Текст книги "Виктория - значит Победа. Каждому по делам его (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– А как же? – не понимает он. – Впрочем, хорошая затрещина не повредила никому.

– Даже тому, кто не может ответить тем же? – злобно щурюсь.

– А как иначе научить детей правилам и порядку? – недоумевает этот человек.

– И отчего же вы тогда недовольны тем, что магам случается проучить зарвавшихся простецов? Тех, которые не хотят ничего знать о правилах, о порядке, о долге?

Ох, как он разозлился!

– Молчите, глупая женщина! Вам по природе своей не дано этого понять!

Ну вот, ещё и это. До чего же гадкий человек, да же?

– Мы ведь побьём его? – вздыхает тихонько Шарло.

Я тоже вздыхаю и не говорю ничего. А вспоминаю, как мы с Саважем и некромантами боролись против антимагических артефактов в поместье Терезы. Сочетание несочетаемых сил было нам в помощь, а здесь как?

Я закрываю глаза, ищу внутри себя два возможных источника сосредоточения. Они есть, но как будто я не могу обратиться ни к одному, что-то мешает. Что же? Это преграда? Она материальна? Она существует?

Что же, я даже определила, что это. В воздухе висела некая взвесь, невидимая глазу, ощутимая только придавленным и зажатым где-то внутри меня чутьём мага. И пока я не придумаю, как одолеть эту взвесь…

Господин граф Ренар довольно долго объяснял мне, какие части тела наиболее чувствительны к магической силе, и как даже лёгкое движение пальцами может пробудить силу, если сделать это движение правильно. После маркиз де Риньи объяснял мне примерно то же, только со стороны некромантии. И я попробовала шевелить пальцами, пробовала, пробовала… и нащупала.

Ключевое слово оказалось «вместе». Разом, синхронно. Потянуть изнутри меня то, что сейчас задавлено и не имеет выхода, то, что связывает меня с миром снаружи этой лаборатории.

Это было невероятно трудно, но я ударила. Не в Руссо, успеется. А в чёртов перегонный куб.

40. Красное на черном

Грохнуло оно знатно.

Осколки стекла брызнули в разные стороны – ну, как можно было догадаться, да? Жидкость тоже брызнула в разные стороны, пятная листы бумаги, корешки книг и просто поверхности. Металлическая опора рухнула на пол и покорёжилась. Ударной силой с рабочего стола господина Руссо разнесло по комнате листы бумаги и припорошило этими бумагами осколки и разлившуюся жидкость. Некоторые неплотно стоящие книги попадали с верхних полок. И какие-то предметы тоже повалились.

Я ещё догадалась дёрнуть Шарло за лавку, стоящую рядом, мы эту лавку мгновенно подняли и закрылись ею от разразившегося хаоса. Ну как закрылись – больше Шарло, конечно, потому что у меня после того удара сил оставалось, как у котёнка. И хорошо, что лавка широкая, а мы щуплые, и нас нормально так закрыло. О том, где и как будет спасаться от разгрома господин Руссо, я не думала совершенно. Не маленький, справится.

Когда всё стихло, я осторожно выглянула из-за лавки – что тут вообще и как?

Выглядело живописно – все эти кучи бумаг вперемешку с мусором и другими вещами. И я далеко не сразу поняла, где же хозяин этого великолепия.

В момент взрыва он стоял возле своей адской машины, и видимо, ему вполне так досталось. Наверное, вон там, у ножек стола, под книгами и бумагами? Там навалена такая немаленькая куча, вряд ли она только из книг и бумаг и осколков стекла?

Я оказалась права – куча зашевелилась. Оттуда, кряхтя и подвывая тихонько, выбрался хозяин лаборатории, и страшен же он был – краше в гроб кладут. Бледный и несчастный, на лбу шишка, лицо посечено осколками, руки тоже, за что ни схватится – остаются кровавые следы.

– Неужели, неужели мне придётся начинать всё сначала, – всхлипнул он. – Отчего же так, отчего жизнь моя столь трудна, я ведь всего лишь хотел, чтобы людям, людям стало проще жить! Обычным людям, настоящим людям! Не мне, нет, я не прошу для себя ничего!

Почему-то мне не было его жаль. И прежде чем я рискнула выбраться из-за лавки и заговорить, я кивнула Шарло – держи, мол, и пошевелила пальцами. Он кивнул, видимо, понял. Лавку, наверное, сделали из дуба или чего-то, столь же плотного и тяжёлого, она нас отлично укрыла в разгром, укроет и сейчас. А я выдохнула, прислушалась к ощущениям… попробовала наложить на нас с ним защиту.

И что вы думаете – у меня получилось. Как будто не в полную силу и слабенько, но получилось.

По ощущениям я могла пользоваться магической силой, но – лишь частично. Пять процентов от моей обычной мощности, так я предположила. Что ж, наверное, кроме этой разбитой дуры, остались ещё какие-то помехи, и мы их сейчас устраним. Ну, или попробуем устранить.

Я бросаю защиту и на Шарло. И тащу из поясной сумки зеркало.

Связь отменно плохая, я то ощущаю Эмиля, то снова нет. Киваю Шарло – можно опускать лавку, вдруг поможет дотянуться. Но если что – мы за ней снова спрячемся. И в этот момент всё же дотягиваюсь.

– Слава господу, Виктория! – слышу я издалека. – Ты где?

Слышимость тоже такая себе, но она есть, и остальное не важно.

– Я где-то у чёрта в ступе, точнее не скажу, извини, потому что не знаю. Но здесь необыкновенно интересная лаборатория, её нужно изучить нашим самым выдающимся умам. Владельца лаборатории тоже нужно отдать на опыты. То есть посадить под замок и доставать оттуда иногда на опыты. И спрашивать ещё, что за хрень собачью он напридумывал.

– Виктория, – лучший голос на свете звучит устало и несколько напряжённо, как будто хочет сказать – «Вика, что за херню ты там устроила?»

– Угу, сколько лет уже Виктория, всё верно. Этого человека зовут Жан-Жак Руссо, у него тут разработки на тему – как из простеца сделать мага, точнее, как простецам победить магов при прочих равных. И раз я сама попала сюда аналогом портала, то не могу объяснить, где это находится.

– Тебя очень плохо слышно и совсем не видно. Но я попробую дотянуться, кажется, это вот только что стало возможно, потому что раньше я тебя вовсе не ощущал.

– Потому что мы ему тут немного попортили оборудование, наверное, дело в этом. В общем, со мной Шарло, мы держимся, ждём подмоги. Здесь ещё была Мари и Кошак, парень из компании кучера и Жермена, их вернули обратно на улицу святой Анны.

– Кошак арестован, твоя Мари в порядке, только перепугана.

– Слава богу, ура. Жду тебя. Сами мы тут никак не справимся.

– Иду, – говорит он, и связь прерывается.

Прячу зеркало, оглядываюсь. Господин Руссо наклонился над разбомбленным аппаратом и рыдает, вот прямо рыдает.

– Как думаешь, они смогут к нам прорваться? – спрашиваю тихонько у Шарло.

– Я думаю, должны. Господин виконт могуч, и у него такие друзья, которые смогут попасть хоть куда. Что герцог Саваж, что господа де Риньи. А вот этот весь хлам надо показать нашему господину графу, он непременно разберётся, что тут творили и что хотели получить.

Про господина графа я тоже успела подумать – что он бы нашёл тут, чем заняться. Но кажется, мы говорили слишком громко.

– Никаких графов! И герцогов, и магов! Я не позволю, не пущу! – завопил господин Руссо. – Им не место здесь, в этом храме науки! Ни один маг не осквернит мои выкладки своим грязным прикосновением!

– Я уже осквернила, а я маг, – пожимаю плечами. – Конечно, я тот ещё противоестественный маг, но получилось же?

– Любой маг противоестественный! Любая магия противна законам природы!

– Кто-то плохо учил про законы природы, – пожимаю плечами. – Думаю, даже в столичном университете объяснят, век просвещения, как-никак. А уж в магической академии – тем более. Послушайте графа Ренара, если теперь уже доведётся, конечно, он расскажет вам про магические силы и их место в мире. То есть рассказал бы, в тюремной камере вам, полагаю, никто ни о чём не расскажет.

– Граф Ренар – богопротивный еретик! – сообщил господин Руссо. – А новое оборудование – дело наживное. Я… я переживу. Мне не впервой начинать всё сначала. Начну ещё раз. И два мага – это ж прямо замечательно! Я начну снова… с двумя магами.

Мне на мгновение показалось, что он заговаривается, так лихорадочно блестели его светлые, будто выцветшие глаза. Миг – и он подходит, берёт со стола кинжал странного черного цвета и хватает меня за руку.

Я уверена, что мне ничего не будет, и поэтому позорно пропускаю удар, даже не удар – царапину, он просто проводит тем кинжалом по тыльной стороне моей ладони. И оттуда неожиданно мощно хлещет кровь, и это так больно, что я теряю сознание и не вижу продолжения этой, несомненно, захватывающей сцены.

…Я прихожу в себя… где-то.

Что за чертовщина вокруг? Совершенно непонятное место.

– Госпожа Виктория, вы очень, очень неосторожны, – говорит мне кто-то, я даже не сразу понимаю, кто это.

А потом приглядываюсь – да я же видела его, когда-то давно. Мужчина, моих лет, на голове звериные уши.

– Вы вообще кто? Я помню, что вы вроде отвечаете за то, что я получила шанс на все здешние приключения, но в реале я вас так и не встретила до сих пор. Почему? – спрашиваю строго.

– Потому что меня нет в, как вы изволите говорить, реале. К сожалению. А вы – есть. Вы – моя надежда. Ваши уникальные, невероятные возможности. Я надеялся, что вы доберётесь до этого мерзкого человечишки раньше, у вас была возможность. Но вы всё повернули по-своему, и теперь уже многого не вернуть. Вредоносные знания разошлись слишком широко, и даже если вы и ваши друзья уничтожите породившего всё, это ничего не изменит. Понимаете, Виктория, это – не ваш мир, он иной, хоть и похож. И если не останется никого из слышащих силы мира – то и мир простоит недолго. Отчего же они там не видят, это же так просто!

– Вы сейчас вообще о ком и о чём? О дураке Руссо? Ну так мы его уже почти поймали.

– «Почти» не считается, бесценная моя Виктория. Что ж, ступайте, ловите. И не подставляйтесь под удар так глупо, я ведь могу и не успеть спасти вас! – смотрит укоризненно, а я всё ещё не понимаю до конца.

– Может, объясните, что происходит? Кто вы и что вы хотите?

– Некогда уже, ступайте.

Он машет рукой, я снова куда-то проваливаюсь… и открываю глаза. И вижу над собой каменный потолок, вроде бы отдалённо знакомый, и слышу голос.

– Слава господу, вы очнулись, госпожа Викторьенн! Ура!

Шарло, это Шарло. А я лежу на той самой лавке, которая защищала нас от осколков разгрома. У меня сильно болит левая рука – точно, её ранил этот гад Руссо.

Шевелюсь, осматриваюсь – точно, разгром. Шарло рядом на лавке. Руссо не видно. А рука моя замотана белой тканью, и правильно.

– Шарло… что происходит? Где этот… этот?

– Он может и учёный, но дурак. Я подошёл, взял книгу потолще и дал ему по голове той книгой, чтоб дурить перестал. А потом ещё и связал. Вон лежит, у стенки, где ничего не нападало. А вам я руку перевязал, а то что-то сильно кровь идёт.

– Чем перевязал-то?

Он отчего-то смущается.

– Да я это… от вашей нижней юбки оторвал две полосы.

– А, ну и правильно сделал, молодец.

Я пытаюсь подняться, но меня как-то нездраво ведёт из стороны в сторону, и приходится лечь обратно на лавку. Сил нет совсем.

– Ты не пытался с кем-нибудь ещё связаться?

– Пытался. Еле-еле достучался до господина герцога Саважа, до маркиза де Риньи и до нашего господина графа. Все теперь знают, что тут и как, и сказали – попытаются к нам попасть.

– Вот и славно. Что ещё?

– Ещё тут есть дверь, но за ней ещё одна такая же комнатка, в ней, правда, маленькая кузня, и есть дырки в потолке для воздуха, но я совсем не смог понять, куда они ведут. И ещё там был человек, я тоже дал ему по голове и связал.

– А ещё двери? – как-то же они сюда попадают?

– Наверное, как-то попадают, если не через ту воронку, – пожал Шарло плечами. – Но я поискал и больше дверей не нашёл. Еды тут нет, ни крошки никаких припасов. Воды тоже, и, ну, отхожего ведра нет. Значит, дверь должна быть.

Логика железная – если нет отхожего ведра, значит, дверь есть. Значит, или найдём, или кто-то снаружи эту дверь откроет. Или к нам пробьётся команда спасателей.

– Ой, госпожа Викторьенн, а кровь-то не останавливается, – Шарло смотрит на меня, и весь такой белый-белый.

Я пытаюсь взглянуть туда, куда он смотрит, не меняя положения тела, это удаётся, но с трудом, и вижу, что повязка на моей левой кисти вся пропиталась кровью, и по уму, её бы сменить.

– Ну оторви ещё пару оборок, что ли, и надо перевязать. Сможешь? В обморок не упадёшь?

– Не должен, но чего оно не останавливается, а?

– Да я бы знала, но вот увы, не знаю.

Дальше бедняга Шарло лишает мою нижнюю юбку ещё пары оборок, неуклюже снимает повязку, и мы видим – порез небольшой, длиной сантиметра три всего, и кровь из него сочится медленно, но верно.

– Придавить место пореза, что-то вроде подушечки сделать. Рви ещё одну оборку, – командую я.

Он приподнимает юбку, чтобы добраться до той оборки, при том пальцы-т о в крови, так что и платье моё будет потом выглядеть соответственно. Ну и к чёрту. Главное сейчас выжить. После всего, что уже было, очень глупо отдать концы от потери крови. И я надеюсь, мы не занесём в рану ничего лишнего.

И в этот прекрасный момент откуда-то из-за моей головы раздаётся треск и там определённо открывается дверь. И кто-то заходит к нам – и даже много кто, если судить по шагам и невнятным возгласам.

– Что здесь происходит? – смутно знакомый голос срывается едва ли не на визг. – Что это за непотребство? Что этот мальчишка делает с женщиной? И как эта женщина вообще здесь оказалась, это же дочь де Сен-Мишеля!

– Спокойно, Фрейсине, – командует невидимый мне герцог Саваж, и я выдыхаю.

Этот разберётся. Тем временем мой Шарло, как был – с куском ткани в руках, вытягивается и докладывает:

– Господин герцог, госпожа Викторьенн жива, но ей срочно нужна помощь целителя! Господин Руссо тоже жив, но в себя пока не пришёл. Ещё есть связанный человек вон там, за дверью, не знаю, очнулся ли он.

– А кто разнёс тут всё? – интересуется Саваж.

– Так госпожа Викторьенн, больше бы никто не сумел, – гордо сообщает парень.

– Так, что тут?

– Мелкая рана, но кровь никак не остановить, видите, да?

– Сейчас справимся. Викторьенн, слышите меня?

– Да, господин герцог. И очень рада вашему появлению. Но я не могу встать, совсем не могу.

– Разберёмся.

– Нужно придавить место пореза.

– Да уж сладим теперь.

И впрямь он довольно умело формирует подушечку и туго бинтует мою кисть с помощью Шарло. Тем временем Фрейсине – а его-то кой чёрт сюда занёс? – ходит и издаёт невнятные восклицания, пока не изрекает:

– А что здесь делает господин Ле Вассер и отчего он связан?

– Это господин Руссо, – сообщает ему Шарло. – Он тут главный, он всё это создал, и госпожу Викторьенн поранил тоже он.

А мне интересно – где другая часть спасательной команды? То есть, где Эмиль? Но Эмиля нет, а меня усаживают на лавку, я опираюсь спиной на стену и могу видеть, что происходит.

Я и замечаю, что в том месте, где был рисунок на полу и их странный портал, что-то меняется. Разлившаяся из перегонного куба жидкость растеклась в точности по линиям рисунка, и там возникает… что-то. Та самая воронка. Сначала маленькая, затем словно разгорается. В неё валятся листы бумаги и пара книг, и какие-то предметы. А потом она становится широкой, и из неё к нам неожиданно шагает Эмиль.

– Наконец-то, – не удержалась я.

– Виктория… у меня нет слов, – сообщает богоданный жених.

– Я тоже тебя люблю, – киваю. – Но ты пришёл, и это замечательно.

Он даже садится рядом, берёт мою здоровую руку, легонько пожимает. Я выдыхаю – всё хорошо, нас спасли, спасли же? Ну и рана затянется, куда денется, непременно затянется.

– Чем нанесена рана, Викторьенн? – строго спрашивает Саваж.

– А был же такой нож, какой-то чёрный, я не знаю, почему он чёрный, – говорю. – Шарло, куда этот неприличный господин задевал нож?

Болтать тяжело, и вообще хочется спать. Закрываю глаза, слушаю, что говорят вокруг.

– Тут словно ураган прошёл, – это Саваж.

– Почему наставник моего сына лежит тут связанный? Что вообще происходит? – а это Фрейсине.

– Потому что это он всё и устроил, вы ещё не поняли? И вообще, не были бы вы так любезны отойти и не мешаться? Разбирательство мимо вас не пройдёт никак, потому что это всё безобразие происходило на ваших землях, и более того – вы сами только что признались, что это ваш человек.

– Он не служит мне уже давно! Я дозволил ему проживать на моей земле, всё верно, но к тому, что здесь происходило, я не имею никакого отношения!

– А это уже мы разберёмся, имеете или нет. Вы сеньор, с вас и спрос, – я прямо представляю, как Саваж пожимает плечами. – Эмиль, как вам удалось проникнуть сюда этим путём? И что тут у нас вообще – неужели портал, который будет теперь постоянно открыт?

– Я пытался пробиться сюда, но не видел нужного места никак. Ощущал Викторию, но – не более того. И тем временем наводил порядок в её доме, там давно никто ничего подобного не делал, а некромант явно никогда не делал, – усмехается ещё, да? – А когда появилось вот это явление, мне рассказали, что так уже было, и сначала таким образом забрали Викторию с её людьми, потом вернули обратно разбойника и камеристку, и более того – через отверстие я явно ощутил Викторию совсем рядом. И пришёл.

– Здесь чего-то навертели, да такого, что без графа Ренара мы не разберёмся, что бы кто ни думал по этому поводу, – говорил Саваж. – Но для начала всё равно нужно разобрать завал.

– Да тут каждый предмет может быть артефактом, – говорит Шарло.

Ему велели не мешаться под ногами и сидеть рядом со мной, он и сидит, но иногда комментирует происходящее.

– Снаружи мы смогли открыть дверь только вместе с младшим де Риньи, как тогда, в Вишнёвом холме, – говорит Саваж.

– Да-да-да, – вмешиваюсь, – мне удалось сломать эту штуку подобным же образом. Только потом силы кончились, а потом ещё случилось вот это, – пытаюсь пошевелить раненой рукой, выходит плохо.

– Жанно, смотри, повязка как-то нехорошо пропиталась кровью, где у нас ближайший целитель? Или срочно звать де ла Мотта? – тревожится Эмиль.

– Что? Там же небольшая царапина, я ещё не понял, откуда столько крови, – Саваж добавляет пару слов, какие, думаю, говорят скорее в бою, чем в официальной обстановке.

– Вон он, вон тот клинок, – кричит Шарло. – Только смотрите, что это с ним? У него было обычное лезвие, а сейчас от него почти ничего не осталось!

Я открываю глаза – надо же посмотреть, да? И вижу удивительное – от лезвия и впрямь осталась едва треть, и уменьшается на глазах, и ещё дымится. На остатках лезвия капли крови – яркие, красные. Красное на чёрном, красиво. Как орнамент какой. Дымка подбирается к тому орнаменту и он постепенно рассыпается. Правда, глаза мои дальше всё равно что сами закрываются.

– Зови де ла Мотта.

– Отсюда не дозваться, нужно наружу.

– Портал открывайте.

– Я тенями приведу.

– Анатоль, ты дурак. Вдруг какие-то снадобья в тенях протухнут?

– Тьфу ты, точно.

– Портал, срочно.

Я уплываю в беспамятство, звуки накатывают волнами, потом возвращаются. Боль резко приводит меня в себя.

– Госпожа де ла Шуэтт, вы слышите меня? – строго спрашивает человек, какой-то человек.

Да я его знаю, он приезжал в Массилию вместе с Саважем и Эмилем. Это… это граф де ла Мотт, вот.

– Да, слышу, господин де ла Мотт, – шепчу.

– И даже узнаёте, отлично. Что вы знаете о том оружии, которое ранило вас?

– Ничего. Он взял его со стола, что ли, и задел меня, я и не думала, что будет так… Да я вообще с защитой была! – вспоминаю. – Она поставилась плохо и слабо, но всё равно!

– Видимо, дело в сплаве. Всё, что делает этот человек, нарушает все известные нам законы природы и свойства магической силы. Ничего, разберёмся. Жанно, что там, где там твой артефакт?

– Уже нашли, несут, – откликается Саваж.

– Что здесь у вас? Куда вы все снова вляпались? – врывается в нашу суматоху незнакомый женский голос.

– Жанна, ты могла отправить кого-нибудь, – усмехается Саваж.

– Мне любопытно, – откликается неведомая Жанна. – Кто эта милая девица?

– Госпожа герцогиня, представляю вам мою невесту Викторьенн де ла Шуэтт, урождённую де Сен-Мишель, – тут же откликается Эмиль сбоку от меня, он по-прежнему держит мою вторую руку.

Герцогиня Саваж, да? Супруга герцога и мать Жанетты? Открываю глаза, стараюсь сфокусировать зрение. Да, крупная дама важного вида, но одетая без вычурности, и в руках у неё – шкатулка.

Герцог Саваж берёт ту шкатулку и достаёт из неё… кинжал. Прикладывает плашмя к моей ране, и я вижу дивное – кровь словно впитывается в линии узора на клинке, а лиловый камень в навершии вспыхивает. На мгновение кровь пропадает… а потом начинает сочиться снова.

– Увы, – вздыхает Саваж.

– Значит, что-то не то.

– Эмиль, додай им силы, – говорю. – Вдруг поможет?

– Викторьенн, вы рехнулись? – ласково интересуется Саваж. – Наверное, потому, что потеряли много крови?

– Если и рехнусь, то не поэтому. Эмиль, не слушай их, пробуй, хуже не будет.

Эмиль и пробует – мою повреждённую ладонь поверх артефактного кинжала охватывает серебристое щупальце. И – вы не поверите, но боль уходит.

И так это хорошо, что боль уходит, и что я снова могу дышать полной грудью, и отключиться, да, отключиться… Мне что-то говорит де ла Мотт, о том, что погружает меня в сон, и что-то Эмиль, и я слышу ещё голос госпожи Жанны… а потом снова не слышу и не ощущаю ничего.