Текст книги "Жена офицера"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– Я чуть-чуть хотел…

– С чуть-чуть и с такого возраста последует большая пьянка. Понял?

– Алеша… – с укором глядя на мужа, заступилась за сына мать. Но она не договорила, неожиданно резко раздался телефонный звонок, и она увидела, как побледнело лицо мужа. «Неужели опять у него ЧП?» – промелькнула мысль и сама подбежала к телефону. – Слушаю…

– Настенька, здравствуй! С Новым годом!

– Спасибо, мама. Вас тоже.

– Настя, а где Алеша?

– Он рядом, как вы там? Не болеете?

– Все нормально.

Она протянула мужу трубку.

– Мама… – но в трубке стоял сплошной шум. – Мама, ты меня слышишь?

В трубке раздались короткие гудки. Он расстроенно произнес:

– Линия оборвалась.

Они вернулись к столу. Брежнев с трудом произнес:

– С Новым годом! Дорогие товарищи!..

Вместе с Кремлевскими курантами раздался и звон хрусталя.

После Нового года Алексея вызвали в Душанбе. Когда Настя об этом узнала, заволновалась и с тревогой спросила, зачем вызывают. Он ответил, что едет на служебное совещание. С трудом поверив ему, со страхом стала ждать его возвращения. Вновь по ночам стали мерещиться черные глаза цыганки. Ей все казалось, что Алексей войдет и скажет, что едет в Афганистан. За несколько дней она буквально измотала себя.

Спустя три дня он вернулся. Не успел переступить порог, как Настя спросила:

– Опять в дорогу?

– В какую дорогу? – задал он встречный вопрос, но, увидев напряженные глаза жены, обнимая ее, произнес:

– Никуда мы не едем!

За ужином он пристально посмотрел на бледное лицо жены.

– Настя, ты случайно не заболела?

– Немного голова побаливает, – стараясь не смотреть на мужа, ответила она. – Алеша, а когда тебе отпуск дадут?

– По графику отпуск у меня в июне, но, думаю, не дадут.

– Почему?

– Всякое может быть.

– А если в полку будет порядок, дадут?

– Давай не будем гадать. Доживем до июня, а там видно будет.

До июня они дожили, и в полку был порядок, но отпуск Соколову не дали. Алексей стал убеждать Настю, чтобы она поехала в отпуск без него, но та и слушать не хотела. Боялась, что в ее отсутствие он уедет в Афганистан. Через гороно Настя взяла для Димы путевку в пионерский лагерь «Артек». Кроме Димы в «Артек» от города ехали еще две девочки. Отправив сына, Настя целыми днями, в ожидании мужа, сидела дома, готовила, стирала, что-то переделывала и читала запоем художественную литературу. Однажды глубокой ночью раздался телефонный звонок. Настя дома была одна. По прерывистому звонку она поняла, что звонит межгород, и подумала, что это Алешина мама. Она подбежала к телефону. В трубке раздался слабый женский голос:

– Настенька, это ты?

– Да, я.

– Это звонит твоя бабушка, Татьяна Павловна. Настенька, ты меня слышишь?

Настя похолодела. Возникло желание бросить трубку.

– Настенька, если ты меня слышишь, пожалуйста, приезжай. Дедушка тяжело болен, хочет видеть тебя. Настенька, умоляю тебя, пожалуйста, приезжай…

Она услышала плач, а потом короткие гудки. Положив трубку, села на диван, в ушах все еще стоял умоляющий голос женщины, которую боялась звать бабушкой. Она попыталась сосредоточиться, но не смогла. Ей было жалко стариков, но потом пришла боль за мать и, отрицательно качая головой, вслух произнесла:

– Нет!

До самого утра она так и не сомкнула глаз. Когда приехал Алексей и увидел опухшие глаза жены, обеспокоенно спросил:

– Что случилось?

Настя рассказала про ночной звонок. Выслушав жену, он сказал:

– Ты должна лететь к ним.

– Нет!

– Настя, я знаю, как ты мучаешься, но они тебе родные, и ты должна их простить.

– Не могу! Ты можешь это понять? Не могу!

– Я все понимаю. Но кому от этого будет легче? – Он обнял ее за плечи. – Настя, надо ехать. Видно, деду совсем плохо, и перед смертью он хочет увидеть тебя, попросить прощения. Пожалей дедушку.

– Не называй его дедушкой! Я не хочу это слышать!

Он повернул ее голову к себе и, в упор глядя в глаза, произнес:

– Не обманывай себя! По твоим глазам вижу, как ты страдаешь!

– Алеша, я не могу! Они же предали мою мать!

– А может, наоборот? Как они должны были принять твою мать, когда она принесла в дом незаконнорожденного ребенка? Ответь мне! И как бы мы с тобой поступили, очутись на их месте?

– По крайней мере, родную дочь с грудным ребенком из дома я бы не выгнала.

– Это ты так говоришь, потому что не с тобой это случилось. Однажды я видел, как ты отшлепала Димку за то, что тот получил тройку. А твоя мать не тройку и не двойку в дом принесла, а незаконнорожденного ребенка. Тебе легко было жить без отца? Молчишь? Потому что ты не права. Они тебя повсюду искали, чтобы попросить прощения за твою мать, неужели до сих пор ты это не поняла?

– Не могу…

– Честно говоря, такого от тебя не ожидал. Даже враги между собою мирятся, а ты не можешь помириться с самыми близкими людьми.

– С врагами намного легче мириться, чем с родными.

– Тогда поступай, как подскажет тебе сердце. И если оно у тебя еще не закаменело, то поедешь.

Глубокой ночью Настя разбудила мужа.

– Ты сможешь меня завтра отвезти в Душанбе?

– Без разрешения командира дивизии – нет. Утром позвоню ему, если разрешит, то повезу.

– А если нет?

– Скорее всего, так и будет. Тогда попрошу его, чтобы тебя встретили и посадили в самолет.

Утром из своего кабинета он позвонил генералу в Душанбе. Тот, выслушав его, коротко ответил «нет» и пообещал встретить и посадить в самолет.

К вечеру Настя приехала в Душанбе, где ее ждал майор. Тот вручил ей авиабилет до Волгограда и отвез в аэропорт.

В Волгоград Настя прилетела к обеду следующего дня. Поднимаясь по лестнице дома, где жили старики, чувствовала нарастающую нерешительность. На площадке, напротив их двери, остановилась. Возникла мысль вернуться, уйти, но рука нажала на звонок.

– Одну минуточку, – за дверью раздался слабый голосок. – Сейчас открою.

Дверь открылась, и Настя, увидев старческое лицо, вздрогнула. Они молча смотрели друг на друга. Настя увидела, как у бабушки по щекам побежали слезы, Насте стало жалко ее, и, переступая порог, она тихо произнесла:

– Бабушка…

Татьяна Павловна, беспрерывно целуя ее щеки, сквозь слезы повторяла:

– Настенька, родненькая ты моя…

Немного успокоившись, Татьяна Павловна взяла Настю за руку.

– Пойдем к дедушке.

Они вошли в спальню, Николай Александрович спал. Татьяна Павловна поставила рядом с его кроватью стул, посадила Настю, а сама тихо позвала:

– Коля, проснись…

Он открыл глаза, посмотрел на Настю и, улыбнувшись, вновь закрыл. Настя поняла, что дедушка не поверил увиденному. Татьяна Павловна, вытирая слезы, сказала:

– Если бы ты знала, как все эти годы он мучился за свою ошибку… Коля, проснись. Это не сон!

Он открыл глаза и долго смотрел на внучку. Настя увидела, как повлажнели его глаза. Он взял ее руку, поднес к губам. Потом провел ее рукой по своей щеке. Настя наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

– Здравствуй, дедушка!

По-прежнему не отпуская руку внучки, он молча смотрел на нее.

– Коля, ты будешь вставать? – спросила Татьяна Павловна.

Он кивнул.

– Тогда одевайся, а мы на кухне приготовим кофе.

На кухне Настя спросила:

– Бабушка, а почему дедушка молчит?

– Он в шоковом состоянии, поэтому и молчит. С полгода болеет. Хотела положить в больницу, но он категорически отказался.

– А чем он болеет?

– Физически он не болеет. К постели приковала его совесть, которая постоянно мучила. Боялся, что умрет, так и не увидев тебя.

В дверях появился Николай Александрович, Настя встала. Тот, обняв внучку, погладил ее по голове, тихо произнес:

– Теперь можно и умирать.

Татьяна Павловна вытерла набежавшую слезу.

– Нет, Коленька, теперь надо жить, а не помирать.

За столом Николай Александрович не проронил ни одного слова. Склонив голову, молча слушал супругу, а та словно хотела наговориться за все ушедшие годы разлуки с дочерью и внучкой. После кофе Татьяна Павловна повела Настю в спальню ее матери.

– С тех пор, как ушла твоя мама, в эту комнату никто не заходил. Дедушка все мечтал, что она вернется, но вместо нее вернулась ты.

Настя увидела на стене портрет мамы. Она подошла ближе, на нее смотрели веселые и жизнерадостные глаза. В жизни Настя ее такой не помнила. У матери в глазах вечно была печаль.

– Мама… – тихо прошептала она и повернулась к Татьяне Павловне. – Если бы вы знали, какой смертью она умерла… – слезы душили Настю, и она, опустившись на кровать, горько заплакала.

Татьяна Павловна села рядом, поглаживая ее волосы, горестно вздохнула:

– До сих пор не могу себе простить, что тогда не смогла остановить Лену. Мы совершили большой грех. Вот теперь и приходится расплачиваться.

Она замолчала, а немного погодя спросила:

– Настенька, ты сколько побудешь с нами?

– В понедельник я уеду.

Татьяна Павловна взволнованно посмотрела на нее.

– Так скоро?

– Из «Артека» возвращается Дима, и я должна успеть вернуться к его приезду.

– А Алексей?

– У него такая работа, что целыми сутками домой не приходит.

Татьяна Павловна, о чем-то думая, сосредоточенно смотрела перед собой, потом встала и пошла к супругу.

Николай Александрович, лежа на кровати, неподвижно смотрел в потолок. Он даже не повернул голову, когда вошла жена. Она села рядом.

– Настя в понедельник собирается уезжать.

– Позови ее, – тихо попросил он.

Настя вошла. Николай Александрович рукой указал сесть рядом. Она села и молча посмотрела на его суровое лицо.

– Татьяна Павловна сказала, что ты собираешься уезжать?

– Да, дедушка.

– Я прошу тебя на несколько дней задержаться, чтобы мы успели на тебя оформить завещание.

– Спасибо, дедушка, но мне от вас ничего не надо.

По лицу Николая Александровича пробежала горькая улыбка.

– Ты мне напоминаешь свою мать. Если бы она тогда молча выслушала и признала бы свою грубейшую и непростительную ошибку, ничего бы не произошло. Прошу тебя молча выслушать и не прерывать меня. У тебя будет достаточно времени, чтобы дать обоснованный отказ. Хотя он для нас не будет приемлем.

Он сказал это тоном, не допускающим возражения, и Настя покорно опустила голову.

– Независимо от того, обеспеченно вы живете или нет, но все наше состояние, согласно завещанию, достанется тебе, это моя воля. Я знаю, что ты приехала к нам, старикам, из жалости и не виню тебя, что ты не можешь нас простить за боль, причиненную твоей матери. Прощения я не прошу. Ибо такое не прощается. Мне осталось недолго жить и не хочется покидать этот мир с большим грехом на душе…

Настя, опустив голову, слушала. Когда он замолчал, она тихо произнесла:

– Хорошо, дедушка, пусть будет по-вашему.

– Спасибо. – Он закрыл глаза.

Настя увидела, как по его щеке побежала одинокая слеза.

В понедельник домой пригласили нотариуса и к среде завещание юридически было оформлено.

Накануне отъезда Татьяна Павловна зашла к Насте в спальню, из шкафа достала шкатулку и пакет, протянула Насте.

– Настенька, это тебе.

Открыв шкатулку, та от увиденного замерла. В шкатулке лежали драгоценности.

– Нет, я не моту это взять!

Татьяна Павловна, грустно улыбаясь, посмотрела на ее побледневшее лицо.

– Здесь не только мое, но и твоей мамы. Вот это бриллиантовое кольцо носила Лена. Я подарила его в день ее совершеннолетия.

Татьяна Павловна взяла ее руку и на палец надела кольцо. Настя увидела, как у нее повлажнели глаза. Когда бабушка вышла, Настя развернула пакет, увидела несколько пачек крупных купюр. Она пошла на кухню, где бабушка готовила еду на дорогу.

– Бабушка, я деньги не возьму. Они вам самим нужны.

– За нас не волнуйся. На книжке у нас лежит крупная сумма. По завещанию и они твои.

– Спасибо, но я не могу их взять!

– Как же ты их не возьмешь, если они твои?

Настя мучительно думала, что делать. Богатство, которое лежало в ее сумке, тяжелым камнем давило на сердце. Ей казалось, что этими деньгами старики хотят искупить свою вину. Подняв голову, она посмотрела на портрет матери.

– Мама, подскажи, что мне делать?

Неожиданно пришла спасительная мысль. Шкатулку и деньги Настя положила обратно в шкаф и тут же почувствовала облегчение.

Благодаря связям Николая Александровича билеты на Душанбе были приобретены заранее, и Настя дала телеграмму мужу, указав, когда и каким рейсом прилетит в Душанбе.

В душанбинском аэропорту Настю никто не встретил. В зале ожидания она больше часа прождала мужа, но, не дождавшись, поехала на автостанцию. Вечером она приехала в Курган-Тюбе. Выходя из машины, посмотрела на свои окна, увидела свет. «Наверное, телеграмма не дошла», – подумала она.

Открыла дверь и очутилась в объятиях сына. Спросила:

– Папа на работе?

– Нет. Папа в командировку уехал.

– Он не сказал, куда?

– Нет.

– И давно его нет?

– Пять дней.

Что-то холодное кольнуло в сердце. Она почувствовала слабость в ногах и, чтобы не упасть, прислонилась к стене. Дима удивленно посмотрел на мать.

– Мама, ты что стоишь?

Она растерянно посмотрела на сына и, придя в себя, стала звонить в полк.

– Помощник дежурного по полку прапорщик Шувалов, – ответили ей.

– Я жена Соколова, где мой муж?

В трубке было тихо.

– Вы меня слышите?

– Я слушаю вас.

– Я спрашиваю, где мой муж?

– Он в командировке.

– Где?

– Не могу знать.

– Я умоляю вас, говорите правду. Где он?

– Он в командировке.

– Я поняла, что в командировке, но где именно?

– Не могу знать. Я только что заступил на дежурство.

Настя поняла, что ей не скажут, где находится муж, и вновь спросила:

– А где начальник штаба?

– Он в командировке.

– А в полку из офицеров кто-нибудь есть?

– Нет.

Настя положила трубку и лихорадочно стала думать, у кого можно узнать, куда именно Алеша уехал. Ей необходимо было знать, что он не в Афганистане. Она взяла записную книжку и, быстро листая, нашла домашний телефон начальника штаба полка, позвонила. В трубке раздался женский голос:

– Алло…

Она узнала голос жены Филимонова, с которой несколько раз встречалась на вечеринках.

– Вероника, это я, Настя. Я только что прилетела и сын сказал, что мой муж в командировке. Ты не знаешь, куда он мог уехать?

– Они в Афганистане.

Настя почувствовала, что земля уходит из-под ног и, чтобы не упасть, прислонилась к стенке.

– Настя… ты меня слышишь?

Она не слышала ее, трубка выпала из руки. Опустившись на корточки, глухо зарыдала.

Подошел Дима и испуганно прижался к матери. «Мама, мамочка!» – где-то далеко раздавался голос сына.

Она посмотрела на него и приглушила свои рыдания. Дима протянул ей лист бумаги.

– Тебе папа записку оставил.

Она схватила ее и прочла:

«Настенька! Любимая моя! Не волнуйся. Ты только жди и я вернусь!»

Целую, твой Алеша.

Потекли тревожные дни. Каждый день, возвращаясь с работы, Настя с надеждой заглядывала в почтовый ящик, но писем от Алексея не было. Первое пришло лишь спустя месяц. Он писал, что со своим полком находится в Кабуле, охраняет правительственные здания и ни в каких боевых действиях участие не принимает. Вначале письмо немного успокоило, но спустя два месяца Настя в учительской услышала разговор, что из Афганистана привезли цинковый гроб с телом прапорщика. Она со скорбью восприняла чужую боль, но когда услышала, что прапорщик служил в той части, которой командует муж, похолодела. После уроков поехала к родителям погибшего прапорщика. Хотела своими глазами убедиться, что он из полка мужа. Возле подъезда увидела капитана, которого не раз видела с мужем. Капитан направился к ней.

– Здравствуйте, Анастасия Александровна. После похорон я собирался к вам приехать, чтобы передать письмо.

Он вытащил из нагрудного кармана конверт, подал ей. Не читая, она положила его в сумку и, пристально глядя ему в глаза, спросила:

– Где он сейчас?

– В Кабуле, – быстро ответил капитан.

Настя поняла, что он говорит неправду.

– А прапорщик в Кабуле погиб?

Капитан понял, что попал в ловушку, и замешкался. Настя окончательно убедилась, что Алеша не в Кабуле, Она отошла в сторону и стала читать письмо. Алеша по-прежнему писал, что со своим полком находится в Кабуле и охраняет важные объекты. Она вновь подошла к капитану и стала расспрашивать про мужа. Капитан на все ее вопросы, где же на самом деле находится его командир, четко по-военному отвечал: «В Кабуле». Убедившись, что дальнейший разговор бессмыслен, Настя попросила, чтобы перед убытием в Афганистан капитан зашел к ней.

Через два дня пришел капитан. Она вновь попыталась разузнать что-нибудь про мужа, но тот по-прежнему упорно успокаивал ее, что все они находятся в Кабуле. Она передала для Алексея небольшую посылку и письмо.

После отъезда капитана Настя неожиданно почувствовала, что волнение и страх за судьбу мужа исчезли. Исчезли и вечно преследовавшие ее глаза цыганки. Даже «черный ворон» перестал во сне летать над ее головой. Она пыталась понять, что это значит, но безуспешно. Так проходили недели и месяцы. Новый год они встречали вдвоем с сыном. За полчаса до Нового года в прихожей раздался звонок.

– Папа! – громко крикнул Дима и стремительно побежал открывать дверь.

Настя даже не пошевелилась. Она знала, что это не он и не ошиблась. Пришла жена Филимонова с сыном. Стало немного веселее. А когда наступил Новый 1983 год, женщины дружно чокнулись фужерами, выпили шампанское и тут же налили в рюмки водки, выпили за мужей. Далеко за полночь уложили детей спать, а сами вновь сели за стол. Вероника налила водку в рюмки, встала. Настя тоже поднялась. Некоторое время Вероника задумчиво смотрела перед собой, потом тихо произнесла:

– Давай выпьем за них, чтобы живыми вернулись домой.

Они выпили. Немного погодя Вероника задушевно запела:

…В поле за околицей, там, где ты живешь,

И шумит и клонится у дороги рожь…

И неведомо им было, что один из их мужей вернется калекой домой, а второй – в цинковом гробу…

Прервав песню, Вероника вытерла набежавшие на глаза слезы.

– Я со своим мужем полстраны объехала. Где мы только ни были…

Настя спросила:

– А ты не жалеешь, что вышла замуж за офицера?

Вероника удивленно посмотрела на нее.

– А почему я должна жалеть? Когда я выходила замуж, знала, за кого выхожу и что меня ждет впереди.

– А.постоянные ваши переезды? Ты же жаловалась, что устала от такой цыганской жизни.

– Ты, наверное, меня неправильно поняла. Если надо будет, вновь всю страну объеду, лишь бы он вернулся живым. Я с мужем живу пятнадцать лет, и за это время мы вместе встречали Новый год, знаешь, сколько раз?

Настя, улыбаясь, ответила:

– Наверное, не реже, чем мы.

– И все-таки, как ты думаешь?

– Думаю, раз десять.

– Вот и ошиблась! Всего два раза, а все остальные новогодние праздники он встречал в казарме со своими ненаглядными солдатиками.

Она налила в рюмки водки, подвинула Насте.

– Водку пить не буду, – Настя отодвинула рюмку в сторону и налила шампанское. – Вероника, давай выпьем за наших друзей, которых нет рядом с нами…

– И которых никогда не увидим, – грустно подхватила Вероника. – В Тамбове у меня была подруга. За два года я так к ней привязалась, что словами не объяснишь. Словно сестру встретила. Расставаясь, мы обе плакали. Первое время переписывались, потом потеряли друг друга. Интересно, где она сейчас? Она такая ревнивая была, даже не верилось, что женщина может так ревновать. Обычно ревнивы мужчины… Настя, а ты ревнивая?

– Нет. Своему мужу верю.

– А он?

– Он тоже. Мы просто любим друг друга. А там, где взаимная любовь, ревность не уместна.

– А мой ревнует, хотя я ему и повода не даю, но ревнует. Один раз у подруги засиделась, так он такой скандал устроил. Не поверил, что я была у подруги, поехал к ней. Потом извинялся. А я, между прочим, рада, что он ревнует меня. Больше будет любить.

– Кого? – усмехаясь, спросила Настя.

– Как кого? Меня! О Господи! О каких глупостях мы завели разговор. Услышали бы они, о чем мы говорим, со смеху упали бы. Давай выпьем за них.

– Мы за них уже пили.

– А я еще хочу!

Она выпила и весело взглянула на Настю.

– Я тебе расскажу один случай. После академии моего мужа направили служить в Кишинев. В центре города мы получили трехкомнатную квартиру. Если бы ты видела, какой шикарный ремонт я сделала! Потратила уйму денег, муж ругает меня, мол, зачем попусту деньги тратишь, не вечно же нам здесь жить. Через два года ему предложили должность начальника штаба полка. Когда я узнала, что надо ехать в Таджикистан и что придется расставаться с квартирой, мне стало дурно. Я попробовала его уговорить, чтобы отказался от должности, а он ни в какую. Наша квартира досталась замполиту полка. Тот пришел со своей женой смотреть свою будущую квартиру. Его жена обошла все комнаты, остановилась напротив меня и надменным тоном говорит: «Я надеюсь, после вашего отъезда мне не придется за вами убирать мусор». Меня это так взбесило, что я готова была со стен содрать дорогостоящие обои, кафель… Вместо «спасибо» она наговорила гадостей. Такой нахалки я в жизни не видела.

Настя, слушая ее, улыбалась. Та рассказывала про то, что сама Настя не раз испытала.

* * *

В апреле глубокой ночью в квартире Соколовых раздался телефонный звонок. Настя, мгновенно проснувшись, подбежала к телефону.

– Алло…

– Настенька, это ты?

– Да, я, – она узнала голос бабушки и поняла, что значит ночной звонок.

– Дедушка умер. Ты не сможешь приехать?

– Я приеду…

Рано утром Настя позвонила Веронике, чтобы та присмотрела за сыном, потом позвонила директору школы. Во второй половине дня она уже сидела в самолете, летящем в Волгоград.

Похороны были многолюдные. Словно весь город вышел провожать в последний путь профессора Виноградова, который многим вернул жизнь и многих сделал прекрасными и способными врачами.

Побыв несколько дней, Настя собралась в дорогу. Перед уходом она не выдержала, заглянула в шкаф, где лежали шкатулка и деньги. Они были на месте. «Бабушка не знает, что я их не взяла», – грустно улыбаясь, подумала она и, не удержавшись, открыла шкатулку и стала любоваться драгоценностями. Не заметила, как вошла бабушка. Почувствовав на себе взгляд, вздрогнула. Бабушка удивленно смотрела на нее.

– Ты их обратно привезла?

Настя молчала. Татьяна Павловна открыла шкаф. Увидев пакет с деньгами, без слов поняла, что внучка вовсе их не брала. Она забрала у нее шкатулку и вместе с пакетом положила в ее сумку. Настя хотела возразить, но бабушка с укором взглянула на нее и старческой походкой вышла. Настя обратилась к портрету матери.

– Мама, что мне делать?

Ей показалось, что та с укором смотрит на нее. Она вытащила шкатулку и деньги, положила их обратно в шкаф.

Татьяна Павловна, сидя на диване, неподвижно смотрела перед собой. Настя села рядом.

– Бабушка, не обижайся, но я не могу их взять. Может, когда-нибудь и возьму, но только не сейчас. Поехали со мной, будешь жить у нас.

Та отрицательно покачала головой.

– Тебе же одной трудно будет. Поехали.

– Как же я его одного оставлю? Друг с другом мы никогда не расставались. Немного поживу и пойду вслед за ним, чтобы без меня не заскучал.

Бабушка говорила это таким тоном, будто дедушка был жив и находился в своей спальне. Настя прижала ее к себе и, нежно проведя рукой по ее морщинистой щеке, тихо произнесла:

– На летних каникулах мы с Димой на все лето приедем к тебе.

Настя выполнила свое обещание и летом приехала с сыном к бабушке. Та словно ожила. Это было радостное и грустное лето для Насти. Впервые отпуск она проводила без мужа…

Каникулы пролетели незаметно, и они собрались в дорогу. На прощание Татьяна Павловна подарила внуку старинные дедовские золотые часы.

Приближались ноябрьские праздники, а вместе с ними и осенние каникулы. Однажды Настя проводила урок, когда дверь осторожно открылась. Повернув к ней голову, Настя увидела Алексея. Некоторое время, не веря своим глазам, молча смотрела на него, а придя в себя, подбежала к нему, кинулась на шею и, не обращая внимания на класс, покрыла лицо мужа поцелуями. Алексей, увидев улыбающиеся лица ребят, вывел Настю в коридор. Вытирая слезы, она сказала:

– Я сейчас отпущу ребят и мы пойдем домой.

Немного погодя, дверь с шумом открылась, дети, толкая друг друга, стали выбегать из класса. Вслед за ними вышла Настя. Подошла к мужу, прижалась.

– Мне кажется, что это сон.

– Может, ущипнуть? – смеясь, спросил он.

Она взяла его под руку.

– Пошли к Диме. Он сейчас в кабинете биологии. Если бы ты знал, как он по тебе скучает.

Димка бросился на шею к отцу, который с удовольствием смотрел на сына. Тот за год так подрос, что трудно было поверить, что учится всего в седьмом классе.

Они вышли из школы и, держа друг друга за руки, веселые и счастливые отправились домой. Вдруг Алексей остановился и нарочито обиженным голосом спросил:

– Вы действительно ничего не видите?

Настя удивленно посмотрела на мужа. Первым звездочки на погонах увидел Дима.

– Мама, папа полковник!

Только сейчас Настя обратила внимание на его полковничьи звезды.

Дома Алексей стал раздавать подарки. Достал сверток, протянул Насте. Развернув его, она увидела старинную книгу, обложка которой была расписана золотом. Тонкие кожаные листы были исписаны арабской вязью. Текст сопровождался красивыми рисунками, тоже расписанными золотом. Алексей объяснил:

– Это книга средневекового арабского поэта Кайс ибн Аль-Муллаваха. Один ученый афганец подарил ее мне и сделал перевод одного из стихотворений. – Алексей открыл страницу, где была заложена закладка. – Вот послушай:

Если скрылась луна – вспыхни там, где она отблистала.

Стань свечением солнечным, если заря запоздала.

Ты подобно луне красотою сверкаешь высокой,

Но незряча луна, не сравнится с тобой, черноокой.

Он замолчал и, прижав Настю к себе, влюбленно глядя в глаза, произнес:

– Словно про тебя написано. – И хотел поцеловать ее, но она предостерегающе кивком головы показала, что сын рядом.

– Алеша, ты пока прими ванну, а я стол накрою. Дима, сходи в магазин за хлебом.

Когда Дима ушел, она заглянула в ванную. Алексей, растянувшись во весь рост, закрыв глаза, блаженно улыбался.

– Соскучился по дому? – спросила она.

Он обхватил ее голову руками и страстно прильнул к ее губам. Она ответила взаимностью. Поцелуй возбудил их. Они опомнились лишь тогда, когда в прихожей открылась дверь. Настя испуганно отскочила от него и быстро стала застегивать халат.

За ужином Алексей попросил ее рассказать, как съездила в Волгоград. Когда она закончила, он покачал головой.

– Зря ты отказалась от наследства.

Настя недоуменно посмотрела на него.

– А как бы ты поступил на моем месте?

– Очень просто: все бы взял.

– Ничего ты не понял, – грустно произнесла она.

– Я все понял и не думай, что я зациклился на их богатстве. Но оно им уже не нужно, а тебе пригодилось бы.

Настя некоторое время молча смотрела на него, потом спросила:

– А хочешь, мы с тобой поедем к ним и все это заберем?

Он хотел ответить «да», но по ее глазам понял, что за этим что-то стоит.

– Чувствую, что ты мне поставишь условие.

– Да, ты не ошибся. А знаешь, какое мое условие?

– Знаю, поэтому заранее отвечаю: нет!

– А может, согласишься?

– Нет.

– Если согласишься, я тебе рожу второго ребенка.

– На второго я согласен, но без условий.

– Тогда и того и другого не будет.

Немного погодя, она поинтересовалась:

– Алеша, а что ты имел в виду?

– Можно подумать, что ты не поняла.

– Я-то поняла, но хотела бы услышать от тебя.

– Ты хотела, чтобы я отказался от Афганистана или уволился бы из армии..

– Ты прав, я имела в виду и то и другое. Может, согласишься?

– Ты же прекрасно знаешь, что на это я никогда не пойду. Зачем лишний разговор?

На кухню заглянул Дима. Он нес две коробки с орденами.

– Мама, смотри, чем папу наградили.

Она взяла в руки орден Боевого Красного Знамени.

– За что тебя наградили? Только на этот раз без обмана.

– А с каких пор ты перестала верить мне?

– Значит на это есть основания.

– Интересно бы услышать, что это за основания?

– А ты вспомни историю с награждением тебя орденом Красной Звезды.

Он усмехнулся.

– Этот орден и медаль я получил не за участие в боевых действиях. Мы сопровождали караван с горюче-смазочными материалами в Кабул, вот за это меня и наградили.

– Сомневаюсь.

– А чтобы впредь не сомневаться, больше таких вопросов не задавай.

– Ты думаешь, что говоришь? По-твоему выходит, что мне безразлично, воюешь ты там или нет?

– Папа, расскажи, как ты там воевал. Нам же интересно, – подал голос Дима.

Алексей хмуро посмотрел на сына и недовольно произнес:

– Запомни, сынок, раз и навсегда: в войне ничего интересного нет. Там льется людская кровь, рушатся дома, уничтожаются посевы. Если тебе это интересно, то могу рассказать, как из кишлака я на руках вынес маленькую девочку с оторванной ногой. Ты только на минуту представь, что она твоя сестренка. Можешь себе такое представить?

Дима отрицательно покачал головой. Стало тихо. Настя, пораженная услышанным, смотрела на мужа. Он налил водку в рюмку и одним залпом выпил.

– Алеша, когда эта война кончится?

– Не знаю.

– Но кто-то должен ее остановить? Она же бессмысленна!

– Война бессмысленная не бывает. За ней стоит большая политика.

– Но ведь люди гибнут!

– Это волнует тебя, меня и тех, чьи мужья и дети сейчас там.

– А те, кто там, наверху, их это не волнует?

– Почему же, их это тоже волнует. Но у них глобальная политика международного масштаба и людские потери порою в учет не берутся, а если берутся, то в отчетных цифрах, которые им ежедневно докладывают о погибших и раненых.

– Я что-то тебя не поняла… По-твоему выходит, что нашему правительству безразлично, что бесконечным потоком цинковые гробы в Союз идут?

– Настя, в мире идет жесткое противостояние между двумя системами, и Афганистан – это разменная монета между СССР и США. Поняла?

– Как мать – нет.

– Вот когда у руля государств станут женщины, может, тогда у них заговорит материнское чувство и войны прекратятся. Хотя это утопия. Войны на Земле еще долго будут полыхать. Пока на Земле есть оружие, оно время от времени будет стрелять. Такова диалектика человеческого общества. Большая политика не может обойтись без того, чтобы не проливалась кровь.

Он говорил долго, словно хотел выплеснуть боль от увиденного в Афганистане. Настя молча слушала его и, когда он замолчал, чтобы его отвлечь, сказала:

– Алеша, на днях мне директор школы предложила должность завуча по учебно-воспитательной работе. Как думаешь, согласиться?

– Если хочешь вновь окончательно потерять сон, соглашайся.

– Но мне эта должность нравится!

– На твоем месте я бы работал простым учителем. Так спокойнее.

– А почему ты рвешься к своим генеральским звездам?

– Сравнила, генеральские звезды и должность завуча! – усмехаясь, произнес он.

– А может и я мечтаю стать директором школы?

Он удивленно посмотрел на жену и не знал, что ответить.

– Что молчишь? Или ты хочешь, чтобы днем и ночью я сидела возле окна и ждала, когда ваше величество соизволит явиться домой?

– Я был бы рад, если бы ты сидела дома и не мучилась над своими тетрадями.