Текст книги "Танец плащей (СИ)"

Автор книги: Роман Гётц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 20

Они шли на юг больше часа, прежде чем показался лагерь Тео Кул.

– Теплый огонь, толстые одеяла и, слава богам, лошади, – сказал Ирон.

– Очаровательно, – сказала Элисса, когда он взял ее за руку. Она почувствовала, как его хватка усилилась, и ничуть не удивилась, когда он скользнул вверх и схватил ее за запястье.

– Веди себя прилично, – сказал он ей. – Я могу терпеть твой колючий язык в присутствии отца, но заставлю тебя заплатить в десять раз больше, когда мы уйдем на покой.”

Лагерь Тео растянулся на несколько сотен ярдов, надежно укрытый от любопытных глаз городских стен. Повозки образовывали его внешний периметр, некоторые были закрыты, некоторые нет. Внутри круга горело несколько костров. С одной стороны стояли двадцать небольших палаток-укрытий для наемников. На другой стороне был большой павильон выцветшего зеленого цвета.

При их приближении двое наемников обнажили мечи и поманили их к себе.

– Ваше имя? – спросил один из них.

– Ирон Кулл, – ответил он. – Отведи меня к отцу.

Наемник сплюнул.

– Следовать за мной.

Он повел их через лагерь. Элисса впитывала все, что могла. Судя по тому, как лениво расхаживали мужчины, они не собирались в ближайшее время куда-то идти. Большинство вооруженных людей были заняты едой, рассказами или игрой в кости. Парочка презрительно фыркнула, и, учитывая состояние ее одежды и волос, она не винила их. Она ненавидела их за это, но не винила.

Тео сидел в богато украшенном кресле в центре павильона. Когда они вошли, он не встал. Элисса видела его всего один раз, казалось, целую вечность назад. Это был крупный мужчина с большими руками и еще большей бородой. У него была голодная улыбка. Он казался человеком, который жаждет всего, что видит своими карими глазами-бусинками. Он указал на два стула перед собой. Он щелкнул пальцами, и двое слуг поспешили за чашками, тарелками и посудой. Третий слуга наполнил кубки вином, а четвертый положил на тарелки куски мяса и хлеба.

– С возвращением, сын мой, – сказал Тео. – И я вижу, вы вернули своего возлюбленного из бездны. Она тоже так выглядит!”

Он захохотал. Ирон тоже рассмеялся. Элисса молча смотрела на него.

– Да ладно, я шучу только по доброте душевной, – сказал Тео. – Я бы никогда не удивился, увидев женщину в таком состоянии. Хочешь, чтобы мои девочки искупали и одели тебя перед тем, как присоединиться к нам? Ничто не будет беспокоить меня больше, чем неловкое выражение твоего лица.

– Она чувствует себя неловко со мной только в спальне, – сказал Ирон, усаживаясь по правую руку от отца. – Хотя, боюсь, я унаследовал этот замечательный недостаток от тебя.

Тео снова расхохотался. Сердце Элиссы похолодело. Может, у него и был серебряный язык, но Тео был свиньей. Он бы и глазом не моргнул, увидев, что его сын сделал с ней прошлой ночью. На самом деле, он мог бы присоединиться.

Эллиса вздрогнула, и это не осталось незамеченным.

– Прости моего сына, – сказал Тео. – Он оскорбляет, когда имеет в виду только юмор. Давай посмотрим, Мэри? Мэри! Там вы девушка. Убери ее, пожалуйста. Я помню ее прелестной, так что давайте сравним ее с моей памятью.

Мэри была пожилой женщиной с седыми волосами, собранными в пучок на затылке. Именно она руководила другими слугами, расставлявшими еду и столовые приборы.

– Пойдем со мной, – сказала Мэри, хватая Элиссу за руку. Ее голос был твердым, но успокаивает. Ее глаза охраняли сочувствие.

Рядом с павильоном был небольшой шатер для слуг. Они спали на одеялах на земле, пятьдесят из них были втиснуты в палатку, рассчитанную на двадцать человек. Рядом с палаткой слуг стояла огромная деревянная ванна. После слов Мэри несколько девочек помоложе бросились с ведрами за горячей водой.

– Немного похолодает, – сказала Мэри, начиная раздевать Элиссу. – Как только мы немного нагреемся, может быть, несколько горячих углей, тебе станет лучше.

Элисса заглянула в ванну. Вода была мутной, но она купалась и в худшем, когда оставалась со своими приемными семьями. Она позволила Мэри раздеть себя догола, радуясь, что две палатки защищают ее от наемников, бродивших по лагерю.

– Пока ты моешься, мы их вымоем, – сказала Мэри. – Хотя, видит Бог, ты заслуживаешь лучшего. Посмотрим, что у нас припрятано.…

Она остановилась, когда кинжал Ирона вывалился из одежды, которую она держала в руках. Ее глаза встретились с глазами Эллисы.

– Опасная игрушка для спальни, – сказала Мэри, точно зная, для чего она предназначена.

– Нет, если ты хочешь, чтобы в спальне было тихо, – ответила Элисса.

Мэри повела обнаженную Элиссу в ванну. Верный своему слову, он был холодным. Когда появился первый слуга с ведром кипятка, Мэри взяла у нее ведро и налила себе. Когда пар поднялся вверх, пожилая женщина наклонилась ближе, чтобы никто не мог ее услышать.

– Если ты убьешь его, монстры разорят тебя, – сказала Мэри. – Спрячь его. Береги его. Подожди, пока не останешься совсем одна. – Затем она отправилась на поиски более красивой одежды. Еще несколько ведер горячей воды вылилось в ванну, прогоняя остатки холода. Позволив себе роскошь, Элисса вымыла голову и позволила служанкам оттереть ей кожу.

Мэри вернулась через пять минут, держа в руках голубое платье из тонкой материи.

– Он принадлежал младшей сестре Тео, – объяснила Мэри. – Я его уже спрашивала, так что не волнуйся.

Они вытащили ее из ванны, вытерли полотенцем и накинули платье ей на голову. Шнурки на спине казались старомодными и замысловатыми, но Мэри легко справлялась с ними.

– Вдохни поглубже, – приказала Мэри. Эллиса повиновалась. Шнурки скользнули еще туже. Грудь Элиссы вздымалась вверх, вдвое увеличиваясь в размерах. Когда она посмотрела на свое собственное тело, декольте показалось ей непристойным.

– Держись, – сказала Мэри, узнав этот взгляд. – Человек мыслит нижними областями. Твой вид возбудит его, а пока человек возбужден, он глуп.

Девушки надушили ее, причесали и повесили на шею и грудь множество ожерелий. Закончив, она посмотрела в предложенное зеркало, с трудом узнавая женщину в отражении. Она знала, что имя Готфридов позволяло ей носить такую роскошь, но никогда еще не испытывала такого желания украсить себя.

Мэри отпустила остальных служанок.

– Ради тебя, веди себя прилично, – сказала она Элиссе. – Ты не получишь ничего, кроме синяков, если будешь сопротивляться безрезультатно. Сотня изнасилований – ничто по сравнению с одним ударом ножа.

Эллисса кивнула, понимая комментировать двояко. Она не только должна терпеть изнасилования, чтобы убить его, она должна вынести их достаточно хорошо, чтобы не погибнуть. Она покачала головой, удивляясь, как ее будущее стало таким мрачным.

Это началось, когда она начала слушать ложь, которую Ирон нашептывал ей на ухо, когда они обнимались в ее постели. Ее сердце ожесточилось. Значит, она это заслужила. Она поверила его красноречию и отвернулась от отца. За это ее выгнали и приковали к истинной природе Ирона.

Юбка, которую она носила, имела несколько слоев вдоль ног. Мэри разделила их, убедившись, что Элисса наблюдает за ними. Внутренняя была тонкой, белой и шелковистой. На внутренней стороне бедра был один карман. Мэри сунула Кинжал внутрь.

– Никогда не позволяй ему найти его, – сказала Мэри.

Эллиса кивнула.

– Спасибо, – сказала она.

– Пойдем, – сказала Мэри, протягивая руку. – Тебе нужно присутствовать на трапезе.

На этот раз Тео встал при ее появлении. На лице Ирона появилась глупая усмешка. Элисса знала, что когда-то она считала ее очаровательной, и это только укрепляло ее уверенность в том, что она была глупой девочкой.

– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Тео. – Разве не так, сынок?

– Дух захватывает, – сказал Ирон.

Не дожидаясь приглашения, Элисса села рядом с Ироном. Она могла сказать, что он был доволен послушной жене. Это хорошо, это убережет его от ярости по ночам, но еще важнее то, что таким образом она не может быть исключена из их планов. Она знала, что они все еще смотрят на богатство ее тезки. Чем больше она узнает, тем больше шансов свести ущерб к минимуму.

– Мы как раз обсуждали возвращение твоего законного тезки, – сказал Тео, потягивая вино из кричащего Золотого кубка. – Похоже, мы поступили глупо, доверив этим Караковским сучкам хоть что-то сделать правильно.

– Мой отец был готов, – сказала Элисса, надеясь, что это вызовет гнев, а значит, и информацию.

– Обычно так и бывает, – с горечью произнес Тео. – Я помню, как посылал своих людей забрать то, что по праву принадлежало мне, но даже за много миль от Ривессана он был готов. Дело было не только в золоте, Элисса, дело было в документах, титулах и информации. Все к востоку от реки Квелла должно быть моим. Эти земли заслуживают истинного лорда! Пусть равнины. Он принадлежит к движимому имуществу.

Элисса подавила усмешку. Если она хотела вызвать гнев, то сделала это очень хорошо. Она никогда не слышала о покушении Куллов на конспиративный дом своего отца в Ривессане. Иначе она увидела бы ухаживания Ирона в совершенно новом свете.

– Милорд, посетитель просит аудиенции, – сказал стражник, просунув голову в щель.

– Как его зовут? – спросил Тео.

– Она, – сказал охранник, выглядя немного взволнованным. – И она говорит, что у нее нет имени.

Тео невесело усмехнулся.

– Пусть войдет.

Когда одна из безликих женщин вошла, Элисса ощутила слабую надежду. Она была полностью одета в свои черно-фиолетовые одежды, ее лицо было маской из белой ткани. Судя по телосложению, это была не Элиоса. Хотя она не была уверена, кто из двух других.

– Я Кула, – сказала женщина, проясняя ситуацию. – Я пришла послушать.

– Послушать? – спросил Тео. – Что?

– Она хочет сказать, что ей нужны приказы, – пояснил Ирон. Он наблюдал, как тени, казалось, сворачивались вокруг ее твердого тела и исчезали, как дым. Он неловко заерзал, не чувствуя себя в безопасности, хотя находился в центре своего лагеря.

– Да, ну, мы бы приготовили их для тебя, если бы нам не мешали назойливые женщины, – сказал Тео. – Сначала Элисса, теперь ты. Ну, раз мы все здесь, давайте перейдем к делу. Бернард должен уйти. Прежде чем он это сделает, мы должны найти способ восстановить Элиссу в качестве законной наследницы поместья Готфридов.

– Отписал в крови, редко соблюдается, – сказал Кула.

– Я знаю, – сказал Тео. – Я Кулл, а не идиот.

Эллиса подумала, что это одно и то же, и ей пришлось притвориться, что она кашляет, чтобы скрыть смех.

– Есть другой способ, – сказал Ирон. – Если мы убьем Бернарда, а затем отправимся к особняку, остальные позаботятся о том, чтобы дело было улажено быстро и тихо. Кому какое дело, если он вычеркнет ее из завещания? Она его дочь, последняя из его плоти и крови. Есть тысяча способов дискредитировать его желание умереть.

– Хороший план, хотя и оскорбительный в своей простоте, – сказал Тео. – У меня здесь только сто мечей на мое имя. Когда мы сможем успешно штурмовать поместье? У нас только пятая часть его стражи. Кто знает, сколько у него наемников?

– Когда нет головы, тело может биться только так долго, – сказала Кула.

– У нас есть философ, – сухо сказал Ирон.

– Это предложение? – Спросил Тео. Кула пожала плечами.

– Мы обещали сделать это однажды. Мы можем сделать это снова. – Ты тоже однажды потерпел неудачу, – сказал Тео. – Ты можешь сделать это снова?

Тени вспыхнули вокруг ее тела. Элисса пожалела, что не может отойти от мужчин. Безликие были опасны, и оскорблять их профессиональную гордость и способности казалось неразумным.

– Мы не подведем, – сказала Кула. – Скажи мне, когда ты ударишь, и я скажу сестрам.

Тео почесал подбородок.

– Есть только один случай, когда мы можем застать старого козла врасплох.

– Когда? – спросила Эллиса, не в силах остановиться.

Улыбка Тео больше подходила медведю, чем человеку.

– Сбор Дани, – сказал он.

Ромул научился подавлять свое любопытство. Каждый раз, когда он куда-нибудь уходил с отцом, ему никогда не говорили, куда и с какой целью. Эта конкретная задача, которую он выполнял вслед за отцом, была уже другой. Они двигались днем, а не ночью.

– А что, если нас узнают? – спросил Ромул, когда они приблизились к самым густонаселенным районам города. Все больше и больше торговцев выстроились по сторонам улицы.

– Мы просто одни из многих, – сказал Аргон. – Не давай никому повода подозревать обратное.

На Аргоне был простой серый плащ паучьей Гильдии. Из-за возраста Ромула было бы странно, если бы он занимал более высокое положение, чем карманник, поэтому вместо плаща на его левой руке была повязана тонкая полоска серой ткани. Аргон коротко подстриг Ромула на случай, если кто-нибудь из охранников вспомнит, как он выглядит. Награда за его сына длилась всего одну ночь, и, судя по записям в замке, совсем не так. Тем не менее, быть безрассудным не было тем, чем славился Аргон. Он низко надвинул капюшон, и лицо его было вымазано углем.

Аргон был разбит, Ромул за важность действует не страшно или в спешке. Они просто шли своей дорогой, не торопясь, не медля. Они были на работе, и очень немногие были настолько глупы, чтобы вмешиваться.

– Я никогда не встречался с нашей целью, – сказал Аргон, небрежно говоря о погоде. – Следи за высоким мужчиной с рыжими волосами, бородой и в белых одеждах. Он привлечет толпу, если моя информация верна.

Ромул наблюдал, не уверенный, что от него будет много пользы, учитывая, что он был ниже своего отца, его обзор был заблокирован остальной частью дневного движения. Но он должен попытаться. Даже если это было безнадежно, он должен был полностью сконцентрироваться на задаче.

Потом он увидел, что Лейла смотрит на него издалека. Она послала ему воздушный поцелуй. Он отвернулся, надеясь, что его румянец останется незамеченным. Лейла следовала за ними, хотя почему – он не знал. Это просто защита? Обычно он держал с собой Сэнкэ и Дуриса, если беспокоился о своей безопасности. Что тогда?

– Вот, – сказал Аргон, слегка кивнув на восток. Ромул проследил за его взглядом. Толпа собралась у пролома в торговых рядах. Некоторые издевались, но большинство слушали с напряженным вниманием. Те, кто был ближе к центру, хлопали и аплодировали, слишком беспорядочно, чтобы быть инсценированными.

В центре толпы находился их объект-мужчина средних лет с темно-рыжими волосами и бородой того же цвета. Его одежда была белой и чистой, несмотря на цвет. Он казался достаточно симпатичным. Какую бы речь он ни произносил, она казалась напряженной, но, произнося ее, он улыбался.

– Как его зовут? – Спросил Ромул, когда понял, что отец остановился послушать.

– Делиус Эсхатон, – сказал Аргон. – А теперь помолчи.

Ромул слушал Делиуса, когда тот проповедовал, сначала из простого любопытства, а затем все больше и больше из-за ораторского мастерства говорящего.

– День и ночь мы оплакиваем судьбу, – крикнул Делиус. – Кто из вас боится ходить по улицам ночью? Кто из вас прикусит язык из страха заработать яд в вине или смерть в хлебе?”

Делиус указал на маленькую девочку позади себя. На вид ей было не больше девяти, и она покраснела от внезапного внимания.

– Я боюсь за свою дочь. Боюсь, у нее может не быть той жизни, которую она заслуживает. У скольких из вас есть дочери и сыновья, запутавшиеся во лжи гильдий воров? Сколько людей променяют порядочность и совесть на каплю еды и избыток крови? Вы оплакиваете их, матери? Вы молитесь за них, отцы? Знаешь, чего достигают эти молитвы?”

Кто-то поставил перед ним маленькое ведерко, и все время, пока он проповедовал, мужчины и женщины бросали ему маленькие медные монеты в знак признательности. Делиус резко пнул ведро, рассыпав монеты по толпе. За монетами ухватилась лишь горстка. Остальные стояли в восхищении. Все ожидали взрыва ярости, но вместо этого Голос Делиуса упал до Театрального шепота.

– Ничего, потому что мы ничего не делаем. Мы боимся.

По толпе пробежал ропот. Делиус позволил ей распространиться, повернулся и принял предложенный напиток от дочери. Он вернул его, вытер губы и повернулся к толпе. Его неистовство внезапно вернулось.

– Боишься? Конечно, мы боимся. Кто хочет умереть? Вы можете считать меня сумасшедшим, но мне нравится это жалкое существование, которое мы называем жизнью. Но гильдии и Ролэнг омывают наши улицы кровью только потому, что мы им позволяем. Мы закрываем глаза на коварные сделки. Мы молчим об охранниках, которые берут взятки. Мы набиваем карманы греховным золотом и окровавленным серебром, но твердая монета-больная подушка. Ты можешь спать по ночам? Ты слышишь голос Асмуда, шепчущий о чем-то лучшем, о чем-то большем?

– Мы отрицаем праведность, опасаясь за свою собственную безопасность, и тем самым теряем будущее наших детей. Мы позволяем им жить в Мертвом завтра, потому что боимся пролить за него кровь сегодня. Асмуд позвал тебя! Он жаждет простить тебя! Вы примете это? Поможете ли вы удалить тьму из нашего города и впустить благословенный свет?

Когда мужчины и женщины бросились вперед, взывая об исцелении и молитвах, Аргон покачал головой.

– Он слишком опасен, чтобы жить, – сказал он, глядя на сына. – Этот город должен быть предупрежден, что эта высокомерная чушь заработает их.

Он наклонил голову и почесал нос. Лейла увидела это издалека и сократила расстояние между ними. Но вместо того чтобы заговорить, она прошла мимо, не сказав ни слова. Она протиснулась сквозь толпу, чтобы пробраться вперед. Аргон опустился на колени, чтобы Ромул мог слышать его сквозь нарастающий шум молитв и криков.

– Лейла разберется с Делиусом, – сказал он. – Убить его девушку. Вернитесь в убежище, когда сбежите.

Аргон скользнул глубже в толпу, приближаясь к передней части, оставаясь по другую сторону от Лейлы. Делиус стоял на коленях в центре, положив руки по бокам пожилой женщины. Оба плакали. Сцена показалась Ромул странной и чуждой. Он никогда раньше не был ни на одной религиозной церемонии, не говоря уже о спонтанном собрании на улицах. Пылкость народных молитв была шокирующей.

Он увидел девушку, стоявшую позади отца. В животе у него образовался тугой узел. Нащупав Кинжал, который дал ему Аргон, он обошел его сзади. Толпа здесь была самой редкой, выстроившись гуськом спиной к стене. Ромул скрестил руки на груди и наблюдал за происходящим. Он видел, как Кайла медленно идет туда, где молился Делиус вместе с остальными. Аргон остался на месте, в одном ряду с противоположной стороны.

Не зная, какого сигнала ждать, Ромул решил набраться терпения. Профессиональная часть его сознания знала, что легче всего убить дочь Делиуса в хаосе после того, как Аргон и Лейла нанесут удар. Хэрнская часть его существа в ужасе смотрела на девушку. Она была так молода и красива, с рыжими волосами, такими же огненными, как у ее отца. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись огромные ямочки.

Ромул вспомнил, как Лейла вернулась в его комнату с серьгами в руке. Отвергли и почему? Потому что отец хотел, чтобы он был чист от женщин. Глядя на девушку, он догадывался, почему.

– Отец! – услышал он крик Лейлы. – Отец, пожалуйста, помолись со мной!

Она стояла рядом с Делиусом. Мужчина улыбнулся и взял ее за руки. Он опустился рядом с ней на колени, и Лейла склонила голову, словно в молитве. Они жались друг к другу, казались какими-то интимными и личными, хотя вокруг них собралась огромная толпа. Тело Делиуса содрогнулось. Его голова откинулась назад. Лейла уже бежала сквозь толпу, прежде чем кто-либо понял, что произошло. Делиус рухнул на бок, рукоятка кинжала торчала из его груди. Крики двух женщин, находившихся поблизости, встревожили остальных. Вся толпа рвала. Люди вертелись из стороны в сторону, звали виновных, спрашивали, кто что видел. Это был хаос, и если несколько душ и видели, что сделала Кайла, то их не было слышно за остальным шумом.

Аргон выбрал именно этот момент, чтобы прыгнуть вперед, встав на маленький табурет, на котором Делиус сидел, когда проповедовал. Он уже был высоким мужчиной, и табурет убедился, что гильдмастер возвышается над остальными. Он приложил пальцы ко рту и резко свистнул. В толпе послышались новые вздохи, когда люди поняли, кто он такой.

Ромул не смотрел на него. Он все еще смотрел на девушку с выражением ужаса на лице. Две дорожки слез бежали по ее щекам. Когда ее нижняя губа задрожала, он почувствовал, как холодный камень в его животе превратился в лезвие.

– Эта судьба, – крикнул Аргон, указывая на мертвое тело, – принадлежит любому, кто осмелится выступить против законных правителей этого города. Держи свою праведность подальше от наших теней. Ему там не место.

А потом повернулся и прыгнул. Его руки ухватились за верх стены и перевернули его, вглубь торговых районов Тидариса.

Толпа взорвалась. Яростные крики вкупе с душераздирающими воплями. Некоторые бросились в погоню. Ромул стоял потрясенный, его рука сжимала кинжал так сильно, что болели костяшки пальцев. Затем девушка повернулась и побежала. Он почти ничего не заметил. Когда он это сделал, то крикнул ей:

– Подожди!

Он не мог поверить, как глупо было так кричать. Пытаясь подавить эмоции, он погнался за ней. Он не знал, куда она направляется и с какой целью. Возможно, она знала, что ей грозит опасность. Возможно, она просто хотела убраться подальше от толпы незнакомцев и вернуться к тому, что могло остаться от ее семьи.

Она свернула в переулок между двумя пекарнями. В воздухе пахло дрожжами и мукой. Девушка нырнула за большой мусорный контейнер и больше не появилась. Ромул понял, что она не знает, что за ней гонятся. Она просто хотела побыть одна.

Все еще держа кинжал в ножнах, Ромул вышел из-за угла и увидел дочь Делиуса.

Она сидела спиной к стене, уткнувшись головой в колени и обхватив руками ноги. Слезы намочили ее платье и лицо. Глаза ее были закрыты. Ромул не мог поверить своим глазам. Она молилась.

– Пожалуйста, Асмуд, – услышал он ее голос. – Пожалуйста, пожалуйста, о боже, пожалуйста!..

Он вытащил кинжал, не издав ни звука. Его рука дрожала. Она не первая жертва. Все жертвы мелькали перед его глазами, от убийц до охранников и его собственного брата. Все были вооружены. Все они жили жестокой жизнью. Эта девушка ничего не сделала. Ничего. Черт побери, как он мог убить ее, пока она молилась? Молиться!

Ее глаза все еще не открылись. У него был шанс. У него был выбор. Слова Лейлы пронеслись у него в голове.

…вы должны держать «Гёрн» скрытом и безопасном месте. Сохранить ему жизнь. Ты можешь сделать это для меня?

Если он убил девушку, он убил бы часть его, что он назвал «Гёрн». Часть, которая могла бы любить Кайлу. Часть, которая не была полностью связана с его отцом.

Ромул вложил кинжал в ножны и отступил назад. Он прислонился к стене по другую сторону мусорного бака. Тихий вздох сорвался с его губ, неслышный сквозь ее рыдания. Он поднял глаза к небу и увидел, что Лейла наблюдает за ним с крыш.

Сердце подпрыгнуло в груди. Ноги превратились в воду. Как долго она наблюдала? Знала ли она о его задаче в этом кровавом деле?

Словно в ответ, она послала ему воздушный поцелуй и отскочила.

– Пожалуйста, Асмуд, пожалуйста, верни его, – услышал он мольбу девушки. – Асмуд, пожалуйста, я не могу, не могу …

Он бежал, не в силах больше слушать.