Текст книги "Жена офицера"

Автор книги: Самсон Агаджанян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

– Что, пойдешь мамочке жаловаться?

– Нет, не буду жаловаться. Просто получишь по шее.

– А не боишься сдачи получить?

– Не боюсь.

– Ладно. Если ты такой герой, встретимся на большой перемене на хоздворе. Согласен?

– Мне там делать нечего.

– Что, струсил?

Дима некоторое время молча смотрел на него, а тот продолжал вести себя вызывающе.

– Что, колени трясутся?

– Драться я с тобой не буду, – ответил Дима и пошел в класс.

– Умник! – на весь коридор крикнул Толмачев. – Струсил?

Дима увидел двух девочек из своего класса, они молча смотрели на него и, чтобы не позориться перед ними, вернулся к Толмачеву.

– Хорошо. Встретимся на хоздворе.

На большой перемене Дима пошел на хоздвор. Там его уже ждали дружки Толмачева. Они окружили Диму.

– Ну что, умник, поговорим? – вплотную подвигаясь к Диме, угрожающе спросил Толмачев и неожиданно кулаком ударил ему в глаз. Дима такого не ждал и первое время растерялся. Лишь тогда пришел в себя, когда со всех сторон на него посыпались удары. Дима отчаянно размахивал руками.

Нина Иванова о предстоящей драке знала, ей об этом рассказали девчонки, и когда Дима вышел из класса, она незаметно пошла за ним. На хоздворе, увидев Толмачева с дружками, поняла, что будет драка, побежала в класс за подмогой.

Силы были неравны, но Дима продолжал отчаянно сопротивляться. Неизвестно, чем бы закончилась драка, если бы не девчонки, которые пришли ему на помощь. Они стаей налетели на обидчиков. Те, бросив поле боя, вовремя унесли ноги. У Димы из носа текла кровь, к нему подошла Нина, подала ему носовой платок, но он, отводя ее руку, недовольно произнес:

– Не надо, у меня свой есть.

О драке стало известно директору школы, и все драчуны оказались в его кабинете. Настя была там же и от стыда, что сын тоже замешан в драке, готова была провалиться сквозь землю. Директор пытался выяснить зачинщика драки. Все мальчишки в один голос стали утверждать, что на драку их спровоцировал Соколов. Виктор Трофимович, выслушав их, обратился к Диме:

– Соколов, что скажешь?

Тот молчал. В приемной раздались возмущенные голоса. Виктор Трофимович, открыв дверь, недовольно посмотрел на девчонок из 9-А класса. Те сразу притихли, но Нина Иванова выступила вперед.

– Виктор Трофимович, Дима не виноват. Это Толмачев из 9-Б его вызвал на драку.

– А причина?

– Толмачев ударил меня, а Дима заступился.

Девчонки наперебой, перебивая друг друга, стали рассказывать, как над ними постоянно издеваются школьные хулиганы. Выслушав их, директор вернулся в кабинет, сел в кресло и хмуро посмотрел на Толмачева, который своим поведением баламутил всю школу. Отпустив всех ребят, Виктор Трофимович оставил одного Толмачева.

– Что скажешь?

– А чего говорить? – стараясь не смотреть на директора, буркнул он.

– Ты прав. Кроме гадости, ты ничего доброго школе не сделал, и поэтому тебе нечего говорить. У меня к тебе один вопрос: ради чего или кого ты живешь?

– Ради себя.

Виктор Трофимович тяжело вздохнул.

– От тебя другого ответа я и не ждал. Завтра придешь с бабушкой. Понял?

– Она болеет.

– Утром, когда я шел в школу, видел ее у магазина: жива и здорова. Завтра я ее жду. А если она не придет, я исключу тебя из школы.

– А почему меня одного? Соколов тоже дрался.

Наглое его поведение окончательно вывело директора из себя. С трудом сдерживая себя, он произнес:

– Иди домой. Без бабушки в школе не появляйся!

Когда тот вышел, Виктор Трофимович посмотрел на Настю. Та сидела с опущенной головой.

– Ваш Дима прав. Он поступил по-мужски, и нечего вам за сына краснеть. Отец и мать Толмачева давно сидят в тюрьме, и он напрашивается туда…

Директор еще долго что-то говорил, но Настя почти не слышала его. Она думала о сыне, который своим поступком опозорил ее как завуча школы. Выйдя из кабинета, Настя пошла в класс к сыну. Ребята, увидев завуча, притихли. Дима по лицу матери понял, что его дела плохи. Она посмотрела на сына.

– После уроков зайдешь ко мне.

На перемене Дима пошел к матери. В кабинете, кроме нее, сидели учителя и о чем-то спорили. Настя, увидев сына, махнула ему рукой, чтобы он вышел. Дима, естественно, обрадовался и не заставил себя просить дважды.

Дома Алексей увидел у сына синяк под глазом.

– И с кем это ты боксировал?

– Ни с кем, – ответил Дима и прошел в свою комнату.

Алексей пошел за ним. Дима лежал на кровати и неподвижно смотрел в потолок. Отец подсел к сыну и строго посмотрел на него.

– Я задал тебе вопрос. Почему ты так грубо ответил?

– Прости.

– Прощение не принято. Рассказывай, что случилось!

– Ничего не случилось, – нехотя ответил сын.

– А что с глазом?

Дима молчал.

– Может быть, ты споткнулся и упал? Когда я был командиром роты, у меня был солдат… Ладно, пошли обедать, там и продолжим разговор.

– Я есть не хочу.

– А я тебя не спрашиваю, хочешь или нет. Пойдем!

Дима молча поднялся и пошел на кухню, отец сел напротив и неожиданно произнес:

– Мне кажется, ты очень плохо дрался.

Тот удивленно посмотрел на отца, хотел ответить, что по крайней мере не струсил перед ватагой ребят, но понял, что отец ловит его на крючок, и ответил:

– Я не дрался!

– По подбитому глазу видно, как ты дрался.

Это Диму задело.

– Я был один, а их пятеро!

– Это ничего не значит. Если бы ты владел приемами рукопашного боя, ты бы вышел победителем. А ты ими не владеешь. Сколько раз я пытался тебя научить этим приемам, а ты увиливал. Тебе в жизни не раз придется участвовать в переделках. Вот представь: идешь ты с любимой девушкой, а навстречу четверо подвыпивших парней. Они преграждают вам дорогу и начинают приставать. Что ты будешь делать?

– Защищаться.

– А толку? Ты же все равно не сможешь им противостоять. Они отдубасят тебя и поиздеваются над твоей девушкой. Вот так, дружок, пора тебе спортом заняться.

– А как быть с музыкой?

– Если ты мечтаешь быть композитором, продолжай заниматься музыкой.

– Ты же знаешь мою мечту! Зачем об этом говорить?

– Если мечтаешь стать офицером, тем более надо основательно заниматься спортом. Солдаты любят своего командира, если он физически сильный. В военном училище тебе будет туго. Ладно, на эту тему, я думаю, мы еще поговорим. А сейчас мне бы хотелось от тебя услышать, за что ты дрался? Только без обмана. Если не хочешь говорить правду, можешь молчать.

После недолгого колебания Дима рассказал, как все было. Не успел он закончить, как в прихожей открылась дверь и вошла бабушка. Татьяна Павловна, увидев разукрашенное лицо внука, вопросительно посмотрела на него и улыбнулась.

– Молодой человек, мне кажется, что драка была из-за девчонки. Я права?

Дима, опустив голову, молчал.

– Вы не ошиблись, – подал голос Алексей,

– Если это так, тогда ты настоящий рыцарь. В былые времена из-за девушки на дуэль вызывали.

Она подошла к Диме, осмотрела подбитый глаз.

– Ничего страшного. В следующий раз сразу же делай холодный компресс. Мама знает?

Дима кивнул головой.

– Сильно ругала?

– Она еще не разговаривала со мной.

– Тогда тебе не позавидуешь. Готовься,

И словно в подтверждение ее слов через полчаса пришла Настя и прямо с порога набросилась на Диму.

– Ты что меня позоришь? – наседала она на сына, с трудом сдерживаясь, чтобы не отшлепать его.

– Настя, успокойся. Мы уже с ним на эту тему разговаривали, и он сожалеет о случившемся, – за внука заступилась Татьяна Павловна.

– Бабушка, пожалуйста, не защищайте его. Я спрашиваю: почему ты позоришь меня?

– Я не позорил тебя.

– Да ты понимаешь, что натворил? Вся школа уже говорит, что сын завуча устроил драку!

– А может, это и к лучшему, что школа знает, что сын завуча защищал честь девочки, – подал голос Алексей.

Настя недовольно посмотрела на мужа.

– Твое высказывание не к месту. И, пожалуйста, не делай ему медвежью услугу. – Она повернулась к Диме. – Если еще раз повторится, переведу в другую школу.

– А зачем откладывать? Хоть сейчас переведи. Ничего хорошего в твоей школе нет. Одна показуха.

– Что ты сказал?

Дима понял, что задел мать, и опасливо отстранился от нее, чтобы она ненароком не шлепнула его. Обстановку разрядила Татьяна Павловна. Она подошла к Насте, взяла ее под руку и увела в свою спальню. Воспользовавшись отсутствием матери, Дима надел темные солнцезащитные очки, взял папку с нотами и быстро вышел. Когда Настя снова появилась, сына уже не было. Она посмотрела на мужа.

– Куда он ушел?

– Заниматься музыкой.

– Алеша, честно говоря, я от тебя этого не ждала. Вместо того, чтобы меня поддержать, ты в открытую встал на защиту сына. Это что за воспитание?

– Настя, мне кажется, что ты по отношению к нему не права. Ты защищала не человека, который поступил правильно и по-другому не мог поступить, а свой авторитет. Может, я не прав?

Настя с укором посмотрела на него, хотела ответить, что он глубоко заблуждается, но в зал вошла Татьяна Павловна.

– Настенька, Алеша прав. Дима поступил правильно и это надо признать…

Дима шел в музыкальную школу, а сам размышлял над словами отца, что в жизни ему еще не раз придется защищаться от хулиганов. Перед взором возникла драка на хоздворе, где ему здорово попало от ребят. Возле музыкальной школы он остановился, идти на занятия никакого желания не было. Мимо прошли две знакомые девчонки, с которыми он занимался музыкой. Дима посмотрел им вслед, повернулся и зашагал в сторону спортшколы.

Неожиданно заболела Татьяна Павловна и слегла в постель. Буквально на глазах она стала чахнуть. Настя вызвала врача. Осмотрев больную, тот порекомендовал немедленно отправить ее в больницу. Татьяна Павловна запротестовала:

– Спасибо, но я буду дома.

Когда Настя пошла провожать врача, тот тихо сказал ей:

– Готовьтесь к худшему.

Настя поняла, что он имел в виду, похолодела.

Однажды ночью она услышала слабый голос бабушки, та звала ее. Настя вошла к ней, включила свет, села рядом. Татьяна Павловна, тяжело дыша, взяла руку Насти, поднесла к губам.

– Прости меня, Настенька, за твою маму.

Настя, увидев безжизненные глаза, умоляюще произнесла:

– Бабушка, милая, я все прощаю! Пожалуйста, не умирай!

Татьяна Павловна хотела что-то сказать, но лишь пошевелила губами. Глаза медленно закрылись.

– Алеша! – плача, крикнула Настя.

После похорон Татьяны Павловны Алексей сразу почувствовал свое одиночество. В лице Татьяны Павловны он обрел удивительную собеседницу. Та не только хорошо разбиралась в медицине, но довольно глубоко и философски рассуждала о политических событиях, происходящих в стране и в мире. Порою они вступали друг с другом в горячую дискуссию, победителем которой зачастую выходила она. Теперь у него была одна забота: приготовить обед и ужин и ждать, когда появятся жена и сын. В ожидании их он садился на кухне возле окна и целыми днями смотрел на дорогу, по которой возвращались они. Днем он никогда не выходил и а улицу. Просто не мог вынести взглядов людей, смотревших на его изуродованное лицо. И лишь с наступлением темноты вместе с женой иногда выходил на прогулку.

Незаметно пролетел год. Дима уже учился в десятом классе. Он по-прежнему сидел за одной партой с Ниной. Между ними, незаметно для обоих, установились особенные отношения. Однажды их руки случайно соприкоснулись, и теплая волна пробежала по их телам. Они старались не смотреть друг на друга. Нина легонько придавила его руку. Дима, повернув голову, посмотрел на нее. Глаза их встретились, и они долго молча смотрели друг на друга. Они не слышали, как учитель обратился к ним, и лишь тогда пришли в себя, когда в классе раздался дружный смех ребят. Первой опомнилась Нина, стыдливо опустив голову, залилась краской.

Настя давно заметила, что сын неравнодушен к Нине Ивановой, с которой сидел за одной партой. Против их дружбы она ничего не имела, Нина ей нравилась: девочка училась на «отлично», была привлекательна, да и родители ее вызывали уважение. Мать и отец работали на заводе. Однажды, когда Настя с сыном шли домой, лукаво поглядывая на него, она спросила:

– Дима, кто-нибудь из девчонок в классе тебе нравится?

– Все нравятся.

– А кто больше?

Он посмотрел на мать, увидел в ее глазах смешок, понял, что вопрос задан не случайно, и обдумывал, сказать правду или промолчать. Неожиданно он почувствовал, что стесняется матери, и ответил:

– Они все для меня одинаковы.

– А мне кажется, что ты неравнодушен к Нине Ивановой, – простодушно произнесла мать.

– Она тебе нравится?

Настя посмотрела на сына и улыбнулась.

– Нравится. Ты пригласи ее к нам в гости.

– Не надо.

Настя, увидев его хмурое лицо, подумала: сын не хочет, чтобы Нина увидела изуродованное лицо отца. Неожиданно ей стало обидно и больно за мужа и, резко остановившись, она спросила:

– Может, стесняешься показать ей отца?

Она увидела в глазах сына вспышку гнева и поняла, что несправедливо задела его.

– Я никогда не стеснялся и не буду стесняться, что у папы такое лицо. И впредь никогда не оскорбляй мои чувства к нему!

– Прости, сынок. Может, я не так выразилась…

До самого дома они шли молча. Настя, увидев в окне мужа, улыбнулась и незаметно посмотрела на сына. У того взгляд был суровый. В подъезде она остановила Диму, посмотрела ему в глаза.

– Ты, сынок, тоже запомни. Я люблю твоего отца, без него я не представляю свою жизнь. А его лицо для меня осталось таким, каким я его помню.

Однажды Настя на совещании в гороно увидела директора музыкальной школы. Она подошла к Таисии Петровне, поздоровалась и поинтересовалась, как Дима занимается музыкой. Та удивленно посмотрела на нее.

– Но… Дима уже с полгода в школу не ходит!

Пораженная услышанным, Настя молча смотрела на

Таисию Петровну.

– Как не ходит? Каждый день после школы он идет к вам.

– Не знаю, что вам и ответить. Я тоже была удивлена, когда узнала, что Дима перестал заниматься музыкой.

Настя, обескураженная услышанным, пыталась разобраться в поведении сына. Она не могла поверить, что все это время Дима обманывал ее. «Если не в музыкальную школу, то куда же он ходит?» – мучительно спрашивала она себя. Немного погодя ее осенила мысль, что Дима вместо музыки ходит на свидания с Ниной Ивановой. Это ее настолько возмутило, что когда совещание в гороно закончилось, не задерживаясь, Настя пошла в школу и, не дожидаясь звонка с урока, вызвала Диму из класса.

Дима, увидев бледное лицо матери, испугался, вообразив самое худшее.

– С папой плохо?

– С ним все нормально. Пошли ко мне, надо поговорить.

В кабинете она, пристально глядя на сына, спросила:

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Дима понял, что мать неспроста задала такой вопрос. «Наверное, уже знает, что я не хожу на музыку», – подумал он.

– Я жду! – поторопила его Настя.

– Мама, я бы хотел услышать конкретный вопрос.

Возмущение Насти было столь велико, что она с трудом сдерживала себя, чтобы не накричать на него, не обозвать его наглым обманщиком. Вместо этого она тихо спросила:

– Расскажи, как ты занимаешься музыкой.

Дима улыбнулся, он окончательно убедился, что мать в курсе, и, стараясь как можно спокойнее, ответил:

– У меня сейчас другая музыка. Намного интереснее, чем пианино.

Настя его слова поняла по-своему и уже не сдерживала себя.

– Эта другая музыка, дорогой мой сыночек, от тебя никуда бы не ушла! Всему свое время. Нина Иванова в курсе, что ты бросил музыку?

– А при чем тут Нина?

– Как при чем? Ты же сам сказал, что у тебя другая музыка.

– Твоя разведка, мамочка, плохо сработала. Я хожу в спортивную школу на самбо.

Это для Насти было полной неожиданностью и, озадаченная, она некоторое время молча смотрела на сына.

– Отец знает?

– Нет.

– А почему не посоветовался с нами?

– А ты бы согласилась, чтобы я бросил музыку?

– Конечно, нет, столько лет занимался – и бросить?

– Мама, все эти годы я попусту терял время. Неужели ты это не замечала?

В кабинет вошел директор школы. Дима без слов покинул кабинет. Виктор Трофимович посмотрел на бледное лицо своего завуча.

– Наверное, Дима опять провинился?

Настя рассказала, что случилось.

– А когда он перестал ходить на музыку?

– С полгода.

Виктор Трофимович усмехнулся.

– Полгода тому назад он подрался с ребятами, где ему попало. Вот с того дня Дима и пошел на самбо. А какие успехи были у него по музыке?

– Вначале, когда муж учился в академии, у него были успехи. Преподаватели хвалили его, а когда переехали в Таджикистан, там музыкальной школы не было и ему пришлось заниматься у одной учительницы. Естественно, это сказалось сразу же на нем, пропал интерес.

– Анастасия Александровна, не расстраивайтесь. Может, это и к лучшему, что Дима стал заниматься спортом. Сейчас на него любо смотреть.

Когда директор ушел, Настя задумалась. «Нет, без вмешательства Алеши Дима музыку не бросил бы», – и ей стало обидно, что они с ней не посоветовались.

Дима, выйдя из кабинета матери, с облегчением вздохнул и вернулся в класс. После уроков, стараясь не попасть на глаза матери, он пошел домой. Отец, увидев веселое лицо сына, сказал:

– Вижу, у тебя настроение хорошее.

– Ты угадал. Когда мама придет, у тебя тоже настроение поднимется.

Тот уловил в голосе сына иронию.

– Может, расскажешь, в чем дело?

– Нет, мама расскажет лучше.

– Ладно, дело твое, садись, а то обед остынет.

За обедом Дима рассказывал смешные истории из жизни школы. Он знал, что отцу приятно слушать его, и, чтобы разогнать его одиночество, не переставал говорить. После обеда, сделав уроки, закинул за плечи спортивную сумку, подошел к отцу, который сидел как всегда на своем «посту» у окна.

– Папа, я пошел.

Алеша заметил, что сын одет в спортивную форму, и удивленно спросил:

– Ты что, в таком виде на музыку пойдешь?

– По музыке, папуля, у меня начались бессрочные каникулы.

– Как тебя понять?

– Я бы объяснил, но, к сожалению, нет времени. На эту тему поговорим вечером, когда придет мама.

– И все-таки, куда ты идешь?

– На самую хорошую музыку, папуля!

Алексей закрыл за сыном дверь, пошел на кухню, сел на свое привычное место, выглянул на улицу. Из подъезда показался сын. Дима, повернув голову, помахал отцу и быстрыми шагами направился к автобусной остановке. Не прошло и десяти минут, как Алексей увидел жену. Так рано Настя редко приходила домой. Возле подъезда по привычке приподняла голову, мельком бросив взгляд на мужа, скрылась в подъезде. Приветственной улыбки на лице жены Алексей на этот раз не увидел и вспомнил разговор с сыном. «Наверное, Димка опять что-то выкинул».

Войдя в прихожую, Настя с ходу спросила:

– Где он?

– На музыку ушел.

– На какую музыку? – возмутилась Настя и в упор посмотрела на мужа. – Только без обмана. Ты знал, что Дима бросил музыку?

Алексей растерялся. Его молчание она восприняла по-своему.

– Я так и знала! Ты со своим сыночком по отношению ко мне поступил очень плохо. Честно говоря, такого не ожидала!

– Настя, я ничего не понял! Объясни, что случилось?

– Дима больше музыкой не занимается.

– Я это уже понял, но почему ты с таким подозрением посмотрела на меня? Ты подумала, что я об этом знал и скрывал от тебя?

Настя хотела ответить «да», но, увидев его глаза, поняла, что он тоже не знал. Она рассказала о встрече с директором музыкальной школы. Когда она замолчала, Алеша покачал головой.

– Это напоминает мне мое детство. Когда-то и я тайком от матери ездил в город, в спортивную школу. Когда она об этом узнала, всыпала на всю катушку… Сына не ругай. Все равно из него бы музыкант не получился. Представь себе: гренадер сидит за пианино и развлекает публику. Мне даже за него было бы неудобно… Интересно, каким спортом он занимается?

– На самбо ходит, чтобы кости ломать, – недовольно отозвалась Настя.

– Зря ты так плохо думаешь об этом спорте. Самбо означает са-мо-обо-ро-на.

– От кого же он собирается само-обо-роняться?

Алеша с упреком посмотрел на нее.

– Ты что, думаешь на свете мало подонков? С каждым годом их становится все больше и больше. Ты же сама рассказываешь, какие у тебя дети в школе. Самбо ему еще пригодится. Пошли обедать, сегодня я для тебя новое блюдо приготовил, Диме очень понравилось.

– Спасибо, но мне не хочется.

Он грустно посмотрел на нее.

– Зря, а я так старался для тебя. – Опираясь на костыли, Алексей пошел на кухню.

Насте стало жалко его и немного погодя она пошла туда же. С опущенной головой он сидел за столом и, когда жена вошла, даже не поднял головы. Подойдя к нему, прижав его голову к груди, Настя тихо сказала:

– Прости, я не хотела тебя обидеть.

– Я не обижаюсь, а за сына нечего бояться. Он никогда не позволит себе такое, чтобы нам краснеть за него. В этом ты можешь быть уверена. А то, что он бросил музыку… Считаю, что поступил правильно. Музыка не для него, из-за нее он многое потерял, а сейчас хочет наверстать упущенное. Он мужчина и должен быть похож на мужчину.

– А что, если любить музыку и заниматься ею, то перестаешь быть мужчиной?

– Ты меня не поняла. Музыка – это природный дар, а искусственно из сына делать музыканта, считаю, с нашей стороны неразумно. И раз он бросил ее, значит так и надо, из этого трагедию делать не следует! Думаю, для нас будет лучше, если мы этот вопрос обойдем стороной и не будем травмировать его.

Дима, возвращаясь с тренировки, заранее готовился к неприятному разговору с матерью. За отца не переживал, был уверен в его поддержке. Войдя в дом, он посмотрел па мать, но она словно не замечала его. Дима, улыбаясь, подошел к ней, обнял.

– Мамуля…

– Отпусти! Я не хочу с тобой разговаривать!

– Мамочка, не сердись на меня. Я давно собирался сказать, но не хотел расстраивать.

На кухню заглянул отец, подбадривающе подмигнул ему. Дима продолжал держать мать в объятиях.

– Я кому сказала, отпусти!

– Пока ты не простишь меня, не отпущу!

Настя с негодованием посмотрела ему в глаза, но, увидев в них улыбку, неожиданно для себя спросила:

– И когда ты только поумнеешь?

Этого было достаточно, и Дима, целуя ее в щеки, ответил:

– Даю честное пионерское, с завтрашнего дня поумнею.

Алексею не терпелось узнать, как тренируется сын. Как только Настя вышла, он спросил:

– Как прошла тренировка?

– Хорошо.

– Спортивный разряд есть?

– Да, второй взрослый. Летом будут городские соревнования, и у меня есть шанс выполнить первый взрослый.

– Так быстро? – засомневался отец.

– Тренер сказал, что у меня природный талант. Хочешь посмотреть, как я тренируюсь?

– Хотелось бы.

– Тогда поехали завтра в спортзал.

Алексей отрицательно покачал головой.

– Папа, я давно хотел тебе задать один вопрос. Ты что, людей стесняешься? Целыми днями сидишь дома и только ночью с мамой выходишь на улицу.

– Да, сынок, стесняюсь, – неожиданно признался Алексей.

Дима хотел сказать, что нечего ему стесняться, но, увидев боль в его глазах, тихо произнес:

– Папа, я люблю тебя и горжусь тобой.

– Спасибо, сынок, я это знаю.

На кухню зашла мать, села рядом с ними.

– И все-таки ты, сынок, поступил нечестно. Столько времени скрывал, что бросил музыку…

То, что сын бросил музыку, Настя долго не могла забыть. Но время делало свое дело, и обида на сына постепенно стала угасать. Да и сама Настя давно поняла, что музыканта из сына не получилось бы. Однажды, проходя мимо кабинета военной подготовки, увидела сына. Стоя с военруком, он о чем-то оживленно с ним разговаривал. Вначале Настя не придала этому значения, но со временем стала замечать, что Дима часто бывает у военрука, даже если и нет урока военной подготовки. Она заподозрила, что это неспроста, и встревожилась. Встретившись с военруком в коридоре, она спросила:

– Леонид Аркадьевич, как мой Дмитрий? Усваивает военные науки?

– Еще как! В будущем из него выйдет толковый офицер.

– А Дима разве собирается в военное училище? – беспечным тоном спросила она.

– Он об этом только и мечтает! А разве он вам ничего не говорил?

– Говорил, – ответила Настя.

В своем кабинете она села за стол и неподвижно уставилась в окно, пытаясь осмыслить услышанное. В голове стоял сплошной шум. «Так вот почему ты бросил музыку!» – тихо прошептала она и сразу почувствовала, как учащенно забилось сердце. «Этому не бывать! – хлопнув ладонью по столу, решительно произнесла она. – В военное училище я тебе не разрешу поступать!».

Алексей сидел возле окна и просто так смотрел на улицу. Он увидел жену и, невольно повернув голову, посмотрел на настенные часы. Стрелки показывали полдвенадцатого. «Наверное, опять что-то Дима выкинул», – подумал он. Открыв дверь и впустив жену, вопросительно посмотрел на нее. Та, стоя возле двери и в упор глядя на мужа, спросила:

– Ты в курсе, что Дима все-таки собирается поступать в военное училище, что он не оставил в покое эту затею?

– Настя, ты опять задаешь вопросы, на которые сразу не ответишь.

– Я жду.

– Если честно, то понятия не имел.

– Ты правду говоришь или своим обманом хочешь успокоить меня?

– Настя, честно говоря, ты меня поражаешь. С каких пор ты стала сомневаться в моей искренности?

– Значит у меня есть основания задавать тебе такой вопрос. Так ты говоришь, что не знаешь?

– Я уже ответил, мне больше нечего добавить… Он тебе об этом сам сказал?

– Нет. Я только что разговаривала с военруком и он сказал, что Дима после школы будет поступать в военное училище.

– И ты прибежала домой, чтобы удостовериться, знал ли я об этом?

– Да.

Он увидел, как повлажнели ее глаза.

– Алеша, запомни, я никогда не позволю, чтобы он поступил в военное училище! Если он, вопреки моей воле, сделает так, как хочет, я не знаю, что с собой сотворю.

– Настя, успокойся!

– Не могу!.. – плача, крикнула она.

Он усадил ее на диван. Настю трясло словно в лихорадке.

– Давай поговорим начистоту…

– Нет! – крикнула она. – Знаю, что ты хочешь сказать! Я не разрешу ему поступать в военное училище.

– Давай не будем из этого делать трагедии. Придет Дима, поговорим, а если действительно он мечтает стать офицером, не мешай ему. Пусть идет своей дорогой.

– Ты тоже шел своей дорогой и к какому финишу пришел? Хочешь, чтобы и с ним случилось то же самое?

У Алеши невольно сжались кулаки. Слова жены больно врезались в душу. С трудом сдерживая гнев, он тихо, но достаточно жестко произнес:

– Если бы мне судьба позволила начать жизнь сначала, я бы не сошел с этой дороги! Это дорога чести и совести, и я не сожалею о пройденном пути.

– Зато я сожалею! Говори, что хочешь, но сына в военное училище я не отдам!

– Настя, чего ты боишься? Пусть мальчишка осуществит свою мечту. Зачем ему ломать крылья? А если боишься, что и с ним будет такое, как со мной, то зря. Пока он выучится, к тому времени война в Афганистане закончится.

– Я не хочу тебя слушать! – вскакивая с места, в истерике закричала Настя и вышла.

Алексей грустно посмотрел ей вслед. Он прекрасно понимал ее состояние, но не хотел препятствовать сыну и одобрял его желание идти по его стопам.

После обеда пришел Дима. Увидев бледное лицо матери, обеспокоенно спросил:

– Мама, ты что, заболела?

– Сейчас она выздоровеет, если скажешь, что не будешь поступать в военное училище, – подал голос отец.

– А кто сказал, что я собираюсь поступать в военное училище? – делая удивленные глаза, спросил Дима.

– Леонид Аркадьевич сказал, – в упор глядя на сына, произнесла Настя.

– А он откуда знает?

– Наверное, ты сам ему об этом сказал.

– На эту тему, дорогая моя мамочка, я не мог с ним разговаривать по простой причине: ни в какое военное училище я больше поступать не собираюсь. А если бы действительно хотел, то из этого трагедию не стоит делать. Так что, мои дорогие родители, успокойтесь и поберегите свои нервы, которые восстановлению не подлежат.

– По-твоему выходит, что военрук меня в заблуждение ввел?

– Я так не думаю. Однажды на уроке я сказал, что собираюсь поступать в училище, а он, по всей вероятности, подумал, что в военное. Я действительно собираюсь поступать в училище, но не в военное, а в высшее техническое имени Баумана.

Мать, обескураженная таким ответом, пристально посмотрела на сына, пытаясь понять, правду ли он говорит. А Дима, улыбаясь, подошел к ней, поцеловал в щеку.

– Мама, я говорю правду. Закончу школу и вместе поедем в Москву. А сейчас не мешало бы подкрепиться. Мой нюх мне подсказывает, что папа изобрел новое блюдо.

Обедали они молча. Дима, посмеиваясь, смотрел на хмурые лица родителей.

– Можно подумать, что у нас в доме траур!

Мать недовольно посмотрела на него. Дима поднял руки вверх, миролюбиво сказал:

– Понял, виноват, – но немного погодя обратился к матери: – Мама, мне деньги нужны.

– Я же тебе вчера дала! Ты что, уже потратил?

– Если прошу, выходит так.

– И много надо?

– Двадцать пять.

– А не многовато?

– Думаю, нет. Меня пригласили на день рождения.

Настя хотела сказать, что достаточно и десяти рублей, но вместо этого спросила:

– А у кого день рождения?

Дима улыбнулся.

– Военная тайна.

– Если это так, то больше десяти не получишь.

– Мама…

– Я свое слово сказала.

Отец незаметно толкнул локтем сына. Дима понял, что помощь будет, и кротко произнес:

– Военная тайна выше, чем деньги.

– Ну и прекрасно. Вот тебе десять рублей.

Дима положил их в карман.

– Мне еще нужны.

– Зачем?

– В классе на выпускной собирают.

– И по сколько?

– По сто рублей.

– Никаких сто! Завтра я с вашим классным руководителем поговорю. Это безобразие…

– Мама, если хочешь, чтобы я краснел перед ребятами, можешь поступать так, как считаешь нужным. У меня к тебе, мамочка, один вопросик: когда ты заканчивала школу, вы деньги на подарок учителям собирали?

– Ни рубля.

– Не может быть! А подарки учителям?

– Никаких подарков. Цветы и все.

– Тогда, мама, ты от жизни сильно отстала. Времена другие. Некоторые учителя уже заранее говорят, какой подарок им надо сделать. Между прочим, одна родительница, через свою дочь, у меня уже интересовалась, какой подарок надо сделать тебе. Что ты на это ответишь?

Настя возмущенно посмотрела на сына.

– Передай ей, что она ошиблась номером.

– Понял. Дословно передам ваши слова. Но, к сожалению, мамочка, таких патриотов, как ты, в школе единицы. Учителя не святые, а простые смертные. А что касается подарка учителям, лично я здесь ничего крамольного не вижу. Это память о школьных годах.

– Может, хватит? – резко оборвала мать.

– Все, молчу.

Выйдя из кухни, Дима поздравил себя с тем, что вовремя перевел разговор на деньги и подарки. «Надо поговорить с военруком, чтобы про училище молчал».

Незаметно пролетело время. Дима получил золотую медаль и, чтобы окончательно усыпить бдительность матери, стал советоваться с ней, куда бы поступать учиться. Мать удивленно посмотрела на него.

– Как куда? Ты же собирался в Москву, в Высшее техническое училище?

– Москва далековато. Может, здесь в мед. поступить и пойти по стопам прадедов?

– Для тебя специально халат надо шить, – вмешался отец. – С твоим ростом и силой лучше поступать в ветеринарный, чтобы быка свалить и заглядывать под хвост.