Текст книги "Виктория - значит Победа. Каждому по делам его (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

1. Когда встал, тогда и утро

Я проснулась отличнейшим солнечным зимним утром в превосходном настроении.

Вчера при встрече с герцогом Фрейсине мне на пару мгновений стало страшно… потому что я не понимала, что делать. Он не желает слышать меня, я не готова соглашаться на его предложение, но у него вес и власть, а у меня только деньги, не самые большие, и друзья. Вот друзья-то и спасли.

Или что же, пришла пора звонить принцу и жаловаться? Принц выше по статусу и объяснит господину герцогу, что почём. Или сами справимся?

Вчера герцога изгнали соединёнными усилиями господина графа и Гвискара. Ему отказали, его обидели. Что он сделает далее? Явно же как-то или отомстит, или попробует настоять на своём. Ладно, одна мысль есть уже давно, нужно её воплощать.

Зато после… мы с Гвискаром как-то неожиданно оказались сначала за столом за разговором, а потом и снова в постели. И… все мои ощущения, человеческие и магические говорили сейчас, что всё правильно. Так и нужно было сделать.

Если с принцем у нас что-то и могло сложиться, но между нами встала конкретная такая «не судьба», то здесь-то ничего не мешает! Ни ему, ни мне. Он свободен, я свободна. Разве что какой-нибудь хвост старых привязанностей, ну да у меня тоже есть старая привязанность, да какая, вслух говорить ни в коем случае нельзя. Вот и не будем. Какая разница, что у каждого из нас было раньше? Живем-то здесь и сейчас. А в Массилии, по словам той же Терезы, у виконта не было замечено никаких отношений.

Эмиль, его зовут Эмиль. Он-то запомнил, что я Виктория. Не зря сказала? Нет, наверное, не зря. И если в первый раз встреча наша была острой и ослепительной, то вчера это было море нежности и внимания. Исследование друг друга – а что, если так? А вот так? А здесь что за местечко? А тут?

В прошлой жизни я любила мужчин. И замуж вышла только после того, как выбрала, как мне показалось, того, с кем смогу дружить в жизни и смело экспериментировать в постели. Правда, чем всё оно закончилось – понятно, но здесь-то всё иначе, да? У меня совсем другой организм и другой бэкграунд. Викторьенн вовсе не знала своего тела и его возможностей, господин Гаспар был совсем не о том. Я тоже не знала особенностей тела Викторьенн и с удовольствием изучала их с помощью внимательного партнёра. Партнёра от этого тоже пёрло и таращило, как бы я сказала дома, и в итоге всё, что пока у нас вышло, выглядело преотлично, и очень хотелось повторить.

Я дотянулась до зеркала… о, ура, есть вызов!

Мой великолепный любовник что-то мурлыкал мне про любовные письма, но я только посмеялась. Маги мы с тобой, милый друг, или кто? Вот, к чёрту письма. Мало ли, в какие руки они попадут? А так – только вы и я, и никого более. Я даже изумилась, почему у него нет рефлекса на магическую связь, но потом поняла – если маги редки, то каков процент его женщин были магами? Наверное, не все?

И поэтому я очень попросила его давать знать о всяком и разном магической связью. И вот – я проснулась, вызов был. Чудненько. Вызываю в ответ.

Отвечает мгновенно. И тоже – в постели.

– Дорогая Виктория, я очень рад вас видеть и слышать.

– Представьте, и я рада вас видеть и слышать, Эмиль, – улыбаюсь. – Вы спали? Вам удалось?

– Да, вполне. Но сейчас я больше всего на свете желаю оказаться рядом с вами. Взять вас за руку… а потом и не за руку.

– И я бы не отказалась. Так, сначала взять за руку, а дальше что делаем? – спрашиваю серьёзнейшим тоном, но потом хохочу.

Он подхватывает.

– А дальше я коснусь вашей ключицы, потом другой, а потом палец мой как бы случайно соскользнёт в ложбинку меж грудей, обведёт одну, потом вторую, а потом…

Секс по магическому зеркалу? Ну-ну. Не знаю, каков у него опыт в такого рода развлечениях, но даже если и никакой, то он учился на лету.

– Кто надоумил вас, прекрасная Виктория? Как вам в голову такое пришло? – смеётся изумлённо, когда я не только не смущаюсь его слов, но подхватываю с полувздоха и тоже веду нашу… беседу дальше.

И тоже жадно скольжу взглядом по его коже в зеркале – вспоминая, какова она на ощупь, и запах его тоже вспоминая – а это неповторимая смесь запаха тела с какими-то местными парфюмерными изысками, и мне от одного воспоминания сносит голову напрочь, и я уже только вздыхаю и урчу, как кошка. Да и он не отстаёт – тоже доволен и тоже счастлив.

– Виктория, я ваш должник. Придумаю для вас что-нибудь необыкновенное.

– Запомнила, такие долги мне весьма приятны.

– Говорят, вы не стесняетесь взыскивать с должников.

– Не стесняюсь совершенно. А чего стесняться – у меня тут люди. Ладно была бы я одна, так нет же. И тут, и ещё в поместье, и в столице, туда тоже нужно будет съездить. Потом подумаю, пока не хочу.

– Я помогу вам добраться до столицы без происшествий.

– Буду весьма благодарна за помощь.

– Как именно будете благодарны? – хохочет, подмигивает.

Пошли на второй круг? О, я готова тут же измыслить миллион видов благодарностей, и даже начинаю это делать, но меня прерывает стук в дверь. Да-да, стук в дверь, просто стук в дверь.

– Госпожа Викторьенн, – говорит Жанна, – там пришёл господин граф и очень-очень просит вас спуститься! Сказал, у него очень важные новости!

Ну что, раз у господина графа очень важные новости – нужно возвращаться в реал.

– Эмиль, у меня тут что-то разразилось опять.

– Вам уже сказали, что именно? – он подобрался и сел на постели.

– Нет пока. Можете для начала одеться, – подмигиваю. – Пришёл господин граф, хоть у него сегодня и нет занятий с нашими юными дарованиями, мои радостно бездельничают. Ваши, наверное, тоже.

– Мои уже скреблись, – закивал он. – Сейчас спрошу, чего им с утра понадобилось. А потом к вам.

– Отлично, приглашаю вас на завтрак и арро, – важно кивнула я.

Мы наконец расстались, я сняла с периметра спальни разного рода запирающие заклятья и крикнула Жанне, что встаю. Она тотчас появилась, принесла умывание, в процессе бросила быстрый взгляд на постель – ну да, если ты просто спишь в той постели в одиночку и если ты там не одна и вовсе даже не спишь, то по состоянию это будут две разные постели. Опять же, вчера все, кто не спал, могли наблюдать явление Гвискара вместе со мной в неурочный час. И некоторые потом ещё подавали нам в кабинет вино, сыр и фрукты в меду. Так что наверняка уже всё обсудили и перетёрли – ну, кто вообще обсуждает и перетирает.

В этом свете мне невероятно интересно, как неведомая маменька Викторьенн вообще смогла в тайне родить ребёнка? Если она занимала высокое положение, то ни на мгновение же не оставалась одна! И в любом адюльтере нужны какие-то поверенные, которые будут помогать хранить тайну и облегчать влюблённым свидания. А потом что – заколдовывать их, чтобы не болтали лишнего? Или то, что заколдовал один маг, может расколдовать другой? Как всё сложно-то, божечки.

Ладно, пока не сказано иного – я до жути добродетельная вдова, которая, тем не менее, любит движ и активность, и эпатировать местное общество, и привлекать внимание к себе и к тому, что я делаю. И до последних нескольких дней я вела именно что добродетельный образ жизни, ну, за одним-единственным исключением, о котором помолчим. И как я понимаю, общество снисходительно к любовным приключениям – если эти приключения не задевают никого за живое. Скажем, Тереза моя приключается, и никто ей ничего не говорит, пальцем не грозит и от дома не отказывает. При том, что она успевает проворачивать свои дела во время всяческих публичных мероприятий… или не только? Вообще в доме несколько входов-выходов, а Франсин, камеристка Терезы, девица не промах, может отпереть дверь тихонечко и провести хоть Орвиля, хоть ещё кого.

Мне прямо стало любопытно – а если я запру двери магически, и сигнализация сработает при попытке попасть внутрь, то что и о ком я узнаю? Я прямо рассмеялась, представив всякое, и подумала – надо попробовать, ой, надо.

И спасибо всем высшим силам, что мой нынешний мужчина обладает невероятной способностью пройти своими тайными тропами и появиться в нужном месте! А то и сначала послушать, о чём разговор, услышать нужное и появиться в самый подходящий для того момент.

Что же, враг, кажется, силён, и поглядим, как именно он будет применять силу. И подумаем, что мы сможем противопоставить ему.

В столовой меня уже поджидал господин граф. Вокруг него чинно сидели Шарло и компания, и расспрашивали о магических действиях – что-то вроде «скоро ли мы пойдём тренировать боевую магию и где мы будем это делать». Тереза, как сообщили, ещё не вставала, ну да она вернулась домой сильно позднее меня.

Вопрос о боевой магии, конечно же, был интересен. Но для этого нужно освободить подвал и качественно его заклясть, если я что-то понимаю. Что ж, отчего бы не заняться? Точнее, вот сейчас поедим, поговорим, и я пойду и обрисую госпоже Сандрин фронт работ, а она уже пускай раздаёт дальше задания.

– Доброе утро, господин граф, доброе утро всем остальным, – пропела я, входя в столовую и усаживаясь.

– Обед скоро, дорогая Викторьенн, – усмехнулся граф.

– Когда встал – тогда и утро, – поделилась я с ним домашним присловьем. – Особенно если с вечера ни о чём ни с кем не договорился.

– Так вот, Викторьенн, и я ни с кем ни о чём не договаривался, а дела сами пришли, – покачал головой граф.

– Расскажете?

– Чуть позже, – кивнул он.

Значит, что-то такое, о чём нашей одарённой молодёжи знать не следует. Значит, намазываем маслом булочку, запиваем арро и улыбаемся всем. А дела – чуть позже.

Следующий гость явился, как только мне налили арро. Появился в дверях и раскланялся.

– Госпожа де ла Шуэтт, вы прекрасны этим утром. Господин граф, я рад вас видеть.

– Ещё у одного когда встал – тогда и утро, – заметил господин граф.

– Располагайтесь, виконт, – кивнула я ему на свободный стул, а люди мои понятливые уже несли прибор и наливали в чашку арро.

– Что ещё случилось вчера у Монгранов, когда мы отбыли? – поинтересовался Гвискар у графа.

– Абсолютно ничего. Самым приметным событием вечера была наша беседа с Фрейсине, – покачал головой граф.

– И что же из этой беседы стало достоянием слухов и сплетен? – спросил виконт.

– Сдаётся мне, ничего, – граф смотрел на него внимательно. – Не успели расслышать и понять, господин герцог ушёл слишком быстро. Все подумали, что у него какое-то дело к Викторьенн – купить вина или продовольствия, и они не сошлись в условиях.

– Так и есть, не сошлись, – качаю головой. – И как объяснить, что не сойдёмся, я не понимаю. Как мирно объяснить.

– А если не мирно? – подмигивает виконт.

– Но что потом? – хмурится господин граф.

– А это будет потом, – отмахиваюсь.

Сегодня мне кажется, что я всесильна, и мне по плечу любое дело. Скорее всего, это не так, но сегодня я не желаю думать иначе.

– Что ж, значит, сейчас я расскажу вам о том, что изменилось со вчерашнего вечера, – говорит граф, глядя на нас обоих. – Потому что господин герцог навестил меня сегодня ранним утром.

2. Неправильно и ненормально

Мы загружаемся в мой кабинет втроём – господин граф, Гвискар и я, и на нас тревожно смотрят господин Фабиан, Шарло и Камилла. Но я улыбаюсь и говорю – всё, мол, в порядке, ничего срочного и особенного, а если вдруг – ну, я скажу.

Дверь запираем все разом – каждый кинул на неё что-то своё, и рассмеялись хором.

– Эмиль, ваши тоже везде суют свои магически одарённые носы? – спросил господин граф.

– А как же, – усмехнулся Гвискар. – Если бы не совали – было бы значительно хуже, я считаю.

– Верно, – согласился граф. – Юношество без тяги к познанию печально, потому что нас всех тогда ждёт невесёлое будущее. Но вернёмся же к настоящему. Сегодня на рассвете меня посетил известный нам всем герцог Фрейсине и настоятельно просил принять и выслушать.

– И вы приняли, – кивнула я.

– Конечно, у меня нет никакой причины не принимать его. Опять же, любопытство свойственно не только юным, но и изрядно пожившим. Герцог уселся и начал с ходу излагать своё дело – понимаете ли, он желает взять в жёны некую вдовицу, но отчего-то эта вдовица вовсе не рада его предложению, а должна бы радоваться, как он считает. И он совершенно не понимает, отчего так. И не помогу ли я ему разобраться.

– А сказал-то как – как всегда говорит, или с уважением? – интересуюсь.

– В том и дело, Викторьенн, что с уважением, – усмехается господин граф.

Я задумалась – надо же, умеет с уважением. Или это ко мне можно без уважения, потому что кто я такая в сравнении с ним? Почти никто и звать никак. А господин граф – персона приметная, известная, и семья его мощна, и сам он многое сделал для обучения магически одарённого юношества, наверное, все придворные маги у него в Академии учились.

– И что же, вы помогли ему? – я прямо остро жалею, что не могла послушать всё это и посмотреть герцогу в его бесстыжие глаза.

– Я спросил, в чём причина поспешной, на мой взгляд, женитьбы. Что им движет, что он так торопится. Фрейсине завёл рассказ о слабом здоровье своего сына и опасениях, что, мол, некому будет оставить титул и владения, а это, знаете ли, непорядок. Припомнил, что у меня самого два сына, сказал, что ему бы тоже двоих, а лучше и троих. А на вопрос – чем же хороша именно госпожа де ла Шуэтт, вздохнул и сказал, что был весьма дружен с её отцом, и обещал ему позаботиться о дочери. А после сделал большую глупость, когда не поспешил жениться, едва ей исполнилось шестнадцать, но господин де ла Шуэтт успел первым. И теперь, когда она свободна, желает исполнить своё давнее намерение. Только отчего-то дама шарахается от него, будто он предлагает не честное замужество, но что-то непотребное, осуждаемое и церковью, и светом.

Мы с Гвискаром, не сговариваясь, переглянулись и рассмеялись. Потому что непотребное, осуждаемое и церковью, и светом. Но совершенно прекрасное.

Граф оглядел нас обоих. Всё понял, надо полагать.

– Господин граф, и что вы услышали в его словах на предмет лжи и правды? – я всё ещё смеюсь, но успокаиваюсь, увидев его серьёзный взгляд.

– Серединка на половинку, как вы говорите, Викторьенн. Частично правда, частично – ложь.

– И он не подумал, что вы поймёте?

– Он мало знает о магии. И не желает знать больше, а мог бы, и знать, и, может быть, использовать. Или настолько привык лгать по этому вопросу, что уже не задумывается. Что вы узнали о его делах с вашим отцом?

– Момент. Я сейчас вам это покажу.

Иду, снимаю наши защитные плетения… не снимаются. Точнее, снимаются, но не все. Я вляпываюсь можно сказать с разбега, потому что не ожидаю, и меня отбрасывает и корёжит, а потом соображаю, что Гвискар тоже приложил руку к защите. Точно, смертная сила.

Вдох, выдох, собраться, вспомнить, чему учил маркиз де Риньи. И снять те остатки, которые с первого раза показались неодолимыми.

Не вполне понятный звук сзади заставил обернуться, и я увидела взлетевшие брови и изумлённый взгляд Гвискара.

– Не показалось, – говорит он, качая головой.

– Понял, да? – строго говорит ему господин граф. – Чтобы пылинки с неё сдувал, ясно тебе?

– Но… как? Я видел… кое-что. И не понимал, как так можно. Впрочем, и сейчас не понимаю.

– Чудеса редки, а исключения возможны, – строго сказал господин граф.

– Но это же… неоспоримый факт, вы сами говорили нам, несмышлёным, что некромантия и остальные силы никак не стыкуются. И вся моя жизнь – тому подтверждение.

– Так и есть, – кивнул граф. – Но я же говорил, что на всякое правило найдётся исключение – если хорошенько поискать. И такое исключение мы сейчас видим перед собой. Ты понял, что об этом следует молчать?

– Господин граф, за кого вы меня принимаете? – укоризненно взглянул на него Гвискар. – Я всеми силами заинтересован в том, чтобы у госпожи де ла Шуэтт… у Викторьенн всё было хорошо. Я помогу ей всем, чем смогу, мои силы и возможности в её распоряжении. Я уже обещал ей помощь, а теперь… я просто сделаю для неё всё.

И так он это сказал, что… улыбка сама собой полезла на моё лицо. Я смотрела на него и не могла отвести взгляд. А он смотрел на меня. И тоже сиял улыбкой мне навстречу. И так продолжалось некоторое время…

– Идите, Викторьенн, за чем вы там шли, – ворчливый голос графа нарушил тишину и магию этого мига.

Я выдохнула, ещё раз улыбнулась Гвискару и убежала наверх. Чтобы совсем малое время спустя принести им шкатулку – ту самую, в которой лежали документы господина де Сен-Мишеля.

Гвискару я вчера разве что рассказала о факте шантажа, а с господином графом и вовсе пока не выпало случая поговорить о моей поездке – потому что праздники и дома у меня он по обычному расписанию не появляется. И теперь я просто достала письма Фрейсине и разложила перед обоими.

– Подлец бесчестный обыкновенный, – припечатал Гвискар. – И значит, с ним можно так же.

А господи граф посмотрел на меня.

– Викторьенн, вы помните ту бумагу, которую он вам показывал?

– Помню. Она написана этой же самой рукой, никак не рукой моего отца. Сам написал, сам показал. Я думаю, хотел заставить отца подписать, но отчего-то не вышло.

– Больше ничего? – граф строго взглянул на меня.

– Ничего.

– И что вы думали делать?

– Я думала рассказать ему, что я знаю о шантаже, и намекнуть, что не только я. Мы обсуждали этот вопрос с маркизом де Риньи, он, как сосед, отчасти в курсе истории.

– И что он? – живо отреагировал Гвискар.

– Рекомендовал не щадить Фрейсине нисколько. Пугать, давить, можно просто так, можно магически. Я подумала, что он снова явится сюда и мы поговорим, но он не захотел приходить сюда, а пришёл сначала к Монгранам, а потом к господину графу.

– Значит, и не будем щадить, – улыбнулся Гвискар, и было в той улыбке что-то зловещее.

– Не будем. Но что он вам сказал? – я взглянула на господина графа.

– Он, знаете ли, обратился ко мне с просьбой – воздействовать на вас, чтобы вы прекратили уже ломаться, так и сказал. Так же сообщил, что даёт мне на это благое дело не более месяца, а сам на днях уезжает в столицу – подготовить дом к приезду супруги, так он сказал. После чего намерен вернуться, совершить обряд венчания здесь, а в столицу вас везти и представлять там ко двору уже как свою супругу.

Всё продумал, значит. Более того, это нормально, здесь это нормально. Это просто отлично, потому что поднимет мой возможный статус так высоко, как только можно, выше только королевская семья.

Почему же я так сопротивляюсь? Это просто нежелание… или это чутьё мага, о котором мне говорили и господин граф, и маркиз де Риньи?

– Что он говорил про брачный контракт? – интересуюсь просто так.

– А что вы хотели бы в него записать? – живо откликается господин граф.

– Ну как, – рот мой кривится в усмешке, – чтобы он не смел приближаться к моим делам и не смел чинить мне в них препятствий.

– Не выйдет, – качает он головой. – Уж конечно, он поставит везде своих управляющих. Но наверное, будет выдавать вам определённую сумму на булавки, и эту сумму как раз можно будет оговорить в брачном контракте. Можно настоять на том, чтобы она оказалась достаточно велика.

Гвискар слушает всё это и недобро сопит.

– А если поставить условие – что моё дело это моё дело, и иначе никак? – продолжаю допытываться.

Господин граф вздыхает.

– Викторьенн, вы не понимаете. Герцогиня Фрейсине никак не может заниматься поставщиками, мастерами, магической охраной ферм и виноградников, и снаряжением чьих бы то ни было экспедиций. Она представлена ко двору, у неё придворные обязанности, она посещает все придворные мероприятия и представляет там своего супруга. Она близка с маркизой дю Трамбле и представлена королеве, и проводит много времени с ними обеими. Разве что она окажется в тягости и тогда сможет на некоторое время затвориться в столичном доме, либо отбыть во владения мужа.

Нет, чёрт возьми, я не понимаю. Ну то есть понимаю, что кто-то так живёт, и что для времени и места это правильно, но я уже как-то вписалась и во время, и в место, и мне это нравится! И я желаю продолжать! Я на своём месте, я приношу пользу, я зарабатываю, я неплохо зарабатываю! Я содержу кучу народу! Я вообще великолепна, вот. И что со всем этим великолепием теперь делать?

– Любая другая на вашем месте, Викторьенн, была бы рада заполучить всё это, – посмеивается граф.

– У кого своего нет, тот и рад, – бурчу. – Или кто своего не захотел или не смог. А я смогла. И не желаю просто так отдать это за титул и придворные обязанности. Я понимаю, что это, ну, неправильно и ненормально. Но не могу иначе.

– Викторьенн, а давайте, я вызову его? – ухмыляется Гвискар. – Или оскорблю так, что он не сможет не вызвать меня? Постараюсь сделать это прилюдно. Обвиню в шантаже, например, или ещё в каких не приличествующих франкийскому герцогу делах. Ему нечего противопоставить мне, победа останется за мной.

– Если он будет честен с вами, – заметил граф. – Понимаете, Эмиль, если человек опускается до шантажа, то не приходится ждать от него того же, чего и от достойного человека.

– Тогда я готов пойти к королю, рассказать ему всё и попросить о помощи. Королевское слово он никак не одолеет.

– А вы, я слышал, в опале? – взглянул на него господин граф. – И готов ли король вас слушать? И будет ли толк? Скажем, я не возьмусь просить о чём-то его величество, потому что моё заступничество может дать совершенно обратный желаемому результат.

– Ну и пускай в опале, я считаю, он должен знать, – не сдавался Эмиль. – А не выйдет, так убить-то всегда можно.

А я подумала, что убивать, наверное, не нужно, и сказала:

– А ещё у нас есть его высочество на краю света. Думаю, я смогу ещё раз обратиться к нему за помощью, а он, если будет нужно, найдёт слова для своего брата. И для Фрейсине, что уж. Другое дело, что пока он так далеко, это будут только слова. И относиться к ним можно очень по-разному.

– Верно, Викторьенн. И что принц выслушает вас, и что к его словам тоже могут не прислушаться, – соглашается граф.

– И вообще, я не верю, что одна такая, кому мешает господин герцог. Давайте искать тех, кому он тоже мешает. И сведения о нём тоже давайте искать.

– Кстати, о сведениях. Могу вам кое-что рассказать, – неожиданно говорит Гвискар.