![](/files/books/160/oblozhka-knigi-serebryanoe-prikosnovenie-104393.jpg)
Текст книги "Серебряное прикосновение"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)
Джон был очень раздражен.
– В таком случае, ты совсем не знаешь меня, если думаешь, что я могу бросить законную супругу и своего ребенка. Эстер, будь благоразумной. Выбрось из головы все эти глупые подозрения.
Эстер изо всех сил старалась не думать об этом, но мысль о новом венчании настолько засела у нее в голове, что она подчас не могла размышлять ни о чем другом.
Однажды Джон вернулся домой и увидел на столе письмо, адресованное ему. Оно было написано незнакомым почерком, но обратный адрес указывал на Стаффордшир, поместье его деда. Джон страшно волновался, когда вскрывал конверт. По выражению его лица Эстер поняла, что произошло несчастье. Она подошла к Джону и взяла его за руку.
– Что-то с дедушкой?
– Он умирает. Я должен ехать туда.
Джон отсутствовал почти две недели. Он прислал Эстер письмо, которое ей прочитал Робин. Старик умер на следующий день после приезда Джона. Похоронив его, он теперь занимался продажей дома и другого имущества.
Вернувшись домой, Джон объявил Эстер, что унаследовал все движимое и недвижимое имущество деда и землю. Несмотря на то, что все это находилось в плачевном состоянии, продажа принесла им довольно кругленькую сумму, которую уже можно было считать заделом на будущее.
Джон распорядился, чтобы часть мебели, принадлежавшая нескольким поколениям семьи Бэйтменов, хранилась в доме до тех пор, пока он не приобретет жилище, в котором можно было бы расположить ее.
– Наконец-то мы сможем переехать! – с облегчением говорила Эстер.
– Нет, не сейчас, – отвечал ей Джон, – я долго думал о нашем будущем, после того, как прочел завещание. Теперь у меня есть возможность основать собственную небольшую ювелирную мастерскую.
– Это будет чудесно, Джон!
Эстер была чрезвычайно рада таким намерениям мужа. Это означало, что их борьба за выживание не была напрасной.
– И когда ты думаешь открыть мастерскую?
– Пока не могу сказать точно.
Увидев, что она разочарована, Джон ободряюще похлопал Эстер по плечу.
– Прежде чем бросить свою работу, я должен узнать, может быть, даже рассчитать, на какие заказы и какое их количество я могу рассчитывать. Здесь торопиться не следует.
– Я понимаю.
Но втайне она желала, чтобы Джон не был так излишне осторожен. Ах, если бы она сама могла решать! Эстер занялась бы этим немедленно, отбросив все сомнения. Ее так и подмывало подтолкнуть Джона к более быстрым действиям, но еще очень свеж в памяти был тот случай, когда она своими острыми язвительными замечаниями и настойчивостью чуть было не погубила здоровье, да и жизнь Джона. Тогда Эстер извлекла для себя хороший урок. Она поняла, что сила ее характера и непреклонность могут разрушить ее семейное счастье с любимым мужем. Постепенно Эстер научилась сдерживать себя.
Несмотря на врожденную мягкость и спокойствие, Джон обладал достаточно сильной волей, и Эстер, оказывая давление на мужа, со временем осознала и начала ощущать ту грань, за которой его ангельское терпение лопалось, и тогда уже это грозило всяческими бедами. Именно поэтому она и не стала настаивать на повторном венчании, раз и навсегда уяснив, что Джон – единственный и полновластный хозяин в доме и семье, и право принимать решения принадлежит только ему. А Эстер до конца своих дней будет всячески поощрять его в этом и помогать ему. Вот и сейчас она не стала спорить, признавая правоту Джона.
Хотя такое терпение давалось Эстер с большим трудом. Внутреннюю напряженность усугубляло ее сильнейшее желание вывезти Джосса в более приличное жилище, в нормальную, чистую атмосферу. И сейчас она смогла бы это сделать хоть на следующий день, если бы только тате решил Джон. У Эстер было такое чувство, будто она заперта в темной, душной комнате, и чтобы впустить в нее немного солнечного света и чистого воздуха, нужно лишь открыть окно, а ей никак не удается дотянуться до задвижки.
Странно, дурные предчувствия не покидали Эстер, и она не могла от них избавиться, как ни старалась. Настроение ее ухудшалось с каждым днем. Эстер стала раздражительной, начала злиться из-за бытовых мелочей и трудностей, которых раньше как-то не замечала. Ее начал невероятно злить мусор, выкидываемый соседями прямо в коридор, который раньше она просто выметала на улицу. Ей стало казаться, что у нее усилились боли в пояснице от постоянного ношения маленького Джосса на руках по грязным узким улочкам, которые были до того захламлены, что она боялась пускать сына ходить по залитым помоями тротуарам. Вывешивая белье и одежду после стирки, Эстер приходилось караулить свои вещи, буквально не отходя от них ни на шаг. Однажды, когда Эстер на секунду отвернулась, все ее белье пропало.
Как-то раз, развешивая только что выстиранную одежду на веревках, натянутых между столбами на заднем дворе, Эстер услышала странный звук, который она сначала приняла за далекий раскат грома. С удивлением она подняла голову и посмотрела на почти безоблачное ярко-голубое небо, и в этот момент сзади послышался грохот и треск ломающегося дерева. Земля задрожала у нее под ногами. Эстер обернулась и увидела, как одна из огромных балок, подпирающих стену соседнего дома, разломилась пополам. В стене появился огромный черный разлом. Посыпалась штукатурка и куски кирпича. Эстер услышала, как из соседнего дома стали доноситься приглушенные крики.
– Великий Боже! воскликнула она и бросилась к дверям дома. Наверху, в их комнате, мирно спал в своей кроватке Джосс.
Здание уже начало дрожать и вибрировать, когда Эстер мчалась вверх по лестнице. Черная пыль клубами вылетала из всех щелей старой развалюхи, окутывая балки и перекладины. По пути Эстер попались охваченные паникой соседи снизу, и она еле-еле прорвалась через эту толпу. Вбежав в комнату, она увидела, что Джосс, разбуженный шумом, сидит в кровати и испуганно рыдает. Стены их комнаты расползались прямо на глазах, стало невозможно дышать от заполнившей воздух пыли.
Эстер схватила на руки кашляющего и чихающего Джосса и побежала к лестнице. Достигнув верхней площадки, она увидела, что парадную дверь завалило. Оставался черный ход, ведущий на задний двор… Раздался звук, похожий на взрыв вулкана. Перекрытия рухнули. Эстер успела закрыть своим телом Джосса, но тут с потолка отвалился огромный кусок штукатурки и ударил ее по затылку. Перед глазами Эстер все поплыло, она потеряла сознание и уже не почувствовала, как на нее и Джосса рухнула огромная куча сухой штукатурки и бута.
Люди сбегались на место происшествия отовсюду. Из-за рухнувшей балки перекрытия одного здания развалилось полквартала. Жильцы домов, которым удалось спастись, бродили вокруг груды обломков. Все они, конечно, были в шоке, некоторые получили серьезные травмы. Миссис Берлей, знавшая, что Эстер с ребенком находилась у себя в комнате в момент катастрофы, отправила двух своих сыновей в Хиткок и мастерскую Бартона, чтобы известить обо всем случившемся Джека Нидема и Джона. Кто-то уже начал потихоньку разбирать завалы в надежде отыскать оставшихся в живых.
Событие такого рода было в те времена в порядке вещей. Никто не удивлялся, что в бедных районах рушились целые кварталы, и гибли тысячи людей.
Джек первым примчался на своей двуколке. Для того, чтобы прорваться через толпу праздных зевак, ему пришлось использовать кнут. Джек немедленно включился в спасательные работы, с удивительной силой и легкостью разбрасывая в разные стороны обломки прогнивших бревен. Вскоре приехал Джон. Увидев его, миссис Берлей поспешила навстречу:
– Я знаю, они там, мистер Бэйтмен! Я видела ее в окне.
Джон кивнул, будучи не в силах произнести ни слова, скинул с себя пальто и буквально врезался в толпу, прокладывая себе путь к завалу.
Спустя час из-под обломков начали извлекать первые трупы, и в толпе раздались стоны горя и отчаяния. Это члены семей погибших узнавали тела своих родственников. Команда спасателей разделилась на бригады, и они стали работать посменно. Однако ни Джон, ни Джек словно не ведали усталости. Они продолжали разбирать завал без перерывов, и все же только к вечеру наконец раскопали Эстер и ребенка. Ей повезло, так как падая, она оказалась под лестницей, и над ней оставалось свободное пространство. К тому же, ступеньки защитили ее от прямого попадания обломков перекрытий.
Эстер была без сознания. Волосы ее посерели от пыли и грязи, на лице и шее были кровоподтеки. Джосс, который устал реветь и заснул, вновь было разрыдался, когда его извлекли на свет Божий. Джон нащупал пульс Эстер.
– Она жива! – воскликнул он. – И Джосс тоже! Слава Богу!
Он отнес Эстер в двуколку. Джек подал ему малыша и повез всех в Хиткок.
Пока Марта с помощью служанок мыла и переодевала Эстер и ребенка, Джек сходил за врачом.
Сознание вернулось к Эстер двенадцать часов спустя. Она обнаружила, что лежит в чистой постели, что голова ее перевязана, правая рука – в гипсе, а за дверью слышится протестующий плач Джосса, которому наверняка запрещают входить в ее комнату.
– Пустите его ко мне, – слабо позвала Эстер.
Вошла Марта, держа мальчика на руках.
– Через несколько дней ты поправишься, – по-прежнему отрывисто заговорила она. – Но знай, что ты потеряла все, что имела, все свое имущество. Джек разрешил тебе остаться здесь с сыном до тех пор, пока Джон не найдет для вас новое жилье.
Марта, разумеется, преподнесла это как великое одолжение с ее стороны, но Эстер догадывалась, что Джек был на самом деле чрезвычайно рад, что мог предоставить ей и ее малышу крышу над головой, пусть даже ненадолго.
Прошло полтора месяца, пока Джон и Эстер не возобновили свою прежнюю семейную жизнь.
Как только Эстер встала на ноги, она принялась каждый день выходить на поиски нового дома. По выходным они с Джоном делали это вместе, за несколько пенсов какая-нибудь горничная или служанка с радостью присматривали за Джоссом во время их отлучек. И для Джона не явилось большим сюрпризом, что Эстер разыскала-таки дом, причем в приходе Церкви Святого Бартоломью, как ей и хотелось. Джон согласился посмотреть этот дом. К тому же район был очень хорош с точки зрения его специальности, так как поблизости располагалось довольно много ювелирных мастерских.
Дом, который присмотрела Эстер, был на углу двух оживленных торговых улиц и казался довольно скромным, но и не бедным. Джон был очень удивлен, когда Эстер провела его не к парадной двери, а к боковой калитке. Они оказались в небольшом внутреннем дворике и, пройдя его насквозь, вошли в дом через заднюю дверь. Сердце его запрыгало от волнения, когда Джон обнаружил, что эта дверь ведет прямо в маленькую комнату, бывшую когда-то мастерской плотника. Вдоль стен рядами стояли рабочие столы и скамейки, над ними висели полки для инструментов. Пол был вымощен каменными плитами, в углу лежал старенький, потемневший от времени коврик.
Джон немедленно проверил все столы на прочность и удобство и широко, радостно улыбнулся Эстер:
– Это замечательно!
Потом Джон подошел к окну, которое выходило во двор, открыл его, тщательно осмотрел рамы, закрыл и сказал:
– Прекрасно! И света достаточно.
– Тебе нравится? – спросила его Эстер. – Как ты думаешь, смог бы ты здесь работать?
Джон обнял ее и ответил:
– Знаешь, если все остальное в доме тебе нравится, я, пожалуй, даже не буду его смотреть.
– Нет, пойдем! Ты должен сам все увидеть.
На первом этаже располагалась кухня, гостиная и небольшая столовая. Окна выходили на улицу. Наверху было две спальни и кладовка. Спросив у Эстер об оплате, Джон понял, что они вполне могли позволить себе жить в этом доме.
– Мы сможем переехать, как только все документы будут оформлены, – заявил Джон, спускаясь вниз по лестнице.
Эстер последний раз перед уходом осмотрела гостиную и столовую.
– Это почти идеальное место, чтобы начать свое дело. Очень надеюсь, что вскоре мне удастся открыть свою мастерскую и подобрать рабочих.
Эстер кивнула.
– Мне здесь очень нравится. Совсем недалеко до магазинов и рынков.
– Правда. К тому же, отсюда буквально два шага до Церкви Святого Бартоломью.
Брошенная Джоном фраза заставила Эстер вздрогнуть и обернуться. Она закрыла руками лицо, боясь даже подумать о том, что он скажет дальше. Джон, улыбаясь, не стал долго мучить ее сомнениями и ожиданием.
– Думаю, что ты скоро снова сможешь стать моей невестой.
Эстер отвела руки от лица, и Джон увидел на нем выражение неописуемого восторга. Тихонько взвизгнув от счастья, она бросилась Джону в объятия.
Две огромные повозки доставили по новому адресу фамильную мебель Джона. Эстер пришла в восторг, обнаружив кроме прекрасной резной мебели, включавшей кровать с пологом, на которой родилось несколько поколений семьи Бэйтменов, еще и истертые, но по-прежнему красивые ковры, несколько ящиков с прекрасным фарфором, а также более скромной домашней утварью, которой можно было найти полезное применение. Все имущество Эстер было похоронено под обломками их прежнего жилища, и в том, что новый дом был полностью обставлен мебелью Джона, она видела некую символичность.
Они въехали в свой новый дом незадолго до второго венчания. В тот же день Джон окончательно завершил ремонт в мастерской, а Эстер – чистку и уборку в жилых комнатах и кухне.
Эстер чрезвычайно интересовало огромное количество инструментов, которые Джон разместил в мастерской. Там были тиски, прикрепленные к рабочим столам, небольшая круглая наковальня и литейные формы. Все эти предметы носили странные названия, которые (как утверждал Джон) были такими же старыми, как и само ремесло. Эстер на всю жизнь запомнила впечатления от посещения выставки ювелирных изделий, поэтому ей было особенно приятно увидеть все те инструменты, с помощью которых производили на свет такие чудесные вещи.
– Ой, как много молотков! – восклицала она, разглядывая длинные ряды инструментов всех размеров, развешанных по стенам.
– И каждый имеет свое особое назначение, – отвечал Джон, распаковывая очередную коробку и доставая специальные весы для драгоценных металлов.
Эстер с любопытством посмотрела на них и сказала:
– Может быть, я смогу помогать тебе в работе. Взвешивать, например. Хоть я и не умею читать, но со счетом-то вполне справлюсь.
Джон уравновесил чаши весов.
– Я могу научить тебя полировать готовые изделия. Вот этим ты поможешь мне по-настоящему.
– Конечно! Хочешь, я стану твоей «правой рукой», первым помощником?
– Знаешь, – ответил ей Джон, – я думаю, что когда Джосс немного подрастет и у тебя появится больше свободного времени, ты вполне будешь успевать помогать мне выполнять несложные операции.
Эстер захлопнула крышку коробки и про себя с радостью отметила, что Джон не был против ее присутствия в мастерской. Она поняла, что это не шло вразрез с его понятиями о фамильной чести, как, например, ее предложение работать где-нибудь в таверне. В собственной мастерской Джона Эстер будет под его присмотром и руководством, они будут как бы партнерами по работе.
Он открыл перед ней дверь, когда они выходили на улицу. Поток свежего, слегка сладковатого вечернего ветра ворвался в дом. Эстер даже показалось, что в воздухе витают запахи ювелирных изделий и драгоценных металлов.
– Посмотри, Эстер, – обратился к ней Джон, разворачивая небольшой сверток, который был когда-то подарен ему в первый день его работы в мастерской. Там оказался лист светлого металла, ничем не примечательного на первый взгляд.
– Что это?
– Это – диск серебра. Как будто ничего особенного, верно? Золото в листе выглядит лучше. Именно поэтому ювелиры никогда не показывают заказчикам исходный материал. Некоторые из них были бы очень разочарованы и даже стали бы сомневаться в конечном результате.
– А как ты представляешь себе будущие изделия? Как ты их видишь, что хочешь обрести в них?
– Я ничего не хочу обрести и зачастую ничего конкретного не представляю. Мне просто не нужно этого делать.
Джон положил ладонь себе на грудь, словно произносил клятву.
– Искренность, сердечное отношение, соединенное с чувством стиля, истинной красоты и гармонии форм вот что является основой создания ювелирного изделия, и это приходит к мастеру само.
Эстер с замиранием сердца обнаружила, что Джон выразил словами все те чувства, которые поселились в ее душе со дня посещения выставки в зале Почетного Общества Ювелиров. И эта мысль заставила ее ощутить себя с мужем единым целым, почти так же сильно, как и в самые интимные моменты их близости.
В день венчания вся семья Бэйтменов принарядилась. Маленький Джосс был облачен в красный бархатный пиджачок поверх голубой сорочки. Джон надел снежно-белую сорочку, золотистый жилет и темно-зеленый костюм. На Эстер было новое шелковое платье светло-кремовых тонов с едва различимым рисунком из роз. Высокую прическу скрывала шляпка из итальянской соломки с широкими лентами, завязанными бантом под подбородком.
– Пора идти, – сказал Джон, услышав, как напольные часы – их наследство из Стаффордшира – бьют половину двенадцатого в гостиной.
Эстер подошла к нему, он нежно поцеловал ее и взял за руку Джосса.
У входа в Церковь Святого Бартоломью их встретил Робин, которому доверили роль шафера. Он торжественно провел молодую пару к алтарю. Том, также почетный гость церемонии, взял на себя заботу о Джоссе. Джек Нидем, ожидавший молодых у входа в церковь, был одет в новый светло-коричневый костюм и выглядел как счастливый отец невесты.
– Эстер, сегодня у нас замечательный день. Я безумно рад видеть тебя настоящей невестой и вскоре – истинно законной женой.
И Джек церемонно поклонился. Так, как он это делал лишь самым важным гостям своей таверны.
Почти все скамьи в церкви были заняты многочисленными друзьями Джона и Эстер. Даже Марта пришла поглядеть на венчание, хотя, наверное, больше из любопытства, чем из благих намерений.
По окончании церемонии Эстер, как тогда, во Флит, поставила на документе крест вместо подписи. Когда они с Джоном выходили из церкви, весело и радостно звонили колокола на башне.
ГЛАВА 6
Эстер слышала, что ребенок – плод незаконной любви, бывает больше похож на отца, чем зачатый в браке. Это было совершенно справедливо в отношении Джосса, причем сходство наблюдалось скорее не во внешности, а в характере. Джосс был дружелюбным, спокойным, в отца упорным и целеустремленным. Было вполне вероятно, что Джосс пойдет по стопам отца и тоже станет ювелиром. Эстер старалась всячески способствовать этому, приучая сына с малолетства к ювелирной мастерской.
Джон, которого обстоятельства заставляли открывать мастерскую раньше, чем он намеревался, не сумел застраховать те заказы, которые ему хотелось бы использовать на первых порах. У него было огромное количество конкурентов– рабочих, открывших свое дело давно. И мастера с именем часто не хотели рисковать и давать заказы новичкам. Единственное, на что Джон очень надеялся – это на слухи, которые уже распространились о нем в среде ювелиров. Мастер Бартон, по сути его первый настоящий хозяин, был человеком щедрым и добродушным. Он не чинил Джону препятствия, когда тот решил покинуть его мастерскую и начать работать самостоятельно. Более того, Бартон постоянно давал Джону заказы на изготовление мелкого столового серебра, тогда как многие заказчики бессовестно обманывали Джона. Были времена, когда Бэйтменам просто нечего было бы есть, если бы не ножи, ложки и вилки, изготовленные для Бартона. Были и другие времена, когда у Джона не было даже и этой работы.
В такие моменты он становился молчаливым и хмурым, грустил по вечерам. Джон даже худел от расстройства.
Эстер всегда хотелось, чтобы мастер Бартон давал мужу и другие, более сложные заказы, где он смог бы применить все свои навыки, хотя и понимала, что мастер всегда будет придерживать самые выгодные контракты для своих рабочих.
– Не волнуйся, все будет хорошо, все устроится, – подбадривала Джона Эстер, сидя рядом с ним в мастерской и полируя небольшой заварной чайник.
В течение первой недели их жизни на новом месте Эстер приучила себя каждый день проводить какое-то время в мастерской рядом с Джоном. Там она научилась полировать ювелирные изделия, выкраивая для этого часы, когда Джосс спал после обеда. Джон показывал ей, как с помощью специального состава, жидкости и куска мягкой замши полировать изделия до зеркального блеска. Эстер очень нравилась эта работа. Ее руки придавали сияние и красоту обычным, казалось бы, вещам, превращая их в настоящие произведения искусства.
Эстер настолько привыкла к мастерской, что и не собиралась бросать свои занятия, даже когда Джосс перестал спать днем. Она смастерила некое подобие детской упряжки из мягких широких лент, и на время своей работы привязывала один длинный свободней конец этой «упряжки» к ножке стола, а другой конец обвязывала вокруг пояса Джосса. Таким образом, он был все время у нее на глазах, а чтобы не болтался под ногами Джона, Эстер давала ему играть какими-нибудь безопасными инструментами.
День за днем Эстер все больше и больше нравилось работать с серебром. Ее изумляла и поражала удивительная послушность этого металла, который становился мягким и податливым уже при незначительном повышении температуры, и Эстер каждый раз с волнением и каким-то детским радостным восторгом наблюдала, как под молотком обычный белый лист приобретает красивую форму и изящные очертания.
В те периоды, когда у них совсем не было заказов, Джон учил Эстер основам, а потом и тонкостям ремесла, и каждый раз чрезвычайно удивлялся ее способностям и успехам.
Как известно, для того, чтобы быть хорошим ювелиром, недостаточно быть просто умным, энергичным, чувствовать искусство. Нужно обладать особым чутьем, даже «сочувствием» к драгоценным металлам, и Джон не мог не признать, что Эстер обладает таким чутьем. Постепенно он стал обучать ее разным навыкам и приемам ремесла, что приобретало большое значение и для Эстер, и для Джона. Она действительно становилась его первой помощницей в мастерской, и Джон не сомневался, что вскоре талант Эстер расцветет и раскроется в полную силу. И когда наступала минута отчаяния, и он думал о том, чтобы закрыть мастерскую и заняться чем угодно, но только не ювелирным ремеслом, жадный интерес Эстер ко всему, что происходило на его рабочем месте, удерживал Джона от такого безумного поступка.
Джону пришлось отчаянно сражаться за свое место на рынке ювелирных товаров целый год, пока он, наконец, не получил первый исключительно важный заказ, причем от совершенно неожиданного клиента.
В их мастерскую пришел мастер Фелайн, когда-то уволивший Джона по указке Харвуда, получив от него «черный список» с фамилией Бэйтмена.
Фелайн был невысокого роста человек с тонкими чертами лица, которое сохранило какое-то бесцветное, неприятное выражение. Эстер впустила его, и ей показалось, что она догадывается о цели визита этого человека.
– Ну вот, Бэйтмен, – сказал Фелайн с легким раздражением в голосе, будто ему очень не хотелось приходить к Джону, – я помню, ты хорошо работал у меня в мастерской когда-то, правда, совсем недолго… Ну да ладно. Кто старое помянет – тому глаз вон, так? Я, знаешь ли, сейчас просто тону в работе. Не возьмешь часть на себя?
– Возьму, конечно.
– Вот и хорошо. Четыре подсвечника, пару серебряных канделябров. Пойдем сейчас ко мне. Я дам тебе эскизы, и, если можно, сделай эту работу как можно быстрее. Цену обговорим по ходу работы.
Как только этот заказ был выполнен, за ним сразу последовал второй, за ним третий, и так далее. К огромной радости Джона работа требовалась тонкая, с использованием всех имеющихся у него навыков.
Эстер наконец-то смогла увидеть все этапы изготовления того или иного предмета и не только видеть, но и принимать участие в процессе, помогая Джону отливать мелкие детали: крышки, носики чайников, ручки или подставки.
Вскоре поток таких же заказов увеличился. Джон говорил по этому поводу:
– Я думаю, что там, где мое имя не упоминал Бартон, теперь упоминает Фелайн. Например, в одном из кафе, где традиционно собираются ювелиры. Он вполне мог обронить словечко-другое о хорошем рабочем-ювелире. Похоже, если я буду добросовестно и качественно выполнять ту работу, что мне дают, клиенты не станут обращать внимание на «проклятие» Харвуда.
А число клиентов все росло, появились заказы на золотые изделия. Джон раз и навсегда решил, что не станет принимать заказов на позолоту, памятуя о тех ужасных днях, которые ему пришлось провести в цехе золочения. Он также отказался от граверных работ, хотя и умел это делать…
Когда изделия были готовы, перед последней полировкой их относили к мастеру, для которого они изготовлялись, для того, чтобы он поставил на них свою «пробу». Затем их доставляли в контору Мер и Весов, где определяли вес и качество изделий, после чего на них ставили специальное клеймо с указанием даты изготовления и знаком, указывавшим на то, что произведены данные вещи в Лондоне. И только потом их возвращали обратно в мастерскую, где Эстер делала последнюю чистку и полировку. Затем изделия упаковывались в замшу или обычную ткань (в зависимости от их ценности) для отправки в лавки и магазины.
Сначала Джон сильно огорчался из-за того, что не может поставить свою личную пробу на изготовленные им изделия, но со временем он перестал воспринимать это близко к сердцу, и Эстер решила, что Джон уже больше не вспоминает о своей поломанной карьере.
Немного времени спустя Джосс, который был сообразительным ребенком, понял, что на него одевают «вожжи» для того, чтобы он не болтался под ногами и не мешал отцу, и сам стал сидеть спокойно возле матери. Необходимость в «упряжи» отпала.
Маленький Джосс к трем годам научился точно копировать движения отца и матери, за работой в мастерской. Когда Эстер шлифовала края серебряных дисков, Джосс проделывал то же самое с игрушечными деревянными кольцами; когда она с помощью молотка придавала выгнутую форму металлическим пластинам, Джосс также пытался своим крошечным молоточком сделать тарелку или блюдце. Ему очень нравилось помогать матери просеивать пыль и доставать «лемель». Джосс быстро, как и Эстер, замечал сверкание крупинок золота и серебра в куче пыли и мусора, и он ловкими пальчиками выхватывал их из сита.
Когда Джоссу исполнилось четыре года и прошло три года с тех пор, как они въехали в новый дом, Эстер родила второго ребенка – девочку.
Летисия (так окрестили малышку в честь ее бабушки по отцу) полностью разрушила уже устоявшийся быт Эстер, размеренное течение ее жизни, которую она заполняла работой в мастерской, ведением домашнего хозяйства. Эстер полностью посвятила себя дочери. Джон, который прекрасно помнил период младенчества своего сына, смирился с тем, что некоторое время будет получать лишь малую часть внимания Эстер. Разговаривая с ним, она всегда слушала вполуха, напряженно ожидая, когда проснется и заплачет Летисия.
Как-то раз Эстер складывала чистое белье ребенка, и, как обычно, рассеянно слушала Джона. Когда он упомянул мастера Харвуда и сказал, что его опять поразил удар, рассеянность Эстер как рукой сняло.
– Кто же теперь следит за делами? – быстро спросила она.
– Миссис Харвуд.
– Ты думаешь, она справится?
– Ну, во всяком случае, до сих пор справлялась. И в прошлый раз, когда у Харвуда был удар. Потом, Каролина всегда сможет помочь ей.
– Кстати, Каролина до сих пор не вышла замуж? – настороженно спросила Эстер.
– Я слышал, она помолвлена с морским офицером.
– Неужели?
Джон заметил, как Эстер всеми силами пытается угадать, что испытывает в душе ее муж, узнав о потере своей первой любви. Однако это было слишком личное, интимное переживание, и Джон не стал открывать ей свои чувства.
– Думаю, что болезнь отца – большое горе для Каролины. Она всегда была очень внимательна и заботлива с ним, очень предана ему. Мне кажется, что помолвка может в какой-то мере ее утешить.
– Если этот человек, конечно, сейчас не в плавании.
– Разумеется.
Джон пожал плечами, давая понять Эстер, что он ничего не знает об этом.
– Надеюсь, что сейчас он рядом с Каролиной. – Эстер было неприятно вновь слышать имя этой девушки и вдвойне неприятно, что Джон опять стал узнавать все новости о семье Харвудов, причем иногда даже не делился ими с нею. И если бы Эстер не была полностью поглощена дочкой, возможно, она и обдумала бы более серьезно этот разговор. Но вскоре из-за ребенка забыла о нем.
Когда Эстер смогла вновь появиться в мастерской и помогать Джону, она обнаружила, что он работает над необычной и чрезвычайно сложной вещью. Таких заказов они еще не получали.
– Это для кого? – спросила Эстер, разглядывая приколотый к стене эскиз. На нем был изображен большой сосуд для вина с двумя ручками и богатейшим декором. Сосуд был явно предназначен для какой-нибудь огромной роскошной столовой в богатом доме. Эстер никогда не нравились такие вещи. Ее привлекала простота, чистота форм и элегантность, а не количество и вычурность декора. Часто все эти головы животных, херувимов, завитушки, раковины, лиственный орнамент перегружали изделия. Стиль рококо, который требовал излишней вычурности украшений, сам по себе был довольно симпатичный, но Эстер он совершено не нравился, так как не соответствовал ее вкусу.
– Это для Фелайна, – ответил Джон, не отрываясь от работы.
Эстер критически стала водить пальцем по эскизу.
– Мне кажется, эти виноградные листья здесь совершенно не нужны.
– Согласен. Скорее всего, Фелайну этот заказ достался от одного из «денежных мешков», у которого золота в десять раз больше, чем вкуса.
– К тому же, его, видимо, постоянно мучает жажда.
Джон усмехнулся и посмотрел на нее.
– Ты хочешь снова начать работу?
– Да, хотя бы на час в день.
– Прекрасно. А то я без тебя скучаю здесь, в мастерской.
Эстер обрадовалась, что он признал ее место рядом с ним, за работой, и признал, что может рассчитывать на нее.
За четыре года супружеской жизни их брак, основанный на взаимопонимании и терпимости друг к другу, укрепился за счет возникновения деловых партнерских отношений. Их страсть и пылкая влюбленность не угасли и даже, наоборот, усилились с годами. И Эстер никак не могла понять, почему мысли о Каролине все еще не дают ей покоя, почему она до сих пор считает ее угрозой их счастью. Иногда Эстер казалось, что Каролина каким-то непостижимым образом все еще влияет на их жизни. И как ни старалась Эстер подавить в себе эти сомнения и предчувствия, ничего у нее не получалось. Точно так же ее долгое время преследовали кошмары и предчувствия несчастья незадолго до того, как Эстер с маленьким Джоссом оказалась погребенной под обломками рухнувшего дома и они чудом избежали смерти.
Чтобы не ограничивать время своего пребывания и работы в мастерской, Эстер пригласила Абигайль Берлей, старшую дочь своей бывшей соседки, к себе в дом исполнять обязанности няни. Старая миссис Берлей была очень и очень рада, что ее дочь оказалась в добропорядочном семействе. Абигайль было шестнадцать лет, она умела сносно готовить и выполнять работу по хозяйству. Она, как и ее мать, была просто счастлива покинуть тот трущобный район, где она выросла, и в один прекрасный день появилась на пороге дома Эстер и Джона с маленьким узелком пожитков. Она напоминала Эстер, когда та много лет назад отправилась со своим сводным братом из деревни в Лондон.