставшуюся часть пути до городского дома я рассеивалась, и пока ждала их в гостиной, поправляла вазы и статуэтки.

Первым прибыл Азриэль, его теней не было видно, и моя сестра, бледная и золотистая в его руках. Он тоже был одет в свои иллирийские доспехи, и золотисто-коричневые волосы Элейн зацепились за черные чешуи доспехов на его груди и плечах.

Он осторожно опустил ее на ковер, потому что пронес ее на руках через входную дверь.

Элейн посмотрела на его спокойное серьезное лицо.

Азриэль слабо улыбнулся.

– Хочешь, я покажу тебе сад?

Она казалась такой маленькой перед ним, такой хрупкой в сравнении с его массивными боевыми кожами и широкими плечами. За ними выглядывали его крылья.

Но Элейн не отшагнула от него, не уклонилась от него, когда кивнула – лишь раз.

Азриэль с изящностью придворного предложил ей руку. Я не могла понять, смотрит она на его голубой Сифон или на кожу со шрамами под ним, когда она выдохнула:

– Прекрасно.

Золотисто-коричневые щеки Азриэля покраснели, но он с благодарностью склонил голову и повел мою сестру к задним дверям, залитым солнечным светом, которые вели в сад.

Мгновением позже Нэста протопала через парадную дверь, ее лицо было выдающегося зеленого оттенка.

– Мне нужен – туалет.

Я встретила взгляд Риса, когда он подошел к ней с засунутыми в карманы руками. Что ты сделал?

Он выгнул брови. Но я молча указала Нэсте на уборную комнату под лестницей, и она исчезла, хлопнув за собой дверью.

Я? Рис прислонился к нижней балке перил. Она жаловалась, что я намеренно лечу медленно. Так что я ускорился.

Появились Кассиан и Люсьен, оба не смотрели друг на друга. Но внимание Люсьена устремилось прямо назад по коридору, его ноздри раздулись, когда он учуял, где находится Элейн. И с кем она туда пошла.

Он издал низкий рык –

– Расслабься, – сказал Рис. – Азриэль не из тех, кто уводит чужих женщин.

Люсьен послал ему обжигающий взгляд.

К счастью, а может, и нет, звуки рвотных спазмов Нэсты заполнили тишину. Кассиан уставился на Риса.

– Что ты сделал?

– Я спросила его о том же, – сказала я, скрещивая руки. – Он сказал, что «ускорился».

Нэсту снова вырвало – и опять тишина.

Кассиан вздохнул, глядя в потолок.

– Она больше не будет летать.

Дверная ручка опустилась, и мы попытались – или, по крайней мере, мы с Кассианом попытались – притвориться, что не слышали ее. Лицо Нэсты все еще было зеленовато-бледное, но... Ее глаза горели.

Невозможно описать это пламя в ее глазах – и даже нарисовать его не получится.

Ее глаза все еще оставались такими же серо-голубыми, как и мои. И все же... Я могла думать лишь о расплавленной руде. Ртуть в огне.

Она шагнула к нам. Все ее внимание было приковано к Рису.

Кассиан случайно встал на ее пути, плотно сжав крылья. Расставив на ковре ноги. Боевая позиция – обычная, но... его Сифоны мерцали.

– Ты знала, – протянул Кассиан, – что в последний раз, как я дрался в этом доме, меня выставили отсюда на месяц?

Пылающий взгляд Нэсты скользнул к нему, все еще возмущенно – но с намеком на недоверие.

Он лишь продолжил:

– Конечно, это была вина Амрен, но никто мне не поверил. И никто не посмел прогнать ее.

Она медленно моргнула.

Но ее пылающий, расплавляющий взгляд стал смертным. Или таким смертным, как любой из нас мог быть.

Пока Люсьен не выдохнул:

– Что ты такое?

Казалось, Кассиан не мог осмелиться перевести свое внимание с Нэсты. Но моя сестра медленно посмотрела на Люсьена.

– Я заставила его дать что-то взамен, – сказала она с ужасающим спокойствием.

Котел. У меня волосы дыбом встали. Нэста пристально посмотрела на ковер, потом уставилась на стену.

– Я хочу пойти в свою комнату.

Понадобилось мгновение, чтобы понять, что она обращается ко мне. Я прочистила горло.

– Наверх по лестнице, потом направо. Вторая дверь. Или третья – какая тебе больше подойдет. Другая будет для Элейн. Нам нужно уйти через... – я покосилась на часы в гостиной, – два часа.

Слабый кивок был единственным выражением благодарности.

Мы смотрели, как она поднимается по лестнице, как ее лавандовое платье тянется за ней, одна ее тонкая рука обхватывает перила.

– Прости, – сказал Рис ей вдогонку.

Ее рука сжала поручень, даже с ее бледной кожей ее пальцы побелели, но она ничего не сказала, продолжая подниматься.

– Такое вообще возможно? – прошептал Кассиан, когда дверь в ее комнату закрылась. – Кто-то может взять что-то из сущности Котла?

– Похоже на то, – сказал Рис, размышляя, а потом сказал Люсьену: – Я так понял, что пламя в ее глазах не такое же, как твоя сила.

Люсьен покачал головой.

– Нет. Во мне ничего не отозвалось. Это было... Лед такой холодный, что он горел. Лед и все же... жидкость как пламя. Или пламя изо льда.

– Я думаю, что это смерть, – тихо сказала я.

Я уцепилась за взгляд Риса так, словно это было единственное, что удерживало меня в этом мире.

– Думаю, что эта сила – смерть. Смерть во плоти. Или любая сила, с которой Котел управляет такими вещами. Поэтому Костерез услышал это – услышал о ней.

– О Мать, – сказал Люсьен, проводя рукой по волосам.

Кассиан кивнул ему со всей серьезностью.

Но Рис потер подбородок, размышляя. Затем он просто сказал:

– Но Нэста не только победила Смерть – она ограбила ее.

Не удивительно, что она ни с кем не хотела говорить об этом – не хотела давать показания на встрече. Для нас прошло всего пару секунд, когда она туда погрузилась.

Я никогда не спрашивала своих сестер о том, как долго длилось для них погружение в Котел.

– Азриэль знает, что ты смотришь, – протянул Рис, стоя перед зеркалом в нашей спальне, поправляя лацканы своего черного камзола.

В городском доме кипела деятельность, когда мы все подготавливались к отъезду. Мор и Амрен прибыли полчаса назад, первая направилась в гостиную, а вторая принесла платье для моей сестры. Я не осмелилась спросить Амрен, что она выбрала для Нэсты.

Тренировка, как сказала Амрен несколько дней назад. Во Дворе Кошмаров были магические предметы, которые моя сестра сможет изучить сегодня вечером, пока мы будем заняты с Кейром. Интересно, был ли Уроборос одним из них – и я мысленно сделала заметку спросить Амрен, что она знает о зеркале, которое так хочет Костерез. Которое я каким-то образом должна убедить Кейра отдать мне сегодня.

Люсьен предложил дать ему полезное дело, пока нас не будет, поэтому мы дали ему несколько текстов, лежащих на столе в гостиной, для чтения. Амрен лишь заворчала, узнав о его предложении, что я разъяснила Люсьену как положительный ответ.

Кассиан уже был на крыше, по обыкновению затачивая свои мечи. Я спросила его, являются ли девять мечей такой необходимостью, и он просто ответил, что не навредит быть готовым, и что если у меня достаточно времени на расспросы, то у меня должно быть достаточно времени на еще одну тренировку. Я быстро ушла, показывая ему неприличный жест.

Мои волосы все еще были влажными после ванны, которую я только что приняла, и я надела свои тяжелые серьги и посмотрела в окно нашей спальни, осматривая сад внизу.

Элейн молча сидела за одним из кованых столиков, а перед ней стояла чашка чая. Азриэль растянулся на шезлонге на серых камнях, расправив свои крылья и читая что-то, что выглядело как стопка отчетов – возможно, информация о Осеннем Дворе, которую он планирует представить Рису, когда разберется в ней полностью. Уже одетый для посещения Высеченного Города – жесткая красивая броня, так не подходящая этому прекрасному саду. И моей сестре, сидящей в нем.

– Почему не сделать их мейтами? – пробормотала я. – Почему Люсьен?

– Оставлю этот вопрос для Люсьена.

– Я серьезно.

Я повернулась к нему и скрестила руки.

– Что решает это? Кто решает это?

Рис поправил лацканы, прежде чем вытащить из них невидимую ниточку.

– Судьба, Мать, кружащиеся вихри Котла...

– Рис.

Он посмотрел на мое отражение в зеркале, пока я шагала к своему шкафу, распахивая двери, чтобы вытащить платье, которое я выбрала. Обрывки мерцающего черного – несколько более скромная версия того, что я надела во Двор Кошмаров месяцами ранее.

– Ты сказал, что твои мать и отец не подходили друг другу; Тамлин сказал, что его родители не подходили друг другу, – я сняла свой халат. – Так что это не идеальная система сочетаний. Что если, – я дернула подбородком в сторону окна, в сторону моей сестры и говорящего с тенями в саду, – это то, что ей нужно? Разве в этом нет свободного выбора? Что если Люсьен хочет этого союза, но она – нет?

– Связь мейтов может быть отвергнута, – мягко сказал Рис, его глаза мерцали в зеркале, когда он упивался каждым дюймом обнаженной кожи, который я демонстрировала. – Это выбор. И иногда, да – связь делает плохой выбор. Иногда, связь всего лишь... предопределенная догадка, кто обеспечит сильнейшее потомство. На базовом уровне, только это, возможно. Какое-то естественное назначение, а не указание на по-настоящему сочетающиеся души.

Улыбка мне – от редкости, возможно, того, что у нас есть.

– Даже так, – продолжил Рис, – это всегда будет... буксиром. Женщинам проще игнорировать это, но мужчины... это может сводить их с ума. Это их суть, бороться до конца, но некоторые верят, что они имеют право на женщину. Даже когда связь отвергнута, они считают, что она принадлежит им. Иногда они возвращаются, чтобы бросить вызов мужчине, которого она сама выбрала. Иногда это заканчивается смертью. Это дико, это уродливо, но... Многие пары мейтов пытаются наладить отношения, веря, что Котел выбрал их по какой-то причине. Лишь спустя годы они понимают, что, возможно, это не идеальное спаривание душ.

Я вытащила украшенный драгоценными камнями темный пояс из ящика шкафа и набросила его на бедра.

– Значит, ты говоришь, что она сможет уйти – и Люсьен будет иметь право убить любого, с кем она пожелает быть.

Рис, наконец, отвернулся от зеркала, ее темная одежда безупречна – идеально сидит на нем. Сегодня без крыльев.

– Не право – не на моих землях. Делать это стало незаконным для мужчин на нашей территории уже давным-давно. Даже до того, как я родился. В других дворах, нет. На континенте есть территории, где верят, что женщина буквально принадлежит своему мейту. Но здесь нет. Элейн будет под нашей защитой, если она откажется от связи. Но это все еще будет связью, хотя и ослабевшей, которая будет преследовать ее до конца ее существования.

– Как думаешь, они с Люсьеном подходят друг другу?

Я вытащила пару босоножек, которые завязывались на моих голых бедрах, и просунула в них стопы, прежде чем начать возиться с завязками.

– Ты знаешь лучше меня. Но я скажу, что Люсьен преданный – довольно яростно.

– Как и Азриэль.

– Азриэль, – сказал Рис, – был поглощен мыслями об одной женщине последние пять веков.

– Разве для них не появиться связь мейтов, если она существует?

Рис закрыл глаза.

– Думаю, это тот вопрос, которым задавался Азриэль каждый день с тех пор, как встретил Мор.

Он вздохнул, когда я закончила с одной ногой и начала со второй.

– Могу ли я попросить тебя не играть в сваху? Пусть они сами со всем разберутся.

Я встала, прижимая руки к бедрам.