Текст книги "Танец плащей (СИ)"

Автор книги: Роман Гётц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 17

На дороге было тихо. С одной стороны находилась небольшая пекарня. С другой-кузница, известная скорее своими преподавательскими способностями, чем работой. Шесть человек приблизились с востока. Они не показывали оружия, но их ржавые плащи скрывали большую часть их тел. Они разделились, трое с одной стороны, трое с другой, и поспешили вниз по дороге. В каждой группе был член, несущий ведерко с краской.

По бокам обоих зданий, скрытый от посторонних глаз, но не обращенный ко входу, виднелся размазанный круг пепла. Люди с ведрами вытерли его плащами, затем окунули кисти в темно-красную смесь. Это было похоже на кровь, когда они начали рисовать свой символ. Они нарисовали незаполненный контур когтей ястреба, за которым последовали три капли, капающие с переднего когтя. Остальные стояли вокруг, высматривая стражников-как королевских, так и простых охранников.

Они ничего не видели, потому что не смотрели вверх. Велиана и двое ее людей ждали на крыше пекарни.

– Это в глубине Парэн – улицы? – Пробормотала Велиана, глядя, как они рисуют. – Неужели они действительно стали такими смелыми?

– Их никто не остановить, – сказал Волт, присев рядом с ней. Его лицо было загорелым и худым, улыбка лишилась многих зубов. Она ни в коем случае не дружила с ним, но он был искусен в бою и надежен, когда дело касалось скрытности и тени. По этим причинам она держала его рядом. Сидя плечом к плечу на крыше, она желала, чтобы мужчина, по крайней мере, лучше заботился о своих зубах. Когда-нибудь его дыхание выдаст их, она просто знала это.

– Бесконтрольно? – Сказала Велиана с глубокой горечью в голосе. – Я удивлена, что они не столкнулись с остальными гильдиями, прорезающими нашу территорию. Они как волки, дерущиеся из-за мертвого оленя.

– Сегодня все изменится, – сказал Волт. – Сегодня олень показывает, что он не так уж и мертв.

– Они двигаются, – сказал Виктор, и второй человек на крыше вместе с ними. Он был молод, с короткими светлыми волосами и жиденькими усиками, которые не густели, как бы долго он не брился.

Велиана смотрела, как шестеро мужчин бегут вокруг зданий. Она вытащила кинжалы из ножен, а Волт рядом с ней приготовил арбалет.

– Шесть на три, – сказал он. – Я возьму тех духе до того, как они повернут. Остается два к одному для тебя и Виктора, когда ты будешь на земле. Думаешь, справишься?”

– Не оскорбляй меня, – сказала Велиана, спрыгивая с крыши. Ее тихая посадка осталась незамеченной. Высоко над ней просвистела арбалетная стрела. Он ударил одного из Ястребов прямо в спину. Он покачнулся на землю. Остальные пятеро развернулись. Вторая умерла, стрела пронзила его горло. Остальные бросились в атаку, виляя из стороны в сторону в попытке помешать арбалетчику.

– Поторопись, – сказал Волт Виктору. – Садись позади них. Сюрпризом будет их смерть.

– Ты прав, – сказал Виктор, вытаскивая Кинжал. – Неожиданность, обычно, означает смерть.

Он проткнул Волту глаз и скатился с крыши.

Оставшиеся четыре Ястреба почти настигли ее, когда тело Уолта упало на землю. Ее сердце упало от отвратительного звука. У нее было всего мгновение, чтобы поднять глаза и увидеть Виктора, насмехающегося над ней, прежде чем кинжалы вонзились в ее стройное тело. Она отбросила их, но с четырьмя против одной. Велиана была сильно прижата.

Ястребы рассыпались дальше, поймав ее в ловушку в центре алмаза. В отчаянии она бросилась на одного из мужчин, думая, что если убьет его быстро, то сможет убежать. Ее мастерство было велико, и этот человек погиб бы под ее натиском, но тут она почувствовала, как огромная тяжесть ударила ее в спину. Ошеломленная, она посмотрела на окровавленный болт, торчащий из ее плеча. Ее одежда была залита кровью.

Ее кинжалы дрогнули, скудные кубики отлетели в сторону, как детская защита. Что-то твердое ударило ее по затылку. У нее было достаточно времени, чтобы проклинать имя Виктора, прежде чем отключиться.

Когда Велиана проснулась, ей завязали глаза и приковали к стене. Она почувствовала неприятное тепло, которое стало еще менее осмысленным, когда она поняла, что была голой. Когда все ее чувства сфокусировались, она услышала потрескивание и потрескивание огня. Это объясняло пот, покрывавший ее тело. Но где же она?

– Разбуди ее, – услышала она голос. Надеясь услышать что-нибудь полезное, она притворилась спящей. Слева она услышала шорох, а затем ужасный жар прижался к ее боку. Она вскрикнула. Едва она успела издать этот звук, как ее ударил кулак. Кровь стекала по ее губам. Язык болел от укуса.

Кто-то сдернул повязку с ее лица. С затуманенным взором она посмотрела на своего похитителя. Она увидела серый плащ и короткие мечи, свисающие с его бедер. Ей даже не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, кто ее захватил.

– Мне сказали, что ты подарок мастера Кодэша, – сказал Аргон Ирвинг.

– Простите, если я не тот подарок, на который вы надеялись, – сказала она. Она попыталась повернуть голову, чтобы сплюнуть, но кандалы на голове и шее помешали этому. Чувствуя ужасную тошноту, она выплюнула кровь изо рта. Она стекала по шее и между грудей. Ее живот скрутило, когда она почувствовала, как кровь стекает по ее телу.

– Хочешь ты этого или нет, но ни один хороший человек не откажется от подарка, – сказал Аргон. Рядом с ним стоял огромный мускулистый мужчина. Они были за городом, где-то на севере, судя по деревьям, росшим на расстоянии вытянутой руки от стены…стены, к которой она была беспомощно привязана пряжками и кандалами.

– Дурис, очисти ее, – сказал аргон великану. Дурис подчинился, смывая кровь с ее груди и шеи чистой тряпкой. Она ожидала, что он будет ласкать ее грудь или позволит своим пальцам задержаться на ее шее, но мужчина этого не сделал.

– Спасибо, – сказала она. В голове у нее немного прояснилось. По обе стороны от нее в землю были воткнуты два факела, и их свет мешал ее глазам привыкнуть к темноте. Ей показалось, что рядом с треном стоит еще одна фигура. Но в этом не было никакого смысла. Ей показалось, что она увидела мальчика, совсем ребенка.

– Я был терпелив, – сказал Аргон. Он скрестил руки на груди и встал прямо перед ней. – Я дал Берину много шансов встать на мою сторону. Ваша гильдия ясеня сильна, и я уважаю ее больше, чем любую другую гильдию. Но ты сделала глупость, девочка. Ты замышлял против меня.

– Нет, – ответила она.

Кулак Аргона разбил ей лицо. Тряпочка была там сразу, впитывая, в кровь она плюнула. Ярость в сочетании с добротой только еще больше смутили ее.

– Не лги мне, – сказал аргон. – Червь уже рассказал мне о твоем плане.

«Гилеас», – подумала Велиана, чувствуя, как желудок сжимается. Ублюдок.

– Что вам от меня нужно? – спросила она.

– Мне нужны люди Гильдии Ясеня. Нас больше нельзя ломать. Если кто-то доверяет мне, то все должны охотно присоединиться ко мне. В ту же секунду, как я заставлю их хранить верность, другие гильдии разойдутся из страха поглощения и расформирования. Берина оказался упрямым. Но я не убью его. Слишком многие шепчутся, что я делаю то, что есть. Я не могу осчастливить эти безумные бредни крупицей истины.

– Ты хочешь, чтобы я убила его, – сказала она, догадываясь, к чему он клонит. – Я возьму это на себя, а потом преклоню перед тобой колено.

– Ты умная, сильная и красивая, – сказал Аргон. – Вам не составит труда укрепить свою власть.

– Твой план-самоубийство, – сказала Велиана. – Комбинированную атаку против всех трех лидеров Ролэнга во время их Сбора Дани? Мы будем убиты и сломлены.

Аргон провел рукой по ее длинным рыжим волосам.

– Не позволяй преданности стоить тебе всего, – прошептал он ей. – Либо прими мое предложение, либо страдай от последствий. Каков ваш выбор?

Любой другой член Гильдии отвернулся бы от своего лидера. Велиана была непохожа ни на кого другого.

– Берин спасал меня сотни раз, – сказала она. – Убей меня или отпусти. Я не стану предателем и не зарежу его в темноте.

Аргон вздохнул.

– Стыд. Я не убью тебя. Это не было частью сделки. Гилеас потребовал тебя в качестве платы за то, что ты рассказал мне о заговоре с Герандом Кроулда. Я не собирался платить, но, с другой стороны, я никогда не думал, что ты откажешься от должности, которую я тебе предложил.

Дрожь отвращения пробежала по ее спине. Теперь она поняла, почему ее раздели догола. Они даже залечили рану на ее плече, где стрела прошла насквозь. Она закрыла глаза, стараясь не думать о черных зубах уродца, искаженном лице и коротких пальцах без ногтей. Она чуть не передумала. Аргон помолчал, как будто ждал ее сломать. Когда она этого не сделала, он повернулся к ней спиной.

– Помни, Ромул, – услышала она его голос. – Все пойдет не так, как ты планируешь. Готовьтесь ко всему и будьте готовы пожертвовать всем, даже красотой.

Велиана увидела мальчика, стоявшего рядом с треном. Он смотрел на нее прекрасными голубыми глазами, в которых блестели слезы. Но когда он повернулся, чтобы посмотреть на отца, его эмоции испарились, и отвращение, которое, как ей показалось, она увидела, превратилось в ложь.

– Да, отец, – услышала она голос мальчика.

Если Гилеас не убьет ее, Велиана поклялась отомстить. Не Аргона, не напрямую его убить. Она только, может его сына, ухоженного наследника она могла убить. Его она тем самым могла заставить страдать.

Ромул взял один факел, Дурис – другой. Они вышли из леса и направились к западным воротам. Факелы погасли и погасли. В свете звезд она наблюдала, как они прошли мимо стреноженной фигуры, приближавшейся к ним с другой стороны. Ее путь. Она не хотела представлять, что они могут сделать с Берином теперь, когда она не даст им простой способ контролировать Гильдию Пепла.

Велиана боролась с цепями. Изначально целью было казнить преступников за пределами города, оставив их на съедение волкам и койотам. Хотя наказание было ужасным, зрелище было редким и слишком случайным по своей длине. Пятьдесят лет назад линия Вэлоров установила обезглавливание перед ступенями замка. Быстрее, кровавее и зрелище получше. Учитывая возраст цепей, они наверняка заржавели и готовы были порваться.

Но это не так. Краем глаза она заметила один из наручников на запястье. Черная сталь, чистая и отполированная. Аргон привез свои цепи. Конечно, он это сделал. Он не допустит такой глупой ошибки, как позволить ей сбежать из-за каких-то ржавых пряжек.

Гилеас был все ближе. Он был жирной тенью, скользящей по стене, хуже любого монстра из ее детских историй.

– Пожалуйста, боги, – прошептала она. – никакой Бог. Вытащи меня. Я сделаю все, что угодно, только вытащи меня отсюда.

Она так сильно потянула за веревки, что из запястий потекла кровь. Вокруг ее ладоней вспыхнуло Пурпурное пламя. Те немногие заклинания, которые она знала, были скудными, все еще нерафинированными. Она подумала, что, может быть, огонь ослабит их, растопит, что угодно. Вместо этого раскаленный металл обжег ее кожу. Не плачь, сказала она себе. Не плачь. Не плачь.

– Привет, девочка, – прошептал ей на ухо Гилеас. Слезы текли по ее щекам.

– Не плачь, – прошептал он.

– Пошел ты, – прошептала она в ответ.

Он рассмеялся, ничуть не смутившись. Она была скована и беспомощна. У него была вся ночь.

– Ничего личного, – сказал Гилеас, прижимая кончик Кинжала к ее правой брови. – Я выдою Геранда и корону за все золото, какое смогу, а потом возьму столько же у Аргона и ему подобных. Я натравлю крыс друг на друга и разбогатею от этого.

Он вонзил кинжал в ее плоть. Вокруг глаза потекла кровь. Она моргнула от его жала.

– Всю ночь, – сказал он, медленно опуская Кинжал. – У меня вся ночь впереди.

Он порезал ей бровь, веко, потом глаз. Она закричала.

Гилеас прижался губами к ее губам, впитывая ее крик, как хорошее вино. Он прикусил ей язык. Ее вырвало ему в рот. Он и это выпил.

Он отстранился, улыбнулся ей, а затем отлетел в сторону от жестокого удара ногой по голове. Он покатился по твердой земле и остановился, только ударившись о стену.

Женщина, завернутый в черный и фиолетовый стоял перед в, зазубренный кинжал в руке. Она приложила свободную руку к ужасной ране на лице Велианы, ее пальцы так нежно касались плоти. Кровь растеклась по ткани, но не впитывалась. Велиана заглянула в белую ткань, закрывавшую ее лицо, и увидела лишь слабый намек на живые зеленые глаза.

– Ты сделала предложение, – сказала ей женщина. – Ты будешь чтить его? Поклянись Корагу своей жизнью, и я заберу его.

Велиана едва могла видеть Гилеаса краем глаза. Его рвало на Земле, одной рукой он опирался о стену, чтобы не упасть. Кровь продолжала течь по ее лицу, шее и стройному телу. Глаз был бесполезен, совершенно бесполезен. Какая разница, если она поклянется жизнью несуществующему Богу? Она хотела отомстить. Она хотела жить.

– Клянусь, – сказала она.

– Хорошо, – сказала безликая женщина. Ее руки были как в тумане. Один за другим щелкнули замки. Велиана упала в объятия женщины, не в силах стоять.

– Ваше имя? – спросила она, схватив женщину за плечи, из одного глаза текли слезы, из другого текла кровь.

– Элиоса, – ответила она.

Осторожно, она положила в ее колени на землю, а затем повернулся к Гилеасу. «Червь» встал и прислонился спиной к стене. У него все еще был кинжал. Осторожно обхватив себя за бока, она опустилась на колени и стала наблюдать.

– Неуместно, – услышала она голос червя, когда безликая женщина приблизилась. – Она была отдана мне. С учетом…

Он резко повернулся, его кинжал метнулся к груди Элиосы. Он и близко не подходил. Элиоса отбросила его открытой ладонью, пнула в пах, а затем ударила локтем в лоб. Гилеас упал, кряхтя от боли. Когда Элиоса схватила его за волосы, чтобы запрокинуть голову, он только рассмеялся.

– Червя не проткнешь, – сказал он. – Мы просто продолжаем извиваться.

Она все равно нанесла удар. Он пробил только воздух. Одежда Гилеаса лежала на траве пустой кучей. Элиоса пнула их ногой, но ничего не увидела. Она выглядела такой же испуганной, как и Велиана.

– «Червяк», – сказала Велиана. – Не может быть!..

Но там ничего не было. Он исчез.

– Пойдем, – сказала Элиоса, беря Велиану за руку. – Следуйте за мной в мой лагерь. Вы должны познакомиться с моими сестрами.

Костер в центре лагеря превратился в ничто. Элиоса ворочалась на ветках, а Велиана прижималась к дереву, холодная и голая. Приближалась зима, и ночной воздух обжигал кожу. Элиоса вытащила два красных кирпичика и сложила их над огнем. Искры дождем посыпались на дерево, мгновенно вспыхнув.

Велиана опустилась на колени рядом с ним, желая ощутить его тепло.

– Где твои сестры? – спросила она, дрожа всем телом. Ее отвращение к прикосновению Гилеаса оставалось сильным, хотя казалось, что огонь медленно очищает ее тело.

– Они вернутся утром, – сказала Элиоса. – Я остался здесь, чтобы присмотреть за другим нашим подопечным. Я ожидал, что из-за его идиотизма его и его женщину убьют, но вместо этого я нашел тебя связанным и пытаемым у стены.

– Я была так же удивлена, как и ты, – сказала Велиана. Она повернулась спиной к огню и скрестила руки на груди.

– Я не уверена, что у меня есть подходящая для вас одежда, – сказала безликая женщина.

– Возможно, я мог бы пойти и забрать у чужого человека…

– Нет, – ответила Велиана, подавляя очередную дрожь. – Я лучше буду голый.

Элиоса склонила голову набок. Велиана могла поклясться, что видит зеленые глаза, изучающие ее сквозь белую маску на лице. Внезапно Элиоса приподняла тряпку и развернула ее вокруг головы.

В опешивших на женщину показали под обертки. Она была великолепна по любым стандартам. Полные губы, острые скулы и яркие глаза. Их цвет напомнил ей сосновые иголки. Она провела рукой по своим коротким волосам, выдергивая спутанные пряди – нелегкая задача, учитывая, как туго они были стянуты и как покрыты потом.

– Ты… – начала было Велиана, но тут же поняла, как нелепо это прозвучало.

– Я знаю, – сказала Элиоса. – Поверь мне… я знаю.

Она протянула обертки Велиане.

– Их немного, но ты должна уметь скрывать свою наготу.

Велиана начала обматывать грудь черно-фиолетовой тканью, туго натягивая ее, чтобы как можно плотнее прикрыться. Элиоса снимала с груди и талии все новые и новые повязки. Под ней была темная сорочка такого густого цвета, что ей почти не требовалась дополнительная ткань, чтобы сохранить скромность. Велиана приняла дополнительные обертки и продолжила обматывать ими свое тело. Ей удалось скрыть всю свою женственность, хотя, если бы она шла по улицам средь бела дня, то заработала бы множество скандальных взглядов.

– Спасибо, – сказала она, снова усаживаясь у огня. Элиоса не ответила. Она ходила по лагерю, готовя палатку, которая осталась неубранной. Из ближайшего мешка она достала немного жесткого мяса и протянула его Велиане. Она не была голодна, но все равно ела, предпочитая соленый вкус желчи и Гилеаса на языке.

– Почему ты спасла меня? – Спросила Велиана.

Элиоса подняла глаза, как будто вопрос был глупым.

– Потому что хотела.

Велиана ухмыльнулась. Это было похоже на ответ, который она могла бы дать.

– Как бы то ни было, я поклялась жизнью. Я хотел бы знать, во что я поклялся.

Безликая женщина рукоятью кинжала воткнула в землю последний шип палатки и встала. Без накидок ее тело выглядело более расслабленным и женственным. Ее груди действительно могли свободно дышать, и Велиана не могла не чувствовать ревности и раздражения. Иметь столько красоты и скрывать ее? Какой в этом смысл?

Мысль о красоте глубоко ранила ее. Она провела пальцами по кровавой ране от брови до подбородка. Теперь никто не сочтет ее красивой. Она была уродом со шрамами. Глаз, вернее, то, что от него осталось, болел с каждым вдохом.

Элиоса смотрела, как она проводит пальцем по ране. В ее зеленых глазах сверкнула печаль.

– Мы безликие, – сказала она, глядя в сторону леса. Ее короткие черные волосы упали на лицо, скрывая страдальческое выражение. – Нас только трое, все жрицы Корага, и все изгнаны. Нас считают рабами нашего пола, такими слабыми и подлыми, что мы должны жить вне храма вместе с остальным грешным миром.

– Что вы сделали? – Спросила Велиана. Она отняла руку от раны на лице. Не стоит сейчас зацикливаться на этом.

– Я спала со священником, – ответила Элиоса. – Нас поймали. Ему дали плеть и десять лет покаяния. Я был вынужден стать одним из безликих.

Велиана придвинулась поближе к огню и позволила словам проникнуть в себя. Красивая женщина, застигнутая в постели со священником. Вместо того чтобы заняться этим вопросом, они вынудили ее уйти, скрыли ее красоту и объявили ее гнусной. Она почувствовала, как в животе закипает гнев. Как она могла поклясться стать одной из них? Почему боги были так жестоки, поставив ее в такое положение? Она снова пообещала отомстить трену и его сыну.

– Твои сестры, – сказала Велиана. “Они тоже красивые, правда?

Элиоса кивнула. – Они оба такие. Ты понимаешь, почему я спас тебя? Видеть, как другая женщина страдает, унижена, ее красота украдена мужчиной… я не могла этого вынести. Лучше тебе стать одним из нас.

– Один из безликих.

– Моя вера в Корага не поколебалась, – сказала Элиоса. Она сидела в стороне в это. Она осторожно провела пальцами по ране от кинжала на глазу. – Я посмотрю, что Пеларак может с этим поделать. Он наш величайший жрец и сильнейший целитель. Я также должен получить его разрешение полностью ввести вас в наш орден.

Все это было безумием. Аргон может подумать, что она мертва, или услышать о неудаче Гилеаса. Не могла же она оставить Берина одного, беззащитного? Гильдия нуждалась в ней. Джеймс нуждался в ней. Кораг – ничто. Гильдия Ясеня была семьей.

– Я не могу, – сказала Велиана. – Радовать. Я принадлежу к гильдии, Гильдии Пепла. Если я не поспешу к ним, Аргон может уничтожить всех, кого я знаю и люблю.

Элиоса постучала себя по губам, ее взгляд на мгновение стал отсутствующим.

– Аргон? – спросила она. – аргон Ирвинг, да?”

Велиана кивнула в ответ.

– Расскажи мне все, – попросила она.

Глава 18

Поттс ненавидел эту часть своей работы. Он мог справиться с слюной Лиона, его нетерпимостью к неудачам, и даже с его темпераментными, опасными перепадами настроения. Чего он, однако, терпеть не мог, так это сообщать ему о текущих событиях, пока тот купался в своей деревянной лохани. Даже при том, что его жирные складки эффективно подвергали цензуре его самого, это, казалось, только ухудшало ситуацию. Две хорошенькие горничные обрабатывали его щетками, яростно терлись о кожу между брызгами горячей воды. Все это время Леон хихикал, как будто ему было щекотно.

– Мне сообщили из зеленого замка, – сказал Поттс, дважды прочистив горло, чтобы привлечь внимание хозяина. – Они прислали еще один фургон вина из своих магазинов, хотя и настаивали, чтобы мы доплатили, так как мы уже очистили половину их урожая.

– Скажи им, что я заплачу дополнительно, когда получу проклятое вино, – сказал Лион, его хихиканье сменилось раздражающим нытьем. – Эти негодяи хотят уморить меня голодом. Раньше это был всего лишь город, но теперь вся деревня наводнена ворами и разбойниками. Возможно, нам следует послать целую армию наемников вдоль Западного шоссе. Тогда я возьму свое чертово вино.

– Кстати, о вине, – сказал Поттс. – Наши собственные запасы истощились. Мои обычные контакты в городском подполье отказались продать мне даже самый дешевый винтаж за любую цену, какой бы возмутительной она ни была.

– Я же говорил, что они хотят уморить меня голодом! – Взвыл Лион. Его жир шевельнулся в ванне, забрызгав двух служанок. Они поморщились, но придержали языки. Поттс тоже держал свой, не смея сказать, как он считает, что Лиону не помешала бы неделя голодания.

– Похоже, Аргон начал новую тактику, – сказал Поттс. – Вместо того чтобы разорить нас, он делает все возможное, чтобы сделать нашу жизнь несчастной. Он также разрушил караваны Готфрида.

– Сделать нас несчастными? – Лион дымить. – Они живут в нашем городе, и едят из жопы своё же дерьмо, но при этом пытаются сделать меня несчастным? Мы должны нанести ответный удар. Эта чушь слишком затянулась.

– Может быть, если у вас есть план, вы сможете обсудить его на Сборе Дани? – Предложил Поттс.

– Фу, – сказал Лион, глубже погружаясь в ванну. Еще больше воды выплеснулось по бокам. Обе служанки уже промокли до нитки, но если их, и беспокоил контакт с Лионом, и его грязной водой, то они хорошо это скрывали. – Я так устал от этих Сборах Дани. Разве раньше они не были каждые четыре года вместо двух?

– Да, – сказал Поттс. – Но когда Ролэнг объявил гильдиям войну, было решено, что для координации наших усилий по их уничтожению лучше проводить собрания почаще. Советник кашлянул. – Это была твоя идея, хозяин.

– Ба. Тогда я был идиотом. – удивился жирдяй самому себе же.

«Вы все – таки», – подумал Поттс.

– И последнее, – сказал Поттс, решив закончить, чтобы успеть уйти до того, как Лион вылезет из ванны, а вода будет стекать с его жировых складок широким кругом по полу. Служанки никогда не могли достаточно быстро обернуть вокруг него полотенца, чтобы скрыть ужасное зрелище.

– Что ещё? – Спросил Лион.

– Похоже, остальные гильдии воров восстали против Гильдии Пепла. Они захватили почти всю его территорию, за исключением нескольких улиц.

– На самом деле? – Спросил Лион. – Разве их лидер гильдии умер?

– По-моему, нет, никакой веской причины, насколько я слышал.

– Управление персоналом. – Лион задумчиво почесал подбородок. – Когда так много гильдий нападают на одну, это означает серьезную слабость. Аргон, должно быть, набросился на них. Это единственное, что имеет смысл. Попытайтесь захватить одного из членов Гильдии Пепла, прежде чем они все умрут. Мы могли бы найти себе союзника.

– Как пожелаете, – с поклоном ответил Поттс. Он увидел, как Лион схватился за край ванны, готовясь встать, и поспешно ретировался.

***

Лейла сидела одна в своей комнате, чувствуя беспокойство. По какой-то причине Аргон не взял её и Сэнкэ с собой, только Дуриса и его сына. Сэнкэ сказал ей, что это как-то связано с Гильдией Ясеня, но не стал вдаваться в подробности. Он сбежал, чтобы немного поразвлечься, и она осталась одна, скучающая и беспокойная. С тех пор, как спасли Риборта Гёрна из тюрьмы, ее обязанности превратились в ничто. Она решила, что через день или два будет умолять о чем-нибудь простом, например, о том, чтобы возглавить ограбление каравана. Она упражнялась с кинжалами, чтобы скоротать время. Много лет назад она была наставницей у одного пожилого человека, и научилась у него многим стойкам и приёмам. Она перебирала их одну за другой. Если она хочет служить трену, королю воров и убийц, то должна быть на высоте. Ее кинжальная работа была далека от лучшей. Если жизнь Аргона когда-нибудь будет зависеть от нее, посредственность не справится.

Сколько часов она тренировалась, она не знала, но когда закончила, ее тело было покрыто потом, а руки пульсировали. Она рухнула на кровать, тяжело дыша. Когда кто-то постучал в дверь, она была слишком измучена, чтобы вставать.

– Войдите, – сказала она. – Она не заперта.

Дверь тихонько отворилась. Лейла ожидала увидеть Сэнкэ или Дуриса, может быть, даже Аргона, но вместо этого Ромул прокрался внутрь, и тихо закрыл за собой дверь.

– Это сюрприз, – сказала она, садясь на кровати. Она поймала его блуждающий взгляд, затем поняла, что ее рубашка расстегнута и расстегнута сверху. Её декольте интересовало Ромула. Борясь с румянцем, она застегнула несколько пуговиц, чувствуя себя глупо. Она показывала мужчинам гораздо больше, когда хотела добиться своего. И все же Ромул был молод, и она прекрасно понимала, что он влюблен в неё. Юношеская первая любовь, что сказать.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он.

– О, неужели? Позвольте мне подумать.

Лейла протянула руку. Его голубые глаза уставились на ее пальцы, и она заметила, что его губы дрожат, как будто он был поражен нерешительностью. Вспомнив, как она ненавидела его возраст, и как неудобно, казалось, было все вокруг, она попыталась подтолкнуть его.

– Не заставляй меня ждать, – мягко поддразнила она. – Ты сказал, что принес подарки, так дай их мне. Да, я могу воровать и шпионить, доставлять себе сама подарки. Но я люблю подарки, как и любая другая девушка, особенно от молодых мужчин.

Его шея слегка покраснела, но потом он протянул правую руку, и бросил ей на ладонь серьги. Они сверкали синими сапфирами и белым золотом. Лейла ахнула. Она ожидала увидеть дешевые украшения, цветок или плохо написанные стихи. Подарок, который она держала в руке, скорее всего, украли у королевской особы.

– Где ты это взял? – спросила она.

– Отец начал платить мне за помощь, – сказал он. – Он говорит, что, если я хочу заслужить их уважение, со мной нужно обращаться, как с любым другим из его людей.

– Должно быть, он хорошо тебе платит, – сказала Лейла, прижимая серьги к уху, чтобы полюбоваться их блеском. Очевидно, они были отполированы и ухожены. Часть ее чувствовала себя слишком дешевой и грязной, чтобы носить их.

– Ты прекрасна, – сказал Ромул. Его голос, его глаза, его поведение-все в нем, обычно спокойное и скрытное, не пыталось скрыть правду, которую он говорил. Юноша думал, что она красива, и этого простого убеждения было достаточно, чтобы она вставила их в уши, продавливая сквозь шрамы и дырки от сережек, которые носила в детстве. Немного крови потекло по ее пальцам, но она убедилась, что ни капли не упало на серебро.

– Спасибо, – сказала она. Она поцеловала его в лоб, забавляясь тем, как покраснели его уши.

– Сэнкэ говорит, что я буду у него в долгу следующие пять лет, – пробормотал Ромул. Он явно не знал, как реагировать на поцелуй. – Но я буду продолжать платить ему, и это не будет проблемой, если я не умру, но тогда мне не нужно беспокоиться о том, чтобы вернуть ему деньги, не так ли? Нет, если только он не найдет моего призрака и…

– Тише, Ромул, – сказала Лейла. При упоминании его имени, всё тело, казалось, съежилось, и скрылось под защитной маской.

“Гёрн”, – сказал он.

– Извини, – сказала Лейла – Этот поцелуй для Гёрна.

Она поцеловала его чуть выше правого глаза.

– Ты милый парнишка, – сказала она. – А теперь беги, и сделай что-нибудь подходящее для своего возраста.

Он кивнул, румянец от ушей и шеи соединился с его щеками. Его очевидной любви, такой юной и простой, было достаточно, чтобы скрасить ночь Лейлы. Она проводила его до двери и плюхнулась обратно на кровать. Раскинув руки под одеялом, она позволила своим мыслям блуждать. Ромул был симпатичным и, что более важно, сыном Аргона. Когда он подрастет, лет в двадцать или около того, возможно, она сможет устроить с ним союз любви. Ее место в гильдии станет прочным настолько, что возможно, она будет править после смерти Аргона. Ах, забавные мечты.

Предполагая, Аргон когда-либо умер. Крепкий ублюдок выглядел готовым прожить еще сорок лет. Когда он умрет, она задалась вопросом, выживет ли Гильдия Пауков.

«О чём я думаю?», – она задумалась. – «Конечно, это продлится долго. Аргон не будет всю жизнь строить карточный замок. Он хочет наследство.»

Лейла задремала, ее легкий сон был прерван твердым стуком в дверь. Покалывание в висках заставило ее открыть ее самой. Ее предупреждение было верным: Аргон ждал, скрестив руки на груди и повесив мечи на пояс.

– Ты должна быть более бдительной, когда я уйду, – сказал он, проходя мимо нее в комнату. – Если со мной что-то случится, сразу же последует нападение на нашу гильдию.

– Глупое беспокойство, – сказала Лейла, закрывая дверь. – С каких это пор с тобой что-то случилось?

Он посмотрел на нее, словно решая, улыбнуться ему или нахмуриться. Поэтому он пожал плечами.

– Даже невозможное находит свой путь в нашу повседневную жизнь. У меня есть для тебя задание, Лейла, еще одно, соответствующее твоим талантам.…

Он остановился. Она почувствовала, как на мгновение ее охватило смущение и беспокойство. Ее рубашка снова расстегнута? Ее волосы были спутаны каким-то странным образом? Проследив за ее взглядом, он понял, что смотрит на серьги.

– Ваш сын дал их мне, – сказала она.

Она не была готова к ярости, которая вспыхнула в его глазах, руках и рычании. Он прижал ее к стене, прижав запястья. Прежде чем она поняла, что находится в опасности, она была беспомощна.

– Слушай внимательно, – сказал он ей. Каким-то образом ярость так и не дошла до его голоса. – Ромул должен оставаться чистым! У него есть шанс стать чем-то невероятным. У меня будет наследник, и я не стану рисковать его гибелью из-за ласки женщины, опьянения или заблуждений богов и богинь. Ты меня понимаешь?

– Я их верну, – сказала Лейла. Она чуть было не кивнула, но потом поняла, что её серьги будут болтаться, и испугалась, что это может вывести его из себя.