Текст книги "Танец плащей (СИ)"

Автор книги: Роман Гётц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

По крайней мере, у нее было одеяло. За это Эллиса была ему благодарна. Камеры под поместьем Готфрид не были построены с расчетом на комфорт, а в глубоком каменном подземелье о тепле солнца можно было напрочь забыть. В детстве она слышала, как один из людей ее отца хвастался, что каменные стены были вырублены как раз таким образом, чтобы сквозняк дул в каждый угол комнаты. Пропитанные влагой, капавшей с потолка, и неспособные избежать постоянного леденящего ветра, многие заключенные сломались в отчаянной попытке согреться. В то время как глубокий холод снега и льда в конце концов завладел, каждой клеточкой молодой леди Готфрид. Вспомнив о сквозняке, старший гвардеец дал ей толстое одеяло. И все же, как бы туго она ни закутывалась, она всегда чувствовала, как сквозняк пробирается вверх по ноге или вниз по пояснице. Она задрожала, вспомнив рассказы о мужчинах, которых бросали в камеры голыми и без всякого источника света. Повзрослевшей девочкой, она считала это неудобной ситуацией. Учитывая только свой статус, и теперь она понимает отца, и его потенциал для пыток. И это даже не считая настоящей пытки, которая продолжалась, чего она, очевидно, избежала.

Элисса не знала, сколько времени провела в камере, хотя, судя по еде, прошло всего два дня. В первый день она кричала, угрожала и требовала ее освобождения. Когда она наконец забилась в угол, свернувшись калачиком под одеялом, ее гнев почти улегся. Глубокая сердцевина осталась в ее груди, но она изо всех сил старалась сдержать ее. У нее были дела поважнее.

Единственное, что могло так задеть Бернарда, – это упоминание о Кулах. Они определенно не питали любви к ее отцу. Шепотом интриг и через определенных торговцев они убедили, почти всех мужчин и женщин за пределами Тидариса, что Союз Ролэнг стал мягким и глупым. Хотя Элисса и не верила во все это, она знала, что были допущены ошибки, и такая угроза, как гильдии воров, должна была быть устранена много лет назад ещё.

«Он придёт за мной», – думала она. Ее отцу придется это сделать. Бернард просто хотел показать ей, как серьезно, и как больно воспринимает ее слова. Девушка представила, когда дверь откроется, и отец появится с факелом в одной руке и одеялом в другой, она простит ему его наказание. Элисса обнимала его, целовала в щеку и охотно рассказывала ему все о Кулах. У них не было зловещих планов. У них не было скрытых мотивов. Сколько времени она провела с Ироном? Семья Кулл чувствовала, что если Ролэнг упадет, то они станут следующими в очереди на пиршество голодной пасти гильдий.

– Знаешь, как остановить разъяренного быка? – Спросил ее Ирон. – Убей его, пока он не побежал. Он уже забодал Ролэнг. Он должен умереть, прежде чем повернется к нам рогами.

На второй день Бернард не пришел.

На третье утро, он появился с двумя охранниками. Один держал ещё одно одеяло, а другой нёс еду. Бернард стоял между ними, скрестив руки на груди. На нем не было ни плаща, ни жилета, словно пронизывающий холод ничего для него не значил.

– Поверь мне, дочь моя, Я вовсе не сержусь на тебя за эту глупость. – Элисса подавила желание встать и обнять его. – Но ты должна сказать мне, что Куллы планируют. Они лгуны, девочка, лгуны, воры и коварные люди, так скажи мне, чего они хотят.

Она покачала головой. Ее гнев вырвался наружу, временно неуправляемый.

– Они злятся на твою некомпетентность, как и я, – сказала она. – И если они замышляют что-то против тебя, то это твои собственные домыслы, но клянусь, я ничего не знаю.

Бернард Готфрид кивнул, и уголки его рта слегка опустились.

– Жаль, – сказал он. Он повернулся к одному из охранников. – Возьми у неё одеяло.

Глядя, как уходит второе одеяло, она почувствовала, как к горлу подступает паника, и почувствовала себя еще хуже, когда первое одеяло сорвали с рук. Она отчаянно вцепилась в него. Крича, что это ее, они не могут взять его. Она замерзла, очень замерзла, а ведь был только третий день, а она все еще ничего не знала.

На четвертую ночь она замерзла ещё сильнее. Как он может быть теперь её отцом? Теперь ещё лишить все её статусы, и она будет обычной девушкой, без титула. Леди почувствовала себя несчастной и одинокой, как вдруг осознала, что она не одна. Но как такое может быть?

– Не бойся, – прошептал голос в камере. Эллиса подпрыгнула, как испуганный кролик. Ее губы посинели, а кожа приобрела болезненно бледный оттенок, сморщившись от влаги, висевшей в воздухе и прилипшей к каменным стенам. Она чувствовала себя мокрой и отвратительной, и ее разум пришел к самым мрачным выводам о том, почему кто-то мог прийти глубокой ночью.

– Мой отец узнает, – сказала она, сидя на корточках по другую сторону решетки. – Он накажет тебя, если… …

Если только ее отец не послал незнакомца. Она подавила эту мысль. У нее перехватило горло, потому что в камере никого не было. Она снова услышала голос, эхом разносящийся от стены к стене, как фокусник. На этот раз она ясно поняла, что шепчет женщина, и это должно было успокоить ее, но, как ни странно, не успокоило.

– Мы – Отверженные дети Корага, – сказал шепот. – Мы его самые ревностные, самые верные, ибо нам многое предстоит искупить. Ты грешница, девочка? Ты поднимешь к нам руки и примешь нашу милость?

Тени плясали вокруг ее камеры, не отбрасываемые единственным факелом, мерцающим снаружи решетки. Элисса положила руки на голову и уткнулась лицом в колени.

– Я хочу согреться, – сказала она. – Пожалуйста, отец, он не плохой. Я просто хочу согреться.

Элисса посмотрела поверх колен и увидела, как тени слились воедино, стали громче и массивнее, а затем, наконец, наполнились цветом, превратившись в женщину, закутанную в черное, с белой тканью на лице.

– В бездне тепло, – сказала женщина, вытаскивая зазубренный кинжал. – Хотите, я вас туда отправлю? Осторожнее с тем, что ты просишь, девочка. Будьте ясны со своими требованиями или примите жестокие дары, которые могут дать глупцы и эгоисты.

Элисса заставила себя встать. Она чувствовала себя тощей и голой перед этой странной женщиной, и ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы держать руки по швам, чтобы они не дрожали.

– Я хочу выбраться из этой тюрьмы, – сказала она. – Я ничего не сделал, чтобы заслужить его холод. А теперь скажи мне, кто послал тебя сюда?

– Кто еще мог послать нас? – спросила женщина. – Не задавай вопросов, на которые уже знаешь ответы. Оставаться спокойным. Нас мало, и некоторые вещи нужно делать в тишине.

Она закуталась в плащ, ткань которого, казалось, состояла из жидкой тени. Внезапный рывок – и она исчезла, ее тело разлетелось на темные осколки, которые разлетелись по стенам и растаяли, как дым.

– Ты приняла помощь «Безликого», – раздался шепот по всей камере. – Всегда помни, что цена, которую ты платишь, всегда дороже, как только она покинет твою руку.

Элисса снова села, подтянула колени к подбородку и заплакала. Интересно, что сказал бы Ирон, увидев ее такой? Он был так красив, и она знала, что могла бы быть такой же, но не здесь, не холодной, мокрой и плачущей, как жалкий уличный мальчишка. Ее слезы не прекратились, как она надеялась. Вместо этого она заплакала еще громче.

Где-то вдалеке она услышала, как открылась дверь, звук был густой от болтов и металла. Она подняла глаза и с отстраненным любопытством наблюдала и ждала.

В поле зрения появился дюжий мужчина, засунув большие пальцы за пояс. Глаза-бусинки были близко посажены, а с длинных усов капал жир. Эллиса никогда не встречалась с ним до возвращения домой, в Тидарисе, хотя быстро узнала его имя. Драккон Зул, хозяин холодных камер.

– У меня собаки воют, – сказал Драккон. – Думаю, я позабочусь, чтобы тебе было хорошо и уютно.

– Одеяло, – сказала она. Ее зубы стучали, и это не было притворством.

– Готфрид велел подождать, пока вы не перестанете стоять, – сказал мужчина, поднимая ремень. – Я думаю, он хочет, чтобы я подождал, пока ты не умрешь, прежде чем согреть тебя.

В его глазах появился жесткий блеск. Элисса поняла, что это извращенная радость – видеть, как человек благородного происхождения опускается до его уровня, а затем отдается на его милость. Когда за его спиной начали сгущаться тени, она открыто улыбнулась.

– Думаю, ты можешь подождать еще немного, – сказал Драккон.

– Одеяло могло бы спасти тебе жизнь, – ответила Элисса. Драккон бросил на нее странный взгляд, но ничего не ответил. Когда он повернулся, чтобы уйти, его ждал зазубренный кинжал. "Безликая" перерезала ему горло и разбрызгал кровь по полу. Кровь стекала с одежды безликой женщины, как вода.

– Он никогда не стал бы служить тебе, – сказала женщина. – Но есть и другие, и мы должны пощадить их, если сможем. В противном случае ваше правило будет оспорено и продлится до тех пор, пока не погаснет свеча во время шторма.

– Моё правление?

Элисса встала, ее руки больше не дрожали. Она подождала, пока безликая женщина откроет ее камеру, затем схватилась за дверь одной рукой и крепко ее придержала.

– Скажи мне свое имя, – попросила она.

– У меня нет имени, – ответила женщина.

– Ты сказала, что ты безликая, а не безымянная.

Элисса не видела глаз женщины сквозь белую ткань, но чувствовала, что за ними скрывается веселая улыбка.

“Сильная свеча”, – сказала женщина. – Меня зовут Элиоса.

– Тогда слушай меня внимательно, Элиоса, – сказала девушка. – Я не приму власти моего дома над телом моего отца. Сколько бы тебе ни заплатили или ни пообещали, я могу это подтвердить. Все, о чем я прошу, это чтобы Бернарда Готфрида схватили, а не убили.

Элиоса отпустила дверь и отступила назад, чтобы молодая леди могла выйти.

– Этот мир в хаосе, но я сделаю все, что смогу. Предупреждаю, твой отец может быть уже мертв. Если это так, направьте свой гнев на того, кто нанял нас. Не вините меч за пролитую кровь, вините только руку, которая им владела.

Безликая женщина повела их вверх по винтовой лестнице из подземелья. Они не встретили ни живых, ни мертвых охранников. Пока они поднимались, Элисса услышала шум, производимый собаками. Элиоса, должно быть, заметила выражение ее лица, потому что собаки, казалось, жаждали крови.

– Они напуганы и злы, – объяснила она. – Мы наложили на них простое заклинание, чтобы выманить стражников из поместья. Все мои сестры внутри, уверяю вас.

Эллиса кивнула, но ничего не сказала.

Лестница закончилась в тесной комнате с голыми стенами и единственной дверью, снаружи обычно запертой на засов. Элиоса осторожно толкнула дверь; должно быть, Драккон спустился вниз, никого не предупредив, иначе они заперли бы ее за ним.

– Сколько вас? – Спросила дочь Бернарда. "Безликая" бросила на нее сердитый взгляд.

– Нас трое, – сказала она. – Хотя, возможно, нас будет меньше, если ты продолжишь реветь громче мула.

За столь короткое время, прошедшее между ее прибытием и последующим заключением, Элисса не успела оценить обороноспособность отца. Она знала, что они не могут быть легкими. Как бы она ни принижала гильдии воров, она не была идиоткой. Без надлежащей защиты люди в плащах и с кинжалами прятались бы под каждой кроватью и в каждом шкафу.

Конечно, эта защита мало что значила для безликой женщины, и от этой мысли Элиссу пробрал озноб. Конечно, за их наймом стояли Кулы, но что, если это был Аргон Ирвинг? Внезапно трудности ее отца с угрозой гильдий перестали казаться такими жалкими. Ясно, что Кулы хотят для неё, чтобы взять над Готфридами преимущества. Оказавшись в положении правителя, она будет иметь это в виду, решая, как вести себя с отцом.

Издалека доносились приглушенные голоса людей, а точнее их предсмертные крики.

– Это Габа, – прошептала Элиоса. – Она кружит по лагерю, убивая охранников, достаточно глупых, чтобы оставить себя уязвимыми. А теперь поторопись. Мы идем в комнату твоего отца.

Глава 9

Плюшевый ковер обрадовал ее босые ноги. Еще лучше был теплый порыв ветра, обдувающий ее кожу. Она вспомнила, как тепло держал ее отец в особняке, и как она обычно растягивалась перед большими очагами, ревущими во множестве очагов во всех его залах. Приближалась зима, но Бернард уже начал бороться с холодом. Элисса чуть не ускользнула от Элиосы ради такого костра, желая только одного – прижаться к ней и сжечь глубокий иней, въевшийся в ее кости. Язвительные слова, которые могла сказать безликая женщина, удержали ее от этого.

Они поспешили по длинному коридору. Справа тянулось более двадцати окон с фиолетовыми занавесками на окнах. Слева висели картины бывших правителей поместья Готфридов. Истерический смех застрял у нее в горле, когда она подумала, что ее собственная картина может висеть на стене. Она также задавалась вопросом, проживет ли она достаточно долго, чтобы кто-то написал ее. "Я пришла за короной", – подумала она. – "Что за чертова бездна обрушилась на меня?"

Она не хотела ничего из этого. Она хотела отругать отца, показать ему его трусость и нерешительность и тем самым подтолкнуть его к более жестким отношениям с гильдиями. Она никогда не думала, что узурпирует его до захода Луны.

Они дошли до конца коридора. Безликая женщина проскользнула в пустой дверной проем, бесшумная, как привидение. Справа от него стоял стражник, правда он умер с кинжалом в горле и зажатым ртом. Глядя, как кровь заливает пол, Элисса вспомнила вопросы, которые задавал ей отец. «Что планировал Кулл? "Твое исключение", – подумала она. Компания безликих. Она смутно подумала, что ее собственные глаза, возможно, так же закрыты, как глаза Элиосы, тонкой белой тканью.

– Есть кто-нибудь, кто мог бы присмотреть за поместьем Готфрид? – спросила безликая женщина, когда они проходили через несколько спален. – Может быть, советник или мудрец?

– Да, – ответила миледи Готфрид. Она вспомнила предупреждение Элиосы и понизила голос. – Хотя я не помню его имени.

– Ты помнишь его лицо?

Она кивнула.

– Опишите его.

Перед ее глазами мелькнуло лицо пожилого мужчины с короткой белой бородкой и бритой головой. Особенно она запомнила его брови. Он регулярно брил их, и в детстве она была очарована тем, как странно выглядело его лицо.

Безликая покачивала головой, словно странная кукла, потерявшая равновесие.

– Ты сделаешь ему больно? – Спросила Эллиса, – Когда закончишь?

– Нет, – ответила женщина под белой тканью. – Теперь я знаю, что оставлю его в живых. Старший человек-ключ к вашей милости. Для простого рабочего и охранника нет большой разницы, когда номинальная голова меняет имена, пока их непосредственный хозяин остается тем же самым.

Безликая остановилась в другом коридоре и посмотрела в обе стороны.

– Как пройти в спальню твоего отца? – спросила она.

Эллиса на мгновение задумалась.

– Налево, – сказала она. – Недалеко от моей.

– Оставайся здесь и молчи, – сказала Элиоса. – Там будет охрана.

Темный плащ закружился вокруг ее тела, ее руки и ноги превратились в бесформенное черно-серое пятно. Только зазубренный кинжал ярко сверкал в ее фиолетовой руке. Каждые несколько мгновений молодая миледи оглядывалась, почти уверенная, что стражник найдет ее одну и беспомощной. Она отклонила множество предложений тренироваться (Пенсли были особенно непреклонны в том, что она ежедневно спаррингуется с их оружейником, бывшим рыцарем по имени Дерг, от которого пахло больше вином, чем честью). Стоя там, она жалела, что не приняла эти предложения. Она с радостью выдержала бы пьяные взгляды Дерга, если бы это означало держать меч, не боясь криков, которые она слышала по всему особняку.

Сердцевина гнева, скрытая в ее груди, вспыхнула. Она вошла в дом отца так же самоуверенно, как любой другой мужчина. Неужели это у нее отнял холод камер? Она была законной наследницей, и после пяти лет секретной войны с неполноценным противником большинство членов ее семьи, несомненно, были бы рады более сильному и умному лидеру, например, как она. Ведь молодая леди Готфрид намного лучше и умнее своего старого отца. Если появится стражник, она потребует верности его меча.

До ее ушей донеслись звуки потасовки в сочетании с единственным, болезненным криком, который был прерван на полпути. Она боялась выглянуть из-за угла, но все равно сделала это. Она увидела несколько тел, лежащих на окровавленной дорожке, которая заканчивалась на другом углу. Она хотела броситься в погоню, но кинжал уперся ей в шею.

– Где моя сестра? – она услышала голос.

– Ты Габа? – Спросила Элисса, изо всех сил стараясь не выдать своего страха. Ее голос прозвучал слабо, но раздраженно. Учитывая обстоятельства, она считала это приемлемым. Кинжал скользнул по ее коже, и по короткой паузе она поняла, что женщина удивлена.

– Только не Габа, – прошептала она. – Кула. Где моя сестра?

– Элиоса пошла вперед, – сказала она, сказав только то, что ее спросили. Она попыталась напомнить себе, что это ее дом и что она должна задавать вопросы, но ее логика была слаба против зазубренного края, прижатого к ее мягкой коже.

– Маленькой женщине лучше не лгать, – сказала Кула. – Фальшивые языки часто расщепляются. Не ври, – сказала она.

– А теперь убери клинок. Я Элисса Готфрид, и твоей задачей было освободить меня из тюрьмы. Угрожая мне, вы рискуете тем благом, которое вам обещали за это дело.

Кинжал покинул ее шею. Поначалу молодая Готфрид гордилась тем, что ей удалось справиться с ситуацией, но, обернувшись, увидела, что к ним присоединилась еще одна безликая женщина. Переодетая в черно-пурпурную одежду, она понятия не имела, кто это, но услышала тихий шепот и поняла. Они поспешили по коридору, Элисса лихорадочно соображала. Она подумала, Нет ли у отца потайных комнат или укромных уголков в поместье, но ничего не вспомнила. Она была вспыльчивой и любопытной девушкой. Если бы они были, она бы знала.

– Бернарда нет в комнате, – сказала Элиоса. – Что-то не так.

– Найти его, – сказал Кулa. – Время – наш враг.

Собаки завыли еще громче, когда обе безликие женщины повернулись к Элиссе.

– Где твой отец? – они требовали.

– Не знаю, – растерянно ответила она. – Уже поздно, он должен быть в постели. Возможно, что-то нуждалось в его внимании, или его сон был беспокойным, и он начал блуждать.…

– Или он ждал нас, – сказала Элиоса. – Пусть Кораг проклянет их всех. Двигайся, пока Габа еще выигрывает нам время снаружи.

Они поспешили по коридору, Элисса лихорадочно соображала. Она подумала, Нет ли у отца потайных комнат или укромных уголков в поместье, но ничего не вспомнила. Она была вспыльчивой и любопытной девушкой. Если бы они были, она бы знала.

"Если только отец не добавил их недавно", – подумала она. С пятью годами тайной войны у него было бы достаточно времени, чтобы строить и перестраивать.

Их путь привел их в обеденный зал, который выглядел голым с пустыми стульями, накрытым столом и не зажженными люстрами. Крики охранников становились все громче. Безликие женщины склонили головы друг к другу, словно обмениваясь мыслями. В особняк вливались стражники.

– Тревога, – сказала Кула. – Но как, они тут оказались?

Эллиса не знала, как ещё это описать: голая стена слева от нее взорвалась. То, что должно было быть твердым камнем, смялось и скрутилось, от него шел красный дым. Внутри была комната, которую она не помнила. Стены из серой штукатурки, ничем не украшенные, вели в глубь особняка. Комнату заполнили более двадцати охранников, закованных в стальные доспехи и вооруженных мечами. Плащи с эмблемой Готфридов покрывали их туники.

– Мы валяем дурака! – Закричала Кула, выхватывая кинжал и бросаясь к выходу. Элиоса поспешила за ней. Охранники попытались ворваться в комнату, но их задержали у узкого выхода. Те, кто был впереди, сражались с безликими женщинами, но их движения казались медленными по сравнению с грацией их противника. Миледи Готфрид подумала, что их доспехи могут стать гибелью ее спутников, но зазубренный кинжал разрезал кольчугу, как масло. Металл плавился и дымился пурпуром после каждого пореза, беспомощный перед могущественной магией.

Женщины держались крепко, но они отталкивали реку только кинжалами. Пятеро погибли у их ног, но остальные бросились вперед, отталкивая умирающих товарищей. Когда стражники рассредоточились, чтобы окружить их, двое убийц отшатнулись назад и прочь, их тела обвились вокруг ударов меча, как будто их кости были водой.

– Беги, девочка! – Крикнула Элиоса. Элисса побежала по коридору в длинный коридор. Она выглянула в окно, и сердце ее затрепетало. Через главные ворота в пугающем количестве ворвались наемники со штандартом Готфрида. Каким бы ни было наказание в камере, Элисса понимала, что попытка сбежать и занять место отца увеличит его в десять раз. Крики преследовали ее по коридору. Побег – вот всё, что сейчас имеет значение, поняла она. Не будет ни захвата власти, ни осторожного обмена жизни на власть. Мысль о возвращении в холодную, продуваемую, сквозняками камеру подстегнула ее. Дойдя до двери, она оглянулась. Никто из безликих ещё не пришел.

Стекло разбилось, и Элисса вскрикнула, когда осколки рассекли ее лицо. В окно влетела фигура. Она почувствовала, как руки обхватили ее тело.

– Не беспокойтесь за моих сестер, – сказала женщина с низким голосом, которая могла быть только Габой. – Твоя жизнь драгоценна. Следуй за мной в ночь.

Дыхание девушки было прерывистым и испуганным. Ее пульс отдавался в ушах боевым барабаном. Дрожащими пальцами она взяла Габу за руку. Болезненным рывком они вывалились через разбитое окно на прохладную траву лужайки.

– Никаких слов, – сказала Габа, прижимая палец к губам Элли. – Нет, пока мы не выйдем за ворота. Поняла?

Наследница кивнула.

– Хорошо. Пойдем.

Они находились на западной стороне комплекса. Главные ворота находились на юге, но вместо того, чтобы идти туда, Габа потянула ее на север. Звезды скрылись за облаками. "Стало как темнее"-подумала Эллиса и споткнулась на бегу. Только сильная хватка на запястье заставляла ее двигаться. Ещё больше наемников рассредоточилось вокруг дома, и она услышала их крики позади себя. Они ещё не были замечены, но как скоро?

Высокие ворота возвышались слева от нее. Она чувствовала, как ее тянут за запястье все ближе и ближе, пока внезапно чья-то рука не зажала ей рот, удерживая ее испуганный крик, когда они остановились.

– Ш-ш-ш, – прошипела Габа на ухо девушке.

Безликая женщина сняла плащ, ткань с тихим вздохом выскользнула из ее пальцев. Одно-единственное слово магии – и он резко выпрямился. Женщина швырнула ее через прутья, и она прилипла, как мед. Женщина перекатилась через нее, развернулась на каблуках и потянулась назад. Ее рука просунулась сквозь прутья, как будто это была тьма, и только тьма. Элисса проглотила страх и взяла ее за руку. Резкий рывок вперед, и она оказалась на другой стороне.

Безликая щелкнула пальцами. Плащ снова превратился в ткань, сверкнув, словно тысячи звезд были вплетены в ткань. Она накинула его на плечи и взяла девушку за руку. Вместе они бежали от криков солдат и наемников. Молодая Готфрид бросила последний взгляд на особняк, в глубине души зная, что он никогда не будет принадлежать ей. Сердце защемило, и холодная кровь потекла по венам от горести и тоски. "Как же мой папа? Что с ним теперь? Я хочу домой" – мысли менялись так же быстро как пейзаж перед глазами. Куда теперь она попадёт на данный момент её мало волновал уже. Она теперь никто. Просто Эллиса.

Войдя внутрь, Бернард вышел из серых туннелей, извивающихся по всему его поместью. Рядом с ним стоял его советник, седобородый мужчина с бритыми бровями. Его звали Витрам Колли.

– Я знал, что Куллы в отчаянии, – сказал Витрам, хмуро глядя на беспорядок, который создавали наемники, топая ногами. – Но нанимать безликих женщин? Они сошли с ума?

– Возможно, – ответил Бернард. – Интересно, что они могли предложить, но сейчас это не важно. Жрецы Корага поклялись не вмешиваться в нашу войну. Казалось бы, обещание наконец-то нарушено.

Витрам погладил бороду.

– Может, и нет. Левая рука не всегда знает действия правой. Если это, правда, то у нас есть шанс.

– И что же это? – Спросил Бернард. Он пнул ближайший стул, сбив его на пол. Он знал, что Куллы попытаются спасти Элиссу, и надеялся захватить в плен нескольких из них. Как бы ему хотелось побрить голову этого напыщенного Ирона, а потом повесить его на собственных золотых волосах! Вместо этого его дочь сбежала, а у него погибло более двадцати охранников. Судя по тому, что он видел, его люди не нанесли ни одного удара.

Витрам увидел, что хозяин погружен в раздумья, и подождал, пока Бернард посмотрит в его сторону.

– Ну? – Нетерпеливо спросил Бернард. – Какая у нас возможность в этом бедствии?

– Если мы столкнемся со священниками из-за безликих женщин, у них будет мало возможностей для действий. Они могут наказать за непослушание безликий, тем самым сняв только оружие Куллов против нас. Священники также могут попытаться искупить нарушенное обещание, объединившись с нами, возможно, даже оказав нам услугу безликого. Мы можем поражать Куллов со своим оружием.

– Вы забыли третий вариант, – сказал Бернард. – Жрецы отрицают свою причастность, тайно принимая взятку, предложенную Кулами, и ничего не меняется.

– Священники не настолько глупы, чтобы предать Союз Ролэнга, – настаивал Витрам.

– Эта война всех одурачила, а моя дочь всё что есть у меня. Она ценее всех богатств Лилирэля. Она моя наследница, и я за неё любого разорву голыми руками. Пусть даже это будет сам Корага! – сказал Бернард. – Но со мной такого больше не повторится. Назначьте встречу с первосвященником Пелараком. Мы заставим слуг Корага так или иначе нарушить нейтралитет.

– А если они откажутся?

В глазах Бернарда Готфрида сверкнула угроза с яростью.

– Тогда мы откроем их существование городу и всей стране. Пусть толпа сожжет их храм и разорвет на куски, даже если меня уже не будет в живых, я бы возродился бы из пламени, и сам лично в этом принял участие. – Лорд ударил кулаком по столу, так что бокал с вином опрокинулся и красное вино разлилось по столу, как кровавая река. Капля за каплей вино капало на пол с края стола. – Посмотрим, останутся ли они нейтральными, когда я предложу им такую судьбу.

– Вы уверены, что после вашего предложения скажем так не начнётся война между храмами?

– Мне плевать, уже на всю эту войну, город, страну. Мне нужна моя Эли, живой и здоровой. Это всё что меня волнует. Это моё последнее слово. Собираемся и выдвигаемся к храму Корага.