Текст книги "Жена офицера"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Дима усмехнулся. Он прекрасно знал, что отец недоволен его выбором. «Ничего, папуля, придет время и ты будешь доволен мною!». В конце концов остановились на первоначальном варианте – ехать в Москву. Настя готова была на любое высшее учебное заведение, лишь бы не военное. Чтобы окончательно усыпить бдительность матери, накануне отъезда Дима предложил матери поехать с ним. Та грустно посмотрела на него.

– Я бы, сынок, с удовольствием, но на кого отца оставлю?

– Прости, мама, я об этом не подумал.

Дима уехал, и они сразу почувствовали свое одиночество. Настя видела, как загрустил Алексей, и всеми силами старалась облегчить его жизнь.

В середине августа в квартире Соколовых ночью раздался телефонный звонок.

– Дима звонит! – Настя побежала в прихожую к телефону. – Алло…

– Мама, здравствуй! Это я.

– Здравствуй, сынок! Ты почему так долго молчал?

– Времени не было. Мама, как папа?

– Все нормально, он рядом стоит. Рассказывай, как сдаешь экзамены?

– Я уже сдал и зачислен в студенты.

– Поздравляю, сынок. Ты когда приедешь?

– После Нового года, в феврале.

– А что ты до сентября собираешься там делать?

– Познакомился с одним парнем, в общежитии в одной комнате будем жить, и он пригласил меня к себе в гости, в Новосибирск. Можно, я поеду?

– Нет. Немедленно приезжай домой! Отец ждет не дождется, когда ты приедешь.

– Мама, дай трубку отцу.

Настя протянула Алексею трубку.

– Если будет тебя уговаривать, не разрешай. Пусть едет домой.

Алексей взял трубку.

– Здравствуй, сынок. Поздравляю!

– Здравствуй, папа. Как ты?

– Все по-старому. Сижу у окна и жду, когда ты приедешь.

– Папа, мама рядом?

– Да

– Тогда поплотнее прижми трубку к уху. Прижал? Слушай меня внимательно. Я поступил в Московское высшее общекомандное военное училище имени Верховного Совета РСФСР.

Алексей почувствовал, как учащенно забилось сердце. Настя увидела побледневшее лицо мужа и решила, что Дима уговаривает его отпустить к другу.

– Алеша, скажи, чтобы он немедленно ехал домой!

– Папа, ты что молчишь?

– Я слушаю тебя.

– Ты что, не рад?

– Рад.

– Ты доволен мною?

– Да.

– Спасибо, папа. Теперь ты понимаешь, почему я придумал историю с Новосибирском. Отсюда меня уже никто не выпустит. Если мама узнает, она приедет и устроит скандал. А теперь скажи, что ты мне разрешаешь ехать к «другу».

– Да, сынок, разрешаю.

– Спасибо, папа. Я буду вам посылать письма с обратным адресом на общежитие Бауманского училища. Думаю, ты все понял… Папа, я звоню от дежурного по училищу. Время мое истекло. Папа, я люблю тебя. Ты слышишь? Я люблю тебя. Я хочу идти по твоим стопам, чтобы осуществить твою мечту. До свидания.

– До свидания, сынок. Желаю удачи.

Настя удивленно посмотрела на мужа. Он положил трубку и, стараясь не смотреть на жену, произнес:

– Я разрешил ему ехать к другу. Пусть погостит у него.

– Не надо было ему разрешать. До начала занятий больше двадцати дней.

Алексей, не слушая жену, сел на диван, задумался. То, что сын стал курсантом такого престижного военного учебного заведения, вызвало в душе ликование, но это длилось недолго. Он уже думал, что рано или поздно жена узнает об этом и для нее это будет ударом. Настя посмотрела на расстроенное лицо мужа.

– Сам виноват. Не надо было ему разрешать ехать к другу. Лучше давай это событие отметим. Как-никак наш сын студент. Даже не верится, что так быстро он повзрослел.

Потом Алексей долго не мог заснуть. Настя тоже не спала.

– Алеша, как ты думаешь, а не лучше ли, если Дима будет жить на частной квартире?

– Зачем? Ему в общежитии будет намного интереснее.

– Если бы ты пожил в студенческом общежитии, так бы не думал. Я боюсь, как бы он не попал под влияние дурных парней.

– Плохо, что ты сомневаешься в своем сыне.

– Я не сомневаюсь, но времена другие.

– Если он что-то сделает плохое, значит, мы виноваты, что так воспитали. А я в нем не сомневаюсь, я верю ему.

– Я тоже верю ему, но в общежитии много соблазна, а парень он видный и девчонки быстро ему голову вскружат.

– Чего бояться? Он же дружит с Ниной Ивановой.

– Уже не дружит.

– Почему?

– Он увидел, как она курила, и с того момента перестал с ней встречаться.

– Ну и правильно сделал. Ненавижу, когда женщины курят. Природа дала им нежные и сладкие губы, а они гадостью их покрывают.

Настя, посмеиваясь, подколола его:

– Что-то про губы ты во множественном числе заговорил. Может, объяснишь?

Алексей, приподняв голову, удивленно посмотрел на нее.

– Ты о чем?

– Ты что, не понял, что я сказала?

– Нет.

– А это хорошо, что ты не понял, – смеясь, произнесла она. – Все, давай спать. У меня завтра много работы. Школу будет принимать комиссия гороно.

В начале сентября Дима позвонил домой и сообщил, что начались занятия. Телефонный разговор длился не больше минуты. Настя сильно расстроилась, подумала, что у него проблемы с деньгами, и решила: как только Дима напишет адрес общежития, сразу же вышлет деньги.

Письмо не заставило себя долго ждать, спустя неделю Настя получила его. Дима описывал студенческую жизнь. Закончив читать, Настя отдала письмо мужу. Алеша, читая, мысленно усмехался: «Ох и врешь же, парень!». Прочитав, молча вернул Насте письмо. Та ждала, что он скажет, но Алексей молчал.

– Ты что молчишь?

– А что я должен сказать? Молодец, что учится хорошо, что не просит денег.

– Теперь я поняла, почему ты так спокойно отнесся, когда он позвонил, что поступил. Ты, наверное, никак не можешь успокоиться, что он не пошел по твоим стопам. И правильно сделал, что послушался меня. Зато будет жив и здоров.

– Можно подумать, что если бы стал военным, с ним обязательно что-то случилось.

– Да. Именно об этом днем и ночью я думала, пока он не поступил в гражданский вуз.

Она помолчала, потом снова заговорила:

– До встречи с тобой, когда я продавала мороженое, ко мне подошла цыганка с ребенком. Мальчишка схватил мороженое и хотел убежать, но я схватила его за руку и сказала, что дам мороженое, если он помоет руки. Кожа на его руках от грязи потрескалась. Мать его подошла ко мне и говорит: «Красавица, не жадничай. Угости его мороженым». Я ей отвечаю: «Дам, но пусть помоет руки». А она мне в ответ: «У него нормальные цыганские руки. Дай ему мороженое, а я тебе погадаю». Я не хотела, но она взяла мою руку. «Скоро ты встретишь своего возлюбленного и поведет он тебя по дороге любви. Но тяжелая будет эта дорога. Она тебя приведет…» Цыганка на полуслове замолчала и странно посмотрела мне в глаза. От ее взгляда мне стало жутко. Ее черные глаза пронизывали меня насквозь. Она взяла сына за руку и быстро пошла по тротуару. Тогда я не придала значения ее словам. Но с годами ее слова и черные глаза всюду меня преследовали. Когда с тобой это случилось, цыганка больше не появлялась. Наверное, она хотела предупредить, что может произойти с тобой. Вот почему я не хотела, чтобы ты ехал в Афганистан. А когда Дима заговорил о военном училище, вновь, как наяву, я увидела черные глаза цыганки. Та словно предупреждала меня, чтобы я не разрешала ему поступать в военное училище. Теперь на душе у меня спокойно…

Алексею показалось, что и он видит черные глаза цыганки и, чтобы разогнать мрачные мысли, которые назойливо лезли в голову, недовольно произнес:

– Выбрось из головы всю эту чепуху. Нашла кому верить!

– Нет. Она сказала правду. Словно видела, какая судьба меня ждет.

– Что ты этим хочешь сказать?

Настя поняла, что задела его, и успокаивающе ответила:

– Я, Алешенька, довольна своей судьбой и не сожалею, что вышла за тебя.

Разговор с женою выбил Алексея из колеи. Теперь часто перед ним появлялись черные глаза цыганки, которые он никогда не видел. Настя стала замечать, что муж постоянно чем-то озабочен. «Наверное, по сыну скучает», – подумала она и все-таки спросила:

– Алеша, о чем ты думаешь? Что тебя тревожит? Может, скажешь?

Он хотел признаться ей, что теперь цыганские глаза преследуют и его, но передумал и беспечным голосом ответил:

– Все нормально, жду не дождусь, когда Дима приедет в отпуск.

Настя удивленно посмотрела на него.

– При чем тут отпуск? Это военным дают отпуск, а у него каникулы.

Алексей понял, что допустил промашку, и в душе похолодел. Но, к его счастью, Настя не придала значения этому и ушла готовиться к урокам.

* * *

Однажды, как обычно, еще не было восьми утра, Настя шла на работу. Подходя к школе, издали увидела директора. Тот с улыбкой на лице смотрел в ее сторону.

– Доброе утро, Виктор Трофимович.

– Здравствуйте, Анастасия Александровна. Если не возражаете, нам с вами надо обсудить один вопрос.

– Разве директору можно возражать? – улыбнулась Настя.

– Тогда прошу ко мне в кабинет.

В кабинете Виктор Трофимович сразу взял быка за рога.

– Анастасия Александровна, не пора ли вам занять это кресло?

Она сразу поняла, что он имел в виду, и быстро ответила:

– Нет, Виктор Трофимович, не пора! Вам еще работать и работать.

В ответ он, добродушно улыбаясь, произнес:

– Старый я, да и сил нет. Пора, пора мне уступить это кресло.

– А если у меня нет желания в это кресло садиться?

Он пропустил ее слова мимо ушей и будничным голосом, словно вопрос давно решен, продолжал:

– Вчера я разговаривал в районо по поводу моего ухода на пенсию и предложил вашу кандидатуру. Там дали «добро».

– Виктор Трофимович, я не справлюсь!

Он снял очки и удивленно посмотрел на нее.

– Анастасия Александровна, да будет вам известно, что школой давно руководите вы. Поэтому вы не только справитесь, а сделаете намного больше, чем я. Разговаривал я и с завучами, со многими учителями. Все в один голос называют ваше имя. Коллектив вас уважает, вы пользуетесь большим авторитетом…

Настя, опустив голову, молча слушала его, а когда он замолчал, тихо произнесла:

– Виктор Трофимович, спасибо за доверие, но я не могу. Вы же знаете, в каком состоянии мой муж. Когда Дима был дома, мужу было с кем разговаривать, а сейчас целыми днями он дома один. Наоборот, я хотела обратиться к вам, чтобы уйти со своей должности, а вы мне предлагаете быть директором. Спасибо за доверие, но я не могу.

– Анастасия Александровна, я знаю, что вам трудно, и, прежде чем предложить эту должность, по телефону разговаривал с вашим мужем. Он мне ответил, что не возражает. Слово за вами.

Она удивленно посмотрела на него.

– А когда вы с ним разговаривали?

– Перед вашим приходом. Думаю, целесообразно будет, если вы лично поговорите с ним и завтра дадите ответ. Хорошо?

Когда закончились занятия во второй смене, Настя, не задерживаясь, пошла-домой. Ей не терпелось поговорить с мужем. Подходя к дому, издали увидела его у окна. Помахав ему рукой, быстро вошла в подъезд. Он, ожидая ее, заранее открыл дверь. Поцеловав его, она спросила:

– Скучал?

– Да. Тебя можно поздравить?

– Думаю, нет.

– Почему?

– На эту тему мы поговорим позже.

Когда сели ужинать, Настя долго молчала. Алексей терпеливо ждал.

– Алеша, выслушай меня внимательно. Школа работает в две смены. Работы там непочатый край. Если я соглашусь, то у меня вообще не будет времени, чтобы лишний часик с тобой побыть. Ты об этом подумал?

– Настя, я хочу, чтобы ты стала директором школы. Ведь ты сама об этом когда-то мечтала.

– Да, Алеша, мечтала. Но жизнь мою мечту по-другому повернула. От мечты остались одни воспоминания.

– Я так не думаю. Выслушай меня. Тебе нельзя отказываться. Помнишь, как однажды ты рассказывала, что твою маму хотели назначить директором школы, но она тяжело заболела. Осуществи ее мечту. Из тебя получится хороший директор, ты оживишь школу. Для тебя ведь она второй дом. Ты просто влюблена в нее. Я же это по твоим глазам вижу.

– Алеша, я устала. Ты можешь понять? Устала!

– Если ты хочешь меня огорчить, можешь отказаться.

Она удивленно посмотрела на него.

– Ты что, на самом деле хочешь, чтобы я стала директором?

– Да, хочу. Мне будет приятно, что ты станешь жить полноценной жизнью.

– А по-твоему выходит, что сейчас я живу неполноценной жизнью?

– Выходит, так.

– Что-то я тебя не поняла. Может, объяснишь?

– Можно и объяснить. Мы прожили вместе уже много лет и я тебя хорошо изучил, мне понятны твои эмоции и чувства, желания, движения души и не только это. Однажды я поинтересовался у Димы, как ученики относятся к маме. Он ответил, что они без ума от тебя. Особенно девчонки старших классов. Ты представляешь, как школа обрадуется, если ты согласишься стать директором. У тебя много фантазий в работе. Ты детям нужна, а это многое значит. Я проучился в четырех школах и лишь об одном директоре вспоминаю с теплотой. Остальных я забыл. А забыл по простой причине – они не оставили о себе добрую память. Честно говоря, я завидую тому, что ты работаешь в школе. Постоянно общаться с детьми, видеть, как они на твоих глазах взрослеют, как у них рождается первая любовь, разве это не прекрасно? Зайти утром к первоклашкам в класс и сказать: «Доброе утро, дети мои!». Разве это не счастье? А когда войдешь к старшеклассникам, то через призму времени словно увидишь себя – юной, красивой, сидящей за партой… Да ради этого хочется жить и жить!

Он говорил так искренне и с таким вдохновением, что Настя невольно улыбнулась. Когда он замолчал, она грустно произнесла:

– Где бы мне найти такую школу, о которой ты такую сладкую песню спел.

– А ее, Настенька, не надо искать. Такую школу ты сама можешь сделать. Если бы я был учеником, я был бы счастлив видеть такого директора, как ты. Я хочу, чтобы ты согласилась стать им. Будет трудно – добрым словом помогу.

– Алеша, сейчас работать в школе стало намного сложнее, чем в наше время. Авторитет и престиж учителя давно упал…

– Позвольте, уважаемый мой учитель, с вами не согласиться! Свой авторитет учитель создает сам, своей любовью к ученикам, честностью и порядочностью… А если учитель не пользуется авторитетом, то…

Настя поверхностно слушала его. Мысли были заняты совсем другим. Да, она мечтала быть директором, чтобы школу сделать такой, какой ей хотелось, но несчастье с мужем выбило ее из колеи и она чувствовала усталость. Ей уже было не до школы. До нее донесся вопрос Алексея:

– Ну что, я убедил тебя?

– Убедил, но я не хочу, я устала работать.

Она посмотрела на настенные часы. Было около двенадцати ночи.

– Пошли спать, утро вечера мудренее.

Утром, провожая ее на работу, Алексей попросил, чтобы, возвращаясь домой, купила шампанское. Она поняла без слов, для чего шампанское, и усмехнулась.

– Ты уверен, что я соглашусь?

– Да, уверен.

Она поцеловала его в щеки, вышла. Пройдя немного по улице, обернулась. Алеша сидел у окна. «Я люблю тебя!» – в мыслях произнесла она и помахала ему рукой.

Настя сидела у себя в кабинете, когда зашел Виктор Трофимович и положил перед ней устав КПСС. Она вопросительно посмотрела на него.

– От начала и до конца выучить наизусть. Вам придется вступать в кандидаты КПСС.

– Виктор Трофимович, мы уже с вами разговаривали по этому поводу, и я однозначно ответила, что в партию вступать не буду.

– Без партийного билета, уважаемая Анастасия Александровна, директором школы вас не поставят.

– Но я не хочу быть коммунистом!

– Вы меня огорчаете.

– И потом… Я вышла из того возраста, когда вступают в партию!

– Это не комсомольская организация, где учитывается возраст. А в партию вам придется вступить. Согласие на должность директора дает райком КПСС. А если вы не член партии, то никто с вами не будет разговаривать. Поняли? Учите устав и программу партии. Думаю, за неделю вы управитесь. Если что непонятно, обращайтесь ко мне, помогу. Кроме этого, вам необходимо от коммунистов нашей школы взять три рекомендации. Одну даю я, а две обещали дать Иванова и Кудымова. На следующей неделе будет партийное собрание, и мы примем вас в кандидаты КПСС.

– Но я уже вам ответила: в партию вступать я не буду.

– Может, объясните причину?

– Пустые прилавки в магазинах, спаивание народа, война в Афганистане… Разве это не причина?

Такого ответа Виктор Трофимович явно не ждал. Некоторое время он молча обдумывал ее слова, потом спросил:

– А вы в меня как коммуниста верите?

– Вам верю, но речь не о вас. Я имела в виду руководство вашей партии.

– Тогда все нормально. Таких, как я, в партии миллионы. Я тоже недоволен руководством нашей партии, но это ничего не значит. В партии много честных людей.

– Допустим, я вступаю в партию. Как вы думаете, от этого я стану работать лучше?

– Когда у вас в руках будет партийный билет, будет больше ответственности.

– По-вашему выходит, что без партийного билета я работаю безответственно?

Директор был обескуражен таким вопросом и не знал, что ответить. Чтобы избежать дальнейшей полемики, в которой явно проигрывал, он примирительно произнес:

– Хорошо. Неволить вас не буду. Вопрос о вступлении в партию оставим открытым. Я сегодня поговорю с секретарем райкома, может, он согласится утвердить вас и беспартийной в должности директора школы.

Вечером, придя домой, Настя рассказала, как директор школы агитировал ее вступить в партию. Алексей, задетый тем, что жена нелестно отзывается о партии, спросил:

– А почему ты недовольна партией?

– Можно подумать, что ты доволен, – в таком же тоне ответила она.

Между ними вспыхнул спор, который закончился обоюдным молчанием. Больше трех часов они не разговаривали друг с другом. За всю совместную жизнь это была самая продолжительная размолвка. Первой не выдержала Настя и пошла на примирение.

– Алеша, пойдем прогуляемся. На улице так хорошо.

– Не хочу.

Она села рядом, положила голову ему на плечо.

– Тогда давай просто так посидим.

Он хотел отодвинуться от нее, но она удержала:

– Алешенька, не надо на меня сердиться. У меня и так на душе муторно.

На следующий день у парадного входа Настю ждал директор школы.

– Доброе утро, Виктор Трофимович.

Он молча кивнул, взял ее под руку.

– Анастасия Александровна, вчера я был у первого секретаря Ленинского райкома партии Егорова и разговаривал по поводу вас. Он пригласил вас на беседу. Только убедительная просьба: когда речь пойдет о причине вашего отказа вступать в партию, в своих высказываниях, пожалуйста, будьте осторожны. Не забывайте, кто ваш собеседник, чтобы после вашего разговора не было чреватых последствий.

– Но я не член партии, и мне нечего бояться вашего Егорова!

– Его надо бояться. В пределах нашего района в его руках сосредоточена вся власть. Без его одобрительного слова вас директором школы не поставят.

– Если это так, то от должности я отказываюсь.

– Уже поздно. Вся школа знает, что вы согласились стать директором.

– Как же я стану директором, если ваш первый скажет нет?

– Он этого не скажет.

– Почему?

– При виде такой очаровательной женщины у него не повернется язык сказать «нет».

Виктор Трофимович по-отечески добродушно улыбнулся ей.

– Хорошо, пусть будет по-вашему, я пойду на беседу. Как его звать?

– Евгений Петрович.

До начала урока оставалось немного времени, и Настя, взяв журнал, пошла в класс. Войдя в 10-А, увидела лица детей, невольно вспомнила слова мужа: «Войдешь к старшеклассникам и через призму времени словно увидишь себя. Разве это не счастье?» Ребята, увидев улыбку на лице завуча, восприняли ее по-своему, и кто-то спросил:

– Анастасия Александровна, вы будете у нас директором?

Ребята с напряжением ждали ответа.

– А вы этого хотите?

– Да! – раздался дружный ответ.

Она села и, продолжая улыбаться, тепло посмотрела на них. «А ведь Алеша прав. Смотришь на них и видишь себя».

– Я бы, ребята, согласилась быть вашим директором, но… – она замолчала, открыла журнал. – Но когда вижу ваши оценки, у меня пропадает всякое желание.

– Анастасия Александровна, – подал голос Вася Жемчужников, – вы только согласитесь, а мы за один день все двойки исправим.

– Если это так, начнем с тебя. Прошу к доске.

В классе раздался смех. Вася, понурив голову, вышел к доске и через минуту получил двойку. Настя посмотрела на ребят. Те, опустив головы, старались избежать ее взгляда.

– Кто еще хочет, чтобы я стала директором? Выходите к доске, будете отвечать.

Весь класс встал и вышел к доске.

В райкоме партии, поднимаясь на третий этаж, Настя удивилась той тишине, которая царила в здании. Чинно и степенно передвигались люди. Ни шума, ни крика, к которому она привыкла. Тишь и благодать. Навстречу ей шли две молодые женщины. Холеные и довольные, тихо разговаривая между собой, прошли мимо нее. На третьем этаже на всю длину коридора лежала ковровая дорожка. В приемной первого за пишущей машинкой сидела молодая, слишком размалеванная девушка. Прекратив печатать, она вопросительно посмотрела на посетительницу.

– Здравствуйте. Евгений Петрович у себя?

– Да

– Можно к нему?

– Он вас приглашал?

– Да, на 16 часов.

– Как ваше имя?

– Анастасия Александровна Соколова. Завуч 35-й школы.

– Подождите. Я сейчас узнаю, может ли он вас принять.

Она вошла в кабинет. Немного погодя вышла.

– Он занят. Попросил подождать.

Настя села. Проходило время, а первый не вызывал. 16 часов 30 минут. За это время у первого успели побывать несколько человек. Она все ждала. 17 часов. Когда из кабинета вышли двое мужчин, Настя подошла к секретарше.

– Простите, пожалуйста, что отрываю вас от работы. Может, вы ему напомните обо мне?

Секретарша, не прекращая работы и даже не взглянув на нее, небрежно произнесла:

– Ждите. Когда посчитает нужным, тогда и вызовет.

Непозволительный тон этой намалеванной девицы вывел Настю из равновесия, и она жестко произнесла:

– Передайте вашему первому, что у меня тоже есть работа и я не могу себе позволить терять впустую лишние часы. Если он сейчас меня не примет, я уйду.

Та, прекратив печатать, вытаращила глаза.

– Вы куда пришли?!

Настя спокойно ответила:

– А может, вы сами подскажете, куда я пришла?

Секретарша, скривив губы, усмехнулась и вновь стала печатать. Настя решила проучить эту надменную девицу.

– Если вы сейчас не пойдете к нему, через минуту я уйду. Думаю, это будет не в вашу пользу.

Секретарша, повернув голову, высокомерно посмотрела на нее. Настя улыбнулась. Это отрезвляюще подействовало на девицу, она молча встала и пошла в кабинет. Немного погодя вышла и, оставляя двойные двери открытыми, произнесла:

– Заходите. Он ждет вас.

В кабинете, за длинным полированным столом, развалившись в кресле, сидел средних лет мужчина. Его холеное лицо и взгляд свидетельствовали о той власти, которой он был наделен в кресле первого секретаря райкома партии. Егоров, не меняя позы, по-барски окинул взглядом посетительницу, но при виде красивой женщины глаза у него оживились. Он быстро поднялся и, подойдя к Насте, подал руку.

– Извините, что пришлось вас задержать. Садитесь, пожалуйста.

Егоров вернулся на свое место, нажал на кнопку переговорного устройства.

– Слушаю, – раздался в динамике женский голос.

– Два кофе. – Он сел в кресло, посмотрел на Настю. – Вчера ко мне приходил директор вашей школы и просил, чтобы я не возражал по поводу назначения вас директором. Согласно рекомендации партии все руководящие должности должны занимать только члены партии. Значит, чтобы вас назначили директором школы, необходимо быть коммунистом.

Двери открылись. Неслышно ступая, секретарша на подносе принесла кофе и коробку конфет, поставила перед ними чашечки и, также неслышно ступая, вышла.

– Угощайтесь. – Егоров подвинул коробку к Насте.

– Спасибо, но я кофе не пью.

– Тогда мы закажем чай.

Он повернулся, чтобы нажать на кнопку, но Настя опередила его.

– Простите, пожалуйста, но для чаепития у меня тоже нет времени. Мне надо домой.

– Да-да, я уже в курсе насчет вашего мужа. Так на чем мы остановились?

Его безразличный тон по отношению к мужу словно ножом прошел по сердцу. С трудом сдерживая себя, Настя произнесла:

– Остановились на том, что я отказываюсь вступать в партию.

– Это для меня что-то новое, – Егоров скривил губы. – Может, объясните причину?

– Никакой причины. Просто не хочу быть членом партии.

Она увидела, как в гневе блеснули и сузились его глаза. «Наверное, сильно я задела его», – подумала она и не ошиблась.

– Стать членом Коммунистической партии – это большая честь, и мне кажется, что вы недооцениваете это, – надменным тоном произнес он. – Если нет желания вступать в партию, я не собираюсь вас агитировать, это было бы слишком унизительно для меня. Вы свободны.

От его последнего слова Настя улыбнулась и, чтобы остудить всемогущего партийного босса, каким он себя изображал, вставая, спросила:

– А разве я не свободна вообще?

Это окончательно вывело его из равновесия. Он не припоминал такого случая, чтобы кто-то посмел так дерзко и вызывающе разговаривать с ним. Глаза их встретились. Настя понимала, что творится в его душе, и, словно получая удовольствие, что не осталась в долгу, когда он с пренебрежением отозвался о ее муже, с улыбкой ждала ответа. Его самолюбие было задето, и он резко произнес:

– Идите. Я вас больше не задерживаю.

– До свидания, – сказала она и направилась к двери.

Когда Соколова вышла, некоторое время Егоров неподвижно смотрел на дверь. Эта независимая женщина выбила его из привычной колеи, на своем пути он привык видеть только угодливых людей. Постепенно он пришел в себя, взял со стола папку и стал изучать документы. Бегло просмотрев несколько бумаг, он отодвинул от себя папку, задумался. Потом усмехнулся и нажал на переговорную кнопку.

В динамике раздался голос секретаря.

– Я слушаю.

– Соедини меня с директором 35-й школы.

Время было позднее, и Настя, не заходя в школу, пошла домой. Настроение после беседы с секретарем было ужасное. Она ругала себя за то что пошла в райком. Подходя к дому, у окна увидела Алексея и на душе стало тепло. Войдя в квартиру, прижалась к нему и страстно поцеловала его в губы. Алексей улыбнулся:

– А когда станешь заведующей гороно, как будешь меня целовать?

– К тому времени я буду старушкой и такого не дождешься.

– Для меня ты никогда старушкой не будешь.

– Почему?

– Не знаю. Мне кажется, что ты по-прежнему такая же юная, какой я встретил тебя в Москве.

– И так же по-прежнему любишь меня?

– А что, у тебя есть основания сомневаться в моих чувствах?

– Да, есть.

– Интересно было бы узнать.

– Вот скажи, когда ты последний раз признавался мне в любви?

– А зачем вслух об этом говорить, когда ты сама прекрасно знаешь об этом.

– А мне хочется, чтобы ты говорил каждый день. Твое признание в любви для меня сладостная музыка, и я хочу, чтобы она никогда не кончалась!

– Ты сегодня какая-то другая.

– Я всегда такая, и мне грустно, что ты перестал это замечать.

За ужином Алексей заметил, что жена ест без аппетита и о чем-то думает. Он хотел расспросить ее по поводу предстоящего директорства, но Настя неожиданно спросила сама:

– Знаешь, где я сейчас была?

– Если скажешь, узнаю.

– Я была на приеме у первого секретаря городского райкома партии… – и стала рассказывать, какая милая беседа состоялась между ними.

Когда она замолчала, Алексей некоторое время задумчиво смотрел на нее, потом тихо произнес:

– Это не в твою пользу. Директором тебе не быть! Он тебе этого не простит.

– А кто он такой, чтобы меня прощать? Я не коммунист, чтобы его бояться.

– Настя, ты очень примитивно рассуждаешь. У него неограниченная власть не только над коммунистами. Он может…

– Я примитивно не рассуждаю! – оборвала его Настя, обидевшись. – И давай не будем разводить дискуссию. Я устала.

Утром в школе Настя услышала от директора:

– Анастасия Александровна, вчера вечером мне домой звонил первый секретарь райкома партии. Он дал «добро», чтобы, минуя членство в партии, назначить вас директором. Попросил, чтобы мы его пригласили в школу, когда районо издаст приказ о вашем назначении: поздравит вас со вступлением в должность. Звонили из районо, сегодня в 14 часов мы должны быть там.

– Виктор Трофимович…

– Знаю, что вы хотите сказать, – прервал он ее. – Назначить другого человека директором школы проблем не будет. Желающих много, но школу могу доверить только вам, и коллектив учителей ждет вашего согласия. Соглашайтесь.

Она хотела ответить отказом, но неожиданно для себя произнесла:

– Я согласна.

Он с благодарностью посмотрел на нее.

– Спасибо! Теперь мне со спокойной совестью можно уходить на пенсию.

В 14 часов они были у заведующей районо Федоровой. Та еще утром получила от первого секретаря райкома партии соответствующее указание и тут же объявила им, с каким трудом ей удалось убедить Егорова, чтобы он дал согласие на директорство Соколовой. Они молча слушали, и каждый в душе усмехался над уловкой заведующей, желающей показать в этом деле свою роль. Под конец Федорова предупредила их, что представлять нового директора педагогическому коллективу школы будет сам Егоров лично и что к его встрече надо школу основательно подготовить. Она дала указания, чтобы в течение двух дней вместо занятий в школе сделали генеральную уборку.

Вечером, придя домой, Настя будничным голосом произнесла:

– Можешь поздравить. С сегодняшнего дня я директор школы.

– Поздравляю! – весело произнес Алексей, но, увидев грустные глаза жены, удивленно спросил: – Ты что, не рада?

– А чему радоваться? Радоваться, что на шею свалился непосильный мужской труд? Радоваться, что в школе сантехника пришла в негодность и в классах первого этажа нет тепла? Этому радоваться?

Алексей молча слушал жену и был рад, что у нее появились другие заботы. Он хотел, чтобы они немного отвлекли жену от постоянной боли за него…

В пятницу в школу приехал первый секретарь райкома партии. У входа его встречали заведующая гороно Федорова и два директора – бывший и вновь назначенный. Егоров, словно не замечая заведующей гороно, подошел к Соколовой, подал ей руку.

– Поздравляю.

– Спасибо, – ответила Настя и уступила ему дорогу

Тот твердой и уверенной походкой хозяина вошел в школу. Настя пропустила вперед заведующую, которая быстро догнала Егорова и показала, куда надо идти. Настя с улыбкой посмотрела вслед заведующей. Всегда надменная и недоступная для своих коллег по работе, перед секретарем она выглядела кроткой овечкой.

В актовом зале сидел весь педагогический коллектив школы. Для всех посещение первого секретаря было большим событием.

Поднявшись на сцену, Егоров добродушно улыбнулся, окинул взглядом присутствующих.

– Здравствуйте, товарищи.

С места раздались голоса приветствия. По-прежнему улыбаясь, Егоров посмотрел на свои наручные часы.

– Чтобы не отнимать вашего времени, я буду краток. Виктор Трофимович уходит на заслуженный отдых… – Егоров вручил Виктору Трофимовичу грамоту райкома КПСС. Потом перевел разговор на вновь назначенного директора школы. Насте было неприятно слушать его хвалебную речь в свой адрес, ей было так неуютно, что она стеснялась смотреть в глаза учителям. Егоров пожелал ей успеха в работе и перед уходом обратился к учителям: