355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роман Парфененко » Другое имя зла » Текст книги (страница 24)
Другое имя зла
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 13:27

Текст книги "Другое имя зла"


Автор книги: Роман Парфененко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

3.

Юрий поднялся по ступенькам. Прошел под аркой входа и оказался под крышей вокзала. Слева от входа, рядом с выходом из метро, висели белые стенды расписаний. Закурил и двинулся туда. Метро выпускало жидкий поток поздних пассажиров. Останавливались у расписания движения поездов. Кто-то проходил мимо, к выходу, некоторые скачками бежали в сторону перронов. Пройдя между двумя инженерного вида мужиками, остановился у расписания. Курил и внимательно изучал написанное. Остановил выбор на белой доске, сверху написано: «На Сиверскую, Лугу». Подумал, почему пишут не правильно. Правильное название поселок Сиверский. Пробежал глазами по вертикале строчек с цифрами и названиями конечных остановок. Взгляд замер почти в самом низу таблицы. 6141 ЛУГА 23. 29. Она, вот эта вот электричка. Поезд в Эндсвилл, в никуда. Последний, во всех смыслах. До него, до последнего путешествия, оставалось четырнадцать минут. Подошел к кассам, протянул в окошечко пятисотрублевую купюру. Толстая женщина ойкнула. Но, молча пробила билет и долго, почти минуту, набирала мелочь. Не считая, засунул сдачу и билет до конца в карман. Рядом с выходом из метрополитена ордена Ленина, имени Ленина, стояла, раскачиваясь на широко расставленных ногах, бродяжка, неопределенного возраста. Впрочем, для него всегда было проблемой определить возраст у женщин. Он, сжав в кармане, комком вытащил ворох денег. Отобрал билет и пятидесятирублевую купюру. Опустил обратно, в карман. Бродяжка запела, тонким, пронзительным голосом, продолжая раскачиваться. Юрий вздрогнул, но не от неожиданности, а от неприятного впечатления производимого пением женщины. Какой-то похоронный стон. Подошел и, не глядя, протянул деньги все еще зажатые в кулаке. Пение прервалось. Чтобы взять деньги ей пришлось сложить ладони лодочкой. Все равно две бумажки и несколько монет попали мимо. Он развернулся, поймал несколько удивленных, с примесью ненависти взглядов запоздалых пассажиров.

"Думают, что обдолбанный новый русский грехи замаливает. Наверное, они правы… или левы?"

Уже забыв и о бродяжке и о взглядах случайных свидетелей проявления чрезмерной, кичащейся щедрости, двинулся к ларькам. Ларьки стояли на площадке, перед перронами. На ходу нашел в кармане полтинник. Вытащил. Прошел мимо двух милиционеров. Периферийным зрением уловил напряженное внимание к своей особе. Сделал вид, что не заметил. "Лучший способ остаться незамеченным, – не видеть тех, кто смотрит на тебя".

У ларька стояла девушка. Продавщица продала ей бутылку пепси-колы и чипсы. Девушка была миловидной. Он сказал, пытаясь заглянуть в глаза:

– То, что ты сейчас купила это яд.

– Я знаю. – Ответила, посмотрев ему в глаза. Но тут же опустила.

– Но кушать очень хочется.

– Тогда прошу прощения. – Сказал он. И уже в окошко ларька:

– Две бутылки "Двойного Золотого", пожалуйста. – Положил пятьдесят рублей в протянутую ладонь продавца. Девушка, неспешно и как-то неуверенно шла к платформам. У некоторых замерли неосвещенные, дремлющие электропоезда.

Он опять повернулся к окошку:

– Одну откройте. – Там исполнили просьбу. Осторожно передали открытую, он сразу приложился к ней. Вторую бутылку опустил в карман, к телефону.

Женский, искаженный механизмом громкоговорящей связи, голос возвестил:

– Поезд на Лугу отправится от первой платформы. Время отправление поезда двадцать три часа двадцать девять минут. Повторяю…

Девушка в красном пуховике стояла в центе площади перед платформами.

"А что, если, плюнуть на все. Начать с начала. Почему должен быть кому-то обязанным? Вот, если она сейчас пойдет к моему поезду, пойду следом, познакомлюсь. Понравлюсь, влюблюсь!"

Девушка в красном направилась к другой платформе. "Это судьба!". Хмыкнул, хлебнул пива и пошел к своему поезду, в котором уже зажгли желтым светом окна. Взглянул на часы, была двадцать одна минута двенадцатого. Скоро наступит новый день.

Юрий шел мимо освещенных окон. Волосы намокли от обильно падающего, сырого снега. Рукой сбросил холодный налет с головы. Второй вагон с хвоста поезда. Дальше. Дальше. Желтые окна, темные зевы раздвинутых дверей. Кое-где люди. По одному, вдвоем. В пятом вагоне сидела компания из трех студентов, тоже пьющих пиво. Дальше. Глотая горьковатую, колючую жидкость, считал вагоны. Вот, он. Третий вагон от головы поезда, восьмой с конца. "Почему он? Бог, я или не Бог?! Неужели должен искать разумные объяснения желаниям? Отчитываться перед самим собой! Не божье это дело, искать ответы. Бог должен выдумывать вопросы".

Юрий вошел в поезд. В вагоне было пусто. Тепло и светло. Прошел по проходу между деревянными скамейками. Первая пузатая бутылочка иссякла. Аккуратно поставил ее под одну из лавок. Сел во второе купе, в начале вагона. Спиной по направлению движения. "Будущему движению. К концу, наверное, лучше двигаться спиной. Тогда ясно видишь, какой путь пришлось преодолеть, чтобы настичь его". С помощью мобильного телефона открыл вторую бутылку. Засипел динамик, откуда-то сверху:

– Добрый вечер уважаемые пассажиры. Наш электропоезд отправится в двадцать три часа двадцать девять минут. Конечная остановка, Луга. Поезд проследует без остановок…

– Мою жизнь. – Сказал и засмеялся. Потом залил смех пивом.

4.

– Осторожно, двери закрываются… – донеслось из динамика.

– Она уже давно закрылась. Бедняга Атман, мечется там сейчас по своему миру и не хрена не может изменить. Богу мириться со своим бессилием гораздо проще, чем человеку. Но мой двойственный статус дает возможность смотреть на эти вещи гораздо проще. – Опять вслух сказал Юрий.

Поезд дернулся еще раз. За окном, слева поплыли пустые, неосвещенные окна. Потом стена, с нечитаемыми буквами на ней. Она оборвалась. За стеклом разлилась темная пустота с прорехами мерцающих огоньков. Поезд увозил прочь из страшного города. Увозил навсегда.

Юрий допил пиво и поставил пустую, с пенной горкой на дне бутылку на пол. Смутный город проносился мимо вместе с такими же мыслями в голове. Без следа, не зацепляясь.

Неприятная тяжесть в низу живота. Моча растягивала стенки залитого под завязку пузыря. Не малая кружка кофе у Марины, забавной проституточки. Две бутылки пива по ноль тридцать три, есть от чего затосковать. Не божье дело помирать от разрыва мочевого пузыря. Статус Бога стал принимать четкие контуры. Определялись границы прав, обязанностей, полномочий и понятий. Вышел в тамбур. Судорожно, быстро, озираясь, пописал. Не до конца, но ослабил давление внутри. "Остальное само потом выльется". Отошел к противоположной двери. Пока доставал сигарету и зажигалку, поезд остановился. Последняя станция на черте города. Аэропорт. В вагон никто не вошел. Двери закрылись. Электричка покатилась по мосту над Пулковским шоссе. Под ним тогда проезжал, пытаясь сбежать из города. Там, напротив поста ГАИ, попытался остановить Другой, выряженный в форму инспектора ГИБДД. Он очень жестоко убил его тогда, но вот, как? Не вспомнил. Память заботливо вырвала кровавые страницы из блокнота, а где сам блокнот? Может это не память, а второе Я подсуетилось? Из города тогда выбраться не удалось. Обратно пришлось возвращаться пешком.

Юрий курил, прислоняясь разгоряченным лбом к холодному стеклу. Прямо перед глазами надпись: "НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ". Надпись как бы миновала стекло, выскочила за его пределы. Теперь она была начертана на темном мире. Там, за неощутимо проносящимся мимо него поезде. НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ!!! Не прислоняться к двери, к вечности. Не прикасаться к любви, дружок! Это может плохо кончиться, – одиночеством. Но, тебе ли привыкать к нему?! Оно живет только во мне. Я придумал и создал его. Вознес на пьедестал. Мы рады приветствовать ВАС на железной дороге имени Юрия Незабудки-Прерывного, астропатологоанатома Федерации случайных королей.

Бросил и затоптал упрямый окурок, который отказывался умирать. Вышел из тамбура и сел на свое теплое место. Бутылка упала и куда-то укатилась. Юрий бросил настороженный взгляд в конец вагона, обернулся и посмотрел через темные стекла в тамбур. Никого. Достал Макарова, передернул затвор, поставил на предохранитель. Не выпуская пистолет из руки, опустил в карман куртки. И оружие, и рука, сжимавшая, остались внутри.

"Все, что можно сказать, уже сказал. Что надо сделать, – сделаю, не скажу, что с радостью и удовольствием, но сделаю, как неприятную, но необходимую работу".

Они появились только после Кондакопшино. Трое. Шли спокойно, уверенно, да и чего было бояться? Людей в последнем поезде почти не было. Из тех, кто ехал, большая часть спала, остальные читали. Им тоже приходилось выполнять не приятную, но необходимую работу по охране общественного порядка на транспорте, в поезде, конкретно, следующим ночью до Луги.

Он дождался, когда все трое войдут в вагон. Трое милиционеров. Первым шел, кажется, капитан. Впрочем, это не имело значения. Юрий поднялся, вышел в проход между сиденьями. В кармане опустил большим пальцем флажок предохранителя. Вместе с тихим неслышным щелчком выдернул из кармана руку с зажатым в ней пистолетом. В обойме было как раз три патрона. Идущий первым офицер оторопел и растерялся. Лицо начало быстро бледнеть.

Чтобы ускорить мыслительный процесс милиционера Юрий нажал на спусковой крючок. Заглушаемый стуком колес и грохотом вагонов выстрел прозвучал негромко.

5.

Капитан Ивлев устал за это, казавшееся нескончаемым воскресенье. Дежурство было напряженным. Из управления пришла ориентировка на двух сдернувших подконвойных, обвиняемых в убийстве. Всем патрулям раздали табельное оружие. Обычно железнодорожная милиция для наведения порядка использовала резиновые палки, кулаки, ноги и наручники на завершающем этапе. Весомая кобура на боку добавляла напряжения. Зато сержантикам, сопровождавшим его, наличие пистолетов веселило кровь.

Прошли почти весь поезд, осталось три вагона. Ивлев бегло, но внимательно осмотрел восьмой. В начале вагона сидел парень. Непохожий на сбежавших. Длинные, на взгляд капитана, светлые волосы. Дорогая, модная куртка на меху, стоившая хрен знает сколько, капитанских окладов вместе с премиями. Стильный, такие видел на популярных телеведущих, черный свитер, с высоким треугольным горлом. Под ним краешек красной футболки. Веселые глаза смотрят с прищуром. "Чего он веселится?" – успел подумать Ивлев. Потом все мысли исчезли. Увидел, как парень поднялся и вышел в проход между лавками. Сделал шаг навстречу. Теперь их разделяло не более десяти метров. "Почему он все еще улыбается?!" – опять вернулось не к месту. И все. Больше к этому вернуться не успел. Увидел, как парень дернул руку из кармана. И в него, капитана железнодорожной милиции, задержавшего лично четырех вооруженных преступников, нацелился куцый нос Макарова. Веселье исчезло из глаз парня, а вместо, капитан увидел, сразу, всепоглощающе – смерть. На таком расстоянии даже из Макара не промахнешься! Ивлев замер, не в силах бороться со страхом. Парень резко сместил пистолет чуть влево. Сразу грохнул неестественно громко в тысячу раз усиленный ужасом выстрел. Пуля просвистела где-то далеко от него, но так рядом, ощутимо вспорола она воздух. Из замешательства вывел звук разбившегося позади стекла. Сержант Серега Сливко и младший сержант Горлов оказались расторопнее командира. Сразу, вместе со звуком выстрела прыгнули в проходы ближайших к ним секций сидений. Если бы пуля летела медленнее, почти наверняка, она бы зацепила Серегу, прыгнувшего вправо. Ивлев очнулся и кинулся влево. Упал в купе, на грязный пол между скамейками, подтянул ноги. Ему хотелось стать очень маленьким, незаметным, но рука путаясь, уже шарила по кобуре. Наконец, еще без участия сознания, удалось вытащить пистолет. Неловко, цепляясь за батареи, которые должны согревать замерзшие зады, отсутствующих пассажиров, он развернулся на полу и посмотрел в просвет между сиденьями. Парень стоял на том же месте. Откуда-то справа раздался выстрел, потом еще один. Опять звук разбитого стекла. Сержантики открыли ответный огонь. Это вернуло Ивлеву власть над телом.

– Не стрелять!!! – Заорал, вспомнив инструкции.

– Сдавайся! Бросай оружие! Руки за голову!

– А вот, хрен тебе!!! – Ответил парень и спустя секунду засмеялся весело и жизнерадостно. Снова выстрел. Пуля въелась, взрыв линолеум в двух метрах от капитана. "Вот, гад! Да, он же псих!" – пронеслось в голове Ивлева. Прицелился, метясь в коленку парня. Выстрелил. Псих ругнулся и опустился на раненое колено, рука державшая пистолет опиралась на пол. Ивлев, не зря считал себя хорошим стрелком. Следующая пуля, посланная в локтевой сгиб, достигла цели. Рука парня подломилась. Он неловко упал на бок в проходе. Левая рука безумно быстро нашла пистолет. Парень, лежа, уже почти на спине, поймал взгляд капитана. Сквозь закушенную до крови губу выдавил страшное подобие улыбки. Подмигнул Ивлеву двумя глазами. Потом, неловко, левой рукой стал наводить пистолет на милиционера. Не думая, Ивлев дважды нажал на спуск. Обе пули попали в грудь. Окончательно завалив парня на спину. Он приподнял кисть, сжимавшую пистолет, и выстрелил в потолок. Потом рука разжалась. Пистолет, крутанувшись на указательном пальце, сорвался и соскользнул по груди на пол. Ивлев поднялся. Держа Макарова наготове медленно двинулся к неподвижному телу. Сержанты, как дети, пихаясь, нерешительно шли сзади.

Глаза парня были открыты, серые, чистые и ясные. Они уже начали стекленеть, но, поймав испуганный, недоверчивый взгляд Ивлева, стали осмысленными. Улыбнулся, и улыбка задержалась на лице.

– Спасибо… в штанах, за работу… возьмите, – мгновения тянулись, парень облизал синеющие губы, сглотнул кровь перемешанную со слюной.

– Простите… – совсем тихо, не услышал, а скорее по движению губ, догадался Ивлев. Парень подмигнул, но глаза больше не открылись.

– Сливко, дуй к машинисту. Сообщи в дежурку. Пусть группу к Гатчине-Варшавской высылают, к началу платформы.

– А… – начал было сержант.

– Бегом!!! – Заорал капитан. Сливко метнулся к дверям, как большая серая крыса.

Ивлев подобрал за ствол пистолет парня и положил на ближнюю скамейку.

– Товарищ капитан, что он там говорил насчет: за работу, возьмите, в штанах? – Тихо, за спиной спросил Горлов.

Ивлев за плечо приподнял тело, другой рукой задрал полу куртки. Вытащил из заднего кармана кожаных джинсов толстый бумажник. Аккуратно вернул тело в прежнее положение. Открыл. Толстая пачка денег, доллары, в другом отделение рубли. Оглянулся на младшего сержанта.

– Что будем делать, товарищ капитан? Он нам, вроде, как заплатил за то, чтобы мы его убили? С деньгами-то что будем делать? – Уточнил Горлов, кивнув на бумажник в руках Ивлева.

Капитан уже все решил. Не особо вдаваясь в моральные и нравственные проблемы. Эти проблемы, в лице двойняшек, любимых и ненаглядных ждали дома. Остальное мало важно. Остальное можно будет попробовать растворить в водке. Потом.

– Воля умирающего – закон. После дежурства разделим поровну, на троих. Но, чтобы ни гу-гу!!!

6.

Немногочисленные пассажиры электропоезда 6141 были очень недовольны задержкой в Гатчине, на Варшавском вокзале. По крайне мере те из них, что не спали. Немногие из озлобленно бодрствующих увидели, как из третьего, от головы поезда, вагона вынесли накрытое белой, с темными пятнами простыней, тело. Загрузили в машину скорой помощи, и та в сопровождение милицейского козла, с выключенными мигалками, поехала вдоль платформы прочь. Поезд тронулся дальше и уже через минуту вырвался за пределы спящего города.

7.

– Митрич, может сам составишь протокол?

– Нет уж дорогой. Практика, так, практика. Я тебе сейчас задиктую результаты осмотра, а ты потом аккуратненько, по форме и образцу заполнишь в трех экземплярах. А я проверю. Усек?!

– Усек, усек.

– Итак, при осмотре личных вещей погибшего было обнаружено. Мобильный телефон Нокия 6110. Разбитый пулей. Жаль. Дальше, цепь из желтого металла, граммов пятьсот, крупные звенья, как дверная цепочка, все равно. Нет, все-таки, вкуса у новых русских. Два кольца желтого металла. Одно с крупным зеленым, прозрачным камнем. Другое, с тремя небольшими, бесцветными, прозрачными камнями. Часы белого металла, фирмы Ролекс. Документов и денег у погибшего не обнаружено. В левом кармане куртки находился листок из ученической тетради, в клеточку. Сложенный вчетверо. Успеваешь?

– Пишу, пишу.

– Так вот, на листке, разборчивым почерком сделана надпись следующего содержания. Диктую. "Что-то все происходит не так. И то, как это происходит, мне не нравится!"

Постскриптум: Привет Наташке!

Пост постскриптум: Если не трудно, сожгите мое тело и высыпите прах в какую-нибудь реку. Не хочу гнить в ненасытной земле.

– Так, из вещей все. Слушай, а Ивлев то снайпер у нас оказывается. Четыре пули, четыре попадания. В ногу, в руку, в сердце, в мобильный телефон, чтобы не успел апостолу Петру позвонить и зарезервировать теплое местечко в раю для богатых. Повозимся мы с опознанием.

– Ну, Митрич, ты шутник.

В казенной комнате раздался веселый смех.

ЭПИЛОЖНЫЙ ЭПИЛОГ.
 
В перипетиях трудных дел,
В волненьях суетного дня,
Возможно, вспомнишь обо мне,
И позвонишь…
… хоть иногда…
 

– Алле. Привет из Северной Пальмиры! Как там Родина?

– Наташка! Золотко! Здравствуй! Господин Великий Новгород шлет поклон Стольному граду Петрову. Очень рад тебя слышать! Нет, не рад, счастлив!!!

– Я тоже, Виталик. Очень соскучилась. По тебе, по зайчонку. Как там Надюшка?

– Сейчас спит. Очень скучает. Каждый день спрашивает: когда мама приедет, через каждую минуту, буквально.

– Ты же знаешь, скоро закончится стажировка. Недолго ведь осталось.

– Нет, Наташенька, правда. Давай возвращайся. У меня здесь, все, вроде, с работой налаживается. Тьфу, тьфу, тьфу, что бы ни сглазить. Да, зайчонок, совсем, как маленький зверек тоскует. Слов не знает, а внутри воет. Всех денег все равно не заработаем. Главное вместе быть! Ты извини. Я сумбурно, все это… готовился. Ждал твоего звонка. Целую речь составил. Ты позвонила, словно обухом по голове. Не могу без тебя, просто не могу! Надюшка вчера весь день плакала. Мама нас забыла, уехала, не хочет возвращаться. Причитала, как старушка. Носом шмыгает, слезы по щекам растирает. Еле успокоил. Но, ее-то, есть кому успокаивать. А кто меня…

– Я приеду.

– Когда?

– Завтра с утра сделаю все текущие дела, оформлюсь и на дневном поезде домой. Так что встречайте.

– Ты правду говоришь, Наташка?!!

– Правду… я тоже не могу без ВАС…


24 февраля – 26 июня 1999 года. Поселок Сиверский.

КОНЕЦ ЗЛУ.

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю