Текст книги "Серебряное прикосновение"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
Он перебил ее:
– Нет, я вовсе не то имел в виду. Я бы хотел, чтобы вы мне показали цветы сами, если, конечно, это не доставит вам неудобств.
Она рада была отплатить ему добром за добро. Если бы она была более искушена в общении с противоположным полом, не считай она себя дурнушкой в сравнении с Летисией, она бы поняла, что его предложение не выглядело столь безобидным.
– Что вы, совершенно никакого беспокойства. Мы можем отправиться в любой день, когда вы свободны.
– Как насчет завтра? – Он ненавидел скуку выходных. Его положение в доме было достаточно неопределенным. То, что он не входил в штат слуг, освобождало его от посещения церкви, если он этого не хотел, и по той же самой причине он мог распоряжаться временем по своему усмотрению. Возможность прогуляться с умной девушкой, которая также обладала хорошими манерами, и таким образом приятно провести несколько часов, привлекала его, и Мэтью не видел причин ее откладывать.
Она размышляла:
– Хорошо, давайте встретимся завтра днем. По воскресеньям мы обедаем раньше, чем обычно. А вы?
Он подумал об обедах, которые накрывали ему в отдельной комнате, так как его положение было слишком высоким, чтобы обедать со слугами, и одновременно слишком низким, чтобы обедать с хозяевами.
– Я ем, когда захочу. Просто назначьте время, и я встречусь с вами, как только пожелаете.
Они договорились. Некоторое время спустя послышался звук колес подъезжающего к подъезду экипажа, видимо, бал подходил к завершению.
Она поднялась с чувством сожаления, что вечер окончен, и неуверенно посмотрела на стопку отобранных для нее книг.
– Я не могу сейчас взять их все.
– Возьмите эту. – Он подал ей «Робинзона Крузо». – Остальные вы можете взять в любое время.
Она благодарно кивнула. Каждая новая книга означала, что она будет видеться с Мэтью, это была чудесная перспектива, к тому же теперь ей было зачем торопить завтрашний день.
– Спасибо, что вы показали мне такие чудесные книги, мистер Грант.
Он проводил ее до дверей библиотеки и открыл их. Энн поспешила наверх, прижав к себе книгу, и появилась в зале как раз вовремя, чтобы вместе с сестрой и родителями попрощаться с Эшдейлами, и никто не задал ей никаких вопросов.
И Энн, и Летисия молчали, когда готовились ко сну. Это было обычным явлением для Энн, но Летисия обычно после каждого выхода в свет очень много рассказывала о романтичных поклонниках и украденных поцелуях. Сегодня все было по-другому. Летисия была мечтательно задумчива, взгляд ее был рассеян. Энн же, наоборот, хотелось многое рассказать о новом друге, но природная робость заставила ее подождать до того момента, пока сестры не задули свечу и не легли в кровать. Луна освещала комнату, и Энн видела, что Летисия не спит.
– Летисия, – тихо сказала она, улыбаясь про себя, – сегодня случилось кое-что удивительное.
К ее изумлению, при этих ее словах Летисия спрыгнула с кровати и бросилась к ней с объятиями.
– Энн, дорогая, я знала, что ты единственная, кто заметил, ты самое тонко чувствующее создание. Ты догадалась по моему лицу, да? О, неужели ты видела, как мы с Ричардом танцевали? Мы танцевали гораздо больше, чем следует. Мы не могли оторваться друг от друга.
Она схватила руку Энн и в возбуждении поцеловала ее.
– Ты представь только, как я была поражена, когда услышала, как Ричард спрашивал отца, может ли он нанести ему завтра визит, чтобы поговорить по личному делу. Этому может быть только одно объяснение! Он хочет предложить мне выйти за него замуж! Это был самый счастливый вечер в моей жизни!
Ее голос задрожал, и неожиданно она разразилась слезами.
– Энн, я влюбилась. Я не хочу плакать, но я так его люблю. Я никогда не думала, что такое возможно.
Энн приподнялась с подушки и обняла сестру. Момент был упущен, теперь она не могла рассказать Летисии о своем новом друге. По сравнению с таким чувством это выглядело бы неуместно.
– Я так за тебя рада! Ты плачешь от радости. Будь всегда так счастлива, как сегодня.
Утром Ричард пришел около полудня. Джон принял его в кабинете. Через некоторое время дверь кабинета открылась, и отец окликнул Энн, которая в это время проходила по коридору.
– Энн, попроси маму спуститься. И еще, позови, пожалуйста, свою сестру.
– Одну минуту, – отозвалась она почти шепотом от охватившего ее волнения.
Летисия собирала цветы в саду и сейчас сидела в тени в кресле. Она кивнула, увидев Энн, слов не требовалось, и машинально поправила завитушку на лбу. Затем поднялась с кресла и пошла к выходу, подумав, что у нее в мыслях никогда не было, что она выйдет замуж за своего избранника. Первый раз в жизни она чувствовала смущение от осознания своего счастья. Конечно, эту радость почувствуют родители, сестра, братья.
Эстер приняла приглашение Мэри Эшдейл и посетила ее в воскресенье, взяв с собой трех мальчиков. Мэри, держа на руках ребенка, встретила их в комнате, где для нее и гостей был накрыт чайный стол. Потом они переместились на террасу, где обе женщины могли наблюдать за детьми. Был прекрасный день, все веселились, особенно Уильям, который был уверен, что ни одно животное в мире не может сравниться с лошадью. Мэри сказала, что он может ездить верхом на пони, когда хочет, правда, под присмотром слуги. Это была возможность посетить конюшню Эшдейлов, и Уильям собирался полностью использовать этот шанс. Главным событием дня для всех трех ребят стали игрушки, которые им предложили выбрать.
В эти дни Эстер часто думала, как прав был Джон, предвидя завязывание отношений с Эшдейлами. Это касалось не только Энн, которая проводила много времени в библиотеке, и Уильяма, который пропадал в конюшне, но саму Эстер и Джона Эшдейлы все чаще и чаще приглашали на ужин, музыкальные вечера и театральные представления.
Часто с ними приходили Ричард и Летисия, так как об их помолвке было уже официально объявлено. Эти вечера были неофициальными, по сравнению с мероприятиями, связанными с лондонской жизнью Эшдейлов, и доставляли удовольствие обеим сторонам. Иногда, когда гостей было мало, вечер заканчивался в кабинете Джеймса за пуншем для женщин и пивом для мужчин.
По мере того, как отношения между Эшдейлами и Бэйтменами развивались, Джон и Джеймс иногда встречались в таверне – сыграть партию в шахматы или обсудить политическую ситуацию за кружкой пива. Между ними не существовало никаких размолвок, так как Джон спокойно чувствовал себя в любой компании, независимо от общественного положения людей. В любом случае, оба они занимались торговлей, и хотя Джеймс вышел на более высокий уровень, он не скрывал, что во многом обязан военным поставкам, которые стали очень прибыльным делом с тех пор, как Англия постоянно воевала.
Отношения Эстер и Мэри оставались такими же, как и в первую встречу. Им доставляло удовольствие общество друг друга. Между ними существовала взаимная симпатия и уважение, но невидимый барьер мешал их дружбе, и причиной тому была Мэри, а не Эстер. Эстер чувствовала, что Мэри беспокоит расположение к ней Джеймса, но когда она поняла, что от этого не будет никакого вреда, то просто сожалела, что они с Мэри никогда не узнают друг друга ближе. Тем не менее, казалось, для Эшдейлов нет ничего приятнее, чем быть приглашенными в Банхилл Роу, N 107, где их всегда ждала вкусная еда, игры, карты и приятный разговор.
Энн крайне редко появлялась на этих мероприятиях. Вместо этого она день за днем посещала библиотеку и виделась с Мэтью, когда тот не был занят. Она получала от всего этого огромное удовольствие. С неограниченным доступом к прекрасной литературе при помощи такого знающего человека она буквально чувствовала, как растет умственно и духовно – впервые в жизни. Нельзя было пожелать себе лучшего друга, чем Мэтью: на прогулке или в библиотеке, или лунными вечерами, когда они сидели под каким-нибудь деревом и часами вели беседы.
В семье знали, что она встречается с ним, хотя сомневались, не слишком ли это неприлично, но оставляли это на ее усмотрение. Энн была очень похожа на свою мать и, как она любила иногда оставаться одна; обычно в таких случаях она читала где-нибудь в тихом месте. Двое младших братьев однажды начали дразнить ее «кавалером», пока щеки ее не запылали, а на глаза навернулись слезы. Видя это, Уильям затих и прикрикнул на брата Джонатана.
– Извини, Энн, – Уильям редко признавал свои ошибки. – Летисия никогда не плакала, когда мы ее дразнили.
Она откинула назад его черные волосы и, притянув к себе за уши, поцеловала в лоб в знак прощения.
– Я знаю, что ты не хотел ничего плохого. Просто он не мой ухажер, как все молодые люди, которые были у Летисии до Ричарда. Мэтью мне только друг, не более того.
Волшебные слова. Мэтью, мой друг. После встречи с ним она осознала, что раньше была одинока в окружении большой любящей семьи. Теперь каждое утро она просыпалась с улыбкой и чувством радости, что сегодня снова его увидит. Ей не приходило в голову, что она медленно, но верно влюбляется, так как Летисия всегда говорила, что это начинается с обмена быстрыми взглядами и сердцебиением или происходят другие необычные вещи. Во всяком случае, то, что она чувствовала к Мэтью, не имело ко всему этому никакого отношения.
Долгое лето подходило к концу. В один из теплых вечеров они гуляли по лесу, пока не подошли к воротам. Они долго стояли рядом и смотрели на закат.
– Я напишу тебе, если ты не против, – сказала она.
Он искоса взглянул на нее.
– О чем ты будешь писать?
– О том, как, в зависимости от времени года, меняются тропинки, по которым мы с тобой ходили. О последней прочитанной мной книге, что я о ней думаю. Свили ли птицы гнездо на дереве, с которого ты прогнал кошку. Обо всем.
– Ты напишешь, будешь ли скучать обо мне?
Она опустила глаза.
– Я буду по тебе скучать. Нет необходимости говорить об этом.
Энн ему нравилась. С ней было приятно общаться, и она скрасила его одинокие часы. Если бы это было возможно, он бы добился от нее большего, но она была так невинна, что, когда он крепко обнимал ее за талию или прижимался своим бедром к ее бедру, когда они сидели рядом, это происходило случайно. Даже если бы он предпринял какие-либо попытки, ее природная скромность не позволила бы этого. Она всегда поправляла оборки на платье, если они сбивались, а накидка, которую она постоянно носила, скрывала от нескромных взоров восхитительную ложбинку между грудей. Может быть, именно поэтому она привлекала его больше других девушек, ибо нет ничего более соблазнительного, чем запретный плод. После долгих недель ожидания он сломал этот барьер, и сейчас позволил себе обнять ее, теребя ее волосы, и она положила голову ему на грудь. Она была такой беззащитной…
– Я не знаю, как буду жить без тебя, Энн.
Не ей первой он говорил эти слова, но на сей раз он почувствовал, что сам верит тому, что говорит. Она посмотрела ему в глаза.
– Мы всегда будем друзьями, Мэтью. На всю жизнь.
Он обнял ее за плечи и заглянул ей в лицо.
– Ты действительно так думаешь? Для меня это очень много значит.
– Конечно, я так думаю.
– Энн, дорогая, любимая!
Он нежно привлек ее к себе и осторожно, боясь спугнуть неожиданную удачу, нежно поцеловал в губы. Она трепетала в его объятиях, словно пойманная птичка, он чувствовал, как она тает в его объятиях. Она закрыла глаза и положила горячую руку ему на щеку. Осмелев, он поцеловал ее еще крепче, и она испугалась, как напряглось вс ее тело, пока он губами ловил ускользающий от него рот. По мере того, как росло его желание, он стал настойчивее, надеясь окончательно сломать ее сопротивление.
– Я люблю тебя, Энн, – вздохнул он, с трудом оторвав свои губы от ее губ. Только такие слова могут извинить мужчину, если он продвигается к цели слишком быстро. – Я полюбил тебя, как только увидел тогда вечером и библиотеке. Только ты нужна мне. – Ложь легко слетала с его языка, его вожделение придавало ей особенную убедительность. – Я хочу доказать тебе, как много ты для меня значишь.
Он снова прижал ее к себе, она положила руки ему на плечи, и он заглянул в ее раскрасневшееся лицо; она сама была похожа на бутон прекрасного цветка, распустившегося благодаря новому чувству.
– Я тоже тебя люблю, Мэтью. Я всегда чувствовала, что мы с тобой похожи. Ты тоже был одинок. Теперь ни один из нас не будет чувствовать себя одиноким.
– Никогда. – Он едва слышал, что она говорила, полностью сосредоточившись на ощущении обнимавших его мягких рук, вдыхая восхитительный аромат ее волос и кожи. Они снова поцеловались, он был готов уже опрокинуть ее на траву, но когда она резко отстранилась, это сразу обескуражило его.
– Пойдем и скажем родителям, сейчас же! – воскликнула она, сияя.
Ошеломленный, он растерянно заморгал, как будто не расслышал, что она сказала.
– Ты о чем?
– О нашей свадьбе. О, как я хочу, чтобы это случилось быстрее! – Она выскользнула из его объятий и схватила его за руку. – Побежали!
Его первой мыслью было, что она сошла с ума. Затем его охватила паника. Он неожиданно представил себе реакцию ее отца и Джеймса Эшдейла, если они узнают, во что он замешан и какие дал обещания Энн. Отношение ее отца мало его волновало, в отличие от отношения хозяина. Он хорошо справлялся со своей работой в библиотеке и очень этим гордился, тем более что Эшдейл был им очень доволен. Рекомендация такого влиятельного человека подняла бы его престиж и сделала ему протекцию на ответственный пост в архиве национального музея, который недавно открылся. Если Эшдейл узнает, что он путался с дочерью его друга, это будет концом его карьеры.
– Подожди! – Он схватил ее за руку. – Энн, тебе только шестнадцать. Твои родители не согласятся на скорую свадьбу, они недостаточно хорошо меня знают. Нам нужно запастись терпением. А пока мы можем писать друг другу, как договорились.
Ее рука бессильно соскользнула с его плеча, голос дрожал:
– Я не смогу прожить без тебя и дня, теперь, когда мы признались друг другу.
– Я чувствую то же самое, но ты же понимаешь, что я прав.
Она понимала. Ее отец не протестовал, узнав о решении Джосса жениться на Элис, зная спокойный нрав своего сына, был строг к Летисии и ее амурным делам, пока не убедился, что она руководствуется в своем поступке сердцем, а не головой. В отношении же Энн он будет еще более осторожен, учитывая ее молодость и неопытность, а также то, что Мэтью был первым мужчиной, который проявил к ней интерес. Интерес? Мэтью любит ее! Ничто не помешает им быть вместе. Она подняла голову и сказала умоляюще:
– Позволь мне поехать с тобой. Мы поженимся вдали от этих мест, и никто не сможет нас разлучить.
Мэтью лишился дара речи. Он быстро притянул ее к себе, задумчиво на нее посмотрел, как бы обдумывая свои слова.
– Ты знаешь, мне осталось работать каких-то пять-шесть дней. Потом ты согласна уехать?
– Я готова уехать хоть сейчас, стоит тебе только захотеть.
Он почувствовал угрызения совести. Он не хотел делать ей больно, но ее предложение он мог обернуть в свое преимущество.
– Но это должно оставаться в строжайшей тайне.
Она с готовностью ответила:
– Никто не заподозрит. Я обещаю.
Он отстранил ее от себя и посмотрел на нее с нежностью, но тут же вспомнил, что может потерять расположение Эшдейла.
– Тогда давай разработаем план.
Они продумали все детали. Когда они расставались, она обвила руками его шею. Теперь, тая под его пылкими поцелуями, она отбросила всякий стыд в неожиданном порыве страсти. Ее как будто закружил вихрь желания. Когда он отпустил ее, ее лицо было серьезно – она поразилась собственной реакции, и они еще раз слились в прощальном поцелуе, прежде чем расстаться. Домой она бежала бегом, а он стоял и смотрел ей вслед.
Во дворе она остановилась, оглянулась и увидела его, стоявшего на том же месте, его светлый плащ белел в сгущающихся сумерках. Она теперь ничего не боялась, их тайный план начал осуществляться. Вместо того, чтобы быстрее пойти к дому, она провожала Мэтью полным любви взглядом, как если бы была уверена, что ветер донесет до него эту ласку.
Все последующие дни она собирала вещи и некоторые мелочи, которые собиралась взять в дорогу, и складывала их в маленькую дорожную сумку, которую прятала за буфетом.
Она написала письмо родителям, собираясь оставить его на подушке, когда покинет дом. Когда настал день побега, родители должны были поехать к Эшдейлам, a Летисию с Ричардом пригласили на бал в город. Даже братьев не должно было быть дома, так как этим летом они спали на веранде под тентами. Слуги находились на кухне и тоже ничего не должны были видеть.
Во второй половине дня все занялись своими делами. С наступлением вечера она поймала себя на мысли, что с любопытством стороннего наблюдателя смотрит на суету в доме, как будто это ее совсем не касается. Когда родители собирались идти в гости, она спустилась в холл, чтобы посмотреть на их сборы. Это был один из их последних визитов к Эшдейлам этим летом. Когда мать спустилась вниз, Энн, как всегда, поразилась ее красоте. Этим вечером Эстер надела шелковое платье густого синего цвета. Оно не было новым, но ей шло все: было ли это вечернее платье или костюм для работы в саду – все смотрелось на ней великолепно.
– С тобой все в порядке, Энн? – спросила она, нахмурив брови. В ее голосе звучало беспокойство.
Энн почувствовала, что невольно краснеет, осознавая свою вину.
– Да, а почему ты это спрашиваешь?
Эстер пожала плечами.
– Ну, я не знаю. У меня сложилось впечатление, что в последнее время ты caмa не своя.
Для Энн эти слова были предлогом для того, чтобы подойти и обнять свою мать. Этого бы никогда не случилось в другой ситуации.
– Перестань беспокоиться за меня. Иди и отдохни.
К ее облегчению в это время отец достал карманные часы и сверил время.
– Пора идти, Эстер, если мы не хотим опоздать.
Эстер кивнула в знак согласия и накинула шаль на плечи. В душе она надеялась, что сегодня вечером Джеймс будет уделять больше внимания гостям, а не ей. Джон всегда это замечал.
– Тогда спокойной ночи, Энн, дорогая. Я надеюсь, ты уже будешь спать, когда мы вернемся. Мы постараемся не беспокоить тебя.
Как только дверь захлопнулась за ними, Энн быстро поднялась в свою спальню и взглядом проводила их до ворот особняка. Теперь она себя чувствовала в безопасности.
Полчаса спустя, накинув на плечи плащ и неся в руках чемодан, Энн незаметно вышла из дома и заспешила к месту встречи на дороге по направлению к городу. Она пришла раньше, как и собиралась. Присев на ствол дерева, который оказался довольно удобным, она сидела там в ожидании услышать приближение нанятого Мэтью кабриолета для перевозки его вещей в квартиру в Лондоне. Где-то в ветвях ухала сова. Со стороны таверны раздавалось хлопание двери, когда кто-нибудь выходил или входил. Сердце Энн бешено билось от счастья.
Прошло два часа. Никто не появлялся. Это начало беспокоить Энн. Мимо проезжали, проползали, пролетали различные экипажи, но не было и следа Мэтью. Только что-нибудь неожиданное могло расстроить их побег, и не было совершенно никакой возможности передать ей весточку. Минута проходила за минутой, а его все не было, и вот Энн уже не могла терпеть и ждать дольше. Время быстро ускользало, и ей просто необходимо было узнать причину происходящего. Предположим, он неожиданно заболел? И хотя уже было поздно, она собиралась заглянуть в особняк под предлогом желания взять книгу из библиотеки. Когда Энн добралась до особняка, она быстренько спрятала свой чемодан в кустах и заспешила к входу. Дверь открыл дворецкий. Из гостиной раздавались чьи-то голоса и смех.
– А мистер Грант все еще работает? – бросила Энн как бы невзначай.
– Нет, мисс Бэйтмен. Он уехал.
– Уехал? Когда? Пять минут назад, десять?
В эту минуту Энн была готова вылететь стрелой из этого дома, не в силах больше скрывать свои чувства.
– Он уехал вчера утром, сразу после восхода солнца.
Она посмотрела в сторону библиотеки. Господи, она мечтала, чтобы ее ноги сами отнесли ее туда. Да! Конечно, он оставил письмо на столе в библиотеке, где сообщил свое местонахождение. Она где-то уже слышала, что шок может заставить зубы стучать. И это сейчас происходило с ней. Как только Энн вошла в библиотеку, она прямиком направилась к столу в центре комнаты, на котором стояла только зажженная свеча. Как будто ее только что выпустили из Бедлама, Энн как сумасшедшая открывала один за другим ящики в столе, шарила в шкафах, но там не было ничего, кроме его многочисленных томов каталогов в переплетах из красной кожи.
Девушка, пораженная, медленно опустилась на колени и прижалась лицом к боковой стенке стола; она зажмурилась, понимая, как легко он обвел ее вокруг пальца. Волны боли и муки захлестывали ее одна за другой. Как только она услышала, что он уехал, она сразу поняла, что не будет никакого письма, и только слабая надежда удерживала ее от крика боли, исходящего из ее разбитого сердца – прямо там, в холле, где бы ее крик заставил сбежаться всех, и родителей тоже.
В конце концов она поняла, что из ее груди исходят какие-то другие звуки: всхлипывания не давали ей дышать.
О Господи! Никто не должен слышать этого. Дрожащими руками она закрыла рот и попыталась подавить в себе эти звуки. Никто не должен знать! Как хорошо Мэтью знал ее характер, в то время как он для нее был абсолютно непредсказуемым. И сейчас он вел себя так уверенно, ведь она сама обещала ему не разглашать унижение этой ночи никому, и меньше всего своей семье. Это могло свести ее с ума. Спотыкаясь, она схватилась за край стола и расправила плечи, никто уже не увидит ее мучений. Покидая библиотеку, она взяла какую-то книгу наугад, чтобы оправдать цель своего визита. В холле тот же дворецкий открыл ей дверь, и она окунулась в прохладу ночи. Как будто находясь в состоянии транса, она вытащила свой чемодан из кустов и отправилась домой. Дома она поднялась к себе в комнату, достала письмо из-под подушки и поднесла его к свече. Как оно горело! Оставалось только распаковать вещи, чем она и занялась. Затем Энн умылась холодной водой и приготовилась ко сну. И только положив голову на мягкую подушку, она дала волю своим чувствам, слезы покатились по ее лицу, как будто внутри рухнула плотина. Она плакала всю ночь, сквозь слезы Энн слышала, как пришли родители. Как только прошел первый шок, ее состояние значительно ухудшилось.
Утром ей удалось симулировать воспаление век, и мать приготовила для нее мягкий настой из трав. После этого она больше не плакала до самой свадьбы ее сестры. Это было великолепное зрелище: толпа приглашенных, сияющая невеста – Летисия. Энн не могла сдержать слез, струящихся по ее лицу. Но никто не подозревал истинной причины происходящего. В конце концов женщины обычно всегда плакали на свадьбах.
