Текст книги "Дюна. Последний бой Империи (СИ)"

Автор книги: Роман Кузьма

Соавторы: Роман Кузьма
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Сафо ускорил бег мыслей, и Хават автоматически перешёл к работе, настолько неразделимы были для него эти два понятия. Проверяя вычисления Пола, он не смог найти ошибок, что было вполне приемлемо. Сопоставив предоставленные результаты с собственными, он пришёл к выводу, что наследник оперирует округлёнными цифрами, "опуская" ряд знаков после запятой. Такая небрежность была недопустимой. Впрочем, он, видимо, не мог считать быстрее. В целом, Атрейдес помнил заученные формулы социометрии, однако скорость счёта была слишком низкой.

«Вероятно, эти показатели уже не вырастут, он ведь уже почти взрослый. Он занят столь многими вещами одновременно, к тому же пресловутая тяжесть титула...Возможно, сафо или специя, которой набит Арракис, позволят добиться прогресса».

Хават решил перейти к разговору. Он посмотрел в глаза Полу, черноволосому зеленоглазому парню пятнадцати стандартных лет от роду. Тот спокойно сидел за столом, ожидая вердикта.

– Пол, как ты оценишь собственную работу ? Опиши уравнение Нур-Хаджи-бея.

– Уровень покупательской способности связан с уровнем потребления. Образовательный ценз связан с социальными притязаниями. На определённом уровне их развития возникает демократия как явление. Однако равномерный рост обоих показателей свыше минимума для пеонов Каладана не является возможным.

– Они останутся нищими пеонами вовеки веков, Пол.

– Да, Сафир. Каладан – классический мир фофрелюхов.

– Так ли это, Пол ? Представь себе финансовые вливания извне, существенно повышающие образовательный ценз и частично реализующие социальные притязания. Сведём это к поставкам специи, оружия и солидо-пропаганды, порочащей Атрейдесов.

Пол улыбнулся, будто это Хават был непонимающим учеником.

– Если ты говоришь о подстрекательстве к мятежу, оно к мятежу и приведёт. Пеоны глупы и легко управляемы. Если купить сотню топтеров с лазеружьями...

– Орнитоптеры тоже можно сбить, Пол. Теперь самое главное: резервы Харконненов оцениваются в пол-триллиона солари в специи, изотопах и ценных металлах. Резерв дома Атрейдесов, – Хават решил умолчать о реальном состоянии казны, сообщив данные полугодичной давности,– полгода назад был в сто раз меньше. Представь себе, что Гильдия берёт за перевозки грузов, относящихся к войне ассасинов, сто и более процентов их стоимости. Сопоставь эти цифры с нашими расходами на космическую оборону, оплату труда пеонов, медицинское обслуживание, пропаганду и образование.

– Последних два ведомства Айдахо предложил свести в одно.

– Это его личное, несколько утрирующее реальность, мнение. Отвечай на вопрос, Пол.

– Даже если Гильдия повысит плату за перевозку вражеской контрабанды на тысячу процентов, Дому Атрейдесов не устоять. Пеоны захватят власть на этой планете. Возможно, их придётся истреблять с помощью атомного оружия.

– Интересно, а почему этого до сих пор не произошло?

– Отец говорит, что дело в людях, которые и являются Домом, а не в деньгах. Айдахо сказал, что в деньгах меряется всё, в том числе и он сам. Однако его цену можно свести к сумме в один миллион солари, тоже, кстати, немалой, которая за него уплачена, а можно исчислять в последствиях осуществлённых им и под его руководством операций. Тогда получится сумма, близкая к миллиарду солари. По мнению, Айдахо, реальная военная мощь Дома Атрейдесов выше его финансовых резервов, а Харконнены слишком подавляют всё человеческое, стремясь выжать повсюду максимальные доходы. Их деньги плохо воюют, как сказал Айдахо.

– Да-да, конечно...Кстати, как, по-твоему, объяснить поражение повстанцев в дельте Ралсонга?

– Я слышал, вы накупили нервно-паралитического газа и истребили всех повстанцев. Айдахо утверждал, что, начав операцию зачисткой долины Ралсонга от всего населения, можно было наводнить джунгли беженцами настолько, что у повстанцев началось бы людоедство. Он также разработал схему последующего захвата островов в дельте реки и создание там системы опорных огневых пунктов с подвижными группами на топтерах, которая бы отражала атаки каннибалов.

– Эту схему мы разрабатывали вместе, поэтому я знаю её достаточно хорошо. В течение полугода мы должны были вернуть контроль над речными коммуникациями, а в течение пяти лет – свести активность мятежников к минимуму.

Пол кивнул и тоже налил себе сафо.

– Айдахо сказал, что такого времени не было, как не было и возможности заселить регион пеонами заново. Поэтому вы решили уничтожить мятежников при помощи химического оружия.

– Осторожнее, Пол, это – не цитрусовый сок.

– Айдахо сказал, что вы ездили на поклон к императору.

Значит, он не сказал тебе, с чем мы приехали.

– Мы влезли в большие долги с этим газом, Пол, и нам придётся покинуть Каладан. Твой отец просил меня сообщить это, потому что сам был слишком занят.

Глаза Пола расширились. Его голос стал неуверенным, ломающимся.

– Значит, мы уходим...мы ух-ходим в изгои ?

– Ещё нет, Пол, ещё нет. Мы переезжаем на Дюну. Дюна считается наиболее прибыльной планетой в Империи. К тому же там полно специи, которая может улучшить твой счёт.

Пол, отвлёкшись от неприятной темы, ухватился за новую перспективу.

– И я стану ментатом, да?

Возможно, безумцем.

Хават заговорил, осторожно подбирая слова:

– Пол, ты можешь стать больше, чем ментатом. Специя действительно продлевает жизнь и стимулирует деятельность головного мозга. Ты станешь провидцем.

Хават встал.

– Я должен идти. Вот тебе фильм-книга о специи.

Се-кун-дус! Сгорела в огне!

Се-кун-дус! Где подлости предел?!

Се-кун-дус! Мучительная смерть!

Секундус! Мы – им-пер-ский меч!

Гимн сардаукаров императора

Командиром отряда избрали некоего Френсиуса с Россака. Это был ничем не примечательный человек с нервными движениями, образованный. Чарбейр и его подручные, фактически захватившие власть в бараке, способствовали его избранию, поскольку тот был им покорен – Иштван сам видел, как Френсиус неоднократно исполнял их разнообразные поручения.

Его удивило то, что Чарбейр вдруг затаился и сам не рвётся к власти, однако, вспомнив судьбу христиан и лежащую на командире отряда ответственность, понял, почему громилы Чарбейра, первыми атаковавшие христиан, вдруг начали кричать:

– Френсиус! Френсиус! Он образованный!

Новые порядки были хуже старых. Дежурные спешили украсть побольше пищи, которую утаивали, а готовили неумело – рис постоянно пригорал.

Наибольший сюрприз ожидал их на следующее утро, когда они построились на плацу. Фельдфебель Ка-Ласар громогласно заявил:

– Вчера погибли первые мученики за веру! Фарисеи предали их, а чернь убила! Но двери Царства Христова открыты для верующих!

Иштван стоял, потеряв дар речи. Его начал бить озноб. Не далее как вчера сардаукары приказали забить христиан камнями и ввели новые порядки.

–...каждый, кто обратится в веру христову, получит палку, комбинезон с полосой цвета чистого неба – и дополнительный рацион! Таблетки, выводящие радионуклиды из организма! Это излечит детей божьих от лучевой болезни!

Один за другим из общего строя выходили заключённые и падали перед сардаукаром на колени. Одним из них стал Млатан, что укрепило в Иштване ненависть к христианству.

Как и в предыдущий раз, сардаукар, первое "крещение" провёвший лёгким, почти символическим ударом, постепенно наращивал их силу, на сотом ударе проломив череп очередному коленопреклонённому заключённому. Наплыв добровольцев иссяк, и колонна покинула лагерь, маршируя к радиоактивному городу с песней "Сар-да-у-кар!..".

В бараке N14 неофитами стали Млатан и ещё один из громил Чарбейра. Видимо, помня о судьбе предыдущих христиан, они о чём-то переговаривались, пока заключённые работали, а потом вдруг подошли к Чарбейру и, не говоря ни слова, забили насмерть своми железными палками. По их мнению, этого было достаточно, чтобы обеспечить себе спокойную ночь в бараке. Их старые дружки один за другим падали на колени и даже ложились, целуя полиармные сапоги.

– Млат, не бей ! Брат, брат, не бей !..

Жалкая, унизительная картина шокировала Иштвана. Ещё вчера они вместе сражались с христианами, издевавшимися над ними.

Вечером в бараке досталось и ему. Проходя мимо, Млатан вдруг обернулся и ударил палкой наотмашь. Иштван, обладавший отличной реакцией, успел отскочить. Повторный удар всё-таки достал его, хотя вовремя подставленное предплечье смягчило силу удара.

Иштван отступил, пытаясь стать среди тех, кто ещё вчера сражался с христианами.

Млатан, чувствуя угрозу, исходящую от почти двухсот мужчин в оранжевом, остановился:

– Здесь будет порядок ! Или вы хотите поднять бунт? – для вящей убедительности он потряс палицей.

Командир отряда Френсиус выскочил откуда-то в центр круга, освещаемого потолочной лампой. Тени зловеще искажали выражение его лица, когда он заговорил, срываясь на крик:

– Они всех убьют ! Сардаукары всех убьют ! Работники, работайте – и всё будет в порядке ! Ужин уже готов ?. .

Иштван почувствовал, что опасность проходит. Однако он отлично понимал, что день-другой – и Млатан его поймает, когда он будет не в состоянии себя защитить.

Тем не менее, он был вправе считать, что одержал маленькую победу. Более того, он увидел, что противник неловок и не умеет фехтовать. Это – обычный мордоворот, служащий тому, кто отдаёт приказы. Иштван заподозрил, что мог бы побить его, если бы...

На следующий день такого шанса не представилось. Млатан и его приятель были начеку, постепенно укрепляя влияние среди заключённых. Один из ихних старых приятелей, находившихся в подчинении у Чарбейра, успешо прошёл процедуру крещения. Иштван, весь день махавший киркой, чувствовал себя несколько лучше, хотя вялость не проходила. Вероятно, это были первые симптомы лучевой болезни. В бараке вновь начали поговаривать о восстании.

На десятый день их пребывания в лагере фельдфебель Ка-Ласар на утреннем построении заявил:

– Я слышал, многие из вас подвергаются притеснениям и обидам. Властью, данной мне падишах-императором, я обладаю правом вершить суд в восьмом секторе Пятого Легиона. Желающие правосудия императора, шаг вперёд !

Почти автоматически Иштван шагнул вперёд. Так как он находился в глубине построения, то он почти не продвинулся вперёд, и вряд ли кто-то из сардаукаров это заметил. Впрочем, заметили остальные заключённые...

Иштван мысленно восхитился психологической уловкой, которую применил фельдфебель. Теперь назад дороги нет.

– Выйти из строя !

Иштван и ещё с два десятка таких же, как он, заключённых в оранжевых комбинезонах оказались перед строем.

– Заключённый Груеску! В чём суть жалобы?

Иштван едва не подпрыгнул от неожиданности – настолько внезапно и оглушающе громко прозвучал этот вопрос. Он сообразил, что звук исходит из плавучего радиорепродуктора, повисшего у него над головой. Вероятно, Ка-Ласар прочёл его имя, отпечатанное на груди комбинезона, через телеобъектив, а может, и каким-то другим способом.

– Надзиратель-заключённый Млатан, барак N14, ударил меня железной палкой. Я тоже хочу ударить его железной палкой.

– Око за око, зуб за зуб, Груеску. Вы получите железную палку.

Разбирательство было скорым. То тут, то там сардаукары быстро принимали решение – и тут же исполняли собственный приговор, убивая виновного. Как ни странно, просителей наказывали ничуть не реже, чем обвиняемых. Один заключённый просил свежих фруктов, так как они, по его мнению, помагали от лучевой болезни. Быстрый удар ножом избавил его тронувшийся рассудок от треволнений. На этот раз сардаукар зашёл дальше, чем к этому привыкли в лагере "Обитель скорби": он ещё и оскальпировал свою жертву.

По цементу прогремело что-то тяжёлое и металлическое. Иштван оглянулся. Перед ним лежала железная палка длиной меньше метра. Иштван поднял её. Это был массивный прут в два пальца толщиной, чуть заржавленный, что было только к лучшему – ржавчина не позволит этой палке предательски выскользнуть из руки в неудобный момент. Вес её достигал двух или даже более килограмм. Иштван взмахнул палицей несколько раз. Она была потяжелее и покороче фехтовальных рапир, к которым он привык, но всё-таки вполне годилась для дуэли.

– Надзиратель-заключённый Млатан, барак N14,– проревели радиорепродукторы.

Млатан вышел из строя, поигрывая точно такой же палицей. На его тёмном, небритом, как и у всех остальных заключённых, лице гуляла ухмылка.

– Может, переговорим об этом в бараке, Иштван ? У тебя есть палка, у меня есть палка – будем работать вместе...

Иштван решился уже давно, и понимал, что если он не убьёт уголовника, то вторую декаду в этом лагере точно не протянет. Впервые он привлекался к уголовной ответственности за несанкционированную дуэль, хотя тогда суд ограничился выговором и денежным штрафом. Иштван занимался фехтованием несколько лет, и знал, что Млатан, несмотря на размеры и силу, ему не противник. Предстояло проверить эти тезисы на деле.

Иштван подошёл к противнику. Как он и ожидал, Млатан решил стремительно атаковать первым – сперва он припугнул противника тычковым движением, а потом нанёс уже знакомый Иштвану широкий удар наотмашь. Иштван парировал и тут же ударил в ответ, рубанул противника по кисти, державшей палицу. Тот вскрикнул, но оружие не выпустил. Иштван немедленно развил успех, ударив противника по лицу.

Млатан покачнулся, с трудом устояв на ногах. По лицу его текла кровь. В глазах надзирателя-заключённого промелькнул страх. Око за око, зуб за зуб, всплыла вдруг в памяти фраза, которую обронил сардаукар.

Млатан выкрикнул грязное ругательство – и тут же нанёс удар размахом через голову. Он стоял неправильно, выставив вперёд левую ногу, отчего правой руке, сжимающей палицу, приходилось преодолевать слишком длинный путь. Правда, так он придавал удару большую силу, включая мышцы всего тела, – вероятно, ему привычнее было наносить удары кулаком прохожим, избавляя их от кошелька. Иштван, наоборот, стоял правым боком к противнику, как и положено фехтовальщику, что позволяло сократить путь к цели. Медлительный и ожидаемый размах противника он встретил неожиданным прямым выпадом в зубы. Противник взвыл и рухнул, корчась от боли.

Иштван знал, что нужно делать – ему неоднократно это показывали. Подойдя вплотную, он сжал палицу двумя руками и, приседая с каждым ударом, нанёс несколько мощных рубящих ударов сверху вниз, расколов противнику голову. К его удивлению, в луже крови он увидел частицы серого вещества – головного мозга. Млатан дёрнулся и затих.

Сардаукар бросил ему кинжал, скользнувший по цементу с триумфальным звоном.

– Подними.

Иштван подчинился. На рифлёной рукоятке – о чудо! – значился его личный номер.

– Обагри нож кровью противника. Можешь отрезать ему ухо или снять скальп.

Иштван просто воткнул нож в остатки лица бездыханного врага, с удовлетворением услышав хруст костей.

– Встать, Груеску ! Повторяй за мной: мой нож дан мне падишах-императором...

– Мой нож дан мне падишах-императором!..

– ...Я получил мой нож из рук фельдфебеля Ка-Ласара!

– Я получил мой нож из рук фельдфебеля Ка-Ласара!

– Поцелуй нож, заключённый Груеску.

Иштван поцеловал нож там, где проходил его личный номер.

"Кос-мос зо-вёт!Звёзды манят и холодом жгут!

Кос-мос зо-вёт!Битвы славу героям несут!

Кос-мос зо-вёт! Мы полюбили меч и войну!

Космос зовёт! Бес-смер-ти-е львы об-ре-тут!"

Гимн сардаукаров императора

Лагерь восьмого сектора Пятого легиона "Свершение", куда Груеску перекинули при помощи всё ещё функционирующего по непонятным причинам вагона ЭМП, находился близ опушки гигантского леса. Затерянный в просторах умеренной зоны одного из четырёх континентов Салузы Секундус, лагерь "Свершение" более всего походил на лагерь первопроходцев на чужой и враждебной планете. Лес, заново выросший уже после ядерной ночи, которую не пережили существовавшие дотоле местные и завезённые с Земли виды, был наполнен обилием новых, непрерывно мутирующих хвойных и лиственных деревьев, пугавших разноцветной корой странных и неприятных на вид стволов. Некоторые из них, если надрезать ветку, пускали алый сок, подозрительно похожий на кровь. По ночам в лесу завывали звери-мутанты, обладающие коротким жизненным циклом – из-за неумолимой лучевой болезни.

Лучевую болезнь Иштвану вылечили уже в первый день. Оказалось, это совсем несложно: фельдшер в звании унтер-баши сделал укол какой-то невинной на вид прозрачной жидкости, которую назвал "генетически активной вакциной, оставшейся с до-джихадных времён".

Лагерь "Свершение" был, скорее, военной частью, нежели исправительным заведением и, видимо, так и было официально – командовавший здесь обер-фельдфебель Глар-вазд в двух словах объяснил им, что на оставшийся срок они зачислены на службу во вспомогательные войска имперских вооружённых сил.

По сравнению, с лагерем "Обитель скорби", заключённые -солдаты пользовались определёнными поблажками: им разрешалось носить кинжалы, их герметичные бараки, связанные шлюзами в хитрый лабиринт, обладали специальными устройствами для очистки воздуха, а питание существенно улучшилось за счёт добавления в рацион мяса, овощей и фруктов.

Сардаукары, однако, были настороже, убирая на ночь шлюзовые переходы между металлопластиковыми бараками. Щиты и гравипоплавки, которые выдавались на время тренировочных занятий, тщательно пересчитывались и запирались на ладонный замок. Тем не менее, драки, случавшиеся практически постоянно, то и дело уносили жизни солдат-заключённых. Такое озлобление имело вполне понятную причину: из их числа стали назначать временных командиров тактических единиц – троек и девяток. Соперничество приводило к ссорам и поножовщинам. В большой степени сардаукары были сами виноваты в этих схватках, так как всячески их провоцировали. Даже численность тактической единицы – три человека – способствовала конфликтам.

Как утверждал обер-фельдфебель Глар-вазд, худощавый русоволосый мужчина неполных сорока стандартных лет, двигавшийся, как и все сардаукары, неестественно быстро и ловко, в бою две тройки всегда слабее, чем три пары, так как решают два тактических задания одновременно против трёх.

– Однако у нас здесь строгие порядки. Пары быстро превращаются в супружеские.

Настороженные солдаты-заключённые не ответили ему смехом. Ещё в первый день Глар-вазд убил одного из них, когда тот клюнул на удочку и вышел из строя с каким-то вопросом.

– Вопросы, я думаю, он так и не задаст, – злорадно сказал Глар-вазд, вытирая нож о серую робу – ещё одно новшество – уже покойного солдата-заключённого. – Всем остальным: вопросы задают командиры, вражеские шпионы и умалишённые.

Иштвану тогда тоже захотелось вытереть свой нож, стоя над трупом Глар-вазда, Ка-Ласара, Далотца с пересыльной станции или какого-то там Риловитца из Специальной коллегии по вопросам безопасности планеты Гинац. Однако фразу, сказанную фельдфебелем, запомнил – это формула выживания. Лучше быть командиром, чем умалишённым, иначе тебя объявят вражеским шпионом.

Их не учили фехтовать на ножах. Иштван, имевший определённые навыки фехтования, которыми по праву гордился, был поражён: им запрещали применять шаги назад и в стороны, наоборот, принуждая всё время идти навстречу противнику. Техника, которую им прививали, была простой и эффективной, имевшей целью убийство. Для фехтования сардаукары пользовались коротким, менее метра длиной, мечом, таким же длинным, как палка надзирателя, но вполовину легче. Прямое лезвие было широким, переходящим в клиновидное у острия. Гарда – небольшая, блюдцевидная, прикрывающая рукоять с бороздками для пальцев и шаровидным навершием. Иштвану показалось, что это оружие более подобает мяснику, нежели фехтовальщику. Когда они уставали упражняться с манекеном, их заставляли менять руку.

На третий день занятий с коротким мечом Иштван почувствовал, что предугадывает движения манекена гораздо лучше, Его восприятие заострилось – опережая очередной удар противника, он вдруг поймал себя на желании нанести встречный удар левой, в которой на этот раз не было клинка. Он взял в левую руку кинжал. Теперь всё встало на свои места.

Иштван тронул сенсор-выключатель на груди манекена. Тот молниеносно атаковал. Парировав этот удар, Иштван чуть развернулся вправо, отводя в сторону острие меча, и контратаковал левой – кинжал вошёл манекену в место, где у людей находится печень. Проткнув вариформную оболочку, нож с глухим стуком наткнулся на внутренний корпус, сделанный из стали.

Как и полагалось, получив тяжёлое ранение, манекен осел на колени. Иштван, как учили, добил его колющим ударом меча в шею – лезвие скользнуло вдоль линии подбородка. Манекен упал, издав предсмертный стон. Иштван почувствовал почти эротическое возбуждение. Враг повержен!

Неожиданно на его плечи навалилась тяжесть, пригнувшая к земле. Дыхание спёрло, а сердце кольнуло болью. Опять двойное тяготение! Сардаукары обожали подобного рода шутки, то увеличивая, то уменьшая количество "g" в тренировочном зале. Иштван неоднократно слышал страшные истории о колониях на планетах с высоким тяготением, оставшихся без генераторов Хольцмана. Люди носили специальные противоперегрузочные костюмы, принимали гиперстероиды для ускоренного роста мышечной массы – всё впустую. Сердечная мышца не могла доставлять ставшую слишком тяжёлой кровь к тканям. В большинстве случаев смерть наступала в течение нескольких месяцев, от силы – лет, от острой сердечной недостаточности, хотя это ещё было благом по сравнению с прогрессирующими заболеваниями остальных органов. Женщины не могли нормально выносить детей, рождавшихся большей частью мёртвыми, реже – еле живыми, изуродованными увеличенной нагрузкой. Даже небольшое увеличение "g" необратимо меняло лик человеческой расы – люди с этих планет были кряжистые, поросшие мышцами и жиром, в большинстве случаев – умственно отсталые, с флегматичным темпераментом; их отличала тупость и жестокость.

В глазах у Иштвана потемнело. Он, совершив почти невозможное усилие, выполнил укол, представляя себе мысленно, как лезвие входит в плоть обер-фельдфебеля Глар-вазда.

Его буквально подросило в воздух. Дышать стало легко, а движения ускорились, как в проматывающемся солидо-фильме. Он выругался про себя. Сар-да-у-кар! Императорский солдат!

Обучение прыжкам с высоты началось в первый же день – они спрыгнули по десять раз с метрового кубика. На второй день кубик стал двухметровым. Солдаты-заключённые беспрекословно повиновались, пока на пятый день не оказались во дворе лагеря перед двадцатиметровой башней, оборудованной несколькими прыжковыми площадками. Для пятиметрового прыжка им выдали гравипоплавки, установленные на фиксированную двадцатипятипроцентную вес-плавучесть.

Умом Иштван понимал, что при падении он испытает нагрузку, такую же, как при прыжке с метрового кубика, однако страх высоты был сильнее.

Он пристально посмотрел на сардаукара, стоявшего рядом на стальной площадке, ограждённой перилами. Выражение его лица было скрыто мерцанием щита и полупрозрачным металлопластиком шлема. Иштван понял, что тот готов убить его выстрелом из "лазер-ЭМП", как называли сардаукары своё оружие.

Сар-да-у-кар! Чуме и смерти брат!

Он прыгнул в пропасть, выглядевшую бездонной. Иштвану думал, что шагнул в глубины ада, а оказалось наоборот – его охватило немыслимо приятное чувство полёта, лёгкое и восхитительное. Через секунду, показавшуюся вечностью, он приземлился на бетонные плиты двора, пружинисто присев. Никаких болезненных ощущений он при этом не испытывал. Внезапно, словно устыдившись былых страхов, он захотел испытать чувство полёта снова. Иштван неоднократно наблюдал подобные развлечения более состоятельных однокурсников в парках отдыха, но сторонился их, в глубине души стесняясь как их дороговизны, так и видимой опасности. Оказалось, император не скупится на подобные занятия – для сардаукаров они были ежедневной рутиной. Солдат-заключённых, мысленно поправил себя Иштван. В глубине души он уже понимал, что дальнейшая служба вполне может привести его в ряды сардаукаров и начал подумывать об этом почти всерьёз. Сардаукары считались самыми безжалостными и умелыми солдатами во вселенной. Их репутация была устрашающей, а статус – почётным...хотя это было почитание под страхом смерти.

На следующий день они прыгали с высоты десяти метров с установленной десятипроцентной вес-плавучестью. Иштван ждал прыжка с замиранием сердца, представляя, как сделает вдох полной грудью, ступит в пропасть – и внутренности будто обвалятся внутрь во время свободного падения. Когда он приземлился, то вновь почувствовал тот же подъём душевных сил. Оглянувшись поневоле на вышку, он посмотрел на двадцатиметровую площадку, ещё неизведанную высоту.

Двадцатиметровая высота была взята на седьмой день. Поплавки с пятипроцентной вес-плавучестью не подвели, подарив несколько секунд полёта в воздухе, ощущаемом на такой скорости как жидкая материя, как бурлящая вода, от гула которой закладывает уши.

Уходя в казарму, Иштван задумался: какой будет высота на следующий раз?

Вопрос этот будоражил многих. Вечером в бараке об этом только и говорили. Наиболее осведомлённые сплетники утверждали, что их могут готовить к десантированию из космоса в энергокапсулах.

– А что такое энергокапсула ? – спросил кто-то, менее просвещённый.

– А это никакая не капсула – это обычный щит, включённый на полную мощность. Теоретически, он должен удерживать молекулы воздуха внутри даже при высоких скоростях, возникающих при орбитальном десантировании, защищая одновременно от раскаляющего трения об атмосферные слои. Теоретически, – добавил солдат-заключённый, хитро улыбнувшись.

Тут же наперебой посыпались вопросы о том, что происходит на практике.

– Всё, что угодно, только не то, что в теории.

Оказалось, что мощность щитов далеко не всегда достаточна для того, чтобы удержать заряжённые частицы, что попытка её увеличить приводит к перегреву, отказу и возгоранию приборов. То же самое происходит с гравипоплавками.

– Богатеи из Малых и Великих Домов занимаются этим ради развлечения. Но они пользуются современными и по-настоящему дорогими приборами с Икса. Что оденут на нас, и в каком оно будет состоянии...

Иштван внимательно посмотрел на него. Это был крепко сложенный парень с Каладана, обладавший желтоватой кожей, обтягивающей плоское, с широкими скулами, лицо, не выражающее никаких эмоций. Его осудили за сочувствие мятежу, подавленному Атрейдесами с неслыханной на цивилизованных мирах жестокостью. Каладанец был провокатором – это точно, настолько его манеры походили на манеры гражданина Риловитца. Тот же спокойный, уверенный взгляд, всезнающая манера говорить на политические темы – и такая же пытливая змеиная сущность, выглядывающая из-под неподвижной маски лица, способного принять любое выражение по воле хозяина.

Провокатор, засланный Атрейдесами ? Или, наоборот, провокатор, высланный Атрейдесами ? Каладанца уже привлекали к командованию отделением-девяткой и, вполне вероятно, он останется на этой должности. Но кто он на самом деле ?

Он – провокатор, Иштван. Они часто меняют хозяев, в зависимости от обстоятельств.

Иштван понимал, что должен что-то сделать, как-то отомстить за несправедливый судебный процесс. И стать жертвой такого же процесса здесь?Кто знает, что у них заготовлено ещё?Может, он не один?

– Атрейдес, а от кого ты это всё услышал? – слова эти, вырвавшиеся из пересохшей глотки будто против его воли, казалось, произнёс кто-то другой.

Каладанец широко улыбнулся, уверенный в поддержке присутствующих. Иштван, уже принявший решение, шагал к нему, доставая меч. Меч полагалось носить на правом боку, отчего вынуть его из ножен было гораздо труднее – и, видимо, так и задумали это оружие и портупею его создатели. Это – своеобразный предохранитель, – подумал Груеску, вынув, наконец, меч.

Каладанец слишком поздно сообразил, что его просто убьют, а не предложат поговорить. Глаза его расширились от страха, он попытался встать, потянувшись за кинжалом. Слушатели расступились, решив понаблюдать очередное убийство.

Всё-таки Иштван не успел нанести удар. Каладанец отскочил, закричав:

– Меч! Дайте мне меч!

Меч в ножнах мелькнул в воздухе – каладанец поймал его на лету. Осклабившись, он вынул меч и запустил ножны в Иштвана, надеясь отвлечь его внимание. Вслед за этим он стремительно атаковал. Парировав, Иштван с удивлением заметил, что перед ним фехтовальщик, как минимум, не уступающий ему в классе. Возможно, он тоже был каким-то студентом на Каладане, посещал фехтовальный клуб – и тоже был осуждён по навету платного информатора. А здесь просто распустил язык...

Сомнения начали перерастать в страх, как только каладанец отразил его атаку.

Он – провокатор! Убей его!

Иштван вынул кинжал, решив атаковать из фронтальной позиции. Едва сделав это, он поплатился – противник, стоявший правым боком, сделал ложный выпад и повторным размашистым ударом настиг Иштвана, полоснув его по груди. Бывший студент-социометрист отскочил, ругая себя за ошибку, свойственную новичкам – из правосторонней позиции радиус удара выше, чем из фронтальной, а раскрываемая зона поражения, наоборот, меньше. Как он мог об этом забыть ? Иштван отступил, лихорадочно размышляя. Рана на груди нестерпимо жгла, но двигаться пока не мешала. Он посмотрел в глаза каладанцу – в зелёно-карих плясали триумфальные искры.

Иштван ударил мечом о кинжал, которые издали мелодичный звон. Это -провокатор!

Слабое место стиля с двумя клинками он уже знал, но ему было известно и сильное – нужно просто сократить дистанцию боя. Стараясь не замечать боли в груди, он, как и каладанец, стал в правостороннюю позицию и атаковал несколькими повторными колющими ударами, тесня соперника к двухэтажным нарам. Послышались ругательства вынужденных расступаться солдат-заключённых. Наконец, каладанцу было некуда отступать. В его глазах мелькнула какая-то неуверенность. Иштван нанёс удар под лезвие меча противника, выворачивая его наружу и вверх усилием мышц предплечья и кисти. Одновременно он подшагнул левой и вонзил каладанцу кинжал в живот. Тот захрипел и осел.

Иштван замер, ошеломлённый. Всё получилось как с фехтовальным манекеном – и даже более сложная комбинация. Интересно...

Он стоял над безуспешно пытавшимся подняться противником. Тот, видимо, ещё не утратил надежду на спасение, так как отчаянно смотрел по сторонам, рассчитывая, что ему помогут.

Иштван оглянулся. Сторонников у каладанца явно не нашлось.

Любопытство, досужая скука, раздражение...

Гермодверь распахнулась, вошли сардаукары с включёнными в режиме прицеливания лазеружьями наперевес. Солдаты-заключённые замерли.

– Я – обер-фельдфебель Глар-вазд ! Почему сражаются солдаты-заключённые ?